Текст книги "Секретное счастье (СИ)"

Автор книги: Светлана Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– Она-то ладно, мелкая, глупая. Но ты ведь должна понимать, что будет, если граф узнает, что его дочка шатается с деревенскими мужиками! – Серж выдохнул, кивнул в сторону костра и продолжил: – Нет, ее проблемы меня, конечно, не волнуют. И если тебя из замка вышвырнут, я буду только рад. Но неужели ты не соображаешь, что твоему хозяину ничего не стоит на меня или на Дена домогательство повесить? Давайте, пацаны, поболтали с принцессой о цветах и птичках – и смотрите всю жизнь на небо в клеточку. Но тюрьма – это еще ничего! Если обвинят в насилии, то на плаху! На плаху! Голова с плеч, понимаешь?! Ты этого, что ли, хочешь?

– Ой, Серж, – усмехнулась Ранита и презрительно скривила губы, – да что с тобой? Трусишь, как заяц. Даже противно.

– Не болтай! Противно тебе! А смотреть, как мне на площади башку станут рубить, будет не противно? Да ни к чему хорошему знакомство с богатеями не приводит! Ты же сталкивалась. Разве не помнишь?

– Нет, не помню! Не помню! Всё забыла, ничего вспоминать не хочу! И ты не вспоминай, если хочешь со мной быть! – топнула Ранита. Опасно блеснули в темноте ее черные глаза.

– Вряд ли ты по глупости приволокла сюда принцессу! – Серж еще крепче сжал тонкое Ранитино запястье. – Я тебя хорошо знаю. Это просто замут такой рисковый, да? Азарт? Или у тебя цель какая-то? Меня хочешь испытать? Скажи-ка! Что ты задумала?

– Да отстань ты! – крикнула Ранита и выдернула руку из крепкой ладони Сержа. – Никого я не волокла, она сама за мной увязалась. Девчонка просто захотела погулять, что такого? Или ты в шестнадцать лет этого не хотел? Можешь не дрожать за свою шкуру. Никто ничего не узнает. Ладно, я пошла к ним, а то принцесса, как ты говоришь, разволнуется.

А принцесса не волновалась, она сидела рядом с Деном, смотрела на уютное пламя костра и ощущала себя безмятежно счастливой. Правда, в дальнем уголке души царапалось, как котенок, чувство вины перед отцом – все-таки он такую затею никогда бы не одобрил. «Но я ведь просто отдыхаю с надежной подругой и не делаю ничего плохого, и от вина отказалась!» – сказала себе Элли и, задвинув неприятные мыслишки в сторону, снова погрузилась в новые радостные ощущения.

Рядом с Деном было хорошо. Он, увидев, как дрожат Эллины пальцы, поднял с бревнышка, встряхнул и накинул на ее плечи плотную голубую куртку. Протянул тарелку с нехитрым угощением. Не ломаясь и не отнекиваясь, сыграл по ее просьбе на рыжей, с потертостями и царапинами, гитаре. У Элли зашлось сердце, едва она услышала незнакомый перебор. Мелодия была щемяще-печальной и такой прекрасной, что по ее пальцам побежал электрический ток.

– Как же ты хорошо играешь … – прошептала ошеломленная Элли. – Будто учился в консерватории.

– Только у деревенского музыканта, – улыбнулся Ден, коснувшись струн. – У нас в Ключах многие парни увлекаются. Учимся друг у друга, чему можем.

– А спой что-нибудь, пожалуйста!

– Нет, на это у нас Серж мастак. Я не умею петь, Элли.

Он впервые назвал Элли по имени, и она улыбнулась. Какой же он славный, этот большой Ден!

– Да, у Сержа голос хорош! – усмехнувшись, подхватила вернувшаяся к костру Ранита; она нервно потирала запястье. – Ну что, мой красавец, споешь для народа?

Серж, еще не отошедший от перепалки, молча и даже сердито взял гитару, но когда любовно провел ладонью по струнам, раздражение растворилось в ласковом переборе. Элли понравилось, как Серж поет, – душевно, но без надрыва. Будто не поет даже, а рассказывает историю. Она молча слушала незнакомые слова, придвинувшись к Дену. И вздрогнула – не от страха или волнения, а от нового острого чувства, когда он по-братски, легонько провел большой ладонью по ее светлым волосам, выбившимся из-под мальчишеской кепки. «А мог бы и обнять!» – вдруг подумала она и, покраснев от таких глупых мыслей, снова прислушалась к песне.

