Текст книги "Воробьиная туча"

Автор книги: Такаши Масуока

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Одно из четырех зданий, образовывавших стороны внутреннего дворика, исчезло, а второе в тот самый момент, когда Старк пробегал мимо, превратилось в охваченную пламенем груду обломков.

Он обнаружил, что все гостевое крыло дворца лежит в руинах. Его опередили: какой-то дородный мужчина уже искал среди развалин уцелевших.

Кумэ – а это именно его заметил Старк – интересовало всего четыре человека. Хэйко – чтоб спасти ее, если удастся. И трое чужеземцев – чтобы прикончить их. Артобстрел дал ему возможность проникнуть во дворец, какой ему иначе не представилось бы. Кумэ не знал, чьи пушки произвели подобное опустошение, но был уверен, что не сёгунские. Иначе Въедливый Глаз, Каваками, рассказал бы ему об этом обстреле заблаговременно. Но кто же тогда решился на столь дерзкий шаг без ведома и позволения сёгуна? Кумэ размышлял об этом между делом, копаясь в развалинах. Возможно, это начало той самой внутренней войны, о которой так долго говорили. Хотя странно: с чего бы вдруг начинать ее с удара по княжеским дворцам в Эдо, вместо того, чтобы начать с захвата замков, стратегически важных перевалов и двух главных дорог, Токайдо, идущей вдоль побережья, и Накасэндо, проходящей через центр страны? Взрывы тем временем переместились восточнее, равно разнося дворцы и сторонников, и противников сёгуна. В какое же неспокойное время мы живем!

Кумэ приподнял упавшую балку. А, вот и она!

Хэй-тян! – позвал Кумэ. Хэйко открыла глаза и моргнула. Цвет лица у нее был хороший. Быстро осмотрев девушку, Кумэ удостоверился, что переломов и кровотечений нет. Возможно, она просто оглушена. – С тобой все в порядке?

Кажется, да, – отозвалась Хэйко.

Лишь услышав эти слова и расслабившись, Кумэ осознал, сколь сильное напряжение сковывало его тело. Он присматривал за Хэйко с тех самых пор, как ее в трехлетнем возрасте отправили в деревню. Сперва Кумэ делал это по приказу Въедливого Глаза. Это была работа. Но годы шли, и постепенно работа превратилась во что-то иное. Некоторое время назад Кумэ решил, что если вдруг Въедливый Глаз прикажет ему убить Хэйко, он вместо этого убъет Въедливого Глаза. На самом деле, Кумэ готов был убить любого, кто стал бы угрожать девушке. Хоть Кудо, хоть Гэндзи, хоть самого сёгуна. Конечно, это не очень профессиональный подход, и не очень лояльный. Кумэ готов был это признать. Но что же поделаешь? Он любил эту юную женщину – орудие, которое он сам же и помог создать, – словно родную дочь.

Это ты взорвал бомбу? – спросила Хэйко.

Нет. Это пушки. По-моему, стреляли с моря.

Почему? Что, началась война?

Не знаю. Не двигайся. Сейчас я тебя освобожу.

Кумэ осторожно сдвинул тяжелую балку в сторону. Потом он заметил рядом с рукой Хэйко прядь странных светлых волос. Чужеземная женщина. Кумэ достал кинжал. Один неприметный разрез на шее – и она умрет.

Старк находился в двадцати шагах от неизвестного, когда увидел клинок. На первый взгляд можно было подумать, что мужчина хочет перерезать какую-то помеху. Потом он повернулся к Старку, и глаза их встретились. Старк узнал этот взгляд. Так смотрит человек, прицеливающийся перед выстрелом.

Завидев Старка, Кумэ выпустил нож и потянулся за сюрикеном, спрятанной в поясе метательной звездочкой. Двадцать шагов – далековато, можно и не попасть. Но если он и промажет в первый раз, то наверстает промах со второго броска. Кумэ метнулся поближе к Старку, сокращая дистанцию, и бросил сюрикен.

Но в тот же самый миг Старк потянулся за своим револьвером тридцать второго калибра, спрятанным под рубашкой. Постоянные воображаемые упражнения выработали определенную схему, и теперь тело действовало само, не отвлекаясь на размышления. Старк выстрелил за долю секунды до того, как с руки Кумэ сорвался сюрикен. Старк промазал – сказалось отсутствие тренировок. Пуля ударилась об камень справа от Кумэ.

