Текст книги "Африка: четыре столетия работорговли"

Автор книги: Светлана Абрамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Так же как и общество «Друзья чернокожих», члены клуба «Масиак» призывали открывать в других городах отделения своего общества. Так, уже через четыре дня после своего создания клуб разослал письма во все портовые города Франции, ведущие торговлю с Вест-Индией и Африкой, с призывом создать там отделения общества колонистов. Отказался лишь Гавр, в других портах такие отделения были созданы. Целью этого мероприятия было не допустить проникновения в Вест-Индию новостей из революционной метрополии. Для этого решили проследить, чтобы ни один мулат не отплыл в Вест-Индию, ибо «масиакцы» считали, что именно мулаты могли принести на острова аболиционистские новости. Однако эта операция была сорвана отказом Гавра.

И «Друзья чернокожих», и члены клуба «Масиак» неоднократно выступали с горячими речами в Национальной Ассамблее. Однако, пожалуй, можно сказать, что, если призывы аболиционистов носили иногда несколько декларативный характер – политическая и экономическая обстановка не всегда принималась ими во внимание, то выступления членов клуба «Масиак» были наполнены конкретным содержанием: любыми мерами сохранить колонии.

В конце февраля 1791 г. на Сан-Доминго началось восстание невольников и свободных мулатов. 14 мая 1791 г. на заседании Национальной Ассамблеи аббат Грегуар потребовал предоставления прав гражданства всем «цветным». Масиакцы тут же обвинили аболиционистов в том, что они поддерживают восставших против Франции, что их политика приведет к отпадению колоний и т. д.

С развитием революционных событий во Франции авторитет клуба «Масиак» падал. Как уже говорилось, 4 февраля 1794 г. было объявлено о прекращении работорговли и отмене рабства во всех французских колониях.

Практического значения декрет почти не имел, так как в это время большинство французских вест-индских колоний было захвачено Англией. Идеологическое значение его, как отмечалось выше, было огромным. Через месяц последовал декрет и закрытии клуба «Масиак». У власти находились якобинцы. Те члены клуба, которые не успели эмигрировать, были арестованы.

В 1802 г., после того как по Амьенскому договору колонии были возвращены Франции, Наполеон восстановил работорговлю и рабство во французских владениях [86, с. 201, 202].

Одной из немногих стран, не принимавших участия в работорговле, была Россия. Симпатии передовой России были на стороне африканцев. В русских газетах и журналах, таких, как «Новые ежемесячные сочинения», «Санкт-Петербургские еженедельные сочинения» и другие, печатались материалы, где выражались чувства симпатии к рабам-африканцам, к возможному освобождению рабов на плантациях.

Для передового русского читателя проблемы работорговли и рабства африканцев в Америке и Вест-Индии были тесно связаны с проблемами крепостного права в России. Это увеличивало сложность публикации материалов по таким вопросам, но зато любая статья, где обсуждались работорговля и рабство, где говорилось о равенстве всех людей, содержала также протест против крепостничества. Уже в конце XVIII в. появились отдельные статьи о положении африканцев-рабов в колониях, о политике европейцев в Африке, осуждающие работорговлю [196]. Широкий отклик в русской печати получили события на острове Сан-Доминго [193; 208; 227]. Были изданы две книги, появились статьи, в которых рассказывалось о восстании африканцев.

Опубликование статей об Африке и Вест-Индии и освещение событий, связанных с рабством и работорговлей, именно в связи с тем, что в это время против них шла борьба, сразу определяли направление журнала, где печатались данные материалы. В «Политическом журнале», имевшем реакционное направление, борьба африканцев на Сан-Доминго преподносилась читателем как бунт разбойников, цель которых – грабеж и мародерство [193]. В журнале «Вестник Европы», издателями которого были П. Каченовский и В. Жуковский, вест-индские события освещались по-другому. Например, в 1807 г. в статье «О новых происшествиях на о. Сан-Доминго» говорилось: «К великим чудесам, в начале XIX в. совершившимся, причислять должно государственную перемену в народе, осужденному носить оковы рабства. Сей 'народ внезапно становится на ступень обществ благоустроенных и дает себе полезные законы» [227].

