Текст книги "Ушастый призрак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 29

Воду вылили в здоровенную хрустальную миску: то ли хлебницу, то ли штуку для цветов. А, может, одно другому не мешало – бог знает, для чего она с незапамятных времен болталась на кухне. И вот – пригодилась.

– Я прошу тишины и не отвлекать меня вопросами, – Петр был сосредоточен и замкнут. Он вновь обернулся человеком и уверенно командовал секретарем, Багровым и даже Соней – Соней, которая даже обожаемому папе в жизни не позволила таких интонаций...

А, может, как раз в интонациях и было дело?

– Антон Алексеевич, я вполне понимаю ваше любопытство и признаю право не только смотреть на меня, но и – потыкать пальцем, вдруг пройдет насквозь? – Нейтральным тоном бросил он, продолжая творить с бутылкой воды что-то сложное и непонятное, – но давайте сначала дело сделаем. Для меня происходящее – не просто и не безопасно. Я водяной, а не... телевизионный, – новое слово гость выговорил с едва заметной запинкой.

Багров хмыкнул и демонстративно убрал руки за спину, а Паша громко захохотал, хлопая себя по коленям.

– Софья Павловна, не откажите в любезности, заприте двери. Мне нужна полная и предельная концентрация. Любой визит или даже звук может ее разрушить. Я бы еще попросил всех присутствующих воздержаться от вопросов. На время демонстрации.

– Выключите телефоны, – сообразил Павел и выдернул из розетки вилку селектора.

С водой происходили странные метаморфозы. Она не вылилась, а, словно выползла в подставленную миску, плавной и тяжелой массой и, чтобы распределиться равномерно, ей понадобилось время.

Гость протянул над заколдованной миской ладонь, растопырил пальцы и закрыл глаза.

Пока ничего особо удивительного не происходило, если не считать вдруг загустевшей минералки... И Павел попытался рассмотреть нового приятеля дочки. Странный контраст слишком, даже избыточно вежливой речи, нарочитой аккуратности: строгого пробора, тщательно вытертой обуви и – общей неухоженности: кожи в щербинах, ногтей, никогда не знавших маникюра – царапал, не давал отнести молодого мужчину ни к одной из привычных социальных групп... Хотя, он и к роду человеческому не особенно относился.

Не дворянин. Гимназия. Министр Делянов. История у Понашевского-старшего никогда не была в числе фаворитов. Кажется, это... при царе? До революции. Но это значит, что молодому че... не совсем "че" около ста двадцати лет? А он неплохо сохранился!

За размышлениями Павел не заметил, как потемнела вода, став почти антрацитовой, в глубине мелькнули быстрые зеленые искры. Багров открыл, было, рот – но вспомнил о просьбе гостя и заткнулся... вовремя.

Это был, конечно, не телевизор – изображение и звук скорее угадывались, но были вполне узнаваемы.

Сергей. Новоиспеченный супруг Сонечки. Кажется, в средней руки ресторации. В форменной голубой рубашке и при галстуке, но без мундира с погонами. Рядом... Этого Павел тоже знал, а Багров знал его еще лучше: директор местного отделения Бюро кредитных решений, у которого они перехватывали три-четыре сотенки "на горячее" под умеренно зверские проценты.

– Э-э, да, кредит имеется, – кивал тот, ковыряясь... кажется, в сырной тарелке, – На небольшую сумму, в четыреста тысяч рублей, которую Паша уже частично погасил. С тремя просрочками, да. Но мы с ним давние партнеры и по мелочи не считаемся. Скажу больше, если он снова просрочит выплаты, я только порадуюсь. Это будет означать дополнительный доход в виде штрафа.

– Да вы оптимист, уважаемый, – Сонин муж растянул губы в "чеширской" улыбке, – А вы в курсе, что на компанию моего тестя обратил внимание небезызвестный господин... чей интерес, своего рода, плохая примета... в некоторых кругах. Говорят, к финансовым потерям. А иногда, страшно сказать – к банкротству.

