Текст книги "Второй (СИ)"

Автор книги: Татьяна Дзюба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

– Остался пепел. Я дотронулся, пальцами растер. Не труха точно. Цветок сгорел, получается.

-Вот. Короче, можно ехать домой. Не надо смотреть на приступы мальчика я тебе и так все объясню.

– и мне. – отозвался откуда-то из дома Никита.

Я понял что пора проводить временно совещание и думать что делать дальше. Второй просил меня посмотреть на ребенка , я посмотрел, сделал выводы и даже больше. До меня дошло что с ним происходит. Но…

– Граждане родители,– начал я пытаясь сгладить предстоящую новость.– Вашего ребенка нужно в

Клинику везти и как можно быстрее.

На меня смотрят с досадой и неверием. Клинику они боялись почти четыре года. Даже после давних событий Гальцев предпочел уйти с работы, но не объяснять того что случилось. А тут вдруг.

– погодите– останавливаю я возражения в мою сторону. – давайте я все подробно расскажу а вы подумаете, что делать дальше. Но я если честно другого выхода не вижу. Хотя…Мальчика действительно можно куклами кормить– это поможет на какое-то время. Но глобально проблему не решит. А с учетом того что аура растет у Сашки слишком быстро, даже если вы скормите ему сразу с десяток кукол – уже не будет такого большого перерыва как раньше. Максимум месяца на два на три.

Второй, ты же не хотел войны с прилипалами?

Второй кивает мне в ответ. Гальцев хмур. Я вижу, что он думает о том, что совершенно напрасно пригласил к себе в дом мага. Я вижу какие взгляды он в сторону Второго бросает. Понять Никиту можно, обратился за помощью, через силу, наступив на собственную гордость, а получилась не помощь, а сплошной вред. Но я продолжаю говорить в надежде на то, что он услышит главное.

Я рассказываю то, что я увидел, объясняю почему и как все происходит. Я не хочу особо повторяться. Но стараюсь говорить то, что важно и для мальчика, и для Гальцева, и для Второго.

-Сашка растет. Аура у него развивается слишком бурно. Уже сейчас она сияет, как у самого большого мага. Он не умеет ее сдерживать. Он всеми способами пытается на подсознательном уровне избавится от слишком большого количества энергии. Его оболочка иногда просто не выдерживает и тогда случаются приступы. Приступы– это трещины в энергобарьере. Я видел какие большие пики и рубцы у него в ауре. Если вовремя не распределить всю энергию, если не сделать так чтобы у Сашки был постоянный отток того света, который у него вырабатывается, в один момент его оболочка может просто не выдержать и разорваться. И тогда от него ничего не останется. Он просто сгорит. Второй, ты знаешь, что такие случаи бывали и это не редкость. Петрович мне сам в самом начале рассказывал. Я же тоже сиял черезчур сильно. Ты же помнишь как они из меня дар вытаскивали.

– Почему тогда его не видят прилипалы? – задает вопрос Гальцев.

Я если честно пока не знаю что ответить. Я общался с мальчиком еще не так долго. Но из того что я видел объяснение может быть только одно.

– Знаешь, я думаю, что его видят, но он настолько сильно светится, что они не могут во первых определить откуда свет, а во вторых…Помнишь, вчера куклы бродили возле дома и они не могли переступить какой-то искусственный барьер. То есть, они понимали, что рядом есть свет, которым можно питаться, но не могли подойти. Я думал, что куклы появились из-за меня. Я же тоже свечусь иногда достаточно сильно. Но после понял, что с моим даром в доме меня вряд ли бы кто заметил. Это не открытое пространство, да и силы во мне, если честно сейчас совсем не много. Месяц тяжелый был.

