Текст книги "Северный путь (СИ)"
Автор книги: Светлана Гольшанская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 59 страниц)
– Отвечай, что тебе понадобилось в поле айсбергов. И отвечай быстро, а не то я уйду, и ты останешься с ним, – Николя указал на брезгливо морщившегося Сайлуса.
Тролль тихо хмыкнул, но все же заговорил:
– Пришла весть, что в Ледяном океане пробудилась тысячелетняя ярость. На тинге мы решили отправить туда лазутчиков и предложить ей союз. Близится Час возрождения. Мы слабы и малочисленны. Чтобы выстоять в грядущей буре, нужно заручиться поддержкой самых могущественных покровителей.
Николя вопросительно глянул на Сайлуса. Тот лишь коротко пожал плечами.
– Что такое Час возрождения и когда он настанет? – продолжил вести допрос Охотник.
– Это ты мне скажи, Страж, – снова оскалился тролль.
Николя смерил его тяжелым взглядом:
– Откуда мне знать?
– Уж кому, как не тебе, – тролль гнусно рассмеялся и подался вперед, привставая на стуле так, что ножки оторвались от пола. Сайлус незаметно потянулся к фляге на поясе, а демон продолжил: – Морской колдун, остроухая ведьма – они все лгут тебе. Ты и сам себе лжешь. Все ответы в тебе, но ты боишься. Боишься так, что не спишь по ночам, и даже когда бодрствуешь, не даешь себе ни минуты покоя, потому что тогда тебя начинают одолевать ответы, истина, к которой ты всеми силами стараешься остаться глух. Так чего ты боишься? Что за ужасную тайну скрываешь от себя самого? Что означает Час возрождения?
Николя настороженно замер. В груди нарастала паника. О чем он говорит? Какая еще тайна? Безликий?! На самом краю сознания, тревожено отзываясь, зашевелилась сущность Безликого. Стало трудно концентрироваться на происходящем.
– Ах ты, тварь, попробуй водички, на серебре настоянной, – взъярился Сайлус и плеснул в пленника из фляги. С лица тролля с шипением слезала покрывшаяся волдырями кожа.
– Стой! – вырываясь из зыбкого транса, отобрал флягу Николя. – Он же умрет.
– По-твоему лучше, если он сведет тебя с ума своими речами? Я знаю этих тварей. Он специально говорит так, чтобы ты мучился. Не слушай его.
– Я сам знаю, что делать, – огрызнулся Николя и снова повернулся к троллю. Тот тяжело дышал, корчась от боли. Из-под прожженной плоти на левой скуле и виске показалась белая кость. – Если хочешь жить, говори, что тебе известно.
– Час возрождения грядет. И тебе уготована в нем главная роль, – сквозь стиснутые зубы прошипел тролль.
Не на шутку взъярившись, Николя подался вперед, желая силой выдавить из демона правду. Звенящую тишину нарушил скрип отворяемой двери. Николя резко обернулся.
– Жертвенный ягненок! – послышался зловещий хохот тролля.
Голову словно стянуло стальными клещами, в ушах зарокотал поток нестерпимой раскаленной боли. Краем глаза Охотник успел заметить, как, раскрыв рот в немом крике, Сайлус беспомощно оседает на пол. И через мгновение сам последовал за ним.
========== Глава 25. Враг мой ==========
Когда Герда вернулась домой, поговорить было не с кем. Эглаборг возился во дворе. Финист и Вожык, должно быть, еще не вернулись с занятий, а Майли закрылась у себя в комнате. Герда не решилась ее тревожить. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, взяла дневник Лайсве, но поняла, что уже в сотый раз перечитывает одно и то же предложение и не может уловить смысла, потому что постоянно отрывается и смотрит в окно, всем сердцем желая увидеть Николя, живого и невредимого. Он сильный и опытный. Наверняка, с легкостью сможет справиться с десятками таких троллей и даже не устать, но все равно дурное предчувствие не давало покоя.