– Это интересно, – собеседник Сергея наклонил голову, что-то соображая про себя. Его эмоции ощущались совершенно отчетливо, кинотеатр 5D, как он есть! – Но... небольшая задолженность в четыреста тысяч, при всем уважении – это вот вообще не повод для банкротства такого серьезного, практически, градообразующего предприятия.

– Если она одна, – бросил Сергей.

– А... есть еще? – его собеседник изобразил бровями нечто вроде: "Продолжайте, я заинтригован".

– Конфиденциальная информация. Которую я, как государственный служащий, выдать частному лицу не могу. Но могу, например... случайно навести вас на мысль. Это ведь не запрещено законом. Мысли, они ведь витают в воздухе.

– Вот сволочь, – зло выдохнул Паша... – и волшебство исчезло. В миске на столе стояла самая обыкновенная вода. Пахло напряжением и немного, совсем чуть-чуть потом. Гость тяжело дышал.

– Я предупреждал, – сквозь зубы произнес он, – любой звук...

– Ничего страшного, – Багров шумно вздохнул и неизобретательно, плоско выматерился, помянув мать, бабушку и коней.

Гость посмотрел на него удивленно и показал глазами на Соню.

– Да эта трепетная дева и не такое слышала, – отмотался Багров, – и сама может завернуть, еще поинтереснее. Паша, ты понял схему этих утырков и оценил красоту игры?

– Чего здесь не понять? – Влезла Соня, беспардонно, как всегда, зато вовремя и по теме. – Федеральная программа кредитования. Сроком на 10 лет. Я права? Сколько раз ты переносил выплаты по ней?

– Это бухгалтера нужно звать, – озадачился старший Понашевский, – но я не своевольничал! Всегда договаривался о переносе сроков и гасил долг с процентами.

На его лице медленно, но верно проступало понимание и даже какое-то восхищение красивым ходом. Багров неприкрыто злился. Соня молчала и улыбалась цинично и понимающе.

– Вилка, – отмер, наконец, Павел. – И ведь как все просто! Проверки, слухи, требование срочно погасить часть долга... в такой ситуации логичное, я бы ничего и не заподозрил. Причем, без разницы, кто агрессор – хоть кредитное бюро, хоть банк. Гашу одно – проседает другое. И, неизбежно, просрочка уплаты отчислений в бюджет.

– А такая просрочка – это для налоговой право на приостановление операций по счетам, статья семьдесят шесть налогового кодекса, – бесстрастно добавила Соня, – и с банком ты в этом случае не договоришься, распоряжение налоговой исполняется в безакцептном порядке. А дальше – блокировка счета, приостановка работы, адъес – заказы и... напомните-ка мне, глупой блондинке, кто, в случае банкротства, как Чип и Дейл, спешит на помощь и предлагает выкупить протухшие активы предприятия по явно заниженной стоимости?

– Палач Милосердия, – Багров встал. Прошелся из одного конца кабинета в другой. – Но ведь ничего не сделать! Ничего, мать его карданным валом, не сделать! Кениг – долбаный гений, он обложил нас со всех сторон. Куда бы мы не дернулись – ловушка!

– В дверь стучат, – произнес гость, обрывая эту холодную истерику, – уже давно. Вы так глубоко задумались.

– Соня, открой, – бросил Павел.

В дверь влетела обеспокоенная дежурная секретарша:

– У вас все в порядке? Это какой-то ужас, мне все телефоны оборвали, говорят – очень срочно!

– Кира? – Встрепенулся хозяин.

– Какой-то европейский благотворительный фонд. Переключать на вас, поговорите? Они уже четыре раза позвонили.

– Доведи до семи – и переключай, – уверенно распорядилась Соня. – Посмотрим, что господин Палач имеет нам сказать. И уже от этого плясать будем.

Минуты текли медленно, притормаживая, как поезд на особенно крутых поворотах. Понашевский смотрел прямо перед собой. Там ничего не было, кроме стены, а, значит, хозяин и генеральный директор местного градообразующего предприятия нырнул в свои невеселые мысли.

Багров прикидывал, что у него теперь с работой и как быть со своими собственными невыплаченными кредитами. Картина, которую рисовало воображение, не радовала, но замазать ее на фиг почему-то не получалось.

