Текст книги "Икс (ЛП)"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

38

Кондоминиум, адрес которого дала мне Ким, и который она делила с Тедди, был частью комплекса в районе под названием Палома Ран, расположенном южнее Монтебелло.

Тедди ждала меня к пяти, и я выехала заранее, опасаясь пробок. Места для парковки оказалось достаточно, чтобы не раздражать богатеньких в их попытках припарковать свои мерседесы, мазаратти и бентли, многие из которых были аккуратно поставлены в маленьких тупичках и почти скрыты благодаря ладшафтному дизайну.

Я следовала по вымощенной камнем дорожке, которая петляла в низкой траве. Ландшафт был ограничен произрастанием сосен, которые усыпали иглами всю землю.

Само здание сочетало в себе двух– и трехэтажные секции, составленные под такими углами, чтобы увеличить приватность, без ограничения вида на океан. Их квартира была на втором этаже, соединенная с соседними квартирами серией открытых лоджий.

Когда я позвонила, Тедди сразу открыла дверь. Она была босиком, в обтягивающих джинсах и просторной блузке из тонкой ткани с широкими рукавами. Так же как и у халата, в котором она была при нашей первой встрече, стиль был слегка индийский – крошечные зеркальца вшиты вдоль корсажа, а бусины – вдоль подола.

Она отступила, давая мне пройти, а потом закрыла за нами дверь.

– Это должно быть интересным, – сказала она. – Располагайтесь, я только на минутку.

Она развернулась и пошла по коридору, исчезнув из вида.

Поставить мой мысленный таймер на одну минуту было умным ходом с ее стороны, потому что это предполагало. что у меня не будет достаточно времени, чтобы как следует обыскать помещение, чему обычно я посвящаю свое время, если позволяют обстоятельства. Я обошла большое открытое пространство, которое служило гостиной, столовой и кабинетом. Декор был в морском стиле, что неудивительно, учитывая океан за окнами. Бледно-серые и голубые тона, огромные стеклянные бокалы, наполненные песком, где ползали раки-отшельники, оставляя следы, похожие на стилизованные следы от граблей в японских садах. Выскобленные деревянные полы, окна от пола до потолка впереди и книжные полки от пола до потолка вдоль двух внутренних стен. Стеклянная дверь, ведущая на балкон, была отрыта, чтобы впустить океанский бриз. Дверь удерживала стопка книг, все они были иллюстрированы картинами Тернера.

Я вышла на балкон и посмотрела через перила. Внизу деревянная дорожка шла от веранды первого этажа до песка на пляже. Волны с шумом накатывали и откатывались назад.

Я понимала привлекательность жизни в двух шагах от океана. Звуки были успокаивающими, и было здорово выглянуть из окна и не видеть ничего, кроме океана, до самого горизонта. С другой стороны, соленый воздух брал свое, и сильный шторм мог выбросить парусную лодку в твой двор.

Я вернулась в гостиную и села на диван. Развлекалась разглядыванием семейных фотографий в серебряных рамках, стоявших на столике. Дети или внуки. Невозможно было определить, что принадлежало хозяевам кондоминиума, а что было принесено Тедди и Ким, чтобы чувствовать себя как дома.

Там еще была маленькая стопка рекламных брошюр того, что должно было быть знаменитым кондо, где умер муж Стеллы. Мне было любопытно посмотреть, как выглядит собственность на милллион долларов в наши дни. Я взяла верхнюю брошюру. Гостиная с высоким подвесным потолком, камин, обилие света, сверкающая кухня, выложенные мрамором ванные, спальни, изящный внутренний дворик с видом на океан вдали.

Сопровождающий текст я могла бы написать сама. Слово “потрясающий” употреблялось слишком часто.

На подлокотнике дивана лежала книга о ювелирных изделиях Тиффани. На обложке было ожерелье, которое выглядело как детский слюнявчик, густо усыпанное бриллиантами, изумрудами и золотой филигранью. Я не слышала, что Тедди вернулась, пока она не сказала:

– Я знаю, вы думаете, что живя в таком месте, мы вряд ли испытываем тяжелые времена.

Она принесла бутылку белого вина и два бокала, которые поставила на кофейный столик.

