Текст книги "Дети Грозы (Гильдия темных ткачей) (СИ)"

Автор книги: Татьяна Богатырева

Соавторы: Анна Строева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

   – Орис бие Кройце, учитель. Мой старший брат.

   Клайвер скептически оглядел их: ничего общего, кроме честных-честных глаз, черных и синих.

   – Ну, раз брат... извольте отобедать с нами, достопочтенный Кройце.

   За обедом Орис с удивлением наблюдал за сияющей экономкой маэстро, обхаживающей Хилла, словно любимого внука, и сияющим маэстро – он увлеченно травил байки о музыкантском житье-бытье. Братик же со знанием дела поддакивал да нахваливал Сатифину стряпню. Если бы Орис не знал точно, что Хилл познакомился с Клайвером всего час назад, ни за что не поверил. Все это выглядело, как настоящий семейный обед: любимый племянник в гостях у дядюшки.

   – ...Кройце, Кройце, – вдруг забормотал маэстро, прервав очередную историю. – Не тот ли Кройце, что доставляет грузы по всей Валанте?

   – По всей империи, шер Клайвер, – с улыбкой склонил голову Орис. – Уверен, и вам доводилось пользоваться услугами нашей компании.

   – Да-да! Несомненно!.. – Клайвер на мгновенье замешкался. – Похоже, я был неправ. Ваш батюшка же ведет дела с бие Махшуром?

   – Разумеется, учитель, – ответил Хилл, словно не понимая, к чему клонит маэстро. – Его торговые суда – самые надежные в империи. И, конечно же, склады...

   Клайвер огорченно покачал головой.

   – А я-то подумал. Ох, вечно эти слухи...

   Хилл сделал удивленные глаза: какие еще слухи? А Орис усмехнулся про себя: раз маэстро предпочитает не знать, кого взял в ученики, не стоит его разочаровывать.

   – Так вот, – обрадовавшись разрешившемуся сомнению, продолжил Клайвер. – Тогда трактирщик и говорит...

   После обеда Клайвер отправил Хилла домой за вещами, вручил ключ и велел прийти домой не позже, чем за час до полуночи.

   – Меня не будет, дела. А завтра с утра... или после обеда... начнем заниматься. Можешь утром взять Шеру. – Маэстро хмыкнул. – Так уж и быть.

   Келм бие Кройце, Волчок

   435 год, 2 день Каштана. Суард.

   С разговора за клееварней прошли всего сутки, а Волчку казалось – неделя. Угорь всерьез взялся за муштру. Он не заставлял Волчка ни отжиматься на пальцах, ни защищаться с завязанными глазами. Всего лишь драться в паре с ним, сначала против Ласки, а потом против самого Ежа. К вечеру Волчок не мог пошевелиться от боли и усталости, а наутро все началось сначала: вместо того, чтобы шататься по городу, смотреть цирк и щипать ошалевших от праздничной свободы горожанок, Волчку пришлось драться. В паре с Угрем, в паре с Лаской, против пары и втроем против Ежа.

   – Защищай фланг! Не закрывайся им, защищай! Держи на расстоянии, отвлекай!

   Каждая ошибка сопровождалась болезненным ударом. К полудню у него рябило в глазах, взрывалась болью при каждом движении спина, а при мысли о еде выворачивало наизнанку.

   – Хватит с него, – сквозь рой гудящих мошек пробился далекий голос Ежа. – Заберите у него дубину, разотрите и накормите.

   Волчок еле разжал сведенные пальцы, выпуская тренировочный меч. Стараясь не стонать при каждом движении, доплелся до задней двери дома Ежа, уже не обращая внимания на грозное рычание бойцовых псов в вольерах и вонь.

   Пока Ласка растирал, Волчку казалось, что он спит: все вокруг плыло, качалось и то гудело, то погружалось в тишину. За обедом стало чуть лучше, комната перестала кружиться, а лица расплываться.

   – Ну что, живой? – усмехнулся Ласка, забирая у него кружку из-под чая. – Передохнул, пора заняться делом.

   Волчок вздрогнул: избитые, растянутые и перегруженные мышцы на одну мысль о тренировках отреагировали вспышкой боли.

   – А ты что думал, – растирая локоть, поморщился Угорь. – Переучиваться куда сложнее, чем учиться заново. Ничего, сработаемся.