К Сашке они пришли. Они чувствовали его свет. А судя по количеству кукол (точнее по тому, что от них осталось) такие гости у вас далеко не новинка. Они двигались на его свет как мотыльки на огонь. Он и звал их и жег одновременно. Они пока еще могли сопротивляться пытались даже отойти в сторону, но Сашка сам их не отпускал. Куклы для Сашки как мороженное среди очень жаркого дня. Как глоток ледяной воды с помощью которого можно снизить внутренний жар. Они единственны кто мог принять избыточную энергию. Но ее было слишком много. И куклы не выдерживали, сгорали, коконы неожиданно созревали и взрывались спорами и даже споры не выживали. Сашка использовал и их. Они же тоже отрицательно заряженные. А ему нужны были даже капли холода…

Так что…Или вы отвозите мальчика в Клинику и Петрович пытается придумать как ему помочь или действительно готовьтесь к новой войне. Вы представляете что выдают в эфир прилипалы которые заживо горят в чистой энергии и не могут сдвинулся с места. Это не уничтожение гнезд и роев. Это прямая угроза взрослым особям.

Я устал от разговора. Я не Петрович с его склонностью к речам и проповедям. А тут надо было не просто красочно обрисовать ситуацию. Тут…Я наверное сам испугался перспектив.

Совещание идет долго. Но я не особо вмешиваюсь. Свое мнение я уже высказал. Менять его точно не буду не на что менять.

Гальцев спорит со Вторым, но я вижу что достаточно вяло. Никита тоже понял что я пытался объяснить. Понял что в покое их с Сашкой не оставят ни прилипалы ни Клиника. И что уехать не получится потому что с такой аурой без сбросов энергии Сашка долго не протянет.

– Я в Клинику не вернусь– кричит с исступлением Гальцев стуча по столу тяжелым кулаком.

Я держу на коленях сашку и говорю ему чтоб он не боялся – Папа немного покричит и успокоится. Сашка мне почему-то верит.

Второй более сдержанно, аргументировано пытается уговорить Никиту хотябы подумать над возможностью. Но Гальцев не сдается.

-Егор Петрович меня за порог как нашкодившего щенка выпер. Все звания все награды поснимали. А я боевой офицер в прошлом, у меня за плечами Ирак и Молдова. Я же пытался поговорить с ним. Я же объяснял почему. А сейчас снова приползти на коленках и попросить помогите? Даже если он согласится, ты представляешь каково это наблюдать за ребенком, с которым будут непонятно какие эксперименты проводить. Я просто не смогу. Я бы два года назад смог, пока сашка еще маленький был, но Старик даже слушкать не захотел. Он сказал что мой дифективный пацан не стоит сотней жизней нормальных людей.

Второй замирает. Я вижу как в его глазах начинает светится сталь. Брови хмурятся. Кулаки сжимаются.

– Он не мог такого сказать– очень медленно говорит Второй.

Никита вслушиваясь в его слова, как то слишком по звериному скалится и его красивое лицо сразу становится искаженным.

– А ты у него спроси. И еще спроси, что он про Машку говорил. И спроси зачем он ее со мной в пару поставил. Почему забрал ее у тебя. Это была не ее воля.

Второй словно натыкается на стеклянную стену. Он дышит слишком глубоко. Я боюсь что он не сдержится и просто голову Гальцеву снесет. Почему-то в исходе драки я не сомневаюсь, хоть Гальцев и сам не лыком шит.

В комнате нависает очень нездоровая пауза.

Но проходи пара минут. Второй берет себя в руки. Гальцев тоже как то стихает. Я вижу что он даже жалеет о том что сказал.

– Прости, пытается он как то не ловко сгладить ссору.

Второй ничего не говорит, только кивает. Ему реально сейчас как то ну совсем не хорошо. Была бы его воля, он бы уже куда нибудь исчез из этого дома. Но он здесь как привязанный. Я его держу..И Сашка. Все это я тоже вижу и понимаю.

– Если проблема вся в том кто повезет ребенка в Клинику и просмотрит за ним, то это могу быть я.– предлагаю неожиданно даже для себя.

Второй и Гальцев переглядываются.

– нет, Ян.– первым соображает второй.-Не получится. У тебя задания. Тем более сейчас когда позвали

Тарасова– будет все очень жестко. Поверь мне.

