Текст книги "Ушастый призрак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 5

– Не переживайте, я врач. Больно не будет, – профессионально сухо сказал немолодой мужчина в сером свитере и джинсах. Хорошо, что сказал. Заподозрить в нем врача было трудно, он даже очков не носил... Стереотипы, да, но до чего же живучие.

Это была съемная квартира, из тех совершенно безликих жилищ, которые сдаются на сутки или несколько часов по объявлению в группе: "Подслушано...", деньги перечисляются на карту, а ключи оставляют в почтовом ящике или под ковриком. Никакого риска, воровать там все равно нечего: тахта, комплект постельного белья, чайник на плите, дешевая посуда. Идеально для командировочного на один-два дня, парочки, которой "просто негде" и таких вот интересных дел. С кровью.

Багров меня удивил. Приятно. Мы договорились, что до Яголды я доберусь сама, сяду на поезд, выбрав тот, который прибывает одновременно с парой электричек с разных направлений. А уже на вокзале он меня встретит и проводит.

И, действительно, встретил. Так, что не придраться. Я даже не поняла, что такси, в которое я села, выбрав его рандомно, ведет знакомый паренек из папиной службы безопасности. А, сообразив, долго таращилась на него, пытаясь, как доктор Ватсон, сообразить: "Черт возьми, как?!"

Водитель заметил, улыбнулся мне польщенно и загадочно. Его улыбку я увидела в зеркале заднего вида.

– Все просто, Кира. Мы на этот час арендовали все машины.

...Действительно. Знаменитый фокус с подменой.

На месте Антон удивил меня еще раз, остановив руку "врача".

– Система будет наша. Стерильная, иначе все договоренности снимаются.

Он что, подозревал наших оппонентов в намерении заразить меня ВИЧ? Или отравить? Да зачем же так сложно-то? Пристрелить на выходе – и дело в сторону.

Но протестовать я не стала, Антону виднее. В конце концов, он мог владеть какой-то эксклюзивной информацией, которой решил не делиться. Его право.

Кстати, на счет боли доктор не соврал. Я и в самом деле почти не почувствовала, как игла входит в вену. Чем бы мужик не зарабатывал себе на жизнь сейчас, но медбрат в анамнезе там точно был, и неплохой.

Тонкая пластиковая трубка окрасилась темно-красным и я отвернулась.

...Отдавать кровь нельзя. Это правило. Но покажите мне правило, которое никто и никогда не нарушал. Они ведь так и возникают – кто-то делает что-то, вляпывается по самые уши и рождается очередное правило о том, что так делать нельзя. Существует лишь одна гарантия, что правило не будет нарушено – невозможность это сделать физически. Все остальное не сработает.

– Все, – тот же сухой голос словно разбудил меня, вывел из подобия транса, – вам необходимо выпить крепкого сладкого чая.

– Так и будет, – так же сухо кивнул Багров и протянул мне дымящийся термос. Свой.

Тени от лампы на парковке были резкими, и метались по всему пространству бетонной коробки, как тараканы на горящей кухне. Я села в его черный кроссовер Mitsubishi и пристегнула ремень.

Молча. Разговаривать почему-то не хотелось.

– Кира, – прервал молчание Багров, – Ты... Спасибо за отсрочку. Я их найду.

– Не сомневаюсь. Как ты организовал мое возвращение?

Антон дернул ртом и перешел на деловой тон:

– Сейчас едем до площади Волкова. За нами обязательно будет хвост. Там сворачиваем во двор. В одной из девятиэтажек есть сквозной подъезд. Обычно он закрыт и забит досками, но не сегодня. Твоя задача выйти на другой стороне и пройти сто пятьдесят метров по переулку до выхода на проспект. Там тебя будет ждать синий Ford Kuga. В переулке мы сопровождать тебя не сможем, иначе мгновенно зарисуемся. Но если все сделать быстро, тебя не смогут отследить.

...Смогут и запросто, у них есть моя кровь. Но, может быть, не станут? Они же получили то, что им нужно.

