Текст книги "Их любовник (СИ)"
Автор книги: Татьяна Богатырева
Соавторы: Ирина Успенская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– Викинг был невероятно хорош. Высокий, мощный, наглый. После десятка дринков даже на морде стало проявляться что-то человеческое. Но главное, на Эль Драко снизошел азарт. Чой-та Никель Винтер не реагирует на него, самого Дракона? Не может быть, чтобы его харизмы не хватило, чтобы разбудить в ледяных фьордах вулкан. Короче, безо всяких разговоров, просто один взгляд глаза в глаза, и Эль Драко слез с табурета у стойки и пошел прочь. А викинг… ему бросили вызов. Весьма спорный вызов, и вообще викингу не подобает реагировать на мужчин…
– И тут до Никеля дошло, что он до сих пор ни разу не нарушил этого табу. Безобразие!
– Ага. Ни разу за все тридцать пять лет! Кошмар же. Позор на белобрысую голову. Надо срочно исправить упущение, непочатый же край адреналина! Так что Никель хлопнул последний дринк и пошел следом. И оказался первым, кто не испугался, глядя в глаза дракону. То ли кровь ярлов сработала, то ли дринки были качественными, короче, игра в гляделки кончилась тем, что Эль Драко подошел первым, склонил голову…
– И викинг поставил его на колени и отымел в рот так, что дракону снесло крышу ко всем чертям, – судя по хрипотце в голосе, Бонни очень хорошо представлял, как именно это было. – Я же прав?
– Конечно. Обоим снесло крышу нафиг. Особенно когда Никель сжал волосы дракона, вот так, – я сгребла Бонни за волосы и сильно сжала, – и прорычал что-то нецензурное, заканчивающееся на «мой».
Бонни тихонько застонал и потерся о меня. А я притянула его голову к себе, жадно поцеловала и укусила за губу. Несильно, но ему хватило, чтобы глаза окончательно затуманились, а каменный член уперся мне в бедро.
– Прощай, крыша, – шепнул он, задирая на мне шелковую сорочку.
– Эй, все было не так, – поймав его за руку, я завела ее наверх и толкнула Бонни в грудь, чтобы перевернулся на спину. – Руки, больной ублюдок.
Бонни послушался и поднял вторую руку, позволив мне скрестить его запястья. А я, легко поцеловав его в губы, отстранилась и села рядом, любуясь на совершенное тело. Вот так, обнаженный, только в ошейнике и напульсниках, он был невероятно хорош.
– Видел бы лорд Никель такого Эль Драко… – я провела кончиками пальцев по совершенному телу вниз, от запястий к темной дорожке на животе. – Ему бы точно понравилось. Хотя ему и одетый понравился. И его покорность, и то, как Эль Драко сладко стонал, облизывая его член, и то, что кончил вместе с ним, от одного только адреналина. И его единственные слова: мой лорд.
– Он же ярл, – Бонни дышал быстро и неровно, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.
– Лорд мне нравится больше. Ну, скажи это.
– Мой лорд, – шепнул Бонни.
В его устах это прозвучало так, что моя крыша чуть не улетела к чертовой бабушке. Горячо. Покорно. Восторженно. Нежно. Так может произносить это только тот, кто бесконечно доверяет и любит.
– Да, именно так. Мне нравится, как ты это говоришь, – я провела ладонью по напряженному животу, не задевая торчащего члена, и продолжила: – И Николасу Винтеру понравилось. Права, он еще не понял, насколько. Да и Эль Драко тоже. Он просто встал и усмехнулся Никелю в лицо так, будто оттрахали него его, а он. Никель даже усмехаться не стал, он просто принял все как должное. Он – ярл, ему подчинились. Все так и должно быть. И с невозмутимой мордой свалил. Разумеется, Эль Драко свалил с такой же невозмутимой мордой.
– И с мокрым пятном на штанах, – прокомментировал Бонни хрипло.
– Пофиг, он дракон, ему можно. Зато как хорошо ему леталось в ту ночь! Это был лучший четверг за последние… лет тридцать, наверное. Но лорд Винтер тут бы совершенно ни при чем. Вот вообще. – Склонившись, я лизнула его сосок, а когда он застонал, закрыла ему рот ладонью и шепнула: – Просто хороший секс.
