Текст книги "Ушастый призрак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 11

"– ... А что – Степан? Степан твой – волк. Чистый волк. Захотел – взял. Не сумел – сдох. Обычное дело для волка.

– А я, значит, не волк? – в голосе звучала обреченность, пополам с иронией.

– Не, куда тебе, Петечка. Ты не волк, и не примазывайся. Ты – пес, на сворке у новой власти. И быть тебе псом, на другое ты не годен. Вот и охраняй хозяина. Не усторожишь – водой и вытечешь, – тихий смех звучал добродушно, но почему-то пугал до икоты.

– А Алексей?

– Третий ваш? Он может и человеком остаться. Случай у него будет.

– Обещаешь?

– Обещаю, Петечка. А ты знаешь, мы и просто не врем, а уж с обещанием и подавно не лукавим.

– Благодарю, – сдержанно ответил тот же голос. Было светло и немного морозно, пахло тиной и прелыми листьями. Над головой сияло серебром осеннее небо и кружились желтые листья, ветром сбитые с тоненькой березки. Бочаг темнел черным зеркалом. Мостки через него покачивались, словно предостерегая, что выдержат разве что кошку, и то – некрупную.

– Не на чем, Петр. Иди с моим благословением.

– Без благословения справлюсь.

– Ну, иди без него. И не оглядывайся. Обернешься – назад не вернешься.

– Ну-ну, – бросил голос и мостки качнулись, разбивая черное зеркало и приводя в движение целую галактику листьев, нападавших в воду..."

Голова была тяжелой, словно меня то ли вечером упоили, то ли ночью попытались задушить подушкой. Ночь, теплая и душная, обволакивала и путала. Краем простыни я вытерла потное лицо, не понимая, что меня разбудило. Судя по положению луны, висящей в правом верхнем углу окна, было часа два ночи.

– Кира! Киреныш, – голос звучал негромко, кажется, за воротами, – Открой скорей, я промок и замерз.

Папа?! Откуда он здесь? Он же в больнице, в городе. Когда я его навещала, был бодр как бобр, но никуда не собирался и правильно делал. Ожоги – дело такое, серьезное.

– Кирюша!

Я спустила ноги, нашаривая тапки и потянулась к окну.

Тихий, предостерегающий рык остановил меня. Понимание обрушилось, как ледяной водопад – со сна я едва не попалась! Замерз он... Июльской ночью, при двадцати градусах! Или оно? Как правильно?

– Спасибо, Призрак, – бросила я и проверила защелку на окне. Хотя – будь оно распахнуто настежь, сюда никто не войдет, пока не впустим.

За стенкой негромко переговаривались.

Я быстро оделась, не зажигая свет, благо, джинсы и футболку далеко не убирала, прихватила нож и зажигалку и толкнула тяжелую дверь.

Мама с теткой Оксаной сидели на кухне. "Сестра" время от времени косилась на окно, наглухо закрытое и занавешенное и нервно скалилась. А оттуда неслось заунывное: "Юля, открой... Юленька, я устал с дороги".

Мама была или казалась почти спокойной.

– Я думала, нас не найдут, – полувопросительно сказала она.

– Я тоже думала, – вздохнула я, проходя к столу. Света от луны, светившей в окно моей спальни, как раз хватило на то, чтобы не споткнуться об кота. – С ними кто-то очень сильный.

– Алена, – мама пожала плечами, словно извиняясь за что-то.

– Алена? Елена Нери? – Сообразила я, – Швейцарка?

– Она такая же швейцарка, как я – китайский трамвай. – Мама шумно выдохнула, – вот ведь неймется! Двадцать три года прошло, пора бы успокоиться.

– Для дел крови срока давности нет, – тихонько проговорила Оксана. И мне, первый раз за всю эту историю, стало как-то не по себе.

– Дело крови? – переспросила я, усаживаясь напротив мамы, – я чего-то о своей семье не знаю?

–...Юленька, Кирюша? Что же, отца-то так и будете на пороге держать? – надрывался голос. Как еще всю улицу не перебудил! Хотя, скорее всего, никто его, кроме нас, не слышал и не видел.

– Может, в него поленом кинуть? – спросила Оксана.