Я бродяга, я скептик и циник, Но держу от приятелей в тайне, Что люблю страстный танец снежинок, Когда мир в ледяном урагане.

Бури, ветры – привычное дело, Нам любые метели знакомы. Так легко быть и стойким, и смелым, Если знаешь, что верно ждут дома.

.– Хорошая песня, – проговорила Элли, откинув со лба светлую прядь. – А кто ее сочинил?

– Ну… – замялся Серж и положил гитару в темную траву. – У нас, Элли, много таких. Понимаешь, многие наши мужики… мужчины… на заработки на Холодные скалы подались. Там, конечно, опасно: снега, морозы, ледяные драконы. Но зато выгодное это дело. Вот и песенки оттуда.

– Не слушай ты его, Элли! – рассмеялась Ранита и, отодвинувшись от Сержа, глянула на него сердито-веселыми глазами. – Он сам всё это сочинил, он у нас вообще выдумщик. А на Холодных скалах он тоже работал, недолго, правда.

– Выдумщик, говоришь? – нахмурился Серж, и Элли увидела, как глаза его стали узкими, будто в них бросили горсть песка. – А может, выдумщик – как раз-таки не я? Ведь ты знаешь, почему я уехал с Холодных скал раньше срока.

– Конечно, знаю! – фыркнула Ранита. – Потому что морозы не по тебе. Тебе южные берега подавай! Ну, или хоть наше озеро.

– Да? Значит, из-за этого я вернулся? Из-за этого?!

Элли растерянно смотрела то на Сержа, то на Раниту, и не могла понять, почему ссорится только что ворковавшая парочка. В глубине души заплясала досада – ну зачем они портят перепалкой такую замечательную ночь?

– Хватит вам цапаться, ребята! – примирительно сказал Ден. – Утомили уже, в самом деле. Элли, не обращай внимания, они всегда так.

– Ну да, ну да! Милые бранятся… – живо подхватила Ранита и снова прижалась к Сержу, взяла его под руку, но тот остался холодновато-сумрачным. – Да ладно тебе! Не дуйся. Видишь, и Элли расстроилась! Ой, Ден, ну придумай же что-нибудь, повесели нашу леди!

«Да зачем же меня веселить?» – хотела было возразить Элли, но не успела. Ден обернулся к ней и негромко сказал:

– А и правда, ну их, Элли! Хочешь, на лодке покатаемся?

Глава 4. Чем не жених?

– Ну, и о чем вы с Деном говорили? – допытывалась Ранита у Элли, прислонившись к шершавому стволу старого дуба – его ветви покачивались от утреннего ветра. Недалеко поблескивали алые, похожие на бутоны роз, башенки графского замка. – Не поцапались, надеюсь, как мы с Сержем?

– Нет, что ты! А почему вы с Сержем ссоритесь?

– Да просто он на меня злится. Не спрашивай, почему, это неважно, – Ранита нетерпеливо махнула рукой. – Так о чем вы с Деном болтали, когда он тебя увел на лодке кататься?

– Обо всем, о жизни. Он рассказал, что у него есть младшая сестра, тоже на гитаре играет.

– Ну, да – Лиза. А еще что?

– Что отца нет, умер, поэтому Ден тоже ездил на заработки к Холодным скалам. Видел драконов – опасные, говорит, зверюги. Но вернулся, чтобы матери по хозяйству помогать, и сейчас работает в деревне сразу на двух хозяев.

– Это понятно, что работает, он вообще парень с руками. А еще? Главное-то?

– Что – главное? Я рассказывала, что приехала на каникулы, живу в городе, рисую, танцами занимаюсь. Что мы с тобой однажды заметили издалека единорогов…

– Элли! Какие, к черту, танцы? Какие единороги?! – Ранита тряхнула темными волосами и спросила прямо: – Да целовались вы с ним или нет, в конце-то концов?

– Ты что, с ума сошла? – в легком предрассветном тумане легко было разглядеть, как вспыхнули Эллины щеки. – Нет, конечно!

– Ты ему не разрешила или сам не полез?

– Конечно, он не приставал! – воскликнула Элли. – Мы же только что познакомились. Он же нормальный человек. Да ты и сама знаешь.

