Текст книги "Ферзи (СИ)"

Автор книги: Татьяна Чернявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 45 страниц)

Яританна стояла на том же месте, где и была оставлена ретивыми спутниками, бросившимися на штурм уведённых прямо из-под носа у взбудораженных селян лошадей. Девушка по возможности гордо и независимо скрестила на груди бледные ручки и старалась придать лицу невозмутимую отстранённость, полагающуюся благородным ратишанкам. Удавалось это из рук вон плохо, потому что резкая бледность и подрагивающая губа, портили всё впечатление.

– Ярита, ты чего встала? – уже начал раздражаться вор, едва не надорвавшийся на предыдущих уговорах. – Залезай быстрее. И так время потеряли.

От грозного окрика духовник испуганно вздрогнула, но подавила малодушный порыв и упрямо задрала подбородок:

– Я на этом не поеду!

Не имея возможности ярче выразить, переполняющие её эмоции, девушка отвернулась, буквально упираясь носом в сосновый ствол.

– Ты чего? – от такого яростного отпора Снежев слегка опешил.

По наивности вор полагал, что с расчетливой и временами пугающе ушлой блондинкой, что ради собственной выгоды могла не только Родину продать, но и сдать оную в аренду, при этом дважды перезаложив в различных ломбардах, разбирательств с краденными лошадьми е возникнет. Сейчас же этот оплот расчётливости стоял с видом почётного караула у мумии Великого Вождя, тормозя отъезд и ставя под угрозу всё предприятие.

– Охолотни, подруга, – дружелюбно хохотнула чрезвычайно довольная жизнью Алеандр. – Вор дело говорит: нам ехать скорее нужно, раз уж лошади обуты.

От её замечания молодой человек только неприязненно поморщился, передёрнул плечами и решительно направился к упрямице с видом угрожающим и кровожадным. Девушка спиной почувствовала его низменные намеренья, но сбежать не успела: парень уже волок её к лошадям, почти до синяков сжимая нежное предплечье.

– Я уже сказала. Нет, – тихим, но от того ещё более угрожающим голосом зашипела бледная гадюка, стряхивая с себя чужую руку.

– Таночка, ну ты чего сразу в позу становишься? – капризно надула губки травница и недоумённо захлопала глазами, стараясь по возможности обесценить предмет спора, чтобы снизить для подруги значимость победы. -Неужели не понимаешь, что ты со своим рюкзаком ещё дня три к Смиргороду волочься будешь, а ещё стражники, теневые лорды, ищейки там всякие нехорошие. Неужто выгоды не видишь?

Аргумент к выгоде в случае с Чаронит всегда был самым уместным и действенным, и поднаторевшая в спорах с подругой, которая без выгоды для себя ни в одном из предприятий или экспериментов участвовать не соглашалась, Алеандр хорошо научилась его применять. Вот только в данном случае результат был нулевым, даже скорее отрицательным, поскольку упрямая девушка только нахмурилась.

– Да, кстати о рюкзаке... – Танка расторопно подскочила к всаднице и принялась распутывать верёвки со своей горячо любимой заначки.

Сначала была немая сцена, во время которой и Виль, и Эл замерли в потрясении, глядя, как блондинка, шипя и ругаясь, практически отдирает свой распухший рюкзак от седла. В следующий миг среагировали оба: вор, обхватив отчаянно брыкающуюся девицу за талию, пытался оттянуть Танку от общей на его взгляд добычи, в то время, как Алеандр с криком активно помогала сверху, пинаясь и щипля за цепкие ручонки.

– А-а-а, отпусти меня!!! Немедленно убери руки!!! А-а-а!!! – истерично завопила девица, как только совместными усилиями была отцеплена от кровных пожиток, и пару раз попыталась укусить несанкционированные конечности на своём теле.

– Ты что белены объелась? – совсем оторопел вор, после второго удачного укуса и перебросил извивающуюся девицу через плечо, надеясь, что там кусать она просто побрезгует.

