Текст книги "Ушастый призрак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 43

– Господин Понашевский, к вам господин Кениг...

Вот так, предельно официально. И что с того, что пять минут назад эта женщина называла его Пашей и "бестолочью"? Такие вещи не для посторонних.

А он был тут посторонним. Человек, который вошел в кабинет по-хозяйски, и немедленно принялся осматриваться так, словно был ежом и собрался вить гнездо на зиму. Или ежи гнезда не вьют, а делают с ними что-то другое?

Без разницы вообще. Господину Ежу-Кенигу было здесь не место, и стоявший в углу Багров дал это понять немедленно и наипростейшим способом – "забыв" поздороваться.

Миллионер все понял, весело улыбнулся этой детской попытке отыграться. Еще более смешной, когда он уже победил.

– Приветствую, дама и господа, – он чуть наклонил голову.

Под "дамой" он, похоже, подразумевал Соню. Та сегодня была явно не настроена очаровывать и пленять: простые джинсы, босоножки без каблуков, свободная зеленая блузка навыпуск... Если и был какой-то макияж, то в стиле "ню", то есть почти естественном.

– Чем обязаны визитом? – Спросил Павел, чуть привстав из-за стола и немедленно опустился обратно.

Кениг едва заметно поморщился.

– Это не спортивно, – выдал он. – Нужно уметь проигрывать с достоинством, господин Понашевский. Вы прекрасно знаете, зачем я здесь и почему. Мой юрист звонил вашему и заверил, что документы готовы... Софья, вы как всегда неотразимы. И, просто на всякий случай: мое предложение остается в силе.

– Какое предложение? – Подобрался Павел.

– Возглавить телеканал, который я собираюсь купить, – спокойно ответил Кениг. – Мы с Софи говорили об этом и она взяла тайм-аут на размышление. Надеюсь, ответ я сегодня услышу.

– Услышите, господин Кениг, – Соня широко улыбнулась, – как только мне станет ясен вопрос. Зачем я вам в этой роли? Я не звезда прйм-тайма, у меня нет опыта и связей, которые могли бы придать мне вес... Я не понимаю этого предложения, а все, что я не понимаю, вызывает во мне идиосинкразию.

– Вы настолько лишены духа авантюризма? – Кениг удивленно шевельнул бровью, – мне казалось, в вас его даже с избытком. В любом случае, ваш опыт меня вполне устраивает.

Миллионер еще раз обвел взглядом небольшой кабинет генерального и зацепился за красивый, очень дорогой органайзер, из которого в гордом одиночестве торчал простой, обгрызенный зубами, карандаш.

– Интересный сувенир, – заметил он. – Этот предмет имеет для вас особенное значение?

– Пожалуй, – согласился Павел. – Именно этим карандашом я набросал на коленке свой первый бизнес-план. Вполне годный.

– Удивительно, – Кениг перегнулся через стол, взял карандаш. Пальцы у него были тонкие, длинные и очень ухожанные, с безупречным маникюром.

Сухой треск прозвучал в полупустом кабинете слишком громко.

– Ой! Надо же... Каким оказался хрупким ваш... фетиш, – Кениг стряхнул с пальцев обломки карандаша и с интересом взглянул на Понашевского.

Тот и бровью не повел.

– Да ничего страшного, господин Кениг. Чувствуйте себя как дома. Вот, стол у нас тоже с историей. Можете сломать... если вам будет легче. Или двери вынести. Говорят, помогает от стресса. Не стесняйтесь, мы потом все поправим.

Багров не выдержал и фыркнул.

Соня... Соня тоже улыбнулась, очень сдержанно, но от этого не менее ехидно.

– Ну, хватит, – Кениг погасил искусственную улыбку, – Я бы хотел видеть документы. Немедленно.

– Все для дорогого гостя и все по желанию дорогого гостя, – равнодушно пожал плечами Павел, нырнул рукой в ящик стола и толкнул по полированной поверхности к Кенигу яркую пластиковую папку кислотного салатного цвета.

Ульрих поморщился. Но папку взял, негромко заметив:

– По итогам нашего небольшого столкновения, гость здесь скорее – вы. А я – скорее хозяин.

– А вот это не факт, – встрял Багров.

Человек с говорящим ником "Палач Милосердия" посмотрел на безопасника поверх дорогих очков. Усмехнулся.

– Это очевидно всем, кто имеет хотя бы зачатки экономического или юридического образования. Я перекупил обе ваши задолженности и на этом основании являюсь сейчас владельцем... "Ярких красок"... Название, конечно, нужно сменить, в Европе его просто не поймут. Русский язык избыточно сложен для успешного маркетинга.

