355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Татьяна Чернявская » Пешки (СИ) » Текст книги (страница 24)
Пешки (СИ)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 14:08

Текст книги "Пешки (СИ)"


Автор книги: Татьяна Чернявская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

– Что это было? – вмиг севшим голосом пробормотала Алеандр, втягивая голову в плечи.

– Тикаем, – внесла конструктивное предложение Танка.

Дважды повторять никому не требовалось, потому что шум, поднятый нереальным визгом, постепенно нарастал, приближаясь по закону подлости аккурат в их сторону. Яританна быстро и немного хаотично запихивала в рюкзак всё, что попадалось под руку, Эл пыталась утрамбовать кастрюлю в свою травницкую сумку и словить постоянно выпадающий флакон с неизвестным порошком.

– Быстрее! – прикрикнула Яританна, морщась от одной мысли о беге в своих тонких сандалиях.

– Эх, последний серп Арну отдала! – сокрушалась травница, заслышав новый визг. – Стоп. Там же Арн! Нужно…

– Нет времени! – злобно рыкнула духовник, хватая за руку слегка растерявшуюся девушку. – Позд – но

Танка слегка округлившимися глазами смотрела, как из‑за расположившейся вдалеке кучи валежника в затяжном прыжке растянулась знакомая фигура чародея. Следом мелькнула крупная бурая тень.

– О Арн! Что там слу…

Договорить травница не успела: более зоркая Танка, определившая в преследователе нечто животно – агрессивного происхождения уже толкала её к дереву, тихонько шипя что‑то про время, сердобольных дур и тяжёлую участь ворон. Травница сориентировалась быстро и даже протянула своей менее расторопной подруге руку помощи в водружении духовницкого тела на нижнюю ветку.

– Руку давай, – рявкнула свесившаяся со своего сука травница проносящемуся мимо парню.

Важич, раскрасневшийся, с уже изрядно сбившимся дыханием, что, собственно, и не удивительно с дырой в животе и едва сросшимися трещинами в рёбрах, не сбавляя темпа подпрыгнул. К слову, Араон всегда выгодно отличался на фоне однокашников и коллег выдающимися физическими данными и прекрасной сообразительностью, поскольку бежать он продолжал в другую сторону и подпрыгнул наискосок, вылетая из‑под клыков взбешённого свина с грацией сумасшедшего стрижа. Учитывая весьма шаткое состояние здоровья, такой манёвр позволил бы ему сэкономить массу времени на попытках подтянуться к достаточно высокой ветке. Единственным минусом задумки было то, что на желанном дереве сидел не Редоф и даже не средненький боевик, а худосочная, перепуганная травница, которая от такого зигзага рефлекторно отдёрнула протянутую руку. Не ожидавший такой подлянки чародей не успел даже толком удивиться, аккуратно съехав лицом по стволу. Свин с подоспевшей группой поддержки аж завизжали от восторга, и всем гуртом кинулись на обидчика. Эл взвизгнула в унисон, но так же смело бросаться на защиту собрата не решилась. Неожиданно кусок дёрна под взбешённым семейством затрясся и, вздыбившись над корнями, седьмым валом накрыл так и не пришедшего в себя после радостной встречи с деревом Важича.

Яростное стадо, возможно, так и пронеслось бы мимо, мстя всем и вся по одному им известному поводу, только чуткие уши разгневанных самок легко вычленили в общем визге человеческий голос. И вот уже грязные ощерившиеся мордынацелились на двух подмастерьев.

– Ух, лучше бы этих засыпало, – разочарованно протянула травница. – Арн там вообще живой?

Яританна не отозвалась. Побелевшая, даже сквозь новую окраску девушка без чувств висела поперёк своей ветки. На холодном лбу поблёскивали капельки пота, а из вжатых в кору пальцев сочилась кровь. Более чем скромный резерв духовника с трудом выдержал столь быструю манипуляцию со стихией через неподходящий проводник. Алеандр осторожно перегнулась к подруге и встряхнула за плечо, реакции не последовало, от чего травница серьёзно пригорюнилась.

