Текст книги "Последний корабль"

Автор книги: Светлана Пономарёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– А вы уверены, что это шумеры? – спросил Ваня.

– Совершенно. Они говорили между собой о том, что ведут нас в Шуруппак, один из крупнейших городов Междуречья. Древний иврит похож на шумерский, я понимаю не всё, только ключевые слова. Они меня тоже понимают с трудом. На данный момент я выяснил в каком мы месте, но вот в каком времени пока не знаю. У шумеров есть календарь, но, как вы понимаете, наше и их время может не совпадать, поэтому в какой эпохе мы находимся, я смогу узнать лишь приблизительно.

– Ген-ген! – опять крикнул разбойник.

– Всё, аудиенция окончена, двигаемся дальше. И, Эрнесто, это вас прежде всего касается, – Сэм бросил строгий взгляд на него, – рекомендую с ними не шутить. Будете скалиться, подумают, что вы смеетесь над ними, а шумеры – народ воинственный, последствия могут быть непредсказуемыми. А вот и город показался! Мы уже почти на месте.

Пленники, охраняемые разбойниками, двинулись в путь. «И зачем я только настоял, чтобы Ваньку распределили на мой корабль, – ругал себя Михаил. – Сейчас бы сын был дома, – он в бессилии посмотрел на свои руки, связанные грубыми веревками. – Сынок, пока я ничем не могу тебе помочь, но обещаю, мы обязательно выберемся!»

Въезд в Шуруппак тщательно охранялся. Массивные ворота образовывали арку из глиняных кирпичей, которая соединялась с городской стеной. На вершине арки круглосуточно стояли в дозоре стражники. Маленькие прямоугольные дома из глиняных кирпичных блоков хаотично теснились на кривых улочках. Дороги постепенно стекались в хозяйственный центр любого древнего поселения – городской рынок.

А он жил своей рутинной жизнью, где всё подчинялось одному основному закону: «Ты – мне, я – тебе». Кузнец, гремящий молотом по наковальне, шум гончарного круга и запах сырой глины. Продавцы зерна, овальными гирями отмеряющие свой товар, и писцы, за плату составляющие документы для неграмотных. Крики птиц, животных в клетках и упрямые ослы, которых ничем не уговорить двинуться с места. Всё это стучало, кричало, мычало и сплеталось в единую песню суетящейся толпы.

Попав на рынок, путешественники во времени удивленно озирались. Все, кроме Сэма, слабо представляли себе древний мир. Их необычные комбинезоны и рыжий цвет волос Кэтрин привлекли внимание зевак. Они смотрели на пришельцев из будущего с не меньшим удивлением, тыкали в них пальцами и что-то неразборчиво кричали.

Постепенно улицы становились более прямыми, стремясь к правильным перпендикулярам. В центре города возвышалось большое здание из таких же глиняных блоков, своей архитектурой напоминающее ступенчатую пирамиду со скошенным верхом. Оно было возведено на высокой насыпи и просматривалось из любой точки Шуруппака.

– Это дворец? Там, на вершине холма? – спросил Вэй у Сэма.

– Нет, скорее, главный храм – Зиккурат. У шумеров было много богов. Основные из них: бог неба Ану, бог земли и воздуха Энлиль, бог воды Энки и богиня-мать Нинхурсаг – покровительница земли и плодородия.

Разбойники привели их на небольшую площадь. Там уже не было расставленных прилавков и кричащих торговцев. В тени пальм отдыхали богато разодетые мужчины. Перед ними на низких столиках располагались раскрашенные в бело-синий цвет глиняные доски, с размеченными на них двадцатью квадратами^[25]. Мужчины, поглощенные игрой, с азартом кидали «кости» – черные пирамидки с белыми вершинами – и переставляли по полю маленькие круглые фишки. Позади них стояли женщины, с интересом наблюдая за ходом игры. Было видно, что они знают правила и тоже хотят поиграть, но из скромности отмалчиваются за спинами мужей.

Один из разбойников грубо схватил Кэтрин за руку: – Мунус!^[26] – крикнул он.

Его громкий возглас отвлек состоятельных граждан от игры, они заинтересовано посмотрели в сторону Кэтрин.

– Что он говорит? – спросил Анри.

– Он говорит, что она женщина, – ответил Сэм, – уточнил, так сказать.