Вследствие политики царского правительства, которое выступало против Англии и поддерживало ее североамериканские колонии, в русской печати оказалось возможным опубликование материалов о борьбе американских колоний за независимость. Рассказывая о положении рабов в Америке, русские писатели выступали против рабства африканцев, работорговли в целом.

Например, в газете «Московские ведомости», редактором которой в конце XVIII в. был выдающийся русский просветитель Н.И. Новиков, появилась статья «О влиянии независимости Соединенных областей Северной Америки на политическое состояние Европы» [232, 1783, № 39–431 и несколько небольших заметок о положении рабов в Америке. В 1784 г. Новиков поместил в «Прибавлениях к Московским ведомостям» статью американского работорговца «Понятие о торге невольниками», где защищались рабство и работорговля. В примечаниях же самого Новикова говорилось, что все рассуждения автора о правах европейских и американских работорговцев «не уважаются перед судилищем рассудка и человечества и не доказывают еще справедливости права, присвояемого белыми человеками над черными их собратьями» [232, 1784, № 72–74].

Вероятно, в связи с антианглийскими позициями России в начале XIX в. в русской печати не получило должных откликов решение английского правительства об отмене работорговли. Однако в эти же годы в России был издан ряд книг русских и зарубежных авторов, появление которых было свидетельством интереса и симпатии русского общества и к аболиционистскому движению, и к народам Африки [54; 55]. Была издана работа известного французского аболициониста Г. Рейналя [106], книга Е. Циммермана [248], где один том был целиком посвящен Африке, открытию ее европейцами и работорговле. Циммерман осуждал работорговлю, утверждал равенство белых и черных людей; он использовал материалы английских аболиционистов, приводил много данных о жестокости европейских работорговцев, о страданиях африканцев, захваченных в рабство.

Великий русский просветитель, революционер и философ А.Н. Радищев резко высказывался против рабства. В работе «Беседа о том, что есть сын Отечества» Радищев решительно возражает Аристотелю, который утверждал вечность и естественность рабства. Он был уверен, что рабство вызывается общественно-историческими условиями, что оно не вечно и что нет людей, которые по своим физиологическим особенностям были бы от рождения предназначены быть рабами.

В своем знаменитом «Путешествии из Петербурга в Москву» он с большим сочувствием писал о «несчастных жертвах знойных берегов Нигера и Сенегала», «отринутых от своих домов и семейств, злобствующими европейцами» [233, с. 139].

Радищев был современником Кампера, работа которого положила начало теории расизма по отношению к африканцам. Находясь в ссылке, Радищев пишет замечательный трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии», где не без насмешки говорит: «Некоторые писатели, представив себе мысленные линии, по человеческому образу проведенные, находили в большем или меньшем углу, от пересечения сих линий происходящем, различие человека от других животных, даже различие между народами…

Кампер проводит линию через утлость уха до основания носа и другую линию с верхнего края лобной кости до наиболее иссунувшейся части бороды. В углу, где пересекаются сии линии, он находит различие животных от человека, а наипаче различие народов и определение их красоты.

Вот как человек пресмыкается в стезе (путается. – С. А.), когда он хочет уловить природу в ее действиях. Он воображает себе точки, линии, когда подражать хочет ее образам» [233, с. 303, 304].

Радищев был одним из очень немногих ученых того времени, сумевших понять полную антинаучность представления о человеке на основании камперовского «лицевого угла». Сам же он, полный веры в человека, в людей, писал:

«Но сколь один народ от другого ни отличествует, однако, вообразя возможность, что он может усовершенствоваться, найдем, что он может быть равен другому» [233, с. 314].

Развитие движения за запрещение работорговли привело к расцвету расизма. Но ни одна из книг расистского толка не была переведена на русский язык. Даже в те годы, в мрачных условиях крепостничества и реакции, в России издавались книги об Африке, свободные от расистских измышлений, где осуждались работорговля и жестокое обращение с рабами-африканцами.

После официального запрещения работорговля не прекратилась. Наоборот, в силу ряда причин, о которых будет рассказано в следующих главах, вывоз африканцев вскоре после 1807–1808 гг. резко возрос. После того как работорговля была запрещена большинством европейских стран, начался ее третий, последний период – время контрабандной торговли рабами, которому присущи самые хищнические способы захвата и перевозки африканцев.