– Ничего. "Водка", "матрешка", "партизан" – выучили, выучат и эти, – хорошее настроение низложенного директора было непоколебимым и стойким, как сопротивление батареи Раевского.

– Что? – Ульрих Кениг вчитался в мелкий шрифт, надеясь, что ему почудилось, – Это... Это незаконно! В России нет такого закона!

– Есть и действует, – пожал широченными плечами Павел Понашевский, – просто редко применяется вот так. Но с юридической точки зрения все безупречно. Любой суд признает это, даже не удаляясь на совещание.

Кениг скользил взглядом по равнодушным строчкам, надеясь, что они сложатся во что-нибудь более приемлемое или, чем черт не шутит, хотя бы вменяемое.

– То есть вы... не хозяин "Красок..." – проговорил он, вы – банкрот... А почему объявления в "Коммерсанте" не было?

– В этом номере будет. Не успели. Суд был долгим. Арбитражный управляющий работал два месяца... Так что я ничего вам передать не могу по той простой причине, что ничего моего тут нет.

– А кто хозяин? – Деловито спросил Кениг и снова зарылся в бумаги.

– Все, – с нескрываемым удовольствием просветил его Багров, – Все работники "Красок..." На паях. От генерального директора до уборщицы. И паи равные и у директора, и у уборщицы. Фабрики – рабочим!

И заржал, словно сказал невесть что остроумное.

– Хм... И вы думаете, я не смогу перекупить эти паи у ваших самозваных хозяев? – Скривился Кениг.

– Как сказал бы красноармеец Сухов: "Это вряд ли". В уставе прописано четко, что пайщик должен работать на предприятии.

– Такой зарплатой, как у нас, не разбрасываются, – мягко добавила Соня.

– Вероятно, эти ваши... невероятные зарплаты и позволили всем уборщицам выкупить с собственность... часть завода, – Кениг сказал это, как выругался.

– Не, столько Пашка не платил. Они кредиты взяли, – снова заржал Багров. – Беспроцентные.

– В каком банке?

– В кассе взаимопомощи предприятия...

Зеленая, как наркотический приход, папка полетела по столу в сторону Понашевского, но наткнулась на органайзер и остановилась, всем своим видом выбешивая Кенига.

– Это афера!

– Разумеется, – охотно согласился тот. – Но ведь абсолютно законная. И, черт возьми – красивая!

– Постойте, – Ульрих выпрямился, с подозрением глядя на Багрова, – если уважаемый господин Понашевский – банкрот, он не имеет права занимать кресло генерального и визировать документы.

– Я и не визировал. А то, что тут сижу... ну, это, исключительно по привычке. И в любую секунду готов уступить место действующему генеральному директору "Красок". Избранному, кстати, собранием пайщиков большинством голосов. Сместить его никто не может...

Немного рисуясь, что уж там – была у него некоторая склонность к позерству, Павел выбрался из-за стола, демонстративно отошел и встал у стены.

А с кожаного диванчика поднялась скромно сидевшая в уголке Соня. Так же медленно улыбнулась. Пересекла кабинет и заняла место во главе стола. Уверенно, по-хозяйски. Словно всегда тут сидела.

– "Краски..." – наши, – хищно оскалилась она. – Попробуйте выцарапать их у меня, господин Кениг. Я далеко не так добродушна, как папа и могу на некоторые действия дать асимметрично-агрессивный ответ.

– Папа, – Кениг вскинулся, – Ты понятия не имеешь, Соня. Этот человек не имеет никакого отношения к твоему рождению. Я – твой отец.

– "Звездные войны", Эпизод Пятый, – фыркнул Багров.

– Любопытно, – сказала Соня. – И даже где-то шокирующе. Но, по сути, ничего не меняет. Я вам могу еще чем-то помочь, господин Кениг? Если нет, то мы бы предпочти остаться своей семьей...

Когда дверь за Палачом закрылась, они еще некоторое время сидели тихо, словно боясь спугнуть наступившую вдруг уютную, мирную тишину.

Прервал ее Багров, самый толстокожий из всей компании.

– Ну, кажется, на этот раз отбились. Спасибо Петру, жаль, он сейчас не с нами. Толковый мужик. Доставай коньяк, генеральный. Отпразднуем... так сказать, семьей.

– Если семьей... – Павел подмигнул дочери и вытащил из узкого, похожего на пенал, шкафа, гитару. – Давай, Соня. Нажми на клавиши, продай талант.

