Текст книги "Ферзи (СИ)"

***** ***** ***** ***** *****

Араон Артэмьевич Важич, Глава Совета Замка Мастеров, а с недавних пор его единственный представитель, вальяжно развалился в огромном мягком кресле, утопая в нагромождении из пледов и подушек, подобно восточному правителю. Вокруг угодливыми слугами суетились секретари и посыльные, спешившие сдать все отчёты и указы до официальной смены власти, а под шумок выведать, чем эта смена грозит непосредственно им. Суровым полководцем, а может, и телохранителем, маячил за спиной Иглицын, отгоняя особо ретивых и покрикивая на слишком наглых, в то время как приближенные визири, в лицах двух попритихших, но буквально пышущих гордостью и довольством малолетних наркоторговцев, разминали ему руки и меняли повязки. Отсутствие непременного гарема с лихвой покрывало общество двух молоденьких целительниц самого зазывного толка, подосланных кающимся господином Майтозиным в качестве своеобразной попытки примирения, и негодующей до лёгкой истерии Ризовой. Картинка складывалась вполне себе умиротворяющая и располагающая к самодовольству, несмотря на едкий запах горелого мяса, доносящийся из открытой двери, и бегающих по коридору экспертов. Молодого человека совершенно не смущало что на расстоянии ста шагов от его временного места дислокации располагается уже не такое белоснежное фойе со всё ещё не до конца собранными со стен останками двух Старших Мастеров. После той порции обезболивающего, что его заставили опрокинуть в себя по уходу Маршалка, его не потревожил бы даже отряд заговорщиков во главе с Медведем и призраком мёртвой тётки.

Когда сработал болтун, разразившись мелкими колкими ударами куда-то в район почек, Арн даже обрадовался, ощущая, что без него точно бы заснул в образовавшейся идиллии, чего делать с сотрясением мозга до наложения закрепляющих чар настоятельно не советовалось.

– Редольф! Морда! – воскликнул чародей, не скрывая собственной радости от возможности услышать басок верного друга и заодно отвлечься от очередной цепочки просителей. – Как ты там развлекаешься? Присмотрел, что я просил?

– Нужна помощь, – без лишних расшаркиваний выпалил бывший одногруппник, а ныне молодой служитель закона и куратор практики у группы боевиков, оказавшейся бесхозной ввиду запоя их прежнего руководителя. – Вышли группу целителей. Моего мальца заклятьем зацепило, не могу диагностировать, но парень плох.

Араон невольно напрягся. Манера друга не понимать некоторых намёков раздражала его ещё в Академии. Вот и теперь Ред не захотел принять заданный тон для успокоения лишних ушей, сразу переходя к делу, таким голосом, будто его подопечного принесла в жертву группа чернокнижников. Другие тоже это расслышали и алчно замолкли.

– Ладно, рассказывай, что там у тебя опять приключилось, – как можно небрежнее бросил Глава, жестом приказав всем скрыться и затворить за собой двери.

Недовольный, но смирившийся со своим положением Дилеон Святитович оперативно выгнал всех из кабинета, крепко закрыв за собой дверь, только что на ключ не провернул и табуретом не подпёр. Если он раньше новое начальство презирал и в определённые моменты просто ненавидел за уведённое из-под носа мягкое и удобное кресло, то после череды покушений к молодому Главе значительно смягчился, здраво рассудив, что самому рисковать жизнью хочется значительно меньше, чем придушить наглого малолетку. Кивком подтвердив, что пожелания о лекарях были услышаны и приняты к исполнению, помощник чинно удалился, на ходу связываясь со своим коллегой из лекарского отделения.