Глава VII.
ТРЕТИЙ ПЕРИОД РАБОТОРГОВЛИ.
КОНТРАБАНДНАЯ РАБОТОРГОВЛЯ.
БОРЬБА ЗА ПРЕКРАЩЕНИЕ ВЫВОЗА НЕВОЛЬНИКОВ ИЗ АФРИКИ

Из трех наций, производивших торг неграми в большом размере, две отказались от него в одно и то же время. Казалось, это должно было нанести смертельный удар торгу: ничего не бывало!

Д.С. («Отечественные записки». СПб., 1845)

«Пока Европа будет настолько варварской, чтобы покупать невольников, Африка останется настолько варварской, чтобы продавать их».

Томас Роберт Мальтус

Принято считать, что в начале XIX в., перед запрещением работорговли, Англия имела в своих колониях Нового Света 800 тыс. рабов, Франция – 250 тыс., Дания – 27 тыс., Испания и Португалия – 600 тыс., Голландия – 50 тыс., Швеция – 600 невольников. Около 900 тыс. рабов насчитывалось в США и 2 млн. – в Бразилии. Таким образом, не менее 4627 тыс. рабов трудились на плантациях и рудниках Нового Света [326, с. 131].

В первой половине XIX в. труд рабов на плантациях юга США и Вест-Индии, рудниках и плантациях стран Латинской Америки был еще рентабельным, позволяя плантаторам и предпринимателям получать высокие прибыли. Сохранение рабства в Новом Свете после запрещения работорговли предопределило широкое развитие контрабандной торговли африканцами, так как ни одна из стран-рабовладельцев еще не была готова к замене на плантациях рабского труда трудом наемных рабочих. Захват африканских земель, создание колоний европейских держав на территориях, которые были основными районами работорговли, только начинались. Время колониальной эксплуатации коренного населения Африки на своей земле было впереди. В этом заключались главные причины невозможности действительного прекращения работорговли. Развитие капитализма еще требовало использования рабского труда в колониях Нового Света и не нуждалось в труде африканцев в самой Африке.

После 1807 г. открытую «свободную» работорговлю сменила работорговля контрабандная, размеры которой часто не уступали первой. Во время третьего периода работорговли основными районами вывоза рабов были: в Западной Африке – Верхнегвинейское побережье, Конго, Ангола; в Восточной – Занзибар и Мозамбик. Везли невольников главным образом в США, Бразилию и в испанские колонии, в частности на Кубу, откуда, вероятно, немалое число невольников реэкспортировалось в США.

Первые годы после запрещения работорговли ни одна страна не предпринимала каких-либо действенных мер против нее. В Европе шли наполеоновские войны. Африканские дела мало занимали политиков, вывоз рабов в это время был невелик. Со всего западного побережья вывозили не больше 10–12 тыс. невольников ежегодно, да и эти цифры, возможно, преувеличены.

15 июня 1810 г. в палате общин английского парламента впервые после запрещения работорговли был поставлен вопрос о том, что вывоз невольников из Африки продолжается [31, т. 17, с. 658–689].

К этому времени в Англии уже был принят закон о захвате иностранных невольничьих кораблей во время войны [411, с. 135]. Пользуясь своей морской мощью, Британия потребовала для себя также права останавливать и обыскивать корабли, принадлежащие странам, запретившим работорговлю, с тем чтобы задерживать суда, на которых окажутся рабы.

На требование Англии о досмотре американских кораблей правительство США ответило отказом, который послужил одной из причин войны 1812 г. между Англией и США. Эта война в какой-то мере была продолжением войны 1776 г. за независимость североамериканских колоний. Англия все еще пыталась вернуть себе эти колонии. В некоторых штатах рабы-африканцы были призваны в армию и показали себя храбрыми воинами. Особенно отличились они в сражении на оз. Эри и под Новым Орлеаном.

По ст. X мирного договора, заключенного в 1814 г. в Генте 110, т. 3, с. 748], Англия и США, не связывая себя определенными обязательствами, заявили, что они будут делать все, что в их силах, для действительного запрещения работорговли. Англия не добилась от США согласия на право обыска американских кораблей. Забегая вперед, скажем, что США еще в течение 50 лет отвечали категорическим отказом на все требования Англии на право обыска. Соглашение было достигнуто лишь после прихода к власти правительства А. Линкольна.