– Четверг и секс, значит, – губы Бонни касались моей ладони, и это было сумасшедше горячо и нежно.
– Ага. Всего лишь четверг и секс. Завтра у него был концерт в Бостоне, и он думать забыл о Винтере. Ему даже ничего не снилось. И было очень легко возвращаться назад, в двуногое существо без крыльев. Вот это Эль Драко очень оценил! Как и то, что убивать мерзких назойливых тварей внизу хотелось намного меньше.
– А ему хотелось? Он же супермен, а не злодей.
– Конечно же, хотелось. Он стал драконом, потому что ненавидел, и остался драконом, когда отомстил. Его ненависть никуда не делась, когда сгорели сенатор и Звезда. А ненависть не рассуждает, кто прав или виноват, она просто находит себе объект. Ведь люди – существа настырные, бестактные, глупы, за что их любить-то? Это не по-драконьи. Короче, целую неделю ему было хорошо и он никого не сжег и даже не напугал до кондрашки, не считая десятка жирных акул и случайно проплывавшего мимо авианосца. До следующего четверга, когда его осенила еще одна гениальная мысль: почему бы не повторить хороший секс? Чертов викинг никому не разболтал, не выложил в сеть фоток, не звонил с дурацкими разговорами. Так почему бы не повторить? Отличный секс без обязательств. К тому же, Никель чисто случайно оказался неподалеку… ну, как неподалеку. На том же континенте. Эль Драко в Торонто, а викинг – в Филадельфии. Крылом подать!
– Откуда дракон узнал? Зимний лорд сообщал прессе о своих передвижениях?
– Не-а. Просто дракон знал, где он. С точностью до метра. И ровно в одиннадцать вечера, в следующий четверг, в дверь номера в «Хилтоне» постучали. Винтер послал охрану проверить, кто там приперся, и услышал…
– Свалили, быстро, – это Бонни сказал настолько похоже на дракона, что я вздрогнула.
– Попробовали бы они не послушаться такого приказа, – я склонилась над Бонни, глядя ему в глаза. – Охрану Винтер выгнал, но это было потом. А сейчас… что было сейчас, мистер Дракон?
– Никель взвел курок пистолета, с которым не расставался даже ночью. Бизнес-то дело опасное. И встретил гостя стоя, со стволом наизготовку. Он думал, я остановлюсь. А я думал, что он бросит пистолет и отступит, – Бонни говорил тихо, глядя куда-то сквозь меня, а может быть, видя в моих зрачках тех двоих, как кино. – Не бросил, не остановился… но снял пиджак, подходя совсем близко, так близко, что дуло уперлось мне в живот. Я спросил: ты хочешь меня убить, мой лорд? Или хочешь меня? Тогда он, наконец, уронил пистолет…
– Но ничего не сказал, просто развернул дракона за плечи…
Я тоже видела это кино вместе с Бонни. Как белобрысый викинг толкает дракона на диван коленями, сам стягивает с него брюки, спускает свои – и, забыв о смазке, вбивается в подставленный зад, и дракон под ним рычит от боли и прогибается, принимая его глубже в себя…
– Это должно быть чертовски больно, – я шепчу Бонни в губы, ощущая всем телом его возбуждение.
– Это чертовски больно, – соглашается он, и в его расширенных зрачках предвкушение и воспоминание, наслаждение и мука. – Если быть придурком и не подготовиться. А если не быть, то чертовски сладко. Принадлежать ему. Быть его собственностью. Отдавать ему все, и боль тоже. Знать, что он знает: я хочу быть его. Хочу его во мне, подчиняться ему, ощущать его власть и удовольствие. Ты же знаешь, что это такое.
– Знаю, – улыбаюсь я.