– А разве не видно? – удивился Анри.

– Им – нет, она странно одета, древние люди привыкли отличать пол по одежде.

– Он собирается ее продавать? – шепотом спросил Анри.

– Конечно! Вы еще не поняли?

Одна богатая горожанка, получив одобрение мужа, принялась бойко торговаться за «мунус» с продавцом-разбойником. Кэтрин испуганно глядела на их перепалку, но не позволила страху овладеть собой. Она глубоко вздохнула, гордо подняла голову и смело посмотрела в глаза разбойнику. Тот, почувствовав полный достоинства взгляд «богатой родственницы купца», продолжил препираться, явно поднимая цену: показывал на волосы Кэтрин, на ее странный комбинезон, проводил грязными руками по ее белоснежному лицу, вероятно, таким образом рекламируя свой товар. Но покупательница стояла на своем. Постепенно все мужчины поднялись из-за игральных столиков и окружили необычных пленников.

Вдруг толпа расступилась, показалась колонна мужчин, вооруженных бронзовыми копьями и щитами. Они были одеты в одинаковую форму: темно-серые набедренные повязки удерживались с помощью широких ремней, на них висели бронзовые топоры и длинные ножи. Через плечи крест-накрест были накинуты кожаные перевязи, а на головах сверкали медные шлемы. Один из них подошел к разбойнику, что-то тихо сказал.

– Сэмуэль, что они обсуждают? – спросила Кэтрин, тревожно поглядывая на вооруженный отряд.

– Они тихо говорят, я расслышал только одно слово: «лугаль», это царь. Полагаю, вас хочет купить местный властитель.

Командир отряда протянул разбойнику глиняную табличку^[27]. Тот отрицательно помотал головой.

– Это он ему глиняным векселем пытается заплатить, что-то вроде местной кредитки: там написано сколько кур, зерна и прочих продуктов можно получить в царском дворце, предъявив этот, так сказать, платёжный документ, – объяснил Сэм. – Но нашему продавцу обрастать хозяйством совсем неинтересно, поэтому он требует деньги.

Командир отряда подозвал другого воина с мешком и вытащил оттуда несколько серебряных колец. Он протянул их разбойнику, но тот опять отказался. Тогда командир вытащил еще столько же, и довольный продавец одобрительно закивал.

– А тебя высоко ценят, сколько серебра отвалили, – усмехнулся Эрнесто.

Но Кэтрин было не до шуток. Сейчас десять лет относительного лишения свободы казались ей раем. Будущее представлялось страшным и туманным: что ждет ее в рабстве?

Как только серебро перекочевало к разбойнику, командир воинов подошел к пленникам, каждого ткнул пальцем и жестом пригласил идти за ними.

– Друзья, поздравляю! – сказал Сэм. – Нас купили всех – «оптом», так сказать. Идем во дворец.

Гл а в а 1 1

ВО ДВОРЦЕ

Дворец лугаля поражал своей идеальной прямоугольной формой. По меркам Земли Довирусной эпохи, архитектурные сооружения которой достигали четырехсот этажей, его высота была небольшая – пятьшесть уровней, но, учитывая технологии древнего Междуречья, строили его, вероятно, долго.

Дворец состоял из больших, точно подогнанных глиняных блоков и располагался на платформе высотой с человеческий рост. В ней был прорублен проём для лестницы, ведущей к главному входу. Двери, обрамленные высокими колоннами такой же прямоугольной формы, охранялись двенадцатью стражниками. Бронзовые копья в их руках и короткие мечи на поясе грозно блестели под ярким полуденным солнцем. Их застывшие фигуры с каменными лицами напоминали скорее манекенов, только капельки пота, выступившие на лбах в этот жаркий день, выдавали в них живых людей. Запрокинув голову, Михаил заметил на крыше дворца еще воинов, вооруженных луками. Эти древние снайперы пристально вглядывались в каждого, оценивая его благонадежность.

Грандиозный вид сооружения снаружи не соответствовал довольно простому убранству внутри: стены были украшены рельефами с изображениями шумерских богов и сцен из их жизни, а колонны, подпирающие свод, инкрустированы черно-белой мозаикой. Справа и слева располагались галереи с лестницами, вырубленными из камня.

