Текст книги "Короли локдауна (ЛП)"

Автор книги: Сюзанна Валенти

Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 42 страниц)

Я скользнул правой рукой вниз по ее позвоночнику, наслаждаясь тем, как она вздрогнула от моего прикосновения, когда я погладил округлый изгиб ее попки. Я провел рукой прямо по верхушке ее бедер, где только тонкий шелк ее шорт отделял ее горячий жар от моей плоти, и я застонал, когда она приподняла свою задницу в моей руке.

Я замахнулся рукой назад и сильно шлепнул по ней, стон чистого вожделения сорвался с ее губ, когда она выгнула шею назад от моей хватки за ее волосы.

Мое сердце колотилось в бешеном ритме, когда демон во мне от возбуждения сделал гребаное сальто назад, и я мог только смотреть на нее, пытаясь упиться тем фактом, что она тоже этого хотела. Что она, казалось, наслаждалась этим так же сильно, как и я, и что я нашел что-то, что могло бы удовлетворить тьму во мне, что не включало в себя причинение вреда кому-то другому на этот раз.

Я обвел ладонью место укуса, которое нанес на ее плоть, на несколько секунд, срывая еще больше стонов с ее губ и успокаивая в то же время, прежде чем снова убрать руку назад.

Второй звук, сорвавшийся с ее губ, заставил мою грудь вздыматься, когда она вскрикнула от удовольствия от удара моей руки, и когда я обвел ладонью нежную плоть, она бессмысленно прижалась ко мне, требуя большего.

Третий хлопок моей ладони по ней заставил ее выкрикнуть мое имя. Это слово прозвучало как благословение и проклятие, когда я обвел рукой место укуса и медленно выпустил ее золотистые локоны из другой руки, мои пальцы несколько мгновений массировали ее кожу головы, прежде чем я убрал их с ее волос.

– Тебе правда это нравится? – Грубо спросил я, ее ответ значил для меня больше, чем я хотел показать.

– Тебе действительно нужно задавать этот вопрос? – Она тяжело дышала.

Я снова привлек ее к себе, и она села верхом на меня в широком кресле, положив руки мне на грудь и проводя кончиками пальцев по надписи на моей татуировке.

Дни длинные, но ночи темные.

Наши взгляды встретились, когда она читала эти слова, и, казалось, между нами возникло тихое взаимопонимание.

Она прижалась бедрами к моему члену в безмолвной мольбе, и у меня было чертовски серьезное искушение сдаться и закончить это, но правила, которые она установила, с таким же успехом могли быть кандалами на моих конечностях. Черт, с таким же успехом она могла быть и у меня на члене. Правила были единственным, что сохраняло меня в здравом уме. Я бы никогда их не нарушил.

– Ты все еще собираешься наказать меня завтра за пластинки? – Тихо спросила она, ее глаза были настороженными, даже когда она прижалась к моему члену, а я обхватил руками ее бедра, чтобы взять под контроль ее движения.

– Считай, что ты наказана, – сказал я, сам удивляясь искренности своих слов.

Раньше я не мог придумать достаточно сурового наказания, чтобы сравниться с той болью, которую она причинила мне, уничтожив единственную ценную вещь, которую моя бабушка оставила мне после смерти. Она подарила мне тринадцать объектов недвижимости и значительное состояние, но пластинки были единственной вещью, которая действительно имела для меня значение. Нескольких минут, когда Татум передала мне контроль, было достаточно, чтобы утихомирить во мне эту ярость. Потушена так, как будто ее вообще никогда не существовало. И я изо всех сил пытался собраться с мыслями.

Она снова прижалась ко мне, и я застонал, сильнее сжимая ее бедра, так что она вообще не могла двигаться без моего позволения. Затем я посмотрел ей в глаза и медленно покачал бедрами так, что твердый член прошелся по ее клитору через нашу тонкую одежду.

Она застонала, когда я сделал это снова, и я начал задаваться вопросом, что именно считается прелюдией. Киан сказал, что она уточнила, что это означало прикосновение друг к другу под нашим нижним бельем, но я должен был подумать, что растирание ее вверх и вниз по длине моего члена, пока она не кончит, тоже будет считаться. Хотя, конечно, было заманчиво не обращать на это внимания, когда она снова застонала для меня.