– Да, я сама знаю, что он нормальный. Познакомился с красивой девушкой, покатал на лодке. Почему бы и не поцеловать? Что в этом такого?

– Глупости какие… – пробормотала Элли. – Он серьезный парень.

– Вот именно что парень! Все парни одинаковые, и все хотят…

– Чего?

– Ой, да ничего! – прыснула Ранита. – Элли, ты вроде взрослая уже, семнадцать скоро, а жизни совсем не знаешь. Родилась в Розетте – и сама как цветочек аленький.

– Ден сказал, что он завтра снова придет на поляну, – тихо проговорила Элли, не обидевшись на «цветочка». – Я думаю, может быть, нам тоже…

– Что тут думать, обязательно сходим, – перебила ее Ранита. – Надо гулять, пока погода хорошая, а то как зарядят дожди! Ладно, пойдем, нам еще через забор прыгать, да так, чтобы не заметили.

Никто их не заметил. Прячась за кустами, они благополучно добрались до окна Эллиной комнаты. Ранита ловко, словно через гимнастического коня, перемахнула через широкий подоконник, бесшумно ступила на паркет, и неодобрительно глянула на Элли.

– И чему вас только на физкультуре учат? Давай руку!

– А у вас в школе тоже есть физкультура? – переведя дыхание, поинтересовалась Элли, забравшись в комнату.

Ранита, расхохотавшись, упала на Эллину кровать – прямо на наряды, спрятала лицо в белоснежную подушку:

– У нас, дорогая, каждый день физкультура! – отсмеявшись, сказала она. – И на поле пахота, и в огороде, и в сарае со скотиной, и на ферме. Даже дома пока все отдраишь да щей наваришь – вот тебе и наклоны, и приседания. А в школе нас только писать и считать учат. Истории еще немножко, географии, законам… И все! Правда, некоторые балбесы, вроде моего Сержа, еще сами без конца читают, а лучше б деньги зарабатывали, не мужское это дело – книжки. Но твой Ден – не знаю, вроде не из чтецов. Зато крепкий мужик, такой и без книг не пропадет.

«Да с чего же он мой-то?!» – хотела воскликнуть Элли, но промолчала. А Ранита, поднявшись, деловито заявила:

– Ну, все, леди, хватит болтать. Тебе-то хорошо, ты можешь отоспаться, а мне до завтрака подняться надо – это ж через два часа.

– А как же ты будешь работать, если не спала?

– Ой, да брось. Не первый раз. Ну, давай!

Ранита щелкнула замком и выскользнула в коридор. А Элли, стянув запылившиеся бриджи и блузку, вдруг почувствовала, что все эмоции ночи снова к ней вернулись. Она подумала, что надо бы сходить в душ, но уже не было сил. «Утром!» – махнув рукой, она покидала наряды с кровати на кресло, нырнула в постель, и, вспоминая осторожное рукопожатие Дена, почувствовала бесконечную радость. «Я сегодня не смогу уснуть!» – подумала она. И через минуту уже спала сладким сном.

Элли встала поздно, отказалась от завтрака. Выйдя в просторный холл, украшенный пейзажами и крутобокими напольными вазами, она боялась встретиться глазами с отцом или Генриором – ей думалось, что все уже знают про секретную ночную прогулку.

Но ничего не произошло. Ранита, как ни в чем не бывало, летала по замку с тряпкой в руке и, заметив Элли, лукаво ей подмигнула. Она была такая свежая, легкая и быстрая, будто и не случилось бессонной ночи. Граф вовсе не удивился тому, что дочка решила провести утро в постели. Наоборот, похвалил: «Когда же еще отдыхать, как не на каникулах?»

Элли сбегала в вольер к Рику и облегченно выдохнула – с ним всё было в порядке, только три его головы то и дело смачно зевали и поглядывали на нее с подозрением.

После обеда граф пригласил Элли в библиотеку, устроился за массивным столом, достав из выдвижного ящика пухлый красный блокнот с потрепанными желтоватыми страницами. Обмакнув белое перо в тяжелую бронзовую чернильницу в виде цветущей розы (граф предпочитал жить по старинке и не признавал не только шариковых, но даже и перьевых ручек), он вывел каллиграфическим почерком: «Список гостей»

– Ты это к чему, папа? – удивилась Элли.