Герда отложила дневник и принялась бесцельно бродить по комнате взад-вперед, пытаясь придумать, как перестать ждать плохих вестей. Ведь говорят, как думаешь, так оно и случается. Николя обязательно вернется, снова будет ругаться с Финистом, требовать от нее больше, чем она может сделать и… потом снова отправится на рисковое дело, а она продолжит сходить с ума от тревоги. Почему его ремесло такое опасное? Как бы хотелось, чтобы ему не приходилось рисковать собой каждый день своей жизни и все же… Все же тогда это бы был не совсем он или совсем не он, а кто-нибудь другой. И вполне вероятно, что этот другой нравился бы ей куда меньше.
От тревожных мыслей разболелась голова. Время тянулось не быстрее улитки. Гробовая тишина в доме угнетала настолько, что хотелось разговаривать со стенами, лишь бы слышать какие-нибудь звуки. Герда не выдержала и постучалась к Майли. Та долго не отвечала. Герда решила открыть дверь сама, но та оказалась заперта изнутри. От волнения в голову пришла совершенно бредовая мысль, что с Майли беда. Надо выбить дверь! Может, она лежит там без сознания? Герда разбежалась и нацелилась плечом на косяк. Когда он был уже совсем близко, она вдруг сообразила, что у нее вряд ли хватит сил исполнить задуманное. Дверь распахнулась сама. Герда остановилась в последний момент, едва не налетев на Майли со всего маху.
– Что случилось? Где пожар? – недовольно осведомилась она.
– Нигде. Просто ты долго не отвечала, – запинаясь, оправдывалась Герда.
– Я спала, – пожала плечами Майли.
– Днем? – удивилась Герда.
– А ты имеешь что-то против? – ответила та вопросом на вопрос.
– Нет. Просто странно.
– Финист уже вернулся?
– Я его не видела.
– Ну что ж, если пожара нет, – Майли помахала на нее рукой, словно прогоняя назойливую муху, и, обращаясь уже к самой себе, мечтательно добавила: – Пойду еще посплю чуток, может, снова увижу тот славный сон…
И закрыла дверь перед самым носом. Еще немного попереминавшись с ноги на ногу, Герда вернулась к себе, достала из ящика вещи и начала их перебирать, хотя перебирать по сути было нечего – из дома в Дрисвятах она практически ничего не взяла, а здесь кроме одолженной доброй Анкой одежды ничего не приобрела. В ящике лежала книга об оружии, узелок с поломанной брошью, камень с волотовки и свиток из саркофага, вирбез, который Финист все же всучил ей обратно после долгих препирательств, и пучок засушенного бельбельника. Ничего интересного. Герда спрятала все обратно и достала из-за пояса кинжал Хозяйки леса. Задумчиво пробежалась пальцами по узорам на клинке. Пожалуй, эта вещь – самая ценная, хоть и не слишком нужная. Герда не воин, и Николя никогда не забывает об этом напомнить.
Снизу донесся отчаянно громкий стук. Герда бросилась в прихожую, предполагая самое плохое. Нет-нет, Николя жив, с ним все в порядке, а это… это просто…
Герда распахнула дверь. На пороге стоял шаловливый брат Анки. Кажется, его звали Лейф. Он раскраснелся, тяжело дышал, приложив руку к груди, и выглядет жутко испуганным.
– Где мастер Николя? – чуть не срываясь на крик, спросил он.
– В городе, – коротко ответила Герда, силясь понять, почему ее начинает колотить крупная дрожь следом за мальчишкой.
– Что же делать? Его надо срочно разыскать. Там в лесу гулон. Он напал на нас…. Ваш мальчик случайно угодил в нашу ловушку. Эйс остался с ним. Гулон может их съесть! – путано объяснял Лейф.
– Вожык? – нахмурилась Герда. – Он же должен был заниматься с Финитом.
Лейф пожал плечами и запричитал:
– Как же найти мастера Николя? Без него их съедят, если уже не съели.
Герда накинула на плечи плащ:
– Идем, он должен быть на заброшенном складе в доках.
Они с Лейфом бегом промчались через весь город к пристани, но найти там Охотника оказалось не так-то просто. Заброшенных складов было много, но как отыскать среди них нужный, когда время играет против них? Герда прислушалась к своим ощущениям, закрыла глаза и уверенно направилась в дальнюю часть доков. Она вызывала в памяти ауру Николя, стремилась к ней, звала. И странное дело, аура откликалась. Едва слышным эхом указывала путь, словно сама стремилась быть найденной.