– Приходило мне в голову.

– Мы с Ким присматриваем за домом нашей подруги. Мы как цыганки. Снимаемся с места каждые несколько недель и переезжаем в другой табор.

– Но вы не платите за жилье.

– Это правда.

Ее взгляд упал на книгу о изделиях Тиффани. Одним легким движением она закрыла ее и положила на пол у своего кресла.

Я сохраняла безразличное выражение.

– Как долго вы здесь живете?

– Месяц. Нам еще месяц остался. Может быть, больше, если она задержится заграницей.

Даже при ярком солнечном свете я снова была поражена чертами ее лица, их благородством, выдающимся носом с горбинкой. И эти густые волосы. Они были глубокого оттенка красного дерева, с переливами рыжего, некоторые пряди вились колечками. Если на ней была косметика, это было незаметно.

Она взяла штопор и открыла бутылку. Это было такое же вино, каким мы наслаждались тем вечером в имении Клипперов.

– Вижу, что вы до сих пор пьете хорошее вино.

– Ой, ради бога. Неважно, как низко вы упадете, но для плохого шардонне нет оправданий.

Она налила вино в бокалы и подняла свой в приветственном жесте. Отпила глоток и опустилась в кресло.

– Ким сказала, что вы говорили с Ари.

– Вчера днем. В доме все перевернуто.

– Это работа Стеллы, я уверена.

Мы переходили от предмета к предмету, но тон сохранялся легким.

– Я ожидала, что Ким будет здесь.

– Это бы только усложнило разговор. Она в спортзале, поднимает тяжести. У нас есть спортзал в этом комплексе, так что это нам ничего не стоит. В эти дни нам приходится волноваться о таких вещах.

– Я могу только вообразить ваш шок.

Ей хватило хороших манер, чтобы рассмеяться, но я знала, что зашла слишком далеко. Она жила в “стесненных обстоятельствах”, и хотя ее стиль жизни до сих пор был шикарным по ставнению с моим, я ощущала сочувствие к ней.

– Вы с Ким давно дружите?

– Больше сейчас, чем мы были в старые времена. Тогда мы вращались в одних социальных кругах, но не очень хорошо знали друг друга. Как ни странно, у нас не было ничего общего. Потом Брета поймали на растрате в инвестиционной фирме, где он работал, и он попал в тюрьму. Теперь мы – перелетные птицы.

– Это должно было быть тяжело для нее.

– Очень. Они всегда жили хорошо, и Ким думала, что его огромный доход законен.

Частично это была ее вина, потому что она совершенно не занималась их личными финансами. Ей было лень, а Брет был счастлив позволить ей думать, что это слишком сложно, чтобы объяснять. Ей повезло найти работу. Как и у меня, у нее нет востребованных умений и способностей.

– Она может хорошо отвечать на телефонные звонки. Это немалое достижение.

– Она получила хорошее воспитание, чего я не могу сказать о себе. Еще в ее пользу говорит тот факт, что она знает много клиентов компании, что и хорошо и плохо. Она говорит, что чувствует себя так, как будто ее приковали на площади к позорному столбу.

Никто не говорит ни слова, но она знает, что все думают одно и то же: она должна была знать, что он ворует. Она наслаждалась благами, добытыми нечестным путем и заслужила то, что получила. Она была преступницей по умолчанию.

– А как насчет вас? Ваша жизнь сделала крутой поворот.

– Нет нужды напоминать мне. Однажды я уехала на выходные в Лос-Анджелес, думая, что жизнь прекрасна. Вернулась в понедельник утром и обнаружила, что мой муж и моя лучшая подруга трахались за моей спиной. Я до сих пор не знаю, что меня больше взбесило, его предательство или ее.

Со Стеллой было весело. У нее был злой язычок, и она никому не давала спуску. Она умела великолепно передразнивать и была совершенно безжалостной. Мы с ней столько раз хохотали до упада. Теперь я сама стала мишенью для шуток.

– Только не в глазах Ари.

– Ари, – сказала она и покачала головой.

– Сколько вы были женаты?

– Семнадцать лет. Он был один раз женат до этого. Трое детей, и я их обожаю. Это было тяжело для всех нас. Ну, не для Ари, а для меня и детей.