– Как же? Мы же решили устроить летний бал в честь твоего дня рождения! – граф поднял изумленные глаза на дочь и едва не посадил кляксу. – Разве ты забыла?

– Ах, да… Бал… – сникла Элли. Еще вчера почин отца затеять роскошный вечер казался ей занимательным – почему бы не пообщаться с ровесниками из Лесного? Но сейчас мысль о мазурках, кринолинах, оркестре и многолюдной суете казалась невыносимо скучной и неуместной. Но отец был так воодушевлен, что Элли присела на кожаный диван и скрепя сердце произнесла:

– А что? Бал – это хорошо! – и понадеялась, что это прозвучало не слишком фальшиво.

– Конечно, хорошо! – обрадовался насторожившийся было граф – он не заметил, что голос дочери дрогнул. – Семнадцать лет не каждый день исполняется. Ну, принцесса, так кого мы пригласим?

Не дожидаясь ответа, он принялся вписывать в блокнот фамилии, перечисляя их вслух: «Вернелли… Арден…»

Элли молча кивала.

– И вот кого надо обязательно позвать! – воскликнул граф будто бы невзначай, а Элли вздохнула. – Герцога Готца с сыном! Кстати, младший Готц, Крис, чудесный юноша. Такой обходительный, умный… Он уже окончил университет и готовится возглавить одно из отцовских предприятий. Небольшой завод. Говорят, Крис очень перспективный экономист! Представляешь, он ухитрился привлечь к работе троллей, причем очень и очень выгодно. Троллей, дочка! А ведь все знают, какие они своенравные.

– Папа, ну что ты его расхваливаешь? – не выдержала Элли. – Я хорошо знаю Готца. Мы даже танцевали зимой на балу у Вернелли.

– И как он тебе?

– Неплохой.

– И все?

– А что еще? Не замуж же мне за него идти!

Граф рассмеялся и, поднявшись из-за стола, присел на диван рядом с дочерью. Он обнял Элли, ласково погладил по длинным вьющимся светлым волосам.

– А почему бы не замуж, родная? Тебе будет семнадцать, для свадьбы рановато, хотя по закону можно, а вот о женихе пора бы подумать. Крис – молодой миллионер, герцог. К тому же хорош собой. Идеальная партия.

– Ну что ты говоришь, папа! – возмутилась Элли. – Не собираюсь я замуж!

– Ну, всё, всё, молчу! Спешить некуда. Отложим временно этот разговор. Так как насчет Готца? Пригласим?

– Пригласи, если хочешь.

– Вот и прекрасно. Конечно, бал – дело хлопотное, но справимся. Сегодня отправлю Генриора на недельку в Тисс. Пусть закупит там всё, что нужно, заодно и проверит, как обстоят дела на моих предприятиях.

– Папа, а может быть, он возьмет с собой Рика? – вдруг предложила Элли.

– Зачем? – удивился граф.

– Рик старый, ты же сам говорил, что его пора показать ветеринару, проверить его здоровье.

– Хм. Это хорошая мысль. Пусть Генриор покажет Рика звериному врачу.

«А нам не придется давать ему сон-травы!» – подумала Элли и сердце ее заколотилось, когда она вспомнила серые лучистые глаза Дена.

***

Летние дни летели, как мотыльки, – никогда еще Элли не была так счастлива. Днем она рисовала акварелью в большом альбоме или слушала радио, иногда играла в теннис с Ранитой – пока Генриор был в отъезде, та не утруждала себя хлопотами. Правда, Ранита почти всегда побеждала – она была ловкая и уступать никому не собиралась.

Элли часто думала, что Ранита по нелепой ошибке родилась в селе, а не в одном из дворянских поместий. Высокая белокожая красавица с роскошными черными волосами, тонкая и гибкая, как струна, резкая и прямолинейная, она и не думала играть роль покорной тихони-служанки – конечно, когда рядом не было Генриора. Дело Ранита знала и могла бы стать незаменимой горничной – она всё умела! Да только не желала вкладывать силы в чужое хозяйство.

Элли казалось, что она хорошо понимает подругу.

Но, может быть, это ей только казалось.