И, сжав его яйца, кусаю за губу, сильно, так что он стонет и вздрагивает, и подается ко мне, весь, единым порывом. И когда я обхватываю его член ладонью и направляю в себя, снова стонет:
– Мадонна, пожалуйста!.. – в круглых, на всю радужку, зрачках плещется драконье пламя, переливается в меня, и я становлюсь частью его, моего сумасшедшего дракона, и вместе с ним чувствую…
…потребность отдаться…
…полет…
…раскаленную лаву в венах – сладко до боли…
…покорность своему хозяину…
…безопасность…
…нежность и любовь…
…переполняющую, перехлестывающую через край нежность и любовь…
…напряжение на разрыв, на невозможность быть…
…и сладкое, головокружительное падение – вместе, до последней клеточки, до последней мысли, – и единство…
– …я люблю тебя, – слышу я, когда волна отступает, оставив меня выброшенной на берег, на его тело, на его обнаженную душу, и я могу лишь дышать, но не открыть глаз.
– Я люблю тебя, – отзываюсь я, ощущая пульсирующую жаром плоть внутри себя, и приникая к нему еще ближе, еще плотнее.
25. Не повод
Несколько минут я лежала на его плече, не в силах ни шевелиться, ни думать. Я сама не ожидала, что на эмоциональном всплеске все окажется так… так… ошеломительно? Как будто подо мной в самом деле был дракон. Вот она, сила искусства.
Но расслабляться было рано, да и пока не хотелось. История жгла изнутри и требовала, чтобы ее рассказали. Или сыграли. Или даже прожили – вместе тем, кто мог бы стать драконом, жуткой зубастой тварью без намека на мораль и человечность. Таким, как некий сенатор, или как старший сын сенатора. Нет, Бонни почти ничего не рассказывал о своем брате Адриано, кроме нескольких эпизодов из детства. Рассказывал Кей, даже кое-что показывал. Полицейские протоколы и фотографии жертв. Формально Адриано был ни при чем, максимум – одним из подозреваемых, и все эти дела рассыпались еще на стадии расследования. Ну что делать, если то улики испортились, то свидетели исчезли.
– Как хорошо, что ты не стал драконом, – тихо сказала я, устраиваясь удобнее в его объятиях и поправляя задранную сорочку.
– А я бы не отказался полетать на своих крыльях, – улыбнулся Бонни и закинул мою ногу себе на бедро; сорочка опять задралась до пупа, ну и черт с ней.
– Сегодня мне показалось, ты его убьешь прямо там, в «Касабланке».
– Не убил же.
– Но хотел, я знаю.
– Есть вещи, которые нельзя простить.
– Наверное, есть, – я вздохнула и поцеловала его в чуть шершавый подбородок.
Но иногда наше мнение о том, что можно и чего нельзя, меняется. И я хочу, чтобы сегодня ты это понял, Бонни Джеральд. Чтобы ты научился прощать то, что сейчас кажется тебе непростительным. И освободился от ненависти, которая сжигает тебя изнутри. Я не скажу сейчас этого вслух, обойдемся пока без программных заявлений, ты сам все поймешь из моей сказки.
– Лучше расскажи, что было дальше с драконом и Никелем Бессердечным. Явно же не «жили они долго и счастливо, трахаясь по четвергам».
– Почему бы нет, если обоим это нравилось?
– Потому что всегда что-то случается такое… ты сценарист, ты лучше знаешь, как это называется.
– Херня это называется, Бонни Джеральд.
– Ага, точно. Херня случается. И какая же херня случилась с этими двумя?
– А никакой херни, ну, поначалу, если не считать того, что дракон свалил. Сразу. Собственно, а что он тут забыл? Хороший секс – не повод… ни для чего не повод. И в этом оба были согласны. Вообще-то они и не планировали повторять в третий раз – оба. Оно как-то само получилось. Летел себе дракон над Нью-Йорком, и вдруг вспомнил: ба, да сегодня же четверг, а я по чистой случайности прямо над рестораном, где зачем-то тусит Никель. Там наверняка подают хороший виски!
– И они чисто случайно пересеклись в ресторане, где подавали хороший виски, посидели, потрепались о том, о сем…
– Еще чего! До потрепаться они еще не дошли. Ты же помнишь, секс – не повод. Тем более секс между двумя взрослыми, разумными людьми, в голове у которых нет никаких сентиментальных глупостей.
– Значит, просто секс до сноса крыши – и все?
– Разумеется. На этот раз они даже не здоровались. Никель был с невестой и какими-то то ли партнерами, то ли конкурентами, не суть. Он просто увидел Эль Драко, идущего к своему столику, и кивнул ему. А минут через несколько отлучился в клозет.