Хорошо еще, что она была такой приметной, ни на что не похожей, иначе искать бы пришлось весь день.
Герда остановилась возле посеревшего от старости здания с обвалившейся крышей. Николя был внутри. Перед внутренним взором предстало приметное, ни на что не похожее голубое сияние, густое, почти осязаемое, ритмично пульсирующее. Рядом находились две совсем не человеческие ауры. Герда сделала глубокий вдох.
– Он здесь? – нетерпеливо спросил Лейф и, прежде чем она успела остановить его, широко распахнул дверь.
Изнутри раздался оглушительный смех, потом грохот от падения чего-то тяжелого. Лейф, как подкошенный, свалился на пол и закрутился на месте, дергая руками и ногами, как опрокинувшийся жук, и орал во всю глотку, словно его резали живьем. Герда не успела ничего сообразить, прежде чем серая тень прижала ее к полу. Кряжистое горбатое существо склонило над ней крупную уродливую голову с огромными зеленоватыми глазами.
– Тебя быть не должно! – прошипела оно и со свистом втянуло воздух.
Хотелось закричать: «Помогите, мастер Николя, Шквал, кто-нибудь!», но голос пропал, а помощь явно не спешила. Герда задыхалась. Выходивший из носа воздух приобретал голубой оттенок. Серое существо втягивало его в себя. Сознание начало ускользать. «Неужели все закончится вот так? Я одна ничто. Слабая, никчемная, бесполезная. Что же делать?!» Потеплевшая рукоять кинжала сама прыгнула в руку. «Защити себя сама», – пришел ответ непонятно откуда. Герда рванулась из последних сил и до упора всадила лезвие в спину мерзкой твари. Все потемнело. Герда обмякла, чувствуя, что сверху навалилось что-то тяжелое.
– Герда! – настойчиво звал Николя. Она лежала у него на коленях, а он колотил ее по щекам, как тогда на плато. – Ты в порядке?
– Да, я… – Герда перевела взгляд на лежавшее рядом мертвое тело, из спины которого торчала рукоять ее кинжала.
– Тебе не стоило приходить, – сказал он очень мягко, совсем без укора.
– Но я… – язык все еще с трудом ворочался во рту.
– Мастер Николя, там гулон. Он напал на Эйса и вашего мальчика. Они могут погибнуть, – зато Лейф уже пришел в себя на руках у Сайлуса и разговаривал вполне бодро. И даже голос не сорвал от истошного крика.
– Что? – Николя тревожно глянул на Лейфа, а потом снова на Герду.
– Помоги им, – с трудом выдавила из себя она.
– Сайлус, отведи Герду домой, а потом предупреди Эйтайни. Похоже, ее сын попал в серьезную передрягу, – быстро отдавал распоряжения Охотник.
Моряк с готовностью кивнул. Николя подхватил Лейфа за руку и помчался к лесу.
***
Когда мир вновь обрел очертания, первым, что увидел Финист, была мерзкая морда демона, обтянутая серой морщинистой кожей. Из-под меховой шапки торчали вперемешку пучки огненно рыжих и седых волос. Зеленоватые глаза с узкими вертикальными зрачками внимательно изучали оборотня.
– А ты силен, – хмыкнул демон. – Быстро мое проклятие поборол.
– Кто ты? – прохрипел Финист. Голос повиновался с трудом, а руки и ноги вообще оказались парализованными.
– Урргхаг, – представился демон. – А ты тот самый Охотник?
Урргхаг наклонился ближе. Обдало приторно-тошнотворным запахом.
– Нет, ты определенно не он, но похож, – демон принюхался и вдруг оскалился, обнажив внушительные желтые клыки. – Так вот оно что! Мы-то все гадали, как ему одному удалось так проредить нашу стаю боевых гулонов. Оказывается, вас было двое.
Финист с трудом соображал, о чем он говорит, лишь слышал, как рядом заходятся в истошном крике мальчишки. Не поворачиваясь, скосил глаза на Вожыка. Его тело выгибалось от сильных судорог.
– Останови это, – взмолился Финист, не в силах терпеть их крики. Это он, он один во всем виноват, его глупая безответственность и невнимательность. Лучше бы Охотник не давал ему второго шанса.
– Хочешь, чтобы я прекратил их мучения? – демон оскалился еще больше.
