Текст книги "Короли локдауна (ЛП)"
Автор книги: Сюзанна Валенти
Соавторы: Сюзанна Валенти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)
КОРОЛИ ЛОКДАУНА
Брутальные парни из «Еверлейк Преп»
Книга 2
Кэролайн Пекхэм и Сюзанна Валенти
Эта книга посвящена туалетной бумаге.
Пусть мы больше никогда не будем принимать тебя как должное…
Добро пожаловать в «Еверлейк Преп».
Действие этой серии разворачивается в вымышленном американском штате Секвойя и сосредоточено вокруг пандемии, аналогичной, но более экстремальной, чем коронавирус.
Щелкните карту для увеличения.
Я не знал, что было хуже – запах хлорки или дыма, но и то, и другое уловил в равной степени, когда мы стояли в лесу и смотрели, как догорает костер в могиле, которую я вырыл для Татум.
Воспоминание о том, как я провел здесь несколько часов, копая эту яму, каким-то образом казалось мне нереальным. Да, я помнил, как мои мышцы напрягались, горели и дрожали от усталости, когда я снова и снова вонзал лопату в почву. Я помнил, как моя рубашка прилипала к телу, когда я был весь в поту, и как грязь забилась у меня под ногти. О том, как пахла влажная почва и как небо из темного становилось светлым, пока я работал. Боль от волдырей, которые образовывались, лопались и кровоточили на моих ладонях, пока я пытался заставить агонию в моем теле соответствовать боли в моем сердце. Все это было ясно как день. Но гнев, который я испытывал по отношению к Татум? Чувство предательства, обиды, ненависти? Если и было что-то, чему меня научило убийство этого мудака, так это то, что обвинение ее в смерти моей матери не поможет мне справиться с горем. Сэйнт сказал мне найти выход своей ярости, но если убийство этого подонка не заставило меня почувствовать себя лучше, то я знал, что причинение боли Татум тоже не поможет.
После того, как студенты оправились от волнения, вызванного проникновением этих ублюдочных воров, Монро отправил их всех обратно в общежития и велел изолироваться на сорок восемь часов. Теперь все подверглись воздействию посторонних, и Татум была не единственной, кто вступал в контакт с кем-то, кто, возможно, был заражен. Он поставил перед остальным персоналом задачу доставить в каждое общежитие достаточно еды на это время, а затем велел им также изолироваться. Дополнительным бонусом было то, что никто из них не вышел бы посмотреть, чем мы занимаемся.
Пока он это организовывал, мы втроем привели Татум обратно в Храм, и Сэйнт удивил всех нас, предоставив ей в пользование свою комнату, чтобы она могла изолироваться от нас. Мы все разделись, приняли душ и натирались дезинфицирующим средством для рук до тех пор, пока у нас не начало жечь глаза, а затем приступили к отбеливателю.
ОКР Сэйнта еще никогда не было так кстати. Он собрал все без исключения мелочи, оставленные злоумышленниками, и мы выбросили все это в мешки для мусора, прежде чем он перешел к учету всего, к чему они прикасались, только по памяти.
Мы потеряли двести семнадцать рулонов туалетной бумаги. Но он насчитал сто восемьдесят четыре среди того хлама, который мы подобрали у главных ворот. Двадцать шесть были испорчены за ненадобностью, что оставило семь неучтенными. И я, честно говоря, думал, что у Сэйнта сломается зуб от того, как сильно он скрежетал по этому поводу. Также пропала еда и наличные деньги, а также несколько других случайных вещей, которые злоумышленники явно сочли ценными. Мы забрали большую их часть до того, как они смогли сбежать, включая наш Xbox и несколько дорогих часов. К счастью, большая часть действительно ценных вещей все равно находилась в сейфе, так что в целом мы не сильно пострадали.
Татум сидела в комнате Сэйнта, свесив ноги между перилами балкона, и смотрела на нас сверху вниз, пока мы работали.
Я не собирался думать о том факте, что она могла быть заражена. Я не собирался ни на секунду задумываться об этом. Потому что я видел, на что способен вирус «Аид». Я знал это слишком хорошо. И я не собирался больше смотреть, как это случается с кем-то, кто мне дорог.
