Текст книги "Северный путь (СИ)"
Автор книги: Светлана Гольшанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 59 страниц)
– Мне ли не знать, – грустно обронила Герда.
– Согласилась бы ты на предложение мастера Вальдемара и не маялась, – сочувственно заметил пристав.
Герда поджала губы. Уж лучше побираться и спать на улице, чем стать приживалкой в доме Заградского!
– Как знаешь. Если к концу недели деньги не отдашь, дом и землю он у тебя отберет.
Цыргай махнул на прощание рукой и зашагал прочь.
– Вот тебе еще одна причина, чтобы принять предложение путников, – заметил кот, прошмыгивая в дом вперед хозяйки.
– Не бурчи, я уже все решила, – сказала Герда, доставая из печки горшок с остатками утренней каши.
Поужинав, она расстелила постель и легла спать. Кот по привычке прыгнул ей на грудь и устроился на левом боку в месте, где билось сердце. Герда не стала его сгонять – знала, что ночью все равно ляжет так, как ему удобно.
Сон пришел быстро, стоило только коснуться головой подушки, как в тот день, три недели назад, когда лихоманка едва вступила в Дрисвяты. Герда заболела первой. Вначале почувствовала себя разбитой, слабой, не могла даже с кровати встать. Отец оставил ее на соседскую бабку, а сам отправился в лес искать целебную траву.
Озноб сменился жаром. Бред длился целую вечность. В какой-то момент сознание покинуло ее, и Герда впала в забытье.
Это был не обычный тусклый сон, кривым зеркалом отображающий явь. Что-то совершено особенное, похожее на видения прорицателей, яркое, западающее в душу надолго. Перед ней раскинулось пустынное горное плато, покрытое белым искрящимся снегом. Вокруг не было ничего. Лишь темное пятно на горизонте. Оно быстро росло. Скоро можно было разглядеть очертания всадника, за спиной которого по ветру вился черный плащ. Высокий вороной конь легко скакал по глубокому снегу, словно плыл по воздуху. Они приближались.
Очень хотелось, чтобы всадник забрал ее, но отчего-то было страшно. Когда их разделяло всего несколько шагов, Герда проснулась. Жар спал. Лихоманка отступила без всяких трав.
Когда отец вернулся, стало понятно, что лечить надо не ее. Он еле дошел до кровати, лег и тут же впал в беспамятство. Полночи он бредил, то зовя покойную жену, то мать, бабку Герды, чьего имени она не знала, а под утро сгорел, как свеча. Умер, так и не очнувшись.
Герда до последнего верила, что все обойдется. Ведь она, маленькая и слабая, смогла вырваться от лихоманки, так почему же отец сдался так легко? Она плакала, злилась, потерянная стояла среди селян, когда его хоронили, и никак не могла осознать, что это конец.
Каждую ночь после похорон в доме раздавались шорохи, будто ходил кто. Старики, которые еще помнили обряды староверов, говорили, что это душа, привязанная мирскими заботами, не может освободиться от земных оков. Лишь на сороковой день она оставит свой старый дом и пустится в плавание по реке, ведущей в подземное царство богов, где будет ждать жребия, чтобы возродиться в другом теле.
Сердечная боль потихоньку притуплялась. Голова прояснилась. Надо было жить дальше, но навалившиеся заботы тянули обратно в омут непроглядной безысходности. Умом Герда понимала, что надо уходить, и неважно куда, просто начать все с чистого листа, найти свой путь, но… так страшно сделать первый самостоятельный шаг.
***
Финист поднял спутников на рассвете. Надо было двигаться дальше, потому что вскоре здесь появятся ищейки, идущие по их следу от самого Стольного. Лишь бы до границы не перехватили, а там другая страна, другие порядки. Можно будет передохнуть от безостановочного бегства.
Он ласково провел рукой по шее своей лошади и поправил съехавший на бок потник. Золотинка, и без того сухая, мосластая кобыла светло-рыжей масти, сильно перепала от долгого пути. Шутка ли, проехать тысячу верст от Стольного до северо-западной границы Веломовии, останавливаясь только на ночь. Но гордое животное никогда не жаловалось, упорно следуя воле хозяина.
