Текст книги "Эртан. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Светлана Середа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 48 страниц)

– Конкретно вы мне бы больше всего понравились мертвой. И то не уверен, что это было бы достаточно безопасно.

– Потрясающе! – восхитилась я. – Скажите, а склонность к некрофилии – это у вас наследственное или благоприобретенное?

– Заткнитесь оба! – не выдержал Женя. – Вереск, тебя персонально прошу: выбирай, пожалуйста, выражения.

– Что-то я в затруднении: как бы ты посоветовал назвать человека, который, зная за собой магические способности непонятной силы и происхождения и не имея практики их использования, берется медитировать, не только не заручившись поддержкой опытного наставника, но даже не поставив в известность спутников?

– Я же не знала, что так получится! В моем мире я могла бы до посинения смотреть на свечку, и в лучшем случае это помогло бы мне очистить голову от посторонних мыслей.

– В вашем мире, Юлия, у вас не было способностей к магии. А здесь – есть, и раз вы рискуете их использовать, должны быть готовы отвечать за последствия.

– Кому это я должна? – напыжилась я.

"Игры, в которые играют люди, классика жанра, – хмыкнул внутренний голос. – Стоит к тебе обратиться с позиции Родителя, как твой Ребенок послушно включается в игру. Когда ты перестанешь быть такой предсказуемой?"

Честное слово, не знаю, кто из этих двух умников раздражает меня больше.

Полуэльф устало вздохнул.

– Юлия, знаете, где проходит граница между разгильдяйством и безответственностью? Там, где начинаются интересы других разумных существ. Если бы речь шла только о вас, я бы и слова не сказал, даже вздумай вы устроить ритуальное самосожжение перед королевским дворцом. Но вы подвергаете опасности меня и моего друга. В трансе и обычный человек может повести себя непредсказуемо, а вы к тому же подвержены внушению, так что риск влипнуть во что-нибудь неприятное возрастает во много раз.

"Будем гордо стоять в углу, но не признаем правоту собеседника," – продолжал издеваться внутренний голос.

Спокойно, спокойно. Не рычим. Зубы сжать, ногти в ладони, медленный глубокий вдох – раз, два, три, четыре, пять… выдох.

– Вы совершенно правы, Вереск. Я повела себя безответственно и безрассудно, поставив под угрозу не только безопасность своих спутников, но и успех экспедиции в целом. Впредь постараюсь воздержаться от столь рискованных экспериментов. Или, по крайней мере, обеспечить им более тщательную подготовку.

Безупречно очерченные дуги бровей едва заметно приподнялись, выражая крайнюю степень изумления. Или недоверия – кто этих полуэльфов разберет.

– Не расстраивайся, Юль, – сочувственно заметил Женя. – Мы найдем для тебя учителя.

– Не давай опрометчивых обещаний, – покачал головой Вереск. – Или ты думаешь, что магистры будут драться за право обучать Юлию?

– Я думаю, что половина Академии даст сожрать свое левое ухо за право доступа к такому феномену, – серьезно ответил Женя.

– Смотри, как бы у тебя несварение желудка не случилось от такой диеты, – посоветовал полуэльф.

Не могу сказать, что этот диалог меня очень успокоил, но задумываться было некогда – в тот момент меня волновал совсем другой вопрос.

– А мы пойдем искать источник эманации?

– Нет, – отрезал Вереск. – Не хватало нам еще попасть в засаду.

– Слушайте, ну вы уже утомили со своей манией преследования, – не выдержала я. – Как я могла устроить засаду, если я понятия не имела, что мы здесь остановимся?

– Охотно поменяю свою манию преследования на вашу манию величия, – парировал полуэльф. – Я вовсе не имел в виду, что засаду устроили вы. Хотя я допускаю, что вы, со своей способностью бесконтрольно вживаться в чужие эмоции, служите частью приманки.

Звучало вполне логично. Слишком логично, черт бы побрал этого полуэльфа.

– Но кому-то может быть нужна наша помощь!

– Этот кто-то, судя по вашему рассказу, влип в неприятности по собственной вине. Кроме того, немедленная смерть ему не грозит, а значит, будет возможность спастись и без нашей помощи.