Пленников привели в главный зал. Лугаль сидел на троне. Он был немолод, но и не старше пятидесяти лет. Власть подарила его голосу твердость, а строгий взгляд из-под насупленных бровей приводил в трепет поданных. Курчавая черная борода придавала его красивому лицу форму правильного прямоугольника и резко выделялась на фоне длинной белоснежной льняной туники. Серебряный пояс с золотыми застежками, усыпанный лазуритами, обхватывал талию. При виде незнакомцев лугаль привычным движением потянулся к ножнам, из которых выглядывала золотая рукоятка кинжала, украшенная искусной гравировкой.

Крепкие мускулы заиграли и проступили сквозь тонкую ткань туники, ясно говоря, что лугаль выиграл не одну битву.

Позади него стояла девушка лет пятнадцати и с интересом разглядывала незнакомцев. Ее глаза задержались на Иване, такого светловолосого юношу она прежде не встречала. Их взгляды встретились, девушка покраснела и отвела глаза.

– О, царь, пленники прибыли, – доложил командир отряда и пал ниц.

Лугаль приказал ему подняться. Командир и воины отошли на почтительное расстояние, готовые в любой момент защитить своего повелителя.

– Кто вы, добрые люди?

– Я Сэмуэль, купец. Мой товар затонул, когда наш корабль потерпел бедствие.

– Кто эта красноволосая женщина?

– Моя родственница.

– А эти? – лугаль указал на остальных.

– Михаил… он повар, Иван – его сын и подмастерье, а это Эрнесто, Анри и Вэй – мои слуги.

– Какие странные у вас имена, вы явно нездешние. Откуда вы?

– Мы из страны тысячи озер, где много еды, нет рабов и нет войн.

– Нет войн и рабов? Ну ты меня и рассмешил, – захохотал царь. – Хоть в ваших краях нет рабства, но я вас купил и отпускать не собираюсь. Зато окажу тебе большую честь – разрешу служить при моем дворце, будешь придворным шутом. Поваров – на дворцовую кухню, а этих, – он жестом указал на Анри, Эрнесто и Вэя, – на полевые работы. Женщина будет прислуживать моей дочери, – продолжил царь. – Мириам, что скажешь?

Девушка вышла из-за спины отца, подошла к Кэтрин. Она надменно оглядела ее со всех сторон, словно оценивая, подойдет ей такая служанка или нет.

Мириам была красива: круглое загорелое личико утопало в густых черных кудрявых волосах, перехваченных серебряным обручем. Пылкие черные глаза могли испепелять, когда она злилась, а могли быть нежными для тех, кого она любила. Белая туника, открывавшая одно плечо, подчеркивала точёную лебединую шею, а золотые браслеты обнимали тонкие запястья. Ваня невольно залюбовался ею.

– Отец, я ее беру. Благодарю за подарок, – Мириам почтительно поклонилась. – Но что это за странная одежда! – воскликнула она, с отвращением дотрагиваясь до грязного комбинезона Кэтрин. – Я велю ее сжечь, а тебе дать новую, богатую, которую носят служанки принцессы.

– Дочка, ты права. Одеть их всех в наши одежды! – распорядился лугаль.

– Только одна просьба, о великий царь, – обратился к нему Сэм. – Позвольте оставить нашу одежду, она нужна, чтобы поклоняться богам!

– Разве вы не поклоняетесь идолам? – удивился царь.

– Нет, для нашей молитвы нужна одежда, облик которой нам подарили боги, для жителей тысячи озер она священна!

Лугаль снисходительно наклонил голову:

– Позволяю, молитесь на вашу одежду.

Пленников отвели на кухню и накормили. Грубый ячменный хлеб для рабов выпекался не лучшего качества, но жители страны тысячи озер не заметили этого. В своем сытом мире они не привыкли голодать, поэтому набросились на еду, опустошив глиняную миску за несколько минут.

– Как вкусно! – сказала Кэтрин, дожевывая лепешку.

– Осторожно, Кэти, ешь понемногу, – остановил ее Эрнесто. – Переход на натуральную еду может быть болезненным, хотя не несет вреда здоровью.

– Да, мне говорила психолог из предварительной тюрьмы, – ответила Кэтрин.

– Миранда Огава знает свое дело, заботится о каждом заключенном, – сказал Эрнесто.