– Не вздумай из дома выходить!

– Так мы с Кирой, вроде, и двор защитили.

– Не нужно, – поддержала я, – Понятия не имею, что там за тварь, и почему она такая сильная.

– Хотите сказать, вам с ней не справиться? – Неприятно удивилась хозяйка, – двум ведьмам?

– Одной, – вздохнула мама. – Одной, Оксана. Я... В общем, нет с меня толку.

– Э-э-э, – протянула та, – Что-то сотворила не то? Давай-ка, кайся. Самое время. Знаешь ведь, тайны – дело нехорошее.

– Да никаких таких особых тайн, – отмахнулась мама. Она была смущена и раздосадована, – Молодая была, мозгов как у курицы. Замуж очень хотела.

– За Пашку?

– А за кого ж еще? – вздохнула мама, невольно улыбаясь, – единственный он у меня. Первый и последний.

– Приворожила, – догадалась хозяйка, – вот же... и впрямь, ума немного. Про откат-то что, не знала?

– Все я знала, – мама выпрямилась, подняла голову и поглядела на нас с Оксаной, как на неразумных детей, которые логарифмы превзошли, а вот главного так и не поняли. – Цена мне без разницы была, я бы и больше заплатила.

– Любовь, – Оксана скривила рот вроде бы с осуждением. А вроде и завистью. – Ну, хорошо, дар ты продала. Думаешь, Кира отобьется?

Я выпрямилась, собираясь заявить, что, конечно, без проблем.

– Не думаю, – опередила меня мама, – если б там кто другой был, то могло по-разному выйти. А раз уж Алена сама явилась, тут без вариантов.

– Да кто она такая? – изумилась я.

Мама невесело улыбнулась и потрепала меня по растрепанной со сна голове.

– Ведьма. Старая. Очень старая. Почти два века живет. Сама понимаешь, Кирюша, тебе с ней не справится.

Я вдруг обратила внимание, что мама полностью одета, причесана и как будто даже накрашена, хотя за последнее не поручусь, все же света было маловато. Но любимые сережки-гвоздики с небольшими бриллиантами были вдеты в уши – а в украшениях мама никогда не спала. Даже обручальное кольцо снимала.

Мне стало страшно. Так страшно, как никогда не было.

А мама поднялась.

– Пойду. Поздороваюсь с подружкой. Все ж больше двадцати лет не виделись.

– Я с тобой, – подскочила я, едва не опрокинув табурет.

– Сиди, – строго велела она, – береги сестру названую.

Я тихонько выругалась и позвала: "Призрак!"

Пес появился неслышно, правда, как призрак, я увидела его лишь потому, что черное пятно двигалось.

– Сторожи! – Для абсолютной ясности показала рукой на маму, – не выпускай, понял.

Она дернулась, было, за мной, но Призрак загородил дорогу. Смотрел он, что характерно, не на нее – на меня, и взгляд был тоскливый.

"Не усторожишь – водой и вытечешь..." – вспомнила я свой странный сон. И с подозрением уставилась на собаку. Тот только плечами не пожал.

– Сторожи, – повторила я. Что бы там ни было, а странные сны и еще более странные взгляды моей собаки ждали до утра, а ведьма ждать не хотела. Жалобные мольбы за окном сменились угрозами, калитка загремела. Голос уже не притворялся папиным.

Так было даже легче.

– Пойдем? – спросила я. Оксана кивнула и мы вышли сквозь темные сени к крыльцу. По дороге хозяйка метнулась в сторону, чем-то брякнула и назад вернулась, неся в обоих руках по березовому полешку.

– Это вместо хлеба-соли? – хмуро спросила я. – А чего не сковородка?

– Дерево надежнее.

И снова не поспоришь.

Дом Оксаны был выстроен, как большинство домов в нашей местности, с двумя входами с улицы, одним прямо в дом, а другим на двор. Оксана повернула ко второму. Оно и правильно, нечего в доме делать ВТОРОЙ ведьме.

По привычке я включила фонарик на мобильном, но поняла, что здесь он ничего не добавит – луна, даже лунища, заливала двор жидким серебром. Провалом чернела стена сарая и полуразвалившаяся собачья будка. Собаку Оксана не держала, а для Призрака я это, стесняюсь сказать, "жилье" даже не рассматривала.

