Текст книги "Короли локдауна (ЛП)"

Автор книги: Сюзанна Валенти

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)

Я стоял возле Храма, темнота давила на меня, и мое сердце бешено колотилось, пока я ждал вестей от Татум. Я нервничал, но не только потому, что я встречался с ней или потому, что мы собирались тайком покинуть кампус, а потому, что мое чутье подсказывало мне, что это все. Что как только она выберется на волю и увидит своего отца, единственного человека в этом мире, которого она действительно любила, она не захочет возвращаться ко мне в машину. Ей хватило бы одного взгляда на него, и, несмотря на опасность, связанную с тем, что прямо сейчас она пускается в бега с самым разыскиваемым человеком во всем мире, она пошла бы с ним.

Какая причина вообще была у нее оставаться здесь? Зачем ей возвращаться в школу, где кучка придурков полностью завладела ею? Где они говорили ей, что надеть, куда пойти, что делать, с кем тусоваться. Это была хреновая ситуация, и я знал, что ей это не нравилось. Она хотела быть свободной. Она хотела выбрать свою собственную жизнь. И эта жизнь не включала бы возвращение сюда. Не включала бы меня.

Я все еще не мог осознать тот факт, что у нее был иммунитет. Что где-то на самом деле существует вакцина от этого гребаного вируса. Означало ли это, что это был только вопрос времени, когда она будет предложена общественности? Или же она была утеряна, украдена вместе с вирусом, поразившим мир. Но в каком-то смысле я не мог не радоваться этому. Потому что, по крайней мере, я знал, что мне не нужно бояться, что она заразится. Мне не нужно было беспокоиться о том, что она заболеет, если бы она действительно отправилась в мир и повернулась к этому месту спиной.

Я провел рукой по своим светлым волосам, откидывая их с глаз, пока леденящий ветер трепал их. Щетина царапнула мою ладонь, когда я провел ею по лицу, и я вздохнул.

Татум Риверс была пределом мечтаний. Маленький лучик света, за который я зацепился, пока темнота, окружавшая меня, причиняла мне боль. За годы, прошедшие с тех пор, как у меня украли мою семью, я был так сосредоточен на попытке отомстить, что даже не замечал, насколько я был одинок.

Конечно, я знал, что я одинок. Невозможно было перейти от жизни в любящих объятиях своей семьи к интернату, полному придурков, не осознавая этого. Но я всегда верил, что был… доволен. Одинок в своем желании разрушить Троя Мемфиса, одинок в своей жажде справедливости и возмездии. Одинок в своей жизни так, что казалось, это безвозвратно. Но когда я был с ней, это внезапно перестало казаться таким уж постоянным.

Я должен был знать, что время быстротечно. Что я не мог даже потворствовать желанию о будущем, которое касалось моей золотоволосой воительнице. Она была моей ученицей, я был ее учителем, и даже если не считать этого, ее будущее было не здесь.

Сбоку от здания открылось окно, и я направился к нему, стараясь ступать бесшумно. Она сказала мне, что Сэйнт почти не спал, но Киан спал как убитый, и, к счастью, сегодня была его очередь принимать ее в своей комнате. Было странно, что у двух мужчин с таким количеством демонов сформировались такие разные привычки. Сон давался мне достаточно легко, обычно я был настолько измотан всем тем гневом и ненавистью, которые носил в себе, что к концу дня мое тело жаждало забвения просто как передышки от всего этого. Но я часто просыпался от кошмаров. Воспоминания о катастрофе или воображаемое воспоминание, которое я сформировал об убийстве моей матери, где я представлял ее окруженной и одинокой, борющейся за то, чтобы остаться со мной всем, что у нее было, прежде чем она была убита.

Татум выбросила в окно толстую зимнюю куртку, и я был рядом, чтобы подхватить для нее ботинки, когда она тоже их скинула.

Она проскользнула в окно следующей, протиснувшись в небольшую щель и позволив мне взять ее на руки и спустить на землю.