– Он сказал, что они едва с ним разговаривают.

– Хорошо. Я рада.

– Вы хотите поговорить о нашей встрече в имении Клипперов?

Она улыбнулась.

– Это было здорово проделано, правда?

– Вы выбрали меня случайно, или мне просто не повезло?

– О, нет. Не так уж много женщин-частных детективов в этом городе. Фактически, вы были единственной, так что это было легко. Я проехала мимо вашего офиса и увидела, что это не слишком фешенебельный район. Извините за обман, но пожалуйста, помните, что вам заплатили.

Я едва удержалась, чтобы все ей не выложить, но решила промолчать. Видимо, она не знала, что купюры были помечены. По крайней мере, она не понимала, что за ней следят силы правопорядка. В любом случае, если держать свои карты поближе к груди, это даст мне небольшое преимущество.

– Как вы догадались упомянуть Веру Хесс? Это действительно помогло мне заглотить крючок.

– Ким ее знает. Ваше имя всплыло в разговоре несколько месяцев назад, когда она появилсь на демонстрации недвижимости.

– Из того, что вы наговорили мне в тот вечер, было что-нибудь правдой?

Она пожала плечами.

– Конечно, не Джоффри. Я его выдумала. Большую часть остального я выдумала тоже.

Никакого дома в Малибу. Никаких путешествий по свету. Даже когда я выдумывала на ходу, я чувствовала… Не знаю… наверное, “тоска” будет подходящим словом.

– Так что имение Клипперов не было домом, где вы росли.

– Далеко от этого. Я выросла в Чикаго. Не в лучшей его части. Наш был одним из домов, которые видно с шоссе, когда вы едете в город из аэропорта.

– Ари говорил, что вы оба поднялись из ничего.

– Это правда, и мы заработали каждый цент из тех денег, которые мы сделали. Вы встречались со Стеллой?

– Я прошла мимо нее в холле, по дороге в спортзал. Она сказала пару слов, и я поняла, что она – стерва.

Тедди засмеялась.

Я сказала:

– Они со Стеллой не подходят друг другу, вы не думаете?

– Это потому, что она – не гречанка.

– Что, греки должны жениться только на гречанках?

– Если бы вы были знакомы с греками, вы бы не спрашивали.

Я решила вернуться к теме имения Клипперов.

– Как вы это сделали?

– У меня есть подруга – постановщица.

– Она, наверное, была перед вами в большом долгу.

– О, да.

Я взяла брошюру из стопки.

– Это тот кондоминиум, где умер муж Стеллы?

– Да.

– Брошюра была вашей идеей?

– Я подумала, что мы должны расширить рекламу. Я понятия не имела, насколько эффективным это окажется.

– Не возражаете, если я возьму одну?

– Если хотите. К моему удивлению, кондо купили через два дня.

– Это хорошие новости. Я так понимаю, что рынок недвижимости находится в депрессии.

– Нам повезло найти покупателя.

– Жаль, что нельзя было оставить его себе.

– Легко пришло, легко ушло. Такую философию мы разделяем с Ким. Никому из нас не нравится испытывать недостаток в деньгах, но когда вы начинали со дна, это не такая уж незнакомая почва. Я вытащила себя наверх один раз и смогу это сделать снова. Нужно иметь стратегию запасного выхода.

– А какая у вас?

Она не ответила, так что я продолжила.

– Я так поняла, что вы узнали о Кристиане Саттерфилде через мужа Ким?

– Да, но когда я поняла, что мне нужны его услуги, его уже выпустили. Брет понятия не имел, как с ним связаться, а я полностью невинна, когда дело касается тюремной системы.

– И тогда появилась я.

– Должна сказать, что я была удивлена, с какой скоростью вы раздобыли информацию.

– Трудилась, как пчелка, отрабатывая уплаченные деньги.

Я положила брошюру в сумку. Как иногда бывает в разговорах, я услышала реплику, которая не была произнесена вслух.

– Вы не упомянули историю о ребенке, которого отдали на усыновление.

– Я думала, что она звучит правдиво.

– Это потому, что она правдива?

Это была еще одна дорога, по которой она не хотела следовать.

