Текст книги "Точка Зеро (СИ)"
Автор книги: Татьяна Рябинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
1. Хаос
Люси еще раз обошла квартиру, проверяя, не забыла ли что-нибудь.
Все вещи хозяев на месте, их собственные – отправлены в Скайхилл или на склад. Все ненужное выброшено или отдано на благотворительность. Три чемодана в машине. Осталось присесть на дорожку по привычке. Больше она сюда уже не вернется. Как бы ни сложилось дальше, это будет уже другая жизнь.
Три года… Всего три.
И хотя большую часть времени они с Питером проводили в Скайхилле, только в этой квартире Люси чувствовала себя спокойно и уверенно. Не графиней Скайворт, а Люси Даннер. Просто женой Питера и мамой Джина. Вот уж о чем она никогда не мечтала, так это о полной обязательств жизни у всех на виду. Но что делать, зачастую мы получаем вовсе не то, о чем просим. Она изо всех сил старалась привыкнуть, приспособиться. И как только показалось, что все потихоньку устраивается, жизнь снова круто переменилась.
Подхватив Джина (парень, да ты тяжелый какой уже!), Люси вышла из квартиры, закрыла дверь и спустилась вниз.
– Всего наилучшего, леди Скайворт, – сказал консьерж, забирая ключи.
Когда Лондон остался позади, Люси снова мысленно вернулась к событиям последней недели – а о чем еще думать, когда впереди почти три часа монотонной дороги.
Тогда она сразу поняла: что-то случилось. Питер позвонил утром тридцатого октября, сказал, что они с Джонсоном выехали из гостиницы. И все. Больше ни звонков, ни сообщений. Она звонила сама – телефон Питера был вне зоны доступа. Звонила Джонсону – с тем же результатом. Это означало одно из двух. Либо они остались в другом мире, либо… Либо встретились с Хлоей. То, чего Люси больше всего боялась.
Первый вариант Питер вполне допускал.
«Переход может открыться и закрыться в любой момент, – говорил он. – Судя по тому, что мы знаем, это происходит каждый год по-разному. А может, даже и не каждый год. Может случиться так, что попасть туда мы попадем, а вот выбраться не сможем».
На этот случай Питер разработал целую инструкцию с множеством пунктов, хотя, как выяснилось позже, предусмотрел далеко не все. Что касается второго варианта
– его он рассматривать в принципе не желал. Отрезал, что если вдруг погибнет, завещание у юриста, а инструкция все равно действительна. И больше к этой теме не возвращался.
Год в определенных обстоятельствах – это долго. Страшно долго. Но Люси готова была ждать, знай она, что с Питером все в порядке. Если он… если его не найдут где-то в окрестностях Лестера, впереди – год неизвестности. Жив или нет?
Первым делом Люси заявила в полицию об исчезновении мужа и Джонсона. Там быстро выяснили, что они зарегистрировались в «Рэтборо» двадцать девятого, переночевали, а утром тридцатого уехали на машине, оставив в номере вещи. Номер был забронирован на трое суток с возможностью продления, оплачены вперед одни сутки.
Приехав к Люси с вещами Питера и Джонсона, детектив осторожно поинтересовался, не считает ли она, что исчезновение как-то связано с Хлоей Эшер, – наверняка уже связался с Локер. Люси только плечами пожала: вы полиция
– вы и выясняйте. Зачем он поехал в Лестершир? Побывать в местах, как-то там связанных с юношескими воспоминаниями, она не в курсе. Зачем взял с собой дворецкого? Без понятия, какие-то хозяйственные дела. Может, новые поставщики, может, купить что-то собирались.
Когда полицейский ушел, она, поколебавшись немного, позвонила Оливеру. Сыщик был занят, но обещал начать поиски при первой же возможности. Тут Люси могла быть уверена: если Питер и Джонсон пропали с этой стороны, Оливер их найдет – живыми или мертвыми.
Потом ей пришлось отбиваться от прессы, отвечать на звонки родственников и знакомых, попутно решая чисто практические вопросы. В первую очередь, Люси не стала продлевать аренду на квартиру. Они с Питером и так не собирались этого делать, но сначала хотели подыскать подходящий дом для аренды, а возможно, и покупки. Теперь все это откладывалось. Приехал на Дефендере Бобан, помог собрать вещи. Что-то отвез на склад, что-то в Скайхилл.