На секунду я снова стала тем существом из своего "видения", ощутила его отчаянье и ужас перед тем, что – я это точно знала – гораздо хуже смерти. Спасение, которое казалось так близко, растворилось в тумане, оставив после себя лишь ехидную усмешку: "Сама виновата".

Я задохнулась от возмущения.

– Вы… Вы – бессовестный, бездушный и бессердечный эгоист! Я понимаю, почему эльфы называют таких, как вы, пустышками.

Повисла напряженная тишина. Упс. Внезапно я почувствовала себя как человек, который в приятельском поединке случайно заехал своему спарринг-партнеру в одно очень чувствительное место. А главное, это была полная бессмыслица: причина, по которой чистокровные эльфы называли шинтар "пустышками" не имела ничего общего с бессердечностью, и я это отлично знала.

От взгляда Вереска у меня на спине выступила изморозь. Захотелось немедленно забиться в самый дальний угол, накрыться одеялом с головой, закрыть глаза и не выползать до тех пор, пока этот жуткий субъект не исчезнет из моей жизни. К сожалению, это бы проблему не решило. Поэтому я отправила своего внутреннего Ребенка отдохнуть, глубоко вздохнула, сосчитала до трех и произнесла:

– Простите. Я вышла из себя. Мне не следовало этого говорить.

Взгляд льдисто-серых глаз не потеплел ни на градус, но их обладатель едва заметно кивнул:

– Я принимаю ваши извинения. И тем не менее на поиски приключений мы не пойдем.

– Какие аргументы могут вас убедить?

– Логически обоснованные.

У меня вырвался сдавленный рык. Как можно разговаривать с таким упертым типом?

Женя, который в течение последних пяти минут стоял в позе Наполеона и с олимпийским спокойствием наблюдал за нашей с Вереском словесной баталией, внезапно поинтересовался:

– Друзья мои, вы ничего не забыли?

Голос его сочился медом и патокой. А поскольку такие приторные интонации Жене обычно не свойственны, напрашивался вывод, что за этим бесхитростным, на первый взгляд, вопросом что-то скрывается. И точно – дождавшись, пока мы с Вереском перестанем изображать борьбу льда и пламени и обратим внимание на него, Женя продолжил:

– Например, тот факт, что решения здесь принимаю я? Вижу, что забыли. А между тем, эта скромная деталь делает ваш, несомненно, увлекательный спор совершенно бессмысленным. Потому что решение я уже принял, – Женя выдержал драматическую паузу (Немирович-Данченко восстал из гроба и снова умер от зависти). – Мы обязательно проверим, что за сюрприз скрывается в этом доме. Тем более, что благодаря юной Мире нам не придется гадать, где именно его искать.

Полуэльф был невозмутим, как памятник адмиралу Нельсону. Как будто и не он несколько минут назад с пеной у рта доказывал мне, что мы никуда не пойдем.

– Однако Вереск совершенно прав, – продолжал Женя. – Засада более чем реальна. Кроме того, вне зависимости от исхода операции, спокойно переночевать нам тут вряд ли удастся. Поэтому мы заранее подготовим стратегическое отступление. А именно: соберем вещи, оседлаем лошадей и выведем их за ворота. Предупреждаю сразу, чтобы не было никаких споров в процессе: мы с Вереском исследуем дом, Юля ждет нас за воротами с лошадьми.

– Еще чего! – возмутилась я.

– Не "Еще чего", а "Так точно, сэр!", – поправил Женя. – Ты свою роль в этой истории уже сыграла. А в бою, если таковой случится, будешь только отвлекать – нам с Вереском придется прикрывать еще и тебя.

– Ну Женя! – взвыла я. – Я буду паинькой.

Женя заглянул мне в глаза и терпеливо, медленно, с расстановкой, как маленькому ребенку или умственно отсталому человеку, пояснил:

– Юля, ты, должно быть, чего-то недопоняла. Повторяю. Мы с Вереском исследуем дом, ты ждешь нас за воротами. Это не обсуждается. А если есть желание поспорить, то бери Корву и езжай в Вельмар. Я с удовольствием продолжу дискуссию. Когда вернусь. Это понятно?