Девушка привычно устроила гитару на колене, пробежала по струнам. Поморщилась и подкрутила четвертый колок.

– Разливай, начбез. По сто грамм фронтовых.

Ветер горячий бьёт по лицу,

Пули свистят, но, однако,

Кто-то встаёт и навстречу свинцу

Первым шагает в атаку!

Я это сделать должен,

В этом судьба моя.

Если не я, то кто же?

Кто же, если не я?

Голос у Сони был негромкий, но чистый и звучала в нем та самая страсть, которая, подчас, куда важнее идеального слуха.

Мужчины подтягивали вполголоса, иногда не попадая в такт... но кого это тут волновало? Отбились – и здорово. Можно передохнуть до очередной атаки.

ГЛАВА 44

Соня неторопливо спустилась с крыльца, привычно закидывая на плечо бэг. Это был дорогой, брендовый «Дрезден» модели «Серебряный крейзи», но – рюкзак. Не сумочка и не клатч. Теледива уступила место акуле бизнеса.

Хотя... какая из нее пока акула? Разве что самая мелкая. Катранчик. Но лиха беда – начало!

Такси подъехало сразу, ждать не пришлось вообще – но Соня не обратила на это внимания. Просто сочла везением. Бывает же, что везет?

– Калашников, четыре, – сказала она, ныряя на заднее сидение. – О, попутчик? А вам куда?

В полутьме салона блеснули зубы.

– Нам по пути. Не сомневайся, девочка.

Соня попятилась, сообразив, что угодила в переплет. Но как бы не поворачивались мозги, из машины мгновенно не выскочишь.

Незнакомец взял ее за руку, резко потянул на себя, заставив поджать ноги и почти упасть, утыкаясь в крепкую грудь, обтянутую хлопковой футболкой.

– Леха, порядок... упаковали птичку.

Дверца захлопнулась и машина двинулась, мгновенно вписавшись в поток.

– Кто вы? – Требовательно спросила Соня, пытаясь выпрямиться и отодвинуться. Мужчина ей не мешал. Понимал, что на ходу она выскакивать не будет. – Это похищение?

– Скажем так, это приглашение в гости, – бросил водитель, не оборачиваясь. Машина в наглую ехала по центральному проспекту. Казалось, тех, кто провернул это с ней, ничуть не беспокоили ни уличные камеры, ни видеорегистраторы автомобилей, идущих параллельным курсом.

– От кого?

В голове Сони совершенно нелогично мелькнула мысль об Ульрихе Кениге... Но зачем ему? То, что они провернули с фабрикой было наглостью на грани фола, но не за гранью. Ни один, даже международный суд не оспорил бы сделку. И "отработать назад" было нельзя, слишком много вовлеченных лиц.

Ее похищение не имело смысла.

– Увидите. Ведите себя спокойно и вам не причинят вреда.

– Все вы так говорите, – буркнула Соня и постаралась успокоится, пережигая адреналин с помощью контроля дыхания. Кажется, эти парни просто наемники. Детективное агентство? Это стоило проверить.

– А вам лицензия не жмет, а? Похищение – это федеральное преступление, за него срок полагается.

– Какое похищение, девочка? – Растягивая гласные спросил сосед, с интересом глядя на нее, – ты детективов пересмотрела?

– А как это еще назвать? – Удивилась Соня, – Поймали, везут неизвестно куда... Я ведь молчать не буду, заявление напишу сразу же. А память на лица у меня хорошая.

– Девочка, – тихо, даже почти не угрожающе, сказал мужчина но Соне почему-то стало не по себе. Словно арктическим ветром пахнуло. – Ты сиди тихо, гонорок свой прижми. И все будет хорошо.

– Меньше нужно было трахаться на стороне, – буркнул водитель, – выходишь замуж, так не бегай по любовникам, сучка! А то – подол на голову и поскакала, а потом заявление...

Соня покрутила головой, пытаясь переварить то, что услышала.

– Так вас Сергей нанял?

– Догадливая. Но лучше бы ты раньше догадливой была, – кажется, водителю очень нравилось обличать порок и еще больше нравилось, что Соня не может его послать подальше и вынуждена слушать. Похоже, тут было что-то личное.

– Раньше – это когда? – С подозрением уточнила Соня. Машина пересекла мост и свернула в узкий переулок.

– Хочешь, чтобы мужик на тебя деньги тратил, так не мешай ему эти деньги зарабатывать. Чего тебя перед самыми выборами налево понесло? Подождать не могла, чесалось у тебя там?

– Ничего не понимаю, – мотнула головой Соня.