А в замке тем временем начался полный хозяйственный коллапс, чего Питер не предусмотрел. Вся стройная система, которая держалась на Джонсоне, рухнула в одночасье. Управляющий мистер Хардинг звонил Люси в панике: он согласился подменить Джонсона несколько дней, точнее, совместить, по возможности, обязанности управляющего замком и управляющего поместьем. Однако пришло время хозяйственных закупок, выплаты жалованья, что Джонсон осуществлял по сложной, только ему известной системе, и Хардинг совершенно растерялся.
Люси позвонила директору Академии дворецких[1], которую окончил Джонсон, и как могла обрисовала ситуацию. Увы, сказал директор, все выпускники при деле. Где искать нового дворецкого, Люси понятия не имела. Не в газету же объявление давать. Хоть самой звони поставщикам и выдавай персоналу зарплату.
А еще у Люси состоялся не самый приятный разговор с личным бухгалтером Питера, который был крайне удивлен, что доверенности по счетам и прочим активам составлены на ее имя за неделю до исчезновения. Не хватало только, чтобы он известил об этом полицию. Впрочем, полиция все равно узнает, и там тоже удивятся. Вот и этого Питер не учел.
Утром Люси позвонила доктору Каттнеру, в двух словах обрисовала ситуацию и сказала, что чек пришлет чуть позже, как только получит доступ к счетам.
«Это как-то связано? – спросил отец Тони, помолчав. – Исчезновение Питера и то, что случилось с Тони и Светой?»
«Не знаю», – ответила Люси, малодушно надеясь, что хоть по голосу доктор не поймет, что она врет.
Он вздохнул и сухо попрощался, даже не сказав, как дела у сына и невестки. Впрочем, если бы что-то изменилось, наверняка бы рассказал. А раз нет – значит, нет.
Люси изо всех сил старалась убедить себя, что ничего ужасного не произошло. Никакой Хлои. Просто не успели вернуться. Плохо, конечно. Но не трагедия. Будем считать, что Питер уехал в командировку. В далекое место, где отсутствует связь. Она запрещала себе думать о том, что там живет какая-то дурочка Лора, к которой
– она ни капли в этом не сомневалась – у Питера имелся (а может, и до сих пор имеется) некий романтический интерес.
Леди Скайворт, прекратите! Что толку страдать и накручивать себя? Это Светка считает, что лучше заранее просчитать и проанализировать наихудший вариант, чтобы быть к нему готовой. А она всегда говорила: чего больше всего боишься, о чем больше всего думаешь, то и произойдет. Во всяком случае, с ней, Люси, именно так и происходило всегда. Поэтому надо думать только о хорошем. О том, что Питер выкопал из-под дракона кольцо, но не смог вернуться. Вернется через год.
Она остановилась заправить машину и покормить Джина, и тут раздался телефонный звонок. Директор Академии очень странным голосом сказал, что отправил в Скайхилл выпускника прошлого года, некого Эшли О’Кифа, хотя и не уверен, что это подходящий вариант. Конечно, надо было бы прислать резюме, но, учитывая ситуацию…
– Что с ним не так? – резко перебила Люси, которую Джин больно укусил за грудь.
– С ним… Вам лучше побеседовать лично.
– Я еду в Скайхилл, буду часа через полтора.
– Отлично, леди Скайворт, всего хорошего!
– «Отлично, леди Скайворт, всего хорошего!», – передразнила Люси, нажав на кнопку отбоя. – Что еще за геморрой ты мне подкинул?
Имя Эшли у нее ассоциировалось исключительно с размазней Эшли Уилксом из бессмертного творения мадам Митчелл[2], что заранее не вызывало симпатий к кандидату в дворецкие. Но, может, хоть в качестве временного варианта сойдет?
К Стэмфорду Люси подъехала еще по солнышку, бледному и тоскливому, но всего за пятнадцать минут пути до замка погода испортилась. Похолодало, тяжелые рыхлые тучи грязно-синего оттенка обещали снег. Настроение упало туда же – к нулевой отметке.
