Текст книги "Секретное счастье (СИ)"

Автор книги: Светлана Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Он не трус! Он порядочный и очень добрый, – тихо сказала Элли.

– Ну-ну… Слушай, Элли, а ты все равно не права!

– В чем?

– Да как – в чем? Ты в эти дни, кроме своего Дена, ни о чем не думаешь! А мы ради тебя замок вверх дном переворачиваем! Ну, скажи, справедливо это?

– Что-то я тебя не пойму.

– А что непонятного? В субботу же бал! Генриор приехал из города и всех строит: там приберитесь, тут сгоношитесь, здесь помойте, в саду прополите… Чтоб ни пылинки, ни травинки… Мы пашем с утра до ночи, чтобы графская доченька от души поплясала и повеселилась! А принцессе все пофигу, у нее осенние цветочки на уме! Она про бал и не помнит.

– Я как-то не подумала… – покраснела Элли, но тут же оживилась: – А я ведь тебе, Нита, предлагала помощь! И что ты мне сказала?

– Сказала, что есть. Что лучшая помощь – чтоб сидела и не мешалась. А то ты умеешь мыть, например, окна! Знаю я вас, белоручек. Все было б в разводах, а то еще и разбила бы да порезалась. Или вот хоть люстра… Сверзилась бы с высоты, отвечай потом за тебя. Да и от Генриора бы мне влетело.

– Если ты ничего не позволяешь, что мне остается?

– Тебе? Да я б на твоем месте юлой вертелась! Платье подобрать надо? Надо! С маникюршей договориться надо? Конечно! Меню просмотреть надо? Да! А музыку подобрать? Вот сколько забот! А еще гостей обзвонить, напомнить о приглашении… Как это – всё для тебя, а тебе ничего не нужно?

– А я и не напрашивалась, это папа придумал, – нахмурившись, проговорила Элли.

– И хорошо, что придумал! Это же бал! Как в сказке! – восторженно всплеснула руками Ранита и мечтательно заулыбалась. – Эх, была бы я графиней! Я бы такое платье надела! Такие танцы отплясывала! Все короли, все принцы были бы мои. Я бы и менуэт танцевала, и полонез. А как бы я кружилась в вальсе!

Ранита бросила тряпку и завертелась на лесенке.

– «Можно вас пригласить, сударыня?» «Ах, право…» «Вы любите вальс?» «О да!» «Так пойдемте, такая чудесная музыка!..» Раз-два-три, раз-два-три… Поворот! Раз-два-три… «Вы чудесно танцуете! Вы учились этому за границей?» «Нет, у меня прелестный педагог!» «Сударыня, вы обворожительны, головокружительны, восхитительны, ваши глаза сводят меня с ума!..» «О, вы меня смущаете!» Раз-два-три. Раз-два… Ой!

Ранита поскользнулась на мокрой ступеньке, пыталась схватиться за лесенку, но все-таки полетела вниз. Раздался страшный грохот. Элли кинулась к подружке.

– Боже, Нита, ты не ушиблась? Ногу не сломала?

– Ничего, удачное приземление… Дотанцевалась! – Ранита потерла ушибленное бедро и принялась хохотать, а вместе с ней залилась смехом и Элли.

– Что здесь происходит? – в кабинет заглянул высокий мрачноватый Генриор, и Элли почувствовала себя провинившейся школьницей. Хотя она-то была молодой хозяйкой замка, а Генриор – всего лишь управляющим.

– Ничего, сударь! – Ранита мгновенно вскочила с пола и одернула юбку. – Маленький ммм… несчастный случай.

– Надеюсь, не настолько несчастный, чтобы ты не могла работать дальше?

– Нет, не настолько.

– Тогда побыстрее заканчивай с кабинетом. Ты очень долго возишься, Ранита. Время полдень, а ты даже не принималась протирать пыль в книжных шкафах. Будь расторопнее, – Прочитав суховатую отповедь, Генриор вежливо кивнул Элли. – Графиня, если вы не заняты и у вас есть такое желание, можете помочь белошвейке Дине, которая только что приехала из Тисса. Она будет шить для каждого гостя салфетки с вензелями.

– Но я не умею шить… – покраснев, призналась Элли.

– А вам и не надо. Дина задумалась, какой рисунок выбрать для салфеток и какой формы будут вензеля. Просит вас нарисовать. И еще она хотела бы уточнить список гостей.