Финист осмотрел лошадей своих спутников. Они тоже порядком устали. Невысокий чалый мерин Толстун, принадлежавший Ждану, вяло щипал скудную траву, пробивавшуюся сквозь пыль наезженной дороги. Даже горячая буланая Пустельга Дугавы, предками которой были лучшие эламские скакуны, стала спокойной и покорной.
Финист еще раз проверил все их снаряжение. «Что ж, за два месяца они научились седлать лошадей. Это уже что-то», – думал он, не находя к чему придраться.
Все еще заспанные Дугава со Жданом смиренно ждали, пока он закончит. Послышался гулкий стук кованых копыт по твердой нахоженной земле. Финист настороженно обернулся.
К ним направлялась Герда верхом на высокой гнедой кобыле. Крупная, статная, с гибкой шеей и широкой грудью, лошадь горделиво выступала на длинных тонких ногах, до колена покрытых черной шерстью, лишь наверху переходящей в лоснящуюся красновато-рыжую под цвет корпуса. Откуда взялось такое чудо среди коренастых мохноногих селянских кашлаток – оставалось только догадываться. В черную гриву и репицу хвоста были вплетены белые ленты, такими же были перевязаны косы девушки. Финист ухмыльнулся. В Заречье бытовало поверье, что белая ткань, выполосканная в ромашковом отваре, служит оберегом против лесной нечисти.
Герда поравнялась с путниками. На ней были узкие серые штаны с потертыми кожаными вставками и грубые мужицкие сапоги с высокими голенищами. Поверх заправленной в штаны короткой рубахи надет серый, видавший виды плащ. Бывала путешественница, ни дать, ни взять.
– Я доведу вас до Подгайска, если вы обещаете ни при каких обстоятельствах не сходить с тропы и беспрекословно меня слушать, – Герда выразительно глянула на Финиста.
Тот медленно кивнул, сочтя ее требования разумными.
– Вам это обойдется в пятьдесят монет, – с невозмутимым видом назвала Герда заоблачную цену.
– Это грабеж! – возмутился Ждан, но Финист остановил его.
– Мы согласны, – сказал он, ловко запрыгивая в седло. – Давайте не будем терять время даром. Солнце уже высоко, а нам бы хотелось добраться до Подгайска через три дня.
Они решительно выступили в сторону леса. Впереди ждала полная неведомых опасностей Дикая пуща.
========== Глава 2. Хозяйка леса ==========
Несколько часов они ехали по нахоженному Сокольничему тракту – загруженной лесной дороге, вдоль которой селяне безбоязненно собирали хворост, рубили дрова, искали ягоды и грибы. Глубже заходить никто не отваживался.
Возле запруды, которую местные прозвали Бобровой хатой, тракт перешел в узкую едва заметную стежку, по которой пришлось двигаться гуськом. Густые кроны вековых сосен закрывали солнце, укутывая дорогу прохладной тенью. Кривые корни толстыми щупальцами торчали из земли, будто желая зацепить за ноги. Скрюченные ветви нависали так низко, что приходилось пригибаться к лошадиным шеям, чтобы проехать под ними. Мошкара назойливо жужжала над ухом, норовя впиться в кожу и насладиться кровавым пиршеством.
Почва размякла и громко чавкала под копытами. Лес редел, переходя в поросшие вереском топи с пятнами покрытых ряской бочагов. Утомленные дорогой всадники растянулись по дороге, занятые поиском удобного положения в седле. Толстун сильно отстал, с трудом поспевая на коротких ногах за другими лошадьми. Неожиданно из-под его копыт вспорхнула бурая, едва отличимая от земли, выпь. Мерин испуганно подскочил и помчался догонять других лошадей. Животные разом заволновались.
– Спокойно, – скомандовала Герда. – Один шаг в сторону – и мы увязнем в трясине.
Она отломала сухую ветку с одиноко росшего возле тропы дерева и воткнула ее в островок светло-зеленого мха. Палка на глазах провалилась под землю.
Ждан, с трудом остановивший лошадь в хвост Пустельги, облегченно выдохнул. Финист обернулся и издал странный звук, похожий на угрожающее ржание жеребца перед схваткой с соперником. Толстун испуганно фыркнул, но стал вести себя смирно.
