Текст книги "Колыбельная для вампиров (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

– Не слушай, ма! Это я сдуру брякнула! Ты по-прежнему красивая и очень похожа на Мартишу из семейки Аддамсов! – с жаром возразила она. – Нет! Не ту, которая в сериале, а помнишь из двухсерийного фильма? Она там очень бледная и очень красивая! Совсем как ты сейчас. Ой, нет! Опять я несу всякую чепуху! Господи, мне следует оторвать язык! – не выдержав, девушка всхлипнула.

– Не смей реветь, Мари! Ей богу, ведешь себя как маленькая, – успокаивающе гладя ее по голове, произнесла Рени. – Что ты зря расстраиваешь малышку? Глядя на тебя, она тоже вот-вот разревется. Ладно, детка, не переживай, не так все так плохо, как тебе кажется.

– Ты не обманываешь? – недоверчиво глядя на мать, спросила девушка.

– Вот те крест! Что ты напридумывала всяких ужасов? Не беспокойся, я верю, что Мика обязательно меня вылечит. Он же у нас если не бог в медицине, то первый его зам на земле. Ты должна верить в отца. Ну?!

– Ладно, так и быть поверю тебе, – шмыгнув носом, буркнула Мари и, вопреки разуму, в ее душе вспыхнула робкая надежда.

– Вот и умница!

«Да, больше нельзя тянуть с уходом, – тем временем решила Рени. – Пора собираться в путь. В любом случае придется резать по живому, и чем дольше я тяну, тем больнее будет всем. Мика и сейчас уже весь извелся. Черт, а так хочется еще остаться! Ведь у меня еще куча незавершенных дел!»

Немного отстранив Мари, она придержала ее за плечи и пристально посмотрела в бледное лицо с блестящими от непролитых слез глазами. Та через силу улыбнулась.

– Не расстраивайся, девочка! Я уверена, всё образуется, – ласково сказала Рени. Она испытующе глянула на дочь, и тихо добавила: – К сожалению, потерь не избежать на жизненном пути. Ведь все мы не вечны. Но как бы ни повернулось дело, знай, что я люблю тебя и буду любить, где бы я не находилась. Аннабель, подойди, – позвала она и, когда напуганная девочка подошла ближе, обняла и ее тоже.

У Мари снова упало сердце – слова Рени звучали прощанием.

– Простите, девочки, что-то мне расхотелось есть. С вашего разрешения я пойду немного отдохну, – помолчав, сказала она и, поцеловав дочерей, неспешной походкой двинулась к выходу.

– Мам, ты куда? – по-детски, жалобно вырвалось у Мари.

– Не беспокойся, детка. Я же сказала, что хочу немного отдохнуть, – полуобернувшись, ответила Рени, и ее прекрасное лицо озарилось ласковой любящей улыбкой.

На мгновение она застыла в темном проеме высокой стрельчатой двери, – удивительная красавица в темно-синем шелковом платье, такая далекая, и одновременно такая родная и близкая. Каскад блестящих черных волос, распущенных по плечам и загадочные кошачьи глаза на треугольном лице придавали ей вид бесценной египетской статуэтки. «Не зря отец называет ее реинкарнацией Бастет», – с печалью подумала девушка. Облик Рени настолько врезался в ее память, что позднее в минуты душевной тревоги, когда ей хотелось опереться на материнскую любовь, только такой она и представала перед ее мысленным взором.

Мари. Грусть-тоска меня снедает

Настроение резко упало, как только Рени скрылась за дверью. Сразу захотелось взвыть по-собачьи, чтобы избавиться от рвущей сердце тоски. «Господи, но почему я не могу поверить, что все будет хорошо?» – с отчаянием подумала я и на сердце залегла неподъемная тяжесть в ожидании безвозвратной потери.

Не выдержав, я плюхнулась на диван, и закрыла лицо руками – не хотелось, чтобы Аннабель видела как я реву. Прогнать мышонка у меня не хватало духу. У неё и так глаза на мокром месте, а выгони, она и вовсе разревется. Неожиданно горячие ладошки девочки обхватили мои запястья, и я опустила руки. С серьезным выражением на личике она стояла вплотную ко мне, и я постаралась выдавить улыбку.

– Не беспокойся, мышонок, у меня полный порядок, – я усиленно захлопала ресницами. – Блин! Что-то в глаз попало…

– Не плачь, Мари. Ведь Рени обещала, что с ней всё будет хорошо.

