Текст книги "Темные сказки Лайкарры (СИ)"

Автор книги: Таисс Эринкайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

   Новоприобретённая стопка книг гармонично вписалась в уже существующий бардак, заняв почетное место поближе к краю огромного стола. Колеблющийся свет дюжины свечей тут же заиграл на серебристом тиснении переплета верхней книги. "Яды и противоядия, используемые темными эльфами, сидхэ также именуемыми" гласило вычурное название. Для пущей наглядности под тонкими завитками причудливых букв была нарисована стилизованная алхимическая колба с изображением черепа и скрещенных костей, как на пиратском флаге. Видимо, чтобы даже у самого скептически настроенного читателя не осталось ни малейших сомнений в содержании фолианта. Интересно, откуда автор этого замечательного труда брал информацию? На закрытые территории сидхийских городов-полисов даже купцов не пускали, что уж говорить об исследователях. Разве что кто-то из темных в Сарешшской Академии проболтался... Хотя, а какое ему, собственно, но этого дело?

   – Не обращай внимания, – брат Назарий, даром что подслеповат, заметил Максово любопытство, – это для одного алхимика. Просил найти что-нибудь редкое и интересное.

   Максимилиан понятливо кивнул. Алхимиков, в отличии от магов, Святая Мать Церковь очень даже жаловала. В основном за высококачественные яды и взрывчатые алхимические смеси, которые горели даже в воде и, что самое главное, позволяли тягаться в огневой мощи с ненавистными стихийными магами.

   – Я тебя позвал вот зачем... – пожилой монах пожевал губами, словно подбирая слова, что с ним случалось только в случае, если сказать предстояло что-то ну уж очень неприятное. – Макси, дорогой, скажи, пожалуйста, та девочка, которую ты тягаешь за собой... Ты не мог бы ее куда-нибудь пристроить?

   Чутье не подвело, более неприятную и неудобную тему сейчас было сложно представить. Максимилиан попытался сделать хорошую мину при плохой игре и "не понял" намека:

   – В каком смысле?

   – Понимаешь, я... Ах, да что там! – библиотекарь махнул рукой, приняв какое-то решение, и заговорил напрямик: – Ты очень дорог мне, малыш, и я не хочу, чтобы ты расстраивался. А эта девочка... Она как мои книги, понимаешь? – все, финиш. Брату Назарию, одному из самых умных и начитанных людей во всей Церкви, не хватает слов.

   – Пока что не очень, – честно признался Максимилиан. Он действительно мало что понял, больше поглощенный мыслями о странном поведении старого монаха.

   – Ну подумай же! Ты же знаешь, что бывает со мной, когда у меня отбирают книги. А теперь представь, что будет с тобой, когда у тебя заберут ее! Она, в отличии от книг, живая, хоть и очень странная, да...

   – Подождите, отче! – Макс запустил руки в короткие, едва прикрывающие уши, волосы. – Кто ее заберет, зачем?

   – Слушай внимательно, – устало вздохнул монах, досадуя на непонятливость рыцаря. – Я тут недавно стал свидетелем одной... беседы. Невольным, поверь мне, но... Если вкратце, то твоей девочкой заинтересовался епископ Питер. А ты знаешь, что это означает.

   Макс отрешенно кивнул. Епископ Питер, в миру Пьер де Лабре, за глаза называемый Красным Палачом, был личностью одиозной и весьма известной, в основном благодаря своей непримиримой и безграничной ненависти к нелюдям. Приснопамятный отец Фернан, безвременно почивший в глухом аллирийском селе, был его выкормышем. Де Лабре приписывали многое, в том числе и поражающие свое жестокостью эксперименты над пленными нелюдями. Так ли это, никто в точности не знал, но проверять правдивость слухов на примере вполне милой, хоть и замкнутой Иссы почему-то не хотелось.

   – Теперь ты понимаешь? Она должна исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше.

   Рыцарь не ответил. Некоторые вещи, как бы логичны они не были, в голове укладываются с трудом.

   – Что ты будешь делать? – настойчиво спросил Назарий.

   – Не знаю...

