Текст книги "Последний корабль"

Автор книги: Светлана Пономарёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Людей на улицах было немного, почти все сидели в своих маленьких круглых домиках, погруженные в виртуальный мир, прерываясь только на еду и сон. В течение пятидесяти лет после окончания Вирусной войны общество постепенно разделилось на образованных людей и серую массу, которая не работала, не училась, не приносила пользу, а только паразитировала, потребляя бесплатные блага новой высокоразвитой человеческой цивилизации. Они не понимали смысла своего существования и просто прожигали жизнь. Такие люди стали совершенно неприспособленными, случись что: новая война, глобальная природная катастрофа вроде Всемирного потопа, они вымрут, как тепличные растения.

С каждым годом пропасть между необразованными и образованными людьми расширялась, что совершенно не волновало первых, но настораживало последних – думающих. Современные жители Флоренции даже не понимали, зачем в их городе столько музеев, они в них не ходили. Многие вообще не умели читать, да и для чего учиться, если все необходимые потребности удовлетворялись бесплатно?

Михаил Ратников приехал во Флоренцию на выходные из Рима, где учился в Колледже Инженеров. Он стоял в центре зала Боттичелли и долго рассматривал картину «Весна». Стелла сразу обратила на него внимание. Теперь люди редко ходят в музеи, всё можно посмотреть с помощью оцифрованных голограмм. А курсанта Колледжа Инженеров в галерее Уффици Стелла вообще видела впервые. Она тихо подошла и спросила его:

– Что вас привлекает в этой картине? Вы уже минут десять стоите перед ней.

Он обернулся и встретился с ней глазами. Михаил никогда прежде не видел таких глубоких, редкой красоты зеленых глаз. От смущения он не мог вымолвить ни слова, а только стоял и благодарил судьбу за то, что Стелла заговорила с ним первая. Сам бы он никогда на это не решился.

– Девушка в центре очень похожа на мою мать, – наконец, выговорил он, стараясь не смотреть Стелле в глаза и делая вид, будто увлечен только картиной.

– Ваша мама необычайно красивая, – сказала Стелла. – Вы на нее очень похожи. Она тоже вдохновляет художников?

– К сожалению, мама умерла, – ответил Михаил. И отец тоже. Они были Инженерами-биологами, погибли в дальних колониях. Инопланетные хищники не оставили им шанса.

– Извините.

– Это было давно, я был ребенком, но образ матери до сих пор в моей памяти. От нее осталось много голограмм, но они не передают ощущений, которые помнит душа. А эта картина смогла.

– Да, картины передают образы живыми, кажется, они сейчас сойдут с полотен и заговорят с нами. Так могут писать только великие мастера! Боттичелли влюбился в Симонетту Веспуччи – девушку, которая похожа на вашу мать. Но она была замужем, и Боттичелли знал, что любит ее безответно. Если приглядеться, на всех его картинах она – главная героиня. К сожалению, Симонетта тоже умерла молодой.

Черные волосы Стеллы водопадом рассы´пались по ее плечам, когда она порывисто зашагала к картине, показывая на Симонетту.

– Вы экскурсовод? – Михаил бросил быстрый взгляд на Стеллу и тут же потупил глаза.

На ней было платье в стиле ампир, мода на который опять вернулась. Легкие волны шелковистой ткани светло-фисташкового оттенка струились почти до пола, подчёркивая цвет ее глаз, придавая еще большую легкость и женственность облику. Тонкие точёные руки часто жестикулировали, но это, видимо, оттого, что она долгое время жила на бывших итальянских территориях, и стиль подачи информации итальянцев, когда они размахивают руками, стал для нее родным.

– Нет, – улыбнулась Стелла, – я учусь в Колледже Искусств. Здесь, во Флоренции. Сейчас готовлю доклад о Боттичелли. Нашего старенького профессора считают чудаком – он заставляет студентов ходить в музеи, когда остальным учителям достаточно голограмм. Сначала я не понимала, зачем тащиться через весь город, тратить время, ведь одна кнопка в СИС – и голограмма у тебя в центре комнаты. Но никакая голограмма не передает ощущения живых полотен. Простите, я представила Боттичелли и нашего профессора, а сама не представилась. Меня зовут Стелла.