Но внезапно грохнувший выстрел отвлек Кумэ; рука его дрогнула, и он тоже промазал. Первый сюрикен просвистел над левым плечом Старка. Продолжая двигаться к противнику, Кумэ потянулся за вторым сюрикеном.

Кумэ был в своем искусстве куда опытнее, чем Старк в своем. Но ему понадобилась целая секунда, чтоб опустить руку после первого броска, извлечь из пояса второй сюрикен и метнуть его в Старка. А Старку потребовалось всего полсекунды, чтоб снова взвести курок, прицелиться и выстрелить во второй раз.

Пуля ударила Кумэ в грудь и опрокинула его. Сюрикен взмыл вверх и упал где-то в саду, не причинив никому никакого вреда.

Старк подошел к упавшему, держа оружие наизготовку. Но, посмотрев на незнакомца, Старк понял, что еще одна пуля не понадобится. Он спрятал револьвер и принялся откапывать женщин.

Обстрел прекратился. И в наступившей тишине Старк услышал приближающиеся шаги. Он едва не набросился на двух самураев, прежде чем понял, кто это.

Гэндзи проскакал через то место, где прежде стояли главные ворота. Он спрыгнул с коня и бросился к развалинам, образовавшимся в центре дворца. Преподобный Кромвель лежал в комнате рядом с центральным садиком. Хэйко наверняка была где-нибудь поблизости.

Гэндзи сам удивился тому, что первая его мысль была о Хэйко. Ему надлежало бы думать об обороне или эвакуации. Подобный обстрел вполне мог служить предвестником высадки иноземных войск. А может, ему следовало бы беспокоиться о судьбе чужеземцев, в особенности – о судьбе Мэттью Старка. Он сказал Сохаку, что умирающий проповедник, Зефания Кромвель, и был тем самым чужеземцем, чье появление предрек его дед; но, конечно же, сам он думал иначе. Едва лишь взглянув на Старка, Гэндзи понял, что никакой он не миссионер. Так что это именно о нем предупреждал покойный князь. Но сейчас, обыскивая развалины «Тихого журавля», Гэндзи не мог думать ни о чем, кроме Хэйко.

Какой же унылой станет его жизнь без нее! Все, кто его окружал, были до ужаса предсказуемы – и пророчества деда или его собственный, еще не подтвердившийся дар предвидения были ни при чем. Взять хоть трех советников, доставшихся ему по наследству, Сэйки, Кудо и Сохаку. Они всегда будут выступать за наименее активный образ действий. Сэйки, старшему из них, еще не исполнилось и сорока, но все трое вели себя как старики. А если судить по человеку не только по его друзьям, но и по его врагам, то какой же бестолочью его можно счесть, раз ему достался в главные недруги столь несообразительный противник как Въедливый Глаз Каваками, глава сёгунской тайной службы! Неужели Каваками вправду считает, что Хэйко могла взойти на ложе Гэндзи, не возбудив наряду со страстью немалых подозрений? Гэндзи не нужно было устанавливать слежку за Хэйко, чтоб узнать, на кого она работает. Это и так было ясно. Любовь? Самая красивая гейша Эдо вряд ли влюбилась в него, не будь у нее неких тайных мотивов. Из шестидесяти князей как минимум пятьдесят были богаче и влиятельнее Гэндзи.

И вот теперь у него перехватило дыхание, сердце его застыло, а тело онемело, стоило лишь ему представить самое ужасное – мир без Хэйко. Когда же это произошло? Гэндзи и сам этого не заметил. Но самым важным для него человеком сделалсь женщина, которая наверняка была шпионкой, а помимо этого, скорее всего, еще и убийцей.

Господин! – Из полуразрушенной комнаты появился Сэйко. Лицо его было залито кровью, текущей из небольшой раны на лбу. – Вам нельзя здесь находиться! Враги могут в любую минуту возобновить обстрел!

Где Хэйко? – спросил вместо ответа Гэндзи. Грохот крови в ушах казался ему громче пушечных выстрелов. Он бросился к разрушенному гостевому крылу и перебрался через останки рухнувшей галереи как раз вовремя, чтоб увидеть, как какой-то незнакомый ему толстяк швырнул в Старка две метательные звездочки. Страк выхватил спрятанный пистолет и выстрелил быстрее, чем ниндзя бросал свои сюрикены – и со второй пули уложил толстяка.

