Текст книги "Пешки (СИ)"

Автор книги: Татьяна Чернявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

– Да – а-а уж, – разочарованно протянула Алеандр, вглядываясь в открывающийся вид и постукивая себя по озябшим плечам.

Глубокая чашеобразная долина, утонувшая в густом, как сметана, черноватом сумраке, больше напоминающем оседающий дым, больших надежд не внушала. Где‑то на её дне едва просматривались нелепые постройки. Кособокие хлипкие зданьица были разбросаны небольшим группками, создавая подобие маленького квартала в кольце неглубокого рва. Лунный свет пятнами вырывал детали крыш и макушки каких‑то деревьев, не предавая пейзажу особого уюта. Других признаков света не было. Кто бы ни жил на этом печальном хуторе, вкусы у него были весьма экзотичными.

Девушки переглянулись, сходясь в своих оценках предстоящего места вечерины.

– Может, ну его? – с надеждой поинтересовалась духовник, без энтузиазма разглядывая покосившийся загон для скота.

Венкозавр в который раз сполз со лба и повис на ухе, перекрывая обзор. Девушка раздражённо попыталась вернуть его на законное место, но коварная корявина скользнула по носу и погребальным венцом улеглась на плечи.

– Мы ж столько сюда шли… – до последнего не хотела соглашаться травница, больше уговаривая себя, поскольку отсутствие на посиделках остального народа её порядком насторожила. – Давай, хотя бы глянем, может, не туда свернули. Пробежимся вниз…

– Сделаем круг и вернёмся спать?

– Тан! – раздражённо пихнула локтем духовника Эл.

– Ладно, – недовольно буркнула Танка, поправила на плечах венок и затянула на поясе рубашку. – Вперёд и с песней?

* * *

Мениск снова начал ныть, подёргивая ногу до самого бедра и распространяя неприятное покалывание в напряжённых мышцах. Боль находила волнами, губя на корню любые попытки рассуждать здраво, затмевала даже постоянно присутствующий на втором плане набор базовых заклятий и снова исчезала. Это был определённо дурной знак, не предвещающий ничего хорошего. Прислушаться бы к мениску, вернуться в обжитую комнату или уютно свернуться калачиком под ближайшим кустом и дать долгожданный отдых усталому телу. Знаки на то и существуют, чтобы своевременно отвращать людей от занятий малоприятных и совсем уж неперспективных. Вот только Араон Важич не верил в знаки, не полагался на интуицию и избегал любых проведений. Он полагал себя современным чародеем и не разделял увлечений всяческими реакционными веяньями с чтением тайных знаков и толкованием сновидений. А посему и не связывал периодические боли застарелой травмы с совершенно профессиональным пониманием неизбежного провала.

Ощущение затаившегося в алгоритме просчёта неотступно следовало попятам, вгрызаясь острыми корявыми зубами в мозг. Арн потёр пальцами ноющие виски, пытаясь справиться с приступом зарождающейся мигрени. Что‑то шло не по плану, но мужчина никак не мог понять, что именно. На первый взгляд, задача перед ними стояла предельно простая и не требовала особых дарований от не самой сильной группы подмастерьев. Всего лишь отловить умруна на старом урочище, образовавшемся на месте заброшенной испытательной базы имперских нежитеводов.

Уж каждый год группы Мастеров – Боя и рисковые чародеи – одиночки стригут две – три твари в сезон, а от умрунов всё спасу нет. Будь Совет Мастеров понастойчивее, давно бы следовало стребовать с князя финансы, да закупорить точку выхода тёмных эманаций раз и навсегда. Только кому это нужно? Часами выстаивать в душных коридорах княжеской резиденции; бить поклоны мелким чиновникам; строчить нескончаемые отчёты, заявления и заверения; таскать подачки и презенты радникам, не имеющим и начальных представлений о чарах; искать добровольцев на унизительных условиях и мизерной оплате рисковать своими шеями…. Куда проще платить условленную сумму за челюсть умруна добровольцам и гонять за бесплатно несмышлёных подмастерьев, едва отличающих зомби от упыря.