– Предельно.

Женя удовлетворенно кивнул. На лице Вереска не дрогнул ни единый мускул.

…И вот я, как дура, стою на обочине в компании комаров и лошадей. Настоящая жизнь кипит всего в каких-то двухстах метрах от меня, а я даже не могу посмотреть, что там происходит!

– Вы как хотите, – пробормотала я, обращаясь то ли то ли к лошадям, то ли к предателям-мужчинам, оставившим меня в этих кустах, – а я все-таки подберусь поближе к забору.

Корва покосилась на меня и укоризненно фыркнула.

– Ну да, я помню, что Женя велел не сходить с этого места, – я виновато развела руками. – Но отсюда же совсем-совсем ничего не видно.

Впрочем, передислокация мало в чем улучшила положение. Лунный свет выбелил крышу постоялого двора, отчего он сделался похожим на ледяную избу – такой же белый, холодный… и мертвый.

Минуты текли медленно и тягуче, как патока. Лунный диск успел преодолеть половину расстояния от фронтона до печной трубы прежде, чем дом начал подавать признаки жизни. Самым первым – и самым убедительным – признаком стал истошный женский визг. Гм. Надеюсь, мои герои не вломились ненароком в чужую спальню? За визгом последовал шум и грохот неясного происхождения, и почти сразу же в обеденной зале, которая по совместительству выполняла роль гостиной, вспыхнул яркий свет. Ого! Да у нашего скромного провинциального корчмаря, оказывается, есть магическая лампа, стоимость которой едва ли не больше, чем все его подсобное хозяйство. А бедные постояльцы вынуждены довольствоваться огрызком дешевой свечки. Впрочем, эта лампа наверняка зажигается только по особым случаям. Например, когда "бедные постояльцы", вооруженные от пяток до зубов, посреди ночи взламывают запертую комнату.

Из дома раздались приглушенные голоса. Несмотря на то, что окно гостиной было открыто по случаю духоты, до меня доносились лишь обрывки фраз, из которых при всем желании невозможно было восстановить смысл разговора. Однако, судя по тональности, хозяева не были в восторге от неожиданного приключения. Женя – а от имени "наших" выступал исключительно он – напротив, вел диалог в спокойном и даже чуть ироничном тоне (впрочем, за такие нюансы я бы уже не поручилась). Поддавшись его уверенным интонациям, я почти убедила себя, что инцидент закончится мирными переговорами. Однако оптимистичный настрой был грубо нарушен болезненным мужским вскриком и последовавшим за ним коротким, но забористым ругательством. А когда из открытого окна весьма донесся характерный звон стали о сталь, от радужных надежд не осталось и следа.

От напряжения у меня взмокла спина, словно последние двадцать минут я не стояла, приклеившись к плетню, а бегала зигзагами по огороду. Интуиция подсказывала, что сейчас события выплеснутся наружу, и я, наконец-то, смогу в них поучаствовать не только в качестве слушателя. И точно – дверь дома распахнулась с такой силой, как будто ее открывали по меньшей мере стенобитным тараном, и из сеней пулей вылетел Женька. В одной руке он держал арбалет, другой тащил за собой хрупкую фигурку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась подростком лет пятнадцати. Мальчишка не сопротивлялся, более того, судя по энтузиазму, с которым он бежал в сторону ворот, прием, оказанный ему гостеприимными хозяевами, был далек от радушного.

– Юлька, по коням, живо! – выдохнул Женя, проносясь мимо меня.

Я не заставила себя упрашивать и резво устремилась к кустам, возле которых мы оставили лошадей.

Женька одним слитным движением взлетел в седло, без видимых усилий вздернул парнишку в воздух и усадил перед собой.

– Юль, не тормози! Погони, скорее всего, не будет, но лучше подстраховаться.

Жеребец Вереска беспокойно всхрапнул, и до меня неожиданно дошло, что полуэльф до сих пор не появился. Моя нога зависла на полпути к стремени.

– А где Вереск?

