Текст книги "Икс (ЛП)"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

27

Оказавшись на своей улице, я нашла место для стоянки, прихватила сумку и спаржу и направилась к дому. Я была счастлива оказаться дома, до тех пор пока не свернула за угол.

Задний двор Генри был опустошен. Остатки сухой травы исчезли и, хотя фруктовые деревья остались, кусты были выкорчеваны с корнем. Пускай засуха их убила, но даже коричневые, они были напоминанием о дворе во всей его славе, когда воды было вдоволь.

Два стула были сложены в сторонке. Оставшаяся земля была сухой, как пудра, ветер поднимал ее облачком и уносил прочь.

В соседнем дворе я заметила Эдну, на заднем крыльце их дома. Она старательно отскребала хлопья облупившейся краски. В основном, это делалось для демонстрации.

Если бы она действительно собиралась заново покрасить перила, то завербовала бы Генри, и не отставала бы от него.

Генри появился из кухни, как образец хорошего настроения. Кот воспользовался открытой дверью, чтобы ускользнуть.

– Вот и ты! Я не ожидал, что ты вернешься сегодня.

– Я сделала работу, и у меня не было причин оставаться. Я привезла тебе подарок.

Я протянула ему пакет со спаржей.

Он открыл пакет и заглянул внутрь.

– Чудесно. Нет ничего лучше первых молодых ростков. Посмотрю свои рецепты и найду что-нибудь вкусное.

Я смотрела, как Эд пробирается через кучу мульчи, отряхивая лапы по одной, как будто он шел по снегу. Добравшись до крыльца моей студии, он остановился и занялся основательной чисткой, вылизывая себя с головы до ног.

Я не могла отвести глаз от безобразия, которое сотворил Генри со своим участком.

– Как депрессивно.

Генри казался удивленным.

– Ты думаешь?

Даже когда он огляделся по сторонам и увидел тот же двор, что видела я, его реакция была умеренной.

– Конечно, это работа в процессе, но все будет хорошо.

– Это в книге так написано, что нужно все повыдергивать, или это идея сантехника?

– Это был один из его советов. Может быть, я зашел слишком далеко, но это должно решить проблему. Этот метод называется “сухое садоводство” – мульча, хорошо переносящие засуху растения и эффективный полив.

– Разве это не займет годы?

– Я люблю начинать с чистого листа. Это стимулирует воображение.

– Как ты можешь это выносить? Ты всегда любил свой сад.

– У меня будет новый. С годами начинают работать более высокие принципы.

В его тоне послышались крошечные нотки самодовольства, и я почувствовала легкое раздражение.

– Почему никто другой этого не делает?

– Замечательный вопрос, и я тоже задавал его себе. Я надеюсь, что остальные последуют за мной.

– Не хочу указывать на это, но прямо сейчас нет никаких ограничений в использовании воды.

До него, кажется дошло, что я раздражена.

– Ты забываешь про сокращение на двадцать процентов.

– Но оно добровольное.

– Я чувствую, что мы должны предпринять шаги по сокращению, если наше потребление увеличилось.

– Как оно могло увеличиться, если я целый день была в Берниг Оукс, а ты не поливал уже неделю?

– К сожалению, это не помогло.

– Может быть, у тебя протечка. Ты об этом не подумал?

Он заморгал.

– Нет. Я попрошу мистера Маккласки, чтобы он пришел и проверил.

– А пока что, твой двор выглядит, как стройплощадка. Когда наступит лето, мы сможем сидеть здесь в своих касках и наслаждаться пылью.

Его брови поползли вверх.

– Наверное, твоя поездка была неудачной. Ты кажешься расстроенной.

Мне пришлось закрыть глаза и взять себя в руки. Я никогда не выхожу из себя, общаясь с ним.

– Извини. Я не хотела на тебя набрасываться. Поездка была нормальной. Я просто устала в дороге.

– Если захочешь поужинать со мной, я могу приготовить что-нибудь простое.

– Лучше в другой раз. Я слишком ворчливая, чтобы составить хорошую компанию. Я распакую вещи, приму душ, переоденусь в домашнее, это поможет.