   *****

   – Голуба, ты там часом не заснул? – голос Мамаши вторгся в плавное течение воспоминаний. А красивый ведь голос, мимоходом отметил рыцарь, грудной, с легкой хрипотцой.

   – Заснешь с вами, пожалуй, – сварливо отозвался Макс, но отрешенно бродить по комнате, как сомнамбула, перестал, снова плюхнувшись в гостеприимные объятия кресла.

   – Да уж, хороша бы я была, если бы мои клиенты приходили сюда спать, – развеселилась куртизанка. – Ну да не будем отдаляться от темы беседы. "Девать" девочку никуда не надо. Оставь ее у меня.

   – Ты с ума сошла? – с надеждой поинтересовался Макс.

   – От чего же? Это вполне разумно, – пожала все еще великолепными плечами Мамаша, затягиваясь ароматным дымом.

   – Хочешь сделать ее шлюхой? – парень поймал себя на том, что начинает злиться. Да что она себе вообще думает, эта баба?

   – А что, быть солдатской подстилкой лучше? – скептично вопросила хозяйка дома терпимости. – Годом раньше, годом позже... Шлюхи хоть выбирают своих клиентов, не всегда с умом, но все-таки, да еще и деньги получают за услуги. К тому же, мы не обязаны своим клиентам рубахи штопать и портянки стирать, не то что ваши девки, которых вы под видом маркитанток за своей армией тягаете. Святое воинство, забодай вас пьяный демон!

   – Мамаш, ты вообще когда-нибудь замолкаешь? – устало поинтересовался Максимилиан. – Это ты мне можешь такое сказать, мне как бы до зеленого рауха твои комментарии, а вот кто-нибудь из младших рыцарей...

   – Ни при ком другом я такого не скажу, – хитро прищурившись, отпарировала Лин. – Они малость чокнутые у вас. А вот тебе послушать полезно, авось какие выводы правильные сделаешь. Но мы опять ушли от темы. Так отдашь мне девочку?

   – Нет. Не могу я взять и оставить ее в публичном доме, – покачал головой Макс, усиленно игнорируя подленький внутренний голос, требовавший согласиться. – И вообще, ты думаешь, это нормально, обсуждать такие вещи при ней?

   – Эх, ну упрямый же ты, голуба, – протянула Лин, с неодобрением разглядывая парня. – И да, твоей девочке полезно нас послушать, всяко лучше, чем просто ставить ее перед фактом. Ладно, давай иначе. У меня к тебе деловое предложение, – зашла с другой стороны женщина.

   – Вот даже так... Предложишь подработку? Девочки просят отпуск? – неожиданно для самого себя развеселился Максимилиан, стараясь вильнуть в сторону от скользкой темы. Мамаша не поддалась на провокацию:

   – Не паясничай, тебе не к лицу. Скажем так, у меня есть некоторые связи... в Эдхе, если тебе что-либо говорит это название.

   – Говорит, – перестал юлить парень. Интересно... Но вот какова будет плата за подобного рода "услугу"?

   – Я переправлю девочку туда, как только представиться возможность.

   – А что взамен? – напрямую спросил он.

   – Скажем так, ты не останешься внакладе, – рыцарь вопросительно приподнял бровь, ожидая продолжения. Маман сладко улыбнулась, выдерживая воистину театральную паузу, но потом все же продолжила: – Мне нужна твоя помощь в одном щекотливом дельце.

   – В каком?

   – Фу, как прямолинейно, – поморщилась куртизанка. – Скажем так, в ближайшие пару ночей в городе кое-что произойдет. Мне нужно, чтобы орденские ищейки ничего не нашли. Это тебе по плечу?

   – Не факт, зависит от того, что вы затеете. Если всех нас поднимут по тревоге, то я ничего не смогу гарантировать, – ответил Макс, прикидывая варианты. Определенно, ей удалось его заинтересовать, даже несмотря на то, что подобное предложение попахивало предательством и саботажем.

   – Поверь, это вряд ли предадут широкой огласке, – Мамаша Лин улыбнулась так, что Максу стало слегка неуютно. Приблизительно так же "улыбался" волкодав Маршала, памятный парню еще по тем временам, когда он был безусым оруженосцем.