– Ой, в этом я помогу с удовольствием!

– Прекрасно. Она ждет вас в малом зеленом зале.

Когда Генриор вышел, Ранита показала ему вслед язык и проворчала:

– Ух, Элли, какая же ты все-таки мямля! Будь я на твоем месте, я бы ему показала, кто в доме главный! Смотри-ка, раскомандовался! «Иди к белошвейке…» Да я бы такую швейку ему выдала! Так по шее бы надавала! Мало бы не показалось! Прописала бы ему… вензеля!

– Да зачем же спорить? Он всё по делу говорит.

– Ну, смотри сама. «По делу…». Деловой нашелся! Кстати, твои сестра с братом на бал-то приедут?

– Милена – да! – расцвела Элли. – Она звонила и сказала, что приедет не на поезде, а на своей машине. Пусть далеко, но водит она прекрасно. Ты не представляешь, как я рада! Ужасно соскучилась. Жаль, что ее жених не сможет приехать. Ты знаешь, она собралась замуж, и на этот раз, я уверена, все будет хорошо. Жених старше нее, не дворянин, но прекрасный человек, врач, хирург. Милена говорит, что он принимает пациентов даже в выходные, постоянно занят и…

– Подожди, что ты так трещишь… А граф Андреас? – перебила ее Ранита и, если бы Элли была внимательнее, то заметила бы странные искры в ее глазах. – Граф Андреас будет на балу?

– Андреас? – озадаченно переспросила Элли. – Не знаю. Папа звал его, но тот сказал что-то невнятное, ни да, ни нет.

– А может быть, он, как госпожа Милена, тоже нашел себе кого-нибудь? – равнодушно поинтересовалась Ранита. Она уже вновь поднялась на лесенку и с непривычным рвением принялась натирать канделябры. – Может, у него в столице есть девушка?

– Понятия не имею, – Элли пожала плечами. – Ладно, пойду помогать белошвейке. И зачем папа пригласил такую толпу? Знаешь, я немного волнуюсь. Всё-таки папа прав: синие мотыльки – к переменам. Мы уже встретились с Деном, но чувствую, скоро произойдет что-то еще.

Глава 7. Белый единорог

В ночь на субботу Элли и Ден сидели, обнявшись, на берегу Хрустального озера, смотрели на темную воду, в которой покачивалась похожая на апельсин луна. Неподалеку играл сухими ветками костер, и звезды сияли так ярко, что их свет проникал в Эллино сердце.

– А у нас завтра будет бал, – сказала Элли, вспомнив вдруг о вишнёвом платье, новом, открытом, роскошном, которое уже висело на деревянных плечиках, прикрепленных к дверце ее шкафа. – Если бы можно было туда не ходить, а провести с тобой не ночь, а целый день!

«Провести ночь…» – эхом отозвалось в Дене и он, вздохнув, крепче обнял Элли.

– Настоящий бал? – поинтересовался он. – Как в сказке про Золушку?

– Да, настоящий, с музыкантами, угощением, кучей гостей. Такая канитель! Но папа считает, что надо соблюдать традиции.

– А кто будет принцем маленькой Золушки? – с улыбкой спросил Ден, стараясь скрыть подступившую к горлу ревность.

– У меня нет никакого принца… – «кроме тебя» – едва не добавила Элли, но промолчала.

– У такой красивой – и нет? И никто еще не попросил твоей руки?

– Нет, Ден. …Ты так странно смотришь на меня, будто хочешь что-то сказать.

Поскрипывал догорающий хворост, зябко дрожала вода в озере, трещали в темноте цикады. Где-то вдалеке горько вскрикнула ночная птица, разрезав синюю тишину. И снова – радостный прохладный покой.

Ден помолчал, потом высвободил Эллину ладошку из широкого рукава куртки, спрятал ее в своем кулаке и сказал очень серьезно:

– Что же мне сказать? Только одно. Я люблю тебя, моя маленькая Элли.

Элли хотела что-то произнести, но все слова рассыпались, словно бусинки. Она посмотрела в серьезные глаза Дена – они казались темными, но в них плясал искристый оранжевый огонь. Тени легли на лицо – непривычно строгое, без обычной мягкой полуулыбки.

– Не отвечай, Элли. Ты такая милая, такая родная. Но я ничего от тебя не жду, не имею права. Просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ведь ты лучшая девочка на свете. Только знаешь... сегодня нам нужно проститься.