Сэйнт прибрался в своей комнате, пока Татум принимала душ в ванной, и даже снял постель и застелил ее свежей для нее. Кто-то другой мог бы ошибочно принять его скрупулезность за заботу, но я сомневался, что это имело большое значение, если имело вообще. Он просто не мог смириться с мыслью, что кто-то, кроме нас, находился в его личном пространстве, и ему нужно было вычистить все это место дочиста, прежде чем он удовлетворит свою потребность снова почувствовать, что все под контролем.
Киан включил телевизор, на котором крутили первую серию «Ходячих мертвецов», и повернул его так, чтобы Татум могла смотреть с кресла, которое она устроила для себя на верхней площадке лестницы, где свернулась калачиком, завернувшись в одеяло Сэйнта. Этот засранец ударил ее по голове достаточно сильно, чтобы вызвать сотрясение мозга, поэтому мы оставили ее со строгими инструкциями не ложиться спать, и Киан переписывался с ней с тех пор, как мы оставили ее там одну, чтобы убедиться, что она не задремала.
Монро появился около двух часов ночи, и мы вчетвером направились в катакомбы, завернули тело в брезент, вытерли кровь полотенцами, которые он украл из прачечной, а затем вынесли все через выход на пляж и через лес к этой могиле.
Сэйнт и Киан обменялись мрачными взглядами, когда я показал им это, что заставило меня подумать, что в какой-то момент мне надерут задницу, но более срочная задача по решению нашей проблемы на данный момент имела прецедент.
Сэйнт вернулся в катакомбы, чтобы снова все почистить отбеливателем. Он был таким помешанным на чистоте, что у него даже был фонарик с черным светом, которым он обычно пользовался, чтобы перепроверить, хорошо ли поработала его уборщица, но он оказался чертовски пригодным для обнаружения брызг крови.
Остальные облили тело жидкостью для зажигалок, и Монро был тем, кто чиркнул спичкой. А затем мы провели следующие несколько часов, следя за тем, чтобы держаться с подветренной стороны от прогорклого дыма, и продолжали поддерживать костер, пока не убедились, что сгорело как можно больше улик.
Итак, теперь, когда угли догорели и остались только обугленные останки костей, которые не сгорели дотла, мы вчетвером сидели вместе и ждали, когда огонь погаснет.
– Я никогда не понимал, как легко было кого-то убить, – пробормотал я, нарушая молчание, которое мы сохраняли большую часть ночи.
– Я был прекрасно осведомлен, – невозмутимо ответил Сэйнт.
– Никогда не думал, что сделаю это, – пробормотал Монро.
– Мы сделали это ради нее, – прорычал Киан. – В этом есть красота.
Мы все долго смотрели друг на друга. Она. Татум Риверс. Девушка, которая все изменила. Между нами четырьмя висело много невысказанных слов о ней. Потому что независимо от того, что произошло между всеми нами и девушкой, которую мы считали своей, это привело нас всех к тому, что мы были готовы убить ради нее. И в этом мире было не так уж много людей, о которых я мог бы заявить, что так забочусь.
Никто из нас больше ничего не сказал на эту тему, оставив ее на потом.
Если не считать того, что Сейнт отдавал приказы и задавал вопросы, вся ночь прошла довольно спокойно.
