Текст книги "Африка: четыре столетия работорговли"

Автор книги: Светлана Абрамова

Но сколько рабов из высаженных на острове оставалось работать на плантациях Кубы – неизвестно. Еще с тех давних пор, когда через Атлантический океан шли испанские каравеллы, нагруженные награбленными сокровищами Нового Света, Куба была местом встречи кораблей и перевалочным местом товаров, шедших из Старого в Новый Свет и обратно.

Так же как раньше Ямайка, Куба в XIX в. стала центром перепродажи привезенных из Африки рабов. Покупка невольников на Кубе работорговцами из США и других американских стран значительно сокращала путь невольничьего корабля. Капитан мог спокойно, не торопясь, купить невольников, не опасаясь встречи с патрульными судами. Кроме того, значительное число невольников, как и в XVIII в., перевозили с Кубы на обычных торговых кораблях, которые могли избежать досмотра, а в случае задержки капитан всегда мог выдать купленных невольников за своих рабов или предъявить заранее приготовленные документы о перевозке невольников из одного штата в другой, что в США разрешалось законом.

Так, некоторые исследователи говорят, что известное увеличение ввоза невольников на Кубу после 1835 г. произошло не потому, что надо было возместить число рабов, погибших на острове от эпидемии холеры, как это обычно утверждается, а потому, что в это время резко возрос реэкспорт невольников с Кубы в США.

В отчетах американского сената есть материалы о неоднократной задержке невольничьих и торговых кораблей, вышедших с Кубы по направлению к побережью США. Суда задерживали британские патрульные корабли. Жалобы капитанов на «незаконную» задержку их кораблей всегда находили горячее сочувствие у депутатов сената, их петиции тщательно изучались.

С Кубы африканцев перевозили не только в США, но и в Бразилию и в другие американские страны.

Таким образом, будет неправильно занижать ввоз рабов в США в XIX в. в целом, а также отрицать доставку невольников в США непосредственно из Африки. США были в XIX столетии крупнейшим работорговцем – это доказывается фактами.

Не стараясь доказать, что на Кубу в XIX в. ввозили рабов меньше, чем указывают кубинские и американские исследователи (в нашем распоряжении нет материалов по этому вопросу), мы считаем необходимым отметить, что в XIX в. Куба была крупным центром перепродажи рабов. При оценке ввоза рабов на Кубу и в США следует принимать во внимание реэкспорт рабов с Кубы в США, который достигал в некоторые годы значительных размеров: до 10 тыс. и более невольников.

* * *

История аболиционизма США не входит в тему работы: это увело бы нас слишком далеко от работорговли в Африке и непомерно расширило бы объем книги. О борьбе за отмену рабства африканцев в США написано много хороших книг [329]. Это история борьбы мужественных и сильных духом людей, которые искренне хотели видеть свою страну свободной от рабства. Они шли к цели самыми разными путями. Аболиционисты – члены сената США выступали за признание «негров» людьми равными белому человеку, требовали отмены рабства в стране. Если перелистать тома отчетов заседаний сената, то и сейчас, столетие с лишним спустя, страницы запыленных толстых фолиантов станут горячими в ваших руках от накала борьбы, которая разыгрывалась в те дни в США. Пламенные страстные речи аболиционистов, не менее страстные, злые выступления рабовладельцев: быть или не быть рабству в США, считать чернокожего невольника человеком пли навечно определить ему в обществе место раба, существа от рождения по своему умственному развитию недоразвитого по сравнению с человеком белой расы…

Одни аболиционисты взывали к правительству, требуя законодательным порядком отменить рабство в стране. В США было создано много различных обществ по борьбе с рабством. Например, в Филадельфии, известной своими антирабовладельческими традициями, в 1833 г. было образовано Американское антиневольничье общество.

Другие американцы переходили от слов к делу, освобождали своих рабов и призывали других сделать то же. Третьи входили в ряды тех, кто «обслуживал» знаменитую «подземную железную дорогу», по которой невольников переправляли из рабовладельческих штатов на север США или в Канаду. Ежегодно не менее тысячи человек становились свободными благодаря этой организации. Участники ее – и белые и черные – рисковали жизнью, так как рабовладельцы яростно ненавидели всех, кто был с ней связан, и обнаруженного ждала жестокая расправа.