А умруны? А что умруны – полуразумная нечисть, самозарождающаяся в местах особого скопления тёмных чар или концентрации остаточных заклинаний. Она и питается в большинстве своём этим же излучением, лишь изредка подгрызая того сего прохожего из особо беспечных. Не то чтоб от них уж совсем проблем не было: скот пропадает, угробьцев жрут, людей калечат, чарами тёмными фонят, что любой артефакт зашкаливает. Рядом с ним любой некромант может по городу прогуляться и не будет особо для стражи отсвечивать. Вроде и полезно таких тварей бить, от соблазна всяким диссидентам под прикрытием амулетов чернокнижием баловаться, только что радости в расправе над умруном. Тощий синюшный урод, прилично смахивающий на заморённого лысого человека, покрытого вязкой слизью, может лишь в землю уходить, когтями размахивать, да крокодильими челюстями щёлкать. Убить его дело не сложное, слишком не сложное…

Молодой чародей завистливо вздохнул: самые талантливые практиканты сейчас с наставником Кренцовичем отлавливают в Птиче личинок ктулху. Широкая деятельная натура Арна требовала сложных задач, простора манёвров и безусловной важности заданий, желательно в мировом или, на худой конец, национальном масштабе. От простых задач настрой младшего Важича сходил на нет, а и без того не самый лёгкий характер стремительно портился, грозясь излиться своей врождённой энергичностью на ни в чём не повинное окружение. Зная особенности собственного нрава, Арн не поленился заранее составить план, снабдив его всеми возможными отступлениями и изрядно усложнив любое действие, несколько раз за день гонял зелень, вырабатывая необходимые рефлексы и даже, к вящему ужасу для самого себя и парней, прочёл лекцию о нетрадиционных способах умерщвления умрунов. В угоду тлетворной тяге усложнять себе работу новоиспечённый куратор уж исхитрился самовольно изменить задание, заменив простое убийство отловом и натаскиванием парней, но всё равно не мог избавиться от внутренней неудовлетворённости.

Сомеш громко заворочался в своём укрытии так, что слышно было даже с другого края площадки. Важич едва не заскрипел зубами от досады: он всё предусмотрел, рассчитал ненавистные поля, выбил почти новые связки амулетов, а дурная зелень портит всё на корню. Арн не принадлежал породе терпеливых и чутких руководителей и был готов собственноручно придушить дурных подмастерьев, если по их вине сорвётся затеянная афера с отловом живого умруна. Команда ему досталась по – своему сложная. Тот же Сомеш совершенно не умел пользоваться головой, бросаясь на всё и вся, как бык на красную тряпку, но делал это как‑то без особой храбрости, скорее из жестокости. Гераним, напротив, лез на рожон исключительно из чувства безнаказанности и почти детской лихости, не получив пока ни разу приличной отдачи. Дарисун же в своей осмотрительности и щепетильности почти доходил до трусости и брезгливости, не проявляя особого рвения к практической части предмета. Но тяжелей всего приходилось с Навьевым: парень не признавал над собой никаких авторитетов и в грош не ставил приказы. Арн серьёзно подозревал, что с ним открыто не конфликтуют в основном из‑за дурной репутации и высокой вероятности получить в зубы на откровенное хамство. Верный приятелю Самойлов и в этом не отставал от бунтаря, хотя и не дотягивал до своего кумира, оставаясь злобной, но очень преданной шавкой. Шавок Важич не любил. По сути, младшему Мастеру из его подопечных никто особенно и не нравился,

Обвиняя в дурных ощущениях подчинённых, Арн и сам знал, что горячился. Были в них и положительные черты. Гераним, к примеру, обладал чудной естественной защитой от ядов, выработанной ещё в детстве, когда на спор потреблял любой продукт опытов. А достаточная ловкость и изворотливость, в придачу делали его почти неуязвимым. Сомеш так и вообще владел таким внушительным потенциалом к атакующим заклятьям, что до защиты дело могло не дойти по объективным причинам. Дарисун мог мастерски плести длинные многоуровневые заклятья и обладал неплохими рефлексами. У Самойлова был талант к обучению, любую информацию парень впитывал как губка, хоть и не всегда мог применить на практике. Навьев же со своим незаурядным умом, силой и чутьём вообще обещал стать очень перспективным чародеем.

