Текст книги "Второй (СИ)"

Автор книги: Татьяна Дзюба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

Можешь уйти. Хочешь, сейчас. В округе не так много кукол. Тебе может повезти и ты доберешься к жилью, но…Ты видел что будет.

Второй может отвезти к вокзалу. Высадит, купит билет и посадит в поезд. Но нет гарантии, что, во– первых, ты доедешь хоть куда-то, а, во-вторых, что сам поезд уцелеет. прилипалы никого не жалеют. Это правда.

Вот такие перспективы.

– Что я должен буду делать?

– Смотреть. Быть поводырем. Это все. Рядом всегда будет Второй. Телохранитель. Личный. 24 часа в сутки.

Глава третья

Вечер

– Из Берлоги не выходить. Дверь не открывать. Условный сигнал ты знаешь. – это мне Второй перед уходом мозги промывал. – Буду через час-полтора. Тебе надо хоть какие-то вещи найти на первое время. Я работаю сегодня в качестве доброй феи.

– Угу. А я в роли Золушки – сиди, жди полуночи, пока моя голова не превратится в тыкву?

Второй расхохотался. С чувством юмора у него иногда перебор выходит. Дикие условия, дикие люди. У меня похоже тоже.

Я запер на дополнительный засов дверь, уселся в большое, явно новое кресло и включил ноут. Соскучился я по инету. Но Второй мне строго-на-строго запретил выходить в эфир. В пасьянсы можно, а в сетку ни-ни. Нарушать приказ я не собирался. Пока еще реально страшно было.

Мой мир перевернулся с ног на голову. И в эту голову столько всего впихнули, что новая информация просто не лезла. Я действительно попытался пораскладывать пасьянс, потом забил на это. Побродил по содержимому рабочего стола. Попробовал копнуть чуть дальше, но у Второго на всем стояли пароли, а возиться сейчас просто не хотелось. Из легко добытых трофеев – фотка Второго с кареглазой девицей. Неплохая подборка порнухи и что-то типа заметок на полях. В заметки заглянул, каюсь не без греха. Но почти ничего не понял даже из первого блока, а посему решил пока не усложнять себе жизнь.

Походил по берлоге. Позаглядывал по шкафчикам и полкам. Такое чувство возникло, что я не в жилище нахожусь, а на армейском складе – оружие, ножи, инструменты. И соль в большом количестве. Из книг либо эзотерика, но Второй читающий подобную литературу у меня как-то в голове не укладывался, либо подборки Men's Health и АвтоРалли. Ну а чем еще настоящему мужчине развлечься в таком богом забытом месте.

Я наверное никогда бы не приволок в свои квартиру незнакомого человека. А тем более не оставил бы его одного. Не люблю когда в личных вещах роются. Это как в твою голову забраться и всех тараканов пересчитать.

Но у Второго и считать-то нечего. Слишком просто и предсказуемо. И безопасно.

В Берлогу меня конечно Второй привез. После нерадостного разговора, непонятного договора о непонятном сотрудничестве непонятно с кем. Старик мне так и не сказал кто именно они такие.

Честно, я вообще не понимал ни целей, ни мотивов.

Какой-то отряд состоящий неизвестно из кого, взял на себя ответственность за судьбу человечества и пытается предотвратить угрозу заражения. Самостоятельно, не ставя никого в известность. Здорово, но совершенно не вписывается в реальность. В эту страну, в этот город, в растущую инфляцию, в ипотеку, в банковские проценты, в рутину обычной городской жизни, в планы на будущее, такие как семья и карьерный рост.

Люди думают и живут не так. Люди не ходят с обрезами и ножами, люди не взрываются черным пухом и люди не кончают жизнь самоубийством просто так.

А это все просто затянувшаяся компьютерная игра. Не моя реальность. Не мой мир. Не моя жизнь.

Я вообще себя слабо представляю идущим в ночной рейд или вместе со Вторым выслеживающим очередную жертву. Я же другой. Я не из этой системы.