– Мы шли по твоей наводке, – тут же начал Шматкевский, голос его был глух и безжизненен, что настораживало больше слёз и истерики, – но по пути был зафиксирован всплеск тёмной энергии – пришлось свернуть. Потом ещё разборки на постоялом дворе. Арн, мы что тоже такими же придурками недавно были? Так, не важно. Ночью был прорыв, или ритуал, ещё устанавливается. Мы последовали за побочным объектом, на рассвете возле Васюков было обнаружено стадо модифицированных лошадей, которое самопроизвольно распалось при попадании солнечных лучей. ..., Арн, только представь себе! Целое грёбанное стадо, дохлых, истекающих тьмой тварей, что брызжут заражённой кровью и дохнут! Даже я чуть не обосрался, парней же вообще скрутило. Как только ваши следилки ещё не сработали на такую дрянь. Котовский, кстати он первый на прорыв среагировал, тогда и свалился.

– Ясно, – Арн тяжело вздохнул, в полной мере осознавая, что Ориджаев был не столь уж и не прав в том, что с приходом кометы новому Главе хватит геморроя и без заговоров против князя. – Вышлю экспертов, пусть копаются. Ты зафиксировал изначальную точку прорыва?

– Времени не было: эти твари к городу рванули, нужно было вектор сбивать, – тяжело вздохнули на другом конце болтуна. – Кто же знал, что они света не выдержат? Да и пацаны мелкие ещё, рискованно было группу разбивать... Что у вас за хрень творится? Не поверю, что просто природный катаклизм. Будь это хаотичный прорыв, тут бы за версту живых не было.

– Сам пока не разобрался, – Арн начал ощущать, как заканчивается действие успокоительного и раздражение, смешанное с физической болью, настойчиво советует разгромить комнату или немедленно выложить всю информацию. – Ты пока оцепи там всё, зафиксируй. Ну, как у вас, ищеек, принято. Я уже группу к твоему парню отправил.

Воцарилось неловкое молчание, словно только сейчас произошло осознание тех изменений, что насупили в статусах обоих чародеев, ещё больше увеличивая и без того существенный разрыв в социальном положении. Обычный деревенский мальчик с весьма умеренными амбициями и раньше выглядел слегка нелепо в компании с взрощенным в "Золотом поселении" сыном Главы. Теперь прежнее панибратское общение, когда раздавались взаимные оплеухи, звучали едкие шутки и устраивались совместные попойки с мордобоем и безудержными приключениями, у обоих вызывало какую-то неловкость и растерянность. Вроде и не было причин для ссоры и холодности, но и говорить по душам совершенно не тянуло.

– Я так надеялся, что хоть ты мне что-нибудь хорошее расскажешь, – с вынужденной, немного грустной улыбкой проговорил Араон, глядя на абстрактный гобелен из каких-то кружочков.

– Хорошее? – Редольф как-то отвлечённо хмыкнул, наверняка ероша пятерней волосы на затылке, как делал ещё с малых лет. – Ну, нас обокрали. Как обокрали... Скорее обожрали. Когда мы в первый раз на откат отвлеклись, спёрли шашлыки, выжрали похлёбку и вытащили рубашку. Мою. Форменную. Ты только представь, спереть у ищейки форменную рубашку. Да я в таком ступоре был. А потом на постоялом дворе какой-то дрыщ в моей же рубашке Котовскому рожу набил.

– Из-за рубашки?

– Не-е-е. Тот мужик с двумя девчонками был, вроде чародейками, но слабенькими. Может, какие подмастерья из чтиц или накопителей. Потрепанные, исцарапанные, как побирушки, но явно не из этих. А этому придурку приспичило к одной из них клеиться начать у всех на глазах, вот и схлопотал.

Услышав о девицах подмастерьях, да ещё ходящих парами, Важич невольно напрягся: нездоровые ассоциации, оставшиеся с момента собственных скитаний, не позволили адекватно воспринимать такие сочетания.

– Что за девицы? – стараясь подавить неуместное волнение, уточнил Арн.

– Хм... – ищейка замялся. – Одна блондиночка, волосы до лопаток, стройненькая такая, лицо симпатичное, но глаза злющие. Смотришь – и кажется, всю душу вытрясет. Я даже подумал, что она первой моих парней отделает. Вторая маленькая, шустрая, на ребёнка смахивает, но подержаться можно. У неё ещё волосы очень длинные, рыжие, кажется. А что за интерес?