Кто стрелял? – спросил Сэйки, взобравшись следом за Гэндзи на груду обломков.

Пойдем, – велел Гэндзи. – Кажется, Старк нашел ее.

Хэй-тян!

Услышав, что кто-то ее зовет, Хэйко открыла глаза. Над ней склонился Кумэ. За ним виднелось небо.

С тобой все в порядке?

Кажется, да, – отозвалась Хэйко.

Кумэ улыбнулся и начал убирать завалившие ее обломки.

Это ты взорвал бомбу? – спросила Хэйко.

Взгляд Кумэ сделался жестким. Улыбка исчезла с его лица, и он извлек кинжал.

Хэйко правильно поняла его намерения. Она чувствовала рядом со своим плечом голову Эмилии.

Нет, Кумэ! Не надо!

Вдруг Кумэ оглянулся, бросил кинжал и вскочил, исчезнув из поля зрения Хэйко. Один за другим грохнули два выстрела, и наступила тишина. Потом вместо Кумэ появился Мэттью Старк. Не сказав ни единого слова, он начал откапывать Хэйко. Внезапно он остановился, и рука его метнулась к левому боку. Так значит, это он стрелял, – поняла Хэйко. А револьвер спрятан у него под рубашкой. Должно быть, Старк узнал появившихся людей, поскольку не стал извлекать револьвер, а проволжил возиться с обломками.

Не трогай ее, – сказал Гэндзи. – Вдруг она ранена? Подожди, пока прибудет доктор Одзава.

Хэйко села.

Я думаю, господин, у меня нет ничего серьезнее ушибов. Когда доктор прибудет, он понадобится другим.

Она слышала доносящиеся отовсюду крики боли. Должно быть, Кумэ поставил несколько бомб. Почему он ее не предупредил? Это было совсем не похоже на него. Впрочем, раз это настолько не похоже на Кумэ, значит, это дело рук кого-то другого. Кумэ никогда бы не стал рисковать ее жизнью. Возможно, это и вправду стреляли пушки – как это ни странно. Кумэ не стеснялся врать, но врать ей он бы не стал. Хэйко встала и сделала для пробы несколько шагов.

Пожалуйста, осторожнее! – Гэндзи обнял ее за талию. – Ты могла серьезно пострадать и сама этого не заметить.

На лице князя, обычно столь невозмутимом, сейчас читалось живейшее беспокойство. Брови его были сдвинуты, а на лбу проступили морщины. Даже легкая надменная улыбка, и та исчезла.

Неприкрытое волнение Гэндзи поразило Хэйко сильнее, чем взрыв, разнесший их комнату. Внезапно сердце девушки исполнилось такой радости, что Хэйко улыбнулась, позабыв обо всем. А потом Гэндзи удивил ее еще сильнее. Он обнял ее и крепко прижал к себе.

Столь вопиющее проявление чувств со стороны князя потрясло Сэйки. Смутившись, он отвел взгляд от Гэндзи и Хэйко, и увидел, что Хидё и Симода стоят и глазеют на все это, разинув рот.

Что вы стоите, как два идиота?! – прикрикнул на них Сэйки. – Проверьте границы владения! Приготовьтесь к нападению!

Корабли уплывают, – сказал Хидё. – Они не высадили никаких войск.

Корабли?

Да, господин. Корабли в заливе. Три военных корабля под трехцветными флагами: красное, белое и синее. Они разрушили весь район Цукидзи.

Это сделали чужеземцы?! – голос Сэйки дрогнул от негодования.

Да, господин, – ответил Хидё.

Какой был рисунок на флаге? Эти три цвета есть у всех – и у голландцев, и у французов, и у англичан, и у американцев.

Кажется, там было что-то посложнее трех полос, да? – спросил Хидё.

Может, и так… – уклончиво отозвался Симода.

Редкостная наблюдательность! – съязвил Сэйки. – Значит, все, что нам известно, – что русские и немцы в этом не замешаны. На голландцев тоже не очень похоже. Значит, это либо французы, либо англичане, либо американцы.

Либо все трое, – сказал Симода. – Там могли быть и разные флаги.