Гальцев упрямо молчит. Уговорить его я так понимаю не реально. Второй еще раз глянув в сторону Никиты, предлагает.

– Если ты боишься что Старик тебе не захочет помогать, то ребенка отвезу в Клинику я. Мне он точно не откажет. И присмотреть за мальчиком я тоже смогу. Это будет намного проще сделать, чем даже с тобой, Никита. У тебя в Клинике действительно сложная репутация. Ян мне поможет. Единственно что придется переселится всем в Бункер. А ты можешь приезжать и проведывать Сашку.

В Бункер мне совсем не хочется. Но я тоже понимаю что другого выхода нет. Остается собрать вещи и как то уговорить Саню на далекое путешествие в дом отдыха. Сашка сначала пытается плакать, услышав о том что папа с ним поехать не сможет, но после заверения что дядя Сережа и дядя Ян будут рядом, что там много книжек и игрушек, что есть бассейн и аквариум с золотыми рыбками, он успокаивается и даже с нетерпением наблюдает за сборами.

В Берлогу даже не заезжаем. Все вещи у меня есть в бункере в персонально выделенной комнате, в которой я так не люблю жить, хотя и кабельное телевиденье и нормальный ноут к этому весьма располагают. Да и обстановка там совсем не как в Берлоге. Хороший ремонт, удобная мебель. Шведский стол в любое время суток. Но нудно, скучно и через-чур по тюремному, что ли. Без пропуска и провожатых по территории не погуляешь, передвижения только строго по вызовам либо по звонку. И дверь в комнату закрывается как снаружи так и изнутри на несколько замков. Иногда сидя в просторном светлом помещении с итальянскими обоями и дизайнерскими люстрами на стену выть хочется от ощущения безысходности.

В Клинику приезжаем уже в сумерках( я снова себя ловлю на мысли о ночной жизни), Второй заранее отзвонился Старику и нас ждут.

Мальчика сразу забирает к себе Гия и Галина Николаевна. Второй идет с ними. Я же самостроятельно (не считая пары охранников) марширую по длинному коридору со множество мокованных железом дверей к себе и думаю о том правильно ли я поступил уговорив Второго привезти в эти застенки мальчика. И все же, как мне не прискорбно это осознавать, я понимаю что поступил правильно. Выхода действительно другого не было.

Очень поздно вечером раздается сначала один звонок на стационарный телефон а чуть позже второй. Первый звонок от Егора Петровича. Он просит меня несколько дней поработать с Тарасовым, потому

что Второй будет занят на другой работе, слишком важной и нужной в данный момент. Я хмурюсь, но в

принципе о чем-то подобном догадывался еще по дороге. По этом соглашаюсь и получаю в ответ на согласие полное расписание дел которые необходимо будет сделать завтра с опреративниками и Чистильшиками. Колличество вызовов мягко говоря огорашивает. Я успел отвыкнуть от рутины за время охоты за прилипалой. Но деваться то некуда. Это действительно моя работа.

А более поздний звонок был от Второго. Он рассказал о том как он устроился с Сашкой в одной комнате Карантинного корпуса и передавал мне привет от мальчика. Я говорю в ответ 'спокойной ночи', добавляю что буду работать с Тарасовым и прошу Второго не суетится и заниматься нужными и важными делами столько времени сколько на это потребуется. Второй долго молчит. Я уже думаю что какой-то обрыв на линии но после длинной паузы все же услышу.

– Прости, не надо было тебя бросать, но выхода другого нет.

В трубке запипикали короткие гудки. Я положил ее на рычаг, сел рядом, включил телевизор и подумал о том, что сегодня был день слишком сложных решений, ситуаций без выхода и без выбора. И осталось после этого дня нехорошее послевкусии с привкусом какой-то обиды – на ситуацию, на судьбу, на поступки. А еще я подумал о том( слишком по детски и слишком не в тему) что меня всегда все бросают.

Прошло две недели.