Она не задержалась в моих объятиях, и это было к лучшему. Я наблюдал, как она повернулась обратно к окну и снова закрыла его, мой взгляд упал на пустую кровать Киана. Я предположил, что он снова предпочел спать на диване, как она и предсказывала, и поблагодарил за это нашу удачу. Вытащить ее отсюда, пока она спала с одним из них, было бы почти невозможно.

Татум помедлила рядом со мной, оглядываясь на комнату Киана и хмуря брови, как будто хотела что-то сказать. Но было ли это из-за него или из-за других Ночных Стражей, у меня не было возможности спросить, поскольку она резко отвернулась от его окна, быстро зашнуровала тяжелые прогулочные ботинки.

Я протянул ей куртку, когда она встала, и она просунула в нее руки, ее дыхание окутало нас, когда она прерывисто выдохнула.

– Готова? – Спросил я ее.

Завтра был первый день рождественских каникул, так что даже если бы мы не смогли вернуться в кампус в течение дня, никто бы по-настоящему не скучал по нам. Никому из студентов не разрешалось возвращаться домой, если они хотели вернуться к занятиям в весеннем семестре, и я был удивлен, обнаружив, что все они остались добровольно. Наше обнесенное стеной убежище от вируса «Аид» было безопасным убежищем, которое было предоставлено немногим людям, и, в то время как болезнь свирепствовала в остальной части страны, мы оставались в безопасности здесь, спрятанные в горах и лесу. Я никогда не думал, что буду так рад жить у черта на куличках.

– Готова, – подтвердила Татум резким кивком.

Она застегнула куртку и сунула пальцы в пару черных перчаток, прежде чем направиться по тропинке прочь от Храма.

Я ускорил шаг, пока не пристроился рядом с ней, и она натянуто улыбнулась мне, ее взгляд метнулся поверх моей головы к огромному зданию, которое было ее тюрьмой, и я подумал, был ли этот взгляд в ее глазах прощанием.

– Я не позволю им наказать тебя за то, что ты ушла, – пробормотал я, задаваясь вопросом, признает ли она, что они все равно не смогут. Что она не планировала когда-либо снова встречаться с Ночными Стражами после сегодняшнего дня.

– В любом случае, Блейк больше не наказывает меня, – тихо сказала она. – И Киан на самом деле никогда бы не причинил мне вреда.

– А как же Сэйнт? – Спросил я низким, полным ненависти голосом. Я знал, что презирать его из-за его отца не имело никакого реального смысла, но гнилое яблоко недалеко упало от яблони. У него было то же надменное выражение лица, то же презрение ко всем, кто не входил в один процент, как будто долларовые купюры каким-то образом делали его лучше. Больше, чем всех нас.

– У меня есть способ справиться с Сэйнтом, – загадочно ответила она, прикусив пухлую нижнюю губу и ускорив шаг, пока мы шли по дорожкам через центр кампуса.

Пока мы шли, я вытащил телефон из кармана и быстро набрал номер охранника, дежурившего у главных ворот.

– Вы поздно встали, босс, – раздался голос Питера, когда он ответил на городской телефон в будке у ворот.

– Я только что получил сообщение от студентки о странных звуках у стены рядом с женским общежитием. Похоже, горный лев или медведь, возможно, подобрался близко к кампусу, не мог бы ты отвести отряд от главных ворот с собаками, чтобы отпугнуть их? Последнее, что нам нужно, – это дикое животное, сеющее хаос вдобавок ко всему остальному.

– Конечно, босс. Вы хотите, чтобы я позвал кого-нибудь еще и поставил охрану на воротах, или…

– Просто поторопись, и я уверен, все будет хорошо, – ответил я, вздыхая, как будто этот разговор наскучил мне, хотя мое сердце бешено колотилось в груди. Мне нужно было, чтобы они выполнили мою просьбу, не поднимая шума. Для всех нас было бы лучше, если бы никто не знал, что мы уехали. Было два часа ночи, что означало, что у нас было четыре часа до того, как Сэйнт встанет, и, по крайней мере, еще полтора часа, прежде чем Киан проснется и вернется в свою комнату, где он поймет, что Татум встала со своей кровати в какой-то момент ночи. Но как только они узнают, что она сбежала, они отправятся на охоту, и чем меньше они смогут выяснить, куда она делась, тем лучше.