Подошли к калитке и неосознанно встали в стороне. Той, с которой засов. Вряд ли ведьма пришла с тараном, но мало ли...

Оксана тихонько прокашлялась в рукав и, на правах хозяйки, сварливо крикнула: "Чего надо осередь ночи? Сейчас кобеля спущу, будешь лететь дальше, чем видишь!"

Слезы, сопли, угрозы и завывания немедленно стихли. Не потому, что кто-то из нас напугал старую сильную ведьму, ничего она не боялась. Просто цели своей добилась.

– Что так неласково? – пропели с той стороны забора. Голос был молодой, сильный как равнинная река. Сила в нем так и пела, норовив выплеснуться за края.

– Красуется, – поморщилась Оксана.

– А что же Юлия свет Николаевна поздороваться не вышла?

– Много чести, – одними губами пробормотала я, – не царское это дело. А вслух ответила: "Спит она. И я пока не услышала, почему мы должны ее будить.

За калиткой послышался смех, удивленный и даже одобрительный:

– А придется! Будешь будить, скажи – Алена пришла свое забрать... – голос сел почти на октаву. Мне некстати подумалось, что калитка-то хлипенькая, сама бы ее спокойно ногой вышибла. А Хукку – так и ладонью. От честных людей калитка.

Но не сегодня. Вечером я в нее аж три гвоздя наговоренных вбила, так что сейчас ее на тяжелом танке не вынесешь. Другое дело, что старая ведьма посерьезней танка.

– Как интересно, – пропела я, стараясь попасть в тон незваной гостье. Мне голосом с ней мериться было рано, но надо же лицо держать! – И думаешь – впустим? В таком почтенном возрасте такая наивность.

Вывести из себя старую ведьму упоминанием ее преклонных лет?! Те, что перевалили за сотню этим гордились. Если бы не правовые сложности – страничку в Инсте держали с фоткой паспорта н аватарке.

– Добром не впустите – сама войду, – задорно сообщила ведьма, – но уж тогда на милость не рассчитывайте.

– Милость? – громко удивилась я, – бабушка, как бы это помягче сказать... Вы не в дурдом ломитесь, здесь идиотов нет. На милость никто не рассчитывает.

Пока мы препирались, Оксана улучила момент и закинула за забор полено. Глухой стук о землю сказал нам, что в ведьму мы то ли не попали, то ли ей это было как с гуся вода.

– Всерьез думаешь меня сдержать?

– А что, без шансов?

– Я тебя нашла, – напомнила Алена.

– А я и не пряталась! Интересно было, кому среди полного здоровья моя кровь понадобилась и для чего.

– Так ты меня что – ждала? – поразилась ведьма. Кажется, всерьез.

– А что, не похоже?

Она немного помолчала, то ли собираясь с мыслями, то ли офигевая от моей наглости.

– Ну так, может, если ждала – так и впустишь?

– Может и впущу, – Оксана сделала круглые глаза, но я прижала палец к губам и она, понятливо, промолчала. – Если водой поклянешься, что не причинишь вреда до рассвета.

Ведьма "зависла". Оксана хмурилась, ей это не нравилось. В доме мама пыталась уболтать Призрака нарушить воинскую присягу, но на пса ее обаяние действовали примерно... никак.

– Клянусь водой, что не причиню вреда этому дому до рассвета, – послышалось из-за забора.

– И людям, – одними губами добавила Оксана. Я промолчала. Мне стало обидно – она всерьез меня за сопливую малолетку держит? Хотя, если ей и впрямь две сотни от роду, так мы тут все для нее малолетки, не поспоришь. И обижаться не на что.

– Я жду, – поторопила меня Алена.

– Я тоже, – рявкнула я, – нормальную клятву.

С той стороны хмыкнули. И – поклялись полной формулой, такой, которую и я слышала впервые в жизни, а о парочке важных нюансов даже не знала.

– Надо же, как ни мучилась, а родила, – шепнула Оксана.

Я потянулась к засову, а сестра перехватила полено поудобнее. Исключительно из вежливости.