– Танка, ну, не психуй ты так! – раздражённо прикрикнула на подругу травница, заново закрепляя те узлы, что духовник всё-таки успела развязать. – На лошадях определённо будет быстрее и удобнее. Лошадь – это же универсальное и наиболее доступное транспортное средство для среднестатистического жителя княжества, не отягощённого чародейскими связями! Одна лошадь способна...

– А-а-а-а!!! – заорала Яританна пуще прежнего и несколько раз протестующе стукнулась лбом в мужскую поясницу.

Терпение Виля и без того показывающее сегодня завидные результаты наконец-то иссякло, прервавшись цветистым и поражающим своим многообразием посылом и весьма бесцеремонным швырянием скандалистки на обочину. Вор раздражённо сощурился, становясь из просто страшного откровенно пугающим, схватил девицу за плечи, резко поставил на ноги и пару раз основательно тряхнул.

– Мы. Едем. Верхом, – раздельно и так убедительно проговорил молодой человек, что от безосновательного страха съёжились не только травница и лошади, но, казалось, даже листва на ближайших деревьях.

– Я. Не сдвинусь. С. Этого. Места, – в тон ему отчеканила Яританна, хотя по глазам было заметно, что угрозой прониклись и даже зауважали, впрочем, общего решительного выражения лица это никак не изменило.

– Ну, и хрен с тобой, волшебная палочка!!! – вор выпустил из захвата девичьи плечи.

Ни слова не говоря, он отцепил лошадей, перекинул поводья притихшей от страха травнице и, легко вскочив в седло, пустил коней слегка хромающей из-за обмотки рысью.

– Ты не переживай, – похлопала парня по плечу, нагнавшая его Алеандр. – Она сейчас увидит, что мы уезжаем, подуется минут пять и следом пойдёт. Она ж своё добро в могилу уволочёт.

Яританна же так и осталась посреди дороги, наблюдая, как за поворотом скрываются давнишняя товарка, случайный знакомый и всё её недавно появившееся состояние, за исключением почти разрядившегося болтуна. Девушка была растерянна и порядком подавлена и лишь поэтому не спешила рыдать и биться в истерике.

"Хорошо пошли, упырь мне в дядьки. Синхронно так, слаженно" – немного отстранённо подумала девушка, глядя на четыре цепочки следов от лаптей оставшихся в рыхловатой земле.

Следы казались немного странными, слишком тяжёлыми, будто сквозь лес прорывалась сборная по гиревому спорту под предводительством чемпиона по саммари, при этом все они припадали на пятки и слегка косолапили. Тому могли подивиться, но подозревать под толстяками лошадей никто б не додумался, хотя лично её бы порядком смутила ширина шага у этих лапотников.

"Мило, нет, невероятно мило. Теперь если кто из деревни и догадается искать лошадей здесь, то обнаружит только меня, и придётся упорно доказывать, что конину оприходовали саммаристы-интервенты вместе с моими названными кузенами и пожитками".

Представив эту ситуацию, духовник отломала от поваленного ствола суховатую ветку, понимая, что бить её будут долго и совсем неплохо будет иметь возможность отбиваться хотя бы первые пару минут. Взвесив на руке предложенное оружие, девушка благоразумно отложила его подальше: да не обратится сук против сломавшего его. Вероятно Чаронит, не отошедшая до конца от подобного самоуправства со стороны презренной черни, ещё не осознала всю печальность сложившейся ситуации, поскольку всё ещё пялилась на дорогу и даже, в какой-то степени восхищалась находчивостью вора. Ей бы заменить следы подков лаптями в голову точно не пришло.

"Сообразительный-то он, может, сообразительный, но мог увести и что-нибудь более ценное, козу, например, или десяток кур. Их по дороге хоть съесть можно, чтобы провиантом не озадачиваться. Тоже мне коней стащил! Пф! Сколько в них проку без знания маршрута. Может, через лес и быстрее добираться будет, но об этом они, конечно, не думают. Куда там! Нужно же на конях, чтобы пантов побольше".