Миновав топи, они сделали привал на поляне у самой тропы, сводили коней на водопой к ручью, ослабили подпруги и навязали пастись, а сами устроились на широкой поваленной сосне.
– Сколько за сегодня пройти осталось? – нетерпеливо спросил Ждан, едва они успели достать обед из седельных сумок.
– Еще пару часов, думаю, – ответила Герда, наблюдая, как между кронами деревьев выглядывает яркое полуденное солнце.
– Мы могли бы добраться до Подгайска быстрее, если сократить время стоянок, – вмешался Финист, пододвигаясь ближе к Герде. Она вгляделась в его глаза. Обычно смотрит. Не без интереса, но это понятно, ведь они почти не знакомы. Что коту так не понравилось?
– Вечером здесь поднимается очень густой туман. В нем мы можем заблудиться или сойти с тропы.
Герда обняла руками колени.
– Но она же не будет все время идти через болота, – сидевшая рядом Дугава поморщилась. – Или будет?
– Болота – не самое страшное, что можно встретить в этом лесу. Поверьте, пока мы не выйдем на тракт, с тропинки лучше не сходить.
Снова повисло мрачное молчание. Герда задумчиво разглядывала росшую рядом сосну. Внизу на стволе виднелся небольшой надрез. По весне они с отцом часто собирали здесь смолу и продавали ремесленникам из Дрисвят и Подгайска. Сердце стянуло тоской. Сидевшие рядом путники казались далекими и чужими в этом лесу. Герда не привыкла видеть здесь кого-либо, кроме отца. В глухих тенистых чащобах Дикой пущи он считал себя полноправным хозяином и передал это наследие своей дочери, хотя Герда до недавнего времени не осознавала свою связь с лесом.
Здесь всегда было так тихо и безмятежно, как будто за стенами непреступной крепости. Именно поэтому Герда не хотела уходить. Боялась выйти из-под защиты леса и встретиться с опасностями внешнего мира лицом к лицу.
Герда отрешенно посмотрела на путников. Они сидели молча, не глядя друг на друга. Она словно наяву осязала намертво сковавшую их цепь неведомой тайны. Что-то было в них подозрительное, заставлявшее трепетать в предвкушении, как птенец, который впервые раскрывает крылья, чтобы вылететь из гнезда.
– Поехали, – нарушила тишину Герда. – Мы должны быть на Лосиной поляне до того, как поднимется туман и скроет от нас тропу.
От короткой передышки путники разморились еще больше. Затаившаяся усталость только сейчас в полной мере обрушилась на их плечи. Упиравшиеся в стремена ноги ощутимо затекали. Ждан до бесконечности крутился в седле, пытаясь сесть так, чтобы ничего не болело. Дугава клонилась все ниже к шее лошади, грозясь вот-вот выпасть вперед. Только Финист сидел неподвижной статуей на своей златогривой лошади, ступавшей так мягко и степенно, будто она плыла над землей раскрашенным солнечным светом облаком.
Гнедая кобыла Герды, наоборот, шагала широко и нарочито тряско, высоко задирая ноги, чтобы не спотыкаться об торчащие из земли корни деревьев. Иногда она нервно вскидывала голову и тревожно прядала ушами по сторонам, прислушиваясь к шуму деревьев и пению птиц.
Герда не поняла, кто из них первый это почувствовал: она или кобыла. Лошадь напряглась, вздрогнула всем телом и захрапела. Герда внимательно вгляделась в поросший папоротником подлесок. Притаившись за густыми кустами малинника, за дорогой явно кто-то следил. Ехавший следом Финист тоже заметно насторожился.
– Тише, Яшка, все хорошо, – Герда ободряюще провела рукой по шее лошади, не выпуская поводьев. Та заметно расслабилась и пошла дальше.
Наблюдатель пока себя не выдавал. Финист велел остальным не растягиваться, а сам поехал, почти уткнувшись в хвост передней лошади.
– Яшка? Что за странная кличка для кобылы? – он явно пытался завязать беседу.
– На самом деле ее кличка Яхонтовая. Яшка просто сподручней, – ответила Герда, сосредоточенно глядя на тропу перед собой. Та неожиданно начала петлять вокруг деревьев, хотя Герда точно помнила, что до Лосиной поляны дорога прямая.