– Ред, а на каком именно постоялом дворе ты их видел? – у Арна непроизвольно дрогнул голос и начали потеть ладони. Шестое чувство, прочно смешавшееся с паранойей, вопило о том, что случайностей в этой жизни нет, особенно когда дело касается этих чародеек.

– "Стойбище Рода". Там ещё предположительный прорыв случился, – немного недоумённо ответил чародей, искренне удивляясь поведению давнего друга. – А в чём проблема? Ты их знаешь?

– Бля-а-а-а, – простонал Важич, вцепившись здоровой рукой в собственную шевелюру, и медленно сполз на пол, только начиная осознавать весь масштаб возможной задницы, в которую могли затащить эти двое себя и того неизвестного спутника. – Дели своих, пусть часть остаётся с больным и ждёт лекарей с экспертами, и живо дуй обратно. Не так. Чтобы сию же минуту был в этом "Стойбище" и глаз не спускал с тех троих.

Шматкевский согласно хмыкнул и отключился, оставив своего собеседника предаваться тихой панике в гордом одиночестве. За всеми проблемами с Советом и заговором Араон совершенно упустил из виду, что на свободе без каких либо ограничений разгуливает начинающий некромант, с дурным характером и садистскими наклонностями. Не хотелось верить, что запрещённый ритуал и стадо демонов на совести его знакомой, но рука сама собой потянулась к внутреннему переговорнику для вызова Иглицына. Чутьё опытного нежитеборца настоятельно требовало отправить на помощь товарищу тройку другую боевых отрядов. С трудом вернувшись обратно в кресло, Глава Замка Мастеров стал дожидаться появления помощника, нервно постукивая пальцами по мягкому подлокотнику.

– Да поможет тебе Триликий, Чаронит, если это твоих рук дело, – подумал чародей, впервые пожалев, что тётка перед смертью не успела додушить одну не в меру стервозную блондинку.

***** ***** ***** ***** *****

Как редко в жизни подмастерьев, да и многих людей никак не связанных с чародейством, выпадает шанс полностью выспаться. Не просто подняться без желания выключить солнце или примотать себя к кровати, чтобы коварные враги долго ещё не смогли высвободить алкаемое тело из-под одеяла, а именно выспаться. Притом сделать это до такой степени, чтоб с избытком компенсировать весь недостаток сна за прошлые годы и по возможности поднакопить на пару месяцев вперёд. Чтоб тело в истоме физически не могло закрывать глаза из невозможности и дальше впитывать сонных духов. Чтоб переполненные энергией мышцы слегка гудели, а ткань постели, даже самая дорогая и нежная, казалась излишне тяжёлой и мягкой. Такое состояние лишь изредка настигает любителей гранита и прочих камней учебных заведений в периоды краткосрочных каникул, поймать же его посреди учебного года воистину великая удача. И в этот раз она милостиво решила навестить скромную травницу, развалившуюся поперёк кровати.

К чести надежды и отрады Факультета Тавничества и Зельеварения, девушка сопротивлялась пробуждению до последнего: с затекающими, подёргивающимися конечностями боролась переворачиванием; последовательно переползала с нагретых участков кровати на более прохладные и свежие; утыкалась маленьким носиком в сгиб руки, гоня от себя прилипчивые запахи пыли и порошка от насекомых; сбрасывала поддушивающее своей теплотой одеяло и тут же прикрывалась от легчайших сквозняков, упрямо игнорируя любые связные мысли, пытавшиеся диверсантами пробраться в растрёпанную головку. Большая установленная на возвышении кровать протяжно скрипела и грустно потрескивала во время самых отчаянных кульбитов, выпуская в воздух скромные облачка пропитавшей матрацы пыли. За время вынужденного простаивания обитель сна скопила в себе немало грязи, останков гибнущих без пищи насекомых и собственной трухи и поспешное перетряхивание постельного белья не могло вдохнуть жизни в этого гибнущего гиганта. Борьба не на жизнь, а на сон длилась уже полтора часа, грозя стать последней на веку одряхлевшей кровати.