Михаил смутился еще больше, он густо покраснел и растерянно улыбнулся. Сейчас он сам себе напоминал проглотившего кол болвана, который пялится с идиотской улыбкой на хорошенькую девушку.

– Михаил, – он слегка кивнул. – Курсант Колледжа Инженеров.

– Я это уже поняла, по вашей форме, – ответила Стелла и протянула руку.

Его серые глаза потеплели. Ее рука утонула в огромной ручище Михаила. Худые пальцы Стеллы слегка отдавали холодом. Он осторожно пожал их, боясь ненароком раздавить.

– Вы замерзли? – спросил он.

– Может немного, в галереях всегда холодно, картинам противопоказано находиться в тепле.

– Давайте тогда выйдем на улицу, там гораздо теплее.

Русское имя Михаил Стелле было тяжело произносить, поначалу она называла его Майкл, на английский манер. Так было привычнее, потому что она родом из английских территорий. Но потом это имя окончательно прилипло к нему.

В тот майский вечер Михаил ужасно стеснялся и не знал, куда деть свои огромные руки. Наконец, они нашли приют в глубоких карманах его белоснежной формы. Он доставал их оттуда лишь дважды: на площади Синьории, чтобы помочь Стелле освободить каблук, застрявший между старыми булыжниками, и около принтера с мороженым, который заменил флорентинцам знаменитое кафе «Ривуар».

Все выходные они провели вместе. Стелла повела его в Академию изящных искусств. Михаил поражался, как Микеланджело мог создать огромную, великолепную и настолько идеальную статую Давида без помощи роботов? В Музее Галилея он внимательно рассматривал достижения научно-технического прогресса прошлых веков. Напрасно Стелла пыталась вытащить его оттуда. Будущий Инженер интересовался всем, подолгу застревая около каждого изобретения.

А воскресным вечером Стелла выступала перед огромной аудиторией в концертном зале Колледжа Искусств. Михаил прежде слушал музыку только в исполнении роботов, люди практически перестали играть на музыкальных инструментах. Он очень удивился, когда на его СИС пришла программка: напротив имени Стеллы указывалось такое сложное произведение, как Прелюдия до-диез минор Рахманинова, которое сейчас было по силам только роботам.

Стелла подошла к роялю, ее миниатюрная фигура терялась на фоне большого черного концертного инструмента. Тихое вступление Прелюдии колокольным звоном наполнило зал. Стелла тихо, аккуратными движениями переносила свои маленькие руки с аккорда на аккорд. Русская душа Михаила отзывалась на каждую ноту. Он вспомнил, как ребенком оказался в церкви. Его мать тогда еще была жива. Великолепная акустика храма позволяла слышать каждое слово, даже сказанное шепотом. А потом вдруг начали звонить колокола: сначала низкие, тягучие, вскоре к ним добавились высокие переливы перезвонов. Сердце маленького Миши само собой стало стучать в такт колоколам. Ему захотелось взлететь над землей и долго парить вместе с этими звуками.

Стелла перешла к средней части. Размеренный колокольный звон сменил вихрь. Сейчас это были не руки Стеллы, а ее душа – беспокойная, мятущаяся, рвущаяся наружу. Ее пальцы неудержимо носились по клавиатуре, черные волосы прыгали по плечам, пытаясь догнать руки. Вихрь перешел в громкие аккорды, фортепианные колокола отдавались в каждой клеточке тела Михаила. По нему вдруг пробежали мурашки: «музыкальность» роботов не шла ни в какое сравнение с проникновенным исполнением человека. Кисти Стеллы энергично взлетали и опускались обратно на клавиши. Она открывалась ему с другой стороны: такая маленькая, беззащитная, но в то же время гордая, сильная. Михаил понял, она тот человек, с кем он хочет быть всегда.