Привратник с его неизменными двумя пальцами у лба, садовник, лениво сгребающий листья с газона, лужа, щедро плеснувшая грязью в лобовое стекло – все раздражало. Люси посмотрела на часы. Время ланча. Интересно, ее хоть накормят, или все за неделю настолько пришло в упадок, что придется ехать за едой в деревню?
Она остановилась у парадного крыльца, подождала – никого. Только лай собак в доме. Окончательно рассвирепев, Люси посигналила. Из гаража выскочил Бобан, из дома – няня Уиллер, отправившаяся в замок накануне, чтобы подготовить все для Джина. За няней на крыльцо выкатились корги.
– Ну хоть кто-то здесь мне рад, – пробормотала Люси по-русски, обнимая Фокси и Пикси и уворачиваясь от их слюнявых поцелуев.
– Здесь такой беспорядок, миледи, – пожаловалась няня. – Такое чувство, что уборки неделю не было.
– Неделю и не было. Бобан! – рявкнула Люси.
Шофер вздрогнул и чуть не уронил чемодан, который доставал из багажника.
– Да, ваша светлость?
– Брось чемоданы! Позови Томми, притащи сюда Хардинга. Чтобы сейчас же здесь все летало.
Уже через минуту Томми тащил чемоданы в дом, а от гаража, стряхивая с бороды крошки, шариком катился управляющий.
– Миледи! – курлыкнул он.
– Ланч? – прошипела Люси.
– Ланч? – в замешательстве переспросил Хардинг. – Я… я узнаю.
– Да что же это такое?!
Вытащив Джина из кресла, Люси вручила его няне и поспешила в дом.
– Вас там ждут, – пискнула ей в спину миссис Уиллер.
Не обратив никакого внимания на ее слова, Люси вошла в холл, сняла трубку внутреннего телефона и набрала номер кухни.
– Мне никто не сказал, что вы сегодня приедете, миледи, – чопорно и даже как будто обиженно отозвался мистер Саммер. – Мы готовили только для прислуги. Я могу подать вам холодный ланч. Или – если вы подождете…
– Прислуга останется голодной, если вы подадите мне горячий ланч сейчас же? – перебила Люси.
– Нет, но…
– Тогда чтобы через пять минут все было на столе. Время пошло.
Повесив трубку, Люси обернулась – кто-то в упор смотрел ей в спину.
– А вы еще кто такая? – спросила она невежливо женщину в черном брючном костюме, которая стояла у камина.
Незнакомке было лет тридцать, она была высокой и худющей, что Люси сразу не понравилось. Ее очень светлая кожа была усыпана веснушками, заколка с трудом сдерживала буйно кудрявые рыжие волосы. Настолько рыжие, что даже доктор Фитцпатрик рядом с этой особой выглядел бы бледной молью.
– Здравствуйте, леди Скайворт, – сказала женщина. – Я Эшли О'Киф. Вам должны были звонить.
Черт бы побрал этот бесполый английский, подумала Люси. И имена унисекс. Она попыталась дословно вспомнить разговор с директором Академии. Да. Ни одного слова, которое указало бы на половую принадлежность кандидата в дворецкие. Только когда она спросила, что с ним, кандидатом этим, не так, директор замялся. Вот ведь хитрый лис!
Люси вспомнила, что Джонсон рассказывал Питеру: в Академии учились и женщины, но им было гораздо труднее найти хорошую работу в Англии, чем мужчинам. Все-таки дворецкий – это нечто такое консервативное, традиционное.
– Да, мне звонили, – кивнула она. – Сейчас за ланчем и поговорим.
– Может, я лучше подожду? Вы только с дороги.
– Бросьте, – поморщилась Люси, снимая пальто и бросая его на спинку кресла. – Я вас еще не наняла, так что давайте без церемоний.
Она снова набрала номер кухни и приказала накрыть ланч на двоих.
– Ну, – сказала Люси, когда они сидели за столом друг напротив друга над тарелками овощного супа, – значит, вы – дворецкий. Допустим. И где вы работали?
– У леди Лэри в Питерборо. Семь месяцев. У меня есть рекомендация.
– И почему ушли?
– Леди умерла. Она была очень старая. Ее сын дал мне расчет.