В США издавалось большее число книг, статей, авторы которых выступали против рабовладения, пропагандировали аболиционизм.

Вспомним некоторых из них.

Ричард Хилдрет. В 1836 г. была опубликована его повесть «Раб, или Записки Арчи Мура», которая затем легла в основу романа «Белый раб». «Белый раб», получивший широкую известность и в северных штатах и на Юге, написан как мемуары бывшего невольника квартерона Арчи Мура, случайно получившего хорошее образование. А. Мур умом, широтой кругозора, мужеством далеко превосходил окружающих его «белых», но они, как правило, видели в нем лишь бывшего раба…

Генри Д. Торо. Писатель и общественный деятель. Один из немногих американцев, открыто выступавших в поддержку Д. Брауна. «Весть о восстании Джона Брауна, – говорил Г. Торо, – лучшая новость, которую когда-либо слышала Америка». Он давал убежище в своем доме неграм из отряда Д. Брауна, помогая им после подавления восстания перебраться в Канаду. Большую известность в США, а затем и в других странах получил написанный в 1849 г. памфлет «Рабство в Массачусетсе».

Герман Мелвилл известен нам сейчас в основном как автор знаменитого «Моби Дика». В своих книгах Мелвилл неустанно обличал современный ему колониализм и рабство африканцев. Так, в романе «Марди», написанном в 1849 г., под названием Вивенци выведены современные ему США. Мелвилл рассказывает, что у Храма Свободы в Вивенци были вывешены объявления о награде за поимку убежавших невольников, а флаг в Храме Свободы поднимал человек в ошейнике и с красными рубцами на спине от перенесенного наказания. «Другие слуги, тоже в ошейниках, – пишет он, – входили и выходили из Храма…»

Осуждая расизм и рабство, Мелвилл за несколько лет до ее начала, предсказывал Гражданскую войну в США.

Ральф У. Эмерсон. Неоднократно выступал против рабства, требуя дать невольникам свободу «вместо цепей, позора и лохмотьев». В стране стала широко известна его речь, произнесенная в годовщину освобождения невольников в Британской Вест-Индии. Эмерсон высказывался публично в поддержку Брауна, никогда не отказывался от выступлений на многочисленных аболиционистских митингах.

Джон Г. Уиттиер. Известен прежде всего как автор памфлетов и статей, направленных против рабства. В Конкорде после одного из выступлений на аболиционистском митинге сторонники рабства стали бросать в него камни и пытались схватить, чтобы линчевать. Д. Уиттиер был вице-президентом аболиционистского общества Новой Англии. Он был другом Г.У. Лонгфелло, Перу Уиттиера принадлежат стихотворения, где он, как и Лонгфелло, описывал страдания невольников. Это, например, «Невольничьи корабли», «Рабы на Мартинике».

Генри У. Лонгфелло, пожалуй, самый известный поэт в Америке своего времени. Антиневольничьи стихи Лонгфелло живы до сего дня и пользуются заслуженным признанием и уважением во многих странах. «Очевидцы», «Сон невольника», «Невольники в черном болоте», «Квартеронка» и, наконец, грозное «Предостережение»:

 
«…Самсон, порабощенный, ослепленный,
Есть и у нас в стране. Он сил лишен,
И цепь на нем. Но – горе! Если он
Поднимет руки в скорби исступленной
И пошатнет, кляня свой жалкий плен,
Столпы и основанья наших стен, —
И безобразной грудой рухнут своды
Над горделивой храминой свободы».
 

Однако самой большой читательский успех выпал на долю Гарриэт Бичер-Стоу. В 1852 г. вышла повесть Гарриэт Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Современники говорили, что появление этой книги сыграло для аболиционистского движения большую роль, чем сотни пропагандистских брошюр или антиневольничьих митингов. Менее чем за год было продано 300 тыс. экземпляров книги – небывалое количество для того времени. Переведенная вскоре на многие языки, «Хижина дяди Тома», несмотря на некоторую сентиментальность, впрочем вполне понятную для литературы середины XIX в., несла читателям правду об ужасах рабства в США и до сих пор читается с неослабевающим интересом. «Хижина»… была инсценирована и поставлена во многих театрах США. Так, например, в Бостоне ставили 100 дней подряд, а в Нью-Йорке только в одном из театров – 160 дней.