– А Эль Драко решил помыть руки перед ужином. В чисто гигиенических целях, и Никель тут был совершенно ни при чем.
– Ты сечешь фишку, – хмыкнула я. – А что следующие минут десять дверь была заблокирована изнутри, тоже чистая случайность. Мало ли, замок заклинило. Вышли-то они по отдельности, каждый к своему столику. Морды, конечно, были довольные, а у Никеля образовался странный кровоподтек на шее, но это же совершенно ни о чем не говорит.
– Совершенно, – согласился Бонни.
– В общем, они могли бы продолжать в том же духе еще лет десять. Вот Никель, к примеру, даже не задумался, почему в следующий четверг вечером остался дома и не позвал никого скрасить одиночество. И почему принял душ строго до одиннадцати часов, а без двух одиннадцать достал из бара бутылку виски и два стакана. Наверное, потому что пить в одиночестве не подобает ярлу, а если стаканов два – то и ты вроде бы не один. И он вовсе не ждал звонка в дверь, а дворецкого отпустил… да просто так, надоел!
– Конечно, надоел. А дракон приземлился на крышу дома, где жил Никель, тоже совершенно случайно. Просто надо же было куда-то приземлиться, почему бы не здесь? Тем более, виски пахнет.
– Вот виски – это повод, не то что какой-то там секс, – я обеими руками влезла в гриву Бонни и притянула его голову к себе, чтобы смотреть в глаза. – На этот раз они даже разделись и воспользовались кроватью. Почему бы нет, если она оказалась поблизости, правда же?
– Правда. Именно так и было, – отозвался Бонни, – просто оказалась рядом. И оба никуда не торопились. Чисто случайно.
– Лорду понравилось связывать дракону руки своим галстуком и поить его виски изо рта в рот. И смотреть в светящиеся желтые глаза с вертикальными зрачками. Конечно, это был глюк, чего только не приглючится после десятка-другого дринков. Правда, они опять не разговаривали. Никель опасался, что стоит заговорить – и волшебство исчезнет. Эль Драко окажется таким же как все меркантильным ублюдком, и тогда в следующий в четверг Никелю придется пить в одиночестве.
– Веский довод.
– Короче, несколько месяцев они были счастливы. Насколько могут быть счастливы дракон, который нашел хозяина, но ни разу не поднял его в небо, и зимний лорд с золотым долларом на месте сердца. Впрочем, лорду иногда казалось, что в груди что-то бьется – особенно явственным этот глюк становился вечером в четверг. И почему-то не только этот глюк, а мир в целом приобретал какие-то непривычные краски и звуки. А еще однажды Никель гонял на байке по привычной трассе, высматривая «Саурона», но вместо байка его нагнал дракон. Он летел так низко, что Никеля чуть не снесло с трассы ветром. Ему показалось, что драконье брюхо сейчас размажет его по асфальту, хотя на самом деле дракон летел выше электрических столбов. Это была лучшая гонка в жизни Никеля. Он выжимал из байка все возможное и чуть больше, даже зная, что дракон быстрее… но какая разница! Вот это был адреналин! И когда в баке закончился бензин, а чешуйчатая тварь описала над ним круг почета и насмешливо свалила в сторону полной луны, Никель не разозлился. Нет. Он был счастлив. Как будто встретился с другом… хотя… нет. Он не мог так сказать, потому что не верил в дружбу. Короче, это просто было что-то непривычно-теплое и приятное. Дракон ему понравился. А что он не напал вопреки всем воплям прессы о кровожадном чудовище, ну… наверное, он просто понял, что перед ним – настоящий ярл. На истинных ярлов драконы не нападают, не положено.
Бонни тихонько хрюкнул, явно представив высокомерную морду истинного ярла, застрявшего на пустой трассе посреди штата Нью-Йорк. Хотя нет, явно другого штата, это ж вам не Россия, где тысяча километров – не расстояние.
– Ужасно романтично. Неужели ярл ни разу не проклял крылатое чудовище, пытаясь вызвонить техподдержку?