Финист понял намек слишком хорошо.
– Отпусти их. Они невинны, – превозмогая боль, продолжал просить он.
– Пока невинны, а пройдет всего пару лет, и они тоже станут охотниками, убийцами наших питомцев и нас самих. Так не лучше ли избавиться от них сейчас, пока они невинны? – мерзко рассмеялся серолицый.
– Прошу. Я сделаю все, что угодно, – простонал Финист, чувствуя, что мир снова блекнет и отдаляется.
– Все, что угодно? – губы Урргхага растянулись в некое подобие улыбки, от которой стало еще страшнее, чем от оскала. Боль отпустила, а мальчишки обмякли и затихли.
– Все, – с отчаянной решимостью подтвердил Финист.
Демон порылся в полах длинной меховой одежды и достал маленький кожаный мешочек. Бесцеремонно сняв с пояса оборотня флягу, откупорил ее, понюхал, скривился от резкого хмельного запаха и опорожнил все содержимое на снег.
– Не понимаю людей. Как можно травить себя такой пакостью? – посетовал Урргхаг и, набрав в флягу снега, провел по горлышку ладонью, что-то приговаривая, высыпал туда порошок и, хорошенько взболтав, снова понюхал. – От нее взор только затуманивается, а надо наоборот… чтобы он стал ясным. Да кому я это объясняю? Молодежь ни демона плешивого не понимает ни в настоящих зельях, ни уж тем более в проклятиях. Все куда-то торопится… поле айсбергов, тысячелетняя ярость. Толку от этого, если мы не понимаем, в чем суть?
Финист нахмурился, потеряв нить его рассуждений где-то в самом начале и теперь с ужасом гадал, о чем попросит демон в обмен на жизни мальчиков.
– Выпей, – серолицый протянул Финисту его же флягу. От нее ощутимо несло плесенью и тухлыми яйцами.
– Зачем? – он поморщился. Даже не мог заткнуть нос, чтобы не слышать тошнотворный запах.
– Это зелье поможет увидеть суть. Ты расскажешь мне о ней, о сути, не упуская ни единой даже самой мелкой детали, тогда я отпущу мальчишек.
– А меня? – подозрительно спросил Финист.
– Мы договаривались только на мальчишек, – покачал головой Урргхаг. – Так что, будешь пить?
Финист открыл рот, и серолицый ловко влил туда все содержимое фляги. Зелье оказалось острым, словно хмельным, и обожгло горло. Голова налилась свинцом, глаза закатились, паралич отпустил руки и ноги. Теперь они судорожно дергались, как у мальчишек пару минут назад. Только это было что-то совсем другое. Бросало то в жар, то в холод, выкручивало суставы, ломило кости, накрывая волнами раскаленной добела боли. Неожиданно все стихло. Наступил долгожданный покой.
Финист прикрыл глаза, наслаждаясь полной безмятежностью. Прямо над ним мелькнула гигантская тень. Финист распахнул глаза. Он плыл верхом на облаке, возле которого кружила огромная птица. Ее оперение было идеально белого цвета. От этой подлинной чистоты, грации и мощи гигантских крыльев захватывало дух. Безумно хотелось коснуться, ощутить под пальцами мягкие перья и полететь за горизонт вместе с ней. Финист иступлено упал на колени и протянул руки навстречу. Яркая вспышка затмила взор.
А в следующий миг Финист уже стоял посреди толпы на главной площади Стольного. В центре был возведен широкий помост, со всех сторон обложенный сухим хворостом. На него загоняли людей, их было пятеро или шестеро, по одному. Рядом с ними человек в голубом плаще зачитывал длинный список обвинений. Вдоль помоста собралось еще несколько точно также одетых людей. Последний из осужденных, изможденный, в изодранной одежде, с грязными светло-каштановыми волосами резко остановился возле людей в плащах и выкрикнул что-то нелестное в их адрес. Один из Защитников вцепился в горло наглеца скрюченными пальцами. Товарищам по плащу пришлось силой растаскивать их. Финист пробивался вперед, решительно распихивая людей локтями. Он точно знал, кто эти осужденные и что происходит.
Во что бы то ни стало нужно добраться до них! Но как же далеко. И почему ноги словно каменные?