Но, насколько я мог судить, мы хранили молчание по разным причинам. Сейнт был на седьмом небе от счастья из-за ОКР. Никогда контроль и принудительная чистка не были так важны. Я практически видел, как он составляет невероятно длинный список вещей, необходимых для уничтожения всех улик, и огонек в его темных глазах говорил о том, что он наслаждается этим вызовом. Я не думал, что ему особенно понравилось убивать этого засранца, но и не думал, что на него это сильно повлияло. Дело было не в том, что он был, откровенно говоря, психопатом, хотя я предполагал, что многие люди могли бы со мной в этом не согласиться, но с Сэйнтом дело было скорее в том, что ему было трудно заботиться о людях. Он боролся с сочувствием до такой степени, что я был совершенно уверен, что у него его нет. Он вел себя так потому, что был склонен верить, что мир щедро одаривает людей, которые этого заслуживают, за то, что они недостаточно сильны, чтобы изменить свою судьбу. И он боролся с горем, потому что у него было не так много людей, о которых он заботился настолько, чтобы горевать о них. И он, конечно, не думал, что многие люди стоили того, чтобы горевать из-за них. Сэйнт заботился в первую очередь о себе, а потом обо мне и Киане. Вот и все. Хотя я должен был признать, что Татум, казалось, действовала ему на нервы. И то, как он мгновенно вмешался, чтобы пырнуть ножом этого парня в знак солидарности с ней, заставило меня задуматься, насколько сильно он начал заботиться о ней.
Киан был здесь в своей стихии. Он был воплощением насилия и был самым эмоциональным из всех нас по поводу всего этого. Не эмоциональный в том смысле, в каком можно было бы ожидать от кого-то сожаление, панику, вину. Нет, Киан был взвинчен. Он был как клубок энергии. Он провел большую часть ночи, расхаживая вокруг костра, собирая все необходимые дрова, чтобы раздуть пламя почти в одиночку, с этой сумасшедшей улыбкой, игравшей на его губах.
Он ждал своей следующей роли в этом деле с таким количеством энергии, сосредоточенной в его мышцах, что я ожидал, что он бросится вперед в любой момент. Монро достал из подсобного помещения кувалду, чтобы разобраться с последними костями, и Киан немедленно предъявил на нее права. Он воткнул её в землю рукояткой вверх и сидел на корточках, упершись в неё подбородком, во всех отношениях напоминая горного льва, приготовившегося к прыжку.
С другой стороны, я, казалось, был единственным из нас, кто был на грани паники из-за всего этого. Терзался ли я чувством вины и сожаления из-за убийства какого-то бездельника, подражающего насильнику, когда он пытался причинить вред нашей девочке? Нет. Но представлял ли я себе какую-то версию будущего, в котором приехала полиция, были обнаружены улики и каким-то образом мы оказались запертыми в колонии строгого режима до конца наших жалких жизней? Да. Такая мысль приходила в голову. Неоднократно.
Когда я притащил Татум сюда с мыслями о том, чтобы убить ее, я был не в себе от горя, сердечной боли и такой гребаной ярости, что это поглотило меня. Я сломался. Теперь я знал это. Это была кульминация всей беспомощной, бесполезной агонии, которую я сдерживал, пока она не переросла во что-то гораздо более сильное. Намного более опасное.
Я даже не мог вспомнить, как планировал это. Что-то во мне просто сломалось, и я потерялся. Но я точно знал, что вернуло меня назад, что дошло до меня сквозь все слои боли, страданий и невзгод.
Татум Риверс позвала меня в темноте, я откликнулся и вышел на свет, чтобы поклоняться ей. Возможно, она еще не осознала этого, но теперь она владела мной даже больше, чем я владел ею.
Я убил ради нее. Сражался ради нее. И теперь я также хотел быть свободным ради нее.
Монро был единственным из нашей группы, кого я не мог полностью понять. Он, конечно, не выглядел скорбящим или теряющим самообладание, или вообще, казалось, действительно присутствовал здесь. С тех пор как мы начали разводить костер, он уселся прямо в грязь, окинул взглядом деревья и сидел молча, погрузившись в собственные мысли.
Что бы ни крутилось у него в голове, он, казалось, был недоволен этим. Его губы были сжаты в жёсткую линию, а глаза сузились до щелочек. Но что бы ни преследовало его, он явно не собирался озвучивать это.
Была такая поговорка о секретах. Двое могут хранить секрет, если один из них мертв. Так как же мы впятером должны были это скрывать? Я, Сэйнт и Киан были не теми, о ком я беспокоился. Но Монро? Татум? Мы были связаны друг с другом жестокостью и смертью, и я могу только предполагать, что крови на наших руках было достаточно, чтобы заставить нас всех замолчать. Но нам нужно было держать их рядом, как можно больше разжигать пламя нашей связи. Внедрить их в нашу группу так глубоко, чтобы они никогда не захотели уходить.