Машина ныряла в потоке как рыбка, ловко перестраиваясь и втыкаясь в любую брешь. Автомобиль Багров водил мастерски, мне до него было далеко. Краем глаза я оглядела папиного безопасника: лицо хмурое и сосредоточенное, но шея и плечи расслаблены. Значит, ничего плохого не ждет и в своем плане уверен.

Мы еще раз перестроились и свернули направо, потом снова направо, проскочив под мигающий зеленый. Антон пытался вычислить хвост? В таком потоке? Если только потом, по записям с регистратора.

Нырнули в незнакомый двор, сразу сделалось темно. Багров аккуратно запарковался и вышел. Он не торопился, словно приехал домой. Я последовала за ним.

В подъезде он забрал у меня мобильник и быстро "подвесил" свой номер на горячую кнопку:

– Держи в кармане и пальца с нее не снимай. Увидишь хоть что-то подозрительное, сразу жми. Потом разбираться будем. Поняла.

– Да, – послушно кивнула я.

– Пистолет дать? На всякий случай?

Я рассмеялась, немного нервно:

– Вот уж точно не нужно.

– Смотри. От тюрьмы отмазать проще, чем из гроба поднять.

– Нет, Антон, – я мотнула головой, – я ведь его, если что, и из кармана достать не успею.

– А зачем доставать? – удивился безопасник, – стреляй сквозь куртку. Даже целиться не обязательно, я услышу и мгновенно буду рядом.

На секунду я заколебалась. То, что говорил Антон, звучало вполне разумно. Но...

– Нет. "Пуля – дура. Попадет сдуру прямо в точку". А мне потом с этим жить.

– Я же живу, – возразил Антон, но возразил вяло. Понял, что тут меня не подвинешь, я уперлась. – Хорошо, как скажешь. Удачи, Кира. Юльке привет передавай, скажи, чтобы сопли не разматывала. Мы еще повоюем.

Он взял меня за плечи и чуть-чуть, ободряюще сжал. Руки у него были тяжелые и сильные. Хорошие руки, мужские. В темно-карих глазах мелькнуло что-то такое, что я поняла – если сейчас подам хоть какой-нибудь знак – поцелует.

И? Что я должна по этому поводу предпринять? Он намного старше, почти ровесник отца, папе это совершенно точно не понравится. Но, похоже, эта мысль нравится мне. И – одну новорожденную любовь я уже удавила, может быть, хватит?

Я почти созрела сказать решительное "да", даже рот открыла... когда Антон вдруг отстранился и захлопнулся, как отъезжающий лифт.

– Я понял, Кира. Удачи. Иди же.

Понял он! И, разумеется, неправильно.

Но разубеждать Багрова было не время и не место. Еще успеется. Нам с ним не завтра умирать.

Я кивнула, сжала телефон в кармане и вышла на темную улицу.

Вечер выдался прохладным. Или меня слегка знобило, не люблю такие процедуры. Ветер гнал по четному небу облака, похожие на растрепанные клочья ваты. Они были неряшливы, но по-своему очаровательны.

В воздухе пахло пока еще не пролитым дождем, может быть, даже с грозой – я обожала этот запах с детства, он пробуждал к жизни лучшую половину меня. Ту, которая любила и умела танцевать с грозой, под тугими струями летних дождей.

Да-а, а ветер-то оказался холодным. И куртку не застегнешь, одной-то рукой. Вторая, в полном соответствии с инструкцией, сжимала мобильник.

Я прошла примерно половину пути и ступила на самый темный участок, между домом и детским садом. Кто-то умный расколотил единственный фонарь у входа.

Невольно замедлила шаги, ступая осторожно – асфальт тут был в таких ямищах, что впору было называть его одной большой ямой с редкими вкраплениями тротуара. Думаю, он бы не обиделся, на правду не обижаются.

Я вытащила мобильник, чтобы посветить – и это меня спасло, палец нажал на кнопку сам, когда от толстой, кривой березы отделилась тень и, схватив меня за руку, дернула на себя.

Мобильник улетел куда-то в кусты, а мне в глаза плеснул свет фонарика, а дальше... Все произошло слишком быстро. Может, Багров и сообразил бы, а я просто растерялась. Видела только, как из темноты возникло такое же темное пятно. Я уловила его только потому, что оно двигалось. Очень быстро двигалось.