– Вот скажите, пожалуйста, – от нечего делать после пяти минут безуспешных попыток приведения в сознание мозгового центра их небольшого отряда обратилась Алеандр к ближайшей свинье, что вместе со всем стадом обосновалась на поляне, меланхолично подрывая корни их убежища, – если мне не изменяет память, Вы же никуда не пойдёте, пока не начистите пятак обидчику?

Ближайшая свиноматка всхрюкнула, загоняя в малинник весь полосатый выводок и принимаясь помогать.

– Я так и думала. Какие же вы всё‑таки примитивные и не дальновидные создания! Скажите, какой смысл, очертя голову переть на неизвестно кого? Подумаешь, кого‑то из стада зацепило! Это же ещё не повод рвать себе шкуру. Подумайте, она же у вас единственная! Это же нужно понимать всю ценность своей жизни! Ладно, ещё мы с Танкой. В принципе безобидные существа, которые ничего вам не сделают. Но зачем было на Арна переть? Видите же какой бугай, будь в лучшей форме, пятаки бы начистил. Да, Триликий с ним, мог же запросто и медведь оказаться. Или, скажем, нечисть какая… Ну вот, попёрлись ли бы вы на вурдалака? Эх, по мордам вижу, что попёрлись. Хотя такой численностью и вурдалака завалить можно. Вы же, наверное, только числом и берёте, а по отдельности свинья – свиньёй. – девушка в сердцах плюнула на ближайшую макушку. – Ну и что мне теперь делать? Проводить судебные разбирательства по поводу возмещения морального ущерба? Может, ещё компенсацию потребуете? Ага, натурой… скину Танку и проблемам конец!

– Я те скину! – злобно зашипела из‑за спины духовник, обхватив руками раскалывающуюся от боли голову. – Я тебе так скину, что и в посмертии икаться будет!

Сильный, а главное, резкий расход резерва всегда умудрялся выбивать её из сознания, словно подсаженная ментальная пиявка. Это редко сопровождалось дополнительными спецэффектами, но в этот раз даже сама Танка удивилась, рассматривая успевшую засохнуть кровь из‑под ногтей.

«Только бы не отслоились от удара. У меня же вся стипендия уйдёт на наращивание. Можно, конечно перевязать лентой, как в детстве. Но, все десять? Тогда уж траурной, для полноты образа и взвыть дурным голосом для натурализма…. Хотя синевы пока нет, может и обошлось. Обычно после такой вот своеобразной онихэктомии новый ноготь вырастает корявым, бугристым и задубевшим, как у упыря. Н – да, теперь точно от имиджа гробокопателя не отделаюсь. Ну, с другой стороны меньше будет проблем с обламыванием. Хрупкости никакой! Спиливать о соседский сарай! Класссс. Можно резьбой по дереву заняться? Наконец‑то сделаю резные перила маме. Там с паутинкой, летучими мышами и волкодлаками…»

От радужных мечтаний её оторвал настойчивый голос Эл над ухом:

– … теперь, Танка! К кому я обращаюсь?

– Задумалась.

– Угу, вижу, – поджала губы не обманувшаяся этой отговоркой травница. – Я спрашивала, как ты оцениваешь сложившуюся ситуацию.

– История повторяется! – загробным голосом продекламировала тенегляд и, вытянув вперёд покрытые кровью пальчики, скопировала классическое полтергейстское «У – у-у».

– Я серьёзно!

Яританна неловко уселась на свою ветку, поплотнее прижавшись к стволу, и осторожно глянула вниз. Свиньи даже не думали расходиться.

– Этот несанкционированный митинг сам тихонько не уйдёт? – поинтересовалась блондинка и, получив от травницы уверенный кивок, тяжело вздохнула: – тогда будем ждать чуда.

– Но, Танка, там же Арн! Он же может задохнуться за такое время!

– Тогда будем ждать чуда с удвоенным энтузиазмом, – девушка попыталась этот же энтузиазм изобразить на лице, получилось не очень, она как никто другой чётко понимала, что времени у чародея было в обрез.