Если бы сейчас Яританну спросили, отчего она так несправедлива к несчастным четвероногим, она вряд ли смогла бы сформулировать собственные ощущения. Просто приближение к лошади никак на неё не влияло, позволяя даже иногда гладить по мохнатой морде, угощать сахаром и ездить в телеге. Но стоило той оказаться без оглобель, как необъяснимый страх вгрызался в позвоночник, заставляя предательски дрожать коленки и напрочь отключая мыслительные центры. Скачущая же лошадь и (не приведи Триликий!) лошадь с седоком вызывали в будущей чародейке реакции непредсказуемые и подчас откровенно опасные для себя и окружающих. Бывали ситуации, когда девушку парализовал страх, иногда она бросалась наутёк, не разбирая дороги, редко, вскрикивая, хваталась за прохожих, один раз даже прокляла всадника, и тот через неделю сломал шею на гоночной метле.

О последнем, впрочем, она знала только с чужих слов. Чаронит не помнила своей первой встречи с лошадью, когда на юбилее сына градоправителя разгулявшаяся молодёжь решила пронестись ветерком по Смиргороду. Тогда малыши, ускользнувшие из-под не слишком уж рьяной опеки тётки, беззаботно бежали домой смотреть ремонт, меряя высокими сапожками все окрестные лужи и не особенно глядя по сторонам в тихом переулке. Пятилетней девочке, вырвавшейся вперёд забега, практически удалось увернуться, упав в кусты и расцарапав до крови ладошки, трёхлетнему же малышу, бежавшему следом за сестрой и попискивающему от натуги, повезло меньше. Пятеро подвыпивших гуляк даже не остановились, и было слишком поздно, что-то делать, когда трясущаяся от страха малышка приволокла на порог грязное тельце. Несказанно радовавшаяся первому за годы супружества полноценному ремонту женщина так и сползла без чувств по свежеокрашенной стене, её всегда быстрый на расправу супруг в порыве чувств знатно выдер ремнём безалаберное чадо, допустившее смерть брата. После были разбирательства, в которых поседевшая мать насмерть разругалась с невесткой, что не позаботилась лично уложить племянников спать, враз постаревший отец пытался пробиться к градоправителю, а после возвращения долго пил, вплоть до известия о гибели недавнего юбиляра от падения с гоночной метлы, но этого Яританна Чаронит тоже не помнила. Маленькая девочка то и братика, такого же зеленоглазого и белокурого, знала только по рассказам родителей. Зато в памяти остались странные видения молотивших воздух огромных копыт, горькой пыли и иррациональный страх перед лошадьми, чьих оснований юная духовник не помнила и не желала понимать. Она всегда старалась доверять интуиции, что настоятельно советовала держаться подальше от всадников и лишний раз не копаться в детских воспоминаниях.

Сейчас к Чаронит в полной мере протянула свои загребущие лапы истерика, лишающая возможности связно мыслить, действовать и как-то реагировать. В такие моменты ей всегда становилось трудно дышать и кожа покрывалась холодным липким потом, который не стекал, а словно пропитывал одежду и волосы. Глупое сердце, не заботясь о собственной сохранности, начинало отчаянно гнать кровь, то замирая до холодка в конечностях, то бросаясь в бешеную скачку, вырывающую почти кипящий кислород. Застигнутое врасплох коварным предательством тело начинало трястись в нервном ознобе, скукоживаться и запойно икать. Силы стремительно покидали несчастную и в этот момент, как правило, накатывала жесточайшая апатия. Подтянув к груди коленки, девушка даже всплакнула, хотя зрителей поблизости не было и получение эмоционального отклика не предвиделось. От слёз моментально заболела голова, начал распухать нос и предательски першить горло, зато постепенно заработали мозги, словно через слёзные каналы спустило излишки тормозного эликсира.