– Откуда ты знаешь Миранду? – удивилась она.

– Встречались в общей компании, – ответил Эрнесто, – Огава-сан – очень интересный человек.

– Сэм, о чем вы говорили с лугалем? – спросил Михаил. – Мы ни слова не поняли.

– Он расспрашивал про нас, откуда мы и что умеем делать. Я сказал, что я купец, Кэтрин – моя родственница, Михаил с Иваном – повара, а вы – Эрнесто, Анри и Вэй – мои слуги. Потом лугаль всех распределил по профессиям. Меня – шутом – я его изрядно повеселил, Кэтрин – служанкой принцессы, кстати, та симпатичная девушка – дочь царя. Михаила и Ивана – на кухню, а вас троих – на полевые работы.

– Нас на полевые работы?! – воскликнул Анри. – А сами-то вы, Коэн, хорошо устроились, шуты всегда были при царях в большом почете. Почему вы не сказали, что мы все ваши родственники?

– Анри, – ответил Сэм, – богатый купец не может путешествовать без повара и слуг, это крайне неправдоподобно.

– Но почему вы купец, а не Михаил например?

–Анри, так надо было, – терпеливо объяснял Сэм. – Представьте, что вы царь, к вам на голову сваливаются чужеземцы в непонятных одеждах и ведут себя странно. Первая мысль какая у царя?

– Шпионы, – догадалась Кэтрин. – И при любом подозрении нас бы всех убили.

– Умничка, Кэтрин, – похвалил ее Сэм, – особенно если учесть, что шумеры много времени проводили в войнах, и лазутчиков здесь соответственно пруд пруди. Поэтому единственное правильное решение для меня – примерить роль купца из далекой страны. И для нее я подхожу лучше вас всех: говорю на шумерском языке, но чуть-чуть, так как бываю редко в этих краях по «купеческим делам». Также в силу своей профессии историка и археолога знаю местную культуру, обычаи и читаю клинопись. Поговорив со мной, уравнение с одним неизвестным в голове царя решилось: мы просто потерявшиеся путники.

– Анри, успокойтесь и включите логику, – сказал Михаил. – Возможно, Сэм спас наши жизни. О чем вы еще говорили?

– Интересное наблюдение, – продолжал Сэм, – дочь царя носит имя Мириам, вам это не кажется странным?

– Почему? Разве это не древнее имя? – удивился Михаил.

– В том-то и дело, что древнее, но появилось уже после шумеров, – ответил Сэм.

– Вы хотите сказать, – Михаил был ошарашен предположением Сэма, – что мы своим появлением уже влияем на ход истории?

– Да, возможно, – ответил Сэм, – и, кстати, Мириам хотела уничтожить наши комбинезоны, не понравились они ей.

– Но у нас там СИС, лекарства, фонарики, спички! – ахнул Ваня.

– Не волнуйтесь, комбинезоны нам оставят. Я сказал, что их нам подарили боги и для нас они священны, поэтому вы периодически молитесь на них, особенно когда другие это видят.

– Коэн, а вы это хорошо придумали, – рассмеялся Эрнесто. – Представляю, как эти дикари будут пялиться, когда увидят Михаила, молящегося на свой комбинезон. И это капитан, который управляет Временным кораблем!

– Диас, отставить шуточки! – осадил его Михаил. – Нас разделят: Сэмуэль, Кэтрин, Ваня и я остаемся во дворце, а вас отправят на полевые работы. Нужно подумать, как мы сможем общаться.

– Вот именно, общаться! – воскликнул Сэм. – У вас всех есть одна проблема. Вы не знаете шумерский язык.

– Полагаю, в языковой среде мы его быстро выучим? – спросил Михаил.

– Не разделяю вашего оптимизма. Раньше морские путешественники, вроде Марко Поло нанимали толмачей, местных полиглотов, которые имели способности и опыт изучения других языков. Алгоритм с тех пор остался прежним: для начального погружения нужен частотный словарь – запас слов небольшого объема, на первых порах пятьсот-шестьсот достаточно. Но если я, находясь во дворце, могу дать такой словарь Михаилу, Ивану и Кэтрин, то Эрнесто, Анри и Вэю без моих уроков будет сложно.