Алеандр в отчаянье прикусила кончик косы и едва заставила себя подавить совершенно неуместно подступившие к горлу рыданья. Осознавать, что прямо под тобой от удушья медленно умирает человек, было удивительно больно. Удивительно, не от того, что умирает. Всё‑таки Валент собиралась стать травницей с целительским уклоном и за два года в подмастерьях навидалась многого, и видом умирающих её шокировать было очень непросто. Больно было от того, что этого‑то умирающего она хорошо знала и даже приложила руку к лечению, и даже отстаивала перед разбушевавшейся подругой, да что уж там даже считала симпатичным, несмотря на фигурные фингалы, припухшее лицо и странное чувство юмора.

Заметив состояние компаньонки, духовник почти смело обогнула ствол и выудила из её так и не закрывшейся сумки кастрюлю, прихлопнув по подкоптившемуся днищу пряжкой для глубины звука.

– Что, боевое товарищ, – начала она почти бодро и почти весело, – а не разродиться ли нам чем‑нибудь народно – патриотическим назло всяким космополитическим свиньям?

Эл перестала буравить взглядом свежеобразовавшийся холм, в который при случае будет очень удобно воткнуть памятную доску, не утруждая себя выкапыванием с последующим захоронением, и слегка улыбнулась:

– Миром всем Триликого помянем?

– Сплюнь три раза, это же молитва.

– Да? – слегка удивилась травница, которая по всем праздникам старалась посещать местный храм, даже проходила первичное обращение, в отличие от подруги, что в храме появилась лишь на похоронах отца и бабушки. – То‑то думала, почему священнику только я подпеваю…

Яританна живенько представила этот незабываемый дуэт на воскресной службе и едва сдержала язвительную улыбку, ввиду будущей профессии отношение к религиозной братии у неё было специфическим.

– Если вдруг ощутишь ты могильника запах, и на шею набросят петлю – у-у… – бодро и, что самое неприятное, звонко затянула девушка, от всей души врезав пряжкой сумки по кастрюле, от чего, предположительно могли повыскакивать все мертвяки на Жодишковском кладбище.

Подскочила и Алеандр, правду, не с жаждой поклониться своей создательнице, а с профилактическим лещом:

– Это ещё что за срамь!?!

– А что тебе не нравится!?! – серьёзно обиделась духовник за одну из папиных песенок.

– Да всё! Это же какой‑то некромантский гимн, а не песня! Мы сдохнем все – какая радость!!!

– А что лучше твои «тили – тили, шпили – вили мужики к нам заходили»!?!

– Эта хотя бы о продолжении жизни, а не о завершении!! Тогда уж лучше сразу «Миром всем Триликого помянем»!!

– Вот сама и играй!!!

Рявкнула духовник знатно, аж в ушах зазвенело. Следом в травницу полетел отвергнутый музыкальный инструмент. Девушка ловко уклонилась (снаряд, собственно, и сам по себе мимо летел), и кастрюля, звонко отрикошетив от ветки, брязгнулась на поляну.

– Ой! – уже значительно тише вскрикнула Танка, подтянув к себе коленки, от чего едва не навернулась со своего импровизированного насеста.

Но, к превеликому удивлению разъярённые секачи не бросились строить живую пирамиду, чтобы добраться до поправших их мясные души кастрюльными инсинуациями. Их на поляне просто не было, притом зверьё исчезло совершенно неслышно, словно растворилось в лесу, едва оставив за собой цепочку неуверенных почти незаметных следов.

– Обалдеть! – прокомментировала изменения в ландшафте травница. – Даже они твоего пения не вынесли.

Если бы в руках духовника находилась ещё одна кастрюля, то она полетела бы уже значительно прицельнее. К счастью, кастрюли не оказалось, и травница довольно ловко сползла вниз, принимаясь за раскапывание третьего, хотя, возможно, уже второго с половиной члена их небольшой компании. Земляная волна хоть и казалась сверху маленькой, укатала вполне внушительный холм с неопределённым местом положения чародея.

– Как есть умрун, – почти скрыв в голосе злорадство отметила Танка, с кряхтением сползая с ветки.