Это определенно нарушает правила.

Я застонал от разочарования и развернул ее, швырнув на кресло и подмяв под себя. Я на мгновение задержался между ее бедер, когда она удивленно посмотрела на меня.

Ожог на моей руке был ничем по сравнению с жаром в моей крови, когда я увидел, как она смотрит на меня. Похоть, желание, потребность.

Черт. Я был по уши влюблен в эту девушку и был почти уверен, что она начинает это понимать.

Я внезапно отвернулся и водрузил матрас обратно на кровать, поправляя покрывала и подушки, прежде чем обернуться и обнаружить, что она смотрит на меня так, словно у нее есть тысяча мыслей, которые она хотела сказать, но не могла выбрать ни одной.

Я снова подошел к ней, снова предлагая ей свою руку и крепко сжимая ее пальцы, когда она взяла ее.

Я поставил ее на ноги, затем опустил руки на ее бедра, прижимаясь своим телом к ее телу вровень, чтобы она могла почувствовать, как сильно я хочу ее, когда мой ноющий член прижался к ее теплой плоти.

Я начал идти, подталкивая ее спиной к кровати, пока не довел ее на обычное место. Я прижимал ее к себе до тех пор, пока она не оказалась лежащей там, ее бедра раздвинулись, а грудь поднималась и опускалась, когда она смотрела на меня так, словно хотела, чтобы я развратил ее так основательно, как только смогу. И если бы не правила, которые связывали меня, я бы сделал это сто раз.

– Спасибо за просвещение, Барби, – выдохнул я, так же быстро отодвигаясь от нее.

Она уставилась на меня, разинув рот, когда я укрыл ее одеялом и поправил его.

Я положил подушку в центр кровати, чтобы убедиться, что мой член не потянет меня через нее, чтобы прикоснуться к ней ночью, затем обошел кровать и плюхнулся на свое место со вздохом разочарования, когда мой член напрягся от самой отчаянной потребности закончить то, что мы начали.

– Серьезно? – Татум зарычала, поворачивая ко мне свои большие синие глаза как раз перед тем, как погас свет и наступила полночь.

– Не я устанавливал правила, Барби, – ответил я, мрачно усмехнувшись, когда она проклинала меня.

Я медленно выдохнул и закрыл глаза, пытаясь заставить себя забыть, что она была всего в нескольких футах от меня, и ее тело гудело в темноте так же сильно, как и мое. Но дело было не в этом.

У меня в груди стало легко, когда я подумал о том, что мы только что сделали, и впервые в жизни я задался вопросом, был ли я прав, полагая, что у меня нет реального способа усмирить демона во мне. Возможно, были вещи, которые я мог бы сделать, чтобы утолить эту боль в моей крови и мою отчаянную потребность в контроле, которые не были такими разрушительными, как все, на что я всегда полагался.

Когда дыхание Татум выровнялось, я повернулся на бок, опираясь на подушку, которую подложил, чтобы держаться от нее подальше, и стал наблюдать за ней в лунном свете, который проникал через витражное окно над моей кроватью.

Я знал, что в этой девушке есть что-то особенное, с того самого момента, как впервые увидел ее. И теперь я был еще более полон решимости заставить ее принять свое место среди нас. Потому что, если это не судьба, тогда я не знаю, что это было. Татум Риверс была моей. И я никогда не собирался ее отпускать.

Мой будильник зазвонил без четверти шесть, его жужжание вибрировало в моей подушке. К шести мне нужно было спуститься на колени перед склепом, и я слабо застонала, пытаясь заставить свое тело проснуться.

Я хочу остаться здесь, в этой удобной кровати, навсегда. Это определенно стоило порки, но теперь, когда Сэйнт знал, что мне это нравится, я сомневалась, что он собирается наказывать меня всерьез таким образом. Черт, почему я должна была вот взять и испортить все хорошее? Не то чтобы я была особенно расстроена, поскольку Сэйнт поиграл со своей потребностью в контроле.