Я сказала:

– Я встречалась с Кристианом, он не похож на недавно выпущенного из тюрьмы. У него стильная прическа и элегантная одежда. Это вы для него сделали?

Конечно, я знала, что это она, но мне было интересно, что она ответит.

– Быть красивым многое значит в этом мире. Он бы никогда не получил работу, если бы выглядел как раньше.

– Может быть, Ари наймет его, если его не отправят обратно в Ломпок.

– Это неплохая идея.

– Ну, что бы ни случилось, это было мило с вашей стороны.

– Он рассказал мне, что вы встречались с ним в баре, так что вы должны были понять, какой он умница. Почему вы хотели с ним поговорить?

– Я надеялась его предупредить. Я вовлекла его в это дело, и я хотела бы его вытащить. Не знаю, что вы задумали, но это не может быть хорошим ни для кого.

– Что он вам рассказал?

– Ничего, и я не настаивала. Это между вами и вашим бывшим. Меня заботит только то, чтобы Кристиан и я не оказались под перекрестным огнем.

Ее взгляд был немигающим, и я не могла понять, слышит она меня или нет.

– Вы знаете, куда отправили ребенка? – спросила я.

Она помотала головой.

– Я действительно оставила письмо в его документах, но он никогда со мной не связывался.

– Еще есть время. Ари знает?

Она еще раз помотала головой, потом сказала:

– И что теперь? Пока что я не вижу, чтобы мы о чем-нибудь договорились.

– Я как раз хотела к этому перейти. Я собираюсь сделать вам одолжение. И это чисто гипотетически, – добавила я для ясности.

– Предположим, что два года назад к вам попали деньги, может быть, двадцать пять тысяч, в обмен на пропавшую картину…

Я видела, что она слушает очень внимательно, так что продолжала.

– Я не прошу вас признать или отрицать, потому что не хочу этого знать. Все, что я хочу сказать, если вдруг полиция записала серийные номера этих купюр, с вашей стороны было бы очень умным вернуться назад, анонимно, если нужно, и убрать беспорядок. Вы знаете человека, о котором я говорю?

– Да.

– Он знает, что это вы совершили эту чисто воображаемую кражу?

Она отрицательно помотала головой.

– Верните ему деньги. Я знаю, что они до сих пор у вас, потому что двести долларов из них вы заплатили мне, чтобы связать вас с Кристианом Саттерфилдом. Видите, как я хорошо с вами поступаю? Я даже не спрашиваю, что вы затеяли.

– Меня накажут.

– Возместить убытки – это ваш единственный шанс избежать наказания. Он может отнестись к этому, как к наглядному уроку. Ему с самого начала следовало застраховать свою драгоценную картину.

– Почему вы думаете, что этот человек согласится?

– Он получил назад свою картину. Если вы вернете деньги, на что еще ему жаловаться?

Это называется заключить сделку. Избавиться от суда. Это делается каждый день, только не совсем так.

– Я понимаю и позабочусь об этом.

– Что возвращает нас к Ари. Хотите знать, что я думаю?

– Конечно.

– Как я понимаю, вы сердиты на Ари. Он сердит на вас. Никому из вас не нужна Стелла.

Вам что-то очень нужно, но я не знаю, что. Только то, что вы готовы на кражу, если до этого дойдет. Ари – в растрепанных чувствах и не собирается больше делать вам уступки.

Вы организуете какое-то своего рода раскрытие карт, которое заставит его выглядеть плохо, или вас выглядеть хорошо, но я не вижу смысла. Вы не можете сражаться с Ари и воображать, что все остальные не пострадают от последствий. Должен быть другой путь, чтобы разрешить ваши противоречия.

– Как серьезно.

– Да. И не смейтесь.

– Что же вы советуете?

– Поговорите с Ари.

– Я не хочу разговаривать с Ари. Если уж на то пошло, это он должен разговаривать со мной.

– Хорошо. Ладно. Я могу это устроить.

– Я не сказала, что сделаю это. Я подчеркнула то, что если кто-то из нас должен уступить территорию, так это он. Он лишил меня всего. Моего брака, дома, который я любила, моей лучшей подруги.

– Вообще-то, вы некоторым образом сделали это сами, поторопившись с разводом. Вы могли дать себе время, чтобы остыть.