Находить тело пришлось совместными усилиями, поскольку даже пришибленный обо всё дерево на всю голову, Важич исхитрился сгруппироваться и прикрыться какими‑то лёгкими чарами. Танка только мысленно восхищалась такими непревзойдёнными рефлексами, отходя от одной совершенно пустой земляной кучки к другой. Эл была более многословна, но далеко не восторженна. Особенно, когда чародей нашёлся в самом дальнем углу образовавшейся насыпи, под самым деревом.

– У него вообще голова есть!?! – удивлялась она, рассматривая торчащую из земли спину.

– Ну, чем‑то же он дышит! – логично заключила духовник, присаживаясь рядом.

Спина действительно едва заметно шевелилась, указывая либо на дыхание, либо на посмертные судороги, встречающиеся иногда у сильных чародеев при растворении резерва. Яританна, мысленно решая, что же для неё предпочтительнее, помогла перевернуть не подающее признаков жизни тело на спину и невольно залюбовалась на оставшийся в земле аккуратный слепок с чародейского профиля.

– Эко, его славно укатало, – задумчиво отметила Алеандр подсовывая раненому под нос не единожды проверенное средство в виде всё того же грязного носка неизвестного происхождения.

Нюхательные соли и рядом не валялись! Валялись бы они рядом с этим носком, разительно улучшили бы свои свойства. Эл и сама – то держала его в отдельном мешочке на самом дне сумки. От слезоточивого концентрата молодой человек скривился, потом закашлялся и, наконец, раскрыл покрасневшие глаза.

– Ух, … вас… на …, – озадаченно выдал Араон, но, вспомнив, что с ним дамы, едва не покраснел. – Э – э-э, прошу прощения.

– Ну что ты, – Эл, казалось, даже не заметила нецензурной оговорки боевика, сияя похлеще начищенного самовара, – такой стресс. Но как лихо сгруппировался! Как ушёл! Я же думала, что тебя деревом крепко вырубило, а ты ещё что‑то соображал! А что это за заклятье такое? Оно позволяет дышать дистанцировано, да? И перенаправляет углекислый газ? И создаёт иллюзию дыхания при фактическом отсутствии воздуха? Его нужно применять самому или со стороны? Потому что если только самому, то пользы от него – ноль. Когда дышать нечем, мало кто соображает до заклятья, да и чародей у нас далеко не каждый второй. А вот если со стороны… Представь утопленника…

Яританна ловко отстранила от тела готовую взлететь в мир радужных фантазий по прорыву в лечении заведомо умерших Алеандр. Арн психологически, возможно, уже вполне отошёл от радостных событий утра, но физически всё ещё стремился просто надышаться впрок, а виснущая над душой травница восстановлению не способствовала.

– Всё‑то Вы, Араон Артэмьевич с размахом делаете, – с улыбкой духовник помогла ему сесть и расстегнула верхние пуговицы рубашки. – Я же подразумевала под дичью зайку старенького, белочку или грибков каких, на худой конец, а Вы целое стадо кабанов нам привели. Что скажешь щедро…

Араон нашёл в себе силы почти благодушно улыбнуться. Едкие высказывания Чаронит сейчас не так сильно задевали, особенно учитывая его последнее воспоминание в виде самодвижущейся земляной стены, ощетинившейся корнями и сучьями. Немного грела душу мысль, что вал двигался всё‑таки для его защиты, а такая щедрость от духовника была внове. Молодой человек даже слегка отстранённо подумал, что тётка успела наложить на него хитроумное проклятье и злой рок теперь до конца жизни будет возвращать его к этой парочке, суля беды и несчастья. Н – да, его в наказание за детские проступки одарили двумя персональными демонами. Идея была заманчивой, но её пришлось отвергнуть.

– Ты хоть что‑нибудь нашёл, везучий наш? – почти ласково поинтересовалась Яританна.

– Нашёл. Цвыгов целый табор.

– И как ты нам их есть прикажешь? – в совершенно не свойственной себе манере поинтересовалась Алеандр, которая, не получив даже вчерашнего бутерброда, ощущала себя самой голодной из присутствующих.

– Главное – хорошая термическая обработка! У этих нерях количество глистов соперничает только с количеством вшей. Так что только прожарка только пятой степени, лучше запечь, а ещё лучше сварить!