– Сегодня? – блестящий камушек безграничного счастья обрушился в пучину черного страха. – Зачем? Я уезжаю в понедельник. У нас еще есть время!

– Я больше не могу так. Не надо.

– Что – не надо? – чувствуя, как накипают слезы, прошептала Элли. – Мне так хорошо с тобой!

– И мне хорошо, – вздохнул Ден, крепче сжимая Эллину руку. – Поэтому пора остановиться. У тебя дворец, бал, гости, а потом город и учеба. У меня грузовик, дом в деревне и поле с картошкой. Ради тебя я готов свернуть горы, построить особняк, выучиться на инженера, зарабатывать. Но по закону мне нельзя учиться и нельзя быть с тобой, маленькой принцессой. Не нужно мне лезть в твою судьбу. Я и так уже наломал дров. Заигрался.

– Ден, разве это для тебя только игра? – всхлипнула Элли. – Ты же сам сказал, что… И ведь я тоже!

– Тоже любишь? – мягко улыбнулся Ден и, притянув к себе Элли, поцеловал ее в макушку. – У тебя вся жизнь впереди. Сегодня на балу ты встретишь своего принца – и снова влюбишься. И, наверное, так и надо.

– Нет! Мне нужен только ты.

– Зачем? Я взрослый мужчина. Я неправильно поступил. Мне в первую же ночь надо было уйти, а не бренчать на гитаре, как пацан, не сбивать тебя с толку, – удрученно проговорил Ден. «И вообще я ужасно, невыносимо виноват перед всеми…» – подумал он, вспомнив печальный взгляд Долли.

– Но ведь я тебя очень люблю… – выговорила Элли, и, раскрасневшись, прижалась мокрой щекой к груди Дена.

– Что ты, ну не плачь, солнышко, – вздохнул Ден и, не сдержавшись, поцеловал девушку в прохладную щеку, на которой блестела слезинка. Потом в другую. А потом… Он целовал Элли в лоб и волосы, крепко и сладко целовал по-детски припухшие губы. А она таяла, взмывала в небо и летала, летала где-то под круглой луной и желтыми звездами. И ни о чем ей не думалось, ни о чем не тревожилось – просто бесконечная, как ночь, любовь волнами билась в сердце.

Он резко оторвался от ее губ, тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Крепко-крепко, как-то по-медвежьи обнял – и отодвинулся. Молча пошел к озеру, долго плескал в лицо холодной темной водой.

– С ума ты меня сводишь… – хрипло прошептал он, вернувшись, и опустился на влажную росистую траву. – Голова кружится, точно вина напился. Но нельзя нам дальше. Нет. Я мужчина, а ты подросток.

«Мне завтра семнадцать! Я взрослая!» – хотела воскликнуть Элли, но промолчала, спрятав в ладони полыхающие щеки, на которых еще не остыли горячие поцелуи. Какой он нежный, какой родной!.. Но все-таки хорошо, что Ден не настаивает на том, к чему она пока не готова. При мысли, что могло случиться «продолжение», Элли стало зябко. Но, глянув в глаза Дена, счастливые и измученные, она вновь, забыв про всё, сказала себе: «Я его люблю!»

– Смотри! – вдруг воскликнула Элли, и Ден, вздрогнув, обернулся. Перед ними возник единорог – белый, искристый, волшебный. Единорог смотрел на них огромными глазами, глубокими и темными, как гладь Хрустального озера, слегка покачивался и постукивал золотым блестящим копытом. В его волнистой гриве сияли искры, похожие на снежинки. В ярком лунном свете единорог казался таинственным посланником, спустившимся на поляну по серебристой дорожке Млечного пути.

Элли осторожно протянула руку, чтобы его погладить, и единорог не умчался, даже не отстранился – позволил прикоснуться к нежной, как лепестки роз, спинке. Ден тоже поднялся, аккуратно дотронулся до крепкого рога, сверкающего в ночном сумраке, словно первая звезда.

– Какой смелый красавец! – ласково улыбнулся Ден.

– А ты знаешь такую примету? – прошептала непослушными губами Элли. – Если единорог пришел к влюбленным, то они... обязательно… – Элли недоговорила, только склонила голову к плечу Дена.

– Поженятся? – завершил он и поцеловал ее светлые волосы.

Единорог стукнул копытом – разлетелись фонтанчики-искорки, слегка коснулся головой Элли, потом Дена – и умчался, растворился в ночном лесу.