Когда после выхода «Хижины дяди Тома» Бччер-Стоу стали обвинять в предвзятом отношении к плантаторам, в преувеличении жестокости рабовладельцев, она издала книгу под названием «Ключ к хижине дяди Тома» [119]. «Ключ» – сборник газетных и журнальных статен, рассказы очевидцев об условиях жизни невольников на юге США, о правах плантаторов-рабовладельцев. Это страшная книга, где словами самих американцев дано определение США как страны рабства, работорговли, расизма, необузданной узаконенной жестокости.

В 1858–1859 гг. в США, как первая молния приближающейся грозы, сверкнуло восстание Джона Брауна. Отзвуки его громом прокатились по США и другим странам. К этому времени в США уже 40 лет действовал закон, по которому работорговля каралась смертью, но ни один задержанный работорговец казнен не был. Под разными предлогами откладывалось рассмотрение их дел. Работорговцам помогали бежать из тюрем, а самые неудачливые, дела которых все-таки попадали в суд, отделывались штрафами и небольшим тюремным заключением. Когда же в стране нашелся человек, который от слов перешел к делу, с оружием в руках выступил против системы рабства, призывая к восстанию невольников, на него обрушилась вся государственная машина США, страны рабства и работорговцев. Немногим больше месяца понадобилось для того, чтобы осудить Джона Брауна и привести приговор в исполнение: 2 декабря 1859 г. его повесили.

В нашей литературе при рассмотрении отношения американских промышленников к работорговле в целом и к ввозу африканцев в США иногда несколько упрощенно трактуют позицию буржуазии Севера. То, что южные штаты были всячески заинтересованы в сохранении рабства и работорговли, общеизвестно. Менее известно, что среди буржуазии Севера, которая обычно представляется как нечто единое в своих аболиционистских стремлениях, также были весьма велики настроения в пользу сохранения и развития рабства и работорговли. Когда в 50-х годах XIX в. государственный секретарь США Сьюард потребовал от сената принять более действенные меры по контролю над работорговлей, он, к своему удивлению, увидел, что наиболее резко выступают против его предложения промышленные воротилы крупных городов Севера. «Корень зла, – говорил он впоследствии, – находится в наших больших промышленных городах, особенно, как мне кажется, в Нью-Йорке. Я должен сказать, что основное противодействие контролю над работорговлей шло не столько со стороны рабовладельческих штатов, сколько со стороны деловых кругов Нью-Йорка» [343, с. 167].

Нью-Йорк, ставший к середине XIX в. финансовой столицей страны, был и финансовым центром работорговли. Нью-Йорк почти также зависел от рабства южных штатов, как Чарлстон. Основным грузом, который везли купцы Нью-Йорка на восток, был хлопок, выращенный на плантациях Юга. Нью-йоркские дельцы снабжали деньгами плантаторов – они покупали хлопок и отправляли его за границу. На их же фабриках часть хлопка перерабатывалась в товары ширпотреба.

За 18 месяцев 1859 – 1860 гг. 85 невольничьих кораблей отплыли из Нью-Йорка [326, с. 179]. Их тоннаж был таков, что очи могли перевезти за один год от 30 до 60 тыс. рабов. К августу 1860 г. число невольничьих кораблей, отправленных в Африку с января 1859 г., уже насчитывало более сотни [343, с. 164].

В 1860 г. в лондонской «Тайме» был как-то задан риторический вопрос: «Что было бы с Нью-Йорком, если бы отменили рабство?» Нью-йоркская «Дейли Ньюс» ответила англичанам: «Корабли не вышли бы из доков; Уолл-стрит и Бродвей заросли бы травой и слава Нью-Йорка, подобно величию Вавилона и Рима, стала бы достоянием истории» [343, с. 4].