Тарасов, заместитель Старика по оперативной части Клиники действительно оказался человеком весьма принципиальным. После той 'демократии' которая царила с Урусом новые порядки принимались с трудом. Пацаны– оперативники шушукались о его крутом нраве в дежурках и на заданиях. Много кто помнил Тарасова, руководившего всеми полевыми разработками, пару лет назад. Жесткий, осторожный, совершенно не идущий на компромиссы ни с сотрудниками, ни с заказчиками. Он не скупился на раздачу, влетало всем. В том числе и магам. Тарасов никогда не выделял 'особенных', не делая никаких поблажек.

Все наши чуть-чуть присмирели. И даже толстый Женечка временно перестал устраивать обязательные в прошлом утренние истерики.

Но в целом все осталось как и было.

Те же досмотры, те же заказные проверки, обязательные рейды и патруль по районам. Мне составили график, вывесили его на общее обозрение. А после, поинтересовавшись, как долго я работал со Вторым, заверили, что полная бесконтрольность и махновщина закончились.

Мне не оставалось ничего другого как только кивнуть в ответ . В первый же день на задании Тарасов отозвал меня в сторонку и по тихому поинтересовался как дела у Второго, нормально ли он работает, не было ли эксцессов и нет ли на него жалоб лично от меня. На все вопросы я отвечал односложно. Распространятся не хотелось. Тарасов– мужичок крепкий,с хорошей военной выправкой

( чувствовалось офицерское прошлое) долго сверлил меня умным колючим взглядом. А после на прямую спросил-завязал ли Второй с наркотой и не замечал ли я за ним столь пагубной привычки?

Я по честному удивился– чего чего я за Вторым я такого точно за последние пол года не наблюдал. Слышал что-то о прошлом, но точно не в настоящем. Тарасов кивнул словно соглашаясь и сказал что еще вернется к этому разговору.

О Втором мне говорить если честно совершенно не хотелось. Потому что не привык я как-то к сплетням, нужна была бы информация у самого Второго спросили бы. Я же уже говорил ко Второму в Клинике отношение было своеобразное. Особенно от тех кто знал его когда он еще оперативником бегал.

Мне хотелось рассказать новости Второму, но он исчез после нашего последнего разговора на две недели, по честному выпросив у меня время. Сашку тоже куда-то перевезли из Бункера. После одного из заданий во дворе клиники я видел красный форд Гальцева, а позже Старик сказал что мальчика временно подержат в другом месте с отцом, бригадой врачей и Вторым в качестве телохранителя.

Я все это время жил в Бункере. Так было удобнее и проще. Потому что я мог приходить каждый день после работы к Аленке в палату и просто сидел рядом. У меня ведь кроме Аленки никого не осталось. Я рассказывал ей новости, пытался шутить, но ни юмориста из меня не получалось, ни журналиста… Слишком тяжело было смотреть на полностью неподвижное тело, опутанное датчиками и проводами. Я не мог даже прикоснуться к ней чтобы не разбудить паразита. А дела с каждым днем шли все хуже и хуже, И мне не надо было общаться с медиками чтобы понять что происходит. Я сам все видел. Я видел ауру которая никак не могла восстановится и все так же фонила, пропуская через себя слишком много света, я виде ту же черную кляксу зародыша, но уже чуть увеличившегося в размере (питания ему было более чем достаточно) и видел что надежда на то Алена поправится с каждым днем становилось все меньше. Она от постоянной температуры просто выгорала изнутри, ее оболочка ауры и так трещала по швам, рвалась и распадалась на хрупкие не воссоединяемые лоскутки.

Я видел все это и по своему пробовал хоть как то помочь. То пытался выяснить правильность назначения препаратов,то предлагал отключить от искусственной энергоподачи что б хоть как то снизить температуру, то решительно направившись к Петровичу требовал принести артефакты и с их помощью вытащить укоренившегося паразита.