Провожая Стеллу домой в тот воскресный майский вечер, он многое хотел ей сказать, но нёс какую-то чушь. А уже в понедельник вернулся обратно в Рим. Те слова любви, в которых Михаил не смог признаться, он написал ей по СИС, и Стелла ответила взаимностью.

Эта весна изменила их жизнь навсегда. Они поженились летом, когда Михаил приехал в следующий свой отпуск. Он только что окончил Колледж Инженеров, ему было девятнадцать, ей восемнадцать. Флоренция стала городом их любви, и они поселились здесь.

«А если бы профессор не поручил мне подготовить доклад о Боттичелли, и я не заглянула в тот день в галерею Уффици?» – подумала Стелла.

– Хозяйка, – голос робота отвлек ее от воспоминаний, – ваш муж подлетает.

Серебристый лётный шар завис над аккуратным зеленым газоном. Через секунду он выпустил воздушные парковочные колонны и мягко приземлился. Открылся люк, полупрозрачная лестница на воздушной подушке пригладила траву.

– Дорогая, я уже соскучился!

Михаил легко сбежал по ступенькам и нежно поцеловал жену.

– Майкл, – Стелла потрепала его по волосам, – мой Лунный мальчик, я как раз сейчас вспоминала, как мы познакомились. Был такой же прекрасный теплый май, как сегодня. В тот вечер ты ходил с таким насупленным видом, что я даже испугалась.

Стелла не просто так называла Михаила Лунным мальчиком. Несмотря на то, что его предки были русскими, почти всё свое детство он провел на Лунной космической станции. Его волосы напоминали лунный свет, и характер тоже был «лунный»: с одной стороны, Михаил был закрытым и холодным, но, когда раскрывался, становился теплым и домашним.

За те двадцать лет, что они провели вместе, улыбался он чаще, чем хмурился, о чем говорили приличные бороздки морщинок около его губ.

Время не щадит никого. Но он для Стеллы оставался всё тем же Михаилом, молодым курсантом, который не мог вымолвить ни слова и лишь смотрел на нее влюбленными глазами. А они не могли лгать. Серые глаза всегда выдают своих обладателей, меняясь от настроения: когда Михаил был счастлив, они отдавали бирюзой, а когда злился, превращались в темную жгучую платину.

– Генри, – обратился к роботу Михаил, – включи автопилот в лётном шаре, пусть поставит его в гараж.

Робот запрыгнул в шар, закрыл за собой дверь. Створки крыши гаража плавно отъехали в сторону. Шар бесшумно взлетел и мягко припарковался.

– Майкл, ты опять летал без автопилота? Это может быть опасно! – сказала Стелла, недовольно хмурясь.

– Когда я сам за штурвалом, и шар подчиняется только мне, чувствую себя настоящим капитаном, а не пассажиром. Это совсем неопасно. Поверь, гораздо страшнее было заговорить с тобой в галерее.

Вдруг из СИС-браслета Стеллы развернулась голограмма одного из первых Инженеров, давно умершего создателя теории перемещений. Нестабильная картинка и звук прорывались сквозь помехи: «Граждане Объединенной Земли, к вам обращается глава Сопротивления. Мировое Правительство, как паук, захватило людей в свои сети и планомерно ведет человечество к деградации: оно сделало нас ленивыми, неспособными к развитию. Задача Сопротивления – вырвать человечество из этой паутины. Вспомните первых Инженеров, их вклад в развитие нашего общества, читайте книги, получайте образование, трудитесь. Вступайте в ряды Сопротивления, вместе мы будем бороться…».

Хакерскую атаку Сопротивления перехватили роботы из Департамента Полиции. Сообщение резко оборвалось.

– Опять они, – раздраженно сказала Стелла, выключая свой браслет, – постоянно лезут в наши СИС.

– Сегодня что-то новенькое, – Михаил протянул ей свой СИС, – смотри, они взломали даже наши, инженерские, но с голограммой у них не получилось, отправили только текст.

– Когда уже их всех переловят! – сказала Стелла. – Только людей пугают своими «листовками».