Даже современные исследователи истории работорговли признают, что прибыли от работорговли судостроителей Балтимора были огромными. В середине XIX в. они строили знаменитые прочные, необыкновенно быстроходные клиперы. Их можно было увидеть во всех морях и портах от Кантона до Петербурга. И нигде они не были известны лучше, чем в Африке.

«Число людей, занятых в нашей стране работорговлей, и сумма капитала, вложенного в операции, связанные с продажей невольников, превосходит наши способности к исчислению, – писал “Континентальный ежемесячник” в январе 1862 г. – Нью-Йорк – главный порт мира для работорговцев, Портленд и Бостон могут быть названы на втором месте. Работорговцы своей деятельностью сделали большой вклад в наше благосостояние, они связаны с самыми различными политическими организациями, и их банковские счета оказывали большое влияние на выборах в штатах Нью-Джерси, Пенсильвания и Коннектикут» [27, т. 53, с. 1440].

Только Гражданская война, отменив рабство, сумела покончить с работорговлей США. После избрания Линкольна президентом, уже в марте 1862 г. британскому правительству было сообщено, что США согласны подписать соглашение о праве взаимного осмотра около Африки и Кубы кораблей, подозреваемых в работорговле. Одновременно США подписали конвенцию, где перечислялись признаки невольничьего корабля, по которым его можно было задержать без рабов на борту, 11 июля 1862 г. эти договоры получили одобрение правительства США [27, т. 53, с. 1440]. В Сьерра-Леоне (во Фритауне), на мысе Доброй Надежды (в Кейптауне) и в Нью-Йорке были созданы смешанные англо-американские комиссии, которым, однако, действовать не пришлось, так как после окончания Гражданской войны работорговля США фактически прекратилась.

В середине XIX в. проблема работорговли была в центре внимания мировой общественности. Большой интерес к ней проявляла и передовая общественность России, где в то время была в разгаре борьба за отмену крепостного права. Рассказывая о работорговле, о рабстве, как тогда говорили «невольничестве» в США, русские писатели, как и раньше, проводили насколько это было возможно, параллели с Россией. Иногда это делалось открыто, иногда – иносказательно, но достаточно ясно, чтобы все было понятно даже и неискушенному читателю. Так, в кратком очерке истории работорговли «Отечественные записки» писали, что торговля невольниками-африканцами – это «скорбное и мрачное дело о рабстве миллионов людей, по одному образу с нами созданных, но долгое время лишенных всех прав человеческих, поставленных на одном уровне с бессловесными животными, даже ниже этого уровня» [197, с. 111].

Совершенно ясно, что это определение рабства африканцев можно полностью отнести и к положению русских крепостных.

Последствия работорговли для Африки сжато и четко сформулировал «Современник» в статье «Корабль-призрак. Нигриция»: «Требования невольников бывают гораздо обширнее, нежели всяких других произведений Африки, и потому еще, что европейские промышленники, извлекая существенные выгоды от позорного торга неграми, успели заглушить и даже вовсе уничтожить всякое в туземцах стремление к другим, более естественным торговым оборотам» [182, 1852, № 6, отд. 6, с. 198–218].

В русских журналах рассказывалось о том, что страны Европы и США продолжали участвовать в работорговле, хотя на словах и осуждали ее. В частности, в «Отечественных записках» сообщалось об участии Англии в контрабандной торговле невольниками и о «злоупотреблении американского флага».

В «Библиотеке для чтения» за 1834 г. печатали сообщения: «Новейшие известия об экспедиции Ландера. Общественность по берегам всей реки (речь идет о Нигере. В заметке говорится, что Нигер и Конго – одно и то же – С. А.) пришла в такое расстройство от торга невольниками, что главные места, как, например, Ибоэ, Атта, Фунда, стараются только ловить друг у друга людей и продавать их испанским и американским контрабандистам, а для взаимной защиты не существует никакого союза…». [190, № 4, разд. VII].

В другом номере «Библиотеки для чтения» можно было прочитать: «Остров Куба. Торговля черными невольниками, несмотря на трактаты с европейскими державами, производится здесь открытым образом…» [190, № 6, разд. VII].