Тень, державшая меня за руку хлюпнула и рухнула вниз, потянув меня за собой, но на полпути отпустила.

– Кира! – раздался голос Багрова и его почти неслышные шаги.

С другой стороны, с переулка, куда я так и не дошла, вырулила машина и осветила фарами незнакомого мужчину, вернее, молодого парня в черной толстовке с капюшоном, натянутым на голову. В руке он сжимал нож – перышко, лезвие тускло блестело в свете фар.

Парень еще дергал ногами, но искусственное дыхание было делать поздно и ни к чему, жизнь уходила из него толчками, вместе с кровью из вырванного горла.

А рядом стоял спокойный, как скала, крупный остроухий пес, судя по стати и масти – бельгийская овчарка и смотрел на меня умными темными глазами.

– Спа... сибо, – кашлянула я и поняла, что меня сейчас вырвет.

Свои нервы я все же переоценила. А ведь была уверена, что не боюсь покойников.

ГЛАВА 6

– Тебе просто необходимо выпить, – решил Багров и поднял два пальца, подзывая официанта, – красное или белое?

– Прозрачное, – хмуро отозвалась я.

Ресторанчик назывался "Старое место" и прятался в полуподвале на Том Самом проспекте. Антона ничего не смущало, даже большой пес, который с достоинством пробежал между столиками и плюхнулся под один из них. Который мы, в итоге, и заняли.

Пес вообще никого не смущал, лежал, положив на большие, скрещенные лапы с длинными черными когтями ушастую голову, и тихонько поводил своими локаторами в сторону, где особенно активно звякали вилки. То ли сам звук был неприятен, то ли намекал, что "хорошую собачку" кормить нужно... что, вообще, едят такие "собачки"? Надеюсь, не людей? Точнее, не только людей. Потому что у меня нет столько ненужных знакомых.

Кто он был, вообще? Я испытала нехилый, такой, шок, когда поняла, что, кроме меня, собаку никто не видит. Осознание, что этот... это существо, кажется, считает меня хозяйкой, прошло легче. Ненамного.

Хукку как-то в шутку сказал, что любая уважающая себя ведьма однажды должна призвать демона. Ну что ж, по всему выходит, я себя уважаю. Хорошо так уважаю, обстоятельно. Определенно, пить нужно бросать. Знать бы еще, как это сделать под строгим взглядом безопасника, который внимательно следил, как я мелкими глотками пью заказанную водку, и взгляд его был взглядом доброй, но строгой нянечки. Глоточек за папу, глоточек за маму.

– Кира, – сказал он, когда я, наконец, домучила несчастные пятьдесят граммов. – Что там произошло? Честно.

Я поморщилась и в третий раз повторила:

– Шла по тротуару, смотрела под ноги. Кто-то схватил за руку и посветил в лицо фонариком...

– Значит, лично тебя он не знал. Ему дали фото или описали. Торчок, нанятый на разовую акцию, – сделал вывод Багров. – Что потом?

– Не видела, – я помотала головой. – Ты же знаешь, драка – это не мое. Спортивное фехтование еще туда-сюда, а в темноте и с ножом... да меня бы там пять раз зарезать успели, если бы не собака.

Подстольный жилец дернул ушами. Понял – или опять слишком громко вилки брякнули?

– Собака, – взгляд карих глаз потяжелел, – выскочила из темноты, порвала гопарю горло и растворилась, не оставив никаких видимых следов. Ты уверена, что все было именно так?

– Нет, конечно, – резковато рассмеялась я, – на самом деле я – упырица. И сама перегрызла горло несчастному, который просто хотел подарить мне букет ромашек. А то, что, вместо букета он нож достал, так просто перепутал. Дело житейское.

Антон тяжело вздохнул.

– Ты понимаешь, как странно выглядит эта история?

– Понимаю, – послушно кивнула я.

– И?

– И ничего не могу с этим поделать. Другой истории у меня для тебя нет. Жизнь такова, какова она есть, и больше не какова.

– Какова... – передразнил Антон. – Слово мне дашь, что все было именно так, как ты рассказываешь, и ты ничего, ни единой мелочи от меня не скрыла?