Глава 5. Вот что его тревожит

Когда начинали оглушительно звенеть цикады и шуршать от легкого ветра листья яблонь и кленов, подруги ныряли в теплую синеву летней ночи. Встречи начинались одинаково – беспечные разговоры, песни Сержа, от которых странно щемило сердце, шуточки и колкости Раниты… Серж был с Элли вежлив, но отстранен, говорил по-доброму, но холодновато, словно показывая, что они приятели, а не близкие друзья.

Но Элли этого не замечала. Ее интересовал только Ден.

Ранита с Сержем уже не сидели подолгу у костра – ставили за зарослями боярышника парусиновую палатку и мирно спали в обнимку до рассвета.

Ден и Элли оставались наедине. Ради этих минут Элли и совершала маленькие подвиги: карабкалась по деревьям, продиралась через кусты, сбивала ноги. Когда Ден, большой, сильный, сдержанный, ворошил угли в костре, когда огонь разбрасывал пушистые искры, когда в небе сияли огромные, как городские фонари, звезды, Элли переполняли несочетаемые чувства: небывалый, великий, как весь мир, покой – и приятное пульсирующее волнение.

Лес, ночь, взрослый молодой человек – всё это было странно, запретно, недозволенно. Но первая азартная острота быстро исчезла. Осталось растущее, как быстрый и смелый росток, притяжение.

Элли нравилось, когда Ден укутывал ее, как маленькую, огромной голубой курткой, и брал потертую рыжую гитару. Он не умел петь – но играл только для нее, а она тихо слушала знакомые с детства мелодии и новые прекрасные мотивы. Элли радовалась незамысловатым сюрпризам: Ден приносил ей то ароматную чернику в берестяной чаше, то очищенные лесные орехи, то красные глянцевые яблоки, пахнущие конфетами и наступающей осенью.

Но Элли не догадывалась, что ночные встречи, которые для нее стали громадной, как океан, радостью, для Дена превратились в повод для постоянной болезненной тревоги. И дело было даже не в том, что такие встречи запретны, – он говорил себе, что не делает ничего противозаконного. Его грызли, словно шакалы, совсем другие мысли.

Если бы Элли только знала, что каждый раз он говорил себе: «Я больше никуда не пойду!» – и всегда нарушал слово, вспомнив об Эллиных глазах – невинных, честных, прозрачных и голубых, как утреннее озеро.

Дена влекло к Элли, как шмеля к цветку. Даже себе он не желал признаваться, что в его сердце поселилась глубокая и светлая нежность. Ему хотелось защитить Элли от всего мира – но приходилось защищать от себя, потому что бороться с острым желанием обнять ее покрепче, сладко и горячо поцеловать, вобрать, вдохнуть травяной запах длинных и мягких светлых волос становилось с каждым разом труднее.

Домой он возвращался молчаливый, смурной, и Серж это, конечно, видел.

– Ты что? – однажды поинтересовался Серж. – Наскучила принцесса? Как по мне, так давно пора ее отшить. Да и вообще не стоило ее приваживать! Не понимаю, зачем ты тянешь. Так и скажи ей: «Всё, мол, хватит, птичка, извини, нагулялись».

– Прекрати! – оборвал Ден. – Она тебе не птичка.

– Да ладно, я же хочу, как лучше. Если честно, Элли мне самому нравится.

– В смысле? – насупился Ден и остановился. – Как это – тебе нравится?

Серж махнул рукой:

– Да ну тебя! Как человек нравится. Хорошая девчонка. Принцесса – а такая скромная. Вон у моей Нитки какой характер, будто она не принцесса даже, а королева! Но ведь сам понимаешь, нельзя тебе… Никак нельзя! Узнают, что спутался, – арестуют.

– Я с ней не путаюсь. Не думаю даже. Она маленькая еще.

Дни Элли мчались, словно счастливый сон. В пылкой полудетской любви она старалась не размышлять о будущем и только иголочки вины перед отцом (все-таки она обманывает его!) покалывали ее совесть.

А Дену с каждым днем приходилось труднее. Он здраво смотрел на вещи – неумолимо приближался сентябрь, когда Элли уедет к матери в город. А там – старые друзья, новые романы. Она повзрослеет и забудет деревенщину Дена – а может, будет вспоминать как маленькое летнее приключение. При этой мысли начинало болезненно ныть в груди.