Прошлой ночью я мерила шагами его комнату, готовая к тому, что он уничтожит меня, пока будет в ванной. Я собиралась умереть. Мертвее дохлой мухи на подоконнике, и моя кончина была бы гораздо менее мирной, если бы я не действовала быстро. То, что я должна была сделать, поразило меня с силой молнии. Что в тот момент казалось таким очевидным. Мне нужно было полностью уступить ему, показать полное подчинение, тогда как он мог наказать меня?

Я чуть не рассмеялась, когда это сработало, тихо самодовольствуясь, но, когда он рассказал мне о том, что пластинки подарила его бабушка, я каким-то образом нашла в себе силы пожалеть и его тоже. Почувствовав вину за то, что я сделала. Я знаю, что Сэйнт уничтожил мои письма, и все же я бы никогда сознательно не сделала то же самое с ним, уничтожив что-то настолько личное. Незаменимое. Я понимаю, что это означало, что я не была таким монстром, как он. Хотя иногда мне хотелось, чтобы это было так, чтобы я могла быть такой же жестокой и бессердечной по отношению к нему в своей мести, как он был ко мне.

Мой телефон снова зазвонил, и я откинула одеяло в сторону, мои глаза чуть приоткрылись, пока я глупо пыталась уцепиться за сон.

Я уже ступила одной ногой на прохладные доски пола, когда до меня донесся голос Сэйнта.

– Больше никаких коленопреклонений перед склепом.

Я повернулась к нему, задаваясь вопросом, говорил ли он просто во сне или кто-то другой идеально подражал его голос, потому что, черт возьми, зачем ему это говорить?

– Эм, что?

– Ты слышала меня, Барби. – Его глаза все еще были закрыты, как будто он не мог заставить себя открыть их не в установленное время. – Я хочу, чтобы с этого момента ты становилась на колени только тогда, когда сама захочешь, – сказал он, и его голос приобрел соблазнительные нотки, которые заставили мое тело затрепетать.

Когда я хочу встать на колени? Срань господня.

– Почему? – Спросила я, все еще не доверяя ему.

– Потому что я так сказал, – прорычал он. – А теперь возвращайся в постель.

Ну и черт с тобой, если я собираюсь оспаривать этот приказ. Я скользнула обратно под одеяло, из меня вырвался стон, когда я перевернулась, обнимая подушку, которую Сэйнт положил между нами. Он тоже перекатился ко мне, его рука покоилась на подушке, как будто он тянулся ко мне ночью. Но даже в полном бессознательном состоянии я знала, что Сэйнт не нарушит моих правил. Хотя…прошлой ночью он был довольно близок. Я прикусила губу, думая о том, как его твердая длина прижимается к моим бедрам. Я отчасти ненавидела себя за то, как хорошо это было, как сильно я тосковала по нему. Если в мире и была душа, которая меньше всего заслуживала моего тела, то это был он. Так почему же вчера я жаждала его прикосновений? Почему я начала думать, что было бы неплохо забыть о нашей ненависти на одну ночь и просто предаться самым мрачным фантазиям, которые только мог вызвать наш разум?

Даже не думай об этом.

Мои глаза закрылись, и я улыбнулась, поняв, что у меня есть еще целых полтора часа, чтобы поспать. Так продолжалось до шести утра, пока из динамиков по всей комнате не полилась «Лунная ночь» Дебюсси. Здесь было намного громче, чем где-либо еще в Храме, и это о чем-то говорило.

Я застонала, засовывая голову под подушку и прижимая ее к уху.

Я почувствовала, как Сэйнт поднялся с кровати, и музыка в комнате приглушилась, как будто он выключил здесь динамики. Я откинула подушку и смотрела, как он готовится к тренировке, а затем трусцой спустился вниз и скрылся из виду. Я потеряла дар речи. Он только что сделал для меня что-то приятное?

Не думай об этом. Сэйнт Мемфис никому не делает ничего хорошего, если это не приносит пользы ему самому.

Однако после этого я не могла заснуть. Мой разум отгонял мысли, которым не было места в моей голове. Действительно ли у Сэйнта есть совесть глубоко под всеми этими слоями льда? Невозможно.