– Теперь слишком поздно.

– Нет. Именно к этому я и веду.

– Вы когда-нибудь были замужем?

Я показала два пальца.

– И чем это закончилось?

– Если я не смогла решить свои проблемы, это не значит, что я не могу попробовать с вашими.

– Что ж, мне жаль вас разочаровывать, но вы дожны дать нам разобраться самим.

– Но вы только все портите. Вот что меня бесит. Я думала, что богатые люди умные. Я думала, вы потому гребете деньги лопатой, что хорошо разбираетесь в жизни.

– Разве это не было бы здорово, – сказала Тедди, но ее лицо было мрачным.

39

Когда я вернулась, свет у Генри в кухне не горел. Я зашла к себе, только для того, чтобы включить свет в гостиной, и мне не пришлось бы возвращаться в темную квартиру.

Взглянув в окно, я увидела освещенную кухню Шелленбергеров. Эдна двигалась от раковины к плите, и я поняла, что даже ее тени достаточно, чтобы наполнить меня яростью. Я заперла студию и отправилась к Рози.

Генри сидел за своим обычным столиком, решая кроссворд в “Лос-Анджелес Таймс” и угощаясь свежим попкорном. Рядом на столике стоял Блэк Джек на льду.

– Как хорошо. Ты собираешься здесь поужинать? Составишь мне компанию. Теперь, когда все в порядке с водопроводом, у меня будто гора с плеч свалилась.

– Я не особенно голодна.

Я села и поставила сумку на пол.

– У нас проблема.

– Какого сорта?

– Я сегодня кое-что проверила и обнаружила, что Адельсоны, до сих пор – законные владельцы соседнего дома. Шелленбергеры оформили водяное обслуживание на свое имя, и возможно, другие коммунальные услуги тоже, хотя я в этом не уверна. Дело в том, что у них нет никакого соглашения с Адельсонами, чтобы проживать в их доме. Они – незаконно вселившиеся жулики.

Он моргнул.

– Ты уверена?

– Я позвонила Адельсонам в Шарлоттесвилл и обсудила ситуацию с Триш. Она предложила прилететь, но я сказала, что мы сначала побеседуем с ними сами.

– Как им хватило наглости?

– Возможно, они узнали, что Адельсоны уехали в другой штат, и они могут въехать, и никто не заметит. Рынок недвижимости совсем не процветает. Триш говорит, что их агент не показывала дом несколько месяцев. Бог знает, что бы случилось, если бы она действительно пришла с потенциальными покупателями. Думаю, Шелленбергеры заявили бы, что у них имеется подлинное и честное соглашение о сдаче дома в аренду. Агент рассердилась бы, решив, что они сдали дом, несмотря на то, что она их усиленно отговаривала, но она не смогла бы ничего подтвердить или опровергнуть, не сделав междугороднего звонка, как сделала я. В настоящее время Шелленбергеры, возможно, придумали еще какое-нибудь фальшивое заявление.

– Как они попали туда с самого начала? Я уверен, что Адельсоны оставили дом запертым.

– Возможно, они позвонили слесарю и заявили, что у них захлопнулась дверь.

– Почему они решили, что им все сойдет с рук?

– Им и сходило, по крайней мере, до сегодняшнего дня. И, кстати, я могу засвидетельствовать, что Джозеф не больший инвалид, чем я.

– Ну, это точно не может продолжаться.

– Вот именно. Хочешь пойти и поговорить с ними?

– Я не думаю, что у нас есть выбор.

Я подождала, пока Генри расплатился, а потом мы прошли полквартала до дома Шелленбергеров.

Постучав в дверь, Генри спросил:

– Ты хочешь с ними поговорить, или лучше мне?

– У тебя есть предпочтение?

– Наверное, мне стоит это сделать. Я тут старший по званию.

Дверь открылась, и появилась Эдна с бумажной салфеткой в руке. Пахло мясом, луком и чем-то, слегка напоминавшем паленый волос.

Генри откашлялся.

– Извините, что прервали ваш ужин.

Эдна опустила взгляд, что у некоторых людей означает смущение. У Эдны это могло значить что угодно, и ничего из этого не было хорошим.