– Да тьфу на вас! – не выдержал Арн. – Сходите, что‑нибудь поменяете, выпросите в конце концов!

* * *

– Руки убери! Ещё заразишься! Сходи, вон к луже помой! – орала мерзким надрывным голосом старая цвыга, хотя у цвыгов женщины после двадцати – двадцати пяти все выглядели старыми, словно зависая в одном совершенно неопределённом возрасте, пока волосы не меняли цвет пеплом.

Зато юные цвыги были обворожительны! Начиная наливаться соком уже в первом десятке, к пятнадцати годам совсем юные прелестницы уже могли дать форы зрелым красоткам. Невысокие и складные, как фарфоровые куколки, крутобёдрые, большегрудые с узкими покатыми плечами и такой изящной хрупкой талией, что, казалось, её может переломить даже ребёнок, юные цвыги смотрели на мир широко распахнутыми глазами. И в их чёрных влажных взглядах полыхали отблески демонического пламени. Весёлые и шумные в красочных нарядах неслись они сквозь, толпу соблазнительно хохоча и пританцовывая, чтобы связками утаскивать сердца встречных мужчин. Яркие весёлые, очаровательные лани, о, как же они умели увлечь и вскружить голову своими далеко не невинными песнями и гематитовыми буйными кудрями. Вот только пролетал ещё десяток лет и пышный экзотический цветок увядал. Нежнейшая бронзовая кожа теряла яркий пьянящий румянец, жухла и обвисала пергаментными свидетельствами любви к табаку и весёлым винам. Крутые бёдра, что так манили взгляд, от постоянных беременностей и родов обтекали салом, как бока у залежалой груши. Плыла вслед за ними и тонкая талия, надёжно укрываясь за животом и обвислыми полупустыми грудями. Уж не соблазнительно болтались на острых ключицах пёстрые аляповатые тряпки, и блеск чёрных глаз переставал манить. Лишь только копна густых и жёстких, как конский волос, кудрей надёжно занавешивала покрытую рубцами от постоянных побоев спину. Быстро вяли чарующие цвыги, чтобы плодить своих дочерей – мотыльков, таких же ярких и бездумных.

Вот и эта моложавая старуха, что оттаскивала тощего немытого пацанёнка с резкими криками на своём гортанном языке, вызвала у Яританны что‑то среднее между жалостью и пренебрежением. Возможно, если бы духовник понимала значение её криков, отношение к тётке стало бы менее ло яльным, только пока в молодой ратишанке пересиливало пренебрежение. Утончённой и изысканной девичьей душе всё здесь было противно. Вызолоченная до грязно – бурого цвета детвора с явными признаками рахита, что норовила вцепиться в подол, канюча монетку, а то и обшаривая карманы. Словно мелкие падальщики, налетали они на человека, вгрызаясь, шалея от собственной безнаказанности, и визгливо вереща, если намеченная жертва резко отшвыривала наглецов, погоняя плетью. Эти зверёныши были точной копией своих родителей. Пронырливые, длинноносые и тонкошеие, цвыги жадно пронизывали взглядом, будто выворачивали карманы или потрошили труп. В их обществе становилось неуютно и постоянно хотелось обернуться, чтобы заметить сверкающий меж лопаток нож.

Кони, тощие и злые, как мелкие демоны. Мужчины в широкополых шляпах с яркими перьями, гогочущие меж собой на старом забытом в приличном обществе наречии. Полуголая пищащая ребятня. Старухи с мутными глазами, мнящие из себя оракулов. Молодки с хохотом тискающие за кибиткой какого‑то почётного отца семейства, спуская вместе со штанами всю мошну и златотканый пояс. Песни. Гогот. Крики. Свист. Танка хотела зажать руками уши и броситься прочь, чтоб в каком‑нибудь укромном уголке, можно даже на кладбище, методично очищать себя от прилипающей скверны.