Только этих добродетелей их куратору было недостаточно. Арн поправил резкость на старых очках ночного зрения и осторожно приподнялся в укрытии. Размещение сил не изменилось. Приманка спокойно стояла на своём месте, распространяя самопальным амулетом эманации раненого ребёнка, и выковыривала носком сапога мелкие камни из разбитой временем брусчатки. В закрытых полукруглых нишах ютились подмастерья, особняком торчала макушка Сомеша в чёрной бандане. Дарисун держал наготове свёрнутую ловчую сеть. Рисунок слегка подрагивал в руках, от чего свечение чар размывалось, и не было возможности лишний раз проверить их качество. Важыч нецензурно помянул про себя умрунов со своими эманациями, глушащими всё и вся. Не считая отбежавшего в кусты Сомеша, всё было нормально. Вот только мениск не принимал разумных доводов и продолжал ныть.

Важич скрипнул зубами и нехотя полез в карман. После сегодняшней отповеди бешеной травницы прибегать к помощи старых – добрых артефактов совершенно не хотелось, словно этим он предавал идеалы всех Мастеров – Боя и попирал саму суть боевого чародейства. После многочисленных падений экран заветной коробочки пересекала здоровая ветвистая трещина, встроенная подсветка срабатывала лишь во время перезарядки, а голосовое оповещение выдавливало из себя только бессвязные хрипы. Тем не менее, чем‑то этот излучатель был молодому человеку дорог. Бережно протерев экран, мужчина взглянул на показатели.

С лёгким запозданием Араон ощутил, как от шока волосы на руках встают дыбом. Если верить цифрам по количеству тёмных чар, то в небольшом вполне себе компактном котловане с хорошими изолированными стенками обреталось, по меньшей мере, три – четыре умруна, в фоне которых можно было бы спрятать с дюжину упырей. И фон продолжал расти, словно твари принялись за оперативное размножение.

– Твою ж… – немного ошарашенно пробормотал молодой чародей.

Будь он один, то без раздумий бросился бы разбираться в ситуации, но пятеро неопытных мальчишек на шее живо охладили весь пыл. Нужно было срочно вытаскивать из этого гиблого места подопечных и опечатывать аномалию любыми способами, пока всю округу не заполонили прожорливые твари. Младший Мастер – Боя осторожно выбрался из укрытия, прикрываясь лёгким заклятьем полога. Он ясно понимал, что в скорости разбухания тёмного излучения скрывается далеко не природная аномалия и уж точно не одно из пророчеств приближающейся кометы. Незаметно ответственность уступила место профессионализму – Арн резко развернулся, снял только мешающие очки и, сформировав в ладонях по заклятью, двинулся к эпицентру разрастающейся скверны. Кончики пальцев пульсировали от напряжения, зрение, обоняние и слух медленно перестраивались в боевой режим, от чего противно ныли виски и сбивалась концентрация. Настораживало отсутствие самих монстров, только тени и силуэты не сформировавшихся тварей. Важич медленно шёл к покосившемуся отстойнику старому, но кем‑то предусмотрительно укреплённому. Тянущиеся изнутри чары стали почти осязаемыми, в них были стихийные примеси и остаток телепортирующего заклинания. Заветное слово «подстава», крутившееся в голове, пока чародей подбирался к месту сосредоточения чар, всё чаще сменялось на пугающее «ловушка».

Мужчина выпростал руку, концентрируя из заготовки заклятье блокировки, как ночь прорезал нечеловеческий вопль «о – о-о – очка – а-а – а».

На краю котлована появились две стройные девичьи фигурки, в лунном свете кажущиеся чародейскими полуночницами и с заливистым визгом и хохотом ринулись вниз.