Днем он работал – много и трудно. Но наступала новая ночь – и Ден снова, злившись на себя, шел к Элли. Спал по три часа, литрами пил кофе, чтобы сохранить более-менее ясный ум. Он даже, уговорив недовольного начальника, временно оставил грузовик, перейдя из шоферов в каменщики. Потерял в зарплате – зато перестал тревожиться, что, задремав, собьет кого-нибудь на дороге. Элли про это не говорил – только объяснил мельком, что решил потрудиться на стройке, это удобнее – можно выспаться перед дневной сменой.

К озеру Ден приходил свежим, спокойным, и Элли ни о чем не волновалась. А Серж, который уже давно с Ранитой не просто за ручку ходил, не мог взять в толк, зачем нужны его приятелю эти странные, опасные и совершенно пустые, на его взгляд, отношения.

До встречи с Элли в жизни Дена всё было просто: крутил баранку, вечером изнурительно работал по дому – колол дрова, таскал воду, копал огород или прибирал в коровнике (а куда деваться, надо помогать матери и сестре, единственный мужчина в семье). На гулянки, как говорили в деревне, Ден ходил редко: танцевать не умел, вина не пил – насмотрелся в детстве на отца-буяна, но девчонки к нему сами так и липли. Была в нем, немногословном и сдержанном, крепкая мужская сила, которая притягивала девушек, как магнит.

Но деревенские красавицы Дена не волновали.

Он переживал оттого, что в Ключах у него была невеста.

Дена и Долли сосватали много лет назад – сразу, как те пошли в школу, – так в деревне поступали самые патриархальные родители. Правда, парни, которым в детстве подыскали невесту, до самой свадьбы считались полноправными холостяками – их свободу никто не ограничивал, а матери даже журили расстроенных дочек: «Не мудри! Нагуляется – и к тебе придет, будет верным мужем!» А вот девочкам-невестам уже нельзя было глядеть на сторону. Правда, многие все равно ухитрялись флиртовать, хотя их будущие мужья редко смотрели на это сквозь пальцы.

Но Долли, невеста Дена, была не из тех разбитных веселушек – она и помыслить не могла, чтобы строить кому-то глазки. Она с восьми лет знала, что выйдет за Дена, с того самого момента, когда отец вложил в его руку ее маленькую дрожащую ладонь. Долли гордилась, что у нее есть жених, – да еще такой замечательный парень, хоть и никому об этом не говорила. Но девушки и так понимали, откровенно завидовали: «И почему это Ден достался такой серой мышке?»

Долли и вправду нельзя было назвать красавицей – невысокая, пухленькая, большегрудая девушка с телячьими серыми глазами. Пепельные волосы она гладко зачесывала и собирала в пучок на макушке. Ее круглое лицо было миловидным, но незапоминающимся, оно стало бы выразительнее, если б Долли подкрашивала тушью белесые ресницы и подводила карандашом брови, но она никогда не пользовалась косметикой. Одевалась она просто, в немодный ситец, и на фоне нарядных и разукрашенных сельских красоток (взять хоть эффектную Раниту) выглядела блекло и неприметно.

Но Долли это не волновало – она все равно не ходила на танцы, куда девушки стремились надеть лучшие платья. У нее хватало других хлопот.

Мать Долли скончалась, едва родилась вторая дочь, после этого отец стал прикладываться к бутылке. На Долли держалось хозяйство, а сестренка была еще плохой помощницей и сама требовала заботы. Долли трудилась, как пчелка: дом блестел от чистоты, на плите красовались полные кастрюли и сковородки, в огороде не было ни одной случайной травинки, а на веревках во дворе колыхалось тщательно выстиранное и прокипяченное белье. Но Долли не только хлопотала по дому – она еще успевала заведовать сельским садом и знала, как приголубить фруктовые деревца, чтобы они стали самыми урожайными в округе.

Словом, невеста Дену досталась хорошая, добрая и хозяйственная, и другой жены он не желал. Только со свадьбой не торопился.

Обычно сосватанная в детстве парочка с событиями не тянула: лет в шестнадцать невеста выясняла, что беременна, и родители живо готовили свадьбу. Или уж в этом же возрасте нареченные с шумом-гамом разбегались – но это был грандиозный скандал, который долго смаковала вся деревня.