Девушка брела меж кибиток и развороченных шатров, как сомнамбула, остро жалея, что Араон остался на поляне, не желая лишний раз тревожить никак не заживающие раны. Может, сейчас молодой человек тоже флиртовал бы с молоденькими цвыгами, которым отсутствие гигиены прощалось за смазливую мордочку, а может и поддержал бы её. Как Яританна успела заметить, во многих вопросах их взгляды парадоксально совпадали. Наверняка, он тоже не пришёл бы в восторг от прогулки по их табору и созерцания грязной детворы сосредоточенно оттирающей руки в луже с помоями.

Менее чувствительная, а может просто демократичная, Валент носилась от стайки к стайке грязных людишек, восхищаясь яркими платками, цокая языком на звонкие браслеты, трогая переливчатые ткани, пробуя кожаные сёдла и заливисто щебеча. Её восторженный лепет и треск почти заглушал гомон самого табора, подавляя своей энергией и напором даже самих цвыгов. Когда их таборы проходили рядом с поместьем, отец всегда приказывал гнать их подальше с хозяйской земли. Пару раз весёлый народ раскрывал свои шатры неподалёку, но Стас тогда запирал её в чулане для профилактики, а двоюродные ходили и возвращались весёлыми, счастливыми и слегка пьяными, за что тётка их визгливо отчитывала, ропча на дурное влияние на золотых девочек распущенной проходимки. А после рассказов да различных намёков сходить на цвыгово гулянье девушке хотелось до зуда в пятках. И вот теперь её чаянья осуществились! Сколько было ликования и радости в этих совершенно детских повизгиваниях, игнорирующих тот факт, что самого гуляния в таборе ещё не было. Всё было интересно и захватывающе, начиная с больших медных котлов, полных подозрительной неаппетитной похлёбки, заканчивая связками бус на шеях коней.

– Танка, ты только глянь! – выскочила, как из‑под земли, травница и за руку утащила подругу за кибитку.

Там поодаль от жилых шатров, словно погост палача расположилась странная конструкция отдалённо напоминающая пыточную клеть, не доросшую до железной девы. Словно дополняя её образ, рядом расположился стол с изящными, сплошь покрытыми резными листиками и цветочками повелительными жезлами всех цветов и мастей. Красивые, инкрустированные ярким стеклярусом и крупными бусинами, они совершенно не писались в тяжёлый создаваемый низким замусоленным столом образ. Плётки, кольца, бубенцы подходили его гнутой металлической поверхности идеально, а вот лежащие рядом с ними жезлы изрядно мозолили глаз. Яританна почувствовала приближение бздика и подозрительно скосилась, на стоящего рядом старого цвыга с немного злобным лицом. Словно раскусив её взгляд, мужчина также пристально осмотрел духовника и широко улыбнулся в показном благодушии.

– О, не бойся бледноликая госпожа, – прокаркал он со своим ужасным акцентом, – этот яростный зверь не тронет тебя. Я прослежу.

Помпезный вид заклинательных жезлов не особенно убедил её в собственной безопасности. Что же касается зверя, то он не особенно заинтересовал. Кочевые цвыги для создания антуража и заманивания зрителей кого с тобой только не таскали: и искалеченных с рождения уродцев, и трюкачей, и дрессированных зверей, и прирученную нечисть. С нечистью даже было проще, потому, что она ввиду своих гастрономических предпочтений к людям охотнее тянулась, чем обычное дикое зверьё. А вот отловить, скажем, медведя и приручить его к фокусам было не так то просто. Тут талант нужен был притом не у дрессировщика, а у мохнатого артиста, с чем часто наблюдался дефицит. Вот в этих‑то случаях повелительные жезлы и шли в ход, частично подавляя волю, частично причиняя физическую боль, а при правильном замахе ещё и прилично калеча подопечных. Лично для Танки это псевдо чародейское безобразие страха не внушало. Намётанным глазом она обшарила пространство и ловко вытащила из фальшь – ножки стола припрятанную неказистую металлическую палку.

– Вот теперь мне как‑то сразу же спокойнее стало, – нагло улыбнулась духовник, поглаживая затёртый сормайтовый жезл с крепкой серебряной примесью.