– Он вызвался задержать местных секьюрити, сыновей корчмаря. Точнее, одного из них – младшему достался мой сюрикен с паралитическим ядом, так что он скоро должен сам отрубиться.

– Что ж ты не вырубил заодно и старшего?

– Вот еще, сюрикены на него тратить. У меня их не так много. Да ты не волнуйся, я успел убедиться, что фехтует он ненамного лучше меня, а меня Вереск делает на два счета, как младенца. Давай, прыгай в седло, поехали. Он нас нагонит.

В душе заворочалось тревожное предчувствие.

– Если все так здорово, как ты говоришь, давай его здесь подождем, а?

– Не говори ерунды. Он специально остался прикрывать наш отход, а мы будем топтаться тут, словно три витязя на распутье? Вереск воспримет это как оскорбление. И будет прав.

– Жень, ну пожалуйста. У меня сердце не на месте.

– Что за детский сад, – рассердился Женька. – Вереск сам сделал выбор, а значит, согласен отвечать за последствия, даже если что-то пойдет не так.

– Ну… тогда вы езжайте, а я удостоверюсь, что все в порядке, и мы вас потом догоним, – нашлась я. Что я буду делать в том случае, если все окажется не в порядке, я предпочла не думать.

– Короче, Юля. У меня нет времени взывать к твоему крепко спящему инстинкту самосохранения. Делай, что хочешь, но последствия – за твой счет. Когда Вереск будет откручивать твою легкомысленную голову, не говори, что я тебя не предупреждал. Держи, пригодится, – Женя кинул мне арбалет и осклабился. – Если мой друг будет особенно зол, рекомендую застрелиться самостоятельно.

Повинуясь командам хозяина, Атаман поднялся с места в галоп (у мальчишки вырвался сдавленный вскрик – полуиспуганный, полувосторженный). Когда осела поднятая копытами пыль, всадники уже скрылись за поворотом.

Я снова заняла свой наблюдательный пункт возле плетня. Вопреки Жениным прогнозам, звон клинков, доносящийся из ярко освещенного окна, и не думал стихать. Напротив, он как будто стал увереннее, превратившись из лихорадочного перезвона, который предварял Женино бегство, в мелодию с ломким, но завораживающим ритмом. И это мне совсем не понравилось.

Я прокралась через огород, в очередной раз вознося хвалу небу за то, что на постоялом дворе нет собаки, и осторожно заглянула в окно. Открывшаяся моему взору картина порадовала еще меньше звукового сопровождения. Нет, картинка, бесспорно, была весьма живописна. Стол, за которым всего несколько часов назад мы спокойно наслаждались ужином, был опрокинут на бок и задвинут в левый дальний угол комнаты, перегородив проход в кухонно-хозяйственные помещения. Та же участь постигла и две массивные дубовые лавки. У правой стены расположился корчмарь с сыновьями. Один из парней был в отключке. По рубахе на правой стороне груди расползлось кровавое пятно, в середине которого торчало что-то металлическое и зазубренное, видимо, из Жениного арсенала. Его брат сидел на полу, прислонившись к стене. Он был бледен, но, судя по отборным ругательствам, которые безостановочно сыпались сквозь стиснутые зубы, вполне бодр. Корчмарь сидел на коленях рядом с сыном, заслоняя мне обзор своей широкой спиной, но по движениям локтей можно было догадаться, что он обрабатывает рану на ноге парня.

Но это все был только антураж, который я отметила мимоходом. Главные действующие лица располагались в центре комнаты, там, где раньше стоял стол. Противником Вереска был смуглый брюнет лет тридцати пяти – сорока, вооруженный длинным и тяжелым даже на вид мечом. Мужчина был высоким – примерно одного роста с Вереском, но гораздо шире его в плечах. По сравнению с гибким и стремительным полуэльфом, он казался неповоротливым увальнем: скупыми, точно выверенными движениями блокировал удары, сдержанно, как будто нехотя, отклонялся с линии атаки – каждый раз острие клинка проходило в миллиметрах от его тела. И тем не менее, пробить брешь в его защите не удавалось. В мастерстве владения мечом соперник не уступал Вереску (а если судить по царапине, алеющей на левом предплечье полуэльфа, возможно, даже превосходил его).