– Конечно, если наша мама так сказала, значит так и будет. У нас нет оснований ей не верить. Извини, просто я немного испугалась. Ведь на деле терять близких… – от спазма в горле мне на миг перехватило дыхание, – так непросто.

– Я знаю, – участливо ответила девочка и спросила: – Мари, а ты совсем не помнишь своих прежних родителей?

– Черт! Прости, мышонок! – спохватилась я. – Ведь ты еще не забыла своих родных. Нет, я ничего не помню из прошлой жизни, и никто из нас не помнит, пройдя полную инициацию.

– А ты думала когда-нибудь о настоящих маме и папе? Может, они тоже тебя любили и плакали, когда ты исчезла?

– Видишь ли, невозможно сожалеть о том, чего не помнишь, – осторожно подбирая слова, ответила я. – В любом случае, будь у меня любящая человеческая семья, я бы не вернулась… не удивляйся, мышонок. Ведь эмоциональные связи в семье вампиров гораздо крепче. Ты поймешь, о чем я говорю, когда окончательно станешь одной из нас. Конечно, мне не с чем сравнивать, но я вижу каковы взаимоотношения в людских семьях. Такой привязанности, как у нас, вампиров, у них нет. Правда, у всего существует своя оборотная сторона, и боль одного из нас отзывается болью во всех членах вампирской семьи, вызывая ощущение внутренней дисгармонии. В этом наша сила и наша слабость. В общем, как я уже сказала, поймешь, о чем я брежу после инкубационного периода.

– А я до сих пор скучаю по дому, по своим родителям и брату. Правда, уже не так сильно, как после катастрофы. Кажется, я начинаю их забывать, – сказала девочка. Она всхлипнула, но не заплакала. – Когда меня привезли сюда, и я узнала, что нахожусь у вампиров, я очень испугалась. Вы мне показались такими страшными и такими красивыми, совсем как настоящие вампиры в фильмах. Я боялась, что вы меня убьете, разорвёте горло, или высосете всю мою кровь, и я умру. Потом я стала понимать, что вы не чудовища, а просто другие люди. Я видела, что вы хорошие и мне ужасно захотелось стать одной из вас и чтобы вы меня тоже полюбили, как я полюбила всех вас, – она помолчала, – даже его, хоть он меня и ненавидит.

– Вот увидишь, со временем отец тебя полюбит, – виновато сказала я. – Не обращай внимания на его рыки, сейчас Мику страшно тяжело. Он сутками мечется в поисках лекарства, надеясь спасти нашу Рени. Понимаешь, как тяжело знать, что от тебя зависит жизнь близкого человека, а ты не в силах ему помочь?

– Думаю, да, – прошептала девочка и опустилась на пол у моих ног.

Обняв меня за колени, Аннабель положила на них голову, и я погладила ее по голове, растроганная её доверием. «Эх ты, глупый мышонок, ты еще не знаешь, что ждет тебя впереди!» – с тревогой уже за нее подумала я.

Стоило закрыть глаза, и в памяти тут же вспыхнула ужасная картина. Унизительная беспомощность и страх. Боль и искаженное похотью лицо мужчины-насильника, Оно исчезло и появилось лицо красивой женщины с горящими ненавистью глазами. В руке у нее плетка и, схватив за волосы, она хлещет меня так, что от тела отлетают куски кожи с мясом. Как несчастный щенок, я захожусь в животном визге. Но снисхождения нет. В какое-то мгновение боль переполняет меня до отказа, становясь совершенно непереносимой, и я теряю сознание… Твари!

Потом возникло другое воспоминание. Я бегу так, что от усталости сердце колотится уже где-то в горле и пересохший рот переполняется горечью. Сдирая руки в кровь, я лихорадочно карабкаюсь по крутым скалам… напрасно. Вновь чувство полной безнадежности, которое перебивает даже чувство голода, хотя они оба – мои постоянные спутники в ужасных воспоминаниях. Я привязана к дереву так высоко, что ноги не достают земли. С улыбкой на красивом лице ко мне подходит высокий гибкий мужчина. Достав кинжал, он слегка подрезает мне сухожилия у щиколоток и достает плетку. От боли хлестких ударов я захожусь в безумном крике. Правда, он избивает меня не так жестоко как женщина…