– Не-а. Он был очарован. Ты что, это же дракон! Настоящий, с крыльями! Ярл мечтал встретить его еще раз, лучше всего – в небе. И ему это даже удалось, причем не один раз. Почему-то теперь, когда Никель садился за штурвал и поднимался в облака, частенько поблизости обнаруживался дракон. Чисто случайно. Он ни разу не подлетел ближе, чем на полкилометра, зато они так здорово гоняли в небе! Вот тут Никель точно был счастлив… почти… его одолела глупая детская мечта – полетать на драконе. Ему снились полеты. Он бредил крыльями. Он поставил на уши свою СБ, чтобы ему поймали дракона. Как угодно! За любые деньги! Ему было плевать, что за драконом уже пять лет охотится АНБ, НАСА, ФБР, Моссад и Ми-6 наперегонки с ГРУ и КГБ. Он хотел дракона себе. Он даже как-то сказал об этом своей невесте, но она была девушка здравомыслящая, и лишь пожала плечами. Мужчины! Вечно у них какие-то глупости на уме!
– Не тому он сказал, – грустно усмехнулся Бонни. – Но ведь секс это не повод для разговоров…
– Совершенно не повод. Делиться со случайным любовником сокровенной мечтой, это как-то не по-ярловски. Хотя тут снова вмешалась случайность. Как-то они встретились на каком-то благотворительном мероприятии, подумать только, не в четверг! И одетые. И даже, о ужас, без спасительной бутылки виски, заменяющий суровым викингам разговоры. И они не только поздоровались, но и разговорились. О байках. Для Никеля это оказалось открытием. Надо же, оперный певец, лощеный и утонченный сноб, вдруг разбирается в байках! С байков они перешли на летные характеристики спортивных самолетов, особенностям воздушных потоков над США и прочие интереснейшие вещи. Короче говоря, час трепа пролетел незаметно, и когда Никеля нашла его невеста, он понял, что хочет продолжить! Он даже грешным делом подумал, а не пригласить ли Эль Драко выпить и погонять на байках, но вовремя вспомнил: секс – не повод для знакомства! Хотя как раз секса у них в тот раз и не было, от чего у Никеля вовсе сломался шаблон.
– Не пригласил, – грусти в голосе Бонни прибавилось.
– Конечно. Да он бы и не успел. Эль Драко свалил, едва Никель отвлекся. Он тоже вспомнил, что секс – не повод, и что он никогда больше ни к кому не привяжется. Ни за что. Тем более, когда этого безумно хочется, и когда кажется, что с крезанутым ярлом они могли бы стать друзьями.
– Друзьями… это вообще ни в какие ворота, – Бонни задумчиво смотрел в потолок, явно вспоминая начало их дружбы с Кеем.
– Конечно. Это ж зависимость. Так что они оба перетрусили, и неизвестно, кто больше. Так перетрусили, что в ближайший четверг Никель спрятался. То есть, как спрятался. Он уже догадался, что Эль Драко находит его не по сведениями из прессы. Но на тусовку у президента в честь бразильского посла Эль Драко точно не приглашали, а охрана там такая, что не то что оперный певец, а дракон не прорвется.
– Сдается мне, насчет дракона он был не прав.
– Дракон и сам не собирался с ним встречаться в тот четверг, потому что Никель уже стал привычкой, а привычка – это зависимость, чего свободный дракон никак не мог допустить. Короче, он просто поинтересовался, а ждет ли его Никель? И, обнаружив его в Вашингтоне, разозлился. Еще бы не разозлился, правда же? Ведь Никель его не ждал! Плевать, что дракон и не собирался к нему, но ждать-то был должен! А он…
– Оборзел в корягу, – сказал Бонни по-русски с ужасающим акцентом и хмыкнул.
– Ага, оборзел в корягу. Как тут было ему не объяснить, что он не прав? Дело чести! Вот дракон заявился на официальный прием в честь посла. Просто сказал охране – мне туда. Человек двадцать персонала, отлично обученного, ответственного и стрессоустойчивого, приседали и кланялись перед очаровательным драконом, который не пожмотился нарисовать им всем по автографу, а самому ответственному помощнику даже выписал контрамарку на ближайший концерт в Вашингтоне. Ну а что ему, жалко, что ли? Тем более, настроение внезапно подскочило, примерно как содержание адреналина в крови.