Я увидела, как мое упоминание слова “душ” включило у него мысленный сигнал тревоги.

Генри, наверное, прикидывал, сколько воды я уже потратила за неделю.

– Я быстренько, клянусь.

– Будем надеяться.

Я открыла дверь и вошла. Эд тут же просочился внутрь. Как обычно, он обошел студию и устроился как дома. Прыгнул на кухонную стойку и улегся, как длинная подушка, подобрав под себя передние лапы. Я не была уверена, что Генри заметил, где он, поэтому открыла дверь и высунула голову.

– Эд здесь, если ты его потерял.

– Спасибо. Принеси его обратно, если будет мешать.

– Хорошо.

Я закрыла и заперла дверь. Поставила сумку у подножия лестницы и включила свет. Заметила, что мигает лампочка автоответчика.

– Кинси, это Спенсер Нэш. Я вернулся в город и интересуюсь, что вы узнали о Хелли Бетанкур. Когда у вас найдется минута, сможете мне позвонить? Сейчас суббота, час дня, и я буду здесь до чеырех. Если не застанете меня, оставьте сообщение, и я перезвоню, как только смогу.

Он продиктовал свой номер, и я его записала. Мне не хотелось звонить ему, или кому-нибудь другому. Мне нужно было время для себя.

Я поднялась по винтовой лесенке и поставила сумку на кровать. Эд спрыгнул со стойки и последовал за мной. Он огляделся, обнюхал плинтусы в надежде на мышей и в конце концов растянулся на кровати, с интересом наблюдая, как я распаковывала сумку, оставив обычный ассортимент на месте. После этого я разделась и засунула одежду в корзину.

Приняла двухминутный душ и быстро вымыла голову. Натянув свою спальную футболку большого размера и спортивные штаны, я почувствовала себя лучше.

Я спряталась на вечер, залезла в кровать и дочитала свою книжку, с котом, растянувшимся вдоль моего бедра. Я думала, он попросится на волю, но ему было хорошо и здесь.

Нет ничего плохого в одиночестве, когда ты можешь делать, что захочешь, без возражений и жалоб. Присутствие пушистого шара было глазурью на торте.

* * *

Я связалась с Нэшем только в понедельник, или, точнее, это он связался со мной. Мы играли в телефонные пятнашки все воскресенье, и в конце концов, я решила не торопиться. Мой отчет не был срочным, и Нэш имел право отдохнуть в выходной.

Попробую позвонить, когда буду в офисе.

Пока что, я проснулась в обычное время, натянула спортивные шмотки, сделала небрежную растяжку и направилась к велосипедной дорожке, которая шла пареллельно пляжу. Я могла бегать, не просыпаясь, если до этого дойдет. Было время, когда я носила наушники, подключенные к радиоприемнику, и большую часть пробежки пыталась найти станцию, которая бы мне нравилась. Музыка редко приходилась мне по вкусу, а программы новостей вызывали депрессию. На крайний случай оставалось разговорное шоу, которое состояло из двух мужиков, болтающих ни о чем, их шуточки больше развлекали их самих, чем кого-нибудь еще. Со временем я оставила идею слушанья чего-либо. Тишина давала мне время для рефлексии и помогала тихим разговорам в моей голове.

Было 20 марта, и утренние небеса были чисты. Несмотря на восходящее солнце, воздух был еще прохладным, и я радовалась, что надела флисовый красный костюм. К середине пробежки я разденусь до футболки, завязав рукава толстовки вокруг талии, как будто кто-то обнимает меня сзади. Когда я закончу и перейду на ходьбу, мои штаны будут ощущаться как мокрые полотенца, и я буду мечтать от них избавиться.

Я приближалась к точке разворота, когда обратила внимание на мужчину, который бежал навстречу. На нем были широкие шорты и майка. Как и у меня, у него была обвязана вокруг талии рубашка с длинным рукавом. В то время как он был ростом за метр восемьдесят, его верхняя часть тела не была очень развита. Ноги были плотными, а ступни очень большими. В нем не было ничего опасного, но я сделала быструю оценку ситуации.

После всего, было почти темно, и никого вокруг, кроме бездомного, спящего под пальмой в спальном мешке. Я отвернулась, когда мужчина пробегал мимо.