   – В таком случае, я могу... отвернутся в нужный момент, – пришел к выводу он. Пусть делает, что хочет! – И проследить, чтобы другие сделали то же самое.

   – Отлично! – Мамаша не скрывала радости и парень заранее пожалел тех, кто не угодил грозной даме. – Большего и не требуется.

   – Осталось одно маленькое "но", – вдруг спохватился рыцарь.

   – И какое?

   – Как я объясню, куда я дел девчонку? Не могу ж я ее тебе продать, в конце-то концов. Работорговля запрещена, ты же знаешь.

   – Странный вы народ, рыцари, – маман пребывала в благостном расположении духа и веселилась от души. – Торговать рабами нельзя, а вот держать их – милое дело. Не шипи на меня, – отмахнулась она от опасно сощурившегося парня, словно тот был котенком, – у твоей девчушки и то лучше получается. Ну, давай будем считать, что она твоя... служанка. А слуг, я точно знаю, ваша братия с завидным постоянством проигрывает в кости.

   – Хм... Это выход. Но играть придется при моих людях, чтоб никто не заподозрил подвоха, – окончательно открестился от слабо вякающей совести Максимилиан. Подленький внутренний голосишко вздохнул с облегчением.

   – Вот это как раз легко. Пошли в гостиную, заодно выпьем, – маман выразительно потрусила опустевшей флягой, к которой периодически прикладывалась в процессе беседы.

   – Мамаш, а ты уверена, что выиграешь, а? – уточнил Макс, уже поднимаясь из кресла.

   – Дорогуша, ты порой так наивен, – вздохнула та в ответ. – Ну неужели у меня не найдется парочки заряженных костей для святого дела?

   *****

   События, обещанные старой шлюхой, не заставили себя ждать. Странная лихорадка, не поддающаяся лечению, в два дня отправила более десятка отнюдь не последних лиц Церкви к праотцам. Среди преставившихся было и двое епископов. Наспех проведенное расследование показало, что все пострадавшие несколькими днями ранее отправляли доверенных людей на развалины королевского дворца. Судя по всему, смерть наступила из-за проклятия безумной принцессы. На этом расследование и закончилось...

   *****

   – Мамаша, Маршал собирает войска, в Лерате опять неспокойно, – Максимилиан рассеянно вертел в руках бокал.

   – Что ж, хорошуля, теперь каждый сам за себя, – пожала плечами маман и лениво обмахнулась костяным веером. Сегодня она изображала ирисскую дворянку.

   – Присмотри за девочкой, ладно?

   – Я помню наш уговор, – прищурилась Лин. – А ты помни, что я тебе сказала.

   – Прощай, Мамаша, – как-то скомкано попрощался рыцарь и стремительно покинул комнату.

   – Прощай, – сказала закрывающейся двери женщина.

Начало месяца гроз 1663 года от В.С.

Аллер, столица Аллирии

5

   Город тонул в цветах и зелени, захлебывался весенними ароматами. Яркое, уже почти по-летнему теплое солнце заставляло забыть о войне и смертях, даже на лицах суровых храмовых воинов вызывая улыбки. Чего уж говорить о женщинах и детях! Город постепенно оправлялся от событий прошлого года: кое-где ремонтировали пострадавшие в огне пожаров дома, отмывали дочиста закопченные стены, многие крыши пестрели новой черепицей. Бордель "Жаркий пиончик" тоже преобразился: обновили крыльцо, справили резные наличники, повесили новый нарядный фонарик взамен старого. Естественно, красный. В порыве вдохновения маман собственноручно перемыла половину окон, оставшиеся под хохот и прибаутки домывали девицы. Одним словом, весна.

   Исса весело съехала по перилам лестницы, бренча пустым ведром. Мамаша Лин не нашла ничего лучше, чем приставить ее к несложной работе, и не прогадала. Постепенно девочка словно вышла из того кокона безразличия и апатии, в котором долгое время прибывала, начала разговаривать, со временем даже смеяться. Она оказалась абсолютно нормальным ребенком, все странности которого объяснялись исключительно нечеловеческим происхождением. Девочка упорно отказывалась носить нарядные платьица, в которые ее пытались нарядить сердобольные труженицы кровати, а вот старые потертые штанишки и рубашка младшего сына конюха ей пришлись настолько по душе, что было проблемой забрать их в стирку. Так и бегала, чумазая и довольная, помогала с уборкой и готовкой. Вот и сейчас малышка крутила колодезный ворот, что-то мурлыкая себе под нос, причем вес полного ведра ее ни капли не смущал.