Вот Второй очень здорово вписывается в городские бои и спасательные операции. Он словно написанный кем-то персонаж, прокачанный и готовый к любым неожиданностям

Я побродил по берлоге в другую сторону (четыре метра на шесть), изучил коллекцию ножей, потрогал слой пыли на полках, оценил всю прелесть побеленного в прошлом веке потолка и стало мне, неожиданно, как-то слишком тоскливо. Второй похоже по поводу своего жилища вообще не парится – живет как живет, просто, без особых удобств. А на меня эти стены начали давить уже минут через 20. Чувство, что ты сидишь в бункере и пережидаешь ядерную войну. И была очень явная перспектива пережидать эту войну в этом месте всю жизнь.

Не хочу. Не хочу.

У меня было чувство, что меня обманули. Я пока не понял в чем, но обманули. Зря Второй ушел. Меня с такими мыслями в голове одного оставлять нельзя. Я с ума сойти могу. Сидеть на одном месте – не сиделось. Шагать по берлоге было особо некуда. Да как же он тут живет-то, этот Второй? Волком взвыть можно.

Есть хотелось невероятно, со вчерашнего вечера ни крохи во рту. Я осмотрел крохотный закоулок отведенный под кухню, обнаружил пакет с картошкой и пару луковиц. Сковороду не нашел, но попалась на глаза объемная кастрюля, а в углу увидел сиротливую банку тушёнки. Вот и славно. Роль Золушки на сегодня мне даже нравилась.

Второй появился четко в тот момент когда вся тушенка перемешалась со сварившимся рассыпчатым картофелем.

– Обед? – Он даже удивился.

– Или ранний ужин. Иди очень поздний завтрак.– Ответил я ему в том же тоне. Взял у него несколько тяжелых пакетов. В одном друг об друга призывно звякнули бутылки.

– Пиво. К обеду хлеб, колбаса, сыр. Я не сильно специалист по готовке. Планировались просто бутерброды.

Во втором пакете все, что может пригодится до тех пор, пока я тебя самостоятельно в город отпускать начну. Нормальная 'аляска', обувь, ну и так по мелочам – полотенце, нижнее белье, футболки, зубная щетка. Расцветка и размер на мое усмотрение , если что, извини. Но ты вроде не девица-красавица, тебе, типа, все равно должно быть в каких труселях по берлоге ходить.

Я закашлялся. В определенные моменты желание двинуть Второго было просто огромным. Пиво светлое. Пара бутылок безалкогольного, пара обычного.

Накрытый стол. Накромсанные Вторым бутерброды. Кастрюля с дымящимся картофелем. Чем не идиллия. Если только забыть где и почему я нахожусь. И вместо Второго представить какую-нибудь особо привлекательную девушку, типа, Памелы Андерсон или Кармен Электры. Вот тогда бы была идеальная картинка.

– Безалкогольное мое. У меня вечером еще обход территории намечается.

Луны на небе не было. Темнота такая, реально хоть глаза выколи. Что можно в этой темноте рассмотреть, я не знал. Я даже собственных рук не видел.

– а днем обход территорий сделать нельзя? Ноги же можно переломать…

-Ян, не зуди. Сам напросился. Я тебя в первый же вечер выдергивать на поверхность не планировал.– зашипел на меня Второй. – по сторонам смотри внимательно увидишь вспышку – скажешь. Но тихо. И все время за спиной держись.

– понял шеф.

– помолчи. Я слушаю.

Я тоже начал вслушиваться в темноту. Но ничего не слышал. Такое впечатления что все в округе просто вымерло. Хотя…

Берлога находилась на самой окраине городского поселка, дальше только сады, огороды и кладбище. И окружная дорога. К окружной меня и Вывел Второй. Я узнал развилку, посмотрел в сторону

светящегося где-то далеко далеко микрорайона.

И краем глаза заметил что-то явно не здравое. Я оглянулся. Хотел рассмотреть получше. Но ничего уже не увидел. Я даже не понял что именно– какой-то мутный красноватый то ли силуэт то ли свет.

Может просто показалось. Пару раз тряханул головой и решил не обращать внимание. Может это в темноте просто всякие мультики кажутся.

За Вторым я успевал с трудом. Он будто кошка видящая в темноте хорошо ориентировался и разбирал дорогу. Я так и не понял, был у него какой-то план или этот обход территорий был всего-навсего обычным ритуалом вроде сказки на ночь.