– Капитан, у нас есть СИС с работающей рацией, – напомнил Эрнесто. – Надеюсь, поле недалеко, и сигнал будет доходить. Сэмуэль может давать нам уроки по видеосвязи.

– Эрнесто, ты рехнулся? – Михаил покрутил пальцем у виска. – Хочешь, чтобы кто-то увидел СИС? Это же нарушение клятвы Инженера. В лучшем случае нас здесь за колдунов примут, еще на костре сожгут!

– Михаил, – Сэм улыбнулся, – здесь вас никто за это не сожжет, колдунов отправляли на костер в другой эпохе.

– Неважно, – ответил капитан, – все равно мы не можем показывать СИС всем подряд.

– Я могу давать письменные уроки – отправлять шумерские слова с транскрипцией на планетарном. За несколько месяцев освоите частотный словарь и заговорите как настоящие шумеры.

– Хорошо, – согласился Михаил, – по СИС будем иногда связываться ночью. Эрнесто, смотри, чтобы никто его не увидел в работающем состоянии. Голограмму, естественно, не разворачивай, пользуйся только экраном. Если кто-то заинтересуется им, скажи, что это твой идол, на которого ты молишься по ночам.

Двери на кухню отворились, вошли несколько надсмотрщиков. Они связали руки Эрнесто, Анри и Вэя. Главный из них грубо подтолкнул пленников к двери плеткой:

– Ген-ген! – прикрикнул он.

– Да знаю я, что такое твой «ген-ген», – пробурчал недовольно Эрнесто, – уже идем.

– Все-таки языковая среда – великая вещь! – провожая их глазами, сказал Сэм.

Гл а в а 1 2

МУЖСКАЯ ДРУЖБА

Солнце мягко освещало необъятное ячменное поле под Шуруппаком. Бог Уту^[28] уже отправил свой солнечный диск катиться над землей, пока великий Ану^[29] не прикажет Уту забрать его с неба. Ранним утром поле звучит по-особенному, словно таинственный дирижер соединяет в необыкновенную увертюру жужжание пчел, щебетание птиц и легкое завывание ветра.

Толстые золотые колосья вдруг зашевелились – лиса, на миг сверкнув огненной шубой, метнулась вглубь поля, разогнав полусонных кузнечиков. Они расправили разноцветные крылья и, недовольно вереща, перелетели на другие колоски, пытаясь слиться с ними своими желто-зелеными телами. Что делает лиса днем в поле? А может, это и не лиса вовсе, а посланница богини Ки^[30]? Чем люди прогневали богиню – супругу самого Ану?

Тихое пение послышалось вдали. Это рабы, погоняемые надсмотрщиками, обреченно шли по дороге. Пение приближалось, можно было уже разобрать слова. Унылая пентатоника^[31] воспевала богиню плодородия Инанну. Один из надсмотрщиков подошел к высокому худому рабу, который отличался от всех необычным хрупким телосложением и более светлой кожей.

– Пошевеливайся! – крикнул он ему, угрожая плетью.

– Да, господин, – тихо ответил Анри.

– Обопрись на меня, – Вэй подставил другу плечо.

– Вэй, я скоро сдохну на этих работах, – тяжело вздохнул Анри. – Мы уже полгода тут торчим.

– Потерпи, друг, скоро жатва закончится.

– Работа здесь никогда не кончится, – ответил

Анри и крепко выругался. – Они собирают два урожая в год. Потом нам дадут плуг и погонят на распашку. Эрнесто повезло больше, его хоть на финики поставили.

Босая нога Анри больно ударилась о большой камень, притаившийся в дорожной пыли. Он споткнулся и упал.

– Эрнесто с физиологией повезло, вон какой здоровый! – сказал Вэй, помогая другу подняться. – По этим пальмам еще лазать надо уметь, как обезьяна. Так не каждый сможет. Да и риск больше, в любой момент можно упасть и разбиться насмерть!

– Тут тоже запросто свернуть шею, вон какие камни, так и лезут под ноги, – с сарказмом ответил Анри, отряхивая пыль с давно уже замызганной набедренной повязки.

– Стой! – крикнул надсмотрщик. – Разбирайте серпы!