Подходили к концу наполеоновские войны. В Париже после победоносного вступления туда русских войск собрался мирный конгресс, на котором победители должны были произвести дележ французских колоний. Англия к этому времени приняла закон, по которому торговля африканцами объявлялась уголовным преступлением, подлежащим наказанию каторгой сроком на 14 лет.

Во Франции работорговля была восстановлена Наполеоном после 1802 г. Во время своих «100 дней» Наполеон, стараясь завоевать общественное мнение, отменил работорговлю. После окончательного разгрома Наполеона, одновременно с подписанием Парижского мирного договора, Франции удалось подписать с Англией сепаратное соглашение, по которому за согласие Англии разрешить Франции еще в течение пяти лет (до 1819 г.) вывозить из Африки рабов Франция обещала поддержать английские предложения на Венском конгрессе о запрещении работорговли [53, т. 2, с. 426].

Соглашение Британского правительства с Францией о том, что последняя будет еще пять лет беспрепятственно вывозить рабов из Африки, вызвало в Англии сильные протесты. И раньше в пышных фразах о несчастьях Африки, о благородстве Британии сквозила тревога по поводу того, что торговцы других стран продолжают получать прибыли от работорговли, в то время как Великобритания их лишилась [41, т. 23, с. 1190]. Теперь прямо и с завистью говорили о том, что Нант, Бордо и другие приморские города стали Бристолями и Ливерпулями Франции, что французские предприниматели наживаются на работорговле [31, т. 28, с. 398].

В британский парламент стали поступать петиции с требованиями заставить другие страны также прекратить работорговлю. На петициях из Глазго стояло 14 тыс. подписей. Бристольцы прислали петиции о запрещении работорговли, на которых стояли 12 445 подписей [31, т. 28, с. 700, 802, 362, 417, 610, 655]. Палата лордов предложила обратиться ко всем «великим державам Севера и Германии» с призывом прекратить торговлю с теми государствами, которые не отменили работорговлю. О страданиях невольников не думали – всех волновали утраченные прибыли.

В это время английские аболиционисты снова развернули широкую кампанию за окончательное прекращение работорговли. В стране опять поднялась волна митингов протеста, начался сбор подписей под петициями против вывоза невольников из Африки предпринимателями европейских стран и США. Английские аболиционисты предполагали, что на предстоящем Венском конгрессе великих европейских держав будут приняты действенные постановления о прекращении работорговли. В частности, они снова возлагали большие надежды на русского царя Александра I. В 1814 г. во время визита Александра Г в Англию ему были переданы книги Т. Кларксона о работорговле. Герцог Глостерский, активно поддерживавший аболиционистов, сообщал У. Роско, что он надеется, что Александр I займет твердую позицию в отношении запрещения работорговли [160]. В 1817 г. один из руководителей Африканского института, Т. Гаррисон, писал У. Уилберфорсу, что после разговора Александра I с Т. Кларксоном в Париже английские аболиционисты рассчитывали, что русский император поддержит предложения аболиционистов [3, Roscoe Papers, 920 Ros., N, 1937]. Однако их надежды не оправдались.

На Венском конгрессе была принята только Декларация держав о прекращении торга неграми 27 января (8 февраля) 1815 [5, т. 3, с. 497–500]. Она была составлена в торжественно высокопарном тоне, и в ней лишь признавалась необходимость прекратить работорговлю в самое ближайшее время.

В январе 1815 г. за 300 тыс. ф. ст. наличными, которые английское правительство передало португальскому, и за погашение португальского долга Англии в сумме 450 тыс. ф. ст. Португалия согласилась запретить своим подданным заниматься работорговлей в Африке в областях, расположенных севернее экватора. По этому же договору Португалия обещала полностью запретить работорговлю после 1823 г. [31, т. 2, с. 348–355],

В 1817 г. аналогичное соглашение было заключено с Испанией, которая получала от английского правительства 400 тыс. ф. ст. как компенсацию за будущие убытки от запрещения работорговли. Испания обязалась полностью отменить работорговлю с 1820 г. [31, с. 4, с. 33–42].

В том же, 1817 г. последовало подписание конвенций Англии с Португалией и Испанией о праве обыска судов этих стран, подозреваемых в работорговле, если корабли находились севернее экватора, и их задержке в случае наличия на них рабов, купленных в областях к северу от экватора.