После недолгой передышки Вереск снова пошел в атаку, такую яростную, что для меня оба клинка слились в стальной вихрь. Гостиная наполнилась ритмичным звоном, посыпались искры. Было заметно, что атака дается полуэльфу с некоторым трудом, и долго он не выдержит. Такая "вертолетная" техника явно не относилась к числу его любимых и часто используемых приемов. Однако она оказалась эффективной: противник не выдержал натиска и стал отступать назад, продолжая при этом уворачиваться и отбивать удары. В конце концов брюнет уперся лопатками в стену, и на какую-то долю секунды, когда острие одного из парных клинков почти уткнулось в его грудь, я поверила, что победа у нас в кармане. Как оказалось, напрасно. В последний момент брюнет мощным ударом ноги отбросил Вереска назад и одновременно ударил по мечу, который всего мгновение назад упирался ему в грудь. Полуэльф, чтобы не потерять равновесие, вынужден был сделать кувырок назад и немного в сторону, а клинок, выбитый из его руки, просвистел через гостиную и с жалобным стоном вонзился во входную дверь.

Брюнет осклабился. Вереск, как ни в чем не бывало, вскочил на ноги и принял защитную стойку с одним мечом. Он ничем не выдал своих чувств, но даже моих более чем скромных познаний в холодном оружии хватило, чтобы понять: с одной такой зубочисткой ему долго не выстоять. Надо срочно что-то делать.

Я с обреченным вздохом посмотрела на агрегат, из которого мне рекомендовал застрелиться гуманист белль Канто. Раньше мне не доводилось не только стрелять из арбалета, но даже видеть его вживую (кино и Интернет ведь не считаются, правда?). Но поскольку другого выхода нет, придется научиться. Это будут самые краткосрочные курсы стрельбы из арбалета в истории человечества.

Вопреки ожиданиям, зарядить оружие мне удалось очень быстро – в эксплуатации это чудо техники оказалось не сложнее открывашки для консервных банок. Зато вопрос "Куда стрелять?" поставил в тупик. Каким бы негодяем ни был этот непонятно откуда взявшийся брюнет, при мысли о том, что я должна его убить, у меня начали противно дрожать руки. Вместе с тем, я отлично понимала, что целиться в какую-нибудь из конечностей – так, чтобы только отвлечь и задержать его – при моей меткости весьма рискованно, уж лучше тогда вообще не стрелять.

"Кончай рефлексировать, тургеневская барышня! – прервал мои размышления внутренний голос. – Сейчас спасать некого будет!"

Я взглянула в окно и поняла, что времени на размышления действительно не осталось. Во-первых, пока я раздумывала, как бы мне спасти соратника и не отяготить карму, вышеозначенный соратник успел заработать рану на правой руке, причем куда более серьезную, чем на левой. Во-вторых, корчмарь закончил перевязывать рану на ноге сына, и парень весьма недвусмысленно потянулся за мечом.

Очевидно, небеса все-таки услышали мой безмолвный вопль о помощи: в комнату вошла Мира. Первым делом ее взгляд упал на побоище в центре комнаты.

– Господин Ринальдо… – в ужасе выдохнула девочка. Ассоциативная память услужливо вытолкнула на поверхность другую фразу, произнесенную тем же голосом: " А потом я пожаловалась доброму господину Ринальдо, и он сломал негодяю руку…" Надеюсь, поступок добрейшего господина Ринальдо был продиктован симпатией к девчонке, а не к процессу ломания рук. В противном случае то, что я собираюсь сделать, может оказаться последней глупостью в моей жизни.

Я вскочила на скамейку, очень удачно вкопанную под окном, вскинула арбалет и крикнула в комнату:

– Всем стоять, иначе я проделаю в вашей принцессе лишнюю дырку.

Пять пар глаз, как по команде, уставились на меня. Затем четыре из них, проследив за направлением стрелы, переместились на мишень. Курт глухо зарычал и сделал попытку подняться, но отец удержал его. Что ж, по крайней мере, в родительских чувствах я не просчиталась. Это радует.