   – Сильда! Ты где, бесенок? – старая кухарка Изя выплыла во двор, колыхая необъятными бедрами, и наблюдавшая за этим маман украдкой усмехнулась. Стряпуха в отношении маленькой полукровки была столь же непримирима, сколь сама девочка в отношении вышеупомянутых грязных одежек. В том плане, что ничто и никто не мог заставить кухарку называть ребенка по имени. Суеверная северянка начинала или плеваться, или осенять себя знаками всех старых богов сразу, бормоча что-то про ледяных бесей, упырей и прочую нечисть. Так что она самопроизвольно нарекла малышку Сильдой. Малявка, надо отдать ей должное, в долгу не осталась. Именно с ее подачи бедную пожилую женщину, всю жизнь откликавшуюся на красивое имя Изольда, теперь называли Изей. Стряпуха затаила обиду. Началась позиционная война.

   – Сильда! Сколько раз тебе говорить?! – обнаружив и не думавшую прятаться девчушку, Изя перешла в наступление: – Не смей подходить к опаре! Из-за тебя тесто не всходит, маленькая бесовка!

   – А вы дрожжи свежие возьмите, – и не подумала смутиться девочка, – и тогда все взойдет. А то сами замесили на старых, а я еще и виновата.

   – Ах ты ж! – слов у кухарки не нашлось и она попробовала перейти к делу. Грозно размахивая мокрым кухонным полотенцем, попыталась шлепнуть девчушку пониже спины, но куда там! Весело хохоча, малышка увернулась и побыстрее припустила обратно в здание, оставляя позади монументальную, но такую неповоротливую Изольду. – Я тебе еще покажу, как мне тесто портить!

   – А вы догоните сначала, тетушка Изя! – звонко прокричала на весь двор малышка и убежала. Тяжелое ведро ей ничуть не помешало, даже воду не расплескала на бегу.

   Кухарка только руками всплеснула. Зная ее мстительную душу, сегодня одному маленькому постреленку пить соленый компот.

   Мамаша Лин задернула занавеску, довольно улыбаясь. Похоже, девочка прижилась. Очень хорошо, особенно учитывая тот факт, что старый знакомый, к которому женщина хотела отправить Иссу, все еще не ответил на ее письмо...

   *****

   Гость принадлежал к разряду людей неприятных, но нужных. Такого не выгонишь за дверь, потому что во многом от него зависишь, но и общаться на отвлеченные темы с ним как-то не тянет. Звали его Бертран Мейз и был он алхимиком. Он был еще нестар, высок и вполне недурен собой, даже учитывая залысины и наполовину седые волосы. Вот только все впечатление портили светло-светло-зеленые, почти прозрачные глаза и абсолютно чужие на этом лице яркие, вечно влажные губы.

   Сейчас он развалился в кресле в одной из гостиных заведения, вытянув длинные ноги в грязных сапогах. И где только грязь нашел, на улице сухо четыре дня как? Бертран курил, задумчиво разглядывая девушек, которые о чем-то переговаривались, собравшись небольшими группками. Пестрые и яркие в своих открытых, нарядных платьях, они казались экзотическими птицами. На их фоне молчаливый, почти бесцветный алхимик напоминал моль, притом недобрую и завистливую. Девицы же практически не обращали на него внимания – Мейз считался клиентом маман и другими интересовался редко.

   – Бертран, мой друг, а вот и ты, – Мамаша вплыла в комнату, радушно протягивая руки навстречу мужчине, хотя на самом деле ей хотелось плюнуть. "Дорогой друг" никогда не приходил просто так.

   – Лин, дорогая, ты как всегда прекрасна, – галантно отозвался мужчина, вставая ей навстречу и маман поняла, что он тоже не в восторге. Но ведь пришел же, раухов выкормыш!