Я сунул свой мобильный обратно в карман и обменялся улыбкой с Татум, когда мы подошли к воротам.

Она ждала в темноте под деревьями, пока я приближался к ним, проверяя, точно ли охранники ушли, прежде чем я поманил ее следовать за мной. Ворота были закрыты на толстые цепи, и, хотя у меня был ключ, нам было быстрее взобраться на них.

Я быстро вскарабкался по холодному железу, перепрыгнул через него и приземлился на гравий с дальней стороны. Мгновение спустя Татум приземлилась рядом со мной, и мы побежали трусцой прочь от ворот, пересекая широкую, посыпанную гравием подъездную дорожку и ныряя в деревья на дальней ее стороне, пока я прокладывал путь через них к парковке. Я пробрался сюда прошлой ночью и убедился, что аккумулятор моей машины заряжен для поездки. Школа хранила оборудование для базового обслуживания, поскольку очень много машин простаивало в течение семестра в течение длительного периода времени, поэтому я смог убедиться, что все было готово.

Я краем глаза наблюдал за Татум, когда мы проходили мимо рядов блестящих спортивных автомобилей, принадлежащих здешним студентам, и подвел ее к моему 68-му «Мустангу». Возможно, это была не совсем новая, броская спортивная модель, но я не думал, что у этих блестящих штуковин есть нашивка на классическом мускул-каре.

Выражение ее лица даже не дрогнуло, когда она последовала за мной. Никаких признаков капризной надутости или разочарования тем фактом, что машина стоила не больше, чем некоторые дома. Ничто не говорило о том, что у нее вообще были какие-то проблемы с этим. И я надеялся, что так оно и было. Потому что нет ничего хуже, чем кто-то, имеющий все это богатство и привилегии и принимающий это как должное. Смотреть свысока на людей, которым на самом деле приходится работать за свои деньги только потому, что у них их меньше. Но я начинал по-настоящему верить, что Татум была не такой. Она не была картонной версией «сопляков», которых я слишком хорошо знал. И было что-то действительно чертовски соблазнительное в том, кем она была, что она зацепила меня идеей выяснить это.

Я открыл машину, и мы поспешили забраться внутрь. Я снял куртку и бросил ее на заднее сиденье, дрожа, когда завел двигатель. Но я знал, что, как только включится обогрев, я вспотею, если останусь в ней.

Татум тоже забросила свою куртку на заднее сиденье, расшнуровала ботинки и поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее.

– Это долгая поездка, – сказала она, пристегивая ремень безопасности и прикусив нижнюю губу, когда повернулась, чтобы посмотреть на меня. – Я не могу выразить, как много для меня значит, что ты…

– Не стоит благодарности, – сказал я с улыбкой, открывая бардачок и доставая конфеты и шоколадные батончики, которыми я его наполнил. – Давай просто накачаемся сахаром и насладимся ощущением, что мы превзошли Ночных Стражей.

Татум рассмеялась, набрасываясь на закуски, и я тронулся с места, не зажигая фар и медленно выезжая на гравийную дорожку, надеясь не привлечь внимания охраны к нашему отъезду. Добравшись до дороги, я включил фары и поставил ногу на пол, пока мы ровным темпом ехали на север.

Система отопления вскоре прогрела машину, и мы приготовились к долгому путешествию. Мне просто оставалось надеяться, что в конце концов мне не придется прощаться с девушкой, сидящей рядом со мной.

Я лежал без сна с холодной и подкрадывающейся уверенностью, что что-то не так. Совершенно и бесповоротно не так. Но я никогда не нарушал своих правил, никогда не вставал с постели до тех пор, пока «Лунная ночь» Клода Дебюсси не заставит меня встать ровно в шесть утра.

Но… Просто сегодня что-то было не так.