Люси протянула руку и пошевелила пальцами. Она понимала, что ведет себя, в общем-то, по-хамски, но ничего не могла с собой поделать, настолько вывел ее из себя бардак в замке.
Эшли достала из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги. Люси пробежала глазами рекомендацию, положила на стол.
– Хорошо, миссис О’Киф…
– Прошу прощения, но миз[3].
Люси почувствовала, как ногти сами впиваются в ладони.
– Прошу прощения, но в этом доме слова «миз» не существует. В принципе. Дворецкий и экономка относятся к одному рангу. К экономке обращаются «миссис», даже если она не замужем. Потому что она замужем за работой. Так что вас будут звать миссис О’Киф.
Одно слово возражения, и эта рыжая дылда выкатится отсюда кубарем, подумала Люси в сладком предвкушении, отметая мерзкую мысль о том, что домом в этом случае ей придется заниматься самой. Без вариантов.
– Хорошо, – пожала плечами Эшли. – Как скажете. Мне все равно.
– Тогда попробуем. Я в безвыходном положении, миссис О’Киф. Не знаю, что вам известно, но мой муж с дворецким неделю назад поехали в соседнее графство. И пропали. У полиции никаких предположений. В доме за неделю все пошло кувырком. Управляющий поместьем совершенно ничего не понимает в управлении домом. Или не хочет понимать, не знаю. Мистер Аттертон говорил об оплате?
– Да. Меня устраивает.
– Хорошо. Будем считать, что у вас испытательный срок. Допустим, месяц. Но вы должны отдавать себе отчет, что если мистер Джонсон вернется – а я очень надеюсь, что он вернется…
– Я понимаю, миледи.
– Разумеется, я напишу вам рекомендацию. Даже если вы проработаете здесь три дня.
– Спасибо.
Не успели они закончить ланч, как в столовую вошел Томми с сообщением от миссис Уиллер: мастер Джин плачет, наверно, голоден.
– Цирк-шапито на колхозном поле, – простонала Люси и снова перешла на английский: – Она что, по телефону не могла позвонить?
Впрочем, вопрос этот был риторическим. Люси бросила на стол салфетку и встала.
– Возьмите список внутренних телефонов, миссис О’Киф, и обзвоните все службы. Весь персонал через полчаса должен быть здесь, в холле. Весь, без исключений.
Поднимаясь в детскую, Люси поняла, что еще было не так. Брюки, которые неделю назад еле застегивались, болтались на талии свободно. Только теперь ей было на это абсолютно наплевать.
[1] The British Butler Academy (Лондон)
[2] Герой романа М.Митчелл «Унесенные ветром»
[3] Ms (англ.) – нейтральное обращение к женщине в англоязычных странах вне зависимости от ее семейного положения
2. Тьма истины
Пауза слишком затянулась. Аббатиса стояла, прикрыв глаза, и не шевелилась. Ни я, ни Тони не решались спросить, что она подразумевала, говоря «вы уничтожили будущее обоих миров». Впрочем, по сравнению с тем, что мы никогда не вернемся в свое время, это было чем-то второстепенным.
– Тебе надо отдохнуть с дороги и поесть, – наконец сказала, обращаясь к Тони, мать Апиенора (это имя оказалось в моих мыслях так, словно было там всегда). -Трапезная внизу, там же спальня для паломников. Справишься без моей помощи.
– Но… – попробовал протестовать Тони, однако аббатиса его оборвала:
– Мы поговорим позже!
Повернувшись, она шагнула в тень колонны и исчезла.
Тони бессильно сполз спиной по стене и сел на пол, уткнувшись лбом в колени. В этой позе было столько отчаяния, что я не решалась его беспокоить.
Это не было неожиданностью. Мы отдавали себе отчет, что наш поход во Фьё может оказаться совершенно бессмысленным и бесполезным. Но мы гнали от себя эти мысли: подумаем об этом, когда придет время. Я изменила своему принципу просчитывать худший вариант и повела себя как Люська: происходит то, чего больше всего боишься, а значит, думать об этом не стоит.