   – Ах, глупости говоришь, старый греховодник, – она игриво шлепнула собеседника резным веером, прикидывая, что будет приемлемей – продолжать вести с ним дела, хоть и противно, или же приложить его этим самым веером посильнее, чтобы маленькие ядовитые иголочки, скрытые с складках, оцарапали кожу. Правда, тогда будет несколько проблематично спрятать труп.

   – Может, поднимемся наверх? – ого, так сразу? Похоже, что-то случилось, раз он так спешит.

   – Конечно-конечно, – сладко улыбнулась женщина. – Девочки, попросите, чтобы нам принесли напитки в мою комнату, – распорядилась она походя, увлекая мужчину за собой. Одна из младших девушек, Митта, выскользнула из комнаты, направляясь на кухню. Мейз проводил ее жадным взглядом – на самом деле он всегда предпочитал молоденьких, хоть и редко позволял себе подобные приключения. Годы брали свое, да и, похоже, он почему-то дорожил статусом клиента хозяйки, сколь бы сомнительным и призрачным тот ни был.

   Они поднялись наверх, беззаботно болтая о всякой чепухе вроде погоды и нового сорта сирени, высаженной в городском парке, чудом уцелевшем во время осады и последующего штурма. Но стоило тяжелой двери комнаты захлопнуться, как тон беседы тут же изменился:

   – Что тебе нужно? – поинтересовалась Лин, не скрывая брезгливости. Все затеи старого плута были с душком. Не обошлось и на этот раз:

   – У меня к тебе еще одно предложение, – заявил мужчина, без приглашения усаживаясь в кресло у небольшого столика. Хозяйка борделя презрительно фыркнула, но стоять не осталась, присев напротив собеседника.

   – Твои "предложения" не сулят мне ничего хорошего, Бертран, а вот выгоды практически не приносят, – заметила она, расправляя складки платья.

   – Я думаю, в этот раз мы сможем сойтись на приемлемой цене, – усмехнулся алхимик, облизнув и без того влажно блестящие губы.

   Их "беседа" была прервана вежливым стуком в дверь.

   – Войдите! – чуть раздраженно прикрикнула Мамаша.

   В открывшуюся дверь бочком протиснулась Исса. В руках девочка держала поднос с бокалами и бутылками. Мамаша про себя отметила, что в поведение ребенка очень сильно изменилось: вечно расхрыстанная Исса была причесана, умыта и даже наряжена в платьице. Шкодливые глазенки, которые, как выяснилось, меняли цвет в зависимости от настроения девочки, были опущены долу. Не дать не взять воспитанница Королевской школы юных дворянок.

   – Спасибо, деточка, – уже мягче сказала Лин. – Оставь нас, пожалуйста.

   Малышка – о небо, уж не снится ли? – сделала вполне правильный книксен и бесшумно вышла.

   – Хорошенькая девочка, – заметил Бертран, наливая себе вина. Наполнить бокал хозяйки он не потрудился.

   – Это моя племянница, – зачем-то соврала бывшая куртизанка.

   – Очень мило, но я тебе не верю, – хмыкнул Мейз. – Она ни капли на тебя не похожа, да и сомневаюсь, что у тебя, моя дорогая, есть семья.

   – Моя семья тебя не касается, – жестко ответила женщина. – И уж тем более тебя не касается одна из моих девочек.

   – А вот и не угадала, – пакостно усмехнулся Мейз. – Как раз об этом я пришел поговорить.

   Мамаша мгновенно насторожилась, но не подала виду. Чтобы скрыть напряжение, она нарочито медленно налила себе вина, но пить не стала, просто покачивала в руке бокал, наблюдая, как играет в лучах света темно-бордовая жидкость.

   – Что ты хочешь узнать?

   – О, дорогая, все, что хотел, я узнал заранее, – Бертран сейчас напоминал довольного донельзя помоечного кота, нашедшего в отбросах целую куриную тушку. – От тебя мне нужно другое. Продай мне девочку, – заговорщицки прошептал он и подмигнул. Лин передернулась.

   – Она не товар!