– А что за порода? – не унимался Финист. – Не знаю. Мы с отцом нашли ее жеребенком в лесу пять лет назад. Тогда через наши земли шел крупный купеческий обоз из Заречья. С собой они вели лошадей на продажу. Наверное, от них и отбилась. Ее никто не искал, поэтому мы оставили ее себе.
– Она не похожа на зареченскую, – задумчиво хмыкнул Финист, указывая на свою кобылу, действительно рожденную в бескрайних Зареченских степях.
Яшка хоть и была поджарой и высокой, но далеко не такой мосластой, как Золотинка.
– В ней больше от рыцарских коней из Кундии или Норикии. Да и масть… Зареченские лошади обычно рыжие. Встречаются бурые и караковые, но ярко выраженная гнедая масть, да еще и с заметной краснинкой… Для степняков это редкость.
– Вы из Заречья? – насторожилась Герда. – То-то мне показалось, что говор у вас не похож на столичный. Почему вы солгали?
Финист недовольно нахмурился. Видимо, понял, что сболтнул лишнего.
– Мы не лгали, – тщательно взвешивая каждое слово, отвечал он. – Ждан и Дугава всю жизнь прожили в Стольном, а я переселился туда совсем недавно.
– Почему? – теперь Герда бросила поводья и повернулась назад, чтобы видеть его глаза. – Что заставило тебя оставить свой дом?
– Так ведь не осталось больше дома, – Финист понурил голову и продолжил очень тихо: – В нашем краю повсюду нужда и голод. Засухи, неурожай… год за годом. Священники винят во всем староверов-бунтовщиков и тех, кто их укрывает. Говорят, они гневят Единого нечестивыми помыслами и тот посылает на нас невзгоды. Чтобы умилостивить его, у нас спалили много деревень, которым не повезло стоять рядом с древними капищами. Среди них была и моя.
Финист замолчал, переводя дух. Герда отвернулась, чувствуя себя неловко от того, что всколыхнула тягостные воспоминания. Ждан и Дугава подъехали поближе. Похоже, им тоже хотелось узнать о причине, заставившей Финиста покинуть родную землю. Удивительно, что он ничего им о себе не рассказывал до этого.
– А родные? – на этот раз вопрос задала Дугава. – Неужели, у тебя не осталось там родных?
Финист обернулся на голос и послал ей предостерегающий взгляд, но все же ответил:
– Меня вырастили старики, дед с бабкой. Они давно умерли.
Дугава виновато потупилась.
– Вот, кажется, и Лосиная поляна, – прервала неловкое молчание Герда, указывая на небольшую площадку возле тропы с обложенным камнями кострищем, окруженную толстыми бревнами и заботливо заготовленными дровами. – Мы с отцом раньше часто здесь останавливались.
– Но туман еще не поднялся. И солнце высоко. Мы могли бы пройти еще пару верст, – недовольно заметил Финист.
– Дальше тропа становится совсем узкой, а места – дикими. Двадцать верст надо будет пройти без остановок. Поэтому лучше переночевать здесь, – уверенно ответила Герда, спешиваясь.
Путники, скрепя сердце, последовали ее примеру.
– Я попробую изловить что-нибудь на ужин. А Ждан с Дугавой поищут воду, – распорядился Финист, когда они устроились на поляне.
– Родник здесь недалеко, за поворотом, всего в сотне шагов от тропинки, но лучше, если я сама схожу, – ответила Герда.
– Не беспокойся, – беспечно махнул рукой Финист. – Сами управимся, чай, не дети.
И трое путников скрылись за деревьями.
– Только всегда держите тропинку на виду, – крикнула им вслед Герда.
– Почему мне кажется, что они тебя не услышали? – съехидничал тершийся у ног кот.
Герда проигнорировала его и принялась собирать хворост, чтобы распалить костер.
– Зря ты их так отпустила. Помнишь ту тварь, что за нами из малинника наблюдала? У меня от нее вся шерсть дыбом встала, – не унимался кот. – Раньше они никогда так близко к тропе не подбирались. Чую, быть беде.
– Ты ведь сам хотел, чтобы я их провела, – вспылила Герда. – Так чего сейчас ноешь?