Но все было напрасно. Я всем мешал. Мне объяснили что ни температуру снизить не реально ( сразу паразит проснется и доест остатки ауры), ни воспользоваться артефактами не представляется возможным. На вопрос мой почему– сам Гия ответил, что того количества артефактов что есть у нас для мага слишком мало. Если бы были где-то новые и не побывавшие в таком частом использовании тогда – вопросов не было. Я не поверил. Я, раздобыв запасные ключи по примеру Второго, проник в ординаторскую и взял пару 'обезьяньих лапок'. Я принес их к Аленке в палату, я все сделал четко по правилам. Но ничего не происходило. Нет-паразит чувствовал артефакты, но, судя по слишком слабенькому шевелению, их энергии было и в правду недостаточно.

По этому – чем больше проходило времени, тем больше я нервничал… Мне даже поговорить было не с кем. Я спросил было у Петровича о Втором– но тот на меня цыкнул и, вместо объяснения, отправил в

'поля' на очередное задание.

Без личного телохранителя было худо. Я слишком привык к тому, что обо мне так или иначе заботятся. А тут, как приемыша прикрепляли то Греку, то к Акимову, то, что было совсем стыдно к Анечке

– гром-женщине, опекунше Близнецов. О том, чтобы бегать по городу без бронника и без каски – речи не шло. Но с телохранителями – пусть и чужими, было намного легче, чем сидеть в фургоне Тарасов и тупо

смотреть по 10 кругу боевики и триллеры.

По этому, Второго я ждал словно спасителя человечества и как манну небесную. Но, по всем прикидкам, объявиться он должен был не раньше, чем дней через пять.

Однако встретиться пришлось значительно раньше. Я сам ему позвонил с просьбой о помощи. Позвонил с такого психа и страха, что в тот момент, когда судорожно пытался вспомнить его простой номер, даже не думал о том, что он может быть не рядом и физически не успеет приехать и мне помочь.

А начиналось все с совершенно обычного заказного досмотра. В шесть вечера позвонили в дежурку к оперативникам и попросили прислать пару магов и бригаду чистильщиков. В новом развлекательном центре в технических помещениях, примыкающих к парку, обнаружили несколько созревших полураскрывшихся коконов. Надо было до открытия дискотеки пройтись по помещениям, посканировать присутствующий персонал и почистить зараженные комнаты. Кроме меня и Толстого Женечки никого не было. Грек как раз составлял рапорт за день, а я с ума сходил, мучая игровую приставку, по этому, услышав о вечерней вылазке, даже обрадовался. К Аленке все равно до обхода не пускали. А чем себя занять, кроме пустого ничего не делания, я не знал.

Евгению Савичу ехать, понятное дело, никуда не хотелось – он заказал еще с утра шикарнейший ужин у Маргуса – личного повара Старика и пол дня находился в предвкушении вечернего пиршества, расписывая нам все достоинства пряной восточной кухни.

Грек– телохранитель Женечки грустно вздохнул, чуть слышно выматерил начальство, но пробил контрольный талон, расписавшись в получении задания.

На меня он смотрел как на знакомое зло, которое хоть и слишком хлопотное, но иногда бывает полезным. Опекать никогда не опекал – но строго следил за соблюдением всей техники безопасности, по этому я на маршрут выехал в тяжелом бронежилете, с оружием, двумя ножами, парой пакетов соли, бутыльком химии и налобным фонариком. Мне в полной экипировке, сидя на заднем сиденье большезадого мэрса, для полного смеха не хватало только фонарик включить, чтоб точно, как пугало выглядеть. Но, по большому счету, Греку надо сказать 'спасибо' – именно эта экипировка меня и спасла. Женечке повезло меньше.

Доехали быстро. В пробках не стояли. Грек– водила от бога. Ему бы не с магами возится, а в Формуле-1 участвовать. Все призовые месса точно его были бы. Вообще, чем больше узнаю телохранителей, тем больше понимаю, что у каждого из этих безликих рядом с магами людей– есть свои хобби, свои привязанности, свои собственные таланты. И телохранители порой бывают намного большими профессионалами, чем маги. Я так и не разобрался до конца, что заставляет работать телохранителем при капризном, взбалмошном, сумасбродном маге человека обладающего горой самобытных талантов? Деньги? Положение? Ответственность? Или как у Второго– мотив разгадать тайну?