– Мы не ожидали увидеть вас так скоро.

– Можно нам войти?

Она отступила и впустила нас. Они с Джозефом ужинали за карточным столиком, поставленным в гостиной. Они расположили свои сиденья так, чтобы видеть экран телевизора, по которому шло старое игровое шоу. Перед каждым стояла тарелка из фольги с готовым блюдом, разделенная на отделения, в которых были видны остатки картофельного пюре, стручковых бобов и чего-то вроде котлеты с подливкой.

Честное слово, я не умею готовить, но не хочу есть такое дерьмо, когда состарюсь.

Джозеф был упакован в свое кресло, бумажная салфетка заткнута за воротник. Подножка кресла была поднята, так что, может быть, он катался по комнате, отталкиваясь ногами.

Казалось, он чувствовал себя неудобно, чего нельзя было сказать об Эдне.

Она сказала:

– Я бы предложила разделить наш ужин, но у нас едва хватает на нас самих. Не хотите присесть?

– Нет, спасибо, – ответил Генри. – Мы надеемся, что это не займет много времени.

Мы остались стоять, Эдна встала около кресла Джозефа, положив руку ему на плечо. По-моему, она ущипнула бы его до крови, если бы он вымолвил словечко.

Генри продолжал, спокойным тоном.

– Кинси сегодня поговорила с Адельсонами.

– С кем?

– С Адельсонами. Они законные владельцы этого дома. Они сказали, что не заключали с вами соглашения на аренду.

– Это потому что мы не снимаем у Адельсонов. Мы подписали договор с Калвином Санчесом.

– Ясно. Мне незнакомо это имя.

– У меня есть копия, если вы не верите.

– Будьте любезны.

Мы с Генри обменялись быстрым взглядом, когда она подошла к картонной коробке, набитой папками. Она вытащила несколько скрепленных листков и подала Генри. Верхний документ был пять или шесть страниц длиной, с копией квитанции, сделанной под копирку и прикрепленной впереди. Генри снял скрепку и отдал мне нижнюю страницу, которая выглядела, как заявление на аренду.

– Это заявление, которое вы заполнили для мистера Санчеса?

– Несомненно.

Пока Генри перелистывал соглашение, я посмотрела на нижнюю часть страницы, где был указан прежний адрес. Я постаралась запомнить номер дома и улицу: 1122 Лили авеню.

Работодателем Джозефа был отдел коммунального строительства в Пердидо, что более-менее соответствовало заявлению Эдны о том, что он работал на город до ухода на инвалидность. В графе собственного работодателя Эдна поставила прочерк.

– Мы заплатили за первый и последний месяцы и задаток за уборку. Квитанция вот здесь, сверху.

Я вернула страницу Генри, который сказал:

– Любой может подделать копию квитанции. Где этот мистер Санчес?

– Что ж, я уверена, что я не знаю.

– Куда же вы посылаете оплату, если не знаете, где он?

– Мы кладем ему деньги прямо на счет.

Генри начинал терять терпение.

– Будет лучше, если мы поговорим с ним прежде, чем продолжать. У вас есть его телефон?

– Наверное, где-то есть, но у нас не было нужды ему звонить.

И тогда я открыла свой большой рот. Даже в тот момент я понимала, что не стоит, но не могла удержаться.

– Нет никакого Калвина Санчеса. Этот дом принадлежит Дэйлу и Триш Адельсонам.

– Что бы то ни было, мы живем здесь три месяца. Мы хорошие соседи. Не понимаю, как у кого-нибудь могут быть претензии.

– Как насчет претензии, что вы находитесь в этом доме незаконно?

Она бросила на меня темный взгляд.

– Я не знала, что ты адвокат, дорогая. У тебя есть лицензия, чтобы заниматься практикой в этом штате?

– Мне не нужна лицензия адвоката. У меня есть лицензия здравого смысла. Если вы сможете показать соглашение, подписанное Адельсонами, вместо вашего воображаемого мистера Санчеса, мы признаем вашу правоту.

– Наша правота – не ваше дело, – заявила она чопорно.

– Вы хотите, чтобы прилетели Адельсоны?

– Как захотят. Мы никому не причиняем зла. Мы присматриваем за домом. Мы живем здесь в обмен на присмотр и уход.