– Я не ною, а предупреждаю, – противным монотонным голосом, который всегда ее бесил, поправил кот.
– Так значит, не каркай. Ты не ворона, – грубо ответила Герда.
Она разложила поленья домиком, а внутрь напихала сухих веток и листьев и подожгла. Смолистые сосновые дрова громко зашипели в алых языках пламени. Герда села на бревно возле костра. Кот тут же запрыгнул на колени, свернулся клубком и замурлыкал, как делал всегда, когда она грустила.
***
До поворота путники дошли втроем. Как только поляна скрылась из виду, они разом заговорили.
– И ничуточки тут не страшно. Обычный лес с болотами, – храбрился Ждан. После того, как слез с лошади, он сразу воспрял духом и сделался очень смелым.
– Она странная, – встревожено заметила Дугава. – Герда эта. Похожа на староверку.
– Ничего странного, – невесело ответил Финист. – Здесь, на окраине, вера в Единого и власть епископата не так сильны, как в Стольном. Вполне вероятно, что предки этой девушки были жрецам старой религии или даже Стражами.
– Стражами? – криво усмехнулся Ждан. – Что-то слабо себе представляю, как в такой глуши могли жить Стражи.
– И напрасно, – горячо возразила Дугава. – В этом лесу сходятся силовые линии, что ведут от северной червоточины к южной. А это всегда привлекает демонов. Удивлюсь, если мы никого из них здесь не встретим.
В поисках поддержки она взглянула на Финиста. Тот согласно кивнул.
– Когда мы проезжали малинник сразу после топей, за нами кто-то следил, – мрачно сообщил предводитель.
– Защитники Паствы? – передернул плечами Ждан.
– Демоны? – испуганно выдохнула Дугава.
– Не уверен. В любом случае, нападать они не стали, а значит, не очень-то мы им нужны, – успокоил их Финист. – Идите к роднику. Можете там потренироваться немного. Только тихо, – он смерил Ждана суровым взглядом. – И на всякий случай, не теряйте тропу из виду.
Дугава со Жданом переглянулись и кивнули. Финист пошел дальше по тропе, а его спутники свернули в лес. Вскоре они обнаружили родник возле небольшого болотца. Дугава опустилась на корточки и зачерпнула котелком ржавую воду. Тот неожиданно легко поднялся, выскользнул из рук и поплыл по воздуху, раскачиваясь, а потом перевернулся и окатил Дугаву водой с ног до головы.
– Ждан! – угрожающе крикнула она. Парень виновато улыбнулся. – Ну, все!
Из болотной грязи поднялся громадный голем и двинулся вперед, угрожающе расставив свисавшие чуть ли не до самой земли руки.
– Это всего лишь морок! – сказал Ждан, с опаской глядя на пошатывающегося при каждом шаге великана из глины.
– Ты в этом уверен? – с вызовом крикнула Дугава, усаживаясь на покрытую росой траву – все равно уже промокла до нитки.
Голем застыл в десятке шагов от Ждана и запустил в него кусок глины, оторвав от собственной руки. Парень попытался увернуться, но неловко поскользнулся на вязкой болотистой почве и упал прямо в грязь. Глина тут же исчезла вместе с големом. Дугава злорадно захихикала.
– Гляди-ка, что там? – испуганно воскликнул Ждан, указывая ей за спину.
Дугава опасливо обернулась. В лицо стремительно полетел комок болотной ряски. Девушка закашлялась, вытирая глаза руками.
– Ну, ты и дурак! – обиделась она, но вдруг замолчала, вглядываясь куда-то вдаль. – Что это?
– Я на свои же хитрости не попадаюсь! – поддразнил Ждан.
– Я не об этом, болван, гляди!
Из чащи леса по воздуху летели бело-желтые огоньки. Только сейчас Дугава со Жданом с удивлением обнаружили, что начало темнеть. Светящиеся шарики мерно мерцали, подплывая к ним все ближе. Путники одновременно поднялись с земли и заворожено уставились на них. Огоньки превратились в маленьких человечков с крылышками-фонариками. Все звуки стихли. Во внезапно нависшей тишине послышались тоненькие голоса. Они пели. Да так чудно, что нельзя было оторваться. Дивные звуки обволакивали и звали за собой.