Черт с ним, с будущим. Мы уничтожили кольцо, и до того момента, как я окончательно переместилась в средневековый Скайхилл в теле Маргарет, прошел почти год. С миром ничего особенного не произошло. Что такое будущее, в конце концов? Если подумать, будущего вообще не существует. Это просто вероятность. Прошлое невозможно изменить, потому что все уже произошло. Но будущего еще нет, и никто не знает, каким оно будет. Таким? Сяким? Эдаким? Каким-то да будет. Если бы будущее было материально и мы его убили, как сказала эта старая вобла, все остановилось бы в тот самый момент – в мастерской мистера Яхо. Так что не стоит забивать себе голову судьбами мира. Лучше подумать о том, что будет с нами.
Итак, мы остаемся в Отражении. Навсегда. Но что значит это «навсегда»?
Я – призрак. Или дух? Да какая разница? Некая нематериальная сущность. Мое тело находится на пять веков вперед, да еще в параллельном мире. Вполне живое тело. Что произойдет, когда оно умрет? Сейчас меня связывает с ним только Мэгги, это тоненькая, но все-таки ниточка между настоящим и Отражением. И если не станет моего тела, связь эта окончательно исчезнет. Останется ли мой дух в Отражении – или же уйдет туда, где оказываются после смерти все нормальные души?
А Тони? Возможно, и он связан с настоящим через Мэгги, но одновременно связан с Отражением телом Маргарет. А Маргарет здесь осталось жить всего год. Что произойдет через год с телом, которое по плану должно лежать в склепе? Начнет разлагаться? Или Отражение списало его как непредусмотренную потерю, создав резервную копию? Может быть, в этом случае списанное тело проживет еще долгую жизнь? Но даже если так – рано или поздно оно все равно умрет. Что тогда будет с Тони? Никто не знает.
Сестра Констанс освободила меня от умирающего тела Мартина, поскольку никто не знал, что после его смерти случится со мной. Мы можем вернуться в Рэтби, и она точно так же освободит Тони от тела Маргарет. Даже, наверно, не стоит ждать. Сколько там еще осталось сестре Констанс – два или три года? Она умрет – и вернется на семьдесят лет назад, в Баклэнд. А мы останемся. Познакомимся с Дженни, племянницей сестры Агнес, потом с другими хранительницами…
И тут мне в голову (ладно, ладно, пусть не в голову, не суть!) пришла совершенно безумная мысль.
Маргарет, став призраком, провела в Скайхилле почти пять столетий, поскольку не могла его покинуть. Мы с Тони не привязаны к какому-то конкретному месту. И если нам предстоит пребывать в Отражении призраками до скончания веков, что за нужда оставаться в Рэтби и вообще в параллельном мире. Мы сможем вернуться в свой мир, в Скайхилл. И каким бы странным образом ни текло здесь время, рано или поздно мы подойдем к той грани, где настоящее становится прошлым. К моменту нашего знакомства.
– Тони! – заорала я.
Он вздрогнул и поднял голову. Его глаза были красными и подозрительно блестели. Интересно, подумала я, насколько он жалеет, что отправился за мной? Что вообще со мной встретился?
– Потише думать нельзя? – поморщился Тони. – Как из пушки. Теперь я понимаю, почему сестра Констанс раскололась, когда ты вот так вопила ей прямо в голову.
– Послушай, я тут вот о чем подумала…
Я как могла попыталась изложить свои мысли, но Тони не дал мне додумать:
– Ты ошибаешься в главном, Света. Маргарет почти пятьсот лет болталась в замке призраком – да. Но только в настоящем Скайхилле. Допустим, мы действительно останемся здесь, после того как наши тела умрут. Да, нам ничто не помешает вернуться в наш мир и дождаться момента нашего знакомства. И что?
– А что, если мы как-то сможем?..
– Нет, не сможем. Во-первых, это как догонять едущего на параллельном эскалаторе. Когда подъезжаешь к тому месту, где он был десять секунд назад, оказывается, что он уже уехал вперед. Поэтому момент нашего знакомства…
– Тоже окажется глубоко в Отражении. Спасибо, Капитан Очевидность, – буркнула я. – Дебил все понял. Но ты же знаешь, что время здесь течет совсем по-другому.
– Иначе – это не значит, что быстрее, – не согласился Тони. – Тут все не…
– Если скажешь хоть слово про нелинейность, я буду орать тебе в мозг, – пообещала я.
– Хорошо, не буду.