Соня сидела в кресле, закинув ногу на ногу и красиво расправив складки вечернего платья цвета "ржавой бронзы..." Так, по крайней мере, было написано в каталоге. Дичь, конечно. Бронза не ржавеет. На ее лице огромными буквами было написано: "Я красивая женщина, нахожусь здесь в качестве мебели и мое основное предназначение в жизни – радовать глаз и тратить папины деньги".

Здесь на ее счет, конечно, никто не обманывался, но имидж есть имидж и к нему теледива относилась очень серьезно.

Трель телефона показалась оглушительной. Павел хмыкнул, приложил палец к губам и включил громкую связь.

– Понашевский. Слушаю вас.

– Добрый вечер, уважаемый Павел, – зажурчал из динамиков мягкий, бархатный голос. – Как ваши дела? Как здоровье супруги?

– Вашими молитвами, господин Кениг, – сдержанно отозвался Паша, – чем обязан?

– О, сущей мелочью. Я слышал, у вас на фирме образовались некоторые сложности...

– Никаких сложностей, – голос директора прозвучал так спокойно, в меру удивленно и самую малость раздосадовано, что Соня не выдержала и показала отцу большой палец.

– Удивительно. У меня немного другие сведения. Говорят, что ваши "Краски..." на грани банкротства. В связи с текущим кризисом.

– А, вы об этом. – Паша широко улыбнулся, прекрасно зная, что улыбку слышно по телефону, – Право, ерунда это все. У нас, в России, "на грани банкротства" – это вариант нормы для любого более-менее серьезного предприятия. И кризисов за двадцать лет столько было, что если бы я дергался из-за каждого, давно бы с коньяка на пустырник перешел.

Багров беззвучно заржал. Соня бросила на него вопросительный взгляд. Антон сделал пальцами знак и, приоткрыв потайной ящичек в ручке дивана, показал флакончик пустырника. Початый. Соня присоединилась к веселью.

Понашевский заметил, показал им рукой – кулак, а взглядом – бутылку со змеиной настойкой.

– Что ж, рад, что у вас все хорошо, – несколько озадаченно отозвался голос в телефоне, – и что моя помощь не нужна. – Багров изобразил петлю висельника и агонию казнимого. – Если понадобиться, обращайтесь. Можно даже напрямую...

Соня отыграла пантомиму: "Бегу и тапочки теряю".

– Благодарю, – с достоинством отозвался Павел. – И...

– И, может быть, это прозвучит странно...

– Валяйте. Но вряд ли удивите. Мы, О´Хара, странные люди.

– Я слышал, во время кризисов в России может быть сложно и даже опасно.

– Бывает, – пожал плечами Павел, внутренне подбираясь.

– Я предлагаю отправить вашу семью погостить в моем замке под Лейпцигом. Конечно, на время, пока ситуация не стабилизируется. Госпоже Юлии и очаровательным девушкам будет очень комфортно и интересно. А я, тем временем, мог бы подключить свои связи и, возможно, помочь преодолеть текущий кризис без потерь. Как вам такое предложение? Благотворительный фонд "Сердца навстречу" помогает не только беднейшим слоям населения. Мы готовы протянуть руку любому, кто попал в сложную ситуацию.

– Благодарю, господин Кениг, – произнес Паша так же ровно, но уже без улыбки. – Тронут и ценю.

– И?

– И – в случае, если у меня, действительно, возникнут проблемы я обращусь за помощью к тем, кто хотя бы на базовом уровне различает понятия: "протянуть руку" и "подставить ногу". Это и мой зам по... технике безопасности одобряет.

Телефон в стену не полетел. Павел давно уже перерос детские истерики, да и наезд этот был в его жизни далеко не первым. Но лицо у него, когда он, сбросил вызов, было неописуемым.

– Пустырника? – Деловито спросил Багров, – или змеевой настойки?

– АКМ и рожок патронов, – в тон ему ответил Павел. – Ну надо же! Юльку ему! А психотерапевта с колесиками не нужно? А ты, Тоша, в вечную любовь не верил... А она – есть!