– Не переживай ты так, лучше скажи, где Ванька?

– В своей комнате. К нему Лео пришел, к экзаменам готовятся.

Гл а в а 4

МАСТЕРСКАЯ

Ваня Ратников появился на свет, как и все – в инкубаторе Родильного Центра. Он очень похож на своего отца Михаила: те же серые глаза, светлые волосы, высокий рост, легкий характер. Так захотела Стелла, когда они подписывали документы на заказ ребенка. В целом, Родильный Центр – хорошая вещь. После получения разрешения от Департамента Рождаемости, там можно заказать малыша по своему желанию: выбрать ему рост, цвет волос, глаз, будущее направление деятельности – техническое или гуманитарное, и, естественно, здоровье у него будет отменное. Единственное, чего нельзя заказать, это пол ребенка – Департамент сам регулирует гендерное равновесие человечества.

Когда Михаил и Стелла узнали, что родится мальчик, то очень обрадовались, иначе бы у них появилась девочка исполинского роста.

Мама ласково называет сына Джонни, а папа по-простому – Ванькой. Но это не имеет значения, потому что границ между странами давно нет, язык тоже один на всей Земле – планетарный. Правда, мама и папа с раннего детства заставляли его учить и русский, и английский, за что он на них очень злился, потому что все дети в это время занимались своими детскими делами, а он сидел и учил эти уходящие в прошлое языки.

Дом недалеко от Флоренции, где жили Ратниковы, был спроектирован по последней моде – огромный шар, в котором есть оранжерея, бассейн, аквариум, тренажерный зал в подвале, даже отдельная комната для их домашнего робота Генри, что являлось непозволительной роскошью. Стелла любила всё модное и безжалостно спускала кредитки, которые зарабатывал Михаил. А получал он, будучи капитаном Временного корабля, немало.

– Джон, Лео, идите ужинать, – голос Стеллы послышался за дверью Ваниной комнаты.

– Мам, мы скоро, – бросил в ответ Ваня.

– Ужин остынет, да и Лео, наверное, голодный. Не забывай, он у тебя в гостях, а морить друга голодом – как минимум невежливо.

Эта особенность матери в последнее время серьезно бесила Ваню – ему уже шестнадцать, а Стелла ходит за ним как за маленьким, даже перед друзьями неудобно.

– Джон, почему твоя мать покупает натуральную еду? – спросил Лео.

– Они с папой считают, что синтетическая еда неживая, поэтому не приносит пользы.

– Да ладно, уже давно доказано, разницы почти нет. Зачем зря кредитки тратить? Можно же всё получить из принтера. Синтетическая еда бесплатная, и даже безопаснее, инфекцию точно не подхватишь.

– Прикинь, моя мать еще сама готовит.

– Ей что, заняться нечем?

– Вот этим и занимается, да еще на рояле играет.

– Угу, на рояле она классно играет, лучше любого робота.

– Да, ты прав. Она говорит, это оттого, что рояль натуральный, из дерева, и неидеально держит строй. А всё неидеальное нравится человеку больше, потому что сами люди неидеальные.

– Сколько лет вашему роялю?

– Не помню, кажется, двести, а может и больше.

Он ей достался от пра-пра-какой-то бабушки.

– Ого! – Лео присвистнул. – Отец у тебя тоже прикольный, вечно в подвале торчит. Что он там делает?

– У него там… в планетарном языке нет такого слова. Короче, место, где кто-то что-то делает своими руками. По-русски это звучит как «мастерская».

– А зачем? У вас что, робот сломался?

– Нет, Генри в порядке, он вообще-то за это сильно на папу обижается. Говорит, что, если все станут как папа, роботам будет нечем заниматься, и их отправят на свалки.

– Какие еще свалки?! Что мы без роботов делать будем? Вернемся в каменный век?

– Мы, конечно, Генри ни на какую свалку не отдадим, потому что любим его, и он это знает, но папа настаивает: мужчина должен уметь работать руками.

– Зачем? Ведь он капитан Временного корабля!