– Какое же чудо! – прошептала Элли, и Ден обнял ее за плечи. Помедлив, он взъерошил волосы, помолчал, пошарил в необъятном кармане куртки, что-то достал, сжал в кулаке. Произнес неловко:

– Я ведь слышал, что у тебя завтра день рождения. Точнее, уже сегодня. Так что вот. Маленький подарок.

Он разжал пальцы, и на его ладони блеснула серебряная цепочка с подвеской – медово-золотистым камушком.

– Ой! Спасибо тебе, – прошептала Элли. – Это янтарь?

– Да, всего лишь… – смущенно улыбнулся Ден. Он не стал говорить, что хотел купить цепочку с гранатом (на рубин денег бы точно не хватило – ведь половину заработка отдал Долли), но разве найдешь такую красоту в ближайших лавках?

– Что ты, это не «всего лишь», это волшебство… – Элли оглянулась на Дена, и в ее светлых глазах засеребрились счастливые огоньки. – Я мечтала, чтобы у меня осталось что-то на память об этом августе. А янтарный кулон похож на наш костер.

– Хочешь примерить? Давай помогу тебе застегнуть.

– Хорошо, – Элли с готовностью собрала волосы к макушке, и у Дена задрожали руки. Он аккуратно взялся за цепочку, осторожно щелкнул застежкой – и не удержался, провел пальцем по тоненькой шее, по маленькому уху с сережкой-капелькой, прикоснулся к нему губами – и отпрянул. Но снова прильнул – уже к губам, наслаждаясь их прохладной головокружительной свежестью.

Они были настолько упоены сладкими, как лесная ежевика, поцелуями, что не заметили, как из палатки выбралась сонная, взъерошенная, как ворона, Ранита. Она стояла рядом, куталась в черную объемную куртку Сержа, потирала ноги, покусанные комарами, и смотрела на Дена и Элли со снисходительной усмешкой.

– И все-таки любовь!

– А тебе что? – нахмурился Ден, нехотя отрываясь от Эллиных губ.

– А то, что любовь у вас – как в школе в третьем классе. Ну ладно, играйте дальше, детки, а я пойду Сержа растолкаю. Глядишь, тоже поиграем… по-взрослому. Ты, принцесса, особо не расслабляйся, через час в замок пойдем, завтра тебе еще петь да плясать надо будет. А мне грязные тарелки таскать, – с досадой завершила она.

***

– Ты просто будь счастлива, – прошептал Ден, когда на востоке уже заалело небо. – Пусть у тебя всё будет, как ты захочешь.

– Я хочу, чтобы мы всегда были вместе… – проговорила Элли. – Не нужен мне бал! Никто не нужен. Только ты! Ден, ты приедешь ко мне в город? Ты найдешь меня?

– Найду на краю света, но не хочу ломать твою жизнь.

– Что ты! Ты не сломаешь. Только будь осторожен, чтобы тебе не приписали что-нибудь плохое!

– Послушай, Элли, – Ден на что-то решился, лицо его побледнело. Он крепко взял ее за руку. – Ты сейчас ни о чем не тревожься. Танцуй на балу, поезжай в город, учись. Только не давай мне никаких обещаний. Если у тебя появится жених – пусть, я всё пойму. Но если пройдет год, а ты по-прежнему захочешь встретиться со мной, ты знаешь, как меня найти. И если так случится…

– Тогда – что? – сердце Элли затрепетало.

– Тогда мы что-нибудь придумаем и поженимся. По нашим законам мы не можем быть вместе, но ведь мир-то большой. Может быть, придется уехать в другое королевство.

– Да! Уедем!

– Только не сейчас. Подождем год. Ты повзрослеешь. И если захочешь, мы тайно отправимся за море. Знаешь, в детстве у меня был друг, он часто говорил о морях-океанах. Мне кажется, он всё о них знал, мечтал стать капитаном. Жаль, что сейчас его нет, не у кого спросить про моря.

– А что случилось с другом? – прошептала Элли. – Умер?

– Не знаю, давно уехал и пропал. Надеюсь, его мечта сбылась, и он все-таки служит на корабле. …Элли, милая, не грусти. Жизнь сама подскажет, что нам делать.

Появился Серж, невыспавшийся и хмурый, глянул на них исподлобья, неодобрительно покачал головой.

– Собираемся, – коротко сказал он. – Пора уже.