Ладно – это были все досужие размышления, пока мы пробирались по узеньким улочкам Центра города к 'объекту'.

Новый ночной клуб, отстроенный у Ипподрома на месте почти точно такого же старого, только утратившего былую роскошь и привлекательность, должен был заработать со дня на день. Рекламой о столь грандиозном событии завесили пол города. На открытие был приглашен известный столичный поп– певец, и несколько музыкальных групп. Посетителей должно было собраться под 500 человек. Меры безопасности принимались соответствующие – и тут вдруг почти перед самым открытием находка четырех полураскрытых коконов.

Сканировали помещения быстро. Я включил дар на полную – так чтоб два раза не делать одну и ту же работу, а вот Женечка все никак не мог запустить свой 'свет' – все пыжился, напрягался, психовал, щелкал пальцами. Я видел, что Дар дается ему слишком тяжело. Может, по этому, Грек его всегда берег и старался для Евгения Савича не устраивать слишком долгих мероприятий или слишком тяжелых досмотров. Я, чтобы не мешать, отошел в подсобные помещения и, медленно обойдя по коридору с десяток комнат, вернулся в главный зал. Все было чисто. Не считая коконов. Коконы – в полураспаде – странное зрелище даже для обычного человека. Словно черный моток проволоки скрестили с перекати-полем и комком слежавшегося меха. Больше всего мне напоминало – дизайнерские разработки в виде гигантских пушистых эллипсов. Кроме коконов – ни тел, ни одежды, ни останков. Вообще ничего. Так словно коконы возникли в помещении сами по себе, без носителя. Я, глядя на них, вспомнил февраль месяц и почти точно такую же находку в торговом центре. Тогда так толком и не выяснили – как коконы очутились в закрытом комплексе. И вот не прошло и три месяца, как история повторялась.

Грек ходил договариваться с администрацией на сканирование персонала. Процедура– то еще удовольствие. Почти как в грязном белье копаться, только в место белья –персональная аура. Я иногда думал над тем, что чувствует человек при прямом контакте, пока я у него пики и витки сканирую. Во всяком случая лично я это ощущал так, словно я руки погружаю в емкость с горячей водой и начинаю ее медленно сквозь пальцы пропускать. По плотности и по ощущениям – совпадение было полным.

Но все равно – отстранившись от клиента, мне хотелось на инстинктивном уровне руки вымыть. По этому, я не любил прямые контакты – спокойнее и проще обычный слепок ауры – когда я просто смотрел на сияющий ареал и делал выводы по расцветке и интенсивности сияния.

Погрешностей, конечно,было больше. Не всегда можно было поймать паразита без личного контакта. А на таких заказных мероприятиях – погрешности принято было сводить к нулю.

Администратор – улыбчивая темноволосая девушка в строгом сером костюме и белой рубашке, сказала, что все уже готово и весь персонал собрался у нее в кабинете. Никто не против и все понимают необходимость подобных процедур. Это было уже хорошо. А то обычно на оперативников и магов смотрят как на чумных докторов.

Мы с Женечкой переглянулись – на 'Раз, два, три' сыграли в 'камень ножницы бумага' и я как проигравший ушел с администратором первым.

Начинать досмотр всегда трудно. Народ стоит, волнуется – ауры светятся алым с багровыми вкраплениями, темных паразитов в таких всплесках практически никогда не видно. Что ждать от людей, тоже не понятно – я помнил, как одна девчонка из обслуги в сауне при первом прикосновении моем к ее ауре просто со всей дури мне в глаз врезала – и я как дурак с фингалом 10 дней ходил. Я же совсем не готов был к такому повороту событий.

По этому приходилось с тех пор все время быть на стороже.