Он встал, заправил на место высунувшуюся из выреза рубахи грудь, подтянул штаны и пошел к лестнице.
– Эй! – окликнула я, обогнав его. – Ты куда?
Тони молча спустился на первый этаж, так же молча пошел по галерее. Пока мы разговаривали с аббатисой, пошел дождь. Смеркалось, холодный ветер забрасывал на галерею водяную пыль, и мне вдруг вспомнился давний осенний вечер, когда я стояла во дворе и понимала, что не хочу идти домой, к Федьке. Вот только этого мне сейчас и не хватало. Театр абсурда. Ионеску нервно курит под корягой.
– Тони!!!
Он вздрогнул, сморщился, как будто изо всех сил прикусил зубами вилку, и остановился.
– Ну что тебе? – спросил он. – Я иду искать еду. И какое-нибудь место, где можно спокойно выспаться. Тебе ничего этого не надо, так что отстань, пожалуйста. Достало, что ты вечно строишь из себя самую умную, и при этом ни хрена не понимаешь. Но попробуй хоть слово тебе скажи поперек. Сразу начинаются идиотские шуточки. Такая тонкая-тонкая ирония.
– Тебе не кажется, что семейная ссора призрака и мужика в бабском теле – это очень глупо? – поинтересовалась я.
– А не пошла бы ты, Света? Я и так из-за тебя… – тут он замолчал, сообразив, что в запале ляпнул лишнее. Но мне было уже не остановиться.
– Ну-ну, договаривай! Из-за меня ты оказался здесь. А тебя кто-то просил? Мне вот оно надо – постоянно думать о том, что ты здесь из-за меня и меня в этом винишь?
– Да что ты выдумываешь-то? – возмутился он. – Кто тебя винит? С чего ты взяла?
– Но ты же сам сказал «я и так из-за тебя…». Думаешь, непонятно, что ты имел в виду?
– Послушай!..
Но слушать я не стала и мгновенно перенесла себя на колокольню. Там было сыро и холодно. Ну и пусть, подумала я. Буду сидеть здесь и мерзнуть. Назло. Хотя… кому от этого будет хуже-то? Только мне.
Я вернулась в коридор второго этажа, где мы разговаривали с настоятельницей. Хотелось куда-нибудь в тепло. Но это оказалось серьезной проблемой. Чтобы попасть куда-то, я должна была либо видеть это место, либо представить его. В коридоре мне было не видно ничего, кроме лестницы и закрытых дверей, а все места обители, которые я могла себе представить, имели мало общего с теплом и уютом. В общем, в жизни вездесущего призрака тоже имелись свои сложности.
Я могла пристроиться в кильватер к одной из монахинь. Либо ждать, когда Тони остынет и отправится искать меня, подавая звуковые сигналы, как пароход в тумане. Но монахини попрятались за закрытыми дверями, а Тони мог дуться еще долго. Поэтому я нашла место, где не слишком сквозило, и повисла под потолком – там было теплее.
По правде, иногда Тони здорово бесил меня своей самоуверенной снисходительностью и попытками учить жизни бедную девочку-дурочку. И дело было даже не в разнице в возрасте, все-таки пять лет не двадцать и даже не десять. Интересно, это появилось в нем только сейчас или было всегда, но я ничего не замечала в эйфории волшебной влюбленности?
«Замполит хренов!» – проворчала я.
Если бы я не перебила Тони, следующим пунктом он наверняка начал бы объяснять, что при любом раскладе, как бы там ни текло время в Отражении, мы не смогли бы перейти границу и попасть в настоящее. Даже если бы почти догнали себя – настоящих, все равно отставали бы. Пусть на секунду, на долю секунды – но отставали.
По своему обыкновению я начала просчитывать этот вариант.
Представим, что это случилось.
После смерти наших тел в настоящем мы с Тони не перенеслись в райские кущи или адские бездны, а остались в Отражении. Как сказала сестра Констанс, до скончания веков, когда все души предстанут перед Создателем. Мы перебрались в наш мир и, перемещаясь с места на место, протянули почти пять веков. И вот наконец мы в Скайхилле, местное время – около пяти часов дня, седьмое июня 2016 года, вторник. Смотрим с балюстрады «Хэмптон-корта», как перед аркой останавливается Дефендер, оттуда вылезает искусственная Света и смотрит на окно второго этажа, в котором нет никакой Маргарет Даннер. Потому что нормальным, настоящим призракам в Отражение вход запрещен. Точно так же, как всяким видениям, снам, мыслям и чувствам. А искусственный Тони в это время с искусственным Питером в конторе обсуждает хозяйственные дела.