– Вот и я не понимаю. Папа говорит, что он прежде всего Инженер, а потом уже капитан Временного корабля, а Инженеры должны уметь работать руками, вдруг что-то сломается?

– Прикалываешься? Временной корабль никогда не ломается, там всё идеально, его перед полетом проверяют роботы, а они никогда не ошибаются.

– Отец считает, что нет ничего идеального. По его логике, если роботы созданы человеком, а человек неидеален, значит его создания тоже неидеальны.

– Странные у тебя родители. Но интересные. Попросишь отца показать… как ты ее назвал?

– Мастерская. Да там ничего интересного. Но, если хочешь, пойдем спросим. Как мама говорит: «Желание гостя – закон».

Михаил был рад устроить небольшую экскурсию и повел мальчишек в мастерскую, где находилось много непонятных предметов. Лео таких никогда не видел.

– Что это? – Лео указал на небольшой стол со странной металлической конструкцией.

– Токарный станок, – ответил Михаил. – Он нужен для работы по дереву.

– По дереву? Оно же стоит кучу кредиток!

– Когда станешь капитаном Временного корабля, и у тебя будет куча кредиток, – улыбнулся Михаил.

– Совершенно бесполезная вещь, – хмыкнул Ваня.

– Почему же бесполезная? А обеденный стол, за которым ты ешь каждый день? – Михаил метнул строгий взгляд на сына. – Его сделал я, в том числе на этом станке.

– А это что, в углу? – взгляд Лео упал на блестящий агрегат с металлическими цилиндрами и трубками.

– Двигатель внутреннего сгорания автомобиля – очень старая, ценная вещь. Их изобрели триста лет назад, человечество с лошадей пересело на автомобили благодаря им. Это было событие, сопоставимое с созданием машины времени.

– Как он работает?

– К сожалению, я не смогу тебе показать, потому что для него нужен бензин – специальное жидкое топливо, которое человечество вырабатывало из нефти. Сейчас нефть не нужна, мы перешли на электрическое топливо. Оно бесплатное и бесконечное: во всех домах портативные ядерные станции. Лео, от чего твоя домашняя станция работает?

– От воды^[5], конечно.

– А твой лётный шар?

– Также.

– Вот раньше, чтобы запустить автомобиль, нужен был такой двигатель и бензин. Смотри: впускной клапан открывается, поршень опускается и втягивает топливно-воздушную смесь внутрь цилиндра. Клапан закрывается. Затем поршень поднимается вверх и сильно сжимает топливно-воздушную смесь. Когда поршень находится вверху, вот эта свечка дает искру, в цилиндре возникает высокая температура, и смесь буквально взрывается. Этот взрыв толкает поршень вниз. Затем поршень опять поднимается вверх и выталкивает из камеры сгорания отработанные газы через другой клапан – выпускной. Всё. Машина поехала. Правда, гениально?

– Ну так… – разочарованно протянул Лео, – для того времени, наверное, это был прорыв. А откуда вы это узнали?

– Из книг, Лео.

– У вас есть настоящие книги? – удивился Лео.

– Да, бумажные, по которым учились инженеры прошлого. Вот, смотри.

Михаил взял с полки небольшой томик и дал Лео. Тот осторожно развернул книгу, словно держал сокровище. Зашуршали страницы, взгляд Лео остановился на цифрах титульного листа:

– Две тысячи двадцать четвертый год – год ее издания? Это же настоящий музейный экземпляр! Ей сто пятьдесят лет! Откуда она у вас?

– Книга мне досталась по наследству от дедушки. Я был ребенком, когда погибли мои родители. Он взял меня на воспитание. Мы жили на Лунной космической станции, он многому меня научил.

– Лео, – сказал Ваня, – дедушка отца – один из первых Инженеров.

– Да ну! – Лео был поражен.

– Да, – ответил Михаил, – мой дедушка один из создателей Временного корабля.

Лео с уважением посмотрел на Михаила. Теперь книга заинтересовала его еще больше:

– Ой, и буквы какие-то странные, вроде похожи на планетарный, но не совсем.