* * *

– чу – удная но – о-о – очка – а-а – а, – прочувственно протянули в два голоса чародейки и привычно расхохотались, вспомнив, как пытали своим фальшивым пением половину кафедры, когда их оставляли на сверхурочные занятия.

Печальные и чувственные русальные песни в их исполнении больше напоминали вопли раненого вурдалака. Притом не из‑за нехватки слуха или умений, а исключительно от переизбытка эмоций и желания перевыть товарку. Случайные и явно обделённые везением слушатели сначала ворчали, потом ругались, затем угрожали, а к третьему куплету умоляли заткнуться. Отсутствие вечно недовольных свидетелей их творчества, значительно приподняло общий настрой.

Девушки взялись за руки и побежали вниз. Выглядевший вполне обычным склон, неожиданно оказался крутым и буквально вылетел из‑под ног, разбивая с лёгким звоном полог вполне себе мирной иллюзии. Внизу оказался почти голый котлован с кучкой полуразрушенных каменных зданий и напоминавшей помост круглой площадью со столбом старого уловителя чар. Вокруг столба кто‑то копошился, слегка светясь в темноте. Алеандр пронзительно запищала, по инерции продолжая перебирать ногами, чтобы не разбиться о спрессованную землю. Яританна неслась ко дну котлована молча, не находя в себе сил и смелости на крики. Включившееся ночное зрение вытащило всё: и старые разметки нежитеводов, и содранные пломбы на оградительных щитах, и фигуру человека, привязанного к уловителю, и трёх тощих тварей с крокодильими мордами. Духовник зажмурилась и попыталась затормозить, шлёпаясь на пятую точку, но набранный разгон не позволил провести манёвр. Эл с писка перешла на ультразвук, сильнее цепляясь за руку подруги, и кубарем полетела прямо в замерших тварей.

Умруны подняли уродливые морды и, завидев летящий с пронзительным визгом ком из человеческих тел, прыснули в разные стороны, как тараканы от тапки. Из‑за стены соседнего дома раздался удивлённо – испуганный мужской вопль и чавкающий звук, напоминающий разрыв брюшины. Это отрезвило травницу: девушка перестала пищать и резко вскинула голову, присматриваясь к тому, что остановило её падение. Сверху на неё с выражением крайнего удивления смотрел Паулиг. Парень попытался что‑то сказать, но от шока смог лишь бессмысленно открыть рот. Затормозившая разодранными коленками Танка, уже вскочила преисполненная боевым задором.

– Я же говорила! – полушёпотом хрипела она, разыскивая на теле Паулига предположительные путы и чары. – Я говорила, что эти сумасшедшие сектанты не остановятся! Задери меня упырь, нужно скорее сматываться отсюда, пока Призрачные Гончие не нагрянули! Мне утренних хватило на десять лет вперёд! Ну чего ты топчешься!?!

Травница поднялась, кряхтя и цепляясь за штанину предполагаемого пленника. От концентрации тёмных чар её слегка вело, но девушка самоотверженно пыталась отодрать от столба упирающегося приятеля.

– Ду – у-уррры!!! – яростно взревел за их спинами Мастер.

Одним махом обеих подмастерьев подхватили и стремительно поволокли с помоста, выдавая заковыристые ругательства на трёх языках. Важич был не просто зол, он буквально исходил бешенством.

– Что происходит? – Танка попыталась оглянуться на замершего Паулига, но, болтаясь подмышкой у чародея, могла лишь дрыгнуть голыми ногами.

– А – а-ам…

Широкая ладонь чародея заткнула травнице рот прежде, чем та определилась кричать ей или возмущаться. Важич в три прыжка преодолел расстояние площадки и стряхнул с себя девушек, как лишний балласт.

– Сидеть! – рявкнул мужчина таким тоном, что даже самый жирный червь врождённого противоречия тот час бы заткнулся и сделал стойку смирно.