***
Финист возвращался на Лосиную поляну с двумя подстреленными зайцами. Герда сидела у костра в полном одиночестве и говорила сама с собой. Финист удивленно моргнул. С девушкой явно что-то не так. Если бы хватило времени, он бы обязательно разгадал ее тайну, но сейчас его мысли занимали лишь наступающие на пятки преследователи. Да, жаль ее, но всем обездоленным не поможешь. В первую очередь надо позаботиться о своих.
– Герда? – позвал Финист. Девушка вздрогнула от неожиданности. – Мои ребята не возвращались?
– Нет, – испуганно выдохнула Герда, как будто только поняла, что над лесом сгустились сумерки. – Они, наверное, заблудились. Хоть бы от тропы далеко не ушли.
Девушка сорвалась с места и побежала в сторону родника.
– Стой! – Финист преградил ей дорогу. – Я сам схожу за ними, а ты пригляди за лошадьми.
– А вдруг и ты заблудишься? – встревожено спросила Герда. – Я знаю этот лес куда лучше тебя. Я найду их быстрее.
– Нет!– с угрозой в голосе прикрикнул он.
Герда испуганно сжалась. Не следовала при ней выходить из себя. Но и позволь ей узнать их тайну он не мог.
– Останься, – уже намного более мягким тоном произнес Финист.
Герда покорно опустила голову и вернулась к костру.
***
Потом Ждан с Дугавой и сами не могли вспомнить, сколько брели за болотными огоньками, прыгая с кочки на кочку, перелезая через поваленные деревья, уходя все дальше в темную чащу векового леса. Опомнились, только когда вышли на большую поляну. Огоньки мигом исчезли. Пение перестало заглушать звуки леса. Где-то вдалеке завыл одинокий старый волк. На разлапистой ели ухнул филин.
Полная луна заливала землю ровным серебристым светом, в котором можно было различить стоявшую посреди поляны избу на двух высоких сваях из пней деревьев, корни которых торчали из земли, напоминая узловатые куриные лапы. Ждан с Дугавой испуганно оглядывались по сторонам, силясь понять, где они оказались.
– Я попробую постучать, – решился Ждан. – Может, там живет кто.
Дугава оббежала взглядом стоявшие вокруг дома идолища с конскими головами. Финист говорил, что так староверы украшали вход на переправу в царство мертвых.
– Не надо, – тихо взмолилась она. – Лучше пойдем сами дорогу поищем. Ведь дошли как-то досюда.
– Не трусь, – устыдил ее Ждан и поднялся на крыльцо по шаткой приставной лестнице.
Дверь распахнулась еще до того, как он успел занести руку, чтобы постучать. На пороге показалась древняя старуха: седая, морщинистая, согнутая чуть ли не вдвое. Из-под кустистых бровей внимательно глядели удивительно яркие для старческого лица угольки глаз. Старуха задумчиво потянула воздух, принюхиваясь, кривым, горбатым, как будто его ломали, по меньшей мере, три раза, носом и ощерила рот, полный гнилых зубов.
– Заблудились, деточки? – просипела она гнусавым голосом.
В поисках поддержки Ждан глянул на Дугаву, но та тряслась от страха, как осиновый лист на ветру.
– Мы в Подгайск идем из Дрисвят. Остановились на Лосиной поляне на ночь. Решили сходить к роднику воды набрать и… куда-то не туда свернули, – сбивчиво объяснял он.
– Разве деточки не знают, что с тропы сходить нельзя? – подбоченившись, поинтересовалась старуха. – Иначе попадете в плен к нечистикам и вечность у них в услужении проведете.
Она точь-в-точь повторила слова Герды, да еще так странно глянула, что Ждану захотелось бежать прочь со всех ног, не разбирая дороги.
– Не бойтесь, деточки, – старуха снова улыбнулась, выставляя напоказ мерзкие черные зубы. – Повезло, что вы нашли мою избушку. Проходите. Время уже позднее. Я вас ужином накормлю и спать уложу, а завтра на рассвете покажу обратную дорогу.
Дугава нерешительно поднялась на крыльцо и встала рядом со Жданом.