Рабы по одному подходили к телеге, запряженной двумя волами. Животные грозно смотрели исподлобья и фыркали, втягивая пыльный воздух. На телеге сидел писец – специальный человек, который в данном случае занимался учетом имущества. Этот древний своеобразный счетовод-бухгалтер выдавал по одному серпу в руки, а в конце дня собирал их обратно, тщательно пересчитывая. Вид у него был надменный – точно сын какого-нибудь вельможи. Набедренная повязка, украшенная горизонтальным голубым рисунком, доходила почти до пола, а в широкий кожаный пояс какой-то искусный ювелир вставил пылающий на солнце сердолик. Писец так старался показать свою значимость, высоко задирая голову, что его жиденькая клиновидная бородка торчала, словно стрела, вызывая плохо скрываемые улыбки окружающих.

– Опять тупые выдали, – с досадой сказал Вэй.

Бронзовый полевой инструмент был увесистым, но плохо заточенным, вероятно специально, чтобы надсмотрщики были в большей безопасности.

Анри и Вэй взяли свои серпы и принялись за работу. Тупые лезвия плохо срезали колосья, ладони их поначалу были истерты в кровь, но потом покрылись мозолями и уже не чувствовали грубых бронзовых ручек.

Наступала жара, капли пота лились градом по лбу и щипали глаза, кислое ячменное пиво совсем не утоляло жажду, пить от него хотелось еще больше. Вдруг плеть вихрем взметнулась над головой Вэя и опустилась на его мокрую от пота спину. Он обернулся, изо всех сил пряча гримасу боли. Глаза надсмотрщика гневно смотрели на него.

– Я уже тебе говорил: не помогать ему! – в бешенстве кричал надсмотрщик, тыкая плетью в Анри.

– Да, господин, – смиренно ответил Вэй и сочувственно посмотрел на друга.

Анри было тяжело, ведь он не привык к земному климату: работа по созданию атмосфер в дальних колониях предполагала длительное нахождение в космосе. Несмотря на искусственную гравитацию, здоровье Анри было подорвано: его костная и мышечная масса уменьшились, а кровообращение ухудшилось. К тому же Анри был натурально рождённым и имел слабое здоровье, чем отличался от людей, появившихся в инкубаторе Родильного Центра. Вэй как мог облегчал ему работу в поле, когда не видел надсмотрщик, но это слабо помогало, Анри с каждым днем чувствовал себя всё хуже.

Наконец, наступил вечер, ячмень был уложен в снопы, погружен на телеги. Уставшие рабы возвращались с поля, еле волоча ноги в придорожной пыли, и пели славную песнь богине Инанне.

Вскоре показалась деревушка, утыканная тесными глиняными хижинами, крышами которых служили связанные в прямоугольные блоки ветви тростника. В этих домиках ночевали невольники. Местный повар был скуп на разнообразие, в меню каждый день было одно и то же.

– Вэй, опять эта ужасная ячменная каша, – жаловался Анри, заглядывая в глиняную плошку. – В поле ячмень, в каше ячмень, в лепешке ячмень. Кошмар!

– А ты думал, тебе здесь принтер подадут? – хмыкнул Вэй.

– Ну не принтер, конечно, но к людям здесь относятся как к скоту!

– Мы и есть для них скот.

– Это Сэм во всем виноват! Будь он тут, я бы начистил ему морду! Себя-то он поселил во дворце, естпьет с царем, ни в чем не нуждается. Купец, понимаешь! А нас рабами обозвал, вот и томимся тут. За что он нас так невзлюбил?

– Анри, так надо было. Иначе бы нас всех убили.

– Ну а что толку, скоро мы и так сдохнем! Как ты можешь так спокойно реагировать? – снова заныл Анри, глядя, как Вэй старательно собирает остатки каши твердой ячменной лепешкой.

– Не ты ли мне говорил, что Бог призывает вас к терпению и смирению? – спросил Вэй.

– Да, ты прав, вечно я ропщу, а это грех.

Лицо с черными кудряшками заглянуло в хижину.

– А вот и Эрнесто, – Анри широко улыбнулся.

Неунывающий Эрнесто всегда каким-то особым образом действовал на него – словно передавал заряд своего оптимизма. Анри в его присутствии переставал ныть, жаловаться, приободрялся и даже чувствовал себя лучше.

– Как сегодняшние похождения человека с планеты обезьян? – весело спросил Анри.

– Вот, берите, – Эрнесто протянул им несколько фиников, – вам нужно лучше питаться.