Сканирование, впрочем, идет без особых проволочек. Все обычно – немного страха, немного брезгливости, презрения, чуть больше напускной бравады, кое-где почти безразличие. Все обычные человеческие чувства. Я, глядя на собравшихся людей, начинаю думать, что и без Женечки вполне сам справлюсь. Это все-таки не в Санатории в десятых палатах зараженных больных сканировать.

Минут через сорок – когда я уже порядком вымотался и на физическом и на эмоциональном уровне, администратор говорит – 'спасибо' и добавляет, что остались только пара охранников, которые почему – то еще не пришли. Она их поторопить и буквально через пару минут можно будет закончить с мероприятием. Я делаю маленькую передышку и прошу Евгения Савича подменить меня – уж двух охранников он точно осмотрит самостоятельно. А мне надо было хоть немного дар стабилизировать – ну, и руки помыть, конечно.

Мне показали на дверь, за которым находился санузел и я, не спеша с толком, как хирург перед операцией, помыл руки розовым, пахнущим клубникой, жидким мылом. А когда я вышел в коридор и осторожно, стараясь не отвлекать Женечку, зашел снова в кабинет администрации, то понял, что я пропустил что-то слишком важное. Потому что то, что я увидел, мне совсем не понравилось.

Евгений Савич стоял возле окна и тяжело дышал, его лицо было каким-то нездорово бледным. Грек, почему-то сидел, привалившись плечом к встроенному шкафу. Сидел странно – скукожившись, упершись двумя руками в серое напольное покрытие, на котором медленно расплывалось темное пятно. Девушка– администратор, закрыв руками лицо, сидела за своим столиком. А в центре комнаты стоял парень в камуфляже с шевроном 'охрана' и …держал в руках гранату. Рядом с ним в точно такой же камуфляжной форме стоял мужчина постарше с пистолетом в руках.

Парень, глянув в мою сторону, кивком указал отойти к стене. Я осторожно чтоб его не дразнить сделал два шага и, прислонившись спиной, остановился. Дар у меня светился слабенько, почти не заметно. Но я и так видел что у обоих охранников с аурами беда. Черные ауры пустые. Они все в плесени. Не куклы еще, но под ментальными приказами. А это значило что сам прилипала где-то рядом. Про прилипалу надо было догадываться раньше. Коконов без взрослой особи быть не могло.

Я стоял у стены и не знал, что мне делать. Я даже не боялся. Страха вообще не было.

Непонятно было что ждали охранники. Я, глядя в сторону Грека, видел, что он слишком быстро истекает кровью и ему срочно нужна помощь. Я попробовал по-тихому чуть двинуться в его сторону, но мне погрозили пистолетом и я замер на месте.

Охранники больше интересовались Женечкой. Они не замечали моего дара. А на его сияние, на его всплески – а светился он от испуга, от неожиданности, от стресса так сильно, что даже, когда закрывал глаза, мне в его сторону смотреть было больно. В эту минуту в кабине зашел еще один человек и я, заметив краем глаза его ауру, вырубил свой свет до самого минимального уровня. Потому что в комнату зашел прилипала. Старый. Со съеденной аурой, с истонченным полувысушенным человеческим телом,с взрослой сформировавшейся особью, готовой к размножению– с построенным коконом. Я так близко никогда живую взрослую куклу с прилипалой не видел. И вот тут мне стало страшно по-настоящему. Что можно было сделать?Я даже достать пистолет не смог бы. Под рукой в кармане Куртки только бумажный пакет с солью.

Я осторожно, как можно более медленно, засунул руку в карман и попытался надорвать пальцами обертку. Выходило плохо. прилипала начал осматривать комнату. Он подошел близко-близко к Женечке,я видел, как черный зародыш тянется к пище, но пощекотав темным щупальцем ауру мага, прилипала двинулся дальше. Девушка-администратор так и не отнимала рук о лица, но она слышала приближающиеся шаги и еще больше вжималась в кресло.