Очень интересны статьи, где подвергалась критике политика церкви и различных христианских сект в отношении работорговли. «Не говоря уже о католической и так называемой протестантской церкви, которые не видели в рабстве ничего не совместимого с духом христианской религии, даже и те секты, предания которых, казалось бы, обязывали их к более гуманному взгляду на дело, держались в этом отношении совершенно пассивно. Пресвитерианцы, методисты, баптисты… не принимали никаких активных мер для исключения из среды своей рабовладельцев. Квакеры в этом отношении были несколько последовательнее. Но и в их среде протест против рабовладения появился довольно поздно. Не ранее как в 1727 г. общество квакеров в Лондоне решилось предать осуждению тех из друзей, которые занимались негроторговлею… К I860 г. секта эта очистилась от всякой солидарности с рабовладельцами» [203, с. 5–6].

В противоположность распространенному даже в наше время мнению о твердых аболиционистских настроениях и действиях Северных штатов в русской прессе сообщали, что в 30-х годах XIX в. «южные журналы громко взывали о немедленном истреблении “поджигателей”, “фанатиков” (т. е. аболиционистов. – С. А), грозя, по обыкновению, в противном случае расторжением союза… Негоцианты Севера, торговые интересы которых были в зависимости от дружественных отношений с Югом, требовали от своего правительства и общества заявлений непоколебимой верности союзу – другими словами, преследования аболиционистов. Южане знали свою силу, и это придавало им заносчивость. Будьте уверены, – говорилось в “Ричмондском Виге”, – что Север никогда не пожертвует своей выгодной торговлей с Югом, пока он может предупредить разрыв, перевешав какую-нибудь тысячу-другую агитаторов».

И далее приводились примеры расправы с аболиционистами в северных, антирабовладельческих штатах.

Так, «в Бостоне толпа купцов напала на женский аболиционистский митинг и разогнала его. Гаррисон (известный аболиционист тех лет. – С. А.), присутствовавший на этом митинге, искал убежища в лавке одного столяра, но его отыскали, влачили по улицам с веревкой вокруг тела и грозили, вымазав дегтем, осыпать его перьями, так что мэр города, чтобы спасти его от дальнейших насилий, принужден был заключить его в тюрьму» [203, с. 5–7].

Когда появились сообщения о подписании Россией, совместно с Англией, Пруссией, Австрией и Францией, Трактата об уничтожении торга неграми, то почти одновременно с опубликованием Трактата в русской прессе появились статьи о работорговле. Так, большая обстоятельная статья «Торг неграми в новейшее время» была опубликована в «Отечественных записках» (1842, т. XXIII, отд. 81 и небольшой обзор «Торг неграми» в «Москвитянине» [1842, ч. II, № 4]. В статьях рассказывалось, сколько до сих пор вывозится невольников из Африки, какому унижению и жестокому обращению подвергаются рабы-африканцы, и высказывалась надежда, что согласие России подписать Трактат послужит скорейшему окончанию позорного торга людьми.

В России долго и бурно дебатировался вопрос о сроках отмены крепостного права. В частности, надеясь оттянуть время освобождения крестьян, сторонники крепостничества писали, что русские крестьяне еще не доросли до освобождения, что сначала в условиях крепостного права их надо «подготовить» к получению свободы, дать возможность при «отеческом» внимании хозяев – «дорасти» до получения свободы и умения воспользоваться ею.

Фактически отвечая крепостникам, «Русское слово» опубликовало статью Э. Реклю «Антильские острова и Центральная Америка – будущая негритянская империя» [234]. В статье говорилось, что условия рабства приводят к вырождению и деградации африканцев-рабов. Казалось бы, в приводимом ниже отрывке Реклю анализирует только положение негров в США, но, по сути дела, содержание статьи давало отповедь российским крепостникам: «Мортон в своем знаменитом сочинении “Crania Americana” показал, что черепа негров, рожденных в Африке, имеют среднюю величину, превосходящую на 47 куб. см величину черепов американских рабов. Таким образом, несмотря на удивительную противоположность между цивилизацией Соединенных Штатов и варварством негров, живущих в больших лесах Гвинеи, африканцы, которых привозят в Америку, мало-помалу делаются тупее в умственном отношении, и их черепа уменьшаются в объеме. Рука хозяина опустилась на их голову и сделала ее похожею на голову обезьяны. Какое торжество для плантаторов! И в то же время какое возражение тем, которые хотели бы отдалить эмансипацию негров под тем предлогом, что, не будучи достаточно выучены, они не сумеют справиться сами с собою. «Надо прежде образовать негров, а потом уже освободить их! – повторяют эти люди наперекор друг перед другом, притворяясь в незнании того, что рабство порождает только развращение нравов и что только свобода может научить умению пользоваться свободою» [234, с. 39].