Глава 8. Посмотрите на них!

Гости начали съезжаться в Розетту ближе к пяти вечера. Дамы и господа прибывали на белых лимузинах или парадных черных автомобилях. Брат Элли, граф Андреас, прикатил на новеньком спортивном авто модного салатного цвета. Напыщенные, как всегда, сестры Вернелли прибыли в золоченой карете, запряженной шестеркой вороных лошадей («Ах, нам безразлична мода, мы почитаем старинные традиции!»). Они любили вычурность, шоу и эпатаж. А распорядитель праздника, лопоухий и смешливый господин Тишот, прилетел на маленьком домашнем драконе, которого предусмотрительно пристроил на дальнем поле для гольфа, – чтобы тот ненароком не устроил пожар.

Увидев дракона, Рик залился горячим лаем, принялся трясти тремя головами, пытаясь напугать огнедышащего змея, но дракон, сытый и равнодушный, даже глазом не повел – только постучал для порядка по яркой траве тяжелым ребристым хвостом. Граф, ласково погладив Рика сразу по трем головам, попросил садовника увести цербера в дальний вольер в саду. «Не пугай ни дракона, ни людей, дорогой, – сказал граф обиженному Рику. – Выспись как следует и отдохни сегодня от работы».

Возле Элли, которая перекидывалась вежливыми словами с сестрами Вернелли, появился Генриор. Высокий, серьезный, подтянутый, в темно-сером парадном костюме, он походил не на управляющего поместьем, а на истинного дворянина. Искристая седина добавляла облику благородства.

– Прошу меня простить, что прерываю беседу. Граф велел передать, что приглашает в Белый зал, – церемонно заявил он и добавил просто: – Элли, вам пора, в зале собираются гости, – и поспешно удалился, у Генриора всегда было много дел.

Элли, которая казалась еще более хрупкой в открытом пышном вишневом платье, отыскала глазами Раниту, улыбнулась, позвала ее (та поморщилась, но подошла) и обернулась к разряженным, надушенным, ярко накрашенным сестрам Вернелли:

– Дамы, это наша прекрасная Нита. Она, как вы и желаете, покажет вам оранжерею. А я вынуждена вас оставить. Нита, будь добра…

Ранита, с высокой прической, прикрытой белой кружевной наколкой, в коротком темно-синем платье со снежно-сияющим передником, в лаковых туфлях на высоких каблуках, картинно развела руками:

– Я не Нита. Мое имя – Ранита. Служанка, – подчеркнула она, и Элли очень не понравился ее мрачный взгляд и ледяной тон. А Ранита продолжила: – Извините, но я крайне занята. Мне велено разнести подносы с шампанским. Это поручение Генриора. Если вам что-то требуется, обращайтесь к управляющему, это он распределяет наши роли… на этом празднике жизни. Но, к вашему сведению, я не собираюсь показывать оранжерею, так как не проходила курсы экскурсоводов, – едко добавила она и, развернувшись на каблуках, преспокойно ушла, покачивая бедрами: стройная, высокая, привлекательная брюнетка.

– Какая противная девица! – хором воскликнули ахнувшие сестры Вернелли и принялись потрясенно обмахиваться веерами. – Какая грубиянка! Зачем вы ее держите в замке?!

– Нита хорошая… – растерянно пробормотала ошеломленная Элли. – Просто на нее что-то нашло.

– Элли, милая, это вы хорошая! Вот и не видите, что мерзкая горничная вам завидует, – проницательно прищурилась старшая Вернелли. – Разве вы не понимаете, что она сама хочет блистать на балу?

– Нет, с ней что-то случилось... – пролепетала Элли.

Неизвестно, чем бы закончился этот бестолковый разговор (вероятно, возмущенные сестры уселись бы в дорогой экипаж и укатили в поместье, рассказывая всем и каждому об отвратительно негостеприимной Розетте), но положение спасла Милена – старшая сестра Элли. Она появилась, как фея, – в струящемся фиолетовом платье, стройная, красивая, юная – не скажешь, что уже исполнилось тридцать – и тут же взяла всё в свои руки. Очаровала сестер милой беседой, отправилась с ними в оранжерею – зацокали каблуки – на ходу подмигнула Элли и даже успела слегка ее приобнять.