"Вдох-выдох, вдох-выдох. Сейчас оперативно берём себя в руки, пока кто-нибудь другой не взял. Не думаем о маньяках, не засоряем эфир! Берём себя в руки и думаем о плане. О да!!! О плане! За два дня можно создать неплохую почти перевариваемую бюрократическую кашу. Если сейчас связаться и попросить маму, она мне сможет набросать костяк стандартного бланка, даже такой извращённой формы. Можно тряхнуть Нэл на парочку цитат из трактатов, в этом она мастер. Не перешлёт, так продиктует. Уже семьдесят процентов работы будет. Проблема будет с точными цифрами. Ладно. В крайнем случае, возьму из головы, хоть это и мерзко. О да, отчёт у меня будет. Вот только остальным об этом знать не обязательно. Могу же я просто забыть предупредить о такой малости? Меня забудут тут, я забуду об отчёте. Интересно, что страшнее: смерть от истощения или долгая пытка на сдаче практики в исполнении Воронцова? Так, стоп! О чём я думаю? О мести! Но это после..."

Яританна, пошатываясь, вернулась к обочине, подбирая отвергнутый ранее сук, оценив перспективность приобретения в расчёте на долгую дорогу.

– Вот тебе Танка и Средницы полдень! – злобно хмыкнула девушка, поправляя на шее грязный до состояния половой тряпки платок. Ходить в нём было противно, но и светить резаным горлом совершенно не хотелось.

После истерики идеи у Чаронит обычно возникали весьма безумные и сумасбродные, порою даже откровенно противозаконные, но, как ни странно, удивительно эффективные. Несколькими ударами бронебойных лаптей превратив приглянувшийся сук в подобие боевого посоха и вдоволь пофантазировав о том, как будет избивать им встречных бандитов, девушка расправила плечи и со всей возможной гордостью стала на повороте, набираясь боевого духа для следующего решения.

"Ну, в плане оружия я достигла своего максимума обороноспособности. В случае крайней необходимости буду швырять лапти для алхимической и психологической дезориентации условного противника. Осталась самая малость: определить маршрут. Что у нас есть? Лес, мох, пеньки и лужи. А чего у нас нет? Мозгов у нас нет! Чего рассусоливаться? Нужно идти на северо-восток, а там на месте определимся какой иск предъявлять. У нас есть деревья, на деревьях мох, а мох с какой стороны? – на этом вопросе духовник немного растерялась, судорожно вспоминая обязательные занятия по выживанию в экстремальных условиях, но вспоминались почему-то истории про пьяного медведя, обнаружившего заначку каких-то туристов. – Так. Мыслим логически. На севере всегда холоднее, а на юге жарче, с востока больше солнца, а с запада тени. А мох у нас что любит? Сырость и тень. Вот и точненько!"

Довольная собственной сообразительностью девушка горделиво вскинула голову и целеустремлённо двинулась в путь. Двинулась, правду, аккурат на юго-запад, но это её не особенно смутило, поскольку травоведенье, пожалуй, было единственным предметом, в котором она разбиралась хуже, чем в алхимии.

Самодовольство длилось ровно с полверсты, пока жажда и голод не заставили сбавить темп, скромно сократив размах с "да я уже вечером дома спать буду" до "придётся тащиться по ночи", а после и вовсе "надеюсь на деревьях спать удобно". Хвалёная выносливость, заставлявшая девушку часто идти наравне с более подготовленными и сильными спутниками, при отсутствии компании работать отказывалась, будучи замешанной более на упрямстве и чувстве превосходства. Для полноты ощущений вернулась почти забытая в круговерти событий боль в ноге. Духовнику оставалось только морщиться и уже не столь наигранно опираться на самодельный посох, посылая редкие проклятия универсуму, чтобы тот уж сам разбирался, кто и в какой степени виноват. Убрать повязку, чтобы рассмотреть, во что превратился чернильный нарыв, она малодушно боялась, успокаивая себя тем, что после появления способностей к некромантии ей даже от гангрены хуже не будет. Пройдя ещё десяток шагов, она прислонила к кусту палку и принялась растирать сведённую судорогой икру, попутно рассуждая о целительной силе денег. Ведь пока у неё за спиной был её полненький рюкзачок, травмированная конечность особых хлопот не доставляла.