Второй мне дал пистолет. Попросил взять нож. Организовал и удобно навесил на ремень ножны. Мне это напомнило заботу старого сержанта о пацанах новобранцах.

Тишина оглушала. Я слышал только шорох гравия у себя под ногами и какие-то, слишком далекие и почему-то не реальные, звуки проезжающих где-то у горизонта машин.

И тут я снова заметил, точно так же краем глаза, пятно. Именно пятно. Шагах в тридцати, в метре или чуть выше над землей. Но стоило мне повернутся и рассмотреть подробнее – свет исчез.

– Второй. – как можно тише позвал я, тот обернулся

– Там какая-то чертовщина. Как лампа, красная. Гаснет, загорается и снова исчезает. Но все ближе и ближе к нам.

Второй глянул в ту сторону, что я показывал. Реально чертыхнулся.

– Я ничего не вижу. И тихо…

– Может просто кажется? – я готов уже был отказаться от того, что видел.

Второй хмыкнул. Но даже по тому, как он ответил, я понял – он мне верит. Он напряжен и насторожен.

– Иди вперед, только медленно. Я за тобой метрах в трех. Куклы меня не видят. Я для них просто темное пятно.

У меня мурашки побежали по спине. Но я двинул в сторону шоссе. Второй остался за спиной, я не видел его в темноте и не слышал. Ни звука. Я шел, с трудом разбирая дорогу к далеким огням автострады.

Возле уха неожиданно что-то свистнуло и тут же послышался хлопок, потом шум, звук борьбы, так словно позади меня на земле кто-то ворочался. Я не знал что делать, то ли бежать без оглядки, то ли возвращаться, то ли пытаться понять, что произошло. Хлопок, еще один, брань, крик и тишина.

Я задергался посреди поля порываясь то в одну сторону, то в другую.

– Ян – услышал я голос Второго. Странный такой голос. Побежал на голос. Чуть не споткнулся о лежащих на земле.

– Фонарик в кармане – сказал Второй. Говорил он неестественно хрипло. Я на ощупь попытался найти карман его Куртки.

– Не лапай. Выше чуть-чуть – Второй и сейчас умудрялся шутить. А у меня руки тряслись. Мысли почему Второй сам свой фонарик не вытащил даже в голову не приходила.

Щелкнул кнопкой – появился тонкий, но яркий луч света.

– Да не в глаза свети, бродяга – крикнул Второй закрываясь рукой, я опустил луч чуть ниже и увидел, что он сидит на какой-то горе тряпья. И понял, что за тряпье. Фонарик в руках затрясся.

– Ян, не паникуй. Все живы. Я его только слегка задел. И он меня тоже…

И только тут я заметил, что на сером рукаве его Куртки расплывается большое темное пятно.

– Что делать?

– Что? Сижу вот думаю. Если болевой шок сразу не наступил – значит пока все нормально. От меня ни на шаг. Стой рядом. Фонарик погаси и смотри на все четыре стороны. Может он не один такой…

Я выключил фонарь. На глаза снова навалилась темнота, еще плотнее и чернее, чем раньше. В полнейшей тишине раздался стон.

Я дернулся чуть не подпрыгнув на месте

– Второй, это ты?

Второй сверкнул белыми зубами. Ухмыляется понял я.

– Я, Ян, так стонать не умею. Это какой-то предсмертный хрип получается. А с учетом того, что я товарищу просто руку сломал, чтоб пистолет выбить – то до смерти ему еще далеко.

Блин, какая-то глупая ситуация.

– Пистолет?

– Ну, да. Зараженные предметы в темноте красным светятся. Это тебе любой специалист по вирусам скажет. Ну, по особым вирусам. Если за тобой летало что-то красное, в метре над землей, то это никакой куклой быть не могло. Они же все-таки не карлики.

А если ты кроме красных отблесков больше ничего не заметил, то за тобой шел обычный человек. С

'зараженным' предметом. Но, блин, я почему-то думал у него нож будет. Или кастет. Уж очень он хотел поближе к тебе подойти. Из пистолета бабахнул бы еще с шагов семидесяти и вспоминай как звали. Во я дурак Ян.