– Кинси?

Голос был знакомым, я повернулась и увидела Спенсера Нэша.

– Что вы сдесь делаете?

– То же, что и вы. Не возражаете против компании?

– Только если не заторможу вас.

– Не проблема. Я все равно хотел с вами поговорить.

Он развернулся, и мы вдвоем побежали рядышком в одном направлении, пока не достигли рекреационного центра. Там мы повернули назад, он старался приноровиться к моей скорости.

– Я никогда не видела вас здесь. Это ваш обычный маршрут?

Он помотал головой.

– У меня было повреждено сухожилие, и я только начинаю входить в форму. Доктор заставил меня поклясться, что я буду осторожен, так что я не тороплюсь.

– Вы живете поблизости?

– По другую сторону шоссе. Маленький комплекс возле Олив Три лэйн. Как насчет вас?

– Я живу на Албани. Бегаю здесь по утрам пять дней в неделю, если только не испытываю особенного желания добавить субботу и воскресенье.

Его шаги были искаженным эхом моих, и могу сказать, что он сдерживал свою натуральную склонность к бегу вприпрыжку. Я не привыкла разговаривать во время бега и быстро начала задыхаться. Подняла руку.

– Мне нужно отдышаться.

Я остановилась, наклонилась вперед и уперлась руками в колени.

– Черт. Думала, что я в хорошей форме.

– Вы в отличной форме. Это я вас подгонял, но я не хотел. Почему бы нам не посидеть?

Мы продолжили идти быстрым шагом и, в конце концов, сели рядышком на низкой стене, отделяющей дорожку от детской площадки. За нами, у дальнего конца ограды, был детский бассейн, обычно открытый все лето. В этом году он будет закрыт из-за экономии воды.

Сильно пахло соленой водой, воздух пропитался острым ароматом вчерашнего улова: колючими омарами, креветками, морским окунем, палтусом и тунцом.

– Я собирался позвонить вам сегодня утром, – сказал он.

– Эй, я тоже. Это здорово.

Нэш развязал свою рубашку, вытер потное лицо и повязал ее вокруг головы. Я быстро начинала замерзать, уже мечтая о душе, несмотря на двухминутное омовение, которое позволила себе вечером. Генри бы смотрел на меня косо, если бы узнал, что я принимала два душа подряд. Если показания счетчика подскочат, буду ли я врать ему?

Нэш повернулся ко мне.

– Так что там было с Хелли Бетанкур?

– Для начала, оказалось, что Кристиан Саттерфилд ждал женщину по имени Ким Басс.

Это меня поразило сначала. Я видела ее раньше, в “Роскошной недвижимости Монтебелло”, но понятия не имела, что они знакомы с Кристианом. Они кажутся странной парой.

Я кратко описала свое путешествие в Беверли Хиллс, включая тот факт, что к парочке присоединилась “Хелли Бетанкур”, в отеле “Родео-Уилшир”

– Ее настоящее имя – Тедди Ксанакис. Теодора.

Нэш озадаченно нахмурился.

– Вы уверены?

– Совершенно. Я могу рассказать, что она ела на завтрак в четверг утром, если вам интересно.

– Вы знаете, кто она, – сказал он, как будто подтверждая факт.

– Даже не догадываюсь. Мой домохозяин сказал, что слышал это имя, но не помнит, где.

– Она была замужем за человеком по имени Ари Ксанакис. Они приехали в Монтебелло шесть или семь лет назад. Они доминировали на социальной сцене до своего знаменитого развода.

– До сих пор не помню. Чем он занимается?

– Компания по перевозкам. Экселлент Портадж, только пишется X–L-N-T. Еще, международные перевозки XLNT, XLNТ Курьер и полдюжины других.

– Я видела их грузовики и фуры повсюду.

Я обдумала новость, что Тедди Ксанакис была замужем за магнатом перевозок.

– Вы до сих пор думаете, что она могла быть вовлечена в эту аферу с картиной за выкуп?

Я так поняла, что жертвой не был ее муж.

– Нет. Кто-то другой, хотя, насколько я слышал, она была бы рада проделать это с бывшим мужем.