Стремительно нарастающий топот копыт, заставил девушку замереть испуганным тушканчиком, ожидающим столкновения с днищем ступы. Неожиданное появление позади всадника, едва не вызвав череду микро инсультов, буквально пригвоздило к земле. Танка попыталась кричать, но горло не издало ни звука, даже когда за талию подхватили чьи-то руки.

– Дура!! Кретинка упрямая!!! – не скупясь на выражения, орал взбешённый Виль, разворачивая уже "разутую" кобылку. – Какого демона ты сюда попёрлась? Так сложно было постоять, где оставили, эмансипатка бешеная? Ты на всю голову больная?

Молодой человек, что не на шутку перепугался, не обнаружив на месте оставленной девушки, в сердцах тряхнул за плечи подозрительно притихшую пропажу:

– Эй, Яра, я к тебе обращаюсь! Яра? Ох, Триликий мне в дядьки...

Перекинутая поперёк седла девица была в глубоком обмороке.

***** ***** ***** ***** *****

– Ну, что вы, любезный, Касам Ивдженович! Как можно отказываться? – с едва скрываемой радостью и мелким почти заискивающим подрагиванием звучал старческий голос и, отражаясь от стеклянных шкафов, заставленных коллекционным хрусталём, разносился по огромному, пышно украшенному кабинету.

Касам Ивдженович сегодня был чрезвычайно щедр и благодушен. На его широком волевом лице, чья волевая составляющая выражалась не только в мощном лбе, густых бровях и квадратном подбородке, но и крепких благородно обвисающих щеках, сияла простая, открытая улыбка, заставляя пухлые губы непривычно растягиваться, оголяя крепкие такие же крупные зубы. В господине Майтозине вообще всё было исключительно крупным и дородным, начиная от широкой слегка потянутой жирком шеи и нависающего над ремнём колыхающегося при движении чрева, заканчивая полными округлыми ногами с расшлепанными ластообразными ступнями в добротных летних ботинках с изящными вензельками на серебряных пряжках. Строгие и простые костюмы, превозносимые показателем близости к простым служащим, и небрежно наброшенная на плечи мантия неизменно казались на нём нелепыми и неуместными, как бы тщательно ни были подобранны и сколько бы ни стояли услуги портных. Что чрезвычайно раздражало уважаемого Касама Ивдженовича, полагавшего себя человеком исключительного вкуса.

Расположившись в глубоком кожаном кресле, мужчина постукивал толстенькими, унизанными перстнями пальцами по столешнице, лениво перебирая дорогие, привезённые явно из Земель заходящего солнца шоколадные конфеты в синей тонкостенной вазочке. От его манипуляций в ритме бравого марша подпрыгивали тонконогие бокалы и слегка дребезжал наполненный марочным вином графин. Щедрая длань хозяина кабинета доставила также на рабочий стол нарезку из вяленых кальмаров с золотистыми, хрустящими перепелиными крылышками, литровую пиалу маринованного имбиря, обжаренные в кипящем масле куски дыни и глубокую, почти исполинскую миску варенной картошки, сдобренной шкварками и луком.

Такое приятное во всех отношениях настроение Майтозина посещало не часто и знаменовало собой события действительно выдающиеся или судьбоносные, чем без зазрения совести старались пользоваться многочисленные помощники. В обычные дни Старший Мастер-Целитель был с подчинёнными оправданно крут и регламентировано строг.

– Может штофа стаканчик для аперитива, Владомир Адриевич? – хитро прищурился Майтозин, от чего его щёки словно нехотя подрагивали, наплывая на невыразительные блёклые глаза.

– Может, и штофа, – его сотрапезник непроизвольно оглянулся по сторонам, словно ища нежелательных свидетелей и, убедившись в отсутствии оных, поспешно закивал: – Почему бы и не штофа, раз такое дело? Да, да, непременно штофа! Как же без него обойтись?