К этому времени стало ясно, что вывоз невольников из Африки растет с каждым годом. После окончания войн наполеоновской эпохи бурно развивалась торговля, промышленность. В американских колониях расширялись плантации, увеличивалась добыча полезных ископаемых. Всем были нужны рабы [31, т. 7, с. 44, 48, 333].

Около западного берега Африки буквально толпятся невольничьи корабли, – писал один англичанин, побывавший в Африке в 1817 г. – Если несколько лет назад, вскоре после запрещения работорговли, можно было наблюдать некоторое оживление сельскохозяйственных работ и попытки заняться определенными ремеслами, то сейчас на побережье снова заброшены все работы, и люди занимаются только работорговлей.

Самое страшное, – писал в это же время другой очевидец, – что африканцы теперь не верят, что белые люди хотят запретить работорговлю, и уверены, что она будет продолжаться и впредь [27, т. 7, с. 44, 48].

В 1819 г. английское правительство перешло к более решительным действиям против работорговцев, увязав их, разумеется, с задачами своей колониальной политики. Были образованы так называемые смешанные, или объединенные, комиссии, представители которых должны были находиться во Фритауне, Луанде, Кейптауне, Бона Висте, Рио-де-Жанейро, Гаване, Нью-Йорке, Суринаме, Спаниш-Тауне [279]. В состав комиссий входили представители Англии и тех стран, с которыми она заключила соглашения о праве на обыск и задержание кораблей, подозреваемых в работорговле, – Португалии, Испании, Нидерландов, Бразилии.

^{Рабы-африканцы на палубе невольничьего корабля, задержанного британским патрульным судном (XIX в.)} 

Невольничье судно, задержанное военным кораблем одной из перечисленных стран (как правило, это были английские суда), отводилось в один из указанных городов. Там в срок от 20 дней до двух месяцев члены «смешанной комиссии» решали, действительно ли это судно невольничье, и в случае положительного ответа отпускали рабов, а судно конфисковывали и продавали с аукциона. Купить его мог любой человек. Очень часто покупателями были работорговцы, иногда даже прежний владелец судна. В этом случае прямо с аукциона корабль следовал за товарами, предназначенными для обмена на рабов, и затем отправлялся снова к берегам Африки [71, с. 226].

Португальский корабль подлежал юрисдикции «смешанной комиссии», членами которой являлись англичане и португальцы. Дело об испанском невольничьем судне поступало в комиссию, состоявшую из англичан и испанцев и т. д. Фактически по праву сильного во всех «смешанных комиссиях» единовластно распоряжались англичане.

Основную массу освобожденных рабов в Западной Африке предполагалось размещать в Сьерра-Леоне – во Фритауне и около него, создавая таким образом ядро населения недавно созданной британской колонии.

По соглашениям jo6 образовании «смешанных комиссий», английское правительство посылало военные корабли к берегам Африки – начиналась так называемая антиневольничья блокада побережья, которая на протяжении нескольких последующих десятилетий стала важнейшей составной частью кампании по борьбе с работорговлей. Борьба за запрещение трансатлантической работорговли – вывоза рабов с западного и восточного берегов Африки – составляет важный аспект ^международной колониальной и морской истории XIX столетия, пишет один из исследователей колониальной политики Англии [390, с. IX, 4].

Задерживать невольничьи корабли под испанским и португальским флагами можно было только севернее экватора. Если судно, преследуемое английским крейсером, пересекало экватор, погоня должна была быть немедленно прекращена. Единственным признаком, по которому корабль признавался невольничьим, было наличие на борту рабов, купленных в областях Африки, расположенных к северу от экватора. На судне могло быть несколько сот рабов, но, если капитану удавалось доказать, что он купил их, например, в Анголе, корабль отпускали, он спокойно плыл дальше и доставлял рабов в Новый Свет. Если на судне, задержанном севернее экватора, не находили невольников, капитану разрешали плыть дальше, даже если по оборудованию корабля было ясно, что он снаряжен за рабами.