– Чего это?

– Да потому что не ждать надо было. А сразу гасить. Что бы я после Петровичу сказал? Что мне сейчас Петровичу говорит? Без него мы же не того…Черт, черт.

Я почесал голову. Попытался оценить ситуация. Второй сидел и матерился. Он много разных слов как оказалось знает.

Но я тоже как то понял, что Петровичу звонить нельзя. Во-первых потому, что он Второму голову открутит, а во-вторых потому, что открутит голову мне. Хотя меня мог и пожалеть. Я же этот… типа маг. Мне без головы нельзя.

Надо было срочно придумать хоть что-то.

– До берлоги ходу по прямой минут 15?

– Да. Я ориентиры знаю.

– Сам ходить можешь?

Второй попробовал схохмить. Но ограничился только почти скрипом сквозь зубы – Могу…

– Значит, план такой. Я беру этого, тащу. А ты топаешь самостоятельно. Отдыхать будем часто. Я

дядек такой наружности тоже особо таскать не привык.

Я подал руку Второму. Помог встать. Его слегка пошатывало. Но он вроде парень крепкий. Тем более, что пока на адреналине, надо уходить. А вот как взвалить себе на плечи раненного мужика я как-то себе слабо представлял. Мужчина был полный не высокий, но какой-то весь мягкий. Я его сначала по полю волочь попытался, но это занятие из серии посадил дед репку, выросла репка большая. Типа– тянет– потянет, а вытащить не может. Второй смотрел на мои потуги и предлагал помощь. Ага, с его то рукой, только боровов тягать. Я послал его подальше. Но победила дружба. Он, скрипя зубами (так, что я реально думал без зубов останется), помог закинуть тушку мне на плечи и мы двинули в Берлогу.

Отдыхали часто. Мужик висел у меня на плечах почти недвижимо, так что было полное ощущение горы на спине. Но на землю я его не клал, так привалившись к заборам и отсидевшись на парапете хоть как-то переводил дух. В голове фраза по сотому кругу – ох нелегкая это работа из болота тащить бегемота.

Второй кряхтел все сильнее. Почти не разговаривал. Иногда, когда думал, что я не слышу реально стонал. Но топал.

Заметив, а скорее больше нащупав бетонное ограждение детсада в котором разместилась Берлога я был рад и слишком счастлив. Словно добрел до Мекки и вот-вот смогу приложится к святым мощам.

Второй открывал засовы долго, слишком долго. Я смотрел при тусклом свете в подвале на совершенно черный рукав и думал сколько же он крови потерял. И что делать дальше?

На мне два раненых, из которых один в шоке, а Второй кровью истекает. И понимал, что без

Петровича точно никак не разрулить. Звонить – не звонить?

– Не надо. – Попросил Второй. –В столе аптечка. У меня реально царапина. Просто больно, не приятно и …Короче, ничего серьезного. Надо перевязать , вколоть обезболивающее и транквилизатор. Сознание терять я не собираюсь. Легкая слабость. Все понимаю, все чувствую. Честно. А этот…С ним сложнее.

– В смысле?– я не понимал как может быть еще сложнее. Рука у мужичка была вывернута совсем под неестественным углом, лицо синюшное одутловатое. Как бы реально кони не двинул.

– В смысле солить надо. Или мыть. Или спиртом или еще любой хренью обеззараживать. Лампы включи. Да. Вот эти.

Вспыхнули ультрафиолетовые светильники.

– Уколы делать умеешь? – он достал из аптечки шприц. Наполнил его из ампулы с оранжевыми буквами.

Я покачал головой. Вообще в жизни не доводилось. Даже в детстве в больничку играть не любил.

– Жаль – Второй закусил губу и вогнал иголку в предплечье. – Сам уколов боюсь.

Минуты через полторы ему заметно полегчало. В глазах появился блеск и даже какой-то румянец на щеках.

– Солонку тащи, это самое гуманное.

Я нагнулся к тумбочке, достал керамическую солонку – лесной грибок боровичок и отдал Второму. Второй очень тщательно стал засыпать солью мужичка. В это время тот и пришел в себя.