Фигура взбешённого чародея уже успела раствориться во тьме, полной подозрительных шумов и теней, когда отошедшие от потрясения девушки неловко переглянулись в своём окопе, плотнее прижимаясь друг к другу. На поверхности стояло совсем уж подозрительное затишье. Травница подавленно теребила прядку волос, пялясь на разложенные на дне приспособления непонятного назначения. Яританна судорожно обнимала коленки, пытаясь сообразить, где же они допустили ошибку, попав вместо шумной вечерины на притихшее урочище.

– Это были не те ворота! – со странной радостью вскрикнула духовник, подняв вверх бледный пальчик.

Эл вопросительно глянула на подругу, та тут же сникла, вспомнив заодно и значение странных символов на злополучной перекладине. Предупреждение о возможной утечке утиль материалов на нежитеводческой базе не слишком воодушевляло.

– И что нам теперь будет? – шёпотом поинтересовалась травница, про себя ругаясь за опрометчивые слова за обедом: на самом деле, ей совсем не хотелось смотреть, как Араон Важич будет упокаивать монстров.

– Писец.

– Полный?

– Очень.

Тишина снаружи была нарушена утробным рёвом, затем небо озарила зелёная вспышка, осыпаясь мелкими искрами. Яританна поёжилась и выше подтянула коленки к подбородку. В её девственно чистой памяти не осталось ни одного боевого заклятья, поэтому загадочный враг практикантов остался неизвестным и, как надеялась девушка, упокоенным. Травница же по запаху гари предположила, что подожгли что‑то земноводное. После первого удара вспышки последовали целой вереницей, высвечивая небо пугающе разнообразной палитрой, заплетаясь огненными плетьми, стекая тонкими нитями на землю. Сквозь грохот и шипение разогретых чар, сталкивающихся и диссонирующих в заряженном воздухе, прорывались вопли боли, рык и визгливое тявканье. То и дело на головы перепуганным девушкам сыпалась земля и мелкое каменное крошево, заставляя несчастных сжиматься ещё больше. Вся романтичность стези Мастера – Боя, воспеваемая на каждом углу, резко отошла на второй план и утратила остатки привлекательность под гнётом тёмных чар, воплей и вони разлагающейся плоти.

Что‑то громыхнуло, будто разом рухнуло несколько домов.

С разбегу в их укрытие прыгнуло нечто большое и чёрное, воняющее гарью и едким травяным настоем. Дружно заверещав, девушки попытались выбраться наружу, пихаясь локтями и коленками, но в слишком узком для троих окопе это оказалось непростым делом. Тварь хрипела и ворочалась, пытаясь отбиться от неожиданной компании. В его рыке слышался какой‑то смысл, что нагоняло ужаса. Перепуганные подмастерья вырывались из последних сил, не щадя чужие артефакты. Только в этом сражении никак не мог определиться сильнейший.

– А! – истерично вскрикнула Эл. – Меня укусили!

Недолго думая, духовник подобрала с земли первую попавшуюся коробку и со всей силы опустила на темечко жадной до девичьего мяса вражины. Каркас старенького ящика под одноразовые светляки оказался крепче черепа неведомой твари. Туша последний раз дёрнулась и подозрительно затихла. Алеандр брезгливо пнула обидчика покусанной лодыжкой и зажгла маленький светлячок, чтоб разобраться с возможным противоядием. Тело вяло перевернулось, явив в дрожащем голубоватом свете перекошеную физиономию совершенно незнакомого мужика в чёрном респираторе. Некогда тёмная бандана сползла за ухо, набрякнув от крови. Начавшая было раскаиваться в убийстве духовник заметила в неестественно вывернутой руке охотничий нож. Осторожно стерев с лезвия подсохшие алые капельки пугающего происхождения, Яританна подняла светящиеся глаза на компаньонку:

– Уходим отсюда и быстро.

Коротко кивнув в ответ, Валент ловко вскарабкалась по спине несостоявшегося убийцы наверх и вытащила менее ловкую духовника.