С переменным успехом Алеандр Валент удавалось удерживать позиции, на едином упрямстве храня себя от пробуждения. Только очередной манёвр сыграл с ней злую шутку, подставив лицо под косые лучи заходящего солнца. Пробивающийся сквозь плотные, но слишком небрежно запахнутые шторы свет жестоко скользнул по чумазому лицу особенно задержавшись на кончике вздёрнутого носа. Не выдержав такого издевательства, травница надрывно чихнула, подскакивая на постели. Несчастная конструкция отозвалась новой порцией выбитой пыли.

– Ёшки-картошки, – удивлённо протянула Эл, когда удалось прочихаться и кое-как оглядеться в царящем полумраке.

Комната была под стать лучшим декорациям для развития какой-нибудь драмы или старомодного мистического детектива. Некогда бордовые, а теперь пыльно-коричневые шторы окрашивали в сумеречные оттенки те немногие лучи, коим угораздило заглянуть в большое окно. Кровавыми пятнами расползались они по плашкам зачерневшего паркета, не вычленяя даже слабых намёков на таившийся под пылью узор. С пустых, лишённых картин иль гобеленов стен печально поглядывали лица типовых фресок. Некоторые из них украшали вуали кружева из паутины, переходящей местами в полноценную паранджу. По углам жались массивные мягкие кресла, выглядевшие оплывшими от переизбытка набивки. Недовольно взирал на них непривычно строгий, даже излишне простой секретер. Так и казалось, что из двери обязательно должен показаться призрак замученной коварным соблазнителем девицы, что будет умолять отомстить за неё ужасному мучителю.

– Это же ж куда нас запихнули? – поинтересовалась у неизвестного призрака Алеандр, с трудом удержавшись от нового приступа чиханья. – Для темницы слишком уж комфортабельно и сухо: после недавних дождей в любой из них просто обязательно должен быть слой плесени в палец или хотя бы парочка луж. Ха! Да я ж отсюда выберусь в два счёта! Наииивные, решили пленить саму Валент! Да меня Манира и не в таких местах умудрялась запирать!

Попытка героически ринуться на собственное вызволение открыла сразу несколько пренеприятнейших фактов. Во-первых, длительный сон в чертогах пыли и тлена не слишком посодействовал бодрому самочувствию, и первое же осознанное движение вылилось в приступ тошноты и головокружения. Во-вторых, ночной горшок здесь либо запихивался под кровать особо дотошно, либо отсутствовал как таковой, поскольку упорно не желал нащупываться. В-третьих, из одежды на ней оказался только слой пыли и несколько лоскутков ткани, выдранных из обветшалой простыни. И если первые два пункта просто расстраивали, то третий вызывал оторопь и крайнее смущение. "Сманьячили!" – с ужасом подумала Валент, принимаясь судорожно ощупывать себя на предмет неизбежных последствий. Однако детальный осмотр каких-либо следов насилия или соблазнения не выявил, показав уже вполне знакомые синяки и парочку ссадин, от чего девушка неожиданно почувствовала себя обманутой и оскорблённой. Стать жертвой неведомых злодеев, само по себе, не могло прельстить такую рассудительную и благовоспитанную особу, но оказаться раздетой не с целью грязных надругателств над молодым девичьим телом, а для того, чтобы у тебя украли грязное бельё, для хрупкой самооценки юной травницы казалось просто унизительным. Немного примиряло с жестокой действительностью то, что нагло стянутое исподнее не было возможности поменять уже дней шесть и розами оно отнюдь не благоухало.

– Извращенцы какие-то, – подленько захихикала Эл, представляя своих предполагаемых похитителей (обязательно верзил с каторжанскими наколками) за стиркой бюстгальтера и кружевных трусиков.