К ней на колени упал телефон размера "лопата обыкновенная". На фото, крупном и неплохого качества, была она сама. В ресторане. С... папочкой, будь он неладен! Соню сняли а анфас, так, что можно было разглядеть даже серьги в ушах, а Кенига со спины.

– Идиотизм. Это деловая встреча.

Машину дернуло. Похоже, водитель от возмущения дернул руль.

– Вот мужу и объяснишь, – сосед успокаивающе похлопал водителя по плечу и тот сдулся. – И как гуляла, и как больше не будешь. Серега отходчивый. Может и простит. Тем более, ты у нас – медийная личность. Скандал никому не нужен, правда?

Водитель аккуратно припарковался в небольшом дворике, со всех сторон окруженном пятиэтажками. Сосед протянул руку назад, вытащил легкий пиджак, крепко взял Соню за руку. Прикрыл пиджаком сверху и внушительно сказал:

– Дернешься – руку вырву, потом ни один врач назад не вставит.

Ее привели в обычную на вид трехкомнатную квартиру. Душные обои в мелкий цветочек а-ля нулевые, мебель из ДСП светлых тонов. Навстречу, словно здороваясь, выполз робот-пылесос. То есть здесь жили? Или просто кантовались?

– Куда ее?

– В спальню засунь. Серый придет – разберется.

– Покормить?

– Если заслужит, – фыркнул мужик и мазнул по Соне довольно откровенным взглядом, – хочешь шоколадку? Будешь хорошей девочкой – получишь.

Соня не глядя показала ему средний палец и прошла в дальнюю комнату.

Мебели там почти не было – небольшой раскладной диванчик, тумбочка и шкаф, забитый бумажными книжками, читать которые было совершенно невозможно, да и ни к чему – это были самоучители по компьютерным программам все тех же нулевых и "Желтые страницы".

Предвидя адскую ломку от информационного голода Соня тяжело вздохнула.

– Шеф когда приедет? – Услышала она.

– Вот-вот, я ему "бомжа" послал...

Словно отвечая на все ее невысказанные вопросы разом, по длинной прихожей прокатилась рассыпчатая трель звонка. Вскоре она и голос услышала – знакомый и когда-то любимый. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь.

Соня уселась на диван, поджав под себя ноги. Малыш вел себя образцово. Наслушавшись ужасов о первой половине беременности, она ждала мук токсикоза, головокружения, сонливости и перепадов настроение, но ничего особенного так и не ощутила, кроме легкости во всем теле и постоянно приподнятого настроения.

Если бы не три теста и заверения врача, что все идет как нужно – она бы извела себя сомнениями, действительно ли беременна.

Ручка двери пошла вниз. Как ее запереть, Соня не придумала, стула, чтобы ее заклинить, ей предусмотрительно не оставили.

– Привет...

Она обернулась.

Выглядел Сергей на удивление неплохо: энергичный, подтянутый. Форменный китель ему очень шел. Если все пойдет как они оба задумывали и надеялись, скоро его придется снять.

Соня обернула себя. Проблемы Сережи и его карьеры ее больше не волновали.

– Поговорим? – Он прошел вперед и присел на тумбочку.

– Есть о чем? – Удивилась Соня. – Похищение человека карается лишением свободы на срок до пяти лет. И даже не думай, что я буду носить тебе передачи.

Сергей улыбнулся, словно услышал удачную шутку.

– Скажешь тоже, похищение. Считай, что ты в гостях...

– О, так это теперь так в гости приглашают? А я, выходит, от моды отстала. Ну-ну. А, скажи-ка, дорогой, эти твои друзья, которые так любезно меня пригласили – они согласовали с тобой свое предложение обслужить их по кругу за шоколадку?

– Что? – Глаза бывшего мужа сузились и лицо стало очень неприятным. – Обожди тут...

Он вышел и почти мгновенно послышался звук смачного удара, кулак впечатался в живот, глухой стон и грохот. Что-то упало... Или кто-то?

Сергей вернулся, потирая костяшки пальцев.

– Урод, – прокомментировал он, – еще раз пасть разинет – говори мне. Я его урою.

– А чего так? – Фыркнула Соня, – может быть это было бы началом прекрасной дружбы.

Бывший поморщился.

– Не говори глупостей, хорошо?

– Хорошо, буду молчать, – кивнула Соня.

Бывший глубоко вздохнул, сетуя на непроходимую тупость то ли конкретно Сони, то ли всех женщин скопом.