– Она написана на русском языке, а не на планетарном.

– Что за ящик с дверями? – Лео ткнул пальцем в книгу.

– Это как раз и есть автомобиль, джип называется. Только он не летал, как наши шары, а ездил по земле, и ему нужно было жидкое топливо.

– Да, вы говорили, нефть, кажется, – вспомнил Лео.

– Кстати, – заметил Михаил, – нефть в те времена баснословно обогатила небольшое количество людей, которые занимались ее добычей, ведь всё в те времена зависело от нее, без нее ничего не работало. Представляешь, каким влиянием пользовались эти люди? Но потом один человек, каждый ребенок знает его имя, изобрел безопасную портативную ядерную станцию и подарил свое изобретение человечеству. Это полностью изменило нашу планету и жизнь на ней.

– «Все люди с тех пор живут счастливо», – Ваня процитировал строки Конституции Объединенной Земли. – Только тебе, папа, не сидится на месте.

– И правда, Михаил, зачем вам это надо? – спросил Лео.

– Понимаешь, Лео, в старые времена у всех было хобби: занятие, приносящее радость. Люди занимались им в свободное от работы время. А сейчас многие просто живут в свое удовольствие и не работают, поэтому хобби им не нужно. Но вы же бездельничать не будете? Вы же будущие капитаны Временных кораблей?

– До этого далеко, мы только три года учимся, – вздохнул Ваня. – Осталось еще столько же.

– Кстати, Ваня, как дела в Колледже? – поинтересовался Михаил. – Завтра последний экзамен в этом году? Какая тема?

– Роль ДНК^[6] во временных путешествиях.

– Да, тема серьезная. От того как вы сдадите этот экзамен, зависит ваше распределение на летнюю практику: космические телепортации или перемещения в прошлое.

– Отец, я мечтаю о космосе!

– А ты, Лео?

– Хочу летать в прошлое, там больше кредиток.

– Ах, вот вы где, – хрупкая фигура Стеллы показалась у подвального люка. – Ребята, ужин ждет, у нас сегодня гречка и отбивные. Из натурального мяса.

– Джон, а что такое гречка? – спросил Лео.

– Крупа такая, вкусная, из русской кухни, тебе понравится!

Гл а в а 5

ЛЕГКО В УЧЕНИИ – ТЯЖЕЛО В БОЮ

Здание Колледжа Инженеров выглядело как огромный сияющий шар, в зеркальных окнах и стенах которого отражались деревья, облака, утреннее солнце и лётные шары, мягко приземляющиеся на газон перед ним. Архитектура пыталась уходить от прямоугольных конструкций, считалось, что сферическая форма зданий успокаивает людей. Человечество двигалось по пути единения с природой, а шар – это идеальная геометрическая форма.

Высоченные небоскребы прошлых веков всё еще оставались на теле Земли как напоминание о тщеславии, и, словно Вавилонские башни, кричали о попытке человечества возвеличить себя. Но во время Третьей мировой войны – Вирусной, людей на планете осталось меньше половины, и эти «дома до небес» опустели.

Когда стало понятно, что Вирусная война уже неуправляема, на Земле началась паника. Богатые в срочном порядке спускались в собственные «укрытия», граждане среднего достатка спасались в общественных бункерах, которые вскоре стали платными. А труженики – фермеры, рабочие, водители, чей труд так необходим обществу, но редко замечается им, не могли позволить себе спрятаться в надежных безопасных местах и постепенно исчезали.

После окончания войны люди вышли из убежищ и столкнулись с неожиданной проблемой: богатые и средний класс работать руками не умели, некому было возделывать землю, вкалывать на заводах, в угольных шахтах, обслуживать нефтяные месторождения. Многие атомные электростанции пострадали от бомбардировок во время локальных войн, которые страны вели в ходе Вирусной войны. Разрушенные реакторы превратились в кладбища радиоактивных отходов, на много километров вокруг сея смерть выжившим в вирусной мясорубке.