Незапланированное движение спровоцировало приступ рвоты, и девушка почувствовала себя хоть немного отмщённой, пока прикрывала за собой следы протеста бархатным балдахином, содранным с роскошного некогда изголовья. Резкого неприятного запаха, с характерной для отравления сонным газом кислинкой, это, увы, не перебивало, отчего тошнота на подкошенный отравлением организм накатывала по новой.

– Бе-е-е, – кривясь от горечи во рту и боли в повреждённом горле, Валент направилась к окну. – Они, что совсем не умеют рассчитывать порцию травы на человека? Это же насколько нужно было пересыпать корня морошки, чтобы здоровую взрослую девушку от какого-то дурмана рвать стало. Дилетанты! Бракоделы! Ух, инквизиторов на вас нет! А на нас, это, собственно, где? – одним эффектным движением девушка отдёрнула штору вместе с карнизом и куском плинтуса, что с жутким грохотом рухнули на пол, поднимая в воздух рыжеватую труху. – Так-с, что тут у нас? Поместье, почти знакомое, почти безжизненное.... Лучше бы совсем: с упырями я уже дело имела, но выбирать не приходится...

Открывавшийся из окна вид совершенно не радовал, позволяя любоваться на крышу находящейся в центре двора хозяйственной постройки, ряд странных продолговатых домиков и большую площадку, изрытую ямами различного калибра. Не сведущая в нежитеводстве и откровенно побаивающаяся этой стороны чародейства Алеандр не решалась даже предположить об их предназначении, особенно глядя, как боязливо обходят это место прохаживающиеся с оружием сероплащники. Видневшиеся вдали верхушки сосен, подёрнутые дымкой защитного полога, в лучах заходящего солнца смахивающего на большущий мыльный пузырь, и вовсе удручали, не позволяя усомниться в своём местоположении.

– Мы в тылу врага!– попыталась взбодрить себя травница, лихо подбоченясь и встряхнув головой, от чего косички разлетелись по плечам хитроумной накидкой. – И тыл этот такой зна-атный, глубо-окий, прям настоящая задница, а не тыл. Н-дя, и мы в ней главный геморрой.

На скромные попытки справиться с тяжёлыми засовами створки не поддавались, даже не скрипели, только пропускали по шаловливым ручкам небольшие импульсы силы от вплетённых заклятий. Пока они только пощипывали исцарапанную кожу и заставляли хаотично сокращаться мышцы, но в том, что при малейшем покушении на свою целостность беглянку оглушит или парализует, девушка даже не сомневалась. Выход через окно, пусть не самый разумный в условии полного неглиже и марширующих по двору охранников, оказался вне досягаемости, хотя и был достаточно абсурдным, чтобы принести успех. Подёргав за ручки ещё какое-то время, пока кожу на ладонях не начало ощутимо припекать, Алеандр гордо развернулась на пятках, вздёргивая острый подбородок:

– Мы пойдём другим путём: не катаньем, так мытьём!

Грозного запала и дерзости ей, правду, хватило только на пару шагов, чтобы подобрать с пола упавшую штору и поплотнее запахнуться в неё, спасаясь от липких чужих взглядов, мерещащихся за каждым углом. Несмотря на занятия анатомией в Академии, работу с пациентами и рисование с натуры в угоду материнскому желанию сделать дочь всесторонне образованной, предательская стеснительность и неловкость не позволяли даже мысли допустить о том, что её могут застукать в таком виде. Будучи натурой эмоциональной и увлекающейся, она, конечно, могла представить себя в роли бравой воительницы, что не разменивается на мелочи и одной силой мысли заставляет мужчин падать к своим ногам, на практике же приходилось кутаться в старенькие портьеры и воровато оглядываться по сторонам, не волочётся ли кто-нибудь следом за обломками карниза.