Он сначала, ничего не видя, морщился от света, а потом обозрев замершего над ним Второго, раму под два метра ростом в окровавленной разодранной рубахе и посыпающего солью, заорал таким благим матом, будто своими глазами демона увидел. Задергал ногами, заколотил воздух руками и снова отключился.

– Обморок– констатировал Второй досыпая последние крупицы четко на макушку мужичка.

– Может его в больницу?

– В больницу? – Второй даже задумался. – А почему бы и нет? В любом случае кого-то из медиков звать надо. У меня тут станция скорой помощи под боком. Ты машину водишь?

Я покачал головой.

– И машину я тоже не вожу.

-Чему вас там только в ваших институтах учат. Это плохо. Ты сиди здесь. Я его отвезу. И вернусь. Без меня ни шагу. Все остальное ты знаешь.

Но вот тут-то я был не согласен. На него самого смотреть было страшно. Он держался только на лекарстве. А если в дороге отключится? Да все что угодно может быть. И с такой рукой, даже если я помогу запереть борова в машину, Второй его сам не вытащит. А если его там кто-то увидит, то и ежу понятно, кому он про огнестрел и сколько объяснять будет. Хорошая прогулка перед сном получалась.

– Я еду с тобой. Петрович сказал ты мой телохранитель. Вот и охраняй мое тело. А вдруг на меня в

Берлоге кто-то нападет…

– Ага. Этажерка. – Второй мрачно согласился. Реально, другого выхода нет.

Прежде чем выйти, Второй проверил мой пистолет, перезарядил свой, в карман сунул запасной блок патронов.

– мы же вроде в скорую а не на тропу войны?– я пытался как то настроить его на реальность.– Если нас в пол 11 вечера остановят гаишники, то сложно им будет объяснить почему ты в крови, мужик в обмороке, а у нас при себе целый арсенал?

Но Второй на мои рассуждения не повелся.

– если нас в этой местности гайцы попытаются остановить то я не объяснять им что-то буду, а стрелять. Не догадываешься, что гаишники с сюрпризом могут быть?

Не догадался. Я еще так думать, как он, не умею. Может потом, когда напрактикуюсь хоть эту самую плесень видеть.

Короче. Операция по спасению пациента прошла удачно. И к берлоге мы добрались без проблем и хлопот. Второй даже Опель запер и самостоятельно зашел в подвал, но вот после этого его и вырубило. Как будто щелкнул какой-то внутренний выключатель. Щелк и человек, только что стоявший на ногах, кулем валится вниз на пол. Я еле успел его подхватить. Про то, что дотянуть до дивана или топчана, даже мысли не было. Пришлось лежбище организовывать там, куда он и рухнул. Подушка под голову. Плед сверху. Попытался было снять верхнюю одежду, но видать задел рану – Второй застонал. Плохая из меня нянька выходит.

Я сидел на полу бетонного бункера, рядом лежал раненый, в непонятно каком состоянии, и я не понимал, что делать. В медицине полный ноль. Состояние оценить не могу, в лекарствах, таблетках и прочих препаратах так же. Кроме анальгина и цитрамона, других чудодейственных средств не знаю.

Уроки оказания первой помощи прошли вскользь – даже следа не осталось. Я никогда не думал, что мне все это пригодится. Рядом были врачи, аптеки, скорая. А оказалось, что знать хотя бы основы важно и нужно.

Выхода не было. Я взял трубу Второго, нашел номер Петровича и нажал вызов.

Глава четвертая

Бункер

На меня никто так не кричал. Даже в детстве. Отец мог максимум подзатыльник отпустить, если решал, что ему до меня есть дело. А дед. Тот предпочитал воспитывать другими методами, типа прочитать три лишних главы книги или присесть 100 раз подряд. Не больно и не приятно, а скорее стыдно.

В школе и институте как-то обошлось без особой ругани. На работе я вообще псих одиночка, разве что сам на себя орать мог. Кто на меня кричал, так это Ольга. Но когда она меня так воспитывать пыталась, я словно отключался и вообще ничего не воспринимал. И до нее тоже в конце концов дошло, что со мной проще нормально поговорить, чем выяснять отношения на повышенных тонах.