– Я бы поцеловал Никеля прямо там, при президенте, – Бонни тоже улыбался, шало и мечтательно. – Чтобы не борзел.
– Но это бы значило признаться, что тебе не все равно!
– А разве заявиться на прием – не значило признаться, что мне не все равно?
– Конечно же, нет! Дракон просто так пришел. Не к Никелю. Он Никеля вообще не заметил, зато поздоровался с президентом и его супругой, и принялся очаровывать бразильского посла, знойную даму, кстати. И сдается мне, Никель разозлился.
– Ммм… злой Никель… Обожаю злого Никеля! С ним можно подраться, – Бонни бессовестно ржал. – А еще он прикольно щурится и обливает всех ледяным презрением. Лорд!
– И как, сработало это с Эль Драко?
– Еще как сработало. Чем больше Никель злится, тем интереснее с ним бодаться! К примеру, пригласить бразильского посла на танго.
– Ты имеешь в виду, трахнуть ее на глазах у всех, но не раздевая и типа прилично? Знаю я ваше танго, мистер Джеральд!
Бонни довольно прижмурился, а потом сверкнул лукавым взглядом из-под ресниц:
– Потанцуете со мной, прелестная синьора? – его хрипловато-мурлыкающий голос словно прошелся по всему моему телу бархатной лапой.
– Конечно, синьор Эль Драко! – ответила я с теми же интонациями. – Не желаете ли посмотреть коллекцию гравюр в посольстве?
– Бедный Никель, он все это слышал и видел, а пощупать не мог. Представляешь, как у него стояло? – в доказательство Бонни потерся об меня собственным стояком.
– И кто-то нарвался, – я сгребла его гриву в горсть и сжала. – Кого-то сначала оторвали от знойной бразильянки… этак невозмутимо: синьора, прошу прощения, мне надо кое-что сказать мистеру Эль Драко, и щелк акульими зубищами! А пока синьора офигевала, мистера Эль Драко уволокли в какую-то служебную каморку и отымели. И плевать было Никелю, что вся эта снобская тусня догадывается, что именно и в какой позе он собирался сказать великому артисту. А самое главное, ему плевать было на то, то подумает его невеста. Которой на самом деле тоже было плевать, кого и как трахает Никель, но только пока дело не касалось ее репутации в обществе.
– О, чувствую запах большой херни, – так же хрипло прокомментировал Бонни и потянулся к моим губам.
На что получил легкий шлепок и приказ:
– Место, дракон. Руки.
– А где галстук?
Он лег на спину и протянул мне скрещенные запястья, правда, при этом ухмылялся настолько вызывающе… нет-нет, сначала история, а потом уже второй раунд.
– Обойдешься, – я погладила его по губам, а потом не удержалась и поцеловала его пальцы, и запястья, и ладони, и потерлась о них лицом. – У тебя безумно красивые руки. До сноса крыши. Как думаешь, Никель позволил себе поцеловать руки своему дракону?
– Нет, – голос Бонни прерывался, губы пересохли. – Это было бы слишком близко. Слишком опасно.
– Пожалуй. Но ему очень хотелось. Ему много чего хотелось, неподобающего истинному ярлу. Например, удрать с приема в Белом Доме вместе с Эль Драко и продолжить в гостинице, до самого утра. И хотелось рассказать ему о гонке с драконом, даже, о ужас, позвать его слетать в Нью-Йорк, в самолете как раз два места. Вдвоем посмотреть на дракона, вдруг он снова появится!
– Но ему опять что-то помешало?
– Сначала – да. Он вспомнил о приличиях, о политике и блестящем фасаде. А потом, когда Эль Драко вывернулся из-под него, он испугался, что тот сейчас опять свалит. И не пустил. Прижал к себе, поцеловал в губы… первый раз поцеловал сам.
– С ума сойти какое достижение, – буркнул Бонни, закладывая руки за голову и потягиваясь. – Так позвал?
– Ага. Сказал, пошли выпьем, сумасшедший. Как ты вообще сюда попал?