– Все это очень трогательно, – скривился Багров, так, словно у него схватило все зубы разом, – только проблему не решает. Счет, скорее всего, будет блокирован завтра, во второй половине дня или даже к вечеру. Каким бы крутым не был Палач, но бюрократическая машина раньше не повернется. У нас двенадцать часов, чтобы придумать, как вывести фирму из под удара.

ГЛАВА 30

– Учиться тебе нужно, – вздохнула Алена, глядя на полыхающий над каньоном закат. Верхушки елей были черными, как адская смола, а небо серо-голубым с серебряным маревом от размазанной в облаках луны.

Справа от нас, в "мертвятнике", воодушевленно орали под гитару:

– Привет тебе, лихой боец,

Приветствую тебя!

Пришел, пришел тебе копец

От меткого копья,

Разбрызгал мозги ли топор,

Сверкнув на вираже,

Метнул тяжелое ядро

Могучий требюше...

– Так я, вроде, учусь.

– Не у шамана и ясновидящей, – возразила Алена, – А у настоящей ведьмы. Полной силы. С кровью ты конкретно ступила, иначе я бы вас никогда не отыскала. Правда, в этом случае все к лучшему. Но на будущее...

– Научишь меня ставить защиту от поиска? – встрепенулась я.

– Не-а, – мотнула легкомысленными, пушистыми кудряшками двухсотлетняя ведьма. – Она тебе не нужна. По законам Вселенной вся твоя кровь принадлежит тебе. Даже если ее у тебя отжали... Ты могла просто приказать ей не отвечать, и она бы промолчала.

– Так просто?

– Ага. Сложности, они – от невежества. Решения профессионала просты и лаконичны.

Послала бы я ее подальше... В любых других обстоятельствах. А вот сейчас сидела и терпеливо внимала. И сидела бы так до страшного суда, и даже во время. Мало кого в жизни я так искренне любила, как эту заразу – последние сутки.

Мама, конечно, отожгла! В первую секунду после ее эпичного выступления мне захотелось открутить время назад, завязать ей рот и спрятать в кустах. Во вторую – просто прибить. Самой. Я вскочила, готовая и воевать, и колдовать...

– Сядь на место, – бросила Алена. Повернулась к маме и припечатала, – а ты лучше помалкивай, раз уж ничего умного сказать не можешь!

В кои-то веки я была полностью согласна.

– Проклятье на крови. Значит и кровь нужна не какая попало. Иначе я бы давно миллионщицей сделалась, – Алена фыркнула, – снимала бы всякую дрянь с потомков Церингенов и Гримальди. Сколько на них за шесть – семь столетий всякого повисло; не то, что на виллу в Ницце... государственный долг выплатить хватит! Ритуал простой как репка, бомжей, обреченных болезнью и просто жаждущих покоя армия. Режь – не хочу... Вот только просто быть живым и разумным мало.

– Что еще нужно? – Деловито спросила Маэва.

– Кровь из рода обидчика нужна. И не просто потомка того, кто тебя обидел – а потомка сильного. Лучше всего – ведьмака. Но подойдет любая сила. Например, если он мощный боец, победитель. Или состояние с нуля сделал. Или – вождь, за которым люди идут. Священник – тоже подойдет, тот, кого паства слушает. Ты, Юлька, во-первых, не той крови, во-вторых, пустая.

– И где же мы найдем ту? – Резонно усомнился палач.

– А зачем искать? – Хукку усмехнулся, глядя в землю. – Насколько я понимаю – она нашлась сама. Сама найду, сама доеду, сама поцелую... И потомок рода-обидчика, и сильная ведьма, и та, кто больше всех заинтересован. Три в одном. Так?

Шаман поднял голову неожиданно, Алена не успела отвести глаза и оказалась в капкане его черно-карих колодцев, больше черных, чем карих.

– Так, – кивнула она. – Я подхожу идеально. Моя кровь это и ключ и замок. С работой... Кира справится. Ничего сложного там нет, схему я нарисую.

Каюсь, я даже не сразу поняла, что речь обо мне, настолько привыкла, что тут, на полигоне я – Рани.

– У тебя клещ в волосах, – вдруг сказал Хукку, – подожди, не двигайся. Сейчас уберу.