Когда Татум давала нам свою клятву, мы сказали ей, что это на всю жизнь, но я не придал этому особого значения. Теперь я мог видеть, что так и должно было быть. Она была нашей навсегда, и мы также принадлежали ей. Был только один выход из этого круга из пяти. И мне не нравилась мысль о новых смертях.
– Сходи за гребной лодкой, Блейк, – приказал Сэйнт. – Пришвартуй ее к берегу у входа в катакомбы. – Я молча стоял, глядя на Киана, который тоже поднялся на ноги, держа в руке кувалду со злой улыбкой на лице. Мне было интересно, мог ли кто-нибудь еще увидеть, что это маска. Не то чтобы я думал, что он паниковал внутри. Скорее, он все равно никогда не был уверен, что должен чувствовать по любому поводу. Его эмоциональный диапазон был в лучшем случае ограничен. И иногда я задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь полностью оправиться от ужасов, которым подвергала его семья, пока он рос.
Сэйнт был готов очистить это место серной кислотой и отбеливателем, как только Киан закончит свою роль. Я просто надеялся, что уборщики не заметили внезапного недостатка в их чистящих средствах.
Я зашагал прочь между деревьями, глубоко вдыхая свежий утренний воздух, когда увидел солнце, поднимающееся над озером между толстыми ветвями.
Мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до Элинга Уиллоу и реквизировать одну из гребных лодок. Плеск темно-синей воды о весла действовал успокаивающе, когда я начал грести, и я с легкостью поддался ритму движений.
На воде было спокойно, и каждый рывок весел действовал как бальзам на мое бешено колотящееся сердце.
Сэйнт все продумал. Мы точно следовали его инструкциям. Монро позаботился о том, чтобы весь персонал и студенты были надежно заперты в своих комнатах на дальней стороне кампуса, чтобы не было никаких шансов на свидетелей. Мы были на финишной прямой.
Лодка ткнулась в песчаный пляж, когда я сошла на берег, и Киан вышел из-за деревьев мне навстречу. В кулаке у него болтался потрепанный на вид мешок из-под картошки, а мрачная ухмылка на лице говорила о том, что все по-прежнему идет хорошо.
Он шагнул прямо в воду, направляясь ко мне вброд, прежде чем бросить мешок внутрь и оттолкнуть лодку обратно.
– Все прошло по плану? – Спросил я.
– Сэйнт и Монро как раз уничтожают последние угли отбеливателем и кислотой. Как только они будут уверены, что это сделано, они заделают пробоину и встретят нас у причала, – ответил Киан, прежде чем запрыгнуть в лодку вместе со мной.
Я греб к центру озера, и Киан снял рубашку, откинувшись назад и позволив солнцу целовать его татуированную плоть.
– Мое сердце не переставало биться со вчерашнего вечера, – сказал он с ленивой улыбкой на лице и закрыл глаза, как будто мы просто отправились на неторопливую прогулку на лодке. Казалось, он был чертовски взволнован этим заявлением.
– Ты думаешь, кто-нибудь придет его искать? – Спросил я, потому что на самом деле это был единственный пробел в нашем плане.
– Не-а. Мерл был отвратительным пьяницей и устрашающим мудаком. Он жил один в трейлере на другом конце города и у него не было работы. Ходило множество слухов о том, что он вламывался в дома по всему городу и воровал у трудолюбивых людей, чтобы прокормить себя. Кроме этого, он появлялся на ночных боях и либо сталкивался с дерьмом, либо оставался трезвым и дрался за наличные. Он был злобным ублюдком и в трезвом состоянии. Раз или два он был близок к тому, чтобы побить меня в бою. Никто не будет скучать по этому мешку дерьма. Думаю, они решат, что он получил от нас хорошую добычу и смылся с ней. Возможно, стоило бы даже пустить слух о пропаже пачки наличных, чтобы горожане предположили, что он украл их и сбежал. В любом случае, они не будут оплакивать его. Скатертью дорога плохому мусору и все такое. – Киан перекинул руку через борт лодки и позволил своим пальцам скользить по воде, выглядя таким чертовски расслабленным из-за этой правды.