Помогите! – попросил Старк.

Хидё и Симода без перевода поняли, что ему нужно. Они поклонились Сэйки и отправились на помощь чужеземцу.

Осторожно! – сказал Старк. Вместе с двумя самураями он сдвинул тяжелую балку, придавившую спину Эмилии. Большая часть веса балки приходилась на полуразрушенную стену. Должно быть, балка сперва рухнула на стену, а потом уже на Эмилию, так что вряд ли девушка сильно пострадала. Но точно Старк сказать не мог, поскольку Эмилия лежала ничком и до сих пор была без сознания. Старк опустился на колени и медленно провел рукой по спине Эмилии, проверяя, нет ли переломов. Когда он уже добрался почти до самого низа спины, глаза девушки внезапно распахнулись. Эмилия судорожно вздохнула, развернулась и пнула Старка в живот, да так, что он упал на спину. Девушка же вскочила; она с безумным видом озиралась по сторонам, явно выискивая, куда бы убежать.

Эмилия, нам ничего не грозит! – Хэйко выскользнула из объятий Гэндзи и медленно приблизилась к перепуганной девушке. – Князь Гэндзи и его самураи уже здесь. Никто не сделает нам ничего плохого.

Хэйко!

Взгляд Эмилии сделася осмысленным. Напряжение покинуло ее. Она упала в объятия Хэйко и разрыдалась.

Я думала…

Она не договорила, но Хэйко и так все поняла. Эмилию терзало прошлое. Такое случается со многими женщинами. Прошлое, вечно это прошлое! То, что случилось, и чего уже не исправишь.

Должно быть, все будды и все боги спасли нас, – пробормотал Сэйки. Он отвернулся, чтоб только не видеть еще одного неподобающего открытого проявления чувств. Поведение чужеземной женщины значения не имело. Все чужеземцы – варвары. Но уж Хэйко следовало бы понимать, как надлежит себя вести! Безукоризненное выражение уместных чувств – вот в чем суть гейши! Теперь Сэйки окончательно осознал то, о чем прежде лишь смутно догадывался: чужеземцы смертельно опасны. Они извращают все, к чему прикасаются. Их следует изгнать, и чем быстрее, тем лучше. Само их присутствие с ужасающей скоростью разрушает древние обычаи. Он, Сэйки, видел это собственными глазами. Его князь, наследник достойнейшего клана, хватает женщину, словно какой-нибудь пьяный мужлан в веселом квартале Ёсивары! Самая известная в Эдо гейша обнимает чужеземную женщину, словно они состоят в неестественной любовной связи!

Возможно, даже все будды и все боги не смогут нас спасти, – подумал Сэйки. Нам полагалось быть нацией воинов. А мы обленились и ослабели. Чужеземцы превращают княжеские дворцы в сёгунской столице в груды обломков, а мы даже не пытаемся защищаться. Сэйки в бессильной ярости потянулся к мечу. Но не стал извлекать его из ножен. Против кого здесь его применишь?

Вот не знал, что вы, Эмилия, можете так здорово врезать! – с улыбкой произнес Старк.

Простите, пожалуйста, Мэттью. Я была не в себе.

Ничего страшного.

Он наклонился и подобрал брошенный Кумэ кинжал.

Сэйки мгновенно выхватил меч.

Это излишне, – сказал ему Гэндзи и поинтересовался у Старка. – Кого он собирался убить? Хэйко или Эмилию?

Они посмотрели на валяющийся труп. Старк пожал плечами.

Вы его знали?

Нет, – отозвался Гэндзи. Он повернулся к Хэйко. – А ты?

Услышав два выстрела – и ничего больше, – Хэйко предположила, что Кумэ скрылся. Он всегда так делал. Всегда, сколько она его знала. И теперь при виде его мертвого тела Хэйко лишилась самообладания. Она упала бы, если б не объятия Гэндзи. Хэйко зажмурилась и прижалась к князю, пытаясь за меньшей слабостью скрыть большую. Кумэ мертв!

Нет, мой господин, – сказала Хэйко.

Несомненно, даже советники сёгуна, сколь бы слабы они не были, не оставят подобное оскорбление безнаказанным, – заметил Сэйки.

Гэндзи оглядел руины дворца «Тихий журавль».