ГЛАВА 12

Женщина проскользнула в едва приоткрытую калитку быстро, как ящерица. Даже если бы Оксана была серьезна на счет полена – она бы не успела, Елена Нери, или как ее там на самом деле, двигалась как звук или даже свет – вот только что была там, а сейчас уже тут.

Стоит посреди не слишком прибранного двора, скалится. Силой вокруг себя плещет, как солнце – протуберанцами. И почему-то не кажется чужой – в своем дорогом изумрудном платье, изящных лодочках и, кажется, в чулках... Наоборот, это мы с Оксаной, похоже, выглядели чучелками. Да и убраться бы тут не мешало. А до появления незваной миллионерши вроде и ничего было – вот как это работает?

Алена покрутила головой – крылья тонкого, излишне острого носа едва заметно дрожали, словно она принюхивалась к чему-то.

Мама выбрала именно этот момент, чтобы особенно громко возмутиться попранием своих гражданских прав. Ведьма ехидно улыбнулась, повернулась на голос и словно разом спала с лица. Даже протуберанцы свернулись и спрятались.

– Э-э... – протянула она с удивлением, – Вот оно как, значит.

– Значит – что? – спросила я. Утруждать себя вежливостью было откровенно неохота.

Гостья перевела взгляд ярких, светлых глаз сначала на Оксану. Шевельнула бровями пренебрежительно и повернулась ко мне.

Я почувствовала себя... странно. Словно что-то постороннее копошиться в районе солнечного сплетения и давит так, что даже подташнивает.

– Меня зовут Алена, – сказала она вдруг. Голос прозвучал неожиданно доброжелательно.

Мы с Оксаной красноречиво промолчали. Конечно, узнать наши имена не сложно, но, во-первых, узнала со стороны или сами сказали – большая разница, а во-вторых, никто не собирался облегчать ведьме жизнь.

Она тихонько рассмеялась. Смех у нее был приятный, шуршащий, как пляжный песок.

– Я же не прошу назвать подлинное имя. Назови светское. Или... О, вот оно как! Бедная девочка. Как же это получилось, что имя у тебя одно? Это же грандиозная глупость. И Юля допустила?! Поразительное легкомыслие.

...Вот так и получилось. Никто не предполагал, что у мамы – лишенки и папы – обычного человека родится талантливая дочь. Да и никто про талант не догадывался, пока не случился со мной Хукку – потомственный шаман из очень древнего рода нойд.

– Что ж, это все упрощает, – Алена улыбнулась, уже не сочувственно, а деловито, – по крайней мере, для меня.

– Правда? – Не поверила Оксана. – Так, может, скажешь – явилась-то зачем?

– Скажу. – Ведьма с сомнением осмотрелась. Сесть ей никто не предложил, разве что прямо на утоптанную землю – в узком платье и чулках это бы выглядело эпично. Звать ее в дом не собирались ни Оксана, ни я. Алена это поняла, поморщилась. – Хотела Юлю просить... Она мне кое-чем обязана, не отказала бы. Но эта глупышка умудрилась где-то потерять свою силу. Значит, буду с тобой говорить, наследница.

– О чем? – мирно спросила я, рассудив, что поцапаться еще успею.

– Обряд для меня проведешь...

Забавно, гостья держалась так, словно и мысли не допускала, что ей могут отказать. Но – обряд?

– А сама? – встряла Оксана. С языка сняла. – Или силы не хватит?

Ведьма по-кошачьи сощурилась, полыхнув глазами:

– Ты говори, да не заговаривайся. Я ведь клялась не причинять вреда до рассвета, кто мне помешает с солнышком твой клоповник по бревну раскатать? – Прошипела она. Кажется, даже пальцы скрючила, немного – и вцепится.

– У меня нет клопов, – обиделась сестра, – уж на такую-то малость всегда хватало. И, кстати, на вопрос ты не ответила.

Вместо ответа ведьма, как терьер, зарылась в сумочку. Мы ждали с полным пониманием – у дамочки такого почтенного возраста в сумочке вполне мог прятаться полный гардероб и парочка демонов.

– Вот, – она откопала... всего лишь телефон, полистала его и сунула мне под нос, – ты же знаешь, как это делается. Умеешь и даже, как я вижу, практикуешь.