Я наконец встала, потратив лишнее время в постели, затем спустилась вниз и начала готовить завтрак для всех.

Когда Сэйнт появился из склепа, я изо всех сил старалась не смотреть ему в глаза во всем великолепии его потных, закаленных мышц, сосредоточившись на подаче приготовленной мной еды, пока он поднимался наверх.

Следующим появился Блейк, направляясь ко мне, вытянув руки над головой, его обнаженный торс бугрился бесконечными мышцами. Сегодня мир испытывал меня на прочность.

Я протянула ему тарелку с блинами, и он наклонился вперед, поцеловав меня в щеку, оставив на ней жгучий след, поблагодарил меня и ушел. Эм, я отправилась в альтернативную реальность во сне прошлой ночью? Сэйнт был милым, а потом Блейк поцеловал меня, как принц. Я думала, мы перестали играть в эту игру?

Киан появился со стороны своей комнаты, его лицо было хмурым, глаза – двумя пустыми ямами смерти.

Нет, все еще в том же мире.

Я ненавидела то, что мы все еще не разговаривали. Несмотря на то, что он был придурком, которого я официально обвинила в его придурковатости, на самом деле я скучала по старому Киану. Игривый, веселый Киан, который пробудил во мне дикую сторону, который заставил меня почувствовать себя живой.

Я поставила его тарелку на стойку и встала перед ней, когда он подошел, чтобы взять ее. Он попытался протиснуться мимо меня, но я выставила вперед руки, как барьер.

– Доброе утро, Киан, – радостно поздоровалась я.

Он хмыкнул, рассматривая меня так, словно я была легкой помехой в его жизни. Это задело глубоко. Я не хотела, чтобы Киан так смотрел на меня, хотя и хотела причинить ему боль. Но он причинил мне боль первым и никогда не чувствовал за это ни капли вины. Так почему я должна это делать?

– Ты хорошо спал? – Спросила я.

Он оттолкнул меня в сторону, схватил свой завтрак и, повернувшись ко мне спиной, направился к столу и сел на свое обычное место.

Гнев скопился внутри меня, маскируя боль, которую он тоже оставил. Возможно, меня и заставляли убираться и готовить для них, но немного благодарности не помешало бы.

Сэйнт появился ровно в восемь, и я поставила перед ним еду, как требовалось.

Не в моих правилах было сидеть и есть с ними, и когда я взглянула на каменное выражение безразличия на лице Киана, я поняла, что не хочу оставаться там ни на минуту дольше.

– Приятного аппетита, – сказала я с горечью, мой взгляд остановился на Киане, который даже не поднял головы.

Я зашагала прочь, трусцой поднимаясь по лестнице в комнату Сэйнта, чувствуя на себе взгляд, но я не знала, чей. Конечно, не Киана. Он больше не удостаивал меня взглядом. Даже не спал со мной в своей постели, когда приходила его очередь. Он продолжал оставлять меня в своей комнате и спать на диване. И, возможно, я должна была радоваться этому. Я забралась под кожу Ночному Стражу. На этот раз заставив его возненавидеть меня окончательно. Настолько, что он не хотел иметь со мной ничего общего, даже как со своей служанкой. И это было прекрасно. Просто прекрасно. За исключением того, что мне хотелось кричать.

Я приняла душ и обнаружила, что моя униформа для сегодняшнего дня ждет меня на идеально застеленной кровати Сэйнта. Я уже собиралась спуститься вниз, когда по ступенькам раздались шаги, и я затаила дыхание, так как часть меня надеялась, что Киан нашел меня. Глупо. Мне следовало бы радоваться его пренебрежению.

Появился Блейк, выглядевший восхитительно в своей зеленой униформе, блейзер идеально облегал его скульптурные плечи. Он искоса улыбнулся мне, приближаясь.

– Я подумал, что могу проводить тебя сегодня на занятия? – Он предложил мне руку, и я нахмурилась.

– Что за рыцарство? Игра окончена, Боумен.

Он ухмыльнулся своей самой мрачной ухмылкой, и по моей спине пробежали мурашки.

– Я знаю, милая. Но, возможно, мне понравилось обращаться с тобой как с принцессой. В этом ведь нет ничего плохого, не так ли?