Узел в моей груди ослабел от его слов. Киан был не из тех, кто вешает мне лапшу на уши. Если бы он думал, что кому-то не наплевать на парня, которого мы убили, он бы так и сказал. Нет смысла прятаться от правды вещей. Но оказалось, что у кусков дерьма-насильников в конечном итоге не заводятся друзья. И я не мог сказать, что меня это сильно огорчило.
– Этого хватит, – сказал я, перестав грести недалеко от центра озера и глядя на чистейшую воду.
Киан сел и взял в руки мешок из-под картошки. Он вытряхнул из него мелкую пыль – все, что осталось от человека, которого мы убили. Он рассеялся по воде и вскоре был поглощен мягким плеском волн.
Я наблюдал, как Киан достал зажигалку из кармана и поджег мешок для пущей убедительности. Сухой материал мгновенно вспыхнул, когда он поднес его к воде.
Киан выругался, когда пламя лизнуло его пальцы, но стиснул зубы от боли еще на несколько мгновений, прежде чем ослабить хватку на крошечном уголке, который он все еще держал. Пламя поглотило его прежде, чем оно коснулось воды, и Киан окунул обожженные пальцы в озеро, чтобы успокоить их.
– Дело сделано, – объявил он с опасным блеском в глазах.
– Именно так, – согласился я.
Я начал грести обратно к Эллингу Уиллоу, где увидел Сэйнта, ожидающего на пирсе с очередной бутылкой отбеливателя, чтобы почистить лодку. Мне пришлось задуматься, смогу ли я когда-нибудь снова вдыхать этот химический запах, не думая об этом дне. Но, может быть, ничего страшного, если я не смогу. Потому что сегодняшний день был началом чего-то нового.
Наша связь была крепче, чем когда-либо, и в наши ряды влилась новая кровь.
Я не мог с уверенностью сказать, что ждет меня завтра, но то, как колотилось мое сердце, давало мне понять, что я был взволнован, узнав это. Потому что, возможно, это был конец жизни одного человека, но мне казалось, что это было только начало нашей.
У меня ужасно разболелась голова, когда я уставилась в телевизор этажом ниже, вцепившись пальцами в перила на краю балкона. Я даже не могла сосредоточиться на телешоу, зомби расплывались в фокусе, пока я зевала. Что я опять смотрю?
Я устала как собака, но не могу уснуть, пока не буду уверена, что у меня нет сотрясения мозга. И, кроме того, я не была уверена, что смогу заснуть, независимо от того, насколько я была измотана. Прошлая ночь начала преследовать меня. Каждый раз, когда мои веки опускались, я чувствовала руки Мерла на своей плоти. Я чувствовала, как нож погружается между его ребер. Я вновь пережила облегчение, затем страх.
Я кое-кого убила.
Затем мои мысли переключились на следующую часть ночи, когда тот мужчина с сыпью склонился надо мной, откашливая свои легкие.
Я поднесла руку к горлу, проверяя железы в поисках признаков того, что вирус «Аид» проедает себе путь в мое тело.
Я воспользовалась своим телефоном, чтобы просмотреть все симптомы и то, как они развивались. Сначала поднималась температура, затем кашель и, наконец, сыпь. Дрожь пробежала по моей спине, и я не знала, было ли в комнате холодно или мне стало плохо, но все, что я могла сделать, это плотнее закутаться в одеяло Сэйнта.
Боже, пожалуйста, не дай мне заболеть.
Вероятность смерти была шестьдесят процентов, если бы она у меня была. Шестьдесят гребаных процентов. Эти шансы были совсем не утешительными, и я крепче вцепилась в перила балкона, чувствуя, как мое сердце учащенно бьется.
– Ты не спишь, детка? – До меня донесся голос Киана, и я наклонилась вперед, когда он, Сэйнт и Блейк зашагали по лестнице.
– Нет, – ответила я.