В обалдении я смотрела на свое собственное фото: в темном балахоне до пят, с растрепанной гривой и с ритуальным ножом в руках. Губы сжаты в ниточку (чтобы не заржать, но кто бы это понял!), глаза закрыты. На заднем плане маячили убойно-серьезные морды архиепископа Кентерберийского, Мэтью Хопкинса, герцогини Кентской и виконта Питта.

– "Агнес Уотерхаус", – пробормотала я, – Приозерск, прошлый год. Фотка с альбома в группе. И что? Это же была игра. Просто ролевая игра. Помесь театра, похода и большой пьянки.

Алена хмыкнула:

– Ага. А аббатисса Блэкфрайерс дождь с градом просто так вызвала, играючи. И агрофирма "Весна" вообще не пострадала. Просто осталась без урожая...

Я почувствовала, что краснею. Сначала запылали уши, потом шея. Кровь бросилась в щеки и заставила опустить голову. Этот эпизод моей биографии был позорным позорищем, если бы я могла отмотать время назад и опозориться как-нибудь иначе, я бы это сделала. Никогда нельзя ритуалить спьяну, из этого получаются трэш, кровь и фраги.

Мне было мучительно стыдно. В основном, перед Оксаной, которая трепетно любила свои грядки. Ну... не удержала силу. Бывает. Хотя, конечно, не должно. Но мы не идеальны.

– Это была ошибка.

– Бывает, – пожала плечами ведьма. Ее мой потерянный вид насмешил и, кажется, удивил. – Когда будешь творить обряд для меня, не ошибись. Это в твоих интересах. Я в ритуалистике не очень... Издержки большой силы, знаешь ли. Все эти костыли в виде свечей, камней, кругов... Я работаю на первородной силе, так проще. Если, конечно, ее хватает.

– У тебя с этим проблем нет, – кивнула я, потихоньку приходя в себя. Ну, было и было. Не ошибается тот, кто ничего не делает.

Для того, чтобы окончательно стряхнуть с себя груз вины, пришлось повторить слова Хукку: "В конце концов, никто не умер. И даже не заболел..."

– Что нужно-то? Снег?

– Петлю времени. На крови.

В триллере сейчас за кадром бы пронзительно взвыли скрипки. Я вскинула голову и уставилась на ведьму. Она пошутила? Точно – пошутила. Правда, ни фига не смешно, но такое бывает. Есть же люди, которые не умеют анекдоты рассказывать: вроде все правильно говорят, а никто не смеется.

– Ты серьезно? – дошло до меня.

Алена кивнула. Просто – кивнула, словно ничего, вот вообще ничего запредельного в ее заявке не было.

– Ты с какого дуба рухнула, я его огорожу, – взорвалась я, – это же... жертвоприношение, – горло сдавило, голос скатился в свистящий шепот.

Ведьму моя реакция, кажется, насмешила:

– Ну, успокойся, девочка. Жертвоприношение, да. И что?

– То! – Я, обалдев, запустила пальцы в волосы. – Это статья, ты в курсе? За это сажают.

Карминовые губы дрогнули в усмешке:

– Интересно у тебя расставлены приоритеты. То, что ты силу потеряешь, этого не боишься?

– Потеряю?

– А как же: "Кто с Гайтанкой знается, смерти не касается?"

– Так тебе не просто подготовить ритуал, а и провести?, – я даже головой помотала, в полном афиге. – Всерьез думала, что я для тебя сама на алтаре какого-нибудь несчастного бомжа прирежу? Своей рукой? Ты больная?

– Зачем же бомжа? – Удивилась ведьма. Похоже, из всей моей гневной речи до нее дошло только это, – Бомж не годится. Я-то думала, ты и правда из знающих. Выходит, ошиблась. Кровь должна быть подходящая, какую попало не возьмешь. Но это не твоя забота, жертву я обеспечу. Сама опою, свяжу, положу. Тебе только дело сделать останется. Немного, правда?

– Да с чего ты взяла, что я тебе помогать-то буду, да еще в такой явной уголовщине? – поразилась я.