Поверхность напоминала безумную смесь подмирного пекла с её мрачным предшественником. Гнетущая темнота ночи, обернулась зыбким мглистым туманом, полным неясных теней и лунных бликов. Густой, тяжёлый воздух отчаянно горчил, готовый рассыпаться крупными хлопьями горячего пепла. Бездумно раскачиваясь из стороны в сторону, неприкаянно бродили уродливые твари. В монотонном шатании их тёмных фигур сквозило поразительное почти болезненное безразличие, брошенных под проливным дождём щенков. Их утробные рыки и злобные взвизгивания отдавали какой‑то потерянностью и обречённостью. Даже мелкие междоусобные свары не разбивали общей атмосферы бессмысленной жестокой инсталляции. Яркие, словно брызги свежей крови, искры остаточных чар с лёгким шипением и потрескиванием хаотично метались меж чёрных закопченных стен, сплетались в сумасшедшие рои смертоносной мошкары. Обрывками первородного пламени, впивались они в тела ползущих монстров, разъедая грубую кожу и выпаривая слизь ядовитыми облаками, исторгая полные боли и обиды вопли безмозглых тварей. Движение маленьких пульсирующих сгустков ярости и зла завораживало, вызывая в тенегляде первозданный, отупляющий ужас. Она всем телом до кончиков пальцев ощущала трепет и боль осквернённого пространства. Плетущийся мимо тощий монстр с волокущимися по земле лапами едва не задел оцепеневшую девушку плечом. Обострённое сознание Яританны хотело вопить от абсурдности и искусственности происходящего, разрушить эту хрустальную иллюзию, но впавший в благодатный ступор мозг не желал приходить на помощь.

– Стой! Не туда!! – моментально опомнилась Чаронит, заметив, как травница босиком бросается к перевёрнутому помосту.

– Там человек! – не оборачиваясь, бросила Алеандр, на ходу перепрыгивая подозрительные слегка светящиеся лужицы слизи.

– В яме на нас тоже не упырь напал, – вкрадчиво заметила духовник, благоразумно подбирая на всякий случай ближайший камень.

Травница осталась глуха к её увещеваниям. Полностью поглощённая растаскиванию закопченных досок, она не замечала явных следов умерщвления погребённых, таких как оторванная голень, торчащая из‑за камня.

– Это мой д – долг, – кряхтя от напряжения, Алеандр упёрлась ногами в покосившийся уловитель и толкала плечом особо крупную балку.

– Эл, всем не поможешь…

Как на взгляд духовника, так и несчастного, получившего в довершение прочих ранений ещё и настилом по голове, можно было особенно не рассматривать, о чём красноречиво свидетельствовала лужица крови возле бледной слегка подрагивающей ладони. Уже само подрагивание казалось ей не признаком жизни, а следствием запоздалой агонии.

– Ну, хотя бы одного спасу… – упрямо не сдавалась жертва профессиональных рефлексов.

– Ладно, только если одного, – снисходительным тоном смилостивилась духовник над потугами компаньонки и потянула на себя ближайшую доску.

Не то чтобы в девушке резко проснулось человеколюбие или пробудилась глубоко захороненная совесть, просто из соседнего здания показалась морда упыря в гастрономическом настроении, а вытащить травницу в пылу работы можно было только с подручным материалом. Материал был бит, порван в нескольких местах и заляпан кровью и копотью с головы до ног, но выволакиванию после определённых усилий всё‑таки поддавался. Тяжёлый крупный мужчина в маскировочном костюме не подавал признаков сознания, но был ещё определённо жив. Он неровно хрипел полными крови лёгкими и пытался инстинктивно отбрыкиваться, пока травница наскоро проверяла целость позвоночника. Под недоумённые взгляды блуждающей и почти миролюбивой нечисти, две помятые девицы вскинули на плечи недоубиенного и начали своё торжественное шествие к краю котлована.