***

Милена приехала в Розетту поздним утром: веселая, энергичная, живая. Обратив внимание на бледное лицо младшей сестры, Милена поняла – у той на душе неспокойно, но не стала донимать расспросами. Она вручила подарок, и Элли, развернув хрусткую золотую бумагу, обрадовалась, когда увидела браслет с разноцветными сердечками из самоцветов и маленькую золотую корону.

– Ты же наша принцесса! – Милена поцеловала сестренку. – Вот и наденешь корону на бал.

Они вдвоем пили ароматный чай. Сестра рассказывала о чудесном приморском городе, где недавно поселилась, о будущем муже – опытном докторе и хорошем человеке. Заметив у Элли подвеску из янтаря, Милена одобрительно покачала головой:

– Красивая! Вот, казалось бы, простая, но элегантная. Папа подарил?

– Нет, один знакомый, – неопределенно ответила Элли. – Я потом расскажу.

Элли хотела поделиться с сестрой переживаниями, но не успела – пришло время наряжаться, причесываться и делать макияж.

Сестры виделись нечасто, но, когда Милена приезжала в гости, для Элли наступал праздник. В городе девушки ходили в кино, сидели в кофейнях и угощались мороженым. Милена покупала Элли красивые безделушки и стильные наряды, а вечерами увлекательно рассказывала про модные клубы, музыкальные театры, морские прогулки. Только про мужчин сестра говорила неохотно. Элли, конечно, знала, что Милена дважды была замужем и собирается в третий раз, но не лезла в ее личную жизнь. А Милена прекрасно понимала: расскажи она всё – и тут же из юной красавицы превратится в женщину со сложной и запутанной судьбой.

***

Вечер для Элли был подернут туманом – она старалась не плакать, чтобы не вызывать ненужных расспросов, но слезы всё равно стояли в глазах. Тоска оттого, что закончились прекрасные встречи в ночном лесу, шевелилась в сердце непоседливым и вертким диким зверьком.

Она пыталась быть такой, как всегда: улыбалась, обнималась с давними знакомыми, с благодарностью разворачивала свертки с подарками (сережками и заколками, часиками и фарфоровыми статуэтками, вычурными зеркальцами и сумочками), но не испытывала ни радостного возбуждения, ни счастья.

Поведение Раниты ее поразило, но печаль из-за того, что на праздник невозможно пригласить любимого человека, заслонила другие мысли. Элли была рассеянной, потерянной, и лишь благодаря правилам поведения в высшем обществе, привитым с детства, ей удавалось скрывать серую грусть. Разве что отец и сестра поглядывали на нее с беспокойством. А Элли все чаще задумчиво прикасалась к янтарной подвеске, про которую сестры Вернелли пренебрежительно заметили: «Оригинальная штучка. Правда, как бы помягче сказать, недорогая».

Гости превосходно развлекались и без участия юной хозяйки. В Белом зале грянул вальс, и разноцветные, как диковинные птицы, пары весело закружились по паркету.

– Разрешите вас пригласить, дорогая Элли!

Она вздрогнула, словно очнулась от сна и, обернувшись, дежурно улыбнулась. Это был герцог Готц, которого так расхваливал ей отец.

Крис Готц был высоким, полноватым, но привлекательным молодым человеком. Пожалуй, только губы его несколько портили: верхняя тонкая, точно иголка, а нижняя – пухлая, как клубника; рот придавал облику герцога капризный вид.

Танцевать Элли не хотелось, но отказ назвали бы неприличным, поэтому она кивнула:

– Пожалуйста… – и герцог с готовностью взял ее за талию, прижав к себе несколько крепче, чем это диктовали правила вальса.

Танцевать Элли умела – училась с детства, а Готц вел замечательно. Они быстро оказались в центре зала, и по замку пронесся легкий, как ветер, шепоток пожилых кумушек в тяжелых бархатных платьях: «Поглядите, поглядите на них! Прелестная пара… Она такая славная, хорошенькая… Ну что вы, девочка милая, как все девочки, а вот он – красавец! …Дай бог, дай бог. Хорошие дети».

Элли ничего этого не слышала. Она односложно отвечала на вопросы кавалера, рассеянно улыбалась его несмешным шуткам, но думала только об одном: как жаль, что ее пальцы сжимает холеная, мягкая, украшенная фамильным перстнем рука Криса, а не крепкая и шершавая ладонь Дена! Как было бы хорошо прижаться в танце к нему, милому Дену! Точно невзначай прикоснуться к щеке, заглянуть в серые глаза – и увидеть искорки восхищения! Но рядом лишь Крис – молодой, богатый, но совершенно чужой человек. Посторонний.