– Дам, – легко кивнула я. Вот как только попросишь, так сразу же и дам. Это нойдам лгать нельзя, а нам – запросто.

Антон снова вздохнул.

– Кира... Давай вернемся к собаке немного позже. Когда я определюсь, что думаю по этому поводу и какие из своих мыслей готов озвучить.

Я отсалютовала ему стопкой, молча и уважительно. По крайней мере, это было честно.

– А о чем будем говорить?

– О крови, – рубанул Антон.

Принесли роллы, мои любимые с тигровыми креветками и его любимые, с лососем. Меня мучило чувство вины перед псом, но я малодушно задвинула проблему его кормления на "опосля".

– О крови, – кивнула я, – И? Что ты мне хочешь сказать об этой полезной субстанции, текущей в наших жилах?

– Как ты думаешь, зачем она конкурентам Пашки? Я вот, как не ломаю голову, никакой причины родить не могу.

Я сделала круглые глаза и шепотом предположила:

– На приворотное зелье... чтобы полюбил больше жизни и закупочные цены снизил.

Багров усмехнулся:

– Не сходится. Тогда бы требовали его кровь, а не твою.

– Упс... ошибочка вышла. – Безопасник потихоньку зверел и я быстро спросила, – а сам-то ты что думаешь?

Вместо ответа Антон достал телефон, размером с лопату, полистал и толкнул его по столу ко мне. Я заглянула и немедленно пожалела об этом.

Голос Багрова сделался вдруг тяжелым, как каменная плита:

– "Нарисовать круг... положить в центр него высохший листок... насыпать вокруг него соли... прочитать небольшое заклинание на латыни... добавить каплю собственной крови..." Что это, Кира? Это ведь твой аккаунт.

– Мгм. А еще – я никому не давала от него пароль.

– Пароли ваши! Ты на все подряд один и тот же пароль ставишь – номер своей зачетки задом наперед.

– Убедил, поменяю, – глаза Багрова сузились и я быстро произнесла, – Антон, ты чего кипешишь-то? Ты тему не читал? Мы разрабатывали квест по книге Сары Холланд. Ну да, там кровь в обрядах применяется, на ней завязана магия времени. Но ты же не думаешь, – я хлопнула ресницами, – что это реально работает? Багро-о-ов... ты с утра температуру мерил?

Кажется, я была убедительна. Упрямства в его голосе слегка поубавилось.

– Кирюш, а не могло быть так, что кто-то из вашей отмороженной компании решил провести настоящий ритуал? У вас там как – есть неадекваты?

Хорошо, что я успела прожевать, а то бы подавилась. Есть и смеяться одновременно получалось фигово.

– Антон, ты о чем? У нас там ВСЕ такие!

Угадайте кто мы, где берут таких.

Мы не из дурдома, мы ролевики, – пропела я, расплываясь в широченной улыбки. Было на самом деле смешно.

– Тогда мне нужны имена, адреса...

– Явки, пароли, – покивала я. И грустно сообщила, – а нету! Серьезно, Багров, откуда я тебе их возьму? Мы общаемся в чате группы, которую создаем под конкретную игру. Если чел хочет играть, он создает автара с готовой историей и заявляется. А мы, мастер-группа, думаем, как его вписать в квест, чтобы было весело и задорно.

Он смотрел пристально и не верил ни одному слову:

– Вы же встречаетесь на полигоне.

– Антон, реальная жизнь остается за периметром. Имена, адреса, проблемы. Полигон – это другой мир: война, интриги, любовь. Пять дней всем положить на то, кем они были... там. Это просто никому не интересно.

– И что, ты ни с кем не общаешься? Никто не знает где ты живешь, где учишься?

Я смотрела прямо на него, легко улыбалась и качала головой, наблюдая, как "боевую ярость берсерка" сменяет холодная злоба. Эту часть моей жизни Багров ненавидел лютой ненавистью профессионала, которому заказ на рыбу сделали, а удочку не дали.