– Непохоже, чтобы женщина ее социального статуса украла что-нибудь.

– Давайте не забывать, что она расплатилась с вами маркированными купюрами.

– Но если она провернула дело с выкупом, зачем ей было держать деньги у себя два года?

– Она могла подумать, что уже стало безопасно пустить деньги в циркуляцию. Или, возможно, ей не хватало наличных.

– Вы собираетесь с ней поговорить?

– Пока нет. Нет смысла раскрывать наши карты. Если она принимала участие в афере, пусть продолжает думать, что вышла сухой из воды.

– Я здесь скоро отморожу себе попу.

Нэш застенчиво улыбнулся.

– Я вас отпущу.

Он поднялся, все сто восемьдесят пять потных сантиметров.

Я влезла в свою толстовку и сразу согрелась.

– И что теперь? Я не в восторге от идеи, что Тедди завербовала Кристиана.

– Могу поспорить, что нет. Особенно, если учесть, что это вы их свели.

* * *

По дороге на работу я заехала в банк и перевела деньги на текущий счет. Мне будут устанавливать сигнализацию на следующее утро, и нужно будет выписать чек сразу по окончании работ. Я поехала в офис и поставила машину между своим и соседним бунгало.

Как и говорила Тарин Сиземор, я открыла дверь с трепетом и тревогой. Я не верила на самом деле, что Нэд может вернуться, но остановилась на пороге, чтобы в этом убедиться.

Понюхала воздух. Ничем не пахло, и все в первой комнате было на месте. Я заглянула в сам офис и убедилась, что все тоже в порядке. Несмотря на это, я осторожно обошла все помещения, прежде чем сесть за стол.

Сообщений не было, а пришедшую почту я быстро разобрала. Нехорошим последствием недостатка работы было то, что любая нерешенная проблема становилась поводом для долгих раздумий. В данном случае речь шла о Тедди Ксанакис. Даже в ретроспективе, ее долгая печальная история о брошенном ребенке казалась достаточно необычной, чтобы быть правдой. И хотя я больше не верила ни слову, я не могла себе представить, почему она хотела связаться с Кристианом Саттерфилдом, разве что страдала манией придавания бывшим заключенным приличного вида. Конечно, он выигрывал от ее чувства стиля и желания потратить много денег. В этом случае ему не причинялось никакого вреда, но зачем она это делала?

Кроме того, она явно могла разыскать парня без моей помощи. Не знаю, как бы она это проделала, но она была умна и могла заморочить голову кому угодно. Зачем она меня втянула? Проблема была в том, что я предоставила ей информацию и теперь чувствовала себя ответственной. Саттерфилд был большим мальчиком и мог сам о себе позаботиться, но я поставила его в странное положение.

Ему было тридцать два года, бывший преступник, ни работы, ни дохода, и жил со своей мамашей. Насколько стыдным это было?. Если бы я знала, что задумала Тедди относительно него, я бы или отправилась его спасать, или перестала бы за него волноваться.

Мои мысли перешли к Вере, которая, наверное, знала все сплетни о Тедди и Ари Ксанакисах. Я не решалась ее спросить, потому что почти забросила наши отношения.

Теперь я хотела получить от нее информацию и не знала, с какого конца подойти.

Сняла трубку и набрала ее номер.

Она ответила в тот же момент.

– Привет, Вера. Это Кинси. Хотела узнать, как твои дела.

– Прекрасно. Все хорошо. У меня три хулигана, которые бегают вокруг.

– Тревис и Скотт не появлялись?

– Сейчас они пытаются тычками пробиться на свободу, но пока без успеха. Что у тебя?

– Я надеялась покопаться у тебя в мозгах.

– Какое завлекательное предложение: поговорить со взрослым. Почему бы тебе не зайти?

– Я бы очень хотела. Что ты делаешь сегодня днем?

– Я никуда не собираюсь. Поставь машину на дорожке и заходи через кухонную дверь.

– Хорошо. До встречи.