– Во всем, что делаешь ты и твои друзья, есть плохое, – сказала я подозрительно, не беря его за руку. – Но, если ты хочешь идти в моем направлении в том же темпе, не стесняйся. Это не значит, что я иду с тобой. – Я направилась вниз, обнаружив, что Киан и Сэйнт уже ушли. Я двинулась вперед, чтобы убрать их тарелки, но Блейк схватил меня за руку и потащил к двери.

– Оставь это, – приказал он. – Это приказ Ночного Стража.

Я насмешливо вздохнула.

– Значит, позже я смогу вдвое больше мыть посуду? Нет, спасибо.

– Я отправлю Ребекке сообщение, – сказал он заговорщицки, и я не могла не поддаться присущей ему сегодня соблазнительной игривости. Я видела, как в его глазах сияет прежний Блейк. Тот, которого я встретила в свой первый день в кампусе.

– Она служанка Сэйнта, – сказала я, прищурившись. – У тебя нет такой власти.

– Золушка, у меня больше власти, чем ты можешь себе представить, – сказал он с рычанием, от которого у меня участился пульс. – У нас с Бекки небольшое соглашение, понимаешь? Сэйнт обращается с ней как с призраком, давая точные инструкции, но что происходит, когда совершается ошибка? Жизнь не так хороша, как хотелось бы верить Сэйнту. Всегда бывают сбои. Поэтому, когда Бекки сталкивается с одним из них, у нее есть я, которому она может довериться. У меня можно спросить совета. Потому что Сэйнт обвинил бы ее, если бы дела не шли гладко каждый божий день. Что совершенно невозможно. Он уволил шесть горничных, прежде чем я понял, что должен вмешаться и сделать так, чтобы одна из них казалась идеальной.

Мои брови поползли вверх.

– Ты делаешь это для него?

– Я делаю это ради Бекки, – рассмеялся он. – Бедную женщину нельзя винить, если все белое от Сэйнта станет розовым при стирке из-за испорченного красного носка.

Я рассмеялась.

– Это случалось?

– Да, – усмехнулся он, снова предлагая мне руку, и на этот раз я приняла ее, позволяя ему вывести меня на улицу и по тропинке. – Это была первая дорожная неровность, с которой она столкнулась. Я дал ей свой номер, как только Сэйнт нанял ее, с сообщением, что, если у нее когда-нибудь возникнут проблемы, даже небольшие, ей нужно позвонить мне. Не Сэйнту. Только не Сэйнту.

Я улыбнулась.

– Ты действительно воображаешь себя Прекрасным принцем.

– Не-а. – Он снова мрачно усмехнулся, и я наклонилась ближе, увлекаясь этой его стороной. – Я просто лучше решаю проблемы, чем большинство людей. Поэтому, когда Бекки позвонила в настоящей гребаной панике, по поводу испорченной белой одежды Сэйнта, я прогулял урок, направился в прачечную в задней части столовой и проверил каждую вещь среди испорченной одежды, размеры, бренды, все это. Потом я попросил парня прислать их мне экспресс-почтой. К концу дня они были у меня, сложенные и готовые к отправке обратно в шкаф Сэйнта.

– Черт возьми, это смешно, – рассмеялась я. – Мне нужен этот парень в моей жизни.

– У меня есть много парней, которые могут многое сделать. Так что единственный, кто тебе действительно нужен в твоей жизни – это я. – Он взглянул на меня с проблеском надежды во взгляде, и я прикусила губу, когда что-то сжало мою грудь, заставив меня захотеть его. На этот раз я хотела не только его тело, я хотела его. Блин.

– Итак, допустим, у меня возникла проблема… – Я перевела взгляд на деревья. – Как ты думаешь, ты сможешь ее решить? Даже если бы она была большой?

– Если твоя проблема в том, что ты принадлежишь нам, Ночным Стражам, тогда нет, если это что-то другое, тогда да.

Я мрачно улыбнулась ему.

– С этим я разберусь сама, спасибо.

– Боюсь, решения нет, – ухмыльнулся он, и я закатила глаза. Мы это еще увидим, Боумен. Он толкнул меня локтем. – И что? В чем дело?