   – Слышал, к кому Мастер отправляет учиться белобрысого? – перешел к делу Ласка. – Как раз сегодня. Сходи, разведай, что и как. Может, пригодится.

   – А тренировка? – заикнулся было Волчок, памятуя приказ Ежа: ежедневно по восемь часов.

   – Хватит с тебя пока. Толку-то от калеки.

   Калека не калека, а добраться до площади Единорога и полюбоваться на радостно хохочущих Свистка и Лягушонка Волчок сумел. И подглядеть в окно тоже. От идиллической картины в доме Клайвера его чуть не стошнило. И тут же захотелось убить, если не соперников, то хоть тощую уродину или старого альфонса со скрипочкой.

   "Спалить к шисовой матери, – глядя на сверкающие блямбы на дверях лавки и дурацкие решетки, не способные остановить и хромого слепца, думал Волчок. – Никому из нас Мастер не предложил такого лакомого куска. Менестрели, сишах. Высший свет!"

   Так, обдумывая развлечение, Волчок проводил братцев до улицы Оружейников. Заглянуть к дру Ульриху и узнать, о чем разговор, он уже не смог: на охранные руны гном не поскупился. Дожидаться братьев тоже не стал – шис знает, может, они и там чаи распивают. Достанет и того, что он уже узнал.

   К дому Ежа Волчок вернулся задолго до заката, разбитым, голодным и злым. Тихо прошел на задний двор и остановился, глядя, как Еж гоняет Угря и Ласку. Казалось, все трое ничуть не устали: Волчок едва мог уследить за блеском парных клинков в руках учеников. А Еж... безоружный, мастер Теней скользил размытой тенью, раздавал обоим пинки и насмешливо комментировал промахи.

   – Убиты. Оба. Не чувствуете друг друга.

   Еж уже стоял над валяющимися вповалку учениками, держа все четыре клинка.

   – Вставайте. Раз, два...

   Еж подбросил клинки. Угорь и Ласка, вскочили, поймали мечи – Волчок не успел заметить, как – и снова бросились в бой.

   "Убиты. Убиты, – назойливо звенело в ушах. – Убиты..."

   На улице заорал ишак, от псов пахнуло зверьем, и на Волчка накатило воспоминание о рынке и укусе степной осы – вместе с пониманием.

   "Нет, не может быть! Так не бывает, – убеждал он себя, глядя, как Еж швыряет лучших подмастерьев, словно слепых щенят. – Но даже если бывает, что с того? Убьют. Не те, так эти. Нет, должен же быть какой-то другой путь! Обязан быть".

   Глава 16. Маги и... маги

   ...принимаются светлые и темные шеры, достигшие шестнадцати лет и получившие первую Цветную грамоту. Шеры категории терц и выше поступают на первый курс без экзаменов. Шеры условной категории могут прослушать вводный курс, но к обучению по основной программе не допускаются.

Правила приема абитуриентов, ректор Магадемии с.ш.Парьен

   Шуалейда шера Суардис

   435 год, 2 день Каштана. Риль Суардис.

   Ей снились розы. Целый сад из роз. Розы цвели на клумбах, увивали беседки, свешивались с деревьев. Белые, желтые, красные, оранжевые, даже синие и лиловые, они пахли сладко, как варенье. Казалось, этот аромат можно намазать на хлеб.

   – Шу, ты вставать будешь? Или спим до ужина? – раздался сердитый голос Баль.

   – Буду, буду! – Шу потянулась, не открывая глаз, и наткнулась рукой на что-то влажное, холодное, колючее... – Ай!

   Она подскочила и с ужасом обернулась на подушку, накрытую одеялом.

   – Похвальное рвение, – рассмеялась Балуста. – Или тебе приснилась сколопендра?

   Потянув одеяло за край, Шу облегченно вздохнула.

   – Розы. Мне снились розы, – она засмеялась, увидев два цветка, словно соревнующихся в красоте. – Роза алая, роза белая... ах, как вы похожи!

   – Что это? – подошедшая к постели подруга нахмурилась. – Откуда?

   Только теперь до Шу дошло, что цветы легко и незаметно преодолели все защитные пологи, сигнальные нити и обережные заклятия. И, что самое досадное, она совершенно не чувствовала в них магии! Ни следа. Учиться, немедленно учиться! Что толку от силы, когда ума – как у тролля?!