По дороге я заехала в магазин игрушек, решив, что должна появиться с подарками, чтобы искупить недостаток своего внимания. В прошлом я приходила с бутылкой хорошего вина, но сейчас Вере был запрещен алкоголь, так же как острые продукты и овощи из семейства крестоцветных, которые, как она раньше говорила, заставляли ее страдать от газов.

Я и не собиралась дарить ей коробку брюссельской капусты. Моим планом было принести подарки для детей, и таким образом вернуть к себе расположение.

Возрастной диапазон простирался от малышки Абигайль, чья дата рождения была мне неизвестна, до Питера, которому было почти четыре, и Меган – где-то между ними. Мне нужно было что-то, что бы развлекло всех троих. О, боже.

Что неудивительно, магазин игрушек оказался набит игрушками, и я растерялась.

Продавщица терпеливо следовала за мной, пока я передвигалась по магазину, разглядывая товары. Покупателей было мало, и я подозревала, что она предложила помощь, чтобы развлечься, наблюдая, какой разиней я была.

Я отвергла пакеты с воздушными шариками, зная, что дети точно подавятся до смерти.

Приняла решение против пистолетов и кукол, на случай, если родители были против гендерных стереотипов. Я знала, что нельзя покупать ничего с тысячами мелких деталей, потому что дети могут подавиться, а пластмассовые детали растопчутся под ногами.

Ничего с батарейками. Я надеялась на что-нибудь не дороже десяти баксов, что суживало мой выбор почти до нуля. Ну ладно, раскраски, но Абигайль, наверное слишком мала, чттобы получать удовольствие от карандашей, разве что захочет ими полакомиться.

Я заметила шесть полок с книгами. Там были книжки из картона, книжки с картинками и без картинок. Я повернулась к продавщице.

– Во сколько лет дети учатся читать?

– Здесь? Я бы сказала, в девятом классе.

В конце концов я остановилась на трех бутылочках с жидкостью для мыльных пузырей, с этими хитроумными палочками внутри, которые так трудно извлечь.

28

Я поставила машину в дальнем конце подъездной дорожки, где бетонный полумесяц был предоставлен для разворота. Поднялась по ступенькам заднего крыльца и вошла через французские двери на кухню.

Мебель в столовой была отодвинута к стенкам, и паркетный пол был устлан четырьмя слоями толстых стеганых одеял. Вера сидела, прислонившись спиной к дивану, с огромным животом и подушками, подложенными сзади для удобства. Ее ноги были босы.

Маленькая девочка, которую я определила как Абигайль, стояла рядом, держась для баланса за голову матери.

Ее ножки казались немножко неуверенными, но в остальном делали то, что должны делать ножки младенца. На ней было платьице из муслина, крошечные розочки на белом фоне, с рукавами-фонариками и розовыми воланчиками спереди. С ее босыми ножками и пухленькими ручками, ее хотелось съесть.

Мэг и Питер бегали босиком из фойе на кухню и обратно. Они придумали игру, в которой нужно было пронестись по коридору и стукнуть руками в преднюю дверь. Потом они разворачивались в сторону кухни, топая босыми ножками, и врезались в заднюю дверь.

В углу я заметила Чейза, их золотистого ретривера, который, похоже, был в замешательстве от неослабевающей детской энергии и шума.

Когда я впервые встретила пса на пляже, рядом с Верой и Нилом, Питеру было года полтора, и Вера была массивно беременна Мэг. Теперь Чейзу было четыре и он заметно повзрослел. Он лежал, вытянувшись на полу, положив голову на лапы. Иногда он бросал взгляд на детей, проверяя, все ли на месте, а потом продолжал дремать. Кажется, он не воспринял меня как угрозу.

Конечно, у Веры и Нила была живущая в доме няня. Не знаю, как бы она справилась без помощи, хотя, зная Веру, можно предположить, что все было бы в порядке. Она была крупной женщиной, и носила себя с уверенностью. Ее темные волосы были коротко подстрижены. В своих огромных очках с голубоватыми стеклами, она умудрялась выглядеть стильно, даже с животом, раздутым как дирижабль.

После обмена приветствиями, Вера сказала:

– Это Бонни.

Она указала на полную женщину средних лет у кухонной стойки. Я приветственно подняла руку, она улыбнулась в ответ.