– Раздевайтесь, – скомандовал им Сэйнт, направляясь на кухню, хватая мешок для мусора и стаскивая с себя одежду, бросая ее в него. – Вы оба. Сейчас же, – потребовал он, и им не нужно было повторять, поскольку все они разделись передо мной и побросали свою одежду в сумку.
Мое горло сжалось, и я резко вдохнула в страхе, прижав руку к шее только для того, чтобы понять, что это не было симптомом проклятого вируса, я просто реагировала на богоподобных мужчин внизу, с их резко очерченным прессом, широкими плечами и накачанными бицепсами. У меня не болело горло, и я не кашляла. Я проклинала себя, заставляя свой взгляд вернуться к телевизору и тому, что, черт возьми, я смотрела последние пять часов. Было нелепо думать, что я могу сосредоточиться на телах парней прямо сейчас. Часть меня хотела, чтобы мы все вместе свернулись калачиком в постели, и напряжение всех этих мышц могло бы успокоить меня после шока прошлой ночи. Каким бы жалким это ни было, я хотела, чтобы меня обняли. Мне нужна была уверенность в том, что я не какая-нибудь хладнокровная убийца. Но я ненавидела себя за мысль, что могу хотеть этого от них.
– Где Монро? – Спросила я, не в силах поверить в то, что Нэш сделал для меня прошлой ночью.
Хотя, его действия, возможно, были самыми правдоподобными из всех. Насколько я знала, я была игрушкой для Киана, опорой для Блейка и резиновой куклой для Сэйнта. Но оказалось, что это не так. Хотя я и не знала, кем это делало меня для них сейчас. Или, может быть, я все еще была всеми этими вещами. Может быть, они видели, что их драгоценный питомец вот-вот будет уничтожен, и никто из них не мог смириться с мыслью, что другой человек запятнает их собственность.
Эта мысль испортила мне настроение, когда они вместе направились в комнату Блейка дальше по коридору. Шум душа доносился откуда-то издалека, и у меня перед глазами возник самый яркий образ их всех вместе, прежде чем я покачала головой, осуждая себя. Конечно, они не принимают душ вместе. Они не снимаются в порно. Они только что помогли мне убить парня и избавились от его тела. Чертовски сексуально, Татум.
Самое страшное, в чем я действительно не хотела признаваться себе, было то, что в этом было что-то сексуальное. Хотя, может быть, «сексуально» – не то слово. Поразительно, ошеломляюще, возбуждающе. Они не просто омыли свои руки в крови ради меня сегодня вечером, они предложили мне частичку своей души. Так что же это значило? Что ненависть прекратится? Жестокость? Бесконечные издевательства, которые ранили меня сильнее, чем нож, вонзающийся в мою грудь?
Я была их рабыней, а теперь стала им равной. По крайней мере, так я себя чувствовала. Как будто с каждым ударом этого клинка меня принимали в свои ряды. Как будто пролитая ими кровь нарисовала наши судьбы и переплела нас безвозвратно. Но я не думаю, что мне нравилась эта идея. Я не хотела быть связанной с этими тремя мальчиками. С Монро если только – я могла бы согласиться. Но Ночные Стражи? Это было похоже на то, что легенда о Ночных Людях действительно стала реальностью. Как будто они действительно овладели мной сейчас.
Я ждала, когда они все вернутся, мои мысли обратились внутрь, к моему телу, пока я пыталась оценить себя на предмет каких-либо признаков изменения температуры. Я вцепилась в одеяло Сэйнта, жалея, что в камине внизу нет огня, чтобы бороться с этим холодом. Храм был старым и не создан для комфорта. Это должно было быть местом для богослужения, и ничто так не выбивало из колеи, как куполообразные крыши и каменные плиты, на которых было холодно стоять на коленях.
Киан был первым, кто вышел из душа, одетый в темно-синие спортивные штаны с низкой посадкой и ничего больше. Его босые ноги ступали по ковру, а я наблюдала, как ястреб в гнезде, разглядывая его татуировки на загорелой плоти, которые покрывали его.