США и Франция не подписали соглашения о праве обыска кораблей, подозреваемых в работорговле, поэтому суда, шедшие под флагами этих стран, вообще не подлежали осмотру. Не имели права англичане задерживать на восточном побережье и корабли, шедшие под флагами стран Востока. Предпринимать против работорговцев какие-либо действия на берегу кома-уды патрульных кораблей также пока еще не имели права.

Предположим, что капитан английского военного корабля заметил в море судно под испанским или португальским флагом, отплывшее, по его мнению, от пункта побережья, где находится фактория работорговца. Предположим далее, что данный испанский или португальский работорговец не сопротивлялся, не доказывал, что он купил рабов в Луанде или где-нибудь еще южнее экватора, а сразу откровенно признавался (это на самом деле бывало чрезвычайно редко), что рабов он купил, например, в Галлинас, претензий к англичанам не имеет и признает, что занимается контрабандным вывозом рабов. Английский офицер осматривает корабль и видит, что он переполнен рабами, что трюм забит людьми до отказа, что закованные в цепи африканцы сидят даже на палубе. Далее выясняется, что продуктов на невольничьем корабле почти нет и очень мало воды.

Что делает капитан патрульного судна? Прежде всего он подробно описывает, в каком состоянии находится захваченный им корабль. Эту декларацию подписывают оба капитана – задержавший и задержанный. Затем составляется опись судовых бумаг невольничьего корабля. После этого отдельным документом подтверждается наличие на борту рабов. В каком бы состоянии ни были рабы, находившиеся на невольничьем корабле, капитан патрульного судна не имел права ни одного из них накормить, напоить или спять с корабля, пока невольничье судно не будет отведено во Фритаун или Гавану и т. д., где судьи «смешанной комиссии» установят, что задержание судна произведено правильно.

22 формы документов должен был заполнить капитан, задержавший невольничий корабль, полный рабов, для того чтобы передать дело в «смешанную комиссию» для определения, действительно ли задержанное судно является невольничьим и действительно ли африканцы, находящиеся на борту этого судна, куплены в качестве рабов [27, т. 9, с. 28–49]. В «смешанной комиссии» дело обычно лежало не менее одного-двух месяцев, а иногда и дольше. Все это время рабы продолжали находиться на невольничьем корабле в отвратительных антисанитарных условиях, так как за порядком и чистотой на судне не следили уже и те работорговцы, которые были озабочены своей собственной судьбой, ни англичане, которые более чем равнодушно относились к освобожденным рабам. Известны случаи бунтов рабов-африканцев, которые еще находились на «своем» работорговом корабле, из-за недостаточной пищи, голода и плохого обращения со стороны англичан. И только после того как «смешанная комиссия» выносила решение, что корабль – невольничий и африканцы, находящиеся на нем, – рабы, последних, измученных часто больше, чем после «среднего перехода», переводили на берег [27, т. 14, с. 63–87, т. 15, с. 12–13].

Бывали случаи, когда до 50% рабов умирало, не дождавшись решения комиссии. Смертность в 20–25%, т. е. такая же, как во время плавания на невольничьем корабле, была обычной. Если капитану невольничьего корабля удавалось доказать, что рабы были куплены им южнее экватора или (в том случае, если на борту находились два-три африканца) что эти африканцы являются его личными слугами, офицер, задержавший корабль, платил работорговцу штраф, неустойку за убытки, причиненные задержкой судна. Сумма неустойки исчислялась иногда сотнями фунтов стерлингов, что по тем временам было очень большой суммой [97].

Могло быть все иначе. Например, капитан патрульного судна видит корабль под испанским или португальским флагом. Он останавливает его, производит досмотр и видит, что, хотя на нем нет ни одного раба, судно имеет все признаки невольничьего. Капитан задержанного судна уверяет, что он идет, предположим, в Видах за ценной древесиной. Корабль отпускают, он следует дальше, патрульный крейсер идет за ним. Вдвоем подходят к Видаху. На рейде стоят невольничьи корабли. Рабов на них нет. Рабы есть на берегу в бараках. Рабы на берегу, невольничьи суда около берега, между ними и открытым морем военный английский патрульный корабль. Стоят день, другой, третий, неделю…

«Я был однажды в Видахе, когда он был переполнен рабами, – рассказывал капитан одного из патрульных судов. – На рейде стояли 10 или 12 невольничьих кораблей, а чуть подальше – английский крейсер из состава патрульной эскадры. И пока крейсер находился в виду работорговцев, они не погрузили на корабль ни одного невольника» [47, с. 109].