На душе действительно стало спокойнее: если они держат приличные, хоть и более травмоопасные повелительные жезлы, то, по крайней мере, не совершенные идиоты и за опасным зверьём действительно следят. Пользоваться этими жезлами девушка не умела, хоть и училась на факультете нежитеводства, не знала потайных рун давления и правил постановки, но чувствовала себя увереннее. Хозяин жезла её радости не разделял, но и набрасываться с целью изъятия не спешил, чтобы не терять марку перед загостившимися, ко всеобщей, радости купцами.

– Глянь, как он тебе? – одёрнула подругу Эл, с детской непосредственностью рассматривая зверя. – Никогда так близко их не видела!

Только теперь Яританна перевела взгляд на своего предположительного обидчика. Из клетки вытянув длинную полуголую шею, печально хлопал глазами грифон. Этакому повороту событий следовало бы удивиться, поскольку грифоны в этой местности были крайней редкостью, точнее не жили вообще, побираясь по зверинцам и частным коллекциям. Гордые сильные и свободные существа, зависшие в эволюционной нише между зверем и нечестью, они негусто населяли высокие скалистые горы, летая в потоках солнечного света и активно укорачивая козье поселение. По причине не естественного зарождения вида грифоны реагировали на часть амулетов и металлов, как банальная нечисть, но были всё‑таки не столь зависимы от энергетических потоков и значительно более живучи. Этот экземпляр показался Танке скорее доживающим. Худой, шерсть блёклая, словно присыпанная пылью, перья торчат в разные стороны, на шее вообще повылезли от старости, клюв стёртый, глаза мутные и удивительно грустные. Чаронит словила себя на мысли, что судорожно сжимает жезл, желая одним ударом прекратить жалкое существование бедолаги, спёртого, скорее всего, из какого‑нибудь бедного зверинца или протащенного через границу контрабандой.

– Не смотрите в глаза зверю, – продолжал страшным голосом хозяин доходяги, пытаясь нагнать страху и под шумок за защиту склянчить какую монету. – Он чует человеческий страх и силой своей может вытянуть из жертвы душу – у-у.

– А нам фиолетово, – Алеандр беззлобно шлёпнула мужика по шаловливой ручке, что уже лезла к сумке, – у нас Танка тенегляд!

Цвыг вмиг изменился в лице и как‑то совсем недобро взвыл на своём наречии.

***** ***** ***** ***** ****

– ВОН!!!!

От визга мелко задребезжал хрустальный графин и едва не слетел со стеллажа. Успев вовремя перехватить хрупкое наследие прошлого века, Раника загородилась им, как щитом, и втянула голову в плечи. Сегодня Мегера была особенно крута. Она всегда могла производить впечатление на окружающих, вот только впечатление в этот раз было каким‑то двояким.

– Ты всё ещё здесь!?! – визг почти перешёл на ультразвук, превосходя по вредоносности даже вопли баньши.

– Господин секретарь передал… – невнятно пробормотала девушка, глазами ища более безопасное место в кабинете, потому что графином от летящих в тебя светляков особо не отобьёшься.

– ВОООН!!!

Раника успела только пискнуть, как в стоящий рядом комод вонзилась молния. Наставница никогда не отличалась выдающейся меткостью, поэтому уклоняться от её атак всегда было более рискованно. От визга лицо женщины неприятно покраснело, покрывшись неровными буроватыми пятнами, а на худой шее проступили жгуты жил, натягивая задубевшую после многочисленных операций кожу. Яркие губы с полустёртой помадой вытянулись в неприятные нити, а восхитительная утренняя укладка, занявшая, по меньшей мере, не меньше часа, скосилась на правый бок и уже успела выпустить часть шпилек, как ёж иголки. И лишь глаза привычно сверкали, один подведён синим, другой почему‑то зелёным. Да – а, напряжение последних дней не могло не сказаться на безукоризненном образе Великолепной Иринмы.

Девушка привычно сжалась и быстро прошмыгнула за дверь, успев оставить на столике записку с распоряжениями от секретаря, ведь сам Глава не удосуживал себя обращением внимания на каких‑то штабных крыс. Графин, правду, она поставить так и не успела, но возвращаться в кабинет Мымры не рисковала.