Здесь нет никакого оскорбления. Мы спали три столетия и видели сны о древней воинской доблести. Теперь мы проснулись. Только и всего.

ГЛАВА 8
Маккё

Некоторые верят, что победа зависит от более искусной стратегии.

Другие полагаются на доблесть.

Третьи возлагают надежды на милость богов.

Есть и такие, которые рассчитывают на шпионов, убийц, соблазн, измену, продажность, алчность, страх.

Все эти пути иллюзорны – по одной простой причине. Одна лишь мысль о победе – и ты теряешь реальность, цепляясь за иллюзию.

Но что же реально? Когда ты скрестишь клинок с врагом, и жизнь твоя повиснет на волоске, ты поймешь это.

А если не поймешь, значит, ты прожил жизнь напрасно.

«Судзумэ-но-кумо». (1599)

Преподобный настоятель, – сказал Сэйки, – вы совершили оплошность, не привезя с собой вашего чужеземца. Согласно пророчеству, на Новый год некий чужеземец спасет жизнь князю. И мы до сих пор не знаем, кто именно это будет.

Сохаку предпочел пропустить мимо ушей сарказм, с которым Сэйки произнес его бывший духовный титул.

Я настойчиво предлагал князю Гэндзи именно так и поступить. Он отказался, сказав, что чужеземец, о котором шла речь в пророчестве, уже найден, и его жизнь уже спасена.

Покойный князь Киёри доверил нам троим оберегать его внука, – сказал Кудо. – Это означает, что в некоторых случаях мы должны быть непреклонны, и даже идти против воли молодого князя. Сохранить его жизнь важнее, чем приобрести или потерять его благосклонность.

Я прекрасно это осознаю, – сказал Сохаку. – Но я не мог действовать вопреки прямому приказу князя.

Слабый довод, – сказал Сэйки. – Вы могли устроить так, чтоб чужеземец прибыл в Эдо самостоятельно – возможно, в результате «недоразумения». Князю пришлось бы тогда принять все как есть.

Благодарю вас за ценное наставление, – сказал Сохаку. Чувствуя, что начинает злиться, он поклонился с преувеличенной почтительностью. – Прошу вас, объясните мне еще, каким «недоразумением» я должен был воспользоваться, чтоб помешать князю назначить господина Сигеру на прежнюю должность?

Благодарю вас за то, что вы подняли еще один важный вопрос, – сказал Сэйки, поклонившись Сохаку с не меньшим раздражением. – Не будете ли вы столь добры поведать нам во всех подробностях, что же именно произошло. В моем ничтожном разуме не укладывается, как же могли произойти столь опасные и абсурдные события.

Я бы предложил всем нам говорить потише, – вмешался Кудо. – Наши голоса разносятся далеко.

На самом деле и Сэйки, и Сохаку говорили приглушенно. Однако же, преувеличенная вежливость была опасным признаком. Так начинался не один внезапный поединок. И Кудо вмешался лишь затем, чтобы снять напряжение.

Трое самураев сидели среди развалин, на месте одной из комнат, прежде смотревших на центральный садик. Что любопытно, садик нимало не пострадал от обстрела. Даже узоры, прочерченные на песчаных дорожках, остались целы. Чего нельзя было сказать о комнате, в которой находились собеседники. Крыша, стеня и большая часть пола исчезли. Сэйки, Сохаку и Кудо сидели в единственном уцелевшем углу. Их спутники остались на страже в коридоре – точнее, в том месте, где был когда-то коридор. Окружающая обстановка никак не отразилась ни на позах, ни на манерах, ни на церемонности самураев.

Здесь царит замешательство, страх и домыслы, – сказал Кудо. – Никому не ведомо, кто совершил это нападение и почему. Мы – командиры. Все будут смотреть на нас, ожидая объяснений. Не лучше ли нам занятся поиском ответов, вместо того, чтобы обмениваться упреками?

Ответы не имеют значения, – сказал Сэйки. – Важно лишь то, как мы себя ведем. Если мы спокойны и уверены, наши подчиненные тоже будут спокойными и уверенными, вне зависимости от того, знают ли они – или мы, если уж на то пошло, – что-нибудь, или нет.

Сохаку подался вперед.

Нам не следует отвлекаться от сути и говорить о таких незначительных подробностях, как чужеземец и Сигеру. Истинный вопрос заключается совсем в другом.