Анри и Вэй жадно накинулись на сладкие фиолетовые плоды.

– Скоро будем собирать виноград, я вам тоже буду приносить, – пообещал Эрнесто.

– Спасибо, друг, ты всегда нас выручаешь, – поблагодарил его Вэй.

– Вот-вот! Без тебя мы давно бы ноги протянули! – подтвердил чавкающий Анри. – А что Михаил, как дела во дворце?

– Также. Особых новостей нет. Сеанс связи послезавтра.

– Будешь говорить с ним, попроси передать от меня привет Сэму. Ух, я ему устрою!

– Хорошо, передам, кровожадный ты мой, – покачал головой Эрнесто, глядя, как тощий Анри сотрясает кулаками.

Первые лучи солнца скользнули по желтым тростниковым крышам глиняных мазанок. Зной уже носился в воздухе, день обещал быть жарким. Невольники выстроились, чтобы отправиться на работы в поле, но колонна не двигалась в путь. Надсмотрщики чего-то ждали. Наконец появился писец-счетовод, но не как обычно на повозке, запряжённой волами. Он подошел к веренице рабов пешком в сопровождении двух стражников.

– Рабы, – громко сказал он, – в деревне совершено преступление – украдены три мины^[32] ячменя. Признавайтесь, кто это сделал?

– Они этот ячмень еще и крадут? Он им до сих пор

не надоел? – шепнул Анри Вэю.

На невозмутимом лице Вэя на миг появилось подобие улыбки. Невольники молчали.

– Рабы, вам лучше признаться, – продолжал счетовод, – иначе будет наказан каждый третий. Один геш^[33] ударов плетьми!

Невольники продолжали молчать. Тогда счетовод подошел к началу колонны.

– Ты! – показал он пальцем на первого раба. – Выйди вперед.

Раб покорно сделал шаг. Счетовод продолжал выхватывать из строя каждого третьего, пока не дошел до Анри.

– Ты! – счетовод указал на него.

Анри вышел вперед с остальными несчастными. Сердце его сжалось, он побледнел еще больше. «Почему я? – думал Анри, косясь на плеть в руках надсмотрщика. – Шестьдесят ударов, да я сегодня же отправлюсь на тот свет! Это точно расплата за мои тёмные делишки».

– Не надо никого наказывать!

Анри услышал знакомый голос позади себя.

– Это я украл зерно! – сказал Вэй.

– Вэй, не надо, ты же этого не делал, – Анри пытался отговорить друга, – каждый должен нести свою ношу, я не могу принять от тебя такой жертвы!

– Помолчи, Анри, – зашикал на него Вэй. – Я шестьдесят плетей выдержу, а ты – нет!

Внимание счетовода переключилось на Вэя. Он уставился на него долгим изучающим взглядом, словно проверяя, говорит ли Вэй правду.

– За то, что не признался сразу и отнял мое время, назначаю тебе два геша плетьми! Начинайте наказание! – распорядился счетовод.

Вэя схватили стражники, повели в центр деревни на небольшую базарную площадь, где крестьяне обменивались товаром. Мальчишки плевали в него всю дорогу и кричали: «Вор, вор!». Вэй шел спокойно, не обращая на них внимания.

На площади постепенно собирались свободные крестьяне. Туда же привели Анри и остальных рабов, чтобы видели, какое наказание бывает за воровство. Взгляды Анри и Вэя встретились, Вэй улыбнулся. «Он еще и улыбается, – подумал Анри. – Сто двадцать плетей равносильно смертному приговору!» Вэя привязали к столбу для наказаний. Надсмотрщик схватил плеть и занес ее над ним.

– Раз! – громко крикнул он.

Плеть оставила на спине Вэя красную полосу.

– Два! – продолжал считать надсмотрщик. – Три!

– Господи, помоги ему! – прошептал Анри и опустил голову, он не мог смотреть на то, как убивают его друга.

Гл а в а 1 3

ВТОРАЯ ЛУНА

Лугаль боялся покушения, поэтому масляные лампы горели в его покоях днем и ночью. Свет от них, трепыхаясь, разливался по залу, освещая изображенных на рельефах могучих грозных богов. Казалось, тени от дрожащих огоньков приводят их фигуры в движение, и от этого лики богов становились пугающими и безжалостными.