   – Как откуда, – покачала головой Шу. – Красная от Бастерхази, белая от Дукриста. Они так предсказуемы.

   Осторожно, словно до змеи, Шу дотронулась до белой розы. В ответ та испустила волну вареньевого аромата и показала спрятанный меж листьев квадратик записки – и снова ни следа магии.

   "Как роза прячется в траве,

   Так бриллиант горит в алмазе.

   О нашем грезя волшебстве,

   Шепните..."

   Шу горела и млела, читая написанные тонким, изящным почерком строки. Стихи! Ей! Боги, как приятно! Дукрист так мил, так любезен, так красив. Вот он, настоящий принц! И неважно, что бастард...

   Она млела ровно до тех пор, пока не разобрала последние слова:

   «...Рональд Бастерхази».

   Шу вздрогнула, смяла записку и бросила вместе с розой на пол. Идиотские стихи! Шисов темный! Как он смеет быть таким... таким... Она схватилась за пылающие щеки. Вчерашнее наваждение снова ласкало, нежило и обещало незнакомые наслаждения.

   – Что с тобой? – Баль оторвала её ладони от лица и заглянула в глаза. – Что такое написал этот Дукрист, что ты...

   – Не Дукрист, – еле подавив истерический смех, покачала головой Шу. – Рональд.

   – Рональд?! Ты с ума сошла.

   – Да. Определенно, – Шу коротко засмеялась. – А я сошла с ума...

   – Прекрати! – Баль схватила розу и записку, бросила в камин и отскочила.

   Вовремя: в камине полыхнуло, с треском и искрами, запахло гарью, тленом и пылью. Они обе молча смотрели, как неохотно корчится в огне бумага, текут строки, оставляя на медленно сереющем листе темно-лиловые кляксы. Как тает, не теряя совершенства, роза: листья становятся прозрачными, шипы алеют – и вот уже в камине цветет завораживающе прекрасный огненный цветок, переливается всеми оттенками кармина и багрянца.

   На вторую розу они глянули одновременно и с одинаковым недоверием.

   – Туда же! – заявила Балуста и хотела уже схватить красный цветок.

   – Не надо. Оно меня не убьет, – остановила ее Шу. – Он же светлый... – добавила она неуверенно.

   Вторая роза пахла не так сладко. Почти совсем не пахла. И записка была написана на бумаге попроще, и почерк казался не таким изящным... да и стихов в ней не было, как и признаний в любви. Всего лишь две строчки:

   "Прошу Ваше Высочество о приватной аудиенции сегодня, в два часа пополудни.

   Маркиз Дайм шер Дукрист".

   – И никаких сантиментов, – облегченно вздохнула Шу, положив записку рядом с розой на кровать.

   От делового подхода Дукриста повеяло чем-то родным и близким. Никаких мороков и обольщения, все прямо и честно, слава тебе, Светлая!

   – Ладно, аудиенция так аудиенция, – вслух подумала она. – Только не здесь. Пожалуй, подойдет Голубая гостиная.

   Записка на миг засветилась. Шу недоверчиво коснулась её – но снова не почувствовала магии. Подняла, прочитала:

   "Весьма признателен Вашему Высочеству. Буду ждать в Голубой гостиной ровно в два.

   С.ш. Д.Д."

   Едва Шу пробежала глазами строчки, записка снова мягко засветилась белизной и растаяла. Правда, роза осталась.

   – Учиться, срочно учиться! – пробормотала Шу, вручая розу Баль, чтобы поставила в вазу.

   – Только не у Бастерхази, – парировала та.

   – Ну да, конечно. У меня еще дюжина предложений. А ректор Магадемии просто спит и видит, как бы получить в студентки этакое чудо, сумасшедшую сумрачную.

   – Так. Вашему Высочеству надо немедленно завтракать, а не откусывать от себя по кусочку. Вон, уже все признаки отравления на лицо, – строгим тоном шеры Ильмы заявила Баль.

   Шу только фыркнула в ответ и побежала умываться. Пусть вода холодная, подумаешь! В Сойке другой и не было, Бертран хорошо заботился о здоровье королевских детей: утром ледяное обливание, получасовая тренировка на свежем воздухе для согрева, завтрак без изысков – чуть ли не солдатская каша. Эх, как же хорошо там было! Вернуться бы...

***

   – Поставь солонку.