– Вы не можете это делать в одностороннем порядке. Адельсоны ни на что не давали согласия.

– Если ваши мистер и миссис Адельсон хотят, чтобы мы уехали, им придется нас выселять.

– Я уверена, это можно будет организовать. – сказала я резко.

Генри послал мне предостерегающий взгляд, но было уже поздно.

– До сегодняшнего дня, – сказала Эдна, – нам никто не прислал никакого уведомления.

Если вы действительно вручите нам такое уведомление, мы его оспорим. Ясно, что вы мстите нам из-за того недоразумения с водопроводной трубой. Вы дискриминируете нас из-за нашего возраста и инвалидности моего бедного мужа.

– Это не имеет никакого отношения к инвалидности Джозефа, – сказал Генри. – Ваше заселение незаконно.

– Так теперь вы цитируете закон? Что ж, дайте мне тоже процитировать один. Мы – арендаторы, и как таковые, тоже имеем свои права. Если ваши мистер и миссис Адельсон выиграют в суде, мы сможем оставаться в доме из-за нашего тяжелого положения. Нам положено дешевое жилье.

– Вы не можете вселиться в дом без разрешения.

– Но это то, что мы сделали. Мы не делали секрета из того факта, что живем здесь. Это просто первый раз, когда вы решили проверить.

– Это спор не между нами, Эдна. Мы позвоним Адельсонам и расскажем, в чем вы признались. Они смогут прилететь и разобраться с этим в ближайшие пару дней.

Улыбка коснулась ее губ, и на щеках появились ямочки.

– Вы ставите себя под угрозу суда за несправедливое выселение. Если Адельсоны подадут на нас в суд и проиграют, они дожны будут оплатить судебные издержки и стоимость нашего адвоката, которая, могу вас уверить, будет значительной. Это будет очень– очень длительный процесс, с бесконечными задержками, и это будет недешево. Если вы думаете, что это легко – выселить арендаторов, вы ошибаетесь.

– Вы не арендаторы. Вы – жулики, – сказала я.

– Есть закон, позволяющий нам получить эту собственность, если мы проживем здесь достаточное время. Нас не так легко лишить наших прав. Кроме того, нам не нравится, когда нас обзывают. Живя тут, мы привели в порядок дом, который был очень запущен.

На кухне было столько тараканов, что мы могли пожаловаться в департамент здравоохранения. И крысы тоже, которые разносят вирусы. Мы заплатили за то, чтобы их вывели. Вы видели, что мы чинили и красили. Нравится вам это или нет, это важно.

Вы не можете выкинуть нас на улицу. Мы старые, и не хотим, чтобы нас преследовали и нам угрожали.

– Кто вас преследует?

– Я думаю, что повышать голос в угрожающей манере, с намерением запугать стариков, может расцениваться как форма преследования.

– Как насчет того, что вы совершили проникновение со взломом? – сказала я. – Нам нужно просто позвонить в полицию, и пусть они с вами разбираются.

На щеках Эдны снова появились ямочки.

– Это гражданское дело. Уверяю вас, полиция не захочет вмешиваться в ситуацию, особенно когда мы покажем соглашение на аренду в подтверждение нашего проживания.

– Я знаю пару детективов из местной полиции, и поверьте мне, они не поленятся “вмешаться” и проверить все по компьютеру. Вам лучше надеяться, что у вас нет неоплаченного штрафа за парковку.

Генри нетерпеливо махнул рукой.

– Так мы ни к чему не придем. Мы сообщим Адельсонам об этом разговоре. Можно мне забрать это?

– Это наш единственный экземпляр, и спасибо, что его вернули, – сказала она и протянула руку.

Генри отдал ей соглашение. Эдна проводила нас до двери и упорно стояла, наблюдая наш уход, с довольным выражением лица. Мы спустились с крыльца и прошли двадцать пять метров до дома Генри.

Я сказала:

– Извини, Генри, но что это была за хрень?

* * *

Утром я все не могла успокоиться, размышляя о тактике, которую избрала Эдна. Как они могли просто вселиться в дом и жить там бесплатно? Мне это казалось возмутительным, но она защищала свою позицию с такой уверенностью, что это должен был быть план, который они придумали заранее. Адельсонам, возможно, придется нанять адвоката, чтобы отстаивать права на дом, которым они и так владели.