– Девчонка блефует, – спокойно заметил Ринальдо. – Она и арбалет-то держать не умеет.

– Стреляю я и правда неважно, – согласилась я. – Но с пяти шагов куда-нибудь да попаду. Куда именно, мне безразлично. Стрела отравлена.

Подействовало! Ринальдо перевел взгляд с меня на застывшую в шоке Миру, потом обратно.

– Ты не сможешь! – в голосе мужчины проскользнули нотки беспокойства. – Убить человека не так просто, как ты думаешь. Тем более – безоружного ребенка.

Психологическая обработка не удалась.

– Вы меня не знаете. Ради него, – короткое движение подбородком в сторону Вереска, – я способна перегрызть глотку зубами. Кому угодно.

Надеюсь, ты простишь мне эту маленькую ложь, мой милый полуэльф.

Вереск, не отрывая взгляда от противника, попятился к двери, выдернул из нее свой клинок и исчез с поля боя. Ринальдо сделал осторожный шаг в мою сторону.

– Я сказала – не двигаться, – повторила я нервно, как и полагается истеричной барышне, обеспокоенной судьбой своего возлюбленного. – Я не хочу лишней крови. Просто дайте нам уйти, и никто не пострадает.

На лице брюнета отразились мучительные раздумья: мальчишку вряд ли удастся вернуть обратно, даже если снарядить погоню, а вот огрести неприятностей от этой психопатки можно прямо сейчас. Похоже, я была убедительна. И симпатичная девчонка с двумя тоненькими косичками, хвала небесам, оказалась в глазах господина Ринальдо достаточно ценным заложником. Острие меча неуверенно опустилось на несколько сантиметров.

Полуэльф бесшумной тенью возник рядом со мной. Он перехватил у меня арбалет, резко перевел его на Ринальдо и выстрелил в ногу. Выставка восковых фигур в гостиной ожила. Мира истошно завизжала, Ринальдо дернулся и забористо выругался, Курт вскочил на ноги и, хромая, побежал к двери.

Вереск схватил меня за руку и, не утруждая себя лишними словами, потянул наискосок через огород. Перелетая через грядки с морковкой, я чувствала себя бессловесным и бесправным воздушным шариком, которого резвый поросенок Пятачок тащит в подарок угрюмому ослу. За спиной хлопнула дверь, и этот звук не только напомнил мне, что лучше быть целым шариком, чем помятой зеленой тряпочкой, но и придал небывалое ускорение, благодаря которому я смогла перепрыгнуть через забор так же лихо, как полуэльф. Ну, почти так же. По крайней мере, я не повисла на плетне.

Дотащив меня до Корвы, Вереск счел свою задачу выполненной. Он отпустил мою руку, одним прыжком вскочил на коня (я сразу поняла, у кого Женя перенял этот кавалерийский прием) и умчался. Нагнать резвого полуэльфа удалось далеко за поворотом. Этот паршивец даже не оглянулся.

Мы летели так быстро, что густой ельник справа и слева от дороги сливался в две монолитные черные стены. Но, вопреки всякой логике и здравому смыслу, сейчас, при свете луны, он не казался мне таким уж мрачным. Вероятно, мое не в меру мудрое подсознание решило, что по сравнению с пережитым приключением, клыкастые и когтистые обитатели этих чащоб – просто очаровашки.

Через некоторое время Вереск неожиданно замедлил ход, а затем вовсе остановился и спешился. Я бросила на него вопросительный взгляд, но полуэльф сделал знак оставаться в седле, а сам улегся на дорогу и прижался ухом к земле. Я вспомнила, как в детстве мы с мальчишками прикладывали уши к железнодорожным рельсам, чтобы издалека услышать, как идет поезд, и похвастаться своей прозорливостью. И точно: через несколько секунд Вереск с эльфийской грацией поднялся, вскочил в седло и лаконично сообщил:

– Погони нет.

Еще бы, подумала я, какой идиот захочет участвовать в скачках с арбалетным болтом в ноге. Но вслух ничего не сказала. Тем более, что поговорить и без меня было кому.