Запасов энергоресурсов-углеводородов было достаточно, чтобы обеспечить всех, но довирусная экономика все равно рассыпáлась. Не хватало специалистов, которые могли бы добывать их, перерабатывать, поставлять. Человечество заново скатывалось в Средневековье. Перед выжившими встала задача: совершить огромный технологический прорыв и полностью заместить человеческий труд.

Профессия Инженера оказалась самой востребованной. Благодаря им открылась новая эра бесконечной бесплатной энергии, доступной еды. Они создали помощников-роботов и Временные корабли, которые каждый день уносили колонистов в другие звездные системы. Инженеров любили, ими восхищались, перед ними преклонялись почти как перед богами. Они были не просто инженерами, а элитой нового общества Земли, поэтому многие мальчишки мечтали учиться в Колледже Инженеров. Иван и Лео не были исключением.

У здания колледжа из лётных шаров выходили молодые ребята – курсанты, будущие Инженеры и капитаны Временных кораблей. На левом рукаве их белоснежной формы блестела серебристая эмблема: заключенные в круг латинские буквы «Т» и «Е», где «Т» обозначает время, а «Е» – энергию. Девчонки восхищенно смотрели им вслед и тоже мечтали учиться здесь, но Колледж Инженеров был единственным учебным заведением, куда брали только мальчишек.

Отыграл Гимн Объединенной Земли. Ваня и трое ребят из его класса сели за круглый стол, в центре которого ждал профессор. Ученая степень не добавляла его облику солидности из-за молодого возраста: на вид ему было не больше тридцати-тридцати пяти лет. Высокий, щуплый, немного сутулый профессор фигурой и даже походкой напоминал богомола. Мальчишки за глаза однозначно дали бы ему прозвище этого насекомого, если бы не Ваня. Внешность молодого профессора не вязалась с очень низким голосом, за что Ваня прозвал его Шаляпиным, в честь величайшего певца прошлого. Затем это прозвище подхватили все остальные. До того дня никто из его одноклассников Федора Шаляпина не знал, только один Ваня. Это Стелла вела культурно-просветительскую работу, заставляя его слушать музыку Довирусной эпохи.

Шаляпин бросил на курсантов строгий взгляд и пробасил:

– Ну что ж, приступим! Сегодня последний экзамен в этом году и вы отправитесь на вашу первую летнюю практику перемещений в роли помощников Инженеров: кто-то полетит в космос, а кто-то – в прошлое.

Экзамен в Колледже Инженеров выглядел как обычная беседа добрых друзей за круглым столом. Курсанты экзамена не боялись. Да и как тут бояться? Учились все хорошо, потому что быть отчисленным из колледжа считалось несмываемым позором.

– Лео, расскажи об истории создания Временного корабля.

– Временной корабль – последнее достижение квантовой физики и биотехнологий. Сначала он создавался не как машина времени, а как аппарат для телепортаций в космосе. Его устройство до гениального простое, но в то же время невероятно сложное. Принцип работы корабля для перемещений такой же, как принцип бинарного компьютерного кода^[7] – только за основу берется молекула ДНК человека, код которой не два символа, а четыре^[8]. Человек похож на компьютер, а информация о нем закодирована в ДНК. Таким образом для каждого человека создается ДНК-паспорт «биологической единицы». Используя данные этого паспорта, человека можно отправить как компьютерный файл через специальный биокомпьютер^[9]. Как и все великие открытия, эта технология была создана случайно. Сначала люди открыли язык программирования, а потом заметили его сходство с кодом ДНК.

– Отлично, Лео! Дальше продолжит Али, – сказал профессор и развернул кресло в сторону темнокожего мальчика из бывших марокканских территорий.

Али поморщил лоб, собираясь с мыслями:

– Далее выяснилось, что геном^[10] живых существ состоит из подвижных элементов. Но геном – не обычный конструктор, а сложнейшая биологическая система, где некоторые части должны оставаться неприкосновенными, иначе любой сбой в его работе приведет к опасным мутациям или даже к нежизнеспособности измененных организмов.