Мымра – было самой ёмкой и красочной из цензурных характеристик Госпожи Травницы, которые приходили Ранике на ум. Не то чтобы ученица ненавидела свою наставницу, просто отношения их как‑то не заладились. Сперва, подобно всем юным и романтичным травницам, Риника пребывала в восторге от Бесподобной Иринмы, искренне и самозабвенно восхищаясь её профессиональными и человеческими качествами. Да и разве можно было не поддаться обаянию такой простой и широкой натуры, не тянуться к этому яркому и жизнерадостному источнику постоянного веселья и энергии, что щедро одаривал вниманием и задором всех вокруг. Сколько же было радости, когда родители уговорили Госпожу Травницу взять её, тогда ещё совсем мелкую и затюканную воспитанницу Замка, в личные ученицы. Раника, даже не задумываясь, бросила учёбу, чтобы помогать обожаемой наставнице. И тут фонтан иссяк, изредка вскользь обдавая слабой струёй какого‑то искусственного веселья и снисходительной жалости, со стороны весьма напоминающими искреннюю заботу добросердечной меценатки. Ведь можно было терпеть, смириться и думать о знаниях, только годы шли и маленькая неуклюжая девочка на побегушках превращалась в вполне себе очаровательную молодую девушку. И чем больше расцветала скромная красота маленькой травницы, тем напряжённее становились отношения между ученицей и наставницей. Что уж поделать, не терпела Иринма конкуренции, тем более от молодой и свежей наперсницы. Тут, казалось, самое время разгореться привычному сказочному сюжету про несчастную сиротку и злобную мачеху, люто завидующую красоте невинной затюканной малютки. Только малютка эта росла в ореоле поклонения своему детскому кумиру и с полной самоотдачей копировала у наставницы всё, начиная с манеры одеваться, заканчивая стервозным характером. Так что не стоило удивляться, что наставница и ученица вполне стоили друг друга и были взаимно искренни в своём презрении.

– Мымра, – прошипела девушка, ставя на подоконник в коридоре реквизированный антиквариат, – старая.

Как ни крути, а наставницу Раника всё‑таки боялась, хоть и ужасно злилась на себя и неё за этот страх. В молодом, энергичном теле злость бурлила и била ключом, прорывая оболочку вбитой культурой благопристойности и чинопочитания. Вот и сейчас стройная черноволосая фурия летела по лестнице, не расшвыривая искры, только потому, что принадлежала стихии земли. Попадающиеся на её пути слуги и собратья по оружию испуганно и удивлённо жались к стенке и провожали полным недоумения взглядом. Хоть весь штаб и был в курсе странных взаимоотношений Госпожи Травницы с личной ученицей, в таком состоянии маленькую, но подающую большие надежды стерву видеть доводилось не часто.

– Вот, значит, как да? – шипела себе под нос Раника, перепрыгивая через две ступеньки и просто мечтая кого‑нибудь сбить по дороге, чтобы попрыгать острыми каблучками по распростёртому на полу телу. В свои шестнадцать такое поведение она считала вполне простительным.

– Ранка, куда прёшься! – едва успел отскочить в сторону какой‑то мужик с исполосованной шрамами рожей.

– Отвали, урод!

Схожесть его голоса с её ненаглядным Сигурдом, которого юная травница так активно обихаживала и пичкала приворотными зельями, Раника предпочла проигнорировать. Теперь перед ней представала идея куда более грандиозная и значимая, чем внимание даже самого популярного балагура в их штабе.

– Посмотришь у меня ещё, ведьма! – трясла она в воздухе кулачком с зажатым в нём стерильным мешочком из сейфа в кабинете с артефактами. – Я ещё покажу! У меня ещё все попляшут!

Все плясать совершенно не спешили, привыкшие к подобным заявлениям с её стороны. Смотритель зверинца лишь флегматичным взглядом проводил подпрыгивающую (всё же брусчатка для высоких каблуков не то покрытие) фигурку и закурил следующую папиросу. В его работе без должного пофигизма и папиросы никак не справиться, иначе кошмары замучают от одних только голосков собственных подопечных. Хорошо ещё, что один из их «папочек» куда‑то запропастился, а то бы уже стоял над душой, мозги утюжил.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю