Текст книги "Прикосновение смерти (ЛП)"

Автор книги: Т. Л. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Глава 36

У меня в глазах вспыхивает страх. Я сжимаю их, пытаясь блокировать это. Это слишком.

– Шшшш. – Этот голос. Он такой мягкий, нежный. Как мог такой приятный звук раньше ранить мои уши? – Все в порядке. Ты в порядке.

Пальцы поглаживают мою талию сбоку медленными, успокаивающими движениями. Рука все еще обвивается вокруг меня, теплое тело прижимается к моей спине. Я снова начинаю дышать, по одному вдоху за раз.

Все в порядке. Я в порядке.

Как будто почувствовав мое облегчение, хватка вокруг меня ослабевает, понемногу позволяя мне двигаться. Я открываю глаза. Один за другим каждый предмет мебели появляется в поле зрения. Моя мебель. Мои фотографии над камином.

И затем это срабатывает. Где я нахожусь и с кем я.

Я разворачиваюсь, почти теряя равновесие, если бы не его рука, поддерживающая меня. Это он. Прямо передо мной. Он в порядке. Я в порядке. То место… Как я мог так потерять себя? Заметная дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда все это доходит до меня. Я бы никогда не нашла свой выход из темноты, не с тем всепоглощающим способом, которым она меня заманивала.

Я могла бы застрять там навсегда. Пустая душа. Потерянный разум. Безмолвная тень.

Довольствоваться тем, что никогда не говоришь. Никогда не чувствуешь. Никогда не любишь. Никогда не дерешься. Никогда не прикасаешься. Навеки оцепенел. Даже сейчас ощущение пустоты ползет по моей коже. Как я могла подумать, что мне это нужно?

Внезапно мои пальцы оказываются в его волосах, мое лицо зарывается в изгиб его шеи, я встаю на цыпочки, обвиваю его руками, и по моим щекам текут тихие слезы. Его тело замирает в моих объятиях, как будто он не знает, как реагировать. Но вскоре он притягивает меня к себе, теплые руки крепко обхватывают меня и окутывают своим успокаивающим теплом.

Я вдыхаю его запах, головокружительно мужской. Текстуру его волос, мягких и пышных. Его телосложение, большое и сильное. То, как поднимается и опускается его грудь, прижимаясь к моей с каждым движением. То, как его пальцы скручивают мой шелковый халат, как будто он не может подобраться достаточно близко, напоминая мне о том, насколько тонка материя.

Мое дыхание учащается, немного быстрее, тяжелее. Мой рот уже так близко к его шее… Я придвигаюсь на дюйм ближе, пока мои приоткрытые губы не касаются его шеи. Это такое тонкое движение, едва заметное, но то, как его пальцы впиваются в мою кожу в ответ, говорит мне, что он так же осознает наши тела, как и я. Мои глаза закрываются, когда я слушаю, как учащается его дыхание.

То, как это поражает меня, не успокаивает – глубоко укоренившаяся потребность чувствовать его. Прикасаться к нему. Чтобы он прикасался ко мне. Целовать, пробовать на вкус, исследовать. Уведи меня как можно дальше от оцепенения и просто заставь меня почувствовать что-нибудь. Заставь меня почувствовать все.

Мои губы прижимаются к его шее еще до того, как я осознаю, что делаю. Они еще немного расходятся, пока я не начинаю целовать, пробовать на вкус, исследовать. Грубый, гортанный звук вырывается из его горла, когда я поднимаюсь к его челюсти, и на мгновение он крепче сжимает меня в объятиях. Но затем он поднимает подбородок, отстраняя свои губы от моей досягаемости как раз прежде, чем я могу их найти.

– Лу… – Это мольба, что-то вроде отчаянного стона.

Хорошо, если он не позволит мне прикоснуться к его губам, я возьму те части его тела, до которых смогу дотянуться. Мой рот возвращается к его шее, ключице, затем моя рука проскальзывает под его футболку, огонь его кожи проходит через меня и заставляет меня чувствовать себя живой. Именно то, что я хочу. Именно то, что мне нужно.

Его руки опускаются на мою талию, удерживая меня на месте, когда он делает шаг назад. Все, что у меня осталось, – это хватка на моей талии и тепло, к которому я начинаю привыкать, и этого недостаточно. Каждое мгновение без чувства его похоже на еще одно мгновение пребывания в пустоте, и я не хочу, чтобы оно завладело мной. Я не могу позволить этому завладеть мной.

– Лу… Я не могу.

– Почему? – Мое раздражение ясно слышно в моем голосе, моя рука проводит по волосам. – Почему ты не можешь? Скажи мне.

Он выдыхает, его челюсть сжимается, когда он опускает голову.

– Просто скажи мне уже. Пожалуйста. Ты не хочешь быть здесь со мной? Ты не хочешь прикасаться ко мне?

– Я, черт возьми, Лу. Конечно, я хочу быть здесь с тобой. Конечно, я хочу, – его руки поднимаются и проводят по лицу, – прикоснуться к тебе.

– Тогда почему ты этого не сделаешь? Я бросаюсь на тебя, и все, что ты можешь сделать, это оттолкнуть меня. Что это? Почему ты не позволяешь мне хотеть тебя?

– Потому что – Он зажмуривает глаза, глубоко вдыхая. – Потому что это не реально, Лу. Все это ненастоящее.

– Что? – Я качаю головой. – О чем ты говоришь?

– Ты когда-нибудь задумывалась, почему тебя так тянет к кому-то вроде меня? – Он поворачивается и делает несколько шагов прочь, быстро и устрашающе, с напряженными волнами гнева, пронизывающими каждое движение. – Почему ты не испугаласьтв ту первую ночь в своей ванной, когда ты даже не могла меня видеть?

– Я… я была напугана. Вроде того.

– Нет, ты не была напугана. Я вижу страх каждый день, Лу. А ты, ты не была напугана.

Я не отвечаю, потому что он прав. В ту первую ночь и на следующую, я помню, думала, что должна была испугаться. Это было бы логичной реакцией. Но я не отреагировала. Вместо этого я почувствовала спокойствие. Я почувствовала доверие. И я хотела большего.

– Ты сразу почувствовала связь со мной, не так ли? – Теперь он делает шаг ко мне, его голос становится тише. – Совсем как той ночью на озере. Тяга ко мне, зов.

Тем не менее, я ничего не говорю. Что я могу сказать такого, чего он, похоже, еще не знает?

Он подходит ближе.

– Это не то, что я могу отключить. – И еще ближе. – Но тебе нужно знать, Лу. Тебе нужно знать, что то, что, как ты думаешь, ты чувствуешь ко мне? Это. Не. Реально.

Он срывается с места, прежде чем я успеваю ответить, пробирается к дальнему окну и, наклонившись вперед, хватается за его выступ. Я смотрю на его спину, не уверенная, что сказать, что почувствовать. Проблема в том, что прямо сейчас я почти ничего не чувствую. Полагаю, я должна испытывать чувство шока, или гнева, или беспокойства. И я чувствую, как это пытается пробудить во мне соответствующую реакцию.

Но все, о чем я могу думать, все, что я могу вспомнить, – это темнота. Пустота. Оцепенение. В тот единственный момент, когда я потеряла всякое подобие того, кем я была, включая всякое желание узнать. И все это в течение чего? Минут? Секунд? И я называла это место своим домом. Я растворилась в черной как смоль яме настолько полностью, что стала ею. Все воспоминания до входа в нее исчезли, были стерты начисто, любое чувство цели ушло вместе с ними.

Такой ли скоро станет моя жизнь? Неужели мое сердце просто остановится, и тогда пуф, я стану бесплотной тенью пустоты? Опустошенная душа, неспособная что-либо испытать? Навеки стать рабом тьмы?

Я не могу подавить то, как мои губы дрожат при мысли обо всем этом, и я тоже не хочу. Я вообще не хочу подавлять какие-либо эмоции, будь то печаль или радость. Правильные или неправильные. Не сегодня вечером. Не после того проблеска моего будущего.

– Мне страшно, – наконец шепчу я, отстраненно глядя ему в спину. – Я боюсь, что не проснусь завтра. Я боюсь, что мое сердце замерзнет, а потом, когда я открою глаза, я застряну там, в том ужасном месте. Но в основном… в основном я в ужасе от того, что я даже не буду бороться за освобождение. От того, что я буду думать, что мне это нужно, от охватившего меня оцепенения.

Он отталкивается от выступа, медленно поворачиваясь ко мне лицом.

– Ты знаешь, что я все еще чувствую это во мне, даже сейчас? – Я продолжаю, делая шаг в его направлении. – Как это тяжелое, липкое, пустое ощущение, от которого я, кажется, не могу избавиться. Я просто хочу что почувствовать. – Мой голос срывается, выдавая мое отчаяние, но мне все равно. Я делаю свои шаги медленными и уверенными, один впереди другого. – Я хочу немного. Я хочу много. Видишь ли, мне все равно, реально то, что я чувствую к тебе, или нет, потому что для меня это чертовски реально. Просто скажи мне одну вещь… То, что ты чувствуешь, реально?

Он отводит от меня взгляд, качает головой.

– Это не имеет значения, Лу. Я не собираюсь пользоваться ситуацией в своих интересах…

– Ответь на вопрос. То, что ты чувствуешь ко мне, реально?

– Лу…

– Да. Или нет. На самом деле это простой вопрос. Просто…

– Да, – выдавливает он сквозь зубы, еще раз качая головой и отстраняясь. – Хорошо? Да, то, что я провожу каждую чертову секунду каждого чертова дня, думая о тебе, реально. Да, то, что я хотел бы проводить с тобой каждое воскресенье, чтобы тебе больше никогда не пришлось плакать, реально. То, как я задаюсь вопросом, на что было бы похоже быть здесь, когда ты проснешься, обнимать тебя, когда захочу, целовать твои губы, целовать твою шею – да, это чертовски реально. – Он проводит руками по глазам и теребит волосы. – Это то, что ты хочешь знать?

Новая слеза скатывается, и я киваю. Впитываю новые чувства, вливающиеся в меня. Шок от его признания. То, как это почти делает меня печальнее, зная, что у меня, возможно, никогда не будет шанса услышать эти слова от него снова. Возможно, никогда больше не увижу этого выражения на его красивом лице, одновременно боли и тоски, когда он смотрит глубоко в мои глаза.

– Так покажи мне, – мягко умоляю я, делая шаг вперед. – Только на эту ночь, покажи мне, каково это – чувствовать. Быть поцелованной, быть в объятиях, быть желанной тобой.

Глава 37

– Лу… – Его голос затихает, переходя в нежный шепот. – Пожалуйста… Я не могу просто…

– Да. Ты можешь. – Я снова придвигаюсь к нему, мой голос дрожит. – Сделай так, чтобы это ушло. Страх. Пустота. Все это. Просто дай мне что-нибудь еще, прежде чем я снова потеряю себя. Отдай мне себя. – Моя голова опускается, когда он не отвечает, отчаяние берет верх, заставляя мои губы дрожать. – Честно говоря, что я должна сделать, чтобы ты прикоснулся ко мне? Я имею в виду, Господи…

Едва успеваю произнести эти слова, как его рука оказывается на моей талии, другая обнимает мою шею, а его рот прижимается к моему. Мои губы приоткрываются, позволяя нашим языкам переплестись. Его пальцы впиваются в меня, прижимая меня крепче к нему. Я издаю стон, когда облегчение и желание наполняют меня. Я обмякла в его руках, позволяя ему поддерживать весь мой вес, но он, кажется, не возражает. Он меняет угол наклона головы, чтобы войти глубже, это движение вызывает во мне дикий порыв. Мои руки зарываются в его волосы и тянут, и он отвечает, захватывая мою нижнюю губу зубами и сильно дергая ее своими.

Черт возьми, да. Всплеск адреналина – это как раз то, что мне нужно, и я хочу большего.

Моя правая рука отпускает его волосы и находит путь к его хватке на моей талии. Я высвобождаю его руку и провожу его открытой ладонью вокруг и вниз, пока она не фиксируется на моем заду. Рычание звучит откуда-то из глубины его горла, когда он прижимает мои бедра к себе, позволяя мне почувствовать его всю длину. Я сглатываю, когда он покидает мой рот и направляется к моей шее, и моя голова откидывается назад, предоставляя ему полный доступ.

Иисус.

Его язык. Кровать. Нам нужна кровать.

Но сначала… неохотно я возвращаю свое внимание обратно, чтобы сосредоточиться на его рубашке, хватаюсь за материал и толкаю ее вверх, пока ему не приходится оторвать от меня губы, когда я натягиваю ее ему на руки, на голову. Она падает на пол. Мой взгляд скользит вниз, и я ахаю.

Шрам, который я мельком заметила раньше у его ключицы, бросается мне в глаза в первую очередь, серьезная шероховатость, которую я раньше не замечала, но все остальное в нем лишает меня дара речи. Я никогда не видела столько шрамов на одном человеке. Отметины всех форм и размеров на его груди, торсе, одна выгравирована на грудной клетке. Большинство из них настолько выцветшие, что почти сливаются с его кожей, но некоторые выделяются достаточно сильно, чтобы боль проникла в мое сердце.

О, нет. Что с ним случилось?

Я слегка опускаюсь, кончиками пальцев мягко провожу по его животу, и он резко вздыхает, каждый мускул напрягается под моим прикосновением. Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на него, и он сглатывает, глядя на меня сверху вниз с тяжелыми веками. Мой взгляд возвращается к его телу. Наклоняясь вперед, я провожу кончиком языка выше, по одному из других его шрамов. Я снова слышу эту задержку в дыхании, затем чувствую стон, когда он вибрирует от его груди к моему языку.

Я отстраняюсь, выпрямляюсь. Мои движения уверенные, несмотря на бабочек, кружащихся у меня в животе. Я наслаждаюсь ощущениями нервозности, потому что это напоминает мне, что я чувствую. Я осматриваю мужчину передо мной, то, как в его глазах танцует самое соблазнительное сочетание загипнотизированного удивления и чистого голода, которое я когда-либо видела, и это разжигает что-то необузданное внутри меня. Я ненадолго вспоминаю тот факт, что он никогда не прикасался к женщине. Он чертовски уверен, что целуется так, словно знает, что делает. В его прикосновениях есть что-то первобытное, почти инстинктивное. Интуитивное. Подсознательное.

Я хочу этого, я хочу всего этого. И все же почему-то этого кажется недостаточно. Пустота пользуется нашим кратковременным молчанием, нашей неподвижностью, пытаясь заманить меня обратно в свое море тьмы. Постоянное напоминание о моей неминуемой судьбе висит над моей головой, как гильотина.

– Заставь меня забыть, – шепчу я.

Он сокращает расстояние между нами и подхватывает меня на руки. Он опускает меня на кровать, затем нависает над моим телом, его вес опирается на предплечья по обе стороны от меня. Он не прикасается ко мне, но его тепло окутывает меня, как шарф, дразня мою кожу. Его мышцы и плечи напряжены, дыхание прерывистое, демонстрирующее контроль, необходимый для того, чтобы оставаться на месте.

– Лу. – Его голос напряжен, подчеркивая грубость в тоне. – Я собираюсь спросить тебя еще раз. Ты уверена, что это то, чего ты хочешь? Потому что, – его глаза закрываются, тяжелый сгусток проходит через его горло, – потому что, если я снова начну прикасаться к тебе, я не смогу остановиться.

Он даже не знает, что это уже произошло. Просто звук его голоса, его собственная потребность и сдержанность, просачивающиеся сквозь него, заставляют адреналин возвращаться, как огонь, разгорающийся в моих венах.

– Доверься мне. Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Что-то темнеет в его глазах на долю секунды, затем его губы возвращаются к моим, заставляя их раскрыться его языком и заставляя мои пальцы вцепиться в одеяло подо мной. Его тело опускается на меня, и его рука проскальзывает между складками моего тонкого халата, задевая мой обнаженный живот. Я стону, прикусывая его губу, и он рычит, низко и грубо. Его кончики пальцев обжигают мою кожу наилучшим из возможных способов, и я наклоняюсь к ним. К нему.

Он отрывается от моих губ и прокладывает дорожку поцелуев вдоль моей челюсти, вниз по шее, убеждаясь, что я чувствую каждый вкус, каждое облизывание, каждое покусывание. Его руки тоже не останавливаются, медленно, дразняще скользя вверх по моей талии, по ребрам. Как только его прикосновение касается нижнего изгиба моей груди, он останавливается, снова сосредоточив свое внимание на моей шее и ключице.

Сейчас не время быть джентльменом.

Я нахожу его руку своей, подталкивая ее выше, пока его жар не накрывает мою полную грудь, его большой палец мгновенно ласкает мой затвердевший сосок. Что-то грубое вырывается из его горла, и его зубы впиваются в мое плечо. Неожиданная волна боли и удовольствия посылает по мне новую ударную волну. Мои веки закрываются, и голова откидывается назад. Рука на моей груди твердая, горячая и страстная в своих поглаживаниях. Я хватаюсь за его плечи и выгибаю бедра, чувствуя, как его длинный, твердый член трется об меня между тканью нашей одежды. Его дыхание становится тяжелее, быстрее, его собственные бедра повторяют движение, когда он прижимается ко мне.

Еще.

Я опускаю руку между нами, возясь с пуговицами на его джинсах и дергая вниз молнию, мой большой палец касается выпуклости на его трусах. Его губы замирают, голова опускается, пока его лоб не упирается в мою ключицу. Горячий поток дыхания вырывается из его рта на мою кожу. Я колеблюсь лишь секунду, позволяя ощущению его необузданной потребности проникнуть внутрь, затем продолжаю стягивать материал вниз. Он приподнимает бедра, чтобы помочь мне, затем использует ноги, чтобы отталкиваться ими до конца.

Он возвращается к моему рту, воссоединяясь с моими губами с новым чувством настойчивости. Его рука опускается, чтобы потянуть за шнуровку моего халата, затем он распахивается, обнажая меня всю. Его губы остаются на моих, его язык продолжает свою ласку. Его руки, однако, действуют по-своему, исследуя все – от формы моей груди до плоского живота, от изгиба моих бедер до изгибов моей задницы.

На этот раз, когда я выгибаюсь навстречу ему, моя обнаженная влажность трется прямо о него, внезапное ощущение застает нас обоих врасплох и заставляет мышцы его спины напрячься под моими руками. На мгновение он замирает, его эрекция все еще прижата ко мне, но когда я нетерпеливо извиваюсь, он опускается еще ниже, и дополнительное давление срывает стон с моих губ. Легкое движение его бедер, и он начинает двигаться. О боже. Естественный, огненный жар, исходящий от его тела, с каждым броском попадает точно в мой центр. Он еще даже не внутри меня, а ощущения уже дразнят, нарастают, поднимаются, зовут.

Он отстраняется, заставляя меня хныкать от потери. Его голова откидывается назад, зеленые глаза становятся тяжелыми и одурманенными, когда они встречаются с моими. Он просто задерживается там на мгновение, как будто упивается видом меня под ним, запоминая каждую черточку моего выражения. Я знаю, что мои глаза такие же затуманенные, как и у него, мои губы все еще приоткрыты, вероятно, красные и опухшие. Тяжело дышу. Хочу большего.

Как будто читая мысли, кружащиеся внутри меня, его рука находит точку пониже моего живота. Он все еще удерживает мой взгляд в плену своим, когда его пальцы движутся вниз, его тепло оставляет огненный след на каждой части кожи, к которой он прикасается.

Он опускается ниже, и у меня перехватывает дыхание.

Просто… немного… пониже.

Мои ногти царапают его спину, когда он находит область между моими бедрами. Сначала это неуверенно, то, как он проникает внутрь меня, скользя по мне и совсем немного внутрь. Мои бедра выгибаются в ответ, и его кадык подпрыгивает вверх-вниз, веки наполовину закрыты, грудь колотится. Он перемещается к нежному месту чуть выше, обводя его пальцами и пристально наблюдая, как моя голова откидывается назад, кровь внутри меня начинает закипать от его ритмичных прикосновений. Он продолжает в том же постоянном ритме, который он создал, еще одно движение, вызывающее еще один стон.

Глаза закрыты, бедра двигаются под его пальцами, я опускаюсь между нами и нахожу его возбуждение, твердое и толстое, и на градусы горячее, чем все остальное в нем. Первобытный стон вырывается из его горла, его пальцы запинаются между моих бедер, и мои губы изгибаются. Я обхватываю его рукой так сильно, как только могу, большим пальцем обводя головку, прежде чем исследовать его всего, вверх и вниз. Еще одна грубая вибрация пронзает его, и его рот внезапно возвращается к моему горлу, посасывая, облизывая, покусывая. Как только я начинаю ускоряться, его рука опускается на мою, крепко удерживая ее на месте. Он отстраняется от моей шеи, но едва-едва.

– Я не могу… – Это хриплый шепот, горячее дыхание на моей коже. – Мне нужно…

– Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Сейчас.

У него вырывается низкий, гортанный звук, и пальцы, все еще зажатые между моих бедер, проскальзывают в меня, словно рефлекторно, изгибаясь вверх и заставляя меня вскрикнуть.

– Черт возьми, Лу, – прерывисто выдыхает он. – Ты даже не представляешь, что делаешь со мной.

Теперь я тяжело дышу, неспособная сформировать связную мысль, пока его пальцы заполняют меня вот так.

– Так… покажи… мне.

Внезапно его рука исчезает, внезапная потеря застает меня врасплох, но затем кончик его эрекции мягко, едва заметно, вдавливается в меня. Он поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, на его лице отчаянное, почти страдальческое выражение, когда он изо всех сил старается не погрузиться в меня целиком.

Но это именно то, что мне нужно.

– Ты не сломаешь меня, – шепчу я, мой взгляд опускается к этим губам, которые дразнят, пробуют на вкус, дразнят.

Медленно я приподнимаю бедра, легким движением вводя его внутрь ровно настолько, чтобы я почувствовала вкус его толщины, и это его гибель. Он толкается своими бедрами в мои, и мой рот приоткрывается, когда вся его длина толкается внутрь, растягивая и наполняя меня так, как я никогда не чувствовала. Сдавленный стон вырывается у него, его лоб мягко соприкасается с моим, когда он зажмуривает глаза. Он держит себя вот так, предплечья поддерживают большую часть его веса, пока мое тело пытается приспособиться к его размерам.

Затем он начинает двигаться. Растирание. Перекатывание. Это начинается как своего рода ленивый ритм, медленный и устойчивый. Гарантируя, что я почувствую полный эффект от каждого сдвига, каждого поглаживания внутри себя. Я закрываю глаза и стону в него, позволяя глубокой ласке охватить меня, достигая мест, о существовании которых я и не подозревала. Мои руки на его плечах, мышцы, напрягающиеся под моими прикосновениями, подобны тихим срабатываниям бомбы замедленного действия, его сдержанность вот-вот рухнет сама собой.

Я нахожу изгиб его шеи и прижимаюсь к нему губами, мой язык ощущает вкус, прежде чем я касаюсь его кожи и нежно посасываю. Он прерывисто дышит, его ритм набирает обороты, его удары длинные и глубокие. Затем его рука оказывается на моей груди, когда он прижимается ко мне, сжимая, дразня и сводя меня с ума.

Быстрее. Глубже. Жестче.

Какая бы тонкая ниточка ни связывала его мгновение назад, она лопается, когда он хватает мои запястья и прижимает их к изголовью кровати, все мое тело дрожит от удовольствия в ответ.

Он посасывает чуть выше моей ключицы, когда его свободная рука скользит вниз, приземляясь на внутреннюю сторону верхней части моего бедра и широко раздвигая меня. Сдвиг каким-то образом позволяет ему проникнуть еще глубже, и мой крик заглушается его ртом на моем. Поцелуй становится небрежным, грубым и отчаянным, когда он безжалостно входит в меня, мои собственные бедра поднимаются навстречу каждому толчку. Кровать скрипит под нами, быстро и настойчиво, смешиваясь со звуками нашего тяжелого дыхания. Затем его сильные пальцы оказываются прямо на моем клиторе, потирая, кружа, поглаживая.

О боже. О боже. О боже.

Я поворачиваю голову и кусаю его за плечо, заглушая свои стоны. Его рычание похоже на животное, его толчки следуют его примеру, теряя темп по мере того, как он теряет себя. Он ослабляет хватку на моих запястьях, чтобы крепко обхватить мои бедра, подтягивая их вверх и прижимая меня к себе. Это все, что требуется, чтобы довести меня до предела. Все это нарастание, удовольствие, сильно поражающее меня в самое сердце и поднимающееся все выше и выше, пока я не напрягаюсь. Мои губы приоткрываются, спина выгибается дугой, пальцы ног впиваются в простыни, и я вскрикиваю, когда он, наконец, поглощает каждый дюйм меня.

Я все еще не оправилась от потрясения, когда его пальцы впиваются в меня. Он делает последний, жесткий толчок, искаженный, мужской звук вибрирует по всему его телу, когда сокращаются мышцы. Дрожь пробегает по нему после того, как он замирает надо мной, затем следует несколько более тихих толчков. Через мгновение он падает, его голова опускается на изгиб моей шеи.

Тяжело дышит. Вспотел. Вздыхает.

Горячее дыхание ласкает мое горло, когда я слышу хриплое:

– Блядь.

Мои губы кривятся. Вот уже два раза я слышу, как он произносит это слово, оба сегодня вечером.

И я решаю, что мне это действительно нравится.