   Шу с трудом оторвала взгляд от книги и обнаружила зависший над столом макет Линзы, сделанный из мармеладных долек и ложек. Потоки изображала соль: она красиво завивалась спиралями, заодно обсыпая пирожные и фрукты.

   – Ой, прости. Я нечаянно.

   – Ты бы съела хоть что-нибудь. Полчаса грызешь одну галету.

   Вздохнув, Шу закрыла фолиант и потянулась к чашке.

   – Соль! – напомнила Баль, но поздно: мармеладный макет рухнул прямо на горку булочек, сверху приземлилась солонка, а тонкий слой соли покрыл весь стол.

   – Ой. – Шу глянула на свой соленый чай, затем на чашку Балусты. – Прости, сейчас...

   Она начертила над чашкой руну разделения и тут же отдернула руку: чай вскипел, пар выстрелил вверх, чуть не долетев до потолка. На донышке остались крупицы соли, окрашенной чаем.

   – Недоучка, – сквозь слезы пробормотала Шу и сунула обожженные пальцы в рот.

   Балуста, забыв про завтрак, подбежала к ней и обняла.

   – Тише, малышка, тише. Подумаешь, ошиблась, с кем не бывает...

   – А если я вот так ошибусь с Источником?

   – Даже не думай об этом. Ты справишься.

   Тяжело вздохнув, Шу отстранилась и оглядела стол. Несолеными остались лишь паштеты и омлет под серебряными крышками, да сок в закрытом графине.

   – Без учителя вряд ли. Но, может быть, мне и не понадобится. Может быть, меня завтра же отправят в монастырь на острове Прядильщиц.

   – Хватит. Вот, кушай омлет, кушай паштет и бегом к Берри. Только не вздумай идти к Бастерхази!

   Шу виновато потупилась – Баль, как всегда, видела ее насквозь.

   – Да... Ваше Высочество нельзя оставлять без присмотра, – покачала головой Баль. – Ну что ж, до двух часов Его Светлость Ахшеддин обойдется без меня.

***

   На лабораторном столе, как всегда, что-то кипело, трещало, искрило, извергало клубы вонючего дыма и подпрыгивало, дребезжа металлическими частями.

   – Уберите магию, у меня эксперимент! – проворчал Берри вместо приветствия и снова застрочил в блокноте, время от времени поворачивая какие-то рычаги и доливая в воронку маслянисто-радужной жидкости.

   Шу лишь пожала плечами и свернула потоки как можно плотнее, чтобы чего-нибудь не повредить. Она давно привыкла к тому, что Берри жить не может без своих изысканий. Вот и сейчас, едва поселившись в Риль Суардисе, он превратил кабинет в лабораторию, а спальню наверняка приспособил под склад реактивов и железяк. Единственное, что осталось без изменений, это библиотека.

   В белом фартуке и защитных очках, сдвинутых на лоб, с запорошенной гарью, но тщательно заплетенной бородой, Берри походил на полководца. Только командовал не солдатами, а приборами. В Сойке Шу не раз помогала ему в экспериментах: Берри задался целью научиться управлять стихийной энергией не нормальным способом, как все шеры делают, а с помощью хитроумных устройств. Извлекать нечто подобное молниям он умел еще лет двадцать назад – правда, Шу не понимала, ни как он это делает, ни, главное, зачем.

   "Как Ваше Высочество не понимает! – недоумевал Берри. – Магия-то иссякает! И что будет с цивилизацией, когда Драконья кровь окончательно растворится в человеческой? Руны вам не освоить, ваш разум не приспособлен к такой точности и сложности вычислений. Шаманская волшба – тоже не для вас. Вот и останетесь со своим примитивным земледелием, без связи, без энергии, без медицины... Эх! Почему Драконья кровь такая нестойкая? Наверняка же, если провести полномасштабные исследования, можно вывести закономерности, и тогда..."

   В такие моменты Шу казалось, что Берри готов и её распотрошить на лабораторном столе во благо науки. А может, использовать как подопытную мышку для выведения устойчивых шеров. Нет уж, пусть лучше Берри занимается энергиями – раз он говорит, что вскоре эти его молнии в банках будут освещать улицы вместо солнечных жуков и двигать корабли вместо Синих жемчужин и ветра.