Господин Чушеевский, ощущавший себя в этом чрезмерно помпезном кабинете немного неловко в своём потрёпанном старомодном костюме и измятой, давно утратившей свои отличительные черты мантии. В такие моменты лепетал часто и быстро, будто имел лимит на время говорения и старался любой ценой уложиться в отведённые сроки. Неизвестно, неблагодарное призвание духовника или исключительно интеллигентное происхождение послужили появлению у него такой манеры речия, но въелась она в уважаемого чародея накрепко. А уж с учётом тихого, весьма высокого голоса не оставляла равнодушной никого, особенно, когда любивший устраивать хмельные оратории Мастер вжимал в худые плечи свою округлую лысоватую голову и принимался активно жестикулировать, не отрывая локтей от боков. При этом высокий мужчина сильно сутулился и постоянно качался вперёд, как синтинский болванчик, вызывая у слушателей неосознанную агрессию.

Внешность же Владомира Адриевича вызывала скорее печаль и сожаление по бездарно загубленному генофонду. Былая выдающаяся красота, доставшаяся от смелого смешения кровей гостей княжества и мелких ратишей, слишком рано начала увядать под давлением морщин на рыхловатой неравномерно прихваченной солнцем коже, мутноватого взгляда уже не таких больших и пронзительных чёрных глаз и яркой сеточки раздувшихся сосудов, с головой выдающих тщательно скрываемые склонности и пристрастия Старшего Мастера-Духовника.

Во многом, причиной нынешней встречи чародеев за одним столом послужили аккурат его былой внешний вид и нынешние увлечения. Исключительно благодаря нетривиальной красоте нищий младший Мастер Чушеевский приглянулся засидевшейся (а местами и залежавшейся) в девках любимой доченьке из крайне обеспеченного семейства царских приказчиков, возжелавшей себе в мужья парня лет эдак на пять-десять младше её самой и заставившей папеньку протолкнуть своего избранника по карьерной лестнице. Родне послушный и, главное, благодарный человек на дополнительном посту оказался выгоден, от чего тихим сапом, не привлекая внимания, карьера Владомира Адриевича шла в гору, что бы он ни делал. Открывшаяся же парочкой лет после счастливого брака любовь к огненному змию и всяким его производным послужила причиной необычной и практически искренней дружбы между немолодым уже и всё ещё респектабельным (при определённых натяжках) Чушеевским и племянником его жены, достопочтенным господином Майтозиным. Пост, достаток и крепкая привычка надёжно держали в тёплых семейных объятьях Владомира Адриевича, но Касам Ивдженович в таких вопросах предпочитал перестраховываться, разумно полагая личную привязанность лишнего голоса в Совете более надёжной. Да и милейшая привычка Чушеевского, обычно весьма молчаливого и замкнутого, под хмельком становиться чрезвычайно словоохотливым и щедрым до обещаний и сплетен, чрезвычайно помогала молодому карьеристу в непростых делах Совета Мастеров.

– Штофа так штофа, – довольно крякнул Мастер-Целитель, отодвигая дорогое вино на другой край столешницы для более веского повода и значимых гостей.

– Вот, что я вам скажу, Касам Ивдженович, хороший Вы, выдающийся человек, – лепетал дальний родич, спешно наполняя из бутылки винные бокалы, проигнорировав специально поставленные небольшие рюмки. – Как на духу это вам говорю, и все подтвердят! Точное дело, что, кроме Вас то, пожалуй, и некому будет, да и кто потягаться решит! Верное дело говорю, любезный, скоро услышим мы хорошую весть. А разве-то Вы не заслужили? Заслужили! Да кого ни спроси, всякий подтвердит и я не побоюсь этого слова, человек шесть аккурат за Вас станут, а с десяти-то оставшихся и довольно того будет. Да и делов-то! Делов...

Чушеевский, продолжая ворчать под нос, своё вечное "делов-то", потянулся за бокалом, задевая рукавами мантии блюдо с кальмарами. От нетерпения сухая, покрытая морщинами и пятнами рука непрестанно подрагивала, орошая россыпью капель из переполненного бокала красиво выложенную закуску и полировку дорогого стола. Глядя на его поспешность Мастер-Целитель только снисходительно улыбался, поглаживая себя по ряду перламутровых пуговиц дерзко выпирающих на животе.