Я колебалась еще мгновение, задаваясь вопросом, действительно ли мне следует спросить его совета по этому поводу. Но я действительно не знала, что делать. Мне также, вероятно, вообще не следовало пытаться решить эту проблему. С другой стороны, я могла бы возразить, что это было необходимо для продвижения моих планов. Поэтому я просто притворюсь, что это и есть та причина.

– Киан ненавидит меня, – тяжело произнесла я. – Он не разговаривает со мной, он не смотрит на меня, он едва может больше находиться рядом со мной.

Я ожидала, что Блейк рассмеется, но он не рассмеялся. Он сильно нахмурился, притягивая меня ближе.

– Ты глубоко ранила его, Золушка. Чертовски глубоко.

– Он первый причинил мне боль, – резко бросила я в ответ, радуясь возможности хоть раз сказать это вслух.

– Я знаю, – вздохнул Блейк, бросив на меня напряженный хмурый взгляд. – Тебе может не понравиться правда, но я могу рассказать тебе ее, если ты хочешь ее услышать.

– Да, – немедленно ответила я, мое сердце забилось сильнее.

Блейк кивнул, задумчиво проводя большим пальцем по щетине.

– У Киана есть чувства к тебе, чувства, которые он даже сам не может понять. Не то чтобы он мне это говорил, просто я знаю его вдоль и поперек. Он мой брат. Был им большую часть моей жизни. Он не может от меня ничего скрывать. Ни один из них не может. И он в любом случае не стал бы, мы будем поддерживать друг друга, несмотря ни на что.

Я позволила себе осознать это, задаваясь вопросом, верю ли я ему, и ненавидя то, что мое сердце внезапно подпрыгнуло, как будто ему только что сообщили лучшую новость в его жизни. Плохое сердце. Не круто.

Блейк продолжил:

– Он не думает, что он достаточно хорош для тебя. Честно говоря, он не думает, что он достаточно хорош для многого в жизни. Это полная чушь собачья, но попробуй сказать ему обратное, и ты ничего не добьешься. Чем больше я пытался доказать, что он чего-то стоит, тем усерднее он пытался доказать, что это не так. Поэтому, когда ты сказала ему, что он ничто… Ты подтвердила все, что он когда-либо думал о себе. Сейчас он к тебе и близко не подойдет, потому что считает, что делает тебе одолжение.

– О, – выдохнула я, мои внутренности скрутились в тугой комок. – Я думала, он просто использовал меня как игрушку. Я думала, что он ничего не чувствует ко мне, что он все это время смеялся надо мной…

– Это сомнительно, – сказал он. – Он не лезет в сердца людей, это садистское дерьмо. Обычно он не трогает сердца людей, если честно. Но с тобой все по-другому. Я не хочу говорить за него, но и не хочу, чтобы ты так думала о моем друге. Потому что это неправда. У Киана одно из самых больших сердец, которые я знаю, просто он не подпускает к себе так много людей. Он впустил тебя, милая. А потом ты его вырезала. Вот почему ему так больно.

Ой.

Черт возьми, я должна была радоваться, что задела Киана за живое, так почему же это заставило меня чувствовать себя полным дерьмом? Но я не могла извиниться, когда он никогда не просил прощения за весь тот ад, через который заставил меня пройти. Вероятно, это была наименьшая боль, которую он заслуживал. Так почему же после этой новости мне захотелось подбежать к нему, обнять и поклясться, что он дороже всех бриллиантов в мире? Он не был никем. Я просто думала, что все это было частью его гениального плана по моему уничтожению.

Почему все это становилось таким сложным? Никакого замешательства, вот подходящее слово. Это был массовый удар по голове. Тот факт, что я прогуливалась, взяв Блейка под руку, как будто он был холостяком девятнадцатого века, пришедшим ухаживать за мной, было уморительно.

Когда все перестало быть таким черно-белым?

Я высвободила свою руку из его, вместо этого запустив пальцы в волосы, чувствуя на себе его взгляд.