А Дену и Долли уже исполнилось двадцать три, но у них по-прежнему были отношения брата и сестры. Он заглядывал к ней почти каждый день: помогал по хозяйству, давал деньги на продукты и одежду, катал ее сестренку в кабине грузовика… А потом исчезал, мимоходом поцеловав в щеку. Ден не задумывался, любит ли он Долли. Знал, что она будет хорошей женой, сумеет вкусно накормить, создать уют и, вероятно, родить здоровых детей – и это его устраивало. Но жениться не спешил, отговариваясь, что не готов пока стать отцом семейства, хотя его мать сердилась и настаивала на скором венчании, да и отец Долли смотрел на него с тревожным ожиданием.

Наконец Ден решил, что сыграет свадьбу по осени – дольше тянуть было уже неприлично. Но летом появилась маленькая Элли – такая красивая, такая трогательная, такая наивная и лучистая, что в душе Дена что-то перевернулось. Он понял, как можно любить девчонку, – так, что сердце разламывается. Такого с ним никогда не случалось, да и в любовь он вовсе не верил.

Ден по-прежнему захаживал к Долли, помогал ей, но уже не целовал в щеку на прощание, а говорил короткое «пока», и не замечал, что в больших глазах невесты поселилась тревога. Всё чаще Ден с раздражением думал: «Черт побери, ну почему Элли – графиня, почему богатая, почему живет в замке?! Будь она нашей девчонкой, я бы ее не упустил!»

Вскоре он понял, что Элли, хоть и младше, но значительно образованней – ему не чета. Он мечтал поступить в технический институт (музыка – это для души!), но с отчаянием осознавал, что ему, сельчанину, дорога к достойному образованию закрыта – такой в королевстве закон. Бесполезно колотить в железную дверь, когда на ней висит тяжелый запылившийся замок. Если тебя, деревенщину, потянуло к знаниям – иди и учись на счетовода, вот и вся карьера.

Впервые в жизни Ден почувствовал себя виноватым перед Долли, хотя раньше, поцеловав на сельском празднике какую-нибудь разбитную деревенскую красотку из тех, что сами вешаются на шею, не придавал этому значения. А здесь даже поцелуев не было. Зато имелось наваждение, избавиться от которого он не мог, – так бешено его тянуло к хрупкой и трогательной принцессе.

Иной раз, думая о простой, но такой привычной и доброй Долли, он убеждал себя: вот она – его судьба! Он женится на ней, будет мужем, отцом, хозяином в доме… И понимал – нет.

Нет!

«Но ведь Долли славная! – мысленно кричал он. – Вкусно готовит, отлично шьет, работящая, симпатичная. А Элли?!» «А Элли я просто люблю», – отчетливо понимал Ден, и от этого на него наваливалась жестокая тревога, крепко слитая со счастьем.

Однажды, возвращаясь с озера, Ден сказал сонному, сердитому, позевывавшему Сержу:

– У меня к тебе дело. Очень важное.

Глава 6. Осенний букет

– Какое еще дело? – поморщился Серж. О делах, да еще важных, в такую рань говорить не хотелось.

– Передай этот конверт Долли. Сегодня. Пожалуйста.

– Долли? – от изумления Серж совсем проснулся, похлопал густыми темными ресницами. – А сам-то что? Зайди да отдай, какие проблемы?

– Я не буду пока к ней ходить.

– Не понял. А почему? – Серж бесцеремонно глянул в незапечатанный конверт и присвистнул: – О, неплохая сумма! Ты что, хочешь сделать ей сюрприз? Или это на свадьбу?

– Да какой там сюрприз…Какая свадьба…

– Подожди-ка! – Серж, наконец, начал что-то понимать. – А когда ты был у Долли в последний раз?

– С неделю назад.

– А ведь раньше ты ходил к ней почти каждый день. Ден, это из-за Элли, что ли? Да ведь у вас с ней ничего нет! И не может быть! Мне кажется, друг, ты сошел с ума.

– Мне тоже так кажется, – невесело усмехнулся Ден.

– Ден, принцесса – на неделю, жена – навсегда.

– Не учил бы ты меня, незачем, – устало махнул рукой Ден.

– Да не учу я! – воскликнул Серж. – Просто мне жалко Долли. Ты всё никак не соберешься жениться, вся деревня на нее косо смотрит, а теперь еще и это.