С рычанием разочарования, которое, как я знал, равносильно тому, что я выйду из себя и буду корить себя за собственную паранойю, если ошибусь в этом, я сбросил одеяло с кровати и вылез из-под него.

Я подошел к перилам, которые тянулись вдоль балкона за изножьем моей кровати, вытянул руки над головой, и мой позвоночник удовлетворенно хрустнул.

Сияния звезд через витражное окно, выходящее на фасад церкви, было недостаточно, чтобы что-то разглядеть, и пространство подо мной представляло собой немногим больше пятен темноты разной глубины.

Я провел пальцами по татуировке, которая изгибалась поперек моей груди, линиям надписи, которые Киан нанес на мою плоть, были мне так знакомы, что я мог проследить их даже без света, чтобы разобрать. Дни длинные, но ночи темные. Это отзывалось во мне до глубин моей души. Иногда я задавался вопросом, действительно ли это мои демоны мучили меня по ночам, или, возможно, это был шепчущий голос моей совести, отчаянно пытающейся цепляться за жизнь среди ужасов, в которых я так тщательно пытался ее утопить.

Я спустился вниз босиком, легко ступая в темноте по знакомому изогнутому маршруту деревянных ступенек, прежде чем включить лампу у их подножия.

Киан растянулся на диване, глубоко дыша во сне, одной рукой придерживая свое барахло под боксерами, как будто боялся, что кто-нибудь ночью попытается его украсть. Хотя, я предположил, что после того, что пыталась сделать с ним эта Глубокая глотка, эта шлюха, возможно, на самом деле это был защитный ход. От мысли об этом у меня неприятно покалывало кожу, но моя душа немного пела при воспоминании о том, как наша девушка избила ее до полусмерти, когда она узнала, что та натворила. Я задавался вопросом, показался ли этот момент Татум таким же важным, как и мне. Потому что вид того, как она бросилась в драку от имени нашей семьи, был для меня почти трансцендентным. Казалось, что она наконец-то серьезно заняла свое место среди нас, сражалась за нас и твердо стояла на нашей стороне, несмотря ни на что. Это было начало чего-то по-настоящему прекрасного. Я знал это в самых глубоких тайниках своей темной души.

Мой пристальный взгляд скользнул по остальной части Храма. Там не было ничего необычного, но на душе у меня все еще было неспокойно, сердце колотилось в неуверенном ритме.

Я зашагал прочь от Киана, проверяя, заперта ли входная дверь, когда проходил мимо нее, и думая, что заметил тень среди деревьев за окном, когда выглянул наружу. Но когда я посмотрел снова, там ничего не было.

Я почти открыл дверь, чтобы выйти и убедиться в этом, но затем мой взгляд снова упал на Киана. Это была его ночь с Барби, и мне не нравилось, как он продолжал обходить правила, которые гласили, что она должна спать в его постели, в то время как он спит здесь, чтобы не быть с ней. Я действительно не понимал, какого черта он предпочел быть здесь, чем рядом с ней. Даже если он был полон решимости продолжать злиться на нее. Даже если он действительно хотел верить, что ненавидит ее. Было ясно, что он все еще хотел ее, так зачем же так отказывать себе? Для меня это не имело никакого чертова смысла.

Я провел языком по зубам, гадая, случится ли это наконец. Если я сломаюсь и голоса в моей голове действительно станут достаточно громкими, чтобы взять вверх. Хотя, на самом деле, я знал, что голоса не были внешними. Это был просто мой бессвязный внутренний монолог, кричащий на меня серией требований или желаний, которые мне были нужны, чтобы помочь умерить панику, которая подкрадывалась ко мне врасплох. Они были просто костылем, который я создал, чтобы помочь мне справляться с теми вещами в жизни, с которыми мне было сложнее всего справиться. Система для меня, позволяющая изложить свои потребности, желания и страхи таким образом, чтобы я мог разобраться с ними индивидуально, когда чувствовал себя подавленным. Их мысли были моими собственными. Даже если они были беспорядочными, громкими, агрессивными и иногда пугающими. По крайней мере, я на это надеялся.