– Юлия, какого… дьерга вы вернулись обратно? Разве вы не должны были уходить вместе с Женей?

– У меня было предчувствие. Скажете, оно не оправдалось? В тот момент, когда я появилась, вы были на волосок от смерти.

– Не говорите ерунды, никто не собирался меня убивать, зачем портить ценный товар. Однако у меня были неплохие шансы выбраться из этой передряги и потом, а вот насчет вас я не был бы так уверен. Не обольщайтесь, смерть вам не грозила, хотя не исключено, что впоследствии вам бы не раз пришлось пожалеть, что вы остались в живых.

До меня начало с опозданием доходить, чем на самом деле промышляли наш добрый корчмарь и его загадочный гость, и во что могло бы вылиться для меня слишком тесное знакомство с ними.

– Вижу в ваших глазах проблеск мысли, – саркастически заметил Вереск. – Значит, еще не все потеряно. Есть шансы, что к следующему пришествию Найэри вы научитесь думать.

– Ошибаетесь, господин полуэльф, я в достаточной мере овладела этим навыком. И как раз сейчас я думаю, что в вашей родословной, помимо эльфов, присутствовали еще и свиньи, от которых вы унаследовали свои высокие морально-этические принципы.

Я яростно всадила пятки в бока ни в чем не повинной Корвы, и деревья по обе стороны дороги рванули назад, снова превращаясь в две темные стены. Нет, ну каков мерзавец, а? Я не ждала, конечно, что он будет рассыпаться в благодарностях. Но оскорблять человека, который если и не спас тебе жизнь, то, по крайней мере, существенно облегчил ее, это уже форменное свинство. В следующий раз и пальцем ради него не пошевелю, пусть хоть на ремешки располосуют, так ему и надо.

Минут через двадцать, когда ветер высушил злые слезы, а заодно остудил чересчур горячую голову, я внезапно осознала, что стало как-то темновато и, мягко говоря, слегка неуютно. Между лопаток пробежал противный холодок – вернулось знакомое ощущение голодного взгляда в спину. Когда топот копыт Вересковского коня, следовавшего за мной на почтительном расстоянии, стал приближаться, я вздохнула с облегчением. Но оглядываться, само собой, не стала. Из принципа.

"Ну и дура, – рассудительно заметил внутренний голос. – Вдруг это не твой сероглазый герой, а кто-нибудь еще более мерзкий."

– Юлия, притормозите, пожалуйста, – попросил Вереск, пристраиваясь рядом. – По моим подсчетам, Женя должен нас ждать где-то здесь. А если мы будем лететь со скоростью дальнобойной стрелы, то рискуем, не заметив его, пролететь мимо и вписаться прямиком в Карлисский хребет.

Я натянула повод, и Корва послушно перешла на медленную плавную рысь. И очень вовремя: следующая фраза полуэльфа повергла меня в такой шок, что я чуть было не потеряла равновесие.

– Юлия, я должен перед вами извиниться.

Я покосилась на полуэльфа с подозрением. Может, это такая изощренная шутка? Но серые глаза были убийственно серьезны.

– Прошу прощения за то, что позволил себе в неподобающем тоне отзываться о ваших умственных способностях. Я действительно считал и продолжаю считать, что вы поступили опрометчиво и вам следовало уехать вместе с Женей. Но вместе с тем вынужден признать, вы меня здорово выручили. И роль истеричной влюбленной девицы вы сыграли весьма убедительно, даже я почти поверил, что вы готовы выстрелить в эту несчастную девочку.

Я благосклонно кивнула, давая понять, что извинение принято. Вряд ли стоит уточнять, что роль истеричной влюбленной девицы для меня не внове, но даже в самом страшном кошмаре я бы не смогла сознательно убить невинного заложника.

– Нам сюда, – неожиданно объявил Вереск, кивая куда-то в сторону. – Придется спешиться, всаднику тут не проехать.

– Вы уверены? – с сомнением уточнила я. Елки, на которые он указал, на мой взгляд, ничем не отличались от сотен других таких же мрачных елей, которые мы оставили позади.