Еще одна картинка в череде ужасов. Я стою над трупом женщины, которая столь безжалостно меня била. Она мертва и я знаю почему, потому что у этой твари нет сердца. В кровавой мешанине на ее разодранной груди кое-где белеют кости. Я перевожу взгляд на свои руки и вижу, что они по локоть в крови и в них трепещущий кусок свежего мяса. На приличном расстоянии вокруг меня столпились несколько человек… или вампиров?.. В их яростных криках звучит животный ужас и плещется жуткая ненависть в глазах, но никто не решается подойти. С безумным смехом я подношу вырванное сердце к губам и вгрызаюсь в него зубами, а затем раздается выстрел. Я ощущаю горячий удар в плечо, и по нему расплывается кровавое пятно. Поднимаю голову – напротив горящие всепоглощающей ненавистью глаза на перекошенном по-вампирски красивом лице… Вот тут кто-то резко хватает меня за руку и тащит за собой. «Не стой столбом! Беги, дура! Они же разорвут тебя на мелкие кусочки!..»

– Нет! Не хочу думать об этом! Какая мерзость! Забыть! Приказываю забыть! – не замечая, закричала я вслух, меня затрясло как в лихорадке, а испуганное сердце отзывалось в груди тяжелыми оглушительными ударами.

– Мари, ты чего? – встревожено вскинулась девочка.

– Все нормально, малыш! – хватая ртом воздух, не сразу выдавила я из себя и бледно улыбнулась. – Ничего особенного, просто одолели тяжелые воспоминания. Говорят, что во время кровавого бешенства у фениксов иногда появляются очень яркие галлюцинации. Вот и мне привиделось кое-что из их разряда.

Да, что-то в последнее время совсем замучили жестокие видения. Иногда, мне кажется, что они – просто бред воспаленного мозга во время кровавого бешенства – слишком уж необычно выглядят мои мучители. Я не могу поверить, что надо мной так издевались сородичи-вампиры. Впрочем, иногда мне кажется, что все случившееся происходило на самом деле. В этом случае меня посещают мрачные мысли, и мучает жуткое беспокойство. Я мечтаю разузнать, где живут эти подонки и тогда им мало не покажется!

Я найду их и вырву каждому мерзкое сердце из груди!

О, нет! Быстрая смерть не для этих мерзавцев!.. Я медленно выгрызу их сердца зубами. Хочу видеть страх в их глазах, хочу чувствовать боль их тел! Хочу, чтобы они доставили мне несказанную радость и наслаждение своими муками. Око за око! Ведь они столько лет наслаждались моими муками!.. Лет? Не может быть! Инициация длится не более года. Пат.

Смущает ещё одно обстоятельство. В жизни я никогда не видела таких высоких вампиров и это утешает. Значит, мои ведения просто галлюцинация. Ведь я далеко не карлица.

«Слава богу! Все равно лучше не думать об этом, а то опять напугаю ребенка! – я постаралась взять себя в руки. – Господи! Неужели нечто подобное ждет и Аннабель – такую маленькую и хрупкую? Ну, нет! Клянусь, я не потеряю вас обеих! Если Рени уже не спасти, а похоже дело обстоит именно так, иначе отец не опустил бы руки и не ходил за ней как привязанный. Козе ясно, что здесь от меня никакого толку, то уж с тобой, мышонок, я ничего не пущу на самотек. Я присмотрю за тобой, чего бы мне ни стоило. И пусть все штейны катятся к черту, если им мое решение придется не по вкусу!» – твердо решила я.

– Эй, малявка, ты не уснула на моих коленях? Пойдем, что ли взбодримся, и посмотрим очередную порцию Слайерс?! У нас же еще куча всяческих аниме, хоть всю жизнь из них не вылазь!

Эссе, посвященное печальным раздумьям о судьбах мира

Совсем поздно, я стою у распахнутого окна – за ним беспроглядная темень позднего августа. По небу несутся грозовые стада туч. Дождя нет, но все пропитано влагой. Порывы еще теплого западного ветра, дующего с залива, периодически швыряют мне в лицо влажный, пахнущий свежестью воздух и я жадно втягиваю его в себя.

Мать-природа – великая утешительница. Гладя меня по лицу огромной воздушной ладонью, она постепенно смывает с души все заботы и тяжкие думы и манит туда, где раскинулся большой мир. Он еще не совсем «убит» человечеством, еще полон загадок и чудес. Господи, просто безумно хочется вырваться на волю! Слишком уж тесно вольной душе в безликих городах-клетках с кормушками и поилками для ленивых телом и душой.