Я не могу позволить этому новому знанию расстроить мои планы. Они были нужны мне, чтобы остановить все это дерьмо. Эта любезность. Они не были хорошими людьми с большими сердцами. Они были монстрами с бесплодными душами.

Я не могла перестать наказывать их только за то, что они совершили странный добрый поступок или потому, что Киан время от времени испытывал чувство порядочности. Это не делало все правильным. Я все еще принадлежала им. Они все еще пытались уничтожить меня.

Сэйнт чуть не утопил меня.

Блейк приставил пистолет к моей голове.

Киан пренебрег моим уединением, стоял в стороне и наблюдал, как Сэйнт пытал меня, а затем флиртовал со мной, как будто я была честной добычей. Независимо от того, что он мог чувствовать ко мне, я не могла позволить этому что-то изменить.

Мое дыхание выровнялось, когда я поняла, чего я хочу. Что мне было нужно. Их нужно было унизить, как меня. Над ними нужно было посмеяться и пристыдить. И я не могу позволить себе заколебаться, пока делаю это. Я знала, что влипла по уши, я всегда знала, что это будет тяжело. Но позволить им уйти безнаказанными из-за их преступлений, потому что я почувствовала хоть малейшее сожаление или увидела в них проблеск порядочности, было недостаточно. Итак, наступил следующий этап моего плана.

Унижение.

***

Я стояла в кабинке женского туалета в Аспен-Холлс, наполняя дозатор туалетной бумаги. Я стала ТБ-линчевателем – не совсем той, кем я надеялась стать во время апокалипсиса, но так оно и было. Устройство, которое я отперла, чтобы наполнить туалетной бумагой, было неудобно закрывать, задвижка не защелкивалась, когда я пыталась ее закрыть. Но ничто не может остановить вора TБ.

В туалете раздался хлопок, и я нахмурилась, поворачивая голову, когда еще один хлопок заставил мое сердце учащенно забиться. Казалось, кто-то распахивает двери кабинки пинком, но почему?

– Эй? – Позвала я, захлопывая диспенсер с достаточной силой, чтобы он, наконец, со щелчком встал на место.

Ответа нет.

Еще один хлопок заставил мое горло сжаться, затем звук льющейся воды заполнил уши. Что, черт возьми, происходит?

Я схватила свою сумку с того места, где повесила ее с обратной стороны двери, и выругалась, когда моя помада выпала из бокового кармана, упала на пол и выкатилась в туалет.

Я уже собиралась открыть дверь, когда кто-то начал колотить в нее, и я инстинктивно отступила назад. Их тень упала под дверь, и я наклонилась, чтобы попытаться разглядеть их ноги.

– Кто это? – Я потребовала, отказываясь быть напуганной. Может быть, это была Перл Девикерс, пытающаяся разозлить меня. Она осыпала меня оскорблениями и смеялась надо мной со своими друзьями всякий раз, когда Ночных Стражей не было рядом, чтобы вывести меня из себя. Ей просто нравилось давить на меня.

Тень отодвинулась, и я схватилась за ручку двери, повернула замок и рывком открыла ее. Я не собираюсь бояться тени в туалетах.

Я шагнула наружу, моя нога поскользнулась на чем-то мокром, и я ахнула, поскользнувшись на плитках и ударившись спиной о твердый пол. Черт.

Я повернула голову в сторону двери как раз в тот момент, когда она захлопнулась, а преступник исчез. Одна из раковин была засорена, вода переливалась через нее и заливала пол.

Я с проклятием встала, потирая ушибленные локти в тех местах, где ударилась об плитку, и пошла выключить воду. Мое сердце сжалось в груди, когда на меня уставились слова «Шлюха Ночи», написанные красной помадой по всей длине длинного зеркала. Моей помадой.

Я огляделась в поисках нее, но она исчезла.

Мое сердце забилось сильнее, и я стиснула зубы, отказываясь позволить этому выбить меня из колеи. Если Перл и ее друзья хотели вывести меня из себя, то я не собиралась доставлять им такого удовольствия.

Я сбросила блейзер, завязав рукава вокруг талии, чтобы прикрыть насквозь промокшую юбку, и вышла из ванной с высоко поднятым подбородком.