То, как выносил мне мозг Егор Петрович, надо было и видеть и слушать. Если убрать все нецензурные слова и оставить только то, что можно печатать в книгах для детей, получилось бы следующее – какие мы со Вторым 'нехорошие' люди. Причем ладно Второй. Но я-то. И о том, что 'я-то…' было напомнено раз 15 за три минуты монолога. Потому, что диалогом нашу беседу назвать было трудно.

Старик приехал понятное дело не один. С Куртом, пожилой тучной женщиной оказавшемся фельдшером и двумя незнакомыми ранее, но очень похожими на Второго мужчинами.

Закончилось все печально. Мне приказали, именно приказали, собрать вещи и ждать в Тойоте старика. А вот Второго увезли куда-то на машине Курта.

Я сидел на заднем сиденье джипа, прижимал как спасательный круг рюкзак к груди и думал только о том, что бы меня за все это не высадили посреди поля.

Петрович сам сел за руль. А ко мне на сиденье с одной и с другой стороны подсели мордовороты.

– Бить будете? – спросил я наконец у Старика.

– Не помешало бы. Ты из-за дурости чуть пулю в голову не поймал. Обоих выпороть ремнем по заднице. Мальчишки.

Мне стало стыдно. Ведь это все действительно из-за меня. Второй мог самостоятельно проверить территорию и вернутся. Нет. Надо было упросить взять на разведку. Может если бы меня рядом не было, ничего и не случилось? И мужик этот не начал бы стрелять, и Второй бы ему руку не сломал. И был бы Второй цел-целехонек, сидел бы на диване и сериалы смотрел. Мексиканские про любовь. Стоп. – Остановил я свою богатую фантазию на самом интересном месте.

Больше со мной не разговаривали. Я пару раз пытался кашлянуть, но один из верзил, тот что сидел справа, весьма ощутимо ткнул мне кулаком под ребро и я успокоился.

Ехали долго. За город. Сначала по хорошей шоссейной дороге, после свернули на какую-то просеку через лес, а после, как-то неожиданно свернув два раза на право и раз налево уперлись в кирпичный, под три метра, забор.

Сначала из машины вышел старик. Чем-то пискнул, звякнул и в сторону отошла целая секция ограждения – тайный вход, понял я. И только после того, как этот ход открылся полностью, очень оперативно и быстро, из машины вывели меня. То, как мы добежали до входа в особняк (ну или очень масштабный дом, рассмотреть по лучше строение не дали), напоминало эвакуацию американского президента после покушения. Меня прикрывали со всех сторон. А Старик прихрамывая, но достаточно быстро шел впереди, готовый, если что, принять удар на себя.

В холле (который напоминал больше спортивный зал своими размерами) мы не остались. Промаршировав через все помещение, уперлись в тяжелую кованную дверь.

Старик открыл ее, остановил нашу процессию жестом и, так же жестом, заслал одного из телохранителей вниз по лестнице. Дверь оказалась ведущей в подпол. Охранник сбросил с плеч тяжелую кожаную Куртку. Достал из заплечной кобуры пистолет и словно в американском боевике, бесшумно, почти на цыпочках, спустился по лестнице. Мы ждали. Я похоже даже старался не дышать. Как то сильно нервировали подобные танцы

– Чисто, шеф! – услышали голос из подвала.

Петрович, чуть подтолкнув меня, велел спускаться первым. Мне что, и здесь под землей жить придется?

Под землей, во-первых, оказалось намного глубже чем я думал сначала, а, во-вторых, реально можно было жить. Это не Берлога Второго. Это минимум бункер Гитлера. Ну или Сталина. Или еще какого– нибудь очень богатого чудака, помешанного на роскоши и безопасности.

Как бы так сказать – подвальным помещением похоже занимался какой-то знаменитый дизайнер, ибо все, начиная от кантика на потолке, рисунка на обоях и даже цвета люстр было сделано в едином цвете и единой концепции. Я стоял посреди этого великолепия и смотрел по сторонам как баран на новые ворота.