Его пальцы закопались в волосы, безжалостно калеча дивную сложную прическу, которую собрать с моим количеством волос было подлинным искусством... Все старания насмарку! Но неожиданно я поняла, что почти наслаждаюсь этими невесомыми прикосновениями.

Руки шамана я помнила хорошо. Лучше, чем мне хотелось. Обманчиво тонкие, на деле – вдвое крупнее моих. Сильные и чуткие.

Пах он травой и какой-то пряностью – будоражаще.

– Не соглашайся! – шепот был таким тихим, что я подумала – почудилось.

Мама... улыбнулась понимающе и тепло. Интересно, что она там поняла? Ох, не зря я никогда не звала ее с собой на игру. Вот только, похоже, поняла я это поздно. Сгореть на месте, на следующий год увижу в группе ее заявку. Кого-кого, а мгновенно подсевших видно за километр.

Хукку вернулся на свое место, а я задумчиво потерла нос:

– Как ты это себе представляешь, уважаемая? Мертвая королева Мэйв воскрешает сама себя? Это создало бы прецедент.

– А вы собираетесь играть дальше? После всего этого?!

– Да! – Маэва подвинулась ко мне и демонстративно положила руку на плечо. – Может, вам и двести лет, и вы царя в пеленках помните, но кое-что и мы знаем. И, представляете, иногда даже умеем и практикуем. Гайтанка – покровительница игры. И если это в самом деле она закрыла лес, нам остается только одно.

– Сыграть так, чтобы мы сами себе поверили, – договорил палач.

– Ну-ну, – фыркнула Алена, глядя на нас как на толпу детсадовцев. – Замечательно. Но – кто же дело-то сделает?

– Тот, кому положено по штату. – Хукку пожал плечами, – я – жрец. И алтарь меня принял. Значит мне и обряд проводить. На любой другой расклад боги обидятся, а это... не полезно для здоровья и долгой жизни.

– Сделаешь? – В сомнении прищурилась Алена. – И рука не дрогнет? Приходилось, что ли?

– Приходилось, – кивнул Хукку. – Еще вопросы есть? Задавайте, отвечу.

– Да нет, пожалуй. – Ведьма не смутилась, для этого она была слишком опытна. Но – сдала назад.

И вот сейчас мы сидели с ней на берегу и трепались вполне по-дружески. Скажи мне об этом кто неделю назад – покрутила бы пальцем у виска. Но жизнь и не такие виражи закладывает.

– А скажи-ка мне, этот паренек... колдун... Он и впрямь такой опытный?

– А как по ощущениям?

– Всей кожей чую – не врет. Но – такой молодой и жертвоприношения? Этого же не может быть?

– Он – нойда. Им врать нельзя.

– Надо же, – в изумлении протянула ведьма. – А у тебя с ним что?

– По квесту – любовь. Не только до гроба, но и после.

– А по жизни?

– А по жизни мы не общаемся, – равнодушно пожала плечами я, благословляя про себя гейсы, наложенные на нас. Запрета на ложь среди них не было.

– Но он тебе нравится, – уверенно сказала Алена.

– Он мой лучший друг. Это удобно, знаешь ли, дружить с тем, кому можешь полностью доверять. Пусть и в силу... особенностей организма.

Алена задумчиво покивала. На ее лице крупными буквами было прописано сомнение. И желание сказать или сделать мне фееричную пакость. Даже интересно, удержится, или ведьмина натура возьмет свое?

– А ты знаешь, что он носит в своей фляжке на поясе?

– Понятия не имею. Не очень хорошо разбираюсь в напитках.

– А вот я уловила запах чабреца, мяты, кориандра, тимьяна и мускатного ореха, – со значением сказала она.

– И что? Все компоненты есть в свободной продаже. Не вижу ничего криминального.

– Я и говорю – учиться тебе надо, – вздохнув, повторила Алена. – Так то в них ничего нет. А только все вместе их применяют лишь для одного дела. Чтобы замаскировать запах и вкус других компонентов и усилить действие... приворотного зелья. Крайне действенного.

– Обалдеть, – лениво отозвалась я, слушая, как переговариваются в высокой траве сверчки.