Я согласен, – сказал Кудо. – Нам следует принять решение по главному вопросу.

Я полагаю, что ответ очевиден, – сказал Сэйки.

Сохаку и Кудо удивленно переглянулись.

Неужто я что-то упустил? – спросил Сохаку. – Когда мы виделись в последний раз, вы настойчивее всех нас размышляли, не ввести ли пост регента, который будет реально править княжеством. Если память мне не изменяет, вы сказали, что молодой князь ни на что не годен и приведет наш клан к гибели.

Возможно, мне следовало сказать не «ни на что не годен», а «несколько чрезмерно утончен».

А это его безрассудное увлечение чужеземцами-христианами? – поинтересовался Кудо. – Неужели и по этому вопросу ваше мнение изменилось?

Нет, я продолжаю считать это опасным, – сказал Сэйки. Ему вспомнилось то неприкрытое проявление чувств, которому он стал свидетелем совсем недавно. – Я бы даже сказал, что эта опасность сделалась еще сильнее. Против них можно будет предпринять определенные действия в будущем, если придется – втайне, без дозволения молодого князя.

Успокоенный Кудо кивнул.

Вкупе со всем прочим, его поведение в отношении дяди может служит решающим доводом.

Вот в этом я бы усомнился, – возразил Сэйки. – Согласен, на первый взгляд оно выглядит очень спорным. Однако же, если вспомнить о пророческих видениях, может оказаться, что это был чрезвычайно мудрый шаг.

Пророческих видениях?! – Сохаку был взбешен. – С каких это пор вы верите в подобные сказочки? Я ни раду не видел ни единого доказательства того, что князь Киёри мог предсказывать будущее, а я служил ему двадцать лет! Что же касается князя Гэндзи, единственное, что из будущего его интересует, так это с какой гейшей он будет спать сегодня ночью и какое сакэ он приобретет для следующей своей вечеринки под луной.

Сигеру – законченный безумец, – сказал Кудо. – Я был среди тех, кто брал его под стражу. Если б вы были там, вы б не говорили сейчас так снисходительно. Он сидел и смеялся, а с головы до ног его покрывала кровь родичей, и рядом с ним лежали бездыханные тела его жены, дочерей и единственного сына. Я никогда не забуду этой картины. Хотя и хотел бы.

Слышу и понимаю, – сказал Сэйки.

Сохаку и Кудо вновь переглянулись; на этот раз на их лицах читалась покорность судьбе. Это было одно из любимых выражений Сэйки, и означало оно, что Сэйки принял решение, и его не переубедить.

Сэйки тем временем продолжал.

Несомненно, ваши доказательства неоспоримы. Однако же, мое отношение к молодому князю несколько изменилось. Хотя я и не уверен до конца в его провидческом даре, теперь я допускаю такую возможность.

Он указал на восточную часть сада, туда, где прежде располагались внутренние покои дворца.

Сохаку взглянул в указанном направлении.

Я не вижу ничего, кроме руин. Несомненный довод в пользу решительных перемен.

И я тоже вижу руины, – согласился Сэйки. – Но я вижу также нечто такое, чего вы не видите.

И что же это?

Развалины личных покоев князя Гэндзи.

Да, это я тоже вижу. И что же?

Если б он не настоял на поездке в монастырь Мусиндо, во время обстрела он находился бы там.

Сэйки был вознагражден: на лицах его товарищей проступило понимание.

Он не мог этого знать! – воскликнул Кудо. Но голос самурая дрогнул.

Однако же знал, похоже, – сказал Сэйки.

Ничего не доказано, – сказал Сохаку.

Но и не опровергнуто, – сказал Сэйки.

Если он знал, то почему же не предупредил нас? – спросил Сохаку.

Я не утверждаю, что понимаю, каким образом действует волшебное предвидение, – сказал Сэйки. – Ясно одно: нам следует на некоторое время отложить решение этого вопроса. А пока что приготовьтесь к путешествию. Оставаться здесь небезопасно.

Вы хотите сказать, что рекомендуете отступить в «Воробьиную тучу»? – уточнил Сохаку.

Да.

Эту рекомендацию чрезвычайно трудно исполнить, – сказал Сохаку. – Большинство провинций, лежащих между Эдо и Акаокой, враждебны нам. Внутреннее море не представляет из себя особого препятствия. Но его патрулируют корабли сёгуна. В таких условиях дорога на наш родной остров делается весьма опасной.