– Выпьем, – Бонни ухмыльнулся в точности, как довольный по самые уши дракон-провокатор. – Хочешь, вместе посмотрим гравюры у мадам посла? Говорят, ничего так коллекция.
– Вот прямо так, на слабо?
– На слабо. А что нет-то? Знаешь, как это сближает! Вместе выпить, заняться любовью втроем.
– Бедняга Никель, у него не было шансов, – я погладила Бонни по щеке. – Только думается мне, его невеста сильно обиделась. И мало того, что обиделась, она еще и пожаловалась своему новому поклоннику, колумбийскому наркобарону.
– О, пахнет жареным.
– Паленым, Бонни. Паленым. До самых углей, – я пересела, облокотившись на подушки рядом с ним. – Барону хватило недели, чтобы все спланировать и подготовить. Он заманил Никеля в Южную Америку. Никель же адреналиновый наркоман, и когда подвернулась возможность откусить кусок чьего-то беззащитного бизнеса, не смог устоять. Тем более, ему срочно надо было отвлечься от досады на то, что Эль Драко не появляется. Как они расстались у посла, так и не пересекались. А Никель был в Вашингтоне еще целый день, и буквально чувствовал в воздухе запах чертова оперного кумира. Он бы, наверное, даже позвонил сам, но… всегда же находится тысяча но…
Я прикрыла Бонни рот ладонью, не давая встрять, и продолжила:
– Они не встретились. Пока Никель искал причины не звонить, дракон кружил в небе над Вашингтоном, пугая президентскую охрану. Но у дракона тоже были дела, куча дел, а Никель даже не сказал на прощание «созвонимся». Значит, не хотел. Значит, ему было все равно… Короче, до четверга Эль Драко нырнул в работу с головой, записывал альбом, и ни разу не обернулся – чтобы ночью не рвануть на знакомый запах. Зато в четверг он двадцать доставал телефон, даже набрал секретаря Никеля. Но ему сказали, что лорд Винтер отбыл в Южную Америку по срочным делам. Вот что бы ты сделал?
– Бросил бы все и полетел в чертову Южную Америку, без вариантов, – в голосе Бонни не было ни следа насмешки. – Нашел бы его там и заявился в гости ровно в одиннадцать. Дело чести.
– К одиннадцати могло быть поздно. Никеля развели со службой безопасности. Подкупили второго пилота, или еще как-то извернулись, но он приземлился один, в Колумбии. Его взяли. Правда, ему повезло, не убили сразу.
– Идиоты, – тихо прокомментировал Бонни. – Надо было взрывать еще в воздухе.
– Людям свойственно недооценивать противника. Ну что может сделать избалованный аристократишка главе наркокартеля на его территории? Ничего. А развлечься барон никогда не отказывался! Тем более, он собирался жениться на фармацевтической корпорации, и для надежности преподнести невесте прекрасный подарок – мучительное раскаяние негодяя, который посмел ее оскорбить. Так что до одиннадцати вечера Никель бы дожил, но вряд ли целым.
– Не может быть, чтобы дракон ничего не почувствовал.
– Почувствовал, конечно. Но сначала принял за обострение собственной обиды, ведь его послали нафиг. Он все равно полетел на юг, и уже над Колумбией почуял боль и отчаяние хозяина. Дракон запсиховал. Сжечь на хер того, кто обидел Никеля – легко! Но сжечь Никеля? Ни за что! Значит, надо сначала его оттуда вытащить!
– Серия называется дракон-ниндзя, – невесело хмыкнул Бонни и потянул меня к себе, обниматься.
Со вздохом я приникла к нему, но поцеловать себя не позволила. Нельзя отвлекаться на таком остром моменте.
– Ага, ниндзя. Дракон – метафизическая хрень, не признающая законов природы. Он не задумался, как по-тихому снять охрану и выяснить, где Никель. Он это сделал. И так же, не задумываясь, усыпил всех в радиусе полукилометра. Приземлился на крышу асьенды, превратился в человека и нашел Никеля.
– Черт… не хотел бы я это видеть, – пробормотал Бонни.