– Вдохни, выдохни и расслабься, – посоветовала я, – ты же уже занимаешься "доктором"? Он выведет тебя на того, кто нужен. Если это наши придурки, все получится волшебно просто. А если обломаешься, будешь точно знать, что ролевики не при чем, против тебя играет другая лига. Что тебя смущает?

– А тебя не смущает ничего, – Багров качнул головой, – прямо, совсем никаких странностей. Как они узнали, что ты пойдешь этим переулком? Это было невозможно.

– Всему этому может быть и другое объяснение, – пожала плечами я. Антон смотрел пристально, пытливо. – Совпадение. Этот торчок просто хотел отнять телефон или деньги у первого, кто попадется.

– Зачем же тогда он светил тебе в лицо фонариком?

– Это элементарно, Багров. Чтобы ошеломить и дезориентировать. В темноте яркий свет в глаза действует, как легкий нокаут. И все. Не придумывай лишнего.

Дверь купе захлопнулась с мягким щелчком, отсекая меня от коридора, уже пустого. До отправления поезда одна минута. Вряд ли ко мне сейчас кто-нибудь подсядет.

Выходили здесь многие, а садилась я одна. До места, куда я взяла билет, можно было доехать на автобусе за два с половиной часа. А поезд шел почти шесть. Болота... Ветку проложили в обход.

Я бросила на полку рюкзак и взглядом спросила своего не то телохранителя, не то сторожа:

– Как тебе, ушастый?

Пес повел носом, вспрыгнул на полку напротив и устроился там, вытянув лапы. Ему как раз хватило.

Я разглядывала его, не стесняясь посторонних, которые могли бы удивиться – чего это девушка в пустоту пялится, долбанутая или обдолбанная?

Он... вот, сто процентов – точно так же рассматривал меня.

– И что, нравлюсь?

Пес тяжело вздохнул.

– Можешь не продолжать. Ну... любовь не всегда взаимна. Это я к тому, что ты мне как раз нравишься. Во-первых, люблю собак. Во-вторых, всегда хотела овчарку, правда, больше кавказца. Но и бельгиец очень даже неплохо. Ну и в-третьих, ты, как ни крути, спас мне жизнь в том переулке. Еще раз спасибо. И, в связи со всеми этими странными делами, у меня к тебе три вопроса.

"Только три?" – собачий взгляд недоверчиво мигнул.

– Пока три, – уточнила я. – Как тебя зовут, чем кормить и что ты, вообще, такое?

Пес вздохнул, совсем по человечески, спрыгнул с полки и сунул мне под руку лобастую черную голову.

– Погладить? – Сообразила я. Это было несложно, жест пса оказался дивно красноречив, просто для альтернативно одаренных.

Я протянула руку и, ожидаемо, ощутила пустоту. И?.. Но пес точно хотел именно этого.

Ладно, попробуем. Ролевика удивить заявленной условностью еще сложнее, чем ежа голым афедроном. Сколько раз протягивали в чистом поле веревку и вешали табличку: "Непреодолимая стена..." Я провела рукой по призрачной голове раз, другой. Пес прижмурился. Похоже, я делала что-то правильное или хотя бы приятное ему.

Поезд вздрогнул и медленно, словно нехотя потянулся прочь от вокзала. Перрон, освещенный яркими светодиодными фонарями заскользил назад. Показался мост.

Хорошо. Теперь уж точно никто не войдет. Если только проводник, но билет у меня в порядке и я даже купила его на свое собственное имя. Так было нужно.

Поезд увозил меня не только от отца и Багрова. Он увозил меня от мамы. Если на меня и впрямь поставили метку, в Яголду нельзя.

За размышлениями я не сразу поняла, что переменилась. И только спустя несколько секунд до меня дошло: рука уже не проваливалась в пустоту. Под ней была теплая и твердая голова, покрытая короткой черной шерстью.

– Э-э... – протянула я. – Это, так понимаю, ответ на второй вопрос? Чем тебя кормить? Прикосновениями, да?

В купе по-хозяйски постучали.

Я запаниковала, было, но почти сразу успокоилась – до нужного мне города поезд не останавливался. И что мне сделают? С вагона выпихнут на полном ходу? В крайнем случае, проводнику можно дать на лапу.