– И как думаешь, для кого подарочек?

– Если мне нужно будет об этом знать, Хукку скажет.

Я посмотрела на ведьму и записала в копилку личного опыта еще один пункт: "видела вблизи последствия жесткого когнитивного диссонанса". Интересно, она и в самом деле таких вещей не понимает? Что же за ведьма тогда?

В ритуалах нет места сомнению и страхам. Если ты составляешь с кем-то круг, значит, вкладываешь свою жизнь в его ладони. И точно так же держишь его сердце. Ну и где тут место недоверию, ревности, обидам?

Странная женщина...

Ночью начался дождь. Палатки у нас были поставлены правильно и тент натянут плотно, так что великого потопа не случилось. А шум падающей воды был даже приятен, убаюкивал, шептал что все не просто будет хорошо, а уже есть. И было всегда.

...Вставали до рассвета. Я до ручья прогулялась босиком, подкатав штаны – роса была теплой, а острые осоки удивительно ласковые. В долине лежал белый гутой туман и я не сразу поняла, что стою уже в воде – за ночь ручей подрос как бы не вдвое. Было ли это проблемой?

Поживем – увидим. Выживем – учтем.

Мы вели себя тихо, как мыши. Маэва еще с вечера предупредила, что так надо – сон ей приснился, и она точно знает, что – в руку. В игровое переодевались, ругаясь шепотом и на ходу дожевывая бутерброды. Костра не разводили, кашу не варили, запили это дело вчерашним чаем – за ночь он настоялся до состояния вырвиглазного чифирчика. По поверхности плавали утопшие комары и даже один жук-суицидник. Воду на чай черпали в ручье, так что дафний там, скорее всего, было поровну с заваркой, но никто не отказался. И не такое пили и, страшно сказать – все выжили. Только палач глубокомысленно заметил:

– Вот интересно, это чай или все-таки суп?

– Тебе не все равно? – спросила Маэва, делая большой глоток. Сморщило ее изрядно, но за добавкой чернокосая потянулась без колебаний.

– Да я с чисто научной точки зрения.

– Диссертацию пишешь, – покивала она, – дело хорошее. Потом дашь почитать.

На поляне один за другим возникали наемники Валентайна. Совершенно бесшумно – фокус, с таким количеством железа, не рядовой.

– Значит так, – скомандовала Маэва, – идем на мягких лапах. Кастрюлями не брякать! Король Генрих очень обижен за аббатство и попробует испортить нам всю обедню. Они вчера доспех чистили. Прикрываете нас пока можете и какое-то время после.

Свежеиспеченный граф Кейруэнт кивнул.

– Вперед, – махнула рукой чернокосая, задрала подол черного платья почти до пояса (под ним обнаружились спортивки) и углубилась в лес, руководствуясь "внутренним радаром". Дороги в это утро были не для нас.

Удивительно, но до каньона мы добрались без приключений. Был один не спящий дозор, но наемники взяли его в ножи и наладили в мертвятник. На второй площадке дрыхли без задних ног и даже похрапывали.

Мама держалась ближе ко мне. Она прибрала волосы под косынку, за спиной висел небольшой арбалет "под женскую руку" с безопасными, специально для игры, стрелами, подарок от разбойников. Вчера Дик целый вечер учил ее попадать по столбикам ограды и, кажется, что-то у нее даже стало получаться.

Я тихонько хихикала, наблюдая ее горящие глаза и восторг неофита, и старалась не думать о проблемах, которые теперь, неизбежно, огребу. Придумаем что-нибудь.

По "дикой" лестнице, образованной валунами, спустились довольно бодро, пыхтя и поддерживая друг друга. Обошлось без травм.

А вот внизу нас ждал сюрприз. Не слишком приятный.

За ночь ручей прибыл вдвое и теперь шумел по камням довольно серьезным препятствием.

– Фигня, прорвемся, – махнула рукой Маэва и принялась вязать подол на поясе. Наемники тихо ругались, идея лезть в воду в железе была им как серпом по... да, по тому самому. Ибо означала, что день они проведут за чисткой и смазкой, и работа будет тяжелой.