– Нас друзья ждут. Не могли бы вы показать дорогу сейчас, – она четко выделила последнее слово.
Старуха перевела на нее взгляд. По спине пробежали мурашки. Дугава испуганно выдохнула.
– Так ведь ночь на дворе. А ежели зверь какой нападет? Послушайте старуху, утро вечера мудренее. Да проходите, не стойте на крыльце, а то Всеблагого разозлим.
Ждан с Дугавой потерянно переглянулись. По церковным канонам Единого нельзя называть другими именами. Значит, старуха не связана с их преследователями. Воодушевленный этой мыслью Ждан сделал шаг в избушку. Дугава последовала за ним. Пол вдруг разверзся под ногами, и они полетели в черную бездну.
***
Финист присел на корточки возле родника и поднял брошенный на землю котелок. Две пары следов вели через болото в глухую чащу.
«Вот идиоты, – отрешенно подумал он. – Велено же было далеко от тропы не отходить. Так какого демона их туда понесло?! Ох, не по мне эта работенка. Ну, какой из меня наставник? Я едва-то с собой управиться могу, не то, что с этими горе-учениками. Не надо было зариться на высокий чин. Переждал бы бурю в укромном местечке, нашел дело по душе. И никто бы меня разыскивать не стал. Ан нет, поддался на первый порыв, связался с бунтовщиками с запада. Вот теперь и приходится носиться по лесам и долам, как загнанному зверю».
Мысленный монолог прервало мелодичное пение. Финист настороженно поднял голову, вглядываясь в темную полоску горизонта, где роились странные огоньки, которые он поначалу принял за светлячков. Огоньки подлетели ближе и начали водить хороводы вокруг его головы. Финист раздраженно сбил один рукой. Стоило крохе коснуться земли, как он тут же погас. Финист нагнулся, чтобы получше его рассмотреть, но оставшиеся в воздухе огоньки роем кинулись на мужчину, мстя за собрата. Вмиг их стало так много, что невозможно было разглядеть ничего вокруг, кроме пылающего бело-желтого марева. Финист прикрыл глаза руками, боясь, что огоньки лишат его зрения. Тело содрогнулось в прошедшей от головы до пят судороге, стремительно уменьшаясь в размерах. Кожу начали покрывать сизые перья. Через мгновение с места, где до этого стоял человек, взлетел, широко распахнув крылья, крупный сокол.
Сбитые с толку огоньки застыли в нерешительности, а потом всем скопом погнали птицу в чащу.
***
Герда снова видела всадника на вороном коне, летящего по заснеженной пустыне. На этот раз он подъехал так близко, что она могла достать до него рукой, но прежде, чем их пальцы соприкоснулись, проснулась.
Лес утопал в предрассветных сумерках. Первые лучи солнца окрашивали кроны деревьев в пестрые тона. Она спихнула с груди кота и приподнялась на локтях. Финиста с товарищами не было. Герду снедало беспокойство.
– Они давно уже должны были вернуться.
– Но не вернулись, – добавил кот.
– Наверное, что-то случилось, – старательно его игнорируя, размышляла Герда.
– Не пора ли уже отправиться на поиски, – не сдавался тот.
Она поднялась, направилась к лошадям и отвязала их. Толстун с Пустельгой тут же сбежали на противоположную сторону поляны в поисках свежей травы. Яшка непонимающе посмотрела на Герду. Та положила руку ей на нос.
– Прости, мне надо их найти. Если я… – Герда запнулась и громко всхлипнула, – не вернусь, то не жди меня.
Сзади к ней подошла Золотинка и ткнулась мордой в спину.
– Найдите себе других, лучших хозяев.
Обе кобылы проводили ее тяжелыми взглядами, словно понимали ее чувства. Герда перекинула через плечо белую тряпку, которую отец велел всегда брать с собой, чтобы оставлять метки.
Летом светало быстро. К тому времени, как она добралась до родника, на вязкой болотистой почве можно было уже с легкостью разглядеть следы. Две пары вели через трясину, а одна терялась на поляне возле походного котелка и одеждой Финиста. Тут явно случилось что-то нехорошее.
Герда глянула на видневшуюся в просвете между деревьев дорогу, а потом обратно на следы.