Иногда первым уходил крейсер, если у него кончалось топливо или продовольствие. Недаром донесения работников патрульной службы западного побережья Африки пестрят напоминаниями о необходимости иметь в эскадре небольшие суденышки, которые могли бы подвозить еду и топливо к кораблю, «стерегущему» работорговцев. После ухода патруля невольничьи суда быстро погружали рабов и уходили, держась на всякий случай южнее, ближе к экватору, чтобы в случае погони быстро пересечь спасительную линию.

Иногда вечером капитан патрульного судна замечал оживление на берегу, а утром недосчитывался невольничьего корабля. Его команда за ночь успевала погрузить рабов и, используя попутный ветер, за ночь уходила далеко от побережья. Работорговцы утверждали, что при хорошей организации можно погрузить за один час 375 невольников [71, с. 195].

Нередко в ответ на предложение остановить корабль для осмотра команда невольничьего судна открывала огонь. Работорговцы, как правило, были вооружены гораздо лучше англичан и часто выходили победителями.

Именно к этим годам, когда единственной уликой для определения судна как невольничьего было наличие на нем рабов, относятся рассказы о том, что работорговцы, увидев настигающий их патрульный корабль, выбрасывали живых рабов за борт [90, с. 234–235]. Однако подобные случаи были очень редки. Невольничьи корабли, как правило, были гораздо быстроходнее патрульных и легка уходили от погони.

После подписания договоров о праве на обыск и начала блокады побережья капитаны-работорговцы, отправляясь в рейс, стали брать с собой флаги нескольких стран и вести судовые документы на соответствующих языках. Например, к берегам Африки корабль шел под португальским флагом и все бумаги капитан вел на португальском языке. Если даже корабль и задерживали, то сейчас же отпускали, так как рабов на борту не было. Погрузив рабов на борт, капитан поднимал американский или французский флаг, – корабли под этими флагами англичане не имели права обыскивать [27, т. 19, с. 570].

В 1820 г. США в своем соглашении с Англией объявили работорговлю вне закона, приравняв ее к пиратству [10, т. 5, с. 91]. Одновременно США послали к западному берегу Африки корабли для патрулирования побережья. Несколько работорговцев, захваченных американцами, отделались недолгим тюремным, заключением. Однако, напуганные известиями о принятии в США закона, где работорговля отождествлялась с пиратством, за которое грозила смертная казнь, работорговцы перестали пользоваться флагом США [328, с. 23].

В донесениях английских моряков отмечалось, что американский флаг неожиданно исчез с африканского побережья. Американцы давали деньги на снаряжение экспедиций за невольниками, перекупали рабов в Новом Свете, но предпочитали действовать под португальским, испанским или бразильским флагом. Последний работорговцы стали повсеместно использовать после 1825 г., когда Бразилия стала самостоятельным государством.

Блокада фактически не давала никакого эффекта. В 1819 г. было освобождено всего 96 рабов, в 1820–455, в 1821–1399 [27, т. 14, с. 15]. В это же время, в 1821–1822 гг., губернатор Сьерра-Леоне Маккарти сообщал в Лондон, что, по имеющимся у него сведениям (пусть даже весьма преувеличенным), меньше чем за год из района Бонни к берегам Америки отплыли 190 невольничьих кораблей с рабами и из района Старого и Нового Калабара – 162 [27, т. 9, с. 165]. Если считать, что в среднем каждый невольничий корабль брал 200 африканцев, то получается, что только из этих двух районов побережья Бенинского залива было вывезено за один год около 70 тыс. рабов. А кроме них на западном побережье были многочисленные невольничьи фактории в Галлинас, Шербро, Видахе, не говоря еще о Конго и Анголе.

В 1822 г. в Вероне собрался очередной конгресс великих держав, где Англия снова поставила вопрос о борьбе с работорговлей. К конгрессу был приурочен выход в свет работ аболиционистов Англии и Франции, надеявшихся, что в Вероне будут приняты более определенные решения против работорговли [123; 135; 140; 178]. Британские представители предложили всем участникам конгресса приравнять работорговлю к пиратству и предпринять ряд экономических санкций по отношению к странам, занимающимся вывозом невольников.