Ненастоящая Люська, поддельный Эйч, плюшевые корги… Потом мы понаблюдаем за нашим знакомством – занятно, наверно, будет взглянуть на это со стороны. И на то, как мы в первый раз занялись любовью? Хм… А вот возвращения в прошлое с Маргарет не будет – это точно.
А что, если?..
Черт, было бы у меня тело, наверно, его бросило бы в дрожь!
Что, если бы мы смогли забраться в эти наши тела – пусть даже фальшивые? Ну а вдруг? Чтобы вернуться в тело Маргарет, когда сестра Констанс превратила меня в призрак в прошлый раз, мне понадобилось всего лишь вспомнить яркий эпизод, пережитый в ее теле. Что, если это сработает и с нашими телами?
Ну и пусть они мертвые – но мы-то живые! Пусть у нас не будет своей воли, свободы, но мы будем жить, хоть и с опозданием, ту жизнь, которую прожили наши тела. Да, это не настоящее возвращение, все вокруг будет мертвое, уже отжитое, архивный файл, но так ли уж это важно?
Но после вспышки надежды тут же пришло отчаяние.
Окстись, Света! Какая жизнь? Мы проживем так меньше года. А потом наши мертвые куклы станут еще более мертвыми. Они будут молчать и безропотно подчиняться чужой воле. Есть то, что поставят под нос, идти куда ведут. Какое-то время я буду ухаживать за Мэгги, но сколько это будет продолжаться? Возможно, только пока она грудная?
А что будет потом? Кстати, мы вообще не знаем, что произошло, после того как Тони отправился в Отражение за мной. Как долго Люська и Питер держали нас у себя? Ведь не оставили же в Скайхилле насовсем. Отправили в психиатрическую клинику? Или, может, нас забрали к себе родители Тони?
Как бы там ни было, мы проведем остаток жизни в этих клетках, не имея возможности даже перекинуться словом. Уж не знаю почему, но я была абсолютно уверена, что управлять своими телами мы не сможем, даже по минимуму. А когда умрем, родимся снова – и так бесконечно.
Нет уж, чем так – лучше все-таки призраками. Быть рядом с теми, кого любили. Нет, не с ними, с их копиями, но все-таки… Словно смотреть стереокино о жизни Мэгги, Питера, Люськи, Джина. Узнать, что будет дальше, после нас, после них…
Что-то не давало мне покоя. Какой-то обрывок мысли, слово. Я вернулась назад и снова прокрутила в памяти все, о чем думала с момента возвращения в коридор. С начала и до конца. Тщетно. Ощущение тревоги только усилилось, но я так и не смогла поймать за хвост мысль, которая ее породила.
Хорошо, еще раз. Нам торопиться теперь некуда. У нас впереди вечность.
«Настоящим призракам вход в Отражение воспрещен».
Тепло!
«Так же, как всяким видениям, снам, мыслям и чувствам».
Еще теплее! Но чего-то не хватает. Как будто одного слова из этого ряда.
Я словно увидела нарисованную на черном фоне светящуюся картинку.
Вот маленький человечек. Одной ногой он стоит на висящей в пустоте черточке, вторую поднял, чтобы шагнуть – но куда? Над ним чуть впереди светящееся, мерцающее облако. Маленькая часть облака отделяется, движется навстречу человечку, становится еще одной черточкой, на которую он ставит ногу. В это же мгновение предыдущая проваливается в пустоту. Свет от облака падает на нее, она вспыхивает и исчезает, а далеко внизу к бесконечной цепочке черточек добавляется еще одна…
Призраки… видения, сны, мысли, чувства… Мечты!!!
– Тони!!! – заорала я так, что он должен был услышать меня, даже если бы спал мертвецким сном где-нибудь в Больё или даже в Каоре.
Секунды, минуты… Наконец я услышала откуда-то снизу крик:
– Света! Ты где?