Элли не замечала, что Крис смотрит на нее оценивающим взглядом. И не догадывалась, что, сжимая ладонь, выражает чувства. Элли приглянулась Крису давно, а на новогодней вечеринке у Вернелли и вовсе очаровала. Правда, тогда она была другой – открытой, смешливой белокурой девочкой, вокруг которой, как синие мотыльки, вились подружки. Но и новая Элли, такая трогательная и задумчивая, была удивительно хороша.

Вальс закончился, и гости оживленными группками начали подходить к столикам с изысканными угощениями.

– Вы танцуете, скажу я вам, весьма неплохо, а для горожанки – так и вовсе хорошо, – похвалил Крис, не выпуская ее ладони. – Выпьем шампанского?

– Я не пью, – холодно пожала плечами Элли.

– Это похвально, но я хочу предложить тост за вашу красоту! – Крис церемонно поднял высокий хрустальный бокал: – А для вас мы попросим принести апельсиновый сок.

– Откуда вы знаете, что я люблю именно такой?

– Полагаете, собираю досье? – герцог усмехнулся. – Нет, я просто запомнил ваши вкусы. Правда, на новогоднем балу вы были веселее, а сейчас выглядите так, будто уже напились цитрусовой кислятины. Ну, ничего, вам и такой образ к лицу. Никому не обещайте следующий танец, слышите? Никому! Я вас ангажирую – и не смейте спорить.

– Я и не думала ни с кем спорить… – пробормотала Элли.

***

В Белом зале гремела музыка, мелькали пестрые платья и сияли разноцветные огни, а в уютной бежевой каминной было тихо, сюда доносились лишь дальние отголоски шумного праздника. Граф и его старшая дочь Милена расположились в мягких кожаных креслах возле изящного журнального столика и неспешно пили свежий кофе с пышной сливочной пенкой.

– Обожаю кофе! Заказываю его во всех ресторанах, но нигде не варят так, как в нашей Розетте, – говорила Милена, с наслаждением поднося к губам перламутровую чашку и вдыхая аромат корицы.

– Не мешало бы и самой научиться, – ворчливо отозвался граф. – Сварить кофе – дело нехитрое.

– Да я ж белоручка! – рассмеялась Милена. – Дворянская доченька, что с меня возьмешь.

– Ну, этим кичиться не надо. Это Элли пока простительно. А в твоем возрасте уже можно и уметь что-нибудь. Неужели твои мужья не просили хотя бы приготовить кофе или заварить чай? Сколько раз ты замужем-то была? Официально – два, а по сути?

– А по сути, папа, я скоро выйду замуж в третий раз и про прошлое не вспоминаю. У меня будет лучший в мире муж, а остальные меня не волнуют.

– Лучший? То-то, я гляжу, ты одна на праздник приехала! Все замужние дамы с супругами, невесты – с женихами, а ты снова самостоятельная.

– Виктору профессия не позволяет уезжать, – без тени обиды разъяснила Милена. – Он хирург, у него пациентов море. Вот, кстати, посмотри фотографию.

Граф вздохнул, достал из золотого футляра очки, нацепил их на нос и взял снимок. На него глянул узколицый темноволосый человек, уже немолодой – видно, за сорок, очень серьезный, с глубокой морщинкой через весь лоб и сухо поджатыми губами. Карие глаза смотрели пристально, испытующе, они будто вопрошали: «А стоит ли знакомиться с вами, сударь?»

И граф расстроился: ничего общего с его беспечной старшей у этого мужчины не было. Видимо, она покорила его красотой, молодостью, живостью, но эйфория пройдет, и от отношений останется только пыль. Значит, новый развод беспутной дочери, за которую давно совестно перед аристократичными соседями, не за горами. Первый-то брак у нее был правильный, дворянский. Муж – состоятельный, именитый, родовитый барон. Да кто о нем уже вспоминает? Говорят, где-то за границей живет…

Глава 9. Дворянские истории

– Ну, как тебе мой будущий муж? – поинтересовалась Милена. Она забрала у отца фотоснимок и аккуратно положила в лиловую глянцевую сумочку. – По-моему, почти идеал: хоть и не дворянин, но серьезный, взрослый, умный, с хорошей профессией. Да?

– Так-то так. Но, по-моему, староват для тебя. Не знаю уж, как вы находите общий язык.