– Абсолютно. Я помню это место. Кроме того, тут недавно прошла лошадь.

Не успела я и глазом моргнуть, как полуэльф и его вороной скакун скрылись в ельнике. Переспектива торчать до утра на пустынной лесной дороге меня совсем не вдохновляла, так что мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать примеру Вереска. Точнее, попытаться последовать. Благоразумная Корва, разумеется, не испытала энтузиазма от предложения продираться через колючки в полную неизвестность. Лошадь издала короткое возмущенное "и-го-го!", да еще и привстала на дыбы – видимо, для того, чтобы я случайно не приняла ее ржание за знак согласия.

– Корвочка, миленькая, ну пожалуйста, – засюсюкала я.

Из– за елок послышался сдавленный смешок.

– Нам очень нужно туда пробраться, – продолжала увещевать я. – Иначе мы будем до утра торчать на дороге в полном одиночестве.

Корва меланхолично отвернулась. Ее подобный вариант развития событий вполне устраивал.

– Смотри, твой вороной… ээээ… коллега уже там. Может быть, там что-то вкусное дают?

Я сама понимала, что довод прозвучал неубедительно. Но то ли у Корвы было другое мнение, то ли лошадка решила, что проще уступить, иначе от меня все равно не отвязаться – она вдруг перестала упираться и подалась за мной.

Вереск ждал нас на узкой поросшей травой тропке.

– Между прочим, вороного «эээ… коллегу» зовут Кэрли.

По голосу я догадалась, что полуэльф беззлобно усмехнулся, и отважилась спросить:

– Это что-то значит?

– Не берусь дать точный перевод. По-эльфийски keihr – "черный", lian – "южный ветер".

– Как романтично, – вздохнула я. – Это вы его так назвали?

– Нет. Кэрли мне подарили.

– Отец?

Вереск не ответил. Ну кто меня тянул за язык! Можно ведь было заранее подумать. Если папочка бросил тебя сразу после зачатия, в лучшем случае – после рождения, вряд ли упоминание о нем добавит тебе хорошего настроения. Но когда я успела в третий раз отругать себя за несдержанность, полуэльф неожиданно нарушил молчание:

– Отец умер. Но вы почти угадали: Кэрли принадлежал его брату.

– Вы поддерживаете отношения с эльфийской родней?! – изумилась я. – Даже после… гхм…

Я чуть было не ляпнула "после смерти отца", но вовремя прикусила язык. Лучше было бы вообще обойти эту скользкую тему, но Вереску удалось меня заинтриговать, и до следующего сеанса откровенности я рисковала скончаться от любопытства.

– Да, мы общаемся. Изредка и на нейтральной территории, но общаемся, – подтвердил Вереск, тактично не заметив моей оговорки. – За это я тоже должен благодарить Женю.

Господин белль Канто удивляет меня все больше и больше. Интересно, как ему удалось уговорить Перворожденных поддерживать отношения даже не просто с шинтар – это было бы еще куда ни шло – а с отпрыском своего клана, то есть фактически с ходячим оскорблением?

Для того, чтобы понять причину моего удивления, нужно хотя бы немного знать обычаи эльфов в отношении детей-полукровок. Все эльфы от природы обладают магическим Даром – способностью управлять энергией природных стихий. Дар этот, в отличие от других физических и психических особенностей организма, передается не через ДНК, а напрямую от матери во время родов (при условии, что роды проходят естественным путем). Ребенок, рожденный в результате союза эльфа и человеческой женщины, может унаследовать от отца утонченные черты лица, ловкость и гибкость, способности к изящным искусствам. Но он будет абсолютно бездарен в магическом отношении. Эльфы презрительно называют таких полукровок shinnah'tar – "обделенный силой". (Строго говоря, это не совсем верно, так как речь в данном случае идет только о Даре, а не о Силе, но название сложилось исторически.) Верно и обратное: дитя эльфийки и человека обязательно будет магом (насколько сильным – это уже другой вопрос). Отпрыски таких союзов называются dahr'rian– "дитя, рожденное в любви".