– Замерзла детка? – Спросил он, и я кивнула, когда он посмотрел на меня. – Я помогу тебе согреться. – Он подошел к камину, опустился на колени и показал мне мышцы, переходящие в поясницу, и огромную татуировку с изображением окровавленного воина, которая искусными мазками расползалась по его лопаткам и спине. Он был машиной, облаченной в кожу, его тело было создано для силы и неистовой энергии. Тот факт, что он стоял на коленях, разводя для меня костер, казался абсолютным противоречием его натуре. Не то чтобы я планировала указывать на это.
Вскоре он развел костер, подложив под дрова газету и зажигая ее чирканьем спички.
– Ты мог бы разжечь костер без них, если бы заблудился в дикой природе, Киан? – Спросила я с любопытством, и он ухмыльнулся, вставая, подходя к дивану прямо подо мной и плюхаясь на него.
Он обхватил голову руками, и я ни на дюйм не отрывала взгляда от его глаз, пока он укладывался.
– Нет, – признался он. – А ты сможешь?
– Да, – повторила я его тон, заставив его улыбнуться еще шире. – Почему ты такой счастливый?
– Я думаю, такой образ жизни мне подходит, – задумчиво сказал он.
– Что? Убивать людей и хоронить их тела? – Я спросила, и он обдумал это.
– Не-а, это не совсем так. Я люблю острые ощущения, мне нравится быть плохишом. Мне нравится иметь секреты.
– У тебя много секретов? – Спросила я, инстинктивно понизив голос, когда прижалась лбом к перилам и посмотрела между ними.
– Больше, чем у тебя пальцев на ногах, – сказал он, и я пошевелила пальцами, пока они болтались над ним.
– Слишком много секретов приходится таскать с собой. Разве они не тяжелые? – Спросила я, и он пожал плечами, в его глазах на секунду потемнело, и это был единственный ответ, который мне был нужен. Киан, возможно, и выглядел как большой злой волк, и, возможно, он тоже съел свою изрядную долю Красных Шапочек, но в нем было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. И иногда я была полна решимости выяснить, что это.
– Как твоя голова? – Он плавно сменил тему, и я в ответ потерла ее тыльную сторону, почувствовав шишку, которую оставил на ней Мерл, когда ударил ею о камень. Стремясь вырубить меня, чтобы он мог спустить с меня штаны, вытащить свой член… брр. Я вздрогнула и закрыла глаза, пытаясь отогнать этот образ. Но я была уверена, что это останется со мной навсегда, выжженное в глубине моих глаз, как будто заклеймили во мне раскаленной кочергой. Худшей частью всего этого был стыд из-за того, что он почти сокрушил меня. Я должна была быть готова. Но теперь я знала, что готовиться к чему-то и жить этим – не одно и то же. И он был сильным… чертовски сильным.
– Мерл был злым ублюдком, ты знаешь, – сказал Киан хриплым тоном, и мои глаза приоткрылись. Он как будто прочитал мои мысли. – В ту ночь, когда мы встретили его в яме, он был в стельку пьян, вот почему я так легко уложил его, но когда он был трезв, то время от времени давал мне побегать за моими деньгами. Он выиграл почти столько же боев на ринге, сколько и я.
Я прикусила нижнюю губу, когда эмоции захлестнули меня. Я подавила их, не желая, чтобы Киан видел меня слабой. Но он уже видел. Он увидел меня сокрушенной этим парнем, который почти уничтожил меня. И это заставило меня чувствовать себя такой беззащитной, такой маленькой. Как будто он был свидетелем всех моих недостатков и уязвимостей. Мой отец был строг со мной на тренировках. Он хотел, чтобы я была лучшей, и я действительно думала, что была такой какое-то время. Соперник давно не брал надо мной вверх. Но в первый раз это имело значение… Я была почти побеждена.
Огонь, наконец, разгорелся, и тепла стало достаточно, чтобы прогнать онемение с моей кожи.
Я поняла, что у меня взмокли щеки, и отпрянула назад, скрывшись из виду, вытирая глаза и ругаясь себе под нос. Последнее, в чем я нуждалась, это раскрывать Киану еще больше своих слабостей.