Я уже нарушил одно из своих самых непреложных правил, встав с постели и открыв глаза до шести утра. Если я вернусь сейчас, не убедившись полностью, что все в порядке, то у меня будет мало шансов поспать сегодня ночью. И, вероятно, я тоже буду на тропе войны весь завтрашний день.

Я стиснул зубы так сильно, что был уверен, что могу сломать их, если не успокоюсь, затем прошагал остаток пути до комнаты Киана.

Я помедлил у двери, мое сердце бешено колотилось при мысли о том, что я увижу ее здесь, лежащую на его простынях, завернутую в одну из его футболок, точно такой, какой она была тем утром после того, как они вместе нарушили правила. И хотя поза Киана на диване ясно давала понять, что сейчас между ними ничего подобного не происходит, я должен был задаться вопросом, почему это воспоминание так сильно взбесило меня.

То же самое было, когда я думал о ней и Блейке. И когда я наблюдал, как они вдвоем прикасались к ней на прошлой неделе, целовали ее, заставляя ее тяжело дышать и стонать для них, когда они извлекали из ее тела достаточно удовольствия, чтобы заставить ее кричать, это чертовски взбесило меня. Но я заставил себя сидеть там и смотреть. Я также взял на себя командование ими, заставил их нарушать правила так, как это доставило бы мне наибольшее удовольствие, но и меня это тоже взбесило. Смотреть, как они прикасались к ней, когда я этого жаждал. Но правила, которые связывали меня, похоже, их не касались. Они просто несли наказание за их нарушение и делали все, что им заблагорассудится. С моей девушкой.

Я разочарованно выдохнул через нос.

Нашей девушкой.

Я знал, что означает эта клятва. Я понимал, о чем мы все договорились. Вот почему я сидел и наблюдал, в то время как мой член затвердел и ныл в брюках, пока ярость, ревность и похоть закручивались внутри меня в смертельную смесь.

Но я не мог позволить себе утонуть в яде этих мыслей. Я отказался поддаваться негативным чувствам по этому поводу. В ней.

Кроме того, все, чего я действительно хотел, – это найти баланс между нами. Всеми нами. Где мы могли бы умерить свои худшие наклонности некоторыми из наших лучших качеств. И мне казалось, что иногда она помогала нам делать это.

Она точно знала, как утолить мою ярость и мое отчаянное желание контролировать ситуацию. И иногда, глубокой ночью, когда мой разум, наконец, засыпал, она снилась мне. Не те темные и грязные фантазии, которым я предавался днем. А то, как я смахивал поцелуями слезы с ее щек, когда она плакала, и держал ее в своих объятиях, пока мы спали. И эти сны, возможно, были одними из самых тревожных в моей жизни.

Я обхватил пальцами дверную ручку, глубоко вздохнул и широко распахнул дверь.

Долгое мгновение все, что я мог делать, это смотреть в пустое пространство, мой взгляд скользил по смятым простыням и выброшенной одежде, которая была небрежно брошена в корзину для белья.

Тупая, пустая боль отдавалась в моей груди, а пульс стучал в ушах, пока я просто стоял там и смотрел.

Мне удалось включить свет, и я вошел в комнату, мои глаза выискивали каждое темное и пустое место или уголок, где она могла прятаться, прежде чем я распахнул дверь ванной.

Я также включил тут свет, мои глаза прищурились от внезапного удара по ним яркостью, когда я без труда увидел, что ее там нет.

Мой темп ускорился, когда я распахнул дверь в комнату Блейка, включил свет и словил себя на мысли, что на самом деле надеюсь обнаружить ее прижатой к нему, или сверху, или сцепившейся с ним любым гребаным способом, вместо того чтобы застать его вот так одного.

– Какого хрена, чувак? – Блейк зарычал, прикрывая глаза рукой, когда в тревоге сел, простыни соскользнули, образовав лужицу у него на талии, и, вне всякого сомнения, доказали, что она не пряталась под ними.

– Она ушла, – Просто сказал я, не было необходимости формулировать это более четко. Была только одна она, на которую всем нам было не наплевать. Только одна, которая могла взять и бросить нас.