Все осужденные оказались на помосте. Голубые Капюшоны привязали их к столбам и подожгли хворост с разных сторон. Огонь охватывал сухие ветки очень быстро и перекидывался на деревянные перекладины, на которых стояли осужденные. Они кричали! Как же они кричали!
– Отец! – заорал Финист от отчаянья, перекрывая стоны сгоравших заживо людей.
Вспышка.
Картинка сменилась. Над головой снова расстилалось бескрайнее синее небо, только на этот раз он стоял на льду в окружении четырех мальчишек, тех самых, которых видел в пещере Истины. Они опять распустили крылья и полетели прочь, но Финист успел ухватить за ворот последнего и развернул к себе. На него уставилась пара смутно знакомых янтарно-желтых глаз. Мальчишка самодовольно ухмыльнулся и тут же превратился в Охотника.
Финист оторопело попятился. Николя словно из воздуха притянул к себе Герду, нежную солнечную принцессу из пещеры Истины. Она ничего и никого кроме Охотника не замечала. Обнимала, льнула всем телом, не стесняясь, покрывала поцелуями лоб, глаза, щеки. Николя нарочно развернул ее так, чтобы Финисту было лучше видно и впился в ее губы, страстно, неистово. Внутренности свело от нестерпимой ревности. Герда не отталкивала, а наоборот горячо отвечала подлецу. От этого становилось еще больней.
– Не нравится?
Финист обернулся. За его спиной возвышалась сотканная из мрака фигура, встреченная им еще в склепе волотов.
– Ты можешь все исправить, – не замедлил предложить незнакомец. – Покорись мне, и она станет твоей. Навсегда. И даже дольше.
Теперь Герда протягивала руки к Финисту, но он не чувствовал ее.
“Не верь ему. Ты же знаешь, это путь во тьму” – зашептал другой, не менее зловещий голос из пещеры Истины. Но почему-то ему Финист доверял больше, чем зыбким иллюзиям незнакомца. Да и стоит ли добиваться девушки таким способом? Финист небрежно отстранил Герду от себя и приблизился к незнакомцу. Тот откинул капюшон. На Финиста уставились пугающие разноцветные глаза – один голубой, другой зеленый.
– Не слушай его. Вы же никогда толком не ладили. Идем со мной, и я укажу тебе путь к могуществу, – мелкие изящные черты растянулись в до тошноты искусственную улыбку.
“Но меч в спину мне воткнул не он! – мелькнула в голове дикая, непонятно откуда взявшаяся мысль. Но на этот раз она точно была его собственной, окрашенной ледяной яростью и огненной жаждой мести.
Сердце пропустило удар, а потом зашлось бешенным грохотом.
Вспышка.
Финист снова стоит на облаке и касается птицы.
Вспышка.
Мальчишка, которого Финист ухватил за ворот, отдает ему свои крылья.
Вспышка.
Разноглазый грозно скалится. Финист пытается отступить, но тело не подчиняется.
– Предатель! – слышит он собственный рык. Рука выхватывает меч из ножен. На клинке загорается руна «кеназ». Горящее рыжим пламенем лезвие обрушивается на фигуру в балахоне.
Вспышка.
Тьма.
Напряженное лицо Охотника.
И снова тьма.
***
Николя так спешил на помощь мальчикам, что не заметил, как столкнулся нос к носу с Асгримом.
– Эй, Охотник, куда спешишь? Совсем, видно, зазнался, что со мной не здороваешься, – в привычной шутливой манере обратился к нему Дану. Николя одарил его таким мрачным взглядом, что Асгрим тут же посерьезнел:
– Вы мальчишку моего не видели? Он опять куда-то запропастился, а жена дома плешь проела. Беду предчувствует, – Дану осекся, приметив, как вытянулось лицо Охотника. – Что? Говори!
Из-за спины Николя робко выглянул Лейф:
– Простите нас, мастер Асгрим. Мы хотели поохотиться на гулона, а теперь он охотится на нас.
– Как опять?! – взревел Дану. – Где это демоново отродье?! Если гулоны еще не разорвали его, я сделаю это сам!
– Не ори, ребенка напугаешь, – пристыдил его Николя, вспоминая, как его собственная мать говорила также, защищая непутевого сына от праведного гнева отца. – Лейф, ты хотел показать, где оставил Эйсмунда.