   – Брось, дорогуша, – манерно отозвался алхимик, – в этом мире все товар, все продается и покупается.

   – Я сказала, нет! – прикрикнула женщина, с силой ставя на стол бокал с нетронутым вином.

   – Ты так уверена?

   – Убирайся! – вместо ответа рявкнула Лин.

   – С радостью, моя прелесть, но не раньше, чем получу то, чего хочу. Ты отдашь девчонку мне. Иначе кое-кто там, – он многозначительно поднял палец вверх, – узнает, кто замешан в тех убийствах.

   – Ты ничего не докажешь!

   – А мне и не придется. Как думаешь, каковы шансы у простого обывателя отправить к рауховой теще отнюдь не последних людей в Церкви?

   – К чему ты клонишь, Бертран? – несколько сбавила тон женщина, но враждебности в ее голосе не стало меньше ни на йоту.

   – А ты подумай своей головой, Линетта, – теперь молью траченый гад улыбался не то снисходительно, не то покровительственно. – Помниться, когда-то ты была довольно умной женщиной. Как считаешь, кому были выгодны эти смерти? Лично мне ни холодно, ни жарко от того, здравствует или же отправился к бесям на свидание епископ Мауриций, знаешь ли.

   – Церковники... – запоздало сообразила женщина. Вот уж попала так попала!

   – Именно, моя дорогая. Сама понимаешь, с них станется сделать тебя крайней, – Бертран издевательски развел руками. – И если ты этого не хочешь, то лучше... не спорь со мной.

   – Если ты начнешь меня топить, скотина, то я тебя утащу за собой, будь уверен! – Мамаша вскочила, опрокинув бокал и судорожно стискивая в ладони жалобно хрустящий веер.

   – Ну что ты, – казалось, что улыбаться еще слаще просто невозможно, но Мейзу это удалось. – Как раз я из этой истории выйду весь в белом. Я, видишь ли, очень... удобен епископу Питеру.

   – Тварь! – женщина наотмашь хлестанула его по лицу полураскрытым веером, ядовитые иголочки прочертили по бледной коже тонкие царапинки, мгновенно набухшие кровавыми каплями, но алхимик лишь усмехнулся.

   – Не получится, дорогуша, к этому яду у меня иммунитет. Так я забираю девчонку?

   – Да, – тихо и хрипло отозвалась Мамаша.

   *****

   Старый потаскун опередил ее во всем! Мало того, что забрал девчонку сразу же после окончания их «разговора», так еще и умудрился сделать так, чтобы этого никто не заметил! Всю ночь Мамаша потратила на то, чтобы добыть хоть какую-то информацию о местонахождении девочки, подключила все свои связи и знакомства, но этого оказалось недостаточно. Смена власти ощутимо ударила даже по воровской Гильдии, чего уж говорить о более высоких кругах, в которые в свое время была вхожа хозяйка не худшего из заведений столицы. Теперь же все было впустую. Даже те, кого удалось подключить к поискам, смогли лишь развести руками: алхимик и девочка как сквозь землю провалились. С рассветом же стало и вовсе поздно. Как только открылись городские ворота, Мейз, незнамо откуда взявшийся, выехал из города, увозя с собой Иссу. Единственное, что удалось выяснить, так это то, что направлялся он на запад, в один из фортов на границе. В какой именно, разговорчивый сержант городской милиции не запомнил.

   А к вечеру начался сущий кошмар. Мало Лине было собственной совести, которая впервые за многие годы очнулась от воистину летаргического сна, и теперь ела женщину поедом. Обитательницы борделя, за полгода привыкшие к маленькой полукровке, заметили ее отсутствие, и скопом пришли к Мамаше узнавать, куда делся "их бесенок". А узнав учинили форменную коллективную истерику. Впервые за незнамо сколько времени бордель "Жаркий пиончик" не распахнул с закатом солнца свои гостеприимные объятия для жаждущих посетителей. Не в силах более выносить громкие слезливые причитания девиц, маман сбежала во внутренний двор заведения, надеясь хоть там побыть в одиночестве. Надежда себя не оправдала.