В это время мне удалось надорвать пакет, теперь бы его еще незаметно извлечь из кармана. На меня почти не смотрели. Все внимание присутствующих было на прилипале. Охрана, с изуродованными аурами, обсыпанная спорами, помимо своей воле повторяла все движения за паразитом, словно отзеркаливая его. Я действительно никогда такого не видел. Да еще так близко. прилипала глянул в сторону Грека, шепнул что-то и мужчина с пистолетом, не задумываясь ни на секунду, выстрелил в раненого. Грек дернулся и упал на пол. В эту секунду я рванул пакет с солью из кармана, подбросил вверх. Соль веером рассыпалась по комнате, попала на прилипалу, тот завизжал каким-то совсем не человеческим голосом. И начался кошмар. Дар у меня, сдерживаемый из последних сил, просто взрывается.Я вижу как в замедленной съемке

– разлетающийся кокон, облако черного пуха,рассыпающееся в прах тело, опадающие на землю вещи. Мужик с пистолетом целится в меня, я рвусь к двери и, вываливаясь в коридор, слышу голоса– 'он маг!!! Нужно ловить живьем, слишком ценная пища!'Голос слышится откуда-то сбоку– как из соседнего помещения. Я сканирую пространство и рядом с собой вижу множество черных астральных паразитов. прилипала тут оказывается не один. Я не могу сосчитать их всех, паразитов слишком много – десять, пятнадцать особей точно. Откуда?! Хотя Второй говорил – что прилипалы существа коллективные… Выскочив через черный вход, бегу в парк и понимаю, что так долго я не пробегаю. На открытом пространстве они меня найдут слишком быстро. В парке уже темно. Горят редкие фонари. Дорожки слабо освещены. Куда бежать я толком не знаю, ориентируясь больше на шум, доносящийся от далекой автострады. Я приблизительно представлял себе свое местоположение, но набросать маршрут бегства вот так вот на ходу – не мог. В бронежилете – особо не побегаешь, я начал задыхаться даже быстрее чем я предполагал. Остановился на пару секунд, передохнул, судорожно наполняя воздухом легкие. Впереди меня мелькнул чей-то белесый силуэт. Я сканернул на всякий случай более четко пространство. Ужаснулся о ситуации – вокруг были темные плотные сгустки паразитов, но вот конкретно человек впереди не имел отношение к прилипалам.

– Эй,– позвал я– ПОМОГИТЕ… –чувствуя на сколько глупо поступаю.

– но человек оглянулся– я видел, как шевельнулся силуэт. Приближаться ко мне не стали, но спросили:

– помощь нужна?

– Телефон есть?

– Ты отжать хочешь или позвонить надо? – диалог со мной вели так и не сделав ни шагу в мою сторону.

– Позвонить. Набери номер и скажи – Гарде помощь нужна.

– Кому?– у меня уже более-менее заинтересовано переспросили.

Я продиктовал номер Второго. Я знал его на память. И еще раз повторил незнакомцу.

– Скажи, Гарде нужна помощь.

Я стоял, с тревогой наблюдая: во-первых, за пространством, черные точки приближались слишком быстро, а во-вторых, за неожиданным помощником.

– Тут мужик по телефону пароль спрашивает. Вы что шпионы что ли?– мне крикнули с конца дорожки.

Я криво улыбнулся. Лучше бы шпионами были.

– Скажи ему «металлист-чемпион». Через пять секунд новый вопрос

– мужик в телефоне спрашивает, где сейчас гарда?

– Гарда– это я. Фамилия такая. Можно я по телефону пообщаюсь. Честное слово– дело жизни и смерти.

Светлый силуэт в темноте делает какое-то непонятное движение – вроде приседает и распрямляется – а после я слышу – телефон на земле лежит, подходи, общайся. Закончишь, оставь и отойди в сторону, а то я орать буду и ментов позову.

Я подбегаю к телефону.

– Второй– кричу я.– Их тут с десяток. Охотятся. Они кричали, чтоб мага живым брали. Что делать, Второй?

– Ян, ты где?

Я называю свое место положение, так как я его себе представляю.