Стало страшно, честно! Чуть ли не впервые за всю эту странную ночь. Потому что мутная тетка в чулках и платье ни на секунду не сомневалась, что она меня уболтает. Убить человека. Принести в жертву. Совершить преступление и огрести за это по всей строгости, потому что следы замести я, ясен пень, не сумею... Потерять дар.

Что же такое лежало на другой чаше весов, что эта стервь была уверена в моем согласии?

Ведьма словно прочитала мои мысли. Она привстала на носочки, качнулась ко мне так быстро, что я не успела отстраниться. И Оксана проворонила!

Но ничего особо жуткого Алена не сделала, просто коснулась моего уха сухими, горячими губами и прошептала несколько слов. Я их не расслышала, в ушах стоял гул, а все тело было ватным.

– С рассветом, – тихо и очень отчетливо проговорила она, – с рассветом все услышишь и поймешь. Я клятвы не нарушу. До встречи – Кира Понашевская.

Нас околдовали – ничем иным я это объяснить не могла. Потому что ведьма совершенно спокойно опустила телефон обратно в сумочку и пошла к калитке. Не быстро, спокойно, не поворачиваясь и, явно, не опасаясь, что ей прилетит поленом по затылку.

Скрипнула калитка. Трепыхнулся спящий петух и, прокашлявшись, тихонько, неуверенно кукарекнул.

– Выспался? – скривилась хозяйка, – не по зубам тебе эта зараза белобрысая, спи дальше.

– Оксана, – тихо протянула я, – она, похоже, никому из нас не по зубам.

– Сильна, – кивнула та. – Что сказала-то?

– Не знаю! Представляешь? Вроде все расслышала, каждую букву – а не поняла.

– Значит, не по-русски сказала, – Оксана хозяйственно уложила полено на верх аккуратной стопки и полезла на колоду. – Погляжу, на чем приехала, – пояснила она.

Наверное, высовываться из-за забора было не лучшей идеей, но после того, как мы сами впустили врага в свою крепость, все остальные глупости выглядели уже не такими эпичными.

– Внедорожник, – сказала она, – черный, как сапог. Марку не скажу, не разбираюсь я в них. Номера отсюда тоже не вижу, темно. Но садится справа.

– То есть ее привезли? – Соображалка медленно, но включалась, – надо сбегать на гору, позвонить Багрову, чтобы на въезде в город эту кралю караулили. Хотя, джип наверняка нанятый.

– Все равно ниточка, – резонно заметила Оксана, – зови этого, своего. Да Юльку выпускай. Сейчас, чую, будет нам скандал с истерикой.

– Так и за дело, – ответила я и тихонько позвала: "Призрак...".

Пес появился мгновенно, как будто формула: скорость-время-расстояние работала для него как-то иначе. Ткнулся лбом в ладони.

– Молодец, – я погладила лобастую голову, – хорошая работа.

Собакин вильнул хвостом и закрутился по двору, вынюхивая следы. Очень быстро они привели его к калитке, за которой тихонько, но в ночи очень отчетливо заурчал мотор.

Призрак едва слышно заскулил. И поскреб лапой калитку.

– Ты чего? – удивилась я, – Спасибо, конечно, за благородный порыв, но машину тебе не съесть. И не догнать.

– А если его по следу пустить?

Призрак тихонько одобрительно гавкнул.

– Спятила? Триста километров! Он тебе кто – электронный пес Рэсси?

– Ррры... – тихо возразил пес.

– Оба спятили!

Черные умные глаза глядели на меня с почти человеческой укоризной. Призрак встряхнулся и очень выразительно потерся о столбик калитки.

– Ошейник, – дошло до меня, – снять? Но Хукку говорил – нельзя...

– Ррры, – еще тише, но более нетерпеливо повторил пес.

И я решилась.

Кованую пряжку не открывали, кажется, лет сто. Она проржавела и почти вросла в растрепанную кожу. Проще было разрезать ошейник, тем более, нож под рукой, но я, тихо шипя под нос, продолжала воевать с замком. Наконец он поддался и ошейник остался у меня в руках, а пес... вытек из под них туманом и просочился в калитку.

– Черандак! – ахнула Оксана и схватилась рукой за стену.

– Ну, черандак, и что? – Тихо спросила я. – главное, человек хороший.