– Прекрасно находим.

– У него же, ты писала, и дети есть?

– Да, двое. Дочка осталась с бывшей женой, а сын с нами.

– Так вы уже живете под одной крышей?

– Папа, мы взрослые люди. И свадьбы у нас не будет. Сходим в ратушу и распишемся.

Граф сдвинул брови, неодобрительно покачал головой, хотел что-то сказать, но только тяжело вздохнул и махнул рукой:

– Ладно, тебе тридцать лет, поздно мораль читать. Так ты что, мужу даже кофе не варишь? Хоть служанка-то у тебя хорошая? А то при таком раскладе снова одна останешься. Потерпит тебя муж с месяц-другой, да и выгонит. Он, судя по фото, мужчина строгий.

– Не выгонит, папа! – улыбнулась Милена. – Всё у нас хорошо. А про белоручку я ведь пошутила. И служанки у меня никакой нет. Это я кофе варю плохо, а кашу – хорошо. И котлеты отлично жарю. Супы готовлю такие, что твою кухарку могу научить. И полы сама мою, и даже белье стираю.

– Да ты что! – разволновался граф. – Как так? Зачем? Это лишнее! Денег-то хватает?

– Хватает, не переживай. Мне домашние хлопоты только в радость.

– Нет, ты, родная, руки не порти, горничную найми или хотя бы машину стиральную купи – не старые же времена! У нас теперь даже в замке машина.

Граф отпил кофе из перламутровой чашечки, помолчал, а потом сказал уже другим, печальным, не сварливым тоном:

– Очень я за тебя переживаю, дочь. Очень. Меня уже, поверь, и соседские шепотки не тревожат. Хочется, чтоб жила ты семьей, детей родила, не порхала, как синие мотыльки. Вот выходишь ты снова замуж – а душа у меня неспокойна. Твой ли этой человек?

– Мой, – серьезно сказала Милена – словно веселость с губ смахнула. – Я хочу с ним жизнь прожить.

– Живи, что же… Только, кажется, разные вы слишком. Дай-то небо, чтобы я ошибался. Привезла бы хоть с отцом-то познакомить.

– Обязательно приедем! Как только будет посвободнее – сразу!

Милена выскользнула из кресла – зашуршал фиолетовый шелк платья. Шагнула к отцу, склонилась, обняла, прижалась лицом к его щеке.

– Не волнуйся за меня, – прошептала она. – Я другая стала, совсем другая. У меня столько в жизни случилось, что от той Милены, что была в юности, ничего не осталось. Люди иногда так меняются, что поверить трудно. В любом возрасте судьбу можно перекроить, все карты перетасовать, открыть в жизни новую страницу. И в мои тридцать лет, и в твои шестьдесят. Ты просто поверь!

– Нет, я-то – всё, мне-то поздно, – растроганно проговорил граф. – А ты береги себя, дочка. Будь счастлива.

***

Устроившись за одним из круглых столиков большого Белого зала, Элли глотала колючий лимонад и давилась приторным заварным пирожным. Есть не хотелось, но Крис, который не отходил от нее ни на шаг, назойливо настаивал: «Обязательно перекусите, Элли, а то вы такая бледная и вас шатает, точно от ветра! Излишняя стройность – это не признак здоровья!» Легче было попробовать кусочек, чем убеждать молодого герцога в отсутствии аппетита.

Крис, закидывая в себя разнобразные канапе и мясные нарезки, в деталях рассказывал, как сдавал сессии и защищал диплом в элитном университете («Разумеется, пользовался дворянскими привилегиями и приходил на экзамены последним. Нет ничего проще! Зашел, вышел – получил «отлично». Никакого давления, никаких проблем!»). Жаловался на троллей, которых принял на работу: «За ними глаз да глаз! Только и думают, как бы хозяина облапошить!» Долго сетовал на то, как трудно в столице найти подходящий ресторан, чтобы хорошенько выпить с приятелями: «Всё оккупирует богатая, но тупая молодежь из низов!» Крис сообщил, что, когда у него будут дети, он ни за что не позволит им общаться не только с городскими нищебродами, но и с состоятельными простолюдинами, – надо искать компанию исключительно в своем достойном дворянском кругу. «Но ведь дворян так мало, особенно в городе!» – удивилась Элли, на что Крис отреагировал мгновенно: «Значит, они будут дружить только с детьми из Лесного! Именно так. И точка!»