Я мгновенно перенеслась на галерею. Тони стоял и озирался, как будто мог меня увидеть. Его рубаха выбилась из-под пояса, небрежно заплетенная коса растрепалась. В руке он держал надкусанный ломоть хлеба.
– Я здесь, – сказала я.
– Что случилось? – недовольно спросил Тони. – Могу я поесть спокойно или нет?
– Кажется, я поняла, что она имела в виду.
– Кто? Старуха? Ты о чем вообще?
– О том, что мы убили будущее. Помнишь, я рассказывала тебе, как говорила с Биллом о мечтах? Ну, то есть Мартин с ним говорил. По дороге в Лондон.
– Билл – это который его слуга? Из Стэмфорда? Кстати, был один момент, когда мне показалось, что я слышу твой голос. В смысле, Мартина. Как будто он говорит с кем-то – действительно о мечтах. И еще видел какую-то женщину в платье с вырезом до пупа.
– Это была Китти, проститутка. Я тоже иногда слышала что-то, связанное с Маргарет. Один раз голос Роджера, очень отчетливо. Да, так вот, Мартин спросил Билла, о чем тот мечтает. И Билл ответил, что хотел бы стать лекарем, но какой смысл мечтать о том, чего никогда не случится. И Мартин ответил, что мечтать обязательно надо, потому что даже самые безумные мечты иногда сбываются. А потом лекарь из Лондона взял Билла к себе в помощники. Билл поехал в Стэмфорд, чтобы проводить Мартина и забрать в Лондон свою сестру. Он сначала ухаживал за Мартином в Лондоне, потом нашел его раненого на улице и, думаю, выходил еще раз. Наверняка Мартин его щедро отблагодарил.
– Слушай, а как его фамилия, Билла этого?
– Фитцпатрик, а что?
– Ничего себе! – изумленно ахнул Тони. – Да это же предок нашего Фица. Семейного врача Питера. Фитцпатрики лечили Скайвортов где-то с середины XVII века, если не ошибаюсь. Наш Фиц… Между прочим, он приезжал в Скайхилл на праздник, когда ты там была. Не помнишь? Рыжий, с лохматой бородой, лет пятидесяти.
– Нет, не помню. И что он?
– Он говорил, что его предок как раз при Тюдорах ухаживал за каким-то иностранным аристократом, и тот в благодарность отвалил столько денег, что предок этот выучился на костоправа. А два его сына уже учились в университете и стали настоящими врачами. Но я тебя перебил, продолжай.
Кажется, наша ссора уже была забыта. Хотя вид у Тони по-прежнему был раздраженный и надутый.
– Я тогда вспомнила тебя – что ты тоже всегда говорил: какой смысл мечтать о том, что нереально. А я наоборот всегда любила мечтать о том, что, казалось бы, никогда не может произойти. Например, о том, чтобы свободно говорить на нескольких иностранных языках. Или путешествовать по всему миру. Или…
– Света, давай ближе к делу, хорошо?
– Хорошо. Я тогда поняла, что не мечтала ни о чем уже очень давно. И по времени это совпадает с…
– С тем моментом, когда мы уничтожили кольцо, так? Ты хочешь сказать, что мечты
– это и есть будущее? Да ну, какая-то ерунда!
– Смотри! Помнишь, ты как-то по дороге сюда сказал, что должен быть источник света или энергии, чтобы настоящее отражалось на чем-то? Отражается и записывается только материальное. Действия, речь. Физические ощущения тела – как реакция на внешние раздражители. А все мысли, ощущения, эмоции – это душа, ее нет здесь. Это то, что живет в настоящем, переносится из одного мгновения в другое. А потом уходит куда-то совсем в другое место. Или измерение, неважно. Но мечты – это другое. Это то, что направлено в будущее.
– Света, но не все же люди мечтают, как ты, – поморщился Тони. – Многие просто думают о будущем, строят планы, прикидывают, как будет лучше, делают какой-то выбор из нескольких вариантов. А некоторые вообще живут, как живется. Что захотелось – то и сделали. Нет никакого будущего, никакой судьбы, я в этом уверен. Есть просто масса возможных вариантов. Все зыбко, все неопределенно.