– Ещё ничего не решено, – попытался изобразить скромную улыбку Касам Ивдженович, но, в то время как лицо его несвойственно искривлялось, блеск глаз свидетельствовал об обратном.

– Ах, полно-то Вам скромничать, – неловко хохотнул Чушеевский и попытался отмахнуться от собеседника бокалом. – Кого ж ещё-то, кроме Вас? Да, почитай-то ещё при жизни почтенного, обласкай Триликий его душу, Старшего Важича, Вас на его приемника прочились, так что делов-то. Пригубим же, любезный, за нового Главу Совета!!!

– За Главу, – довольно крякнув, потянулся рюмкой к бокалу родственника Майтозин.

Правду чоканья, призванного возвестить о радостном событии, так и не состоялось, поскольку взбудораженные криком из приёмной мужчины резко дёрнулись, промахиваясь мимо намеченной цели. Крик не унимался.

– Что там случилось? – рявкнул Майтозин, недовольно пытаясь затереть с ткани дорогого пиджака пятно от расплескавшегося штофа.

– Касам Ивдженович, я пыталась... – в двери буквально ввалилась ладненькая белокурая секретарша Дараечка, раскрасневшаяся и взлохмаченная, словно неслась с передовой, волоча на плечах парочку ефрейторов.

Договорить ей не дали, вышибив вместе с тяжёлыми створками дубовых дверей. Девушка по инерции сделала пару шагов и, зацепившись длинными каблуками за ковёр, рухнула на пол. В дверной проём влетела темноволосая женщина с огромной шляпой в виде чёрной птицы и воинственно взмахнула над головой кружевным дамским зонтиком, словно пират саблей. Невысокая крупная фигурка, затянутая в платье тактического оттенка "вырви глаз" с редкими вкраплениями чего-то не опознаваемо чёрного немного терялась на фоне высоких дверей и столь излюбленной Майтозиным крупной мебели, но внушала определённый трепет. На миг нахальная визитёрша застыла на месте, словно любуясь произведённым эффектом, но тут же рванулась к столу не прекращая размахивать зонтом.

– Ах вы, мерзавцы бессовестные! Изуверы замковые! – истерично кричала женщина, от чего шляпа-птица забавно подпрыгивала и, казалось, билась в предсмертных конвульсиях.

От вида надвигающейся фурии Майтозин, чрезвычайно не любивший постороннего давления, невольно передёрнулся:

– Попрошу посторонних покинуть помещение!

Гаркнул Мастер знатно, даже коллекция хрусталя жалобно задрожала на своих подставках, но эксцентричная дамочка лишь самовольно фыркнула, поправив якобы случайно выбившийся из причёски завиток.

– Слышишь, цитра? Вали от папика! – визитёрша грубовато пихнула зонтом в пышную попку всё ещё сидевшую на полу Дараечку и, с гордым видом переступив поверженное тело, направилась к столу. – Дай взрослым людям поговорить серьёзно!

– Гражданочка, что вы себе позволяете? – Касам Ивждженович грозно свёл кустистые брови, разом утрачивая наносную благостность и преображаясь в сурового руководителя.

– Это я-то гражданочка? – взвизгнула эпатажная особа. – Это я что себе позволяю? Это что вы себе позволяете, бухари доморощенные!

– Дамочка, попрошу вас не оскорблять... – начал угрожающе подниматься со своего места Чушеевский, но тут же получил зонтом по спине.

– Я тебя ещё не оскорбляла, плесень склепная, – зашипела разъярённая женщина, неприятно сузив золотые, как у диких кошек глаза, – вот помру тогда оскорблять и буду!

– Извольте представиться! – надрывно и от того как-то жалко и забито вскрикнул Мастер-Духовник, выворачиваясь из-под женского оружия.

Дамочка зонт убрала и даже слегка попятилась в притворном ужасе, правду выражение лица выражало скорее скепсис:

– Некромант что ли?