Егор Петрович занял место в одном из темно-бежевых, с тисненым золотом на хорошо выделанной коже, кресел, отослал телохранителей проверять периметр и предложил мне присесть и чувствовать себя как дома.

Как же. Как дома. Если в берлоге Второго стены давили серостью и унынием, то здесь меня оглушило роскошью. Я с трудом заставил себя присесть на краешек дорогого, изысканно сделанного, гнутого стула. Было бы куда по проще присесть – занял бы место там, но оставался только диван, о стоимости которого без цифры в минимум 4 ноля не думалось.

– Начинаю разбор полетов – сказал Старик. Мне наверное полагалось встать по стойке смирно и сказать 'Так точно', но я продолжал с тоскою давить сиденье.

– Со Вторым более-менее все в порядке. Рану зашили обработали. Справится. Не в первый раз. О нем разговор окончен. Теперь о Вас, Ян. Судя по инциденту Вы еще не поняли в какую ситуацию попали, что Вам теперь можно делать, что нужно делать и что ни в коем случае делать нельзя.

Наверное, это стоило обсудить еще утром. Но, тем не менее, на наглядном примере должно подействовать моё внушение намного быстрее.

Нормальная жизнь для Вас, Ян, закончилась. Ее не будет. Никогда. До тех, впрочем, пор пока либо

Вы светиться не перестанете, либо Липучки не передохнут, все до единой.

В качестве примера вернемся к бешенству. Представьте – тихий городок, все жители дружат и общаются друг с другом, каждый занят любимым делом у кого-то уже есть семья а кто-то еще только о ней мечтает. Ярко зеленые стриженные газоны. Белые штакетники заборов, цветы, аккуратные деревья. И тут в таком городке на плавной площади появляется бешеный пес– с налитыми кровью глазами, брызгающий ядовитой слюной, готовый к нападению на любое мирное существо. А в городе дети и беременные женщины.

Ваши действия Ян– ну как настоящего мужчины?

Я не понимал к чему он ведет такой пространственный диалог и конечно ответил то что он и ожидал.

– Взял бы ружье и застрелил.

– А если бы бешеный пес увернувшись от пули сбежал– то что бы вы делали? Пес может попасть в любой дом на любую улицу. И каждый из ваших знакомых находится в опасности.

– я бы собрал людей как можно больше и мы бы устроили охоту за этим псом нашли бы взяли в кольцо чтобы он не сбежал и убили бы

– правильно. Потому, что бешеный пес– для всех вас это опасность, непредсказуемость, жестокость и страх. И пока вы не избавитесь от страха– он будет жить в вашем городе и нести угрозу существованию. И ты без раздумий о жестоком обращении с животным– уничтожил бы в собаку. И ты не обвинял бы своих знакомых и друзей в том что они слишком жестоки– наоборот. Тот кто помог бы победить в стычке с угрозой и страхом стал бы в твоих глазах героем.

Представил картину, да? А теперь– на место бешеного пса впиши себя.

А я же реально все представил. И домики с красными крышами, и площадки песочницы с играющей детворой и жуткого сумасшедшего монстра…Меня передернуло.

Скрутило всего, стало слишком противно и тоскливо.

– Да, Ян. Да. Ты, для прилипал – бешеный пес. Ты пришел в их дом, ты видишь их жизнь, ты можешь понять кто есть кто. Отличить коконы и зародыши. И ты можешь привести беду которая уничтожит их всех. От тебя надо избавится Ян. Стереть с лица земли. Так чтоб и духу твоего не осталось. И на это сгодятся любые силы и способы, просто потому что нельзя оставлять на свободе монстра, в городе полном мирных жителей. На тебе уже началась охота, но это пока все цветочки. Будет настоящая травля, будет осада. Потому что на кону стоит слишком много– у них очень хорошая мотивация.

Может надо думать хоть иногда мозгом, прежде чем что-то делать?

Я сгорбился, ссутулился– мне реально хотелось сквозь под землю провалится( хотя куда дальше)

И что отвечать я не знал. Я же действительно так даже не думал. Мне почему-то все немного проще представлялось. Что я живу как и раньше просто иногда выезжаю в город на задание и рассматриваю в толпе тех кого надо найти. И это все. Я не оценивал опасность. Я не думал что это опасность навсегда.