Мальчик указал в сторону восточного леса. Асгрим посадил Лейфа себе на спину, и они втроем помчались дальше.
– Возможно, понадобится подкрепление, – встревожился Николя, когда они уже вступили в лес.
– Охотники Дану уже оповещены, – отмахнулся Асгрим.
– Как? – удивился Николя.
– Не важно. Должны же у нас быть хоть какие-то секреты, – усмехнулся Дану.
Николя не стал настаивать. Знал, что бесполезно, а время поджимало.
Впереди ощущалась аура странно похожая на троллиную, только в разы сильнее. И еще. Происходило нечто такое, чего быть не должно. От колебаний эфира накалился воздух и начал оплавляться снег. Охотник прибавил ходу – тревожное предчувствие гнало вперед.
Время выходит. В ушах нервным стуком отдается пульс, с каждым ударом приближая непоправимое. Он не успеет это предотвратить. Нет, он не должен опоздать, только не снова, не сейчас. Впереди ждет нечто очень важное. Он не может это потерять.
Аура была уже совсем близко. На поляне за деревьями показались нечеткие контуры сгорбленной фигуры. Последнее усилие! Николя сорвался на бег.
Спиной к нему стоял тролль. Повыше и покряжистей, чем предыдущий. Он тоже был укутан в шкуры, а в руке держал посох с красным козлиным черепом вместо набалдашника. «Шаман», – догадался Охотник. Хуже обычного тролля, только тролль-шаман. Демон напряженно застыл, завороженно вглядываясь во что-то перед собой. Нельзя дать этой твари и малейшего шанса произнести проклятие, иначе будет, как с Гердой. Охотник тихо вынул меч из ножен и замахнулся.
Тролль дрогнул и испуганно залопотал на непонятном языке. Свистнув, чужой клинок обрушился на демона с сокрушительной силой и разрубил пополам, как трухлявое полено. Николя остолбенел от неожиданности. На щеку брызнула серая кровь. Оружие выпало из рук. Охотник отер лицо, поднял глаза и встретился взглядом с Финистом.
– Ты опоздал, – с торжественной горечью произнес оборотень и распластался на вытоптанном снегу.
Голову схватил жуткий спазм. Ноги подкосились. Дышать стало тяжело. Мир окрасился в багровые тона. Восприятие словно разбилось на множество осколков, смешивая мысли и образы. Его и Безликого. Николя уже не мог разобрать, где его, а где чужое.
“Этого не должно было произойти. Я обязан был успеть. Обязан спасти этого олуха. И снова не справился”.
– Очнись! – иступлено закричал Николя, колотя Финиста по щекам. – Да очнись же! Очнись, слышишь?!
– Это бесполезно, разве ты не видишь? – дернул Охотника за плечо Асгрим, подоспев следом всего через несколько мгновений.
Лейф спрыгнул с его спины и помчался к лежавшим неподалеку Эйсу и Вожыку.
– Нет-нет-нет, не уходи! – продолжал бредить Николя, тряся оборотня за плечи из последних сил. Понимал, что ведет себя странно, думает странно, видит не так, как за мгновение до этого. Мириады отражений в кривых зеркалах. И все – ложные! Но вырваться из зыбкого кошмара не получалось. Тело продолжало действовать само, помимо воли хозяина. – Я не могу снова тебя потерять!
– Прекрати! Что с тобой? – Асгрим развернул его к себе и отпрянул, явно испуганный тем, что увидел в его взгляде.
“Память! Слишком рано. Не смотри – ослепнешь!”
Надо проснуться. Любым способом. Иначе он сойдет с ума. Николя запрокинул голову и сделал несколько глубоких вдохов. По лицу градом катился пот. Сердце больно вырывалось груди. Но мутная пелена уже почти спала, возвращая зрению целостность.
– Мастер Николя? – послышался за спиной испуганный голос Вожыка.
Перемазанные в снегу мальчишки испуганно выглядывали из-за спины Асгрима. Николя даже не заметил, как они пришли в себя.
– Мастер Финист, он что у-у-у?.. – Вожык так и не смог произнести страшное слово вслух.
Асгрим опустился на корточки и поднес руку к лицу оборотня:
– Не дышит.