   Несмотря на то, что Шу и Баль молча сидели в уголке, ожидая окончания эксперимента, у Берри снова что-то не заладилось. Конструкция из медных пластин и трубочек, проводов, рычагов, шестеренок и маховиков заскрежетала, окуталась голубым огнем – точь-в-точь шаровая молния – издала жалобный пшик и умерла.

   – ...смещение полярности... слишком высокая проводимость... изоляция... разряд... – увлеченно бормотал гном, удвоив скорость царапанья вечным пером по бумаге. – Надо попробовать другое соотношение.

   Понятные по отдельности, слова сливались в мозголомную мешанину. Все эти преобразования, сопротивления в приложении к гномовым агрегатам казались полным бредом, а сила в проводах – детскими сказками.

   "У Вашего Высочества совершенно иное мировосприятие. Магия и естественные науки принципиально несовместимы: это все равно, что учить рыбу летать. Чуждая среда, чуждый подход. Шер и физика вступают в неразрешимый конфликт, и в вашем случае физика безнадежно проигрывает, – объяснял ей гном лет пять назад, глядя на отрастивший ножки с глазками и сбежавший под шкаф прибор. – Вы, шеры, влияете на материю посредством воли и идеи. А мы, гномы, используем законы самой материи: посмотрите, как отличается руна, сделанная рунмастером от "руны", нарисованной вами. Ничего общего, кроме грубого внешнего сходства! Вы заменяете пропорции и материалы на чистую идею, используя продукт высшей математики и химфизики лишь как красивый символ. Но убери из этой "руны" искусственно вложенную энергию, и она перестанет действовать. А правильная руна работает без вливания магии! Наоборот, естественным путем преобразует тонкие энергии..."

   Ну и как это понимать? Магия – неестественна? Нет, пусть Берри умен, как все семь магов Конвента, вместе взятые, но тут Шу никак не могла с ним согласиться. Она вообще не могла понять, как живут нешеры. Можно как-то двигаться без ног, можно ощущать мир без глаз, понимать без слуха. Но без магии?! Жить в неживом мире, без возможности слышать, видеть, знать и влиять... брррр! Какой ужас!

   – А, Ваше Высочество, – Берри наконец заметил их. – Прошу прощения, увлекся.

   Баль тихонько прыснула: как будто во время эксперимента дру Бродерик заметит ураган и наводнение, если, конечно, те не снесут его ненаглядные приборы.

   – Надеюсь, дру Берри, мы не помешали, – присела в насмешливом реверансе Шу. – Вы вчера что-то говорили о книгах.

   – Да, конечно! Не так много, но...

   "Не так много" оказалось дюжиной фолиантов с закладками. Не будь Шу магом, и не подняла бы такую тяжесть. Но, к счастью, Драконья кровь еще не канула в историю.

***

   Поначалу Шу хотела устроиться с трактатами прямо в кабинете Берри. Но поглядела на расстроенного гнома и закопченные останки прибора... и решила пойти проситься к отцу под крылышко: туда Рональд не пожалует.

   Его Величество удивился, но возражать не стал, и Шу с Балустой расположились в малом кабинете. За четыре часа, что они провели в поисках ключа к Источнику, король лишь раз заглянул в кабинет. Покачал головой, обозрев дюжину раскрытых книг и дочь, рисующую в воздухе схемы, и тихо прикрыл дверь.

   За час до назначенного времени Шу с тяжелым вздохом стерла всё нарисованное недоразумение, сложила потрепанную мудрость в стопочку и спросила у потолка:

   – И где мне взять лунный камень в две сажени? А жало из хвоста мантикоры? Или меч с душой героя? Или ожерелье из Синего жемчуга? Да хоть что-нибудь!

   Потолок молчал. Молчали и кентавр на отцовском столе, и книжный шкаф, и портрет Варкуда Первого.

   – Погоди, – опустила ее на землю Баль, едва Шу поняла, какой артефакт точно подойдет. – Ты уверена, что королевский знак уцелеет? А без него...

   Вздохнув, Шу согласилась: позаимствовать у отца талисман, оберегающий его от любой магии – не выход. Шис знает, что случится с Валантой, если Единорог пострадает.

   – Придумаем что-нибудь, – заявила Шу.

   – Придумаем, – подтвердила Баль. – Ты не забыла про Дукриста?

   – Дукрист... Баль, как думаешь, он возьмет меня в ученицы?