   – Моя девочка, – кухарка Изя сидела на ступеньках крыльца и, ничуть не скрываясь и не стесняясь, рыдала, утирая слезы крахмальным передником. – Он увел мою маленькую девочку. А ведь она что-то предчувствовала, весь день была тихая и послушная... Как он мог? Что теперь с ней будет?.. – дальнейшие причитания потонули во всхлипах.

   Стоящая рядом Мамаша нервно пыхала трубкой. Сейчас, когда уже не было смысла куда-то заполошно бежать, да и вообще спешить, она наконец-то смогла спокойно обдумать текущую ситуацию. Складывающаяся картина ее отнюдь не радовала.

   Алхимик ясно дал понять, что работает на Церковь, а точнее, на епископа Питера. Копать под де Лабре было так же бесполезно, как и рискованно, репутация "святого отца" себя оправдывала в полной мере. Тем не менее, судя по тому, что Мейз покинул город вместе с девочкой, малышка понадобилась не самому епископу. Скорее всего, хитрозадый Бертран просто использовал его имя как прикрытие. Если только... Если только действовал не по прямому приказу. Выглядело на первый взгляд абсурдно, но если подумать... Зачем старому хрычу понадобилась девчонка? Ну, кроме очевидного, конечно, уж больно он падок на молоденьких... Робкая надежда на то, что лысеющему придурку просто захотелось иметь в доме хорошенькую служанку, не выдержала критики и испарилась, зато хорошо вспомнилось, что оборотни слабовосприимчивы к ядам. Уж не для того ли алхимику, ну или де Лабре, если уж начистоту, понадобилась девочка? Подобрать сильный быстродействующий яд, способный свалить двуипостасного... С таким оружием можно завоевать почти весь континент! От подобной перспективы дрожь пробирала.

   Из сумерек, опустившихся на задний двор, появился огромный пес. Подошел к крыльцу, сел, выжидательно уставившись на женщин.

   – Изольда, иди в дом, – Лин не узнала свой голос, таким хриплым и чужим он стал за этот сумасшедший день. Растерянная, заплаканная кухарка принялась что-то лепетать, но Мамаша бесцеремонно выгнала ее, захлопнув за ней дверь и для надежности подперев ее спиной.

   Пес тем временем принюхался, довольно мотнул лохматой головой и изменился. Ее всегда завораживала стремительность обратной трансформации – только что перед тобой был зверь, и вдруг – мужчина, молодой и сильный, абсолютно нагой. Оборотень...

   – Ты опоздал, Вир, – сухо отозвалась женщина, не испытывая при виде бывшего любовника ничего, кроме легкого раздражения. Прошедшие с момента их последней встречи двадцать лет ни капли не изменили двуипостасного, а вот ее саму... Впрочем, не будем о грустном.

   – В каком смысле? – если оборотень и был удивлен такому приему, то вида не подал, вальяжно развалился на ступеньках, бесстыдный и прекрасный.

   – В прямом, – сквозь зубы прошипела Мамаша. – Девочку забрали пока ты, рассадник блошиный, бегал незнамо где!

   – Сбавь обороты, Лина, я могу и рассердиться, – когда он успел встать и пересечь разделяющее их пространство? Вроде только что сидел, подставив кожу ласкам теплого ветерка, а уже возвышается рядом.

   Мамаша чихнула и заявила:

   – Псиной пахнет. Мокрой.

   Ничто так не обезоруживает, как честность. Особенно неожиданная и в лоб. Вир непонимающе уставился на собеседницу, вся угроза во взгляде исчезла. Мамаша украдкой перевела дух.

   – Девочку забрали, – уже куда спокойней повторила женщина. – Один из прихвостней церковников. Сегодня утром он покинул город. Вроде как уехал в один из городов-фортов на границе Пустошей. Не знаю, в какой именно. Ты сможешь вытащить девочку оттуда?

   – Нет, – покачал головой оборотень. – Я еле пробрался сюда, а уж в форт...

   – Да там же не города, а притоны! Неужели у тебя не найдется знакомых, способных...

   – Нет, Лина, – мягко ответил мужчина и она поняла, что это окончательный вердикт. – Мне очень жаль, но, видимо, не судьба.