Николя с минуту просто таращился на неподвижное тело, болезненно опустошенный после странного транса. Нахмурился. Быть может?
Решительно сорвав шнуровку плаща Финиста, Николя приложил ухо к его груди.
– Совсем рехнулся? – не на шутку встревожился Асгрим. – Когда мы вместе рубили во льду могилы для павших в битве с Легионом теней воинов, ты был холоднее вечной мерзлоты Хельхейма. А сейчас чего убиваешься, как сопливая девчонка? Здесь же дети. Какой ты пример подаешь?
– Помолчи! – шикнул Охотник, пристально вслушиваясь.
Все замерли. Даже ветер. Ни шороха.
“Тук”, – слабый, почти неуловимый отклик. А был ли он? Может, показалось. Через тягостное мгновение еще один. И еще. Теперь уж точно.
– Сердце бьется, но очень тихо и редко. Кажется, это летаргия, – объявил, наконец, Охотник. Сказал – и вроде даже сам поверил. Отлегло.
– Ты хватаешься за соломинку, – скептично хмыкнул Асгрим.
– Помоги мне отнести его домой, – Николя не хотел слушать, что надежды нет. По крайней мере, не сейчас и не от Дану.
Асгрим приподнял тело оборотня и перекинул его руку себе через шею. Николя сделал то же со второй, и вместе они, волоча ноги Финиста по снегу, потащили его домой. Притихшие дети хмуро шагали следом, боясь даже смотреть друг на друга не то, что разговаривать. Каждый чувствовал свою вину.
***
Герда сидела на кухне и вздрагивала от каждого звука. Эглаборг отпаивал ее успокаивающим отваром.
– Почему они так долго? – все еще немного сиплым голосом спросила она, хотя прекрасно понимала, что целитель знает ответ не лучше ее самой.
– Прошло всего пару минут, как вы вернулись, – попытался успокоить Эглаборг и принялся осматривать ее горло. – Давно у вас проблемы с голосом?
Герда пожала плечами:
– В детстве у меня от простуды часто пропадал голос. Горло – мое слабое место, думаю.
Целитель озадаченно хмыкнул.
– На вид никаких дефектов нет, а по ощущениям… – Эглаборг почесал затылок. – По ощущениям это болезнь от головы, но какая-то странная, застарелая, как будто не из этой жизни.
Герда вопросительно уставилась на него. Снисходительно улыбнувшись, Эглаборг продолжил:
– На востоке верят, что душа после смерти тела через некоторое время рождается вновь и проходит через бесчисленное количество жизней, пока не достигнет просветления и не вырвется из этого круга. Кто знает, что мы приносим с собой из наших прошлых жизней: привычки, черты характера, страхи, а может даже и болезни.
– Это опасно? – спросила Герда, заметив, что больше не сипит, а говорить стало куда легче.
– Не похоже. Вы просто сильно испугались, думаю.
Герда понурилась.
– Я такая трусиха. Раньше меня всегда кто-нибудь защищал: отец, Финист, мастер Николя. А в этот раз помочь было некому, и я почувствовала себя совершенно бессильной. Почти поверила, что тролль меня задушит, и я абсолютно ничего не смогу сделать.
– Но вы же сделали это – вы убили его.
Герда протяжно посмотрела на лежавший на столе кинжал, который совсем недавно торчал из спины мертвого тролля.
– Не понимаю, как мне удалось. Я просто взяла и… – она громко всхлипнула. Целитель по-отечески положил руку ей на плечо.
– Мне никогда не доводилось убивать – это не в натуре целителя, но думаю, что чувствовал бы то же самое, если бы мне вот так, защищаясь, пришлось лишить кого-то жизни.
– Со мной это не в первый раз. Дома из-за меня погиб человек. Не знаю, убила ли его я или кто-то другой, но все равно не могу избавиться от чувства вины, забыть его лицо. Я думала, что сильная, что справлюсь, что смогу привыкнуть, но мне все также страшно и тяжело.
– Я уже больше четырех лет, как вернулся сюда после странствий с мастером Николя, но до сих пор иногда просыпаюсь в холодном поту от тех кошмаров, что видел тогда. Думаю, смелость не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы научиться со своими страхами жить.
Герда пожала плечами.
– Мастер Николя, наверное, ничего не боится.