Она сварила дюжину яиц всмятку, три из которых сейчас стояли в желтых подставках в форме цыплят. Она убрала кончики, оставив половину скорлупы, куда дети могли макать тосты, вырезанные в форме солдатиков. Она достала три разрисованные пластмассовые тарелки, разделенные на секции. В одну она положила нарезанные бананы и ананас, в другую – цветы из редиса и спирали из морковки.

Вера позвала через плечо:

– Эй, ребята? Успокойтесь. Время пикника. Питер? Вы с Мэг садитесь сюда, в облака, вместе со мной.

Пит примчался из коридора и бросился на одеяла. За ним последовала Мэг, повторяя его движения. Весь дом, по крайней мере та часть, которую я видела, был безопасным для детей. Большинство поверхностей были голыми, и все розетки заткнуты специальными пластмассовыми затычками, чтобы дети не совали туда вилки.

Там не было книжных полок с тяжелыми томами в опасной близости к краю и никаких безделушек в пределах досягаемости маленьких ручонок. Лампы были прикреплены к стенам или к потолку, без свисающих шнуров. Нижние шкафчики были заперты. Между столовой и кухней установлены втягивающиеся воротца. Дети могли свободно бегать по коридору. Точка.

Что меня поразило – сверхъестественное сходство между Верой и ее маленьким выводком.

Ее черты лица были переданы нетронутыми. Они были красивы, как маленькие лисята, дубликаты ее и друг друга. Никакого сходства с Нилом вообще.

Питер и Мэг уселись на полу, скрестив ноги. Бонни поставила перед каждым яйцо с маленькой ложкой, вместе с аккуратно разделенными на тарелках овощами и фруктами.

Дети явно были голодны и с энтузиазмом приступили к работе.

Вера кормила Абигайль, кладя кусочки ей в рот, раскрытый, как у птенчика.

– Я не знаю, как ты это делаешь, – сказала я.

Она улыбнулась.

– Открыть тебе секрет? Ты не делаешь ничего другого. Вот почему большинство дедушек и бабушек так наслаждаются общением с внуками. Они не думают ни о чем, более важном. Попробуй почитать или поговорить по телефону, или делать любую вещь, которая требует сосредоточенности, и они не дадут тебе покоя. Сиди с ними, как делаю я, и они не смогут дождаться, чтобы сбежать.

Другой секрет – это скоординированный дневной и ночной сон. Я видела родителей, у которых дети бегают до одиннадцати вечера. У меня была подруга, которая заявляла, что у ее трехлетней дочери “нет настроения” идти спать до полуночи. Я смотрела на нее, как будто у нее было две головы. У ребенка нет настроения? Мои дети в постели в восемь часов, никаких если, и, или но. Детям нужно минимум двенадцать часов сна. Иначе они будут надутыми и капризными. И я тоже.

– У тебя будет пятеро детей, младше пяти лет?

– О. Да, наверное, – ответила она, как будто эта мысль только что пришла ей в голову.

– Если честно, я бы не возражала добавить еще одного, для ровного счета. Нил не в восторге от этой идеи, но может передумать. Садись. Хочешь яйцо всмятку?

– Может, попозже. Ты чудесно выглядишь.

– Спасибо. Я едва могу ходить, чтобы не обмочиться, но приму комплимент в том духе, каком он был сделан. Это для детей? – спросила она, показывая на пакет с моими находками в магазине игрушек.

– Конечно.

Я протянула ей пакет, и она заглянула внутрь.

– Идеально.

Когда дети закончили обед, я вручила Питеру и Мэг по бутылочке с пузырями, предварительно выудив палочки и проведя демонстрацию. Оба были заворожены потоком пузырей над их головами. Абигайль засмеялась и шлепнулась на попу. Вскоре после этого она расплакалась, и Вера объявила, что время спать. Бонни увела троицу наверх.

Даже учитывая хорошее поведение детей, наступившая тишина была чудесной.

– Ах, время для взрослых, – сказала Вера. – Расскажи, что происходит.

Я рассказала о своем посещении имения Клипперов, встрече с матерью Чини Филлипса в “Роскошной недвижимости Монтебелло” и разговоре с детективом Нэшем об украденной картине, возвращенной владельцу за двадцать пять тысяч помеченных долларов.