Я предпочитаю опасность смертельной угрозе, – сказал Сэйки. – Мы не можем оставаться здесь.

Есть и еще одно соображение, – вмешался Кудо. – Сёгун никому не давал дозволения покинуть Эдо.

Моя верность принадлежит Окумити-но ками Гэндзи, князю Акаоки, – отрезал Сэйко, – а не узурпатору, присвоившему титул сёгуна и захватившему сёгунский дворец.

Он поклонился собеседникам и встал.

Если мой князь прикажет мне повиноваться этому человеку, я буду повиноваться. Если он прикажет мне убить этого человека, лишь смерть помешает мне выполнить приказ. Я знаю, кто я. Уверен, что и вы знаете.

И, не дожидаясь ответа, Сэйки развернулся и зашагал к развалинам княжеских покоев.

Старый упрямец! – бросил Кудо.

Сохаку фыркнул.

Он и в молодости был упрямцем. С чего бы годам лишить его этого примечательного свойства?

Совершенно ясно, что теперь он не согласится на введение регенства. Он убедил себя в том, что Гэндзи видит будущее.

На том беседа и завершилась. После продолжительного молчания Сохаку и Кудо взглянули друг другу в глаза, поклонились и встали.

Мне очень жаль, Эмилия, – сказал Старк. – Я не нашел никаких останков мистера Кромвеля.

Быть может, ангелы и вправду вознесли его на небо, как ему казалось, – отозвалась Эмилия, но печальная улыбка показывала, что сама девушка в это не верит.

И что вы теперь будете делать? – спросил Старк.

То, что должна. Соберу вещи, какие смогу найти, уложу и буду ждать корабля, плывущего в Америку.

При одной лишь мысли об этом у Эмилии противно заныло под ложечкой, и на глаза навернулись слезы. Она уселась прямо на землю, рядом с развалинами своей комнаты, и разрыдалась, не стыдясь слез. Она нашла убежище, в которое не смела верить, рай, в котором она скрылась от своей красоты. Нашла – и потеряла, из-за одного-единственного выстрела. Этого Эмилия вынести уже не могла. Она была сильной – но не настолько сильной.

Старк опустился на колени рядом с девушкой, обнял ее и прижал к груди. Он неверно понял, в чем источник ее печали, и попытался утешить Эмилию.

Когда вы вернетесь домой, вам станет получше, – сказал он, и лишь причинил этим лишнюю боль. Старк держал Эмилию в объятиях, не зная, чем тут можно помочь, а девушка, уцепившись за него, плакала. – Вы молоды, Эмилия. Ваша жизнь только начинается. Небеса еще улыбнутся вам. Вы встретите новую любовь. Я в этом уверен.

Эмилия хотела было сказать Старку, что она жаждет найти не любовь, а покой. Но печаль ее была столь глубока и сокрушительна, что девушка не нашла нужных слов.

Как только обстрел прекратился, Сигеру отправился обходить границы дворца и расставлять стражу вдоль обрушенных стен. Внутри никакой опасности не было. Но если бы кто-нибудь пожелал покуситься на жизнь Гэндзи, сейчас для этого был самый удобный момент. Сигеру был уверен, что Сохаку еще не готов перейти к действиям. Он сперва должен выслушать, что скажут Кудо и Сэйки. Так что сейчас единственной заботой были внешние враги. Сигеру надеялся на их появление. Это было бы неплохой тренировкой. О Сохаку он позаботится потом, как и о Сэйки с Кудо, – если придется. Какая, однако, досада: момент и без того тяжелый, опасность грозит отовсюду, а тут еще, возможно, придется убить трех старших военачальников клана. Даже если Кудо и Сэйки останутся верны князю, потеря Сохаку нанесет клану серьезный ущерб. Сохаку – их лучший стратег и лучший после самого Сигеру боец.

Тут внимание Сигеру привлек приближающийся цокот копыт. Две лошади. И сорок-пятьдесят пеших. По ровному, размеренному ритму шагов ясно было, что это самураи. Сигеру расслабился и замедлил дыхание. Он был готов.