– Он просто хорошо скрывает свои чувства, – усмехнулся Эглаборг. – Хотите, расскажу про самый большой его страх? Только обещайте, что никому не скажете.
Герда мгновенно повеселела и с готовностью кивнула. Снедало любопытство. Неужели есть в этом мире что-то, что заставляет трепетать самого Охотника?
– Когда мы были на Островах Алого восхода, мастер Николя влюбился в жрицу-медиума из местного храма.
Герда нахмурилась. Такое начало истории не предвещало ничего хорошего.
– А какая она была? Ну, жрица.
Эглаборг пожал плечами.
– Женщины востока очень не похожи на наших. Изящные, хрупкие, словно дорогой фарфор, с длинными смолистыми волосами, выразительными черными глазами и ярко-алыми губами. Да, именно такой она и была: невероятно красивой, умной и бесконечно доброй.
«И совсем не похожей на меня», – добавила про себя Герда, а Эглаборг рассказывал дальше:
– Мастер Николя очень любил ее, и она его тоже, но он все медлил с предложением. То ли боялся, что не сможет дать то, чего она заслуживает, то ли из-за постоянной борьбы с демонами не хватало времени, чтобы собраться с духом и устроить все, как следует. Охота отнимала столько сил, что он даже не заметил, когда с ней случилась беда.
– В нее вселился демон? – догадалась Герда, вспоминая давнишний разговор в библиотеке, мертвый взгляд Николя, надломленный голос и пугающее предупреждение о том, что он убьет ее, не раздумывая, если поймет, что она одержима.
– Да. Так мастер Николя вам рассказывал? Странно. Он не говорил об этом с тех пор… он вообще никогда об этом не говорил.
Герда понурилась. Теперь она понимала, какой страх Николя имел в виду Эглаборг.
– Он убил ее? – Герда напряженно застыла. Двигались только губы.
– Мастер Николя так сказал? – удивился целитель. Герда кивнула. Эглаборг тяжело вздохнул: – Он ее не убивал, хотя до сих пор винит себя в ее смерти. А вина его лишь в том, что он не смог ее спасти. Демон заставил жрицу украсть проклятый меч из храма, а такие артефакты всегда очень опасны. Она попыталась убить им мастера Николя, но сама напоролась на лезвие.
Герда вздрогнула и прикрыла рот рукой.
– Самый большой страх мастера Николя не в том, что ему придется убить одержимого, а в том, что не сможет его спасти, – закончил Эглаборг.
Громко заскрипела входная дверь. В коридоре послышались тяжелые шаги. Герда сорвалась с места и побежала навстречу.
Первым она увидела Николя, стоящего в дверном проеме боком. Он тяжело дышал. Выбившиеся из пучка на затылке волосы налипли на потный лоб. Глаза уперлись в пол.
– Что случилось? – встревожено спросила Герда. Охотник бросил на нее мутный, тяжелый взгляд и, ничего не ответив, двинулся к лестнице. И тут Герда увидела Финиста. Николя и Асгрим тащили бездыханного оборотня под руки. Следом шли трое мальчишек с понуренными, виноватыми лицами. Они тоже молчали, переминаясь с ноги на ногу на пороге гостиной. Только Вожык после долгих раздумий несмело прошел вперед и, избегая взгляда Герды, взбежал на второй этаж.
– Все живы? – поинтересовался Эглаборг, выглянув из-за кухонной двери.
– Не уверена, – коротко ответила Герда и тоже поспешила наверх, буквально кожей чувствуя, как над домом сгущается нездоровый дух.
Целитель поспешил за ней.
– Что с ним? – потребовала ответа Герда прямо с порога комнаты Финиста и Вожыка. Присутствующие оглянулись на нее, но продолжили молчать. Они уложили Финиста на кровать и стащили верхнюю одежду, бросив неаккуратной стопкой у тумбочки. Эглаборг отодвинул Герду в сторону и подошел к больному.
Целитель долго водил руками над телом оборотня, потом достал из-за пазухи памятную деревянную трубку и приложил к груди Финиста, напряженно прислушиваясь.
– Летаргия, – хмуро заключил он.
Когда Эглаборг отошел, место у кровати заняла Герда. Она присела на колени, положила голову на грудь оборотня и тоже прислушалась.