Мой рассказ включал также путешествие в Беверли Хилллс, где я видела “Хелли Бетанкур”, теперь известную мне под ее настоящим именем – Тедди Ксанакис.

– Тедди Ксанакис? Ты шутишь!

– Я думала, ты можешь ее знать.

– Не могу сказать, что я ее “знаю”, но я, конечно, знаю, кто она такая. С ней и Ари носилось все Монтебелло, с той минуты, когда они там поселились. Он жертвовал кучу денег на все благотворительные мероприятия, а она состояла во всех комитетах и комиссиях. Идеальная комбинация. Он был щедрым, а она – умницей и хорошим организатором.

Они купили большой дом, где развлекались часто и на широкую ногу. Матроны Монтебелло лебезили перед ними. Никому не говори, что я это сказала. Матроны Монтебелло думают, что они слишком крутые и опытные, чтобы лебезить перед кем-то.

Они все заявляли, что искренне любили эту пару. “Такие открытые, честные, добрые и искренние”.

– Я чувствовала, что ты знаешь всю подноготную.

– Как всегда. Когда они в конце концов разошлись, матроны не могли разбежаться быстрее. Если дело шло в суд, никто не хотел идти в свидетели. Это заведомо проигрышная ситуация, как ни посмотри. Ты будешь свидетельствовать против нее или против него, и не знаешь, кто выиграет. Я думаю, что они в конце концов пришли к соглашению, после ужасных двух лет, когда каждый пытался победить другого.

Сейчас, когда пожертвования опустились до нуля, никто больше ее не приглашает.

Единственная подруга, которая у нее осталась – это рыжуля по имени Ким, которая тоже принадлежала к высшему обществу, как и Тедди, пока ее мужа не посадили за растрату.

– Я знакома с Ким. Она теперь работает в “Роскошной недвижимости Монтебелло”.

– Ей пришлось работать? Вот бедняга, хотя ей лучше, чем Тедди, у которой нет полезных навыков.

– Случайно, муж Ким не сидит в Ломпоке?

– Не знаю, куда его отправили, но это хорошая догадка. Пока что, Тедди уехала в Лос Анджелес, а Ари сошелся с богатой вдовушкой. Вообще-то, из-за того, что он с ней связался, они и развелись. Его поведение было позорным. Вдовушка вдвое его младше и секс-бомба с головы до ног. Как тебе эта история?

Я помотала головой.

– Думаю, что Тедди вернулась в город.

– Да, что наверное значит, они подписали соглашение.

– И что ей досталось?

– Я не слышала. Я знаю, что она выходила замуж без цента на ее имени, и теперь зависит от его месячных выплат.

– Как долго они были женаты?

– Восемнадцать лет. Может быть, семнадцатть.

– Наверное, она получила достаточно, как ты думаешь?

– Трудно сказать. Я уверена, она получит алименты, но в остальном, он собирается сохранить то, что принадлежит ему, а она хочет то, что принадлежит ей. “Вэнити Фэйр” дала разворот на четыре страницы с подробным описанием их делишек.

– Жалко, что я пропустила. За что они сражаются?

– Большой косточкой была их коллекция предметов искусства. Он ничего в этом не понимал и не собирался коллекционировать, пока она его не уговорила. Когда они разошлись, он потребовал коллекцию, при условии, что он предполагает весь риск.

– Почему бы им просто не собрать все и не поделить поровну? Я думала, что так работает общая собственность.

– Я уверена, что они избавляются от всего, чего могут, что не доставляет удовольствия никому из них. Она отказалась от своей доли собственности в Монтебелло, которую она не может себе позволить содержать. Ей досталась квартира в Лондоне. Ей было бы лучше поселиться в Соединенном королевстве, где, по крайней мере, она смогла бы начать сначала. Даже с алиментами ей трудно будет поддерживать свой стиль жизни.

– Ей было бы лучше просто простить грех мужа и продолжать жить той жизнью, которая ей нравилась.