Мгновение спустя на улицу перед дворцом выехал на вороном коне Въедливый Глаз Каваками, глава сёгунской тайной полиции. Рядом с ним ехал его помощник, Мукаи, – на серой кобыле, как и подобает подчиненному. За ними двигался отряд из сорока самураев. Каваками натянул поводья, останавливая коня. На лице его промелькнуло удивление. Он узнал Сигеру.

Господин Сигеру! Я и не знал, что вы в Эдо.

Я только что прибыл, господин Каваками, и еще не имел возможности сообщить вам о моем местонахождении.

Откровенно говоря, где вы находились до этого, мне также совершенно неизвестно.

В самом деле? Чудовищный промах со стороны моих подчиненных. – Сигеру поклонился, не спуская глаз с Каваками. – Я прослежу, чтоб виновные понесли наказание.

Не сомневаюсь, – отозвался Каваками. – А пока что будьте так добры, пропустите нас во дворец – для инспекции.

Нам не сообщали о готовящейся инспекции. А потому я вынужден с сожалением отклонить ваше предложение.

Я ничего вам не предлагаю! – Каваками послал коня вперед, и его самураи двинулись следом. – По приказу сёгуна я должен осмотреть все разрушенные дворцы и побеседовать с каждым выжившим князем. Так что отойдите, пожалуйста, с дороги, господин Сигеру.

Мечи Сигеру выпорхнули из ножен одним изящным, плавным движением – так журавль расправляет крылья. Вот только что руки Сигеру были пусты, а в следующее мгновение в правой его руке оказалась катана, а в левой – вакидзаси. Он держал оружие опущенным; стойку его нельзя было назвать защитной, да и на готовность к атаке она тоже не указывала. Неопытный наблюдатель решил бы, что Сигеру собрался сдаваться – настолько не готовым к бою он казался.

Но Каваками знал, что думать так было бы ошибкой. Как и всякий самурай, Каваками изучал в свое время «Го-рин-но-сё», «Книгу пяти колец», классический трактат Миямото Мусаси, посвященный исскусству фехтования. Стойка Сигеру была основной, предшествующей бою, – му, пустота. Это никак нельзя было счесть неготовностью. Сигеру был открыт всему, ничего не предугадывая и все принимая. В былые времена лишь один-единственный человек смел использовать эту стойку, и это был сам Мусаси. После него на это тоже осмеливался всего один-единственный человек. И это был Сигеру.

Каваками подал сигнал, и сорок клинков покинули ножны. Его самураи быстро перестроились, приготовившись напасть на Сигеру с трех сторон. Зайти ему за спину они не решились. Для этого потребовалось бы пересечь границу, разделяющую улицу Эдо и территорию дворца, принадлежащую клану Окумити. А такого приказа они пока что не получили.

Сам Каваками не стал браться за оружие. Наоборот – он заставил коня отступить на расстояние, которое счел безопасным.

Вы что, настолько оторвались от реальности, что смеете препятствовать исполнению приказов сёгуна?

Как вам известно, я не имею чести служить сёгуну, – ответил Сигеру. – До тех пор, пока эти приказы не подтвердил мой князь, для меня они ничего не значат.

По тому, как Каваками держался в седле, Сигеру понял, что главу тайной полиции нельзя назвать искусным наездником. А значит, он сможет добраться до Каваками раньше, чем тот успеет развернуть коня и сбежать. По оценке Сигеру, их разделяло расстояние протяженностью в пять ударов сердца. Правда, придется прорубиться через десяток самураев, но с этим особых трудностей не будет. Все его вероятные противники напряжены от страха. Они уже все равно что покойники.

Господин Каваками! Какая неожиданность!

К недвижно застывшим противникам небрежным шагом приблизился Сэйки. Он словно бы не заметил обнаженных мечей.

Мне бы следовало пригласить вас выпить чего-нибудь освежающего. Но сейчас, как вы сами видите, мы не вполне готовы принимать гостей. Может, в другой раз?

Сэйки, приведите господина Сигеру в чувство, – если можете, конечно. – Каваками похлопал нервничающего скакуна по шее. – Мы исполняем приказ сёгуна, а он мешает нам войти.

Прошу прощения за дерзость, господин Каваками, – сказал Сэйки, вступив в полукруг, очерченный сверкающими клинками, – но я считаю, что господин Сигеру совершенно прав.