   Подруга лишь пожала плечами в ответ.

***

   Через пять минут Шу стояла посреди пустой гардеробной. Ах, какие платья висели здесь еще позавчера! Моднейшего фасона, лучших шелков, тончайшей работы. Прекрасный подарок от Её Высочества Шуалейды сиротам в приюте Райны: девочкам лет тринадцати-четырнадцати они пришлись в самый раз. Самой же Шу остались лишь вчерашнее бальное, да то розовое. И кучка жалких тряпок из Сойки.

   – Гадость! Троллья отрыжка! Да я скорее выпрошу платье у поломойки, чем надену это! – шипела она, разрывая розовую кисею в клочья. – Заботливая моя сестричка, ширхаб тебя задери!

   – Шу, успокойся, а? – не приближаясь, увещевала ее Баль.

   – Все! Сегодня же закажу еще платья! Полдюжины! Нет, дюжину! И шляпки, и перчатки, и что там еще нужно! – Шу чуть не плакала.

   – А давай я схожу в лавку Клайле? Может, у нее есть что-нибудь твоего размера? Или подгонит до завтра.

   – Да, сходи. И пусть Ристана провалится в Ургаш со своими насмешками.

   Растоптав розовые лоскуты, Шу немного успокоилась.

   – Может, все же вчерашнее? – без особой надежды спросила Балуста.

   – Нет. – Шу нацепила уверенную улыбку и задрала нос. – Я колдунья или кто?

   Надев смертельно надоевший охотничий костюм мужского фасона, Шу высокомерно глянула в зеркало.

   – Дукрист все равно будет мой, – заявила сорванцу в бриджах, сапогах, батистовой сорочке и коротком камзоле. Сорванец в зеркале сжал губы и кивнул.

   Дайм шер Дукрист

   Утро началось с записки Ристаны, переданной дрожащим пажом: госпожа пребывала в гневе.

   – Передай Её Высочеству, что буду, как только позволят дела, – отмахнулся Дайм.

   Сначала проверить сохранность сумрачной от поползновений Бастерхази, затем написать ей письмо, затем позавтракать, а там уж придется нанести визит Её Высочеству.

   Едва Дайм успел телепортировать записку с цветком и помянуть родню темного до седьмого колена – белая роза и стихи, романтик шисов! – как Шуалейда проснулась. Наблюдателя она не заметила, так что Дайм мог невозбранно любоваться сначала принцессой в неглиже, а потом и сожженной запиской соперника. Принцесса в неглиже ему определенно понравилась, в отличие от её вздохов по стихам темного.

   – Принцессу тебе подавай, Хиссово семя, – пробормотал он, получив согласие на аудиенцию. – Обойдешься. Хватит с тебя старшей.

   Он оттягивал объяснение с Ристаной до последнего, но идти все равно пришлось.

   Она ожидала в будуаре. Слава Светлой, одна – хватило ума.

   – Вы не мужчина, – заявила она, не успел Дайм поздороваться.

   – И я рад видеть Ваше Высочество. – Он поклонился.

   – Вы трус, тряпка и...

   Театрально всхлипнув, Ристана попыталась залепить ему пощечину. Дайм перехватил руку, слегка сжал.

   – Ваше Высочество встали не с той ноги? Или Зифельд напился пьян и не смог вас ублажить? – не отпуская её, вкрадчиво поинтересовался Дайм.

   – Да как вы смеете! Вы, жалкий ублюдок!.. – Ристана задохнулась от гнева.

   – Ах, как я смею не подбирать объедки за темным, вы это хотели спросить?

   Несколько ударов сердца Ристана молчала: до неё начало доходить, что хваленая защита Бастерхази не стоит перед главой Канцелярии ни динга. Она отняла руку и отступила, гнев её сменился холодной злостью.

   – Вы просто не мужчина.

   – Какой интересный вывод. Сами додумались, или подсказал кто?

   – Это не вывод, а факт, – усмехнулась в ответ Ристана. – О ваших хождениях по борделям с юношами знает вся Империя. А женщины вам неинтересны – у них нет столь нужной вам принадлежности. Вы же любите, когда вас имеют, дорогой маркиз!

   Дайм укоризненно покачал головой.