– Одно мгновение, – пропела я, взглядом призвала мое, теперь уже точно мое чудовище к порядку и открыла дверь.

Проводник, полный мужчина в мятой форме равнодушно скользнул взглядом по мне и по купе. Если на чем и задержал, то на второй, незанятой полке.

– Билеты предъявляем, – казенным голосом сообщил он.

Я послушно протянула билет и паспорт.

Проводник присел за столик, развернул здоровенную портянку, похожую на кассу для первоклассника, оторвал от моего билета корешок и сунул в один из кармашков. Все это спокойно, деловито. Словно ноги его не были по колено погружены в тело бельгийской овчарки, насколько я шарила в породах, черного малинуа.

– До Верска? Будем там в половине четвертого утра. Вас будить?

– Да я не усну...

– Хорошо. Чай?

– Да, это будет здорово, – кивнула я и полезла за кошельком.

– Чай горячий, возьмите обязательно, – неожиданно сказал проводник, – что-то похолодало. И по ногам у вас дует.

– Не заметила, – отозвалась я, – но чай, конечно, возьму.

Едва дверь закрылась, я торопливо протянула ладонь к псу. Он чувствовался под пальцами как самое настоящее млекопитающее биологического рода – собака, вида Canis familiaris.

– Интересное ты явление природы, – заметила я. – Ногам, значит, холодно. То есть, ты и от него подпитался. А... если я рядом с тобой усну, ты меня досуха не выпьешь?

Карие глаза посмотрели на меня с немым укором. Типа: "Как вы могли, барышня!"

– То есть, я должна тебе просто поверить. Без объяснений. Хм... А почему?

Это был, конечно, вопрос.

ГЛАВА 7

Его настоящее имя я никогда не спрашивала. Так же, как и он – мое. И это было правильно – все, что происходит на полигоне, там и остается. Великая война, вечная вражда, такая же вечная любовь. Предательство, обязательно грязное, какое же еще... Горящие города и рухнувшие империи. Всему этому было не место в обычной жизни. Поэтому, как только звучал гонг финала, мы закрывали краны «игровых» эмоций, оставляя только одну: «Классно отожгли!»

И вот сейчас я собиралась совершить вторжение в святая святых, личное пространство. Собственно, уже совершила, когда спросила в переписке его адрес в реале. И на голубом глазу сообщила, что собираюсь свалиться ему на голову. Кстати, была почти уверена – пошлет он меня вежливо и культурно, но изобретательно и далеко.

Не послал. Сам, похоже, удивился этому, но спросил, когда я собираюсь а, услышав, что уже еду, оч-чень выразительно хмыкнул.

Вы когда-нибудь ездили в такси с большой призрачной собакой? Экзистенциальное переживание. Таксист пса не видел, но то, что я топчусь у задней дверцы, как королева всех тормозов, засек.

– Девушка? Какие-то проблемы?

– Никаких, – буркнула я, – воздухом дышу. Напоследок. Я оплачу по счетчику, не беспокойтесь.

– Да я и не... А почему – напоследок? Это дорога в Заречье, а не Трасса 60.

– Точно? – Я посмотрела на него строгим взглядом, как завуч на хулигана, – фирма гарантирует, что мы все прибудем на место целыми и невредимыми, без внешних, внутренних и психических повреждений.

Ответный взгляд нужно было фотографировать и выкладывать в сеть. В нем сотым кеглем было прописано, что с психическими повреждениями я могу не морочиться, хуже уже не будет.

Он бы, может, дал по газам и смылся... но я достала из кармана две пятисотки и бунт на корабле умер.

В чем проблема?

Собака в машину не садилась. Топорщила загривок и смотрела на "Приору" ошалевшими глазами. Это при том, что поезд вызвал только легкое недоумение.

В конце концов мне это надоело, я взяла пса за ошейник и просто затащила за собой. Он подчинился. С таким видом, будто знает точно: я везу его к корейцам. На суп кэджангук.

– Спятить можно, – вслух пожаловалась я.

Водитель, нужно отдать ему должное, промолчал. Но до места нас довез с таким ветерком, словно за нами гнались души всех изведенных на суп собак.