– Понимаешь, не хочу я на ней жениться, – сказал Ден и сам испугался своих слов – ведь эту крамольную мысль он произнес впервые. И, чтобы не отступать, повторил: – Да, я теперь точно понял, что не хочу жить с Долли, не хочу от нее детей. Она мне давно – будто родная сестра. Разве можно жениться на сестре?

– Ну, ты даешь… – протянул Серж. – Зря. Она правильной бы женой стала.

– Нравится – сам в жены бери, – угрюмо отозвался Ден. – Она очень хорошая девчонка, только не для меня.

– С ума сошел? У меня Нита.

– А у Ниты кто? – хмуро поинтересовался Ден, и Серж помрачнел, надолго замолчал, сразу поняв, на что намекает друг.

– Ты извини меня… – неловко проговорил Ден, поняв, что перегнул палку. – Не хотел тебя задеть, правда. Нашло что-то. Прости.

– Ладно, – наконец заговорил Серж. – Я знаю, что Нита меня не любит. Знаю, по кому сохнет. Знаю, что я у нее запасной. Но я и на это согласен. Спим вместе – и ладно. Залетит – поженимся. А там – притерпится ко мне, привыкнет. Детей родит. Наверное.

– И тебе нравится такая жизнь?

– Нравится! – вскинулся Серж. – Она сейчас со мной, понимаешь? Не с тем, а со мной! А что будет дальше – никто не знает. А у тебя другое дело! Элли, конечно, милая такая… Она как котенок – все котята милые! Но ведь она вырастет. Если в деревне узнают про принцессу, будет скандал. А если в замке – то тюрьма. А то и что похуже, даже говорить не хочу.

– Тюрьмы не будет, а на скандал плевать, – сказал Ден, покривив душой: все-таки не хотелось бы ни шума, ни сплетен. – Элли тут ни при чем. Она уедет скоро. Но с Долли я тоже не останусь.

– Тогда зачем ты суешь мне эти деньги? Иди и скажи ей сам, что не любишь, что надоела! Точно знаю – не пойдешь и не скажешь!

– Пойду и скажу. Обязательно, только не такими словами. Но потом. Пока не время.

– Да ты просто… – начал было Серж и отвернулся. Они с детства дружили, и каждый чувствовал ту грань, которую не стоит переходить.

Ден помолчал. Потом сказал тихо:

– Я знаю, что веду себя с Долли, как свинья. Но, понимаешь, ей деньги очень нужны. За саженцы расплатиться, сестренку в школу собрать. Точно знаю, что она на них рассчитывает. Если я дам денег и скажу, что больше не приду, она мне их обратно вернет. Получится, что я от нее откупаюсь. А если ты передашь – возьмет.

– Да ты и так откупаешься, – устало сказал Серж.

– Нет! Помогаю, как брат сестре. И дальше готов помогать. Но не жениться.

– Слушай, а ты не боишься, что Нита в деревне разболтает про принцессу? Я за нее ручаться не могу. Народ скажет, что ты за графским золотом гоняешься. А там и до беды близко.

– Ничего не случится. Пусть треплются. Ну что, передашь Долли деньги?

– Да передам, передам…

***

– Что это ты рисуешь? – поинтересовалась Ранита, сверху заглядывая в Эллин альбом. Она стояла на сверкающей металлической лесенке и что было сил терла мокрой тряпкой большую бронзовую люстру с витыми подсвечниками.

– Это осенний букет, – задумчиво ответила Элли, окунув кисточку в банку с гуашью. – Рябина, боярышник и кленовые листья… Скоро осень, это так грустно!

Элли неплохо рисовала, педагоги ее хвалили. Она мечтала выучиться на декоратора, чтобы оформлять современные выставки и сцены в театрах.

– Не переживай, еще успеешь погулять со своим Деном! – усмехнулась Ранита, ловко дотягиваясь до дальнего канделябра. – Ну что, хорошего я тебе парня подогнала?

– Очень хорошего.

– И что, вы так ни разу и не поцеловались? Знаешь, подруга, это просто глупо и даже не смешно! Так и уедешь в свой город?

– Разве это главное? Мне с ним и так хорошо.

– А вот он, небось, хочет тебя, аж дым из ушей, да не лезет к графской дочке, – презрительно хмыкнула Ранита. – Я-то думала, он посмелее будет. А он, оказывается, трус.