   – Ваше Высочество переутомились, иначе бы не забыли, что для потомков Драконов не имеет значения, женщина или мужчина. Увы, в вашем окружении шеров не осталось... – И, словно вспомнив, продолжил. – А что, Бастерхази еще не укладывал вас вместе с Зифельдом? Лет тридцать назад он любил играть с парами. Правда, игры эти заканчивались на алтаре Хисса. Но это неважно, подумаешь, какие-то простолюдины.

   Побледневшая Ристана не отрываясь смотрела на призрачные фигурки в ладони Дайма: для пущей доходчивости он показал, как именно заканчивались те игры.

   – Омерзительно! – воскликнула, опомнившись, Ристана. – Не смейте порочить!..

   – Как можно, Ваше Высочество, – усмехнулся Дайм. – Никто не сумеет опорочить ваше светлое имя лучше, чем вы сами это сделали. Или вы думаете, что Бастерхази будет благородно молчать о том, что делает с вами в этой самой комнате? А, ну конечно, вы же считаете, что накинули узду на дракона.

   – Вы... – Ристана запнулась. – Все это время вы лгали...

   – К сожалению, нет, – развел руками Дайм. – Всего лишь надеялся, что вы одумаетесь. Нельзя же быть столь наивной и доверчивой: представьте, если бы трон все же достался вам, сколько бед бы вы принесли Валанте.

   – Много меньше, чем отродье ведьмы Тальге!

   – Я был лучшего мнения об уме Суардисов. Но, похоже, кровь Жаннероев оказалась сильнее. Прискорбно.

   – Не смейте оскорблять мою мать. В отличие от Тальге, её род древнее Суарда!

   – Разумеется, Ваше высочество! То-то среди Жаннероев уже четыре века не рождаются шеры! – насмешливо поклонился Дайм. – Говорят, только кровь гномов действует пятнадцать поколений.

   – А, как же я не догадалась! Вы наметили себе невесту. Раз Его Высочество Лерма не может жениться на темной, это сделаете вы! Но все равно Валанты вам не видать. Не знаю, что вы задумали, но не перехитрите сами себя, Длинноухий!

   – Думаете, мне нужна эта занюханная провинция? – хмыкнул Дайм. – Хотя если мне придется выбирать между вами, уж лучше я женюсь на Шуалейде.

   – Кто бы сомневался! Ведь она так похожа на мальчишку, – фыркнула Ристана. – Но хоть она и заслуживает такого, с позволения сказать, мужа, придется открыть ей глаза на ваши постельные подвиги. Все же сестра!

   – Да сколько угодно, Ваше Высочество, – пропел Дайм. Базарный скандал доставлял ему настоящее удовольствие: слишком редко главе Канцелярии удается сказать не то, что надо, а что хочется. – Если вы всерьез надеетесь переиграть Бастерхази и кронпринца, не стоит удивляться, что вы забыли – Ее Высочество Шуалейда ментал. Ей на инсинуации Вашего Высочества... э... ун даст багдыр арр`еля дыссак с высокой секвойи. И не забудьте повторить это все на совете. Пора бы вашим министрам понять, сколь вы умны и проницательны.

   – Да как вы смеете?.. – побледнела Ристана.

   Курица безмозглая, думал Дайм, выслушивая очередную сентенцию. Темный жрет ее живьем, а она считает себя хозяйкой положения. Смешно.

   И еще смешнее, что придется охмурить девочку. По возможности так, чтобы она не влюбилась всерьез – не надо проблем с обиженными дамами! – но от темного держалась подальше. Если будет нужно, Дайм будет учить ее магии, изображать влюбленного... а, ширхаб! С ней не изобразишь. Ментал. Ни дысса не умеет, зато силы боги дали. Ну да ничего. Искренней симпатии хватит, чтобы она поверила, благо не раз тренировался на студентках Магадемии. Он никогда не заходил дальше пары поцелуев, и каждая барышня знала, почему. Крутит роман с женой кронпринца. Слишком ценит дружбу и уважает внутренний мир прекрасной девы. Безумно влюблен в таинственную незнакомку. Дал Светлой обет воздержания на ближайшие полгода ради накопления силы. Вариант зависел от барышни. Но о том, что Дайма выворачивает наизнанку от боли, не догадалась ни одна.

   Напоследок Дайм заявил:

   – У меня слишком много дел, чтобы тратить время на пустые пререкания. Если у Вашего Высочества будет что сказать Ушам Императора, извещайте письменно.