Дверь Хукку открыл сразу, не задавая идиотских вопросов: «Кто там». Иначе я бы зависла. Вот как отвечать, "я" или «мы»?

– Рани, – сказал он, – Проходи... – вгляделся в полумрак на лестнице и добавил, – ...те.

Видеть его в футболке и джинсах было непривычно. В "аутентичном" прикиде шаман смотрелся куда солиднее Сейчас его не то, что за удочкой, за леской можно прятать! Только светло-русые тяжелые волосы, сильно ниже лопаток, да глаза почти без радужки, с темным "давящим" взглядом были от прежнего Хукку.

Девчонки за такими не бегают. А вот женщины постарше теряют голову лихо. Хотя – не моя печаль. Хватит и того, что наш внезапный визит не создал проблем.

Мы прошли. Точнее – протиснулись в крохотную прихожку ровно на два шага вдоль и полтора поперек, куда хозяин умудрился запихать не только шкаф для одежды, но и полку для обуви. Закрытую. Наглухо.

– Это за каким надом? – я изумилась так сильно, что даже рассекреченный пес отошел на второй план.

– У меня мейн-кун. Молодой.

– Вопросов нет, – кивнула я и, наконец, разулась.

Первое, что бросилось в глаза – кошачий городок во всю стену, четырехэтажный, с лесенками, лежанками, домиками, когтеточками и целой гирляндой игрушек на веревочках. Я покрутила головой, надеясь обнаружить самого мейн-куна.

...С высоченного углового шкафа свисала здоровенная лохматая серая лапа, похоже, львиная.

– Его величество почивать изволит, – фыркнул Хукку, – угробил мне новые кроссы и доволен, как слон.

– Собаку не съест?

– Будем надеяться, – оптимистично отозвался счастливый хозяин мейн-куна, но на шкаф покосился с сомнением.

Диван и кресла с кевларовым покрытием и заделанные в антивандальное стекло дверные проемы уже не удивили.

– Двери снял. Дверей не любит...

Похоже, мне достался отличный зверь, просто грех жаловаться.

Пес шумно и с удовольствием хлебал воду из небольшого тазика. Я обозвала себя балбеской – про "покушать" подумала, а про "попить" напрочь забыла, куда это годится. Но... они, правда, столько пьют? В этом тазике зверя можно было запросто вымыть.

Хукку тихонько посмеивался, глядя на меня с превосходством знающего над верующим, я сидела в кресле, с обалдением наблюдая, как быстро убывает содержимое. Пес боролся с обезвоживанием организма, все были при деле.

– Над водой я поколдовал, – наконец, сжалился приятель, – у тебя бы так не вышло.

– И что, теперь мне такси брать каждый раз, как он пить захочет? – опешила я. Масштаб проблемы придавил гранитной плитой. Пожалуй, молодой мейн-кун еще не худшее из зол.

– Да нет, разовая акция. Я его напоил правильной водой, теперь он у тебя воплотится окончательно и будет пить нормальную воду и есть нормальную еду. Ну и все остальное делать...

– Его видеть будут? Все? Не только ведьмы и шаманы?

Хукку кивнул и меня с головой затопило облегчение. Все же личная собака и личный призрак вещи сильно разные. В плане содержания.

– А он... кто такой? – осторожно поинтересовалась я.

– А сама не поняла? Черандак. Воплощенный водный дух. Судя по интеллекту, не животного. Скорее – человека.

– Че... – я поперхнулась. Слюной. Пес лакал воду с таким аппетитом, что слюноотделение началось непроизвольно. – Как это вышло?

– Либо сам утоп, либо помогли, – бестрепетно кивнул Хукку. – И, похоже, давно. Ты его "привязала"?

– Нет, – удивилась я, – зачем? Ну, то есть, зверь отличный, особенно сейчас, после твоего апгрейда, но, честно, даже не думала об этом.

– Значит, привязка стихийная. Радуйся, разорвать не получится, пока квест не выполнен.

– Какой квест, можно не спрашивать, – догадалась я.

Хукку улыбнулся. Не ехидно, просто чуть-чуть насмешливо. Его моя проблема с духом развлекала.

– Кофе?