– Один ты не выживешь, Ян. Это даже не теорема. Это аксиома. Ты светишься. Тебя видно отовсюду как включенный прожектор ночью. Ты им мешаешь. И они тебя будут гасить. Сначала просто– типа как разбив лампочку, а после…вплоть до полного уничтожения местности. Что-угодно лишь бы от тебя ничего не осталось. Это понятно?

Я в ответ только кивнул. Мне стало до колек страшно. Такое было чувство что Старик только что лично прочитал мне смертный приговор. И все– дороги назад нет. Впереди эшафот.

– если бы дело касалось, только тебя лично, Ян,как обычного человека, без Дара, я наверное даже не вмешивался в эту травлю, не выяснял причин. Не охота будить Рой. И так…ты просто не представляешь какие они когда рассержены или напуганы. А я представляю. Я видел и начало и последствия активности роя. Я бы ничего не делал чтобы помочь тебе. Жертвы есть на любой войне.

Но… у тебя Дар. Именно так. С большой буквы. Дар– возможность видеть черных кошек в черной комнате даже если мы уверенны что их там нет.

Именно с помощью дара – можно не боятся или мирится с прилипалами, а бороться. И только потому что у тебя Дар –я просто обязан попытаться сохранить тебе жизнь, даже если я растревожу рой, даже если будет большая встряска и большая война. Просто потому что это уже не будет война в 'слепую'. И она будет не бессмысленной бойней а осознанным сопротивлением или даже нападением.

Я тебе говорил Ян. Людей с даром очень мало. А толковых людей тем более здесь в Семье – всего шестеро. На полутора миллионный город. Ты седьмой. Вот и делай выводы.

Знаешь сколько за год умерло светлячков– еще до того момента когда мы стали думать что они светятся– 340 человек. Почти – по одной жизни в день.

А до этого…а За 10 лет…Война давно началась. И к глубокому твоему сожалению в стороне отсидеться уже не получится. Подумай над этим. Может просто попытаться уничтожить то, что несет в себе опасность чем ждать пока уничтожат тебя? И стоит ли просто так рисковать своей жизнью, по дурости по глупости если можно попытаться сделать что-то важное чуть умерив пыл и дурь.

Наверное так стыдно мне не было никогда в жизни. Старик настолько все ясно и четко обрисовал что никаких иллюзий не осталось. Но почему я не понял все раньше.

Егор Петрович помолчал немного. После прошел мимо меня к выходу– похлопал ладонью по спине.

– Останешься до утра здесь. Ужин принесут. Вещи тоже. Есть время отдохнуть и все осмыслить . И еще…Второй в любом случае должен быть всегда рядом с тобой. Он твой единственный шанс на 'прожить долгую и безмятежную жизнь'. Его обязанность защищать тебя. Он умеет это делать более чем хорошо. И пойдет ради сохранения твоего тела в целости и сохранности на все. У него такая работа.

У тебя работа– видеть, у него– защищать, охранять, рисковать. Не давай повода ему рисковать понапрасну…

Когда я наконец добрался до посели то думал почему-то что не смогу уснуть– после такого дня мыслей в голове был миллион. Но стоило голове коснутся подушки и я просто провалился как в беспамятство.

Утро началось с того что меня снова будили. Старик особо не настаивал на раннем подъеме, но кое– что мне принес.

– Вот ноут, там архив. Множество собранной информации по прилипалам. Пока не приедет Второй ты будешь сидеть здесь. Сидеть и учится. Ученье– свет. В твоем случае иногда и жизнь. Чем больше ты запомнишь о прилипалах тем будет лучше. Зачем учится на своих ошибках если уже были те кто умудрился их сделать раньше.

Если же вдруг, за каким то чертом тебя потянет на верх , то во первых – убедись что причина слишком важна и стоит как минимум нескольких жизней а во вторых хотя бы подумай о защите. Ни с оружием ни с ножом не разлучаться. Даже ночью.

Я скривил козью морду в ответ:

– а ничего что я ни с пистолетом толком обращаться ни умею ни с ножом. Максимум хлеб отрезать и салатик настругать.