– Того, что сделали с Никелем-то? Дракону не надо было видеть, он все чувствовал. И гуманизма в нем не осталось ни на грош. То есть весь гуманизм достался Никелю: его дракон разбудил, напоил своей кровью из вскрытого запястья, вправил переломы и вывихи. А потом тем же ножом, которым вскрывал свое запястье, убил наркобарона и мисс Памелу. Оставлять в живых тех, кто мучил его Никеля – не по-драконьи.
– И Никель все это видел… – так же тихо прокомментировал Бонни. – Наверное, пожалел, что сам не в силах их убить?
– Пожалел бы, если бы был в сознании. У него ж был болевой шок и полный анриал. Он вообще ни черта не соображал. Немножко оклемался, только когда Эль Драко вынес его на крышу. Ожоги и переломы зажили, раны закрылись. А вот анриал никуда не делся. Что бы ты подумал, если б у тебя на глазах оперный кумир деловито режет глотки, а потом превращается в чешуйчатую крылатую тварь длиной метров в десять! Стопроцентный глюк. Возможно, предсмертный. Но знаешь, Никелю было плевать – предсмертный или какой. Он влез на подставленную шею, ухватился за удобные шипы, и мог думать только одну мысль: он полетит на драконе!
– Сбылась мечта идиота, – покачал головой Бонни. – Значит, дракон его вернул домой?
– Конечно. Только сначала отомстил. Никелю очень повезло, что он считал все глюком. Дракон был в ярости. Он сжег все на хер, так что вместо асьенды осталась оплавленная воронка метров ста в диаметре, и джунглям рядом тоже досталось – там же прятались боевики, охрана… вообще дракону было похер, кто именно. Он ненавидел всех. Он не спалил всю Колумбию только потому, что дракону плевать на всех, кого он не видит прямо сейчас.
Бонни поморщился и тихо выругался, но спорить со мной не стал. Думаю, потому что прекрасно помнил, как сам ненавидел и мечтал отомстить кузену Адриано и дяде Джузеппе. Был бы драконом…
Как хорошо, что возможности людей в некоторых случаях ограничены. Потом не так гадко смотреть на себя в зеркало. Но до этого мы еще дойдем.
– Зато полет на драконе домой был прекрасен, – продолжила я рассказывать злую сказку. – Никель забыл обо всем, кроме неба и крыльев. Какой к черту наркобарон, какая воронка на месте асьенды, когда они летят! Они оба забыли обо всем, так им было хорошо – над облаками, вместе, одним целым. До самого Нью-Йорка. А вот там… Дракон ссадил Никеля на крыше его дома, лизнул его вместо «не скучай, я всегда рядом» – и свалил охотиться. Он был чертовски голоден, шутка ли, смотаться в Колумбию и обратно!
– Зря он это, – вздохнул Бонни.
– Он был уверен, что хозяин все понимает и позовет его, как только захочет увидеть. Но ошибся. Никеля нельзя было оставлять одного после такого шока. Драконья кровь залечивает раны, но не душу. Когда Никель перед камерами у своей квартиры, примчалась его СБ. В полном офигении: шеф пропал над Колумбией, и вдруг он – дома, весь к крови, босой, но без единой царапины. Может, шефа марсиане подменили? Но когда Никель их обматерил и запретил соваться в его дела, поняли – шеф тот же.
А вот Никель вовсе не был уверен, что он – все тот же. Слишком все произошедшее было ужасным. Поэтому, чтобы не двинуться окончательно, Никель забыл обо всем. Сутки – долой из памяти. Ничего не было! И это могло бы сработать, если бы не сны. То ему снился полет на драконе, то пытки, то горящая асьенда, то Эль Драко с ножом над двумя трупами. Но самым кошмарным было желание летать! До дрожи, до невозможности думать ни о чем другом. Летать на драконе. Сумасшествие! Надо было пойти к доктору, но мозгоправы – для слабаков. Настоящий викинг лечится иначе. За неделю Никель разорил компанию несостоявшегося тестя и подмял владения наркобарона, выпил три галлона виски, трахнул десяток девиц и ни разу не поднялся в небо и не сел на байк. Он бы ни за что себе не признался, что боится до усрачки. Боится, что дракон прилетит – и что дракон не прилетит. Что сны окажутся правдой, и что он будет жалеть, что не убил Памелу сам.