Хукку отстегнул узорную жреческую фибулу, снял плащ, скатал его, сунул мне – все это молча, никак не объясняя свои действия. А потом подхватил на руки и зашел в ручей, с ходу, держа меня над водой.

Мне хватило мозгов заткнуться и помалкивать. Ручей был быстрым и течение ощутимо тормозило шамана. Он выбирал камни, прыгал, пару секунд стоял, находя равновесие – и прыгал опять. Вода честно пыталась сбить его с ног. Он, честно, не видел в этом проблемы и через пару минут поставил меня на другом берегу.

– Благодарю, Аш, – тихо выдохнула я.

– Не стоит, Прекраснейшая. Я получил удовольствие.

Наемники перетаскивали себя следом, они сами по себе были тяжелыми и вода, как не билась, ничего сделать не могла. Наблюдая за ними, я как-то упустила момент, когда шаман исчез и нарисовался снова уже на другом берегу, рядом с мамой.

Он что-то негромко говорил. Она пыталась спорить. Наивная, право! Если Хукку что-то говорит, с ним нужно сразу соглашаться – бездну времени сэкономишь. Потому что он все равно сделает по-своему, а потом выяснится, что это было самым лучшим решением.

Такие вещи уже даже Маэва усвоила, хотя ей иногда хоть рельс на голове отливай. Но, как говорят учителя в классах коррекции, нет необучаемых детей. Есть слишком тонкие указки и плохо поставленный удар по парте.

Ветер донес до меня их экспрессивный диалог:

– Ты глупость затеял! Я вешу почти семьдесят килограммов, мы тут вдвоем нырнем...

– Храбрая лучница не готова доверить свою жизнь тому, кому ее доверила королева? – Хмыкнул Хукку, – это попахивает изменой трону.

Может, у мамы были еще какие-то аргументы, но они не пригодились. Хукку просто сгреб ее в охапку и потащил, не слушая возражений. А мама быстро замолчала, вцепилась в него, как в ту самую соломинку и ткнулась лицом в плечо, чтобы не завизжать и не демаскировать переправу.

Шаман сгрузил ее рядом со мной, отсалютовал на римский манер, забрал плащ и углубился в каньон, на разведку.

Я заглянула маме в лицо и невольно улыбнулась – глаза у нее горели, как у кошки.

– Прекраснейшая, – с серьезной миной выдала она, – я не знаю, что у вас в голове и какие планы на будущее. Но – упустите этого конкретного жреца... дурой будете, прости создатель!

– Вот они! – заорал незнакомый голос откуда-то сверху, – Здесь! Генрих, я их нашел!!! Богомерзкие фейри, разрушители аббатства!

Я дернула маму за камни, через секунду в них ударили, кажется, три стрелы... Наемники сомкнули щиты и укрыли Маэву, вытаскивая ее на берег и уже не заботясь о сухости и комфорте. Плач выдернул из-за плеча двуручный ковыряльник и приглашающе выставил перед собой:

– Генрих! – заорал он, – Где ты есть, сладкий мальчик? Прячешься за спиной своего фаворита? Вот клинок, достойный тебя!

Крутанув дюральку, он умудрился сбить стрелу на подлете... Черт! Точнее, дьявол – интересно, сколько их по нашу душу?

Наемники переправились, выстроили сложную фигуру, полностью перекрыв узкий проход и махнули нам рукой.

– Бежим, – скомандовала я, – нужно найти мою пещеру.

– У тебя тут собственная недвижимость?

– Ага. Крайне ценная. Склеп.

– Ну... ценность сомнительная. Но зато, в любом случае, пригодится, – философски заметила мама, прыгая по камням.

Стрелы щелкали вокруг, и все они метили в нее – я-то была уже мертвой и белая повязка надежно защищала мою не-жизнь.

– В Йорке нормальных лучников нет, – на ходу крикнула я, – вот если бы они Шервудских разбойников переманили, было бы кисло.

Густые кусты серебристой ивы раздвинулись, оттуда показался Хукку и нетерпеливо махнул рукой:

– Сюда, быстрее!

И мы занырнули в полумрак пещеры.