– Предвыборная компания, – мягко сказал он. – Уже стартовала. Послезавтра сходка у губернатора. Я должен быть с супругой. Причем, сияющей, влюбленной и верящей в меня как в Господа.

– И в чем проблема? – Удивилась Соня, нарушая свой собственный зарок – молчать. – ЗАГСы закрыты?

– Мы не разведены. Официально.

– Нет проблем. В любое время, в любом месте, – Соня улыбнулась, представив себя и бывшего во фраках, котелках и с палисандровыми тросточками, в предутреннем тумане у Черной Речки. Кейс с двумя дуэльными пистолетами, пара секундантов, десять шагов, два выстрела...

– Не дури, – повторил Сергей, – может, я и правда поторопился. Нужно было посоветоваться с тобой. Такие решения семья должна принимать вдвоем.

– Надо же, – Соня резко вскинула голову и вцепилась в Сергея взглядом, – не прошло и полгода!

– Ну, извини, малыш. Я ступил. Забудем?

Он улыбался с той самой очаровательной самоуверенностью, которая в свое время покорила ее. Он был уверен, что сейчас Соня всхлипнет и обнимет его за шею. Даже подался вперед.

– Лучше не двигайся, – коброй прошипела она.

– Ты чего, маленькая? Я же извинился. Я все понял...

Черт! А он ведь и впрямь думал, что все в порядке. Он повиниться, она поплачет и они вместе пойдут домой... или куда там. А потом – к губернатору. Изображать счастливую и крепкую семью и набирать очки у избирателей.

То есть, за одну его улыбку и вот это: "прости, маленькая", Соня должна была мгновенно забыть, что он подписал приговор их общему ребенку? И только по счастливой случайности этот приговор не был приведен в исполнение.

– Не двигайся, – повторила Соня, – иначе я тебя ударю.

– Психованная дура, – его улыбка погасла, словно выключили лампочку. – А я ведь тебя простил. Думал – с кем не бывает. Обиделась девочка... Но если так...

– То что? – Холодно спросила Соня. Она больше не отводила глаз. И он их тоже не отводил. В комнате стояли не бывшие супруги, не поссорившиеся влюбленные. Друг друга буравили взглядами непримиримые враги.

– Будешь сидеть здесь до послезавтра. Тебя покормят, я распорядился. Визажист приедет – вести себя будешь идеально и молчать, как рыба об лед. Шмотки твои Маринка привезет, она должна знать, какие нужны. На ужине у губернатора изобразишь все, что нужно.

– А если нет?

– Отдам парням, – бросил Сергей, – хорошего отношения ты не заслужила.

– Отдашь – и что дальше?

– Для тебя – уже все. Обдолбалась наркотой и сдохла под любовником. Бедный безутешный я буду показательно скорбеть. А через четыре года все забудется. Надеюсь, к тому времени рядом со мной будет нормальная женщина. На которую можно положиться.

– Совет да любовь, – буркнула Соня и отвернулась. Ей было противно.

Сергей ушел, дверью не хлопнул. Видно все эти нервы были напоказ, а в глубине души, по-настоящему, он был спокоен, как танк и продуман, как программа кодового замка.

Если до его ухода Соня не верила, что может не выйти из этой квартиры, то сейчас все сомнение отпали. Он ее, действительно, убьет. Спокойно и хладнокровно. Чтобы не вздумала мешать его политической карьере.

Подойдя к окну, она осторожно выглянула во двор, стараясь не тревожить штору. Четвертый этаж. Так-то не высоко, но ее сунули в спальню без балкона, а лезть по водосточной трубе в балетках явно нездоровая идея.

Дверь скрипнула, открываясь.

– От окна отошла!

Мужик светил новеньким фонарем под глазом, да и скула была слегка ссажена. Соня почувствовала глубокое аморальное удовлетворение.

– Чего лыбишься? Думаешь, королева? Тебе сказать, в какую позу я тебя через три дня поставлю?

– Да у тебя кроме коленно-локтевой, больше ни на что ни фантазии не хватит, ни растяжки, – равнодушно отозвалась она и раньше, чем он сообразит что ответить, потребовала, – мне нужно в ванную. Умыться и почистить зубы. Я могу это сделать?

– Ноги брить не разрешу. Не долбанулся, чтобы тебе бритву в руки давать.

– В ванную, – мягко, но напористо сказала Соня, – пропустишь?

Санузел оказался совмещенным. Старой конструкции «сидячая», зато чугунная ванна, белый унитаз и такая же белая полукруглая раковина. Полочка с мылом и дешевым гелем для душа. Никаких прочих средств гигиены не было, даже щетки для волос.

Круто, блин!