Трапеза закончилась, рабы уносили остатки жирного гуся. Царь сидел задумавшись. В подлокотниках его бронзового кресла были просверлены круглые отверстия. В них покоились большие серебряные рога с финиковым молоком, из которых торчали длинные тростниковые трубочки.

Подле него в кресле поменьше сидел Сэм. Лугаль высоко ценил его, как мудрого человека, прекрасного рассказчика, осыпая своей благосклонностью и подарками. Теперь Сэм был похож на состоятельного вельможу: царь пожаловал ему богатые одежды, бусы из яшмы и серебряный перстень.

Лугаль подолгу проводил время в его компании, особенно он любил рассказы Сэма о будущем. Конечно, бывший археолог никогда не говорил царю, что он из двадцать второго века, да и тот бы ему не поверил. Он воспринимал его как сказочника, шута для развлечения, с чем Сэм отлично справлялся.

– Сэмуэль, – спросил царь, – сколько ты мне служишь?

– Уже шесть лун.

– Да, долго. Ты скучаешь по своей родине?

– В вашем присутствии я не смею скучать, – дипломатично ответил Сэм.

– Государь, – охранник показался в дверях, – к вам посетитель, какой-то Ноах. Прикажете проводить его в тронный зал?

– А, Ноах, – вспомнил царь, – я и забыл. Пусть заходит сюда!

В покои лугаля зашел пожилой человек в простой длинной тунике из серой шерсти, прикрытой плащом. В руках он держал посох. Седые волосы мягко спадали на плечи, ровная осанка, открытый взгляд указывали на человека смелого и целеустремленного.

– О великий царь, – старец слегка поклонился, – я пришел к тебе по велению сердца. Бог открыл мне истину: скоро море сомкнется над головами людей.

– Я признателен тебе, Ноах, что такой мудрец посетил меня, но о чем ты говоришь? Море от Шуруппака далеко.

– Надвигается потоп. Вода поглотит всё: землю, поля, леса, животных и людей. Одумайтесь! Не грешите, ибо есть еще время всё исправить.

– Но я не могу приказать всем не грешить, мы же люди и должны грешить, иначе жить неинтересно!

– О, царь! Я пришел предупредить тебя, конец уже близок! Если не веришь, приходи посмотреть на корабль к западу от Шуруппака. Мой Господь говорил со мной, поведал, как построить его. Такого корабля никто и никогда не возводил прежде.

С этими словами старец покинул дворец.

– Сэмуэль, ты веришь Ноаху? Почему ты сидел как каменный, пока он говорил? Где твои обычные шутки?

– Да, царь, ты прав, ты всегда прав, – пробормотал Сэм невпопад, – конечно, ты не можешь приказать людям не грешить…

– Давай лучше отведаем сладкого молока, – лугаль помешал тростниковой трубочкой в своем сосуде. В нем тотчас запузырилась густая масса из молока и фиников, напоминающая напиток Хушаф, который до сих пор популярен в странах Ближнего Востока. Царь положил трубочку в рот, с шумом потянул напиток из своего серебряного рога.

Сэм тоже потянулся к своему рогу, правда, он был попроще – не из серебра, а из бронзы. Но он не почувствовал вкуса, он вообще ничего не чувствовал. Сэм был потрясен: перед ним сейчас был Ной, тот самый Ной, который спас человечество от потопа! Пазл сложился, теперь он знает, в каком они времени.

– Вчера ты поведал мне сказку о домах до неба, которые люди построили, чтобы тешить свою гордость, – царь оторвал Сэма от размышлений. – О чем нынче расскажешь?

– Сегодня, великий царь, ты узнаешь о птицах, но не простых, а серебряных, они летают по небу и перевозят людей из одного царства в другое.

Сэм выложил всё, что знал о самолетах прошлого, лугаль с удовольствием слушал его, засыпая вопросами.

Каждый день Сэм придумывал какую-нибудь сказку, но на самом деле вспоминал различные события из прошлого, которые для этой эпохи были не прошлым, а будущим. Он рассказывал ему о греках, римлянах, Средневековье, технологическом прорыве двадцатого века – словом, обо всем, что знал, но облекал свой рассказ в форму легенды о далекой волшебной стране, превращая эти события в увлекательный сериал.