В коридоре никого не было. В конце концов, это был конец учебного дня. И что-то в пустом коридоре вызвало у меня жуткое ощущение, пробежавшее по коже.

Я поспешила выйти из здания, звуки болтовни во дворе снаружи заставили меня расслабиться, когда я достала телефон и отправила Миле сообщение.

Татум:

Ты их достала?

На сегодняшний вечер у меня было запланировано «самое унизительное унижение из всех унижений», и Мила помогала мне готовиться к нему последние несколько дней.

Мила:

Девочка, у меня целых четыре коробки.

Я рассмеялась, мое сердце начало бешено колотиться совсем по другой причине.

Татум:

Отлично! Скоро увидимся.

– Эй, Татум! – позвал кто-то, и я поднял глаза, заметив группу футболистов на одной из скамеек для пикника, среди которых был Тоби, махавший мне рукой.

Я поколебалась с полсекунды, прежде чем побежать к ним, и Чед Маккормак удивленно посмотрел на Тоби за то, что тот обратился ко мне. Ночные Стражи, вероятно, утопили бы их, если бы они переступили через невидимые стены, которые мои похитители возвели вокруг меня. Послание от них троих было ясным: держитесь подальше от нашей девочки. Но их нигде не было видно, и я была в настроении раздавить барьеры своей клетки.

– Хочешь немного потусоваться? – Предложил Тоби, в его глазах светилась надежда. Он выглядел изменившимся человеком с тех пор, как его снова приняли в общество, но в нем все еще чувствовалась нервозность, которую я чувствовала под поверхностью его улыбки.

– О, я не могу, мы с Милой встречаемся, чтобы позаниматься. – И Ночные Стражи буквально уничтожили бы меня, если бы увидели, что я здесь разговариваю с вами, ребята, поскольку мне разрешен только один друг.

Черт возьми, во что превратилась моя жизнь?

Дэнни провел рукой по своим светлым волосам.

– Ты тусуешься с ней всю ночь или…? – Он замолчал.

– Я проведу с ней всего пару часов, – сказала я с усмешкой, и он глупо улыбнулся.

Чед ударил его по руке.

– Ты такой пиздабол, братан. Что случилось с нашим соглашением трахать десять девушек в семестр? Стоило намочить с одной и ты практически надеваешь на нее кольцо. – Он был типичным спортсменом с его мощными мышцами и атмосферой братана, его темные волосы были растрепаны, что нравилось девушкам.

– Заткнись, чувак. – Дэнни ударил его в ответ. – Мила не просто какая-то девушка.

Мое сердце воспряло, он только-что заработал себе много очков хорошего друга.

– Как далеко ты продвинулся в выполнении этого соглашения, Чед? – Беззаботно спросила я, и он выпятил грудь.

– Я каждый гребаный день засовываю свою дубинку в узкую дырочку. – Он ухмыльнулся.

Его дубинка??? Я здесь закончила.

– О, да я видела, как ты этим занимался сегодня утром? – Невинно спросила я, и все футболисты посмотрели на Чеда за объяснениями.

– Что? – Темные брови Чеда сошлись на переносице.

– Ты помнишь. Ты держал свою шишку в той дыре в иве возле лодочного сарая. Я надеюсь, что там не живет семья травмированных белок. – Я с ухмылкой тряхнула волосами, и Тоби расхохотался так же громко, как и остальные друзья Чеда.

– Я не трахаюсь с деревьями, – возразил Чед, его лицо начало становиться красным, как свекла.

– Я не знаю, как еще можно назвать это, когда ты засовываешь свой стояк в дупло дерева, – задумчиво сказала я. – Это только ивы возбуждают тебя или сосны тоже так действуют? Тебе, должно быть, здесь действительно тяжело.

– Я не трахаюсь с деревьями! – Повторил Чед, когда его друзья засмеялись и пихнули его.

– Все в порядке, братан, никто тебя не осуждает, – фыркнул Тоби. – Ты раздвигал ее ветки и щекотал мшистый участок?

Я фыркнула, когда остальные сошли с ума, хлопая Тоби по плечу.

– Заткнись, чувак, – фыркнул Чед, теперь его уши были ярко-красными.