Уже после третьего падения Алеандр, волокшая на спине верхнюю часть туловища, позорно усомнилась в высоких идеалах собственного призвания. Центр тяжести постоянно смещался, не давая приноровиться к ходу движения, от чего немалый вес, казалось, готов был в любой момент придавить к земле. От раненого разило гарью, потом и какой‑то уж совсем отвратительной субстанцией, образовавшейся в ходе чародейства. Из разорванной руки медленно текла кровь, заливая спасительнице лицо и грудь. Время от времени мужчина что‑то булькал и производил из себя потоки ненаправленных чар, заставляющих свободные искры вспыхивать настоящими светляками. Практически голые бока котлована постоянно скользили под ногами, словно сопротивляясь побегу своих случайных жертв. Алеандр тянула уже из последних сил, тихо проклиная две кружки пива, заставившие её напроситься на злосчастную вечерину. Яританну такие мирские понятия волновали мало. Во многом, потому что несла она относительно нетяжёлые ноги, прижав их к боку одной рукой и помогая себе второй, в которой была подобранная по дороге палка. Духовника больше интересовала чародейская составляющая ситуации. Девушка то и дело прикрывала свои почерневшие глаза, пытаясь уловить носящиеся поблизости токи. Было в них что‑то кардинально неправильное, чуждое, словно пересаженное из совершенно другого места. Чаронит ощутила щелчок полярностей и резко обернулась, едва не опрокинув всю их маленькую процессию: на месте недавнего погоста слегка посверкивая, образовывался зелёный круг неизвестного заклятья, в котором медленно растворялись расшвырянные обломки.

Яританна Чаронит впервые в своей короткой и вполне спокойной жизни видела самонаводящийся телепорт. В этот момент она отчётливо поняла, что больше видеть подобное точно не желает.

Тяжело водрузив раненого на дальний склон холма, после случившегося показавшийся девушкам оборонительным валом, подмастерья с трудом перевели дух. Если духовник и боялась со стороны Алеандр сумасбродных выходок по поиску других пострадавших, то сама травница скорбно глянув вниз на проделанный путь лишь болезненно поморщилась. Повторять героический подъём с очередным, возможно, более тяжёлым грузом совсем не хотелось.

– Ну, – духовник утёрла со лба капельки холодного пота, – мы свой гражданский долг выполнили в любом случае: либо ты не дашь ему сейчас умереть, либо я не дам потом восстать.

Измотанная травница кривовато улыбнулась в ответ и зажгла маленький нервно пульсирующий светляк, казавшийся на фоне бродячих искр какой‑то подделкой.

– Мать честна! – охнула Алеандр, глядя в лицо предполагаемого вечного должника. – Что же могло случиться!?!

Девушка оперативно принялась стаскивать оставшиеся от маскировочного костюма лохмотья и осматривать многочисленные порезы и вмятины на некогда вполне привлекательном теле младшего Мастера – Боя. Крепкий, перевитый рельефными мышцами торс покрывали начинающие наливаться цветом синяки; выглядевшие почти целыми рёбра сверкали искусно содранной кожей; из бока торчал обломок грязного когтя, а правое плечо оказалось разорванным почти до кости. На побелевшем лице расползалось кровавое пятно, смешиваясь с размазанной грязью. Крайне стеснённая в средствах Валент носилась по округе, неимоверными усилиями выискивая способы реанимации единственного приличного чародея: запихивала через плотно сжатые зубы предварительно разжёванную травку для обезболивания; накладывала жгут из содранной с духовника второй рубашки; промывала искусственно призванной водой особо подозрительные порезы; прощупывала целостность костей, выводила кровь из лёгких и просто мандражировала от одной мысли о гибели первого серьёзного пациента.

Духовник же осталась к травницкой трясучке безучастной, даже не особенно сопротивляясь при изъятии честно стащенной рубашки. Ум Яританны Чаронит был занят вопросами куда более мирскими и насущными.