– Что же делать? Отец не велел сходить с тропы, – задумчиво пробормотала она не в силах принять решение.
– Прости, что напоминаю, но он умер. Не пора ли жить собственным умом, – тут же ответил ехидный голос.
Кот, ловко перепрыгивая с кочки на кочку, шел по следам, ведущим в чащу.
– Чего ты ждешь? – спросил он, обернувшись.
Герда глубоко вздохнула, нашла в кустах длинную палку и, проверяя с ее помощью кочки, двинулась следом. Дойдя до края болота, она остановилась.
– Здесь один бурелом, – сокрушенно сказала Герда.
– Не все ж тебе проторенными дорожками ходить, – пристыдил ее кот. – Вперед, а то эти олухи точно попадут кому-нибудь на обед.
Аккуратно обходя поваленные деревья, Герда побрела туда, куда вели следы. Она отрывала от тряпки маленькие лоскуты и повязывала их на сучья, чтобы не потерять обратной дороги. Через версту лес начал редеть. Больше не приходилось уворачиваться от хлеставших лицо веток молодых осин и берез. Между деревьями забрезжил свет. Герда вышла на большую солнечную поляну. Посреди нее стояли белокаменные хоромы с высоким теремом с гульбищем, окруженным резными перилами. Тонкоствольные березы склонялись над входом, образуя живую арку. Хоромы окаймляли постаменты с вырезанными в красном граните конскими головами.
Герда удивленно уставилась на лесное чудо. Такому богатому старинному жилищу позавидовал бы сам Заградский, да что там Заградский. С этими хоромами не мог сравниться даже дом уездного наместника в Подгайске.
– Не робей, – прикрикнул кот и ловко вспрыгнул на высокое крыльцо.
Двустворчатая дверь тихонько отворилась. На порог вышла статная женщина с яркими каштановыми волосами. Поверх белой льняной рубахи – старомодный зеленый сарафан с высокой талией. По краю юбку и рукава окаймлял тонкий рунный орнамент. Голову венчала корона из дубовых веток, украшенная гроздьями засушенной рябины и осиновыми листьями. В одной руке женщина держала золоченую клетку. Заметив на крыльце кота, опустила ее на пол и подняла его за шкирку.
Герда изумленно открыла рот. Никто кроме нее рыжего наглеца никогда не видел. Она была уверенна, что кот – плод ее воображения.
– Что за невежа, – покачав головой, тихо сказала незнакомка. Кот молча уставился на нее, смешно выпучивая синие глаза. – Ну, ничего, сейчас ты присмиреешь.
Женщина посадила кота обратно на крыльцо и погладила его по голове. Он замер, как каменный истукан. Незнакомка ухмыльнулась, подняла клетку и подошла к Герде. От страха у той онемели ноги и приросли к земле.
– Заблудилась, деточка? – сладким голосом пропела женщина.
Герда медленно кивнула, вконец растерявшись.
– Пойдем, деточка, я тебя обедом накормлю, – ласково предложила незнакомка.
Герда отшатнулась.
– Кто вы? Я всю жизнь провела в этом лесу, но вас никогда не встречала, – ответила она, пятясь к лесу.
– Меня зовут Ягиня, – женщина не сдавалась, будто отчаянно хотела завоевать доверие. – Я хозяйка этого места. А твое имя мне известно. Ты дочка лесника Гедымина. Он часто оставлял мне подношения, когда шел в лес. Почему его так давно не было? Неужели он забыл обо мне? – последние слова были сказаны с нарочитой обидой.
– Он умер, – резко оборвала ее Герда, неожиданно избавившись от остатков робости.
– Жаль, хороший был человек, – ничуть не смутившись, ответила Ягиня. – Пойдем, помогу тебе по доброй памяти.
– Чем?
– Ты ведь друзей ищешь, верно? – она снисходительно улыбнулась.
– А откуда вы знаете? – недоверчиво поинтересовалась Герда.
– Так я ведь хозяйка этого леса. Я все знаю: о чем мои березки и осинки шепчутся, почему так тоскливо воет старый волк на луну, сколько раз прокукует кукушка в сосновом боре, где гнездится болотная выпь, и как медведь по старому дубу за медом лезет.