– Что? Как? – Потребовал он, мгновенно вскакивая с кровати, натягивая спортивные штаны и оглядывая свою комнату, как будто мог заметить, что она прячется под одним из его выброшенных носков. Его взгляд снова упал на меня, и я просто стояла там, мысли путались, паника сжимала мое сердце. – Ты думаешь, ее забрал Тоби?

Я оскалился от ярости при этой мысли. Этот гребаный Сталкер приходил сюда? Вломился, зажал мясистой ладонью ее рот, чтобы заглушить крики, разбудил ее, а затем украл у нас? Мог ли он сделать это достаточно тихо, чтобы я ничего не заметил? Могло ли это быть тем, что подняло меня с постели?

– Обыщи Храм, – приказал я, поворачиваясь и выходя из комнаты, сосредоточившись на том, что мне нужно было сделать. – Если каким-то чудом ее телефон будет при ней, куда бы она ни отправилась, я смогу найти ее.

– Как? – Спросил Блейк.

– Я забрал его у нее в качестве одного из наказаний и установил на него программное обеспечение для отслеживания, – просто сказал я. На самом деле, я сделал то же самое и с остальными Ночными Стражами. Просто чтобы я мог присматривать за ними, знать, где они были, когда бы они мне ни понадобились.

– Это… в некотором роде гениально и в некотором роде пиздец, – голос Блейка преследовал меня, пока я бежал обратно через церковь к лестнице, которая вела в мою комнату.

Блейк взял на себя задачу разбудить Киана, и на меня обрушилась порция ругательств, прежде чем он сумел объяснить, что происходит. За этим последовало еще больше проклятий, но для меня это не имело значения. Ничто не имело значения, кроме того, чтобы найти ее и вернуть сюда, в безопасное место.

Я схватил свой телефон с подзарядки рядом с кроватью и быстро открыл нужное мне приложение.

В моих ушах начался бесконечный звон, когда карта выровнялась, первыми появились три маленькие точки, которые показали меня, Киана и Блейка вместе прямо здесь, в Храме. Но по мере того, как изображение уменьшалось, постепенно увеличивая карту, чтобы увеличить расстояние, я не мог до конца поверить в то, что видел.

На шоссе за школой, более чем в шестидесяти милях от нас, виднелись две точки, направляющиеся на север. Татум и… Монро.

Я опустился на край кровати и просто смотрел на эти маленькие точки, удаляющиеся все дальше и дальше от нас.

Какого хрена?

На лестнице раздались шаги, а я просто смотрел на экран, мой мозг работал на полную мощность, пока я пытался разгадать эту загадку.

– Он у нее с собой? – Спросил Блейк.

– Ты знаешь, где она? – Киан зарычал.

Я посмотрел на них и молча протянул свой телефон, чтобы они увидели.

– Что, черт возьми, происходит? – Киан зарычал.

– Я позвоню ему, – тут же пообещал Блейк. – Выясню, что, черт возьми, это…

– Нет, – внезапно сказал я, поднимаясь с кровати и вставая перед ними, пока мой мозг все еще пытался во всем разобраться. – Если мы им позвоним, они поймут, что мы их раскусили, и чтобы, черт возьми, они ни делали. Если мы раскроем тот факт, что знаем, где они находятся, они поймут, что я могу их отследить, и отключат свои телефоны.

– Так что мы собираемся делать? – Спросил Киан.

– Одевайтесь, – сказал я, и это был единственный вариант, понятный мне еще до того, как мне пришлось перебирать все варианты. – Куртка, ботинки, все. Мы возьмем мою машину. Мы едем за ними.

Киан и Блейк обменялись разгоряченными взглядами, прежде чем развернуться и помчаться вниз, чтобы сделать, как я сказал. Я поспешил к своему шкафу, чтобы последовать собственному совету.

Я не знал, какого черта задумали Татум и Монро, но мы собирались это выяснить.

Беги, беги так быстро, как только можешь. Когда я тебя поймаю, ты пожалеешь, что сбежала.