Однако этот общеизвестный факт не остановил ученых, потому что после Третьей мировой войны на Земле разразился голод. Закон о запрете клонирования животных, принятый в конце двадцать первого века, был отменён. Генетики в срочном порядке выводили новые породы скота, они создавали «химер», не особо заботясь о том, что из этого получится. Были нарушены основные законы природы: мясо животных стало ядовитым, многие породы вымерли. От голода человечество в те дни спасло создание синтетической еды и пищевого принтера. Но, столкнувшись с потерей почти всего домашнего скота, ученые проделали колоссальную работу, чтобы очистить его ДНК от генетического мусора.

– Али, достаточно, молодец, – похвалил его Шаляпин. – Теперь Акихиро, пожалуйста, подробнее про паспорт ДНК.

Профессор не просто так задавал эти вопросы Али и Акихиро, их специализацией была биотехнология.

Акихиро считал себя лучшим в классе и не выносил конкуренции. Он надменно поднял голову, прищурив и без того узкие глаза:

– В ходе этих работ сначала животные, а потом люди обрели уникальный ДНК-паспорт. Данные этого паспорта вводились в биокомпьютер, использующий ферменты и производящий вычисления непосредственно в ДНК. Этот ДНК-компьютер мог передавать информацию на любые расстояния, причем неживые предметы, к которым прикасались люди, несли в себе частички пота, кожи и, соответственно, ДНК людей. Они тоже отправлялись с ними параллельно, но перемещались по другому алгоритму – с помощью информации об их кристаллических решетках^[11] и химическом составе. Благодаря этому открытию человек начал осваивать не только другие планеты и звездные системы, но и другие времена.

– Хорошо, Акихиро, – профессор развернулся к Ване. – Иван, расскажи, как корабль для телепортаций стал еще и машиной времени.

– Технология несколько усложнилась: оказалось, что пара хромосом^[12] ДНК – это не просто молекулярное дублирование, а возможность повторить себя на другом временном уровне, а вот каком – зависит от параметров, которые высчитывает квантовый компьютер^[13]. Взаимодействие биокомпьютера и квантового компьютера позволяет создавать копии живых существ и неживых предметов мгновенно и одновременно во всех точках четырехмерного пространства, обходя теорему о запрете клонирования квантовой системы^[14]. Люди сами решают, какую точку оставить за главную – это и есть адрес доставки. Остальные копии подвергаются стиранию из-за опасности аннигиляции^[15] всего блока.

Процесс доставки требует колоссальной энергии. Ядерный генератор нагревает пространство внутри Временного корабля, поэтому перемещение живых существ происходит в капсулах, которые хранят индивидуальную температуру человеческого тела. Также капсулы используются как анализаторы ДНК и барокамеры для выравнивания атмосферного давления: процесс перемещения происходит мгновенно, тела людей не успевают адаптироваться к разнице атмосферного давления, например, в Девонском периоде оно в два раза превышает земное.

– Какой элемент несет информацию ДНК и позволяет нам перемещаться в пространстве и времени? – спросил профессор у всего класса.

– Вода!^[16] – хором ответили курсанты.

– Кто делает нашу жизнь беззаботной и счастливой?

– Мировое Правительство! – все вместе прокричали они, вскочили с мест и положили правую руку на сердце.

– Экзамен сдан! – Шаляпин был доволен. – Все свободны, увидимся осенью. Письма о распределении вы получите завтра на свои СИС-браслеты.

Ура! Каникулы! Они усердно учились целый год, чтобы летом поехать на практику. Курсанты вы´сыпали на газон и потянулись к своим лётным шарам.

– Эй, Ратников, – окликнул его Акихиро, – куда ты так торопишься? Может, слушать Шаляпина, или как его там, опять забыл… а, Моцарта!

Иван и Лео быстрее зашагали к своим лётным шарам, в последний день учебы совсем не хотелось ссориться.

– Куда же ты, Иван, может, тебя мамочка заждалась? – продолжал задирать его Акихиро. – Пора маленького мальчика кормить с ложечки натуральной едой?