– Конечно. Я забыла упомянуть, что вдова-секс-бомба была лучшей подругой Тедди, что сделало удар более разрушительным.

– Что случилось с вдовой?

– Ари женился на ней в прошлом месяце, и они собираются в отложенное свадебное путешествие. Не помню, куда. Какое-то отдаленное и дорогое место. Это новая традиция.

Раньше все ездили в места, которые хорошо известны, так что каждый мог оценить чрезмерность расходов. Теперь вы выбираете настолько эксклюзивное место для отдыха, что о нем никто не слышал. Еще лучше, если туда трудно попасть, и требуется полет на личном самолете. Тебе что-нибудь пригодилось?

– Информация – это всегда хорошо, и чем больше, тем лучше. Но я до сих пор не пойму, зачем ей понадобилась я. Что за игру она ведет?

– Мне самой интересно.

– Ладно, что бы это ни было, если есть возможность ее уличить, я буду рада это сделать.

Я ушла от Веры через двадцать минут, подумав, что она захочет подремать сама, пока малышня не мешает.

Ее упоминание коллекции Ксанакисов возобновило мой интерес к краже картины, о которой рассказал Нэш в свой первый визит. Я отбросила идею, что богатая женщина не может воровать предметы искусства, если только она срочно не нуждается в наличных.

Такая умница, как Тедди, запросто могла украсть картину, а потом получить деньги за ее возврат. Возможно, она даже не расценивала это как преступление, просто небольшое надувательство, никто не пострадал. Возможно, она знала, кому принадлежат дорогие картины в Монтебелло, и какие применяются методы охраны. Она могла даже знать, какая собственность была хорошо застрахована, а какая – нет.

Вернувшись в офис, я отбросила все мысли о Тедди и направила свое внимание на Эйприл Сталингс и доставку памятных вещей, которые были ей оставлены.

Казалось вежливым заранее позвонить. Я понятия не имела, что ей говорили о смерти матери. Ей в то время было три года, и я сомневалась, что она вообще помнила Ленор.

Нед, наверное, вырастил ее на отредактированной версии правды, если не на полной лжи.

После смерти Ленор он мог рассказывать дочери что угодно, и кто мог его опровергнуть?

Кроме того, мне неудобно было являться к Эйприл, если она не была подготовлена.

Я достала телефонную книгу и нашла телефон Сталингсов, вместе с домашним адресом.

Я набрала номер и слушала гудки, репетируя свое изложение длинной и запутанной истории. Лучше всего был бы автоответчик, но мне не повезло.

– Алло?

– Могу я поговорить с Эйприл?

– Это я.

Выражаясь метафорически, я глубоко вздохнула и шагнула вниз с утеса.

– Меня зовут Кинси Миллоун, и у меня есть почтовый пакет с личными вещами, которые хотела вам передать ваша мать.

– Что у вас есть?

– Большой почтовый конверт с мягкой прокладкой. Обстоятельства сложные, и я прошу прощения, что застала вас врасплох, но я надеялась договориться о времени, когда я могу принести вещи и все объяснить.

Мертвая тишина.

– Моя мать? Это не может быть правдой. Она умерла много лет назад.

– Я знаю и обещаю, что памятные вещи пришли от нее.

– Кто вы?

– Кинси Миллоун. Я – местный частный детектив.

– Я не понимаю. О каких памятных вещах вы говорите? Что это значит – “памятные вещи”?

– Я знаю, что это сбивает с толку, и я надеюсь, что вы меня выслушаете. Ленор оставила вам распятие и Библию, которую она получила на конфирмации.

Момент мертвой тишины.

– Я не знаю, что вам нужно, но меня это не интересует.

– Подождите. Пожалуйста. Я знаю, это трудно сразу принять, но дайте мне закончить.

Незадолго до своей смерти она отправила пакет священнику из своей церкви, и он хранил его много лет.

Я не упомянула роль Пита Волинского, но решила, что это будет уже слишком. Она и так ничего не понимает. Я говорила быстро, стараясь передать суть истории, пока она слушала. Быстрое суммирование, наверное, не поддерживало впечатление искренности, которое я надеялась создать.

– Вы хотите что-то продать?

– Нет. Я ничего не продаю.