Не дождавшись ответа, он ответил себе сам и исчез в арке, ведущей на кухню. А я прикипела глазами к тазику, в котором воды уже не было – пес, правда, выпил все и теперь вылизывал последние капли.

Таз шкрябал дном по полу. Неприятный звук разбудил Его величество. Мягкий прыжок... звука не было, а пол вздрогнул.

Я вздрогнула тоже – мейн-кун был ростом с небольшую собаку. Полосатого окраса, с характерной гривой и огромными ушами. Уши чуть подергивались.

Собакин, наконец, отлип от тазика и уставился на "кису". Уже пора визжать и падать в обморок?

Кот подошел вплотную и бесцеремонно обнюхал пса, опасаясь здоровенных клыков не больше, чем своих игрушек на веревочках – торчат и торчат. Обошел его по кругу. Тронул лапой и слегка прикусил за хвост.

Пес вынес это стоически. Даже лег, чтобы его величеству было удобнее. Тот немного подумал и... умастился рядом, привалившись к боку собаки.

– Оу! Мир да любовь? – Спросил Хукку, вырастая в проеме с двумя дымящимися чашками.

– Похоже на то, – кивнула я.

– Ну и отлично. А то я не очень люблю полы мыть. Светлый ламинат от крови плохо оттирается.

– Приходилось, что ли? – Хмуро пошутила я.

– Всякое было, – неопределенно ответил шаман. Кажется, на полном серьезе. Да уж, задавая вопрос трижды подумай – а вдруг ответят. – Ты пока ошейник ему не снимай.

– А что? – Насторожилась я.

– Все, что угодно.

– Исчерпывающе...

После хорошего кофе жизнь показалось легкой и приятной, как игра в «три в ряд» на пятом уровне. И даже заговорить о своей настоящей проблеме оказалось почти не стыдно.

Я просто отлепила с вены пластырь и протянула руку приятелю. Случившееся ничем не напоминало о себе, никаких синяков, только крохотная точка на коже, не присмотришься – не увидишь. Парень был и впрямь хорош.

Но Хукку оказался лучше.

– Это... то, что я думаю? – Темные глаза поймали мои не спрашивая, требуя ответа. – А тебе мама в детстве не говорила, что кровь отдавать нельзя?

Я покаянно вздохнула и состроила "собачьи" глазки.

– Так получилось

– Когда-нибудь я тебя встречу в Маналу и спрошу, как ты там очутилась и почему убралась раньше всех сроков. И, знаешь, я догадываюсь, что ты мне ответишь.

– А есть что-то, о чем ты не догадываешься?

– Понятия не имею, как можно быть такой неосторожной и прожить целых двадцать лет. Для меня это – загадка почище Фестского диска.

– Поможешь?

Хукку вздрогнул. Уставился на меня и я вдруг, в первый раз увидела, что глаза у него не черные, а темно-карие. Он смотрел долго, недоверчиво. А потом, вдруг, махнул рукой и рассмеялся с таким облегчением, что мне стало даже неловко.

– Язык бы тебе узлом завязать. Хоть соображала бы, кого и о чем просишь.

– А... что я такого попросила?

– Вот я так и понял, что сама не знаешь. – Хукку прищурился. И вдруг подмигнул, – а если б я тебя сейчас на слове поймал? Сама пришла, сама просила, сама руку протянула...

Мое ошеломленное лицо словно подтолкнуло его веселье, он уронил голову и помотал ей, как пес.

– Рани, так нельзя, никому, а уж нам с тобой – вообще ни при каких раскладах. На костер иди, но не проси того, за что заплатить не можешь. И, главное, не захочешь. Ты хотела, чтобы я тебя от поиска по крови закрыл, так? – Дождавшись моего кивка, Хукку посерьезнел. – Я могу это сделать. Это нетрудно. И даже приятно, знаешь ли. Кровь – это род, а для девушки есть очень простой способ поменять род...

Я почувствовала, что краснею. Кончики ушей, вообще, запылали.

– Что, пойдешь за меня?

Я попыталась отшутиться:

– ЗАГСы закрыты.

– А нам они к чему? Нам всего и нужно – платок да кровать.