– Меня убивает, что я не могу подойти и заключить тебя в объятия, – донесся до меня его голос.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне заботились, – сказала я, добавив в свой голос больше язвительности, чтобы опровергнуть тот факт, что он, вероятно, видел, как я плакала. Но в глубине души я знала, что лгу себе. Сегодня я очень хотела, чтобы обо мне позаботились. Только один раз. Но я бы никогда в этом не призналась.
– Я знаю, – прорычал он. – Но я хочу это сделать, потому что ты моя, и я забочусь о своих вещах.
Мое сердце забилось быстрее от его слов. В них было что-то мучительно милое, но в то же время абсолютно собственническое и неприятное.
– Я не твоя.
– Я не согласен, – сказал он убийственно серьезно.
Я открыла рот, чтобы возразить, жар разливался по моей плоти…
– Барби, – резкий, как нож, голос Сэйнта прорезал воздух.
Я наклонилась вперед и обнаружила, что он смотрит на меня снизу вверх в белой футболке и серых спортивных штанах.
– У тебя кружится голова? – Спросил он, и я покачала головой, нахмурившись. – Тебя тошнит?
– Нет.
– Нечеткое зрение?
– Нет.
– У тебя не звенит в ушах? – Спросил он, и я покачала головой.
Он удовлетворенно кивнул.
– Значит, у тебя нет сотрясения мозга. Иди спать.
– Не думаю, что смогу…
– Иди спать, – приказал он. – Это не просьба.
Я вздохнула, поднимаясь на ноги и подходя к его кровати, прежде чем упасть на нее, укрывшись одеялом. Меня окружил аромат свежего стирального порошка. Запах был почти домашним, манящим, и я забралась еще глубже на кровать, зарываясь лицом в его подушки, находя все в ней невероятно удобным. Он, должно быть, заплатил целое состояние за эту кровать, она была похожа на настоящее облако, обволакивающее мое тело. И каким-то образом, несмотря на все беспокойство и страх, которые преследовали меня с того момента, как мы вернулись сюда прошлой ночью, темнота унесла меня прочь, и блаженное затишье поглотило меня.
***
Я проснулась от повторяющегося звука «ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш» и откинула одеяло, зевая и глядя на огромное витражное окно на противоположной стороне Храма. Дождь барабанил по крыше, его звук перебирал струны воспоминаний в моей груди. Мы с отцом разбили лагерь в Вирджинии. Уборная на самом деле представляла собой яму в земле во флигеле в тридцати футах от небольшого лагеря. Однажды ночью шел дождь, и я побежала под ним, натянув капюшон, а потом слушала, как дождь барабанит по жестяной крыше, пока я мочилась. Это было глупое, странное воспоминание. И все же это было по-настоящему и согревало мои кости. Это напомнило мне об отце и тех днях, когда у меня был кто-то, на кого я могла постоянно положиться. Я никогда не думала, что это ненадолго.
Я направилась через комнату к перилам балкона, мой взгляд упал на Киана внизу, который отключился на диване, его рука лежала на глаза, а контроллер от Xbox балансировал на животе.
Сэйнт стоял на коленях и мыл пол на кухне, рядом с ним стояло ведро, он старался очистить каждый дюйм, мышцы его спины напрягались при каждом толчке и вытягивании рук. Я никогда не видела его таким сосредоточенным, его взгляд был прикован к своей работе, он выглядел почти как в трансе.
– Положи пиццу туда, где ты ее нашла, или я размозжу тебе голову банкой мармелада, – невнятно пробормотал во сне Киан, и я издала смешок.
– Тебе приятно видеть меня на коленях, Барби? – Сэйнт поднял глаза, его черты были в тени, и мое сердце забилось быстрее.
– Немного, – призналась я. – Хотя, похоже, тебе это нравится.
– Я получаю удовольствие от тщательно выполненной работы, – сказал он, поднимаясь на ноги и бросая щетку в ведро. Он ополоснул руки в раковине, затем принялся за работу, опорожняя ведро и вытирая его заодно.