   Женщина закусила губу, но понимающе кивнула и, не сказав больше ни слова, ушла в дом. Оборотень равнодушно пожал плечами ей вслед и ушел, на ходу перекинувшись обратно в пса. Он напрасно проделал этот путь.

   *****

   «Максимилиан, прости, но я не смогла сохранить Иссу. Ее забрал у меня человек, навредить которому не в моей власти, но который запросто может уничтожить и меня, и всех моих девочек. Этого человека зовут Бертран Мейз, он алхимик. Живет в каком-то из фортов на западной границе. Максимилиан, прошу тебя, если это только в твоих силах, верни ее. Этот человек изверг и убийца, я даже думать не хочу, что ждет девочку в его руках. Лин».

   Судьба этого письма неизвестна по сей день. Возможно, оно до сих пор храниться где-то в архивах орденской канцелярии.

Месяц листвы 1663 года от В.С.

Западная граница Аллирии, форт Давен

6

   Утро стало кошмаром, довольно быстро вошедшим в привычку, но от этого не менее жутким. Каждый день начинался с того, что толком не проснувшуюся Иссу Мейз собственноручно оттаскивал в лабораторию и привязывал к лабораторному столу. О том, что следовало дальше, девочка предпочитала не вспоминать, но оно все равно возвращалось. За неполный месяц она столько узнала о боли и унижении, сколько многие не узнают за всю жизнь. А еще о ядах. О том, как какой называется, какова симптоматика отравления, какая дозировка считается смертельной... О да, она многое узнала о них, привязанная к столу и вынужденная слушать бесконечные монологи Бертрана, пока он испытывал на ней очередную отраву. Алхимик не любил тишины, постоянно наполняя ее единственным, что он готов был слышать вечно – собственным голосом.

   Но этим кошмар не заканчивался. Он всегда походил сам на себя, в нем менялись лишь отдельные слова, но суть оставалась прежней. Это стало словно ежедневным ритуалом, оба участника которого были обречены выполнять одни и те же действия изо дня в день. И конца этому не было.

   – Так-так, что тут у нас? Удивительно! Так, запишем, вытяжка красавки тоже не действует... – бормотал себе под нос Бертран, отвязывая Иссу, и в голосе его слышалось разочарование. – А ты чего тут разлеглась? Иди помойся, воняет от тебя...

   Девочка сползала с лабораторного стола. Ее шатало, перед глазами все плыло. Она кое-как ковыляла до двери в уборную, чтобы там согнуться над тазиком и расстаться со всем, что осталось от ужина – завтракать ей Мейз никогда не давал. Завтра все повториться с точностью до деталей. Но сегодня все еще длиться.

   Дальше следовали часы, которые она проводила словно в тумане, находясь под воздействием очередного яда. Долго отлеживаться алхимик не позволял, заставлял что-то съесть и привести себя в порядок. Также в ее "обязанности" входила уборка лаборатории и соседних помещений. Девочка привычно бралась за тряпку и скоблила полы. Монотонные движения позволяли хоть немного прийти в себя.

   Когда в отработанном цикле неожиданно возникла пауза, Исса даже растерялась. В один из дней она привычно проснулась, и даже не сразу поняла, что не так. Мейз всегда приходил в одно и то же время, но сегодня от чего-то не спешил.

   Пришел он только часа через два. Скрипнул, поворачиваясь в замке, ключ, свет небольшого фонарика осветил маленький чуланчик, в котором жила девочка. И снова ее поразило несоответствие – на алхимике, вместо привычной длиннополой рабочей мантии, был неброский дорожный костюм.

   – Выходи, – распорядился Бертран, и девочка послушно вышла из комнатушки. Она даже на автомате свернула в сторону лаборатории, но ее остановил окрик: – Не туда! Иди наверх!

   Ничего не понимая, Исса пошла, куда велели.

   Все оказалось очень просто, но до затуманенного болью и алхимической отравой сознания доходило с трудом. Мейз уезжал. Ненадолго, всего на два дня. Позволив ей набрать себе еды на время своего отсутствия, он снова запер ее в подвале. Ну, или как он сам его называл, на лабораторном этаже. Хорошо хоть не запроторил снова в чулан.