«Плохо выглядит. Если пробито лёгкое, то даже с водным травником кровью захлебнётся в ближайший час. Если не захлебнётся, то заразится. Если не заразится, то твари из урочища добьют. Я бы добила…. В конце концов, они здесь явно не по собственной воле из телепорта вылезли на слёт любителей человечины. Ладно, можно предположить, что старый артефакт сдетонировал от обилия тёмных чар. Только не могли же эти оболтусы своего куратора просто так бросить, значит, либо им хуже, либо сейчас неприкаянно шатаются в его поисках. В любом случае, если появятся, то не скоро и не радостные, – тенегляд тяжело вздохнула, придерживая ногу Важича, начавшую дёргаться от новой партии травяной кашицы. – А ведь могли так спокойно переночевать на постоялом дворе. Опять‑таки, на халяву. Э – э-э, за постой же Академия расплачивается? А деньги должны быть у куратора группы. А нет куратора, нет халявы…»

– Эл! – взволнованно подскочила Яританна, от чего венкозавр с шеи самостоятельно вернулся на голову.

Травница, прочищающая порез на лбу чародея, недовольно оторвалась от пациента и одарила подругу ледяным взглядом потенциального убийцы.

– Мы должны срочно вернуться!

– Ты совсем уже…

Танка не дослушала гневную отповедь и, схватив девушку за плечи хорошенько встряхнула:

– Там все наши вещи!! На постоялом дворе! Это же была роскошная комната с длительным проживанием. Если Важич не вернётся, хозяин нам просто не вернёт пожитки без полной оплаты! А там все вещи, деньги, травы!! Все твои сборы!! Нам их просто не отдадут обратно!

– Точно антисептик!! – опомнилась Алеандр и расплылась в радостной слегка сумасшедшей улыбке Травителя года. – Нужно, чтоб кто‑нибудь с ним здесь посидел, пока другой за лекарством сбегает.

– Раз, два, три?

Девушки отработанным до автоматизма движением отвели за спину руки и плотоядно переглянулись.

* * *

Ночь была тихой и почти умилительно умиротворённой. В замершем тёмном посёлке погасли последние робкие огоньки. Расползлись по домам мирные труженики полей, разволоклись заботливыми супругами степенные отцы семейства, прикорнули под соседскими заборами самые одинокие бобыли. Притихли в сточной канаве любовно обнявшиеся угробьцы, мирно посапывая мясистыми носами в луже. Тихонько шебуршали по хатам да конюшням редкие домовые. Украдкой переругивались у плетня две кикиморы. Почуявшая нечисть домашняя скотина замерла по сараям. Протяжно голосила из‑под крыльца дурковатая собака, прочие её товарки, заслышав крепкий душок плотоядной нечисти, да тёмных чар, сидели тихонько по будкам и носу на улицу не казали, а эта никак не унималась, переходя на надрывный визг.

Алеандр Валент широким, размашистым шагом шла к своей цели.

Бежавшая не жалея пяток травница выбилась из сил аккурат возле злосчастных ворот, и теперь пыталась справиться с некстати появившейся отдышкой. От напряжения кровь больно стучала в висках, раскрашивая ночь новыми красками. Девушка жадно ловила ртом воздух, от чего по округе раздавались подозрительные утробные хрипы. Созданный в спешке светляк почти сразу же лопнул, растёкшись по волосам и спине голубоватыми сияющими каплями. Венок на голове порядком подрастрепался до состояния голого каркаса, но, запутавшись в волосах, держался намертво. Художественно размазанная кровь чародея на побелевшем от напряжения лице смотрелась смертельными ранами. Всё тело её сотрясала крупная дрожь.

Трёхэтажное здание постоялого двора в ночи казалось неприступной твердыней, окружённой плотным частоколом забора и крепостным рвом сточной канавы. Скромненько в стороне ютились донжоны конюшни и сарая, косясь на захватчицу бойницами воздушных окошек. И лишь глубоко в недрах тёмной крепости за тремя засовами, под неусыпным взором дракона – хозяина томились в неволе их несчастные пожитки. Алеандр Валент была настроена взять её штурмом, каких бы жертв оно ни стоило.

Во всяком случае, с момента, когда на вытащенную ей травинку Яританна, наигранно смущаясь, продемонстрировала выдранный с корнем одуванчик и судьба идущего в Станишки была решена, травница впервые задумалась над тем, как, собственно, эти пожитки придётся доставать. С самого начала было ясно, что просто постучаться в двери и жалобно попросить вещи назад не получится.