В том случае, когда современные расистские антропологические теории излагались в русских журналах, расистских выводов не делалось. Русские авторы не утверждали предопределенности африканцу быть рабом европейца, как часто писали в западных изданиях. Наоборот, высказывание известного русского журналиста В.А. Зайцева о том, что он не считает возможной равноправность европейцев и негров при совместном существовании, вызвало резкую отповедь «Современника», одного из самых передовых журналов России. М.Д. Антонович, крупный публицист того времени, писал в нем: «Отрицать возможность равноправия негров – значит отрицать возможность их свободы, значит утверждать неизбежность их рабства, значит сходиться во мнениях с американскими плантаторами» [182, 1865, № 1, отд. 2].

В 1857 г., через пять лет после появления в США, в приложении к журналу «Современник» была напечатана «Хижина дяди Тома» Г. Бичер-Стоу. Некрасов писал перед этим Тургеневу: «Открылась возможность перевести “Дядю Тома”. Я решился еще на чрезвычайный расход – выдаю этот роман даром при первом номере. Как скоро это было объявлено, подписка поднялась. Надо заметить, что это пришлось очень кстати: вопрос этот у нас теперь в сильном ходу относительно наших домашних негров».

Затем на страницах «Современника» появилась малоизвестная в наши дни повесть Г. Бичер-Стоу «Жизнь южных штатов» 1182, 1858, № 2–6]. Обе повести с беспощадным реализмом описывали жизнь чернокожих невольников в США. Они заставляли русского читателя задумываться над положением в собственной стране, где миллионы крепостных находились в условиях, очень сходных с жизнью рабов в Америке.

В третьем номере «Современника» за 1861 г. были напечатаны «Песни о неграх» Г. Лонгфелло из его цикла «Песни о рабстве». Перевел стихи известный русский писатель и поэт М.Л. Михайлов. Из-за явно обличительного антикрепостнического содержания цензура разрешила напечатать стихи только после обнародования Манифеста 19 февраля.

Вот строчки из стихотворения «Свидетели», – действительно, о какой стране речь? О Соединенных Штатах, Бразилии, России?..

 
«Есть рынки на нашей просторной
Земле, где людей продают:
Ярмо им вздевают на шею
И ноги им в цепи куют».
 

В сентябре 1861 г. Михайлова, который сотрудничал с Н. Чернышевским, арестовали – он участвовал в распространении и, возможно, в сочинении революционной прокламации «К молодому поколению», где резко критиковалось самодержавие. Над Михайловым был совершен обряд гражданской казни, после чего он был отправлен на каторгу, где умер в 1865 г. После его ареста переведенные им стихотворения Г. Лонгфелло распространялись в списках.

Одновременно с «Современником» некоторые из лонгфелловских «Песен о рабстве» напечатало «Русское слово». Там же появился перевод замечательного стихотворения Г. Гейне «Невольничий корабль». Перевод принадлежал перу В. Водовозова, известного русского педагога. Много лет он был преподавателем словесности, затем в 1866 г. его отстранили от преподавательской деятельности как «политически неблагонадежного». Вероятно, не случайно «Невольничий корабль» был напечатан в мартовском номере журнала за 1861 г. – в месяц опубликования указа об отмене крепостного права в России.

В 1847–1848 гг. в Египет по просьбе правительства страны для разведки золотых месторождений был командирован из России известный путешественник и писатель Егор Петрович Ковалевский.