На заявлении вчера я заметила последний адрес Шелленбергеров, который, я надеялась, был настоящим. Любой хороший лгун скажет вам, что небольшое количество подлинных фактов придает выдуманной истории правдивость.

Я достала справочник Томаса по округам Санта Тереза и Пердидо и нашла Лили авеню.

Заправила машину и поехала в южном направлении по шоссе 101.

Оказавшись на Лили, я вышла из машины и прошлась, отметив дома по обе стороны от номера 1122. Это был район домов среднего класса, маленьких, но ухоженных.

Я подошла к дому 1120 и позвонила. На крыльце лежали две газеты, и безуспешно позвонив во второй раз, я сдалась и вернулась на улицу.

Подошла к дому по другую сторону от 1122. Мой стук спровоцировал шумный хор собачьего лая. Женщина, открывшая дверь, пыталась успокоить целый выводок разнообразных собак. В основном, они не обращали на нее внимания, пребывая в восторге от неожиданной компании. Я насчитала шесть, и все разные. Одна из них была таксой, а короткошерстный бело-коричневый прыгучий малыш должен был быть джек рассел терьером. Одна из оставшихся была помесью овчарки, и это все, на что хватало моих познаний в породах. Много прыжков, толкотни и тявканья. Обычно я не особенно люблю собак, но это была счастливая команда.

– Да?

Я протянула ей свою визитку.

– Я – Кинси Миллоун. Приехала из Санта Терезы и надеюсь найти информацию о паре, которая жила в соседнем доме. Вы помните Эдну и Джозефа Шелленбергеров?

Она подняла палец.

– Извините меня на секунду.

Повернулась к собакам и уперла руку в бок.

– Что я вам говорила?

Видимо, она говорила им многое, потому что тявканье сразу прекратилось, собаки выстроились в линию и с ожиданием смотрели на нее. Она посмотрела в глаза каждой по очереди, и их покорность стала абсолютной до смешного. Хозяйка достала из кармана передника угощение и оделила каждую собаку.

– Извините за их поведение.

– Не волнуйтесь об этом. Похоже, вы их хорошо выдрессировали.

– Пока никто не постучит в дверь. Кстати, я Бетси Маллхолланд.

– Приятно познакомиться.

Мы обменялись рукопожатием.

Она вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.

– Тогда они не называли себя Шелленбергерами, но я знаю, о ком вы говорите. Они были худшими соседями, какие у нас были. Я бы хотела рассказать, куда они отправились, но их нет уже несколько месяцев, и они не оставили адреса.

– О, я знаю, где они. Они въехали в соседний дом со мной, им владеет пара, которая живет в другом штате. Эдна призналась, что они с Джозефом поселились там без разрешения, но она совершенно в этом не раскаивается, и видимо не собирается уезжать. Я предположила, что они делали такое раньше, и надеялась найти кого-то, кому повезло их выгнать.

– Вы знаете, их обоих разыскивает полиция.

– Серьезно? За что?

– Она украла сто сорок две тысячи доллларов в общественном колледже. Она проработала там много лет, и никто понятия не имел, чем она занималась. Она врала про свой возраст, и когда обнаружилось, что ей семьдесят пять, они попытались отправить ее на пенсию.

Она угрожала нанять адвоката и засудить их за возрастную дискриминацию. Ее оставили в покое, и она работала еще несколько лет, выкачивая деньги.

– Как она это делала?

– Она была главным ассистентом инспектора. Составляла фальшивые счета и переписывала чеки, которые приходили. Потом исправляла балансы. Ее муж тоже участвовал, подделывал подписи, когда требовалось. Их метод неоригинальный, но эффективный.

– Как их поймали?

– Проверка. Колледж остался должен поставщику продуктов сто девяносто шесть долларов, и он пожаловался. В документах было отмечено, что ему заплатили, и он потребовал, чтобы ему показали квитанцию. Она не работала в ту неделю, потому что Джозеф болел, а когда вернулась, аудитор назначил проверку. Эдна выбрала момент, чтобы уйти на пенсию.