От такого предположения несчастный Владомир Адриевич едва не задохнулся, нервно схватившись за ворот слегка затасканной рубашки. Ввиду появления где-то в княжестве настоящего некроманта любое оскорбление тенеглада подобным образом отдавало ароматом очистительного костерка. Представитель духовников и без таких намёков собирался уйти в запой, как только разрешится вопрос с Главой.

– По какому делу тут важных людей отвлекают? – приосанился Майтозин, угрожающе упирая свои пухловатые кулаки в край стола и ещё больше хмурясь, от чего его лицо приобрело выражение бойцового бульдога, а блёклые глаза заполнились едва сдерживаемой яростью.

– Отвлекают? – насмешливо ухмыльнулась женщина, глумливо ткнув затянутым в кружевную перчатку пальчиком в сползшего с тарелки кальмара. – От закуски что ли? Да как у вас желудки не позакручивались, пока там мой сынка помирает, ироды? Как у вас глотки-то не позакупоривало? – запричитала высоким голосом скандалистка, почти оглушив присутствующих. – Да чтоб вас прорвало, окаянных!!! Чтоб вам ваша закуска из ушей вылезла, траглодиты!!! И не смотри так на часы: охрана не набежит! Совсем советь потеряли!

Касам Ивдженович начал медленно подниматься со своего места, сверкая покрасневшими от гнева глазами. Он тщательно следовал регламенту, чтил порядок и особо уважал чинопочитание, поэтому сейчас был близок к убийству. Если бы не вероятность того, что дамочка окажется отставным боевиком или просто сильным чародеем, имеющим возможность дать сдачу, страдающему отдышкой и позабывшему добрую половину разрушительных заклятий Старшему Мастеру-Целителю, Майтозин бы непременно проучил мерзавку, но здравомыслие и определённая трусливость позволили только рявкнуть посильнее:

– Так, покинь помещение! По какому праву вообще сюда пришла!?!

– По какому праву? – возмущённо вскричала дамочка, встряхнув над головою зонт. – А вы по какому праву здесь пьянку разводите, пока ваш Глава умирает? Празднуете, собаки неблагодарные? Когда моего мужа убивали, тоже праздновали? Может, танцы устраивали? Или оргию всем Советом?

– Да что В-вы себе позволяете!?! – истерично взвизгнул немного оправившийся от оскорбления Чушеевский и тоже неуверенно попытался подняться, хотя в ситуации с разъярённой женщиной разница в росте вовсе не делала его внушительнее.

– О-о-о, я ещё и не такое позволю! – угрожающе зашипела женщина, бесстрашно становясь в позу перед грозными чародеями. – Думаете, с Арном было сложно? Это со мной будет сложно! Я Вам устрою Чёрную Мессу!!! Вы у меня все под инквизицию ляжете!!!

Женщина продолжала кричать, размахивать маленькими кулачками и топать обутой в дорогую туфельку ножкой, словно собиралась волной своего негодования разрушить стены Замка. Первая волна потрясения, вызванная бесцеремонным вмешательством в запланированное застолье, прошла, заставив Майтозина слегка успокоиться и, проникнувшись осознанием собственной значимости в рамках персонального кабинета, сменить просто злой тон, на раздражённо-снисходительный, действующий на слушателей куда эффективнее.

– Дамочка, – немного грубовато Касам Ивдженович встряхнул у лица фурии своей увешанной перстнями дланью, – если не можете сказать ничего по существу, замолкните и выйдите! Устроили здесь проходной двор!

В ответ Мастер едва не получил по вытянутой руке пресловутым зонтом, вовремя отдёрнув конечность. Женщина подошла ближе и тяжёло уперлась кулаками в столешницу:

– То есть вы ничего не планируете делать? Будете сидеть и жопы отжирать, пока Глава Совета Мастеров при смерти?

– Ты специалист? – не скрывая угрозы, гаркнул хозяин кабинета. -Может, знахарка? Разбираешься в лечении? Нет? Вот и проваливай отсюда!

По мановению руки чародея, красный ковёр дрогнул и скатался к выходу вместе с визитёршей и ошарашенной таким развитием событий секретаршей. У самих дверей, впрочем, боевая единица в пёстром наряде из плена вырвалась.