По материалам этой экспедиции Ковалевский опубликовал большое исследование, вошедшее в золотой фонд русской африканистики [49]. Венгерский ученый Эндре Шик писал: «…чрезвычайно знаменательно появление в Петербурге в январе 1849 г. книги русского автора, содержащей также высказывания по поводу учения о “высших” и “низших” расах, которые не только опередили антирасистскую литературу того времени (не знавшего еще капитальных трудов Дарвина и Моргана, Маркса и Энгельса), но и на сегодняшний день не утеряли своей свежести и актуальности. Я имею в виду книгу Егора Петровича Ковалевского “Путешествие во Внутреннюю Африку”» [250, с. 127].

Ковалевский резко выступает против расизма по отношению к африканцам, с возмущением отвергает взгляд на африканцев как на «низшую» расу.

«Весьма я далек от того, – писал Ковалевский, – чтобы быть слепым защитником негров, но я защищаю человека, у которого хотят отнять его человеческое достоинство и выставляют, вместе с тем, все его пороки как неизбежную принадлежность народа покинутого, презренного; он менее виноват в своих пороках, чем другие, вполне сознающие их… Их дурные качества происходят решительно от внутреннего неведения» [49, с. 92–93]. И далее:

«Но отчего же этот жестокий жребий пал именно на негров? Не заключается ль причина этого глубокого унижения народа в нем самом, в том, что сами негры считают себя созданиями низшей породы, как будто отмеченными свыше цветом кожи, и покоряются своему рабству без ропота, как предназначенные к нему? Продолжительным сравнением племен свободных с племенами, покоренными чужеземной власти, мы убедились, что это не причина, а следствие постоянного их угнетения людьми другого цвета кожи» [49, с. 87].

Убежденным противником расизма был Н.Г. Чернышевский. Он считал, что возникновение расовых теорий объясняется стремлением колонизаторов оправдать и обосновать право на эксплуатацию африканцев, китайцев и т. д. Как бы продолжая мысли Ковалевского, Чернышевский писал: «Рабовладельцы были люди белой расы, невольники-негры; потому защита рабства в ученых трактатах приняла форму теорий о коренном различии между разными расами людей» [249, т. 3, с. 559]. «Мы убеждены, – писал он далее, – что негр отличается от англичанина своими качествами исключительно вследствие исторической судьбы своей; а не вследствие органических способностей» [249, т. 2, с. 183].

Н.Г. Чернышевский изучал вопрос о рабстве в США и предсказывал неизбежность открытой борьбы между Севером и Югом США. Он понял истинное значение восстания Д. Брауна и опубликовал в № 12 «Современника» за 1859 г. (т. е. почти одновременно с казнью Джона Брауна) брауновскую «Временную конституцию и постановления для народа Соединенных Штатов» (т. е. устав Военного общества для освобождения невольников). «Временная конституция» сопровождалась комментариями, где Н.Г. Чернышевский писал о восстании Джона Брауна: «По своему размеру случай этот вовсе неважен, но он многозначителен как первый в своем роде… Без всякого сомнения, борьба станет постепенно принимать новый характер, аболиционисты через несколько времени отмстят за первых мучеников Брауна, предводителя горстки людей, геройски сражавшихся в Гарперс-Ферри, и его неустрашимых товарищей» [182, 1859, № 12, с. 155, 158, 160].

Под непосредственным влиянием Н.Г. Чернышевского было написано несколько работ по истории рабства в США и истории аболиционистского движения. К ним относятся, например, статьи В.И. Обручева «Невольничество в Северной Америке» [182, 1861, № 3] и книга Г. Симоненко «Аболиционизм и аболиционисты».

В среде русской прогрессивной общественности всегда пользовалось большим уважением имя Авраама Линкольна. Поэтому с интересом и симпатией была принята читателем переведенная с немецкого языка книга М. Ланге «Авраам Линкольн и великая борьба между северными и южными американскими штатами в продолжение 1861–1865 гг.».

Примеров выступления русской прогрессивной общественности в защиту невольников в США против работорговли можно было бы привести очень много. Как и раньше, в XVIII и начале XIX в., передовая печать России выступала в защиту африканцев и рабов в США.