Первые две двери, казавшиеся непременным выходом на долгожданную волю, Валент разочаровали, явив небольшую помывочную кабинку, что, верно, впервые за последние лет десять удостоилась чести принимать полуголое тело. Телу, кстати, этот приём тоже не слишком понравился с учётом специфического запашка в помещении. За второй дверью оказался туалет, приятно порадовав не только своей современностью, но даже умывальником, парой относительно чистых полотенец, и связкой ароматических палочек для выкуривания. Эл едва удержалась от хохота, представляя, как заговорщики бегают сюда со всего поместья, чтобы под аромат ванили и кардамона умиротворённо справить нужду. Весьма раздражённая она распахнула третью дверь.

– Ох, мать моя женщина, а отец мужчина... – ошарашено проговорила девушка, тихонько сползая по стене от неожиданности. – Это ж... это...

Все умные и относительно связные мысли поспешно исчезли из девичьей головки, захватив с собой красноречие и относительно неплохие аналитические данные. Некоторые вопросы, возникшие при сравнении двух туалетных комнат, ушли на второй план, растворяясь в тумане восторга. Её даже не смутил резкий контраст между грязной, явно запущенной спальней и чистым ярко освещённым вмонтированными светляками помещением. Алеандр Валент трепетала в запоздалом эстетическом экстазе, растекаясь в приступе первобытного блаженства, что неизменно настигает любую мало-мальски заинтересованную собственной внешностью девицу при виде Охотного ряда на Красных Полях. Яркие блики света лились по бледно-серым стенам, выгодно оттенявшим красочность и многообразие товара. От пола до потолка, казавшегося непомерно высоким, чешуёй диковинного зверя струились, прикреплённые к вешалкам наряды. Переливались звёздными гроздьями пайетки, загадочно поблёскивали нити разноцветного бисера, что причудливой вязью расползался по оборкам, завиваясь восточными узорами; алчно манили стразы, а может, чем судьба не шутит и настоящие камешки. Призывно помахивали яркими перьями экзотичные шляпки и трепетные накидки. Раскачивались на невидимом сквозняке полотнища эксклюзивного батика, и всё, буквально всё пахло кофейно-лимонной эссенцией. Только в отличие от красочных домиков, чьи витрины норовили непреодолимой стеной оттеснить неплатёжеспособных на периферию моды, здесь даже выстроенные вряд сапожки, казалось, располагали к примерке.

– Сфагнум мне в дягиль... – прошептала Алеандр, благоговейно прикасаясь к золотистому кружеву.

Ни при каких, даже самых изощрённых пытках, славная дочь семейства Валент не призналась бы, что вид такого количества дорогой одежды вызвал у неё острый приступ алчности. Не слишком богатые родители в окружении роскоши и излишества чужого поместья, периодических вечеров и ярких развлечений, сформировали у неё неоднозначное отношение к нарядам и украшениям. С одной стороны, Эльфира Валент трепетно и заботливо относилась к гардеробу дочери, стараясь всеми силами (включая и физические методы) внушить чаду хороший вкус и чувство прекрасного. С другой, богатые кузины, не обладающие ни утончённым вкусом, ни умением сочетать детали гардероба, в своих безвкусных, но дорогих и модных нарядах всегда пользовались большим успехом, оставляя бедную родственницу в самом хорошем, но самодельном платье скрежетать зубами от досады. Разочарования добавляло и то, что Чаронит любовью к нарядам не страдала и на любые попытки порассуждать о современных тенденциях и их неприемлемости для хорошо воспитанной девушки отвечала лишь презрительным хмыканьем или глубокомысленным игнорированием, умудряясь при этом всегда выглядеть собранно и прилично. Сколько на такой внешний вид уходило сил у неполной терпящей значительные стеснения семьи духовника, Эл ввиду великой обиды на собственный внешний вид не слишком интересовало. Единственной отдушиной были подруги-травницы, что не стеснялись бегать с ней по рынку в поисках новой юбки или часами простаивать в лавках с бижутерией, но на такие забеги средств чаще всего просто не хватало.