   Поклонился и покинул покои, провонявшие насквозь болотной тиной.

   Только пройдя полдороги до своих апартаментов, Дайм вспомнил про часы. И выругался: до назначенного времени оставалось менее получаса. А ведь он хотел еще подарить Шуалейде что-нибудь этакое... а, плевать. Обойдется. Хватит с неё еще одного цветочка. Это же так романтично!

***

   Дайм сбежал вниз, в сад, нашел клумбу и сломил розу. Совсем зеленый бутон, но какая разница? Окунув розу в фонтан, Дайм впустил в стебель нить жизни, и бутон начал наливаться. Пока роза расцветала, он сидел на бортике, опустив руку в воду: пусть от слитой тьмы в фонтане заведутся лягушки, зато он перестанет чувствовать на губах вкус тины.

   – Светлого дня, Ваше Высочество, – поздоровался Дайм, вручая принцессе розу.

   – Светлого, маркиз.

   Медитация у фонтана помогла. Дайм чувствовал себя на диво свежим и готовым к новым подвигам во славу Империи (читай – Дайма Дукриста). Он даже был искренне рад видеть младшую принцессу. После старшей она казалась нежной фиалкой с росинками на лепестках.

   Сегодняшняя Шуалейда разительно отличалась от Шуалейды вчерашней. Никаких драгоценностей, шелков, локонов и духов. Чистая бледная кожа, собранные в узел волосы, естественный запах. Никакого, шис подери, сандала. И она улыбалась ему, Дайму, а не ступеньке к трону. Она радовалась этой розе, словно... пожалуй, Ристана не одарила бы его таким сияющим взглядом, даже если бы он собственноручно водрузил ей на голову корону. Эта же – ребенок, сущий ребенок! В простом, явно любимом мужском камзоле и бриджах она походила на мальчишку. Походила бы, если...

   "С дуба рухнул! Это девочка. Девочка, слышишь, ты?! Для тебя мальчишки у Пышечки Лотти, – прорезался голос разума. Дайм с усилием оторвал взгляд от мягких округлостей под белым батистом. – Давно не валялся мозгами наружу? Так коснись её!"

   "Заткнись и не мешай работать, – ответил Дайм. – Не видишь, вхожу в образ?"

   Он склонился и коснулся губами протянутых пальчиков, ожидая привычной боли. Но вместо боли нахлынула щекотная волна – удивление, радость, смущение, опасение... сумрачная аура ласкала прибоем, манила и колола мурашками. Он задержал девичью руку в своей, не доверяя ощущениям – куда смотрит Печать? Загляделась на сине-сиреневые водовороты Сумрака? Она совсем не умеет скрывать чувства. Или не хочет?

   Вглядевшись, Дайм пришел к выводу, что не хочет. Эта сумасшедшая девчонка ему доверяет. Насмешливые боги, нашла кому!

   "Какого демона ты делаешь? Разве непременно нужно морочить ей голову?" – спросила совесть голосом шера Парьена.

   "Это для её же блага. Подумаешь, разочаруется. Зато не станет темной", – одернул нахалку Дайм.

   "И не нарушит твои планы", – добавила совесть.

   Дайм послал совесть туда, где она была последние двенадцать лет, и со всем возможным очарованием улыбнулся.

   – Дайм, Ваше Высочество. – Он проникновенно посмотрел ей в глаза. – Сегодня изумительная погода, Ваше Высочество. Не изволите ли прогуляться?

   В ответ она порозовела, надменно выдвинула подбородок и заявила:

   – Изволим.

   Дайм восхитился её упрямству. Она всерьез собирается пойти в город в таком виде! И ведь не попросит наложить иллюзию, а сама явно не умеет. В точности как некогда баронет Маргрейт.

   "Хватит! – рявкнул голос разума. – Если продолжишь в таком духе, придется завтра же убираться из Суарда под благовидным предлогом. Иначе она из одной досады выйдет замуж за Рональда. Тебе в отместку, осел!"

   – Если Ваше Высочество позволит, прогуляемся инкогнито. Небольшое заклинание. – Всплеск жадного интереса при слове "заклинание" подсказал Дайму, что он на верном пути. – Вам знакома метода шера Парьена? Это просто. Выделяете оптическую константу, создаете пару синхронных лучей и в зеркальном отображении наносите...