Нет, я не страдаю толстовщиной, мне нравится «причесанная» природа, рукотворные сады и цветники, нравятся удобства цивилизации, в которых я живу. Но ведь можно обойтись без массового убийства остальной природы.

Увы! Глас вопиющего в пустыне.

Нет, я не призываю жителей Земли забросить цивилизацию и жить в пещерах, по крайней мере, это просто глупо. И те, кто призывают к подобному – большие лицемеры, если у них, конечно, все в порядке с головой. Но есть ведь и другой путь – рациональное производство. Ну не берите вы у природы больше, чем она может дать! Возьмите так, чтобы она при этом не погибала. Прогресс ведь должен быть разумным, взял дерево, взамен посади два: так, на всякий случай, за себя и за ту ленивую скотину, которая только привыкла потреблять, ничего не давая взамен.

Черт! И ведь, что обидно-то! Те, кто это понимает, тоже не могут остановиться! Слишком сильно стадное чувство и боязнь выделиться из общей массы. Это так страшно, вдруг оказаться голеньким и беззащитным в нашем мире, перед тупой многоглавой гидрой человечества, которая пожирает не только природу, но и самое себя.

Уже давно замечено, что отдельный человек, гораздо порядочней и умней, самого же себя в толпе, но одиночество – это беззащитность. Человек в толпе, как рыба в косяке, он защищен от хищников своей безликостью. Вот и мы в общей толпе плывем по течению и становимся в ней такими, какова она в целом, стараясь ничем не выделяться на фоне общей «биомассы», как изящно выразилась одна милейшая украинская мадам.

К великому сожалению, общий интеллект человеческого стада крайне низок. Он получается как при умножении в математике: общий результат всегда меньше меньшего и тянет за собой на дно совсем неглупых людей. Человеческая толпа еще слишком тупа, равняясь на большинство, ее особи, забыв о плодах просвещения, в испуге перед силами природы жмутся друг к другу, и как в древности выдумывают себе мифических защитников на небесах и на земле. При этом они до сих пор безжалостно топчут и уничтожают свою единственную, по-настоящему реальную защиту от окружающего нас мрака и холода космического пространства – нашу несчастную природу.

Нужен взгляд из космоса, то есть, совсем со стороны, чтобы это понять.

На самом деле Земля – единственная живая планета в нашей солнечной системе. Она, как прекрасная зеленая жемчужина в голубых шелках воды и белых кружевах облаков, сияет живой красотой во мраке космоса. Особенно это заметно на фоне мертвых каменных останков, кружащихся вместе с ней по орбитам вокруг Солнца. Да, Земля еще жива но, – вот только нашими стараниями, – как долго?

Ха, человечество иногда напоминает сборище наивных идиотов! Многие люди всерьез надеются отсидеться во время глобальной войны в бункерах на Земле или на мифических базах Луны или других планет. Ну, отсидитесь вы, а дальше-то что? У вас что, есть запасная Земля? Куда возвращаться, друзья?

Вы думаете, что ад на нашей родной планете (ну, если только рукотворный), которая дарит нам жизнь, а рай там, в небесах, в ледяной бездне черного космоса? Господа, у вас явно что-то не в порядке с головой!

Поколебавшись, я закрыла окно, безжалостно отсекая жалобный зов.

Прости милая, но мы не сможем тебе помочь, нас слишком мало. Это дело всех людей, они скопом поганили – скопом им и убирать. А если не одумаются – их проблемы, тогда мы погибнем все. Что ж, значит, нам всем туда и дорога!

Я надеюсь, что ты, матушка, возродишься вновь. Во всяком случае, мне очень хочется верить в это. Почему-то, кажется, что так уже было во времени, причём ни единожды. И, скучая, ты начнешь творить себе новые живые игрушки. Но умоляю тебя, не будь больше столь легкомысленна! Не надо больше создавать таких злобных полуразумных тварей, уж лучше поиграйся с динозаврами! От этих безмозглых парней, во всяком случае, гораздо меньше вреда. Но возрождение будет возможно только в том случае, если мы не разнесем тебя на куски.

И очень печально, что так много мощи разума у человечества и так мало души.

Может поэтому, матушка, ты начала нас потихоньку травить пандемиями, чтобы нас стало поменьше и соответственно мы поменьше принесли бы тебе вреда в будущем?

Мари. Кажется, предстоит сватовство, ой, что-то будет!.. Интересно, что?

Хлопнула входная дверь, и я немного занервничала. Время шло, а я так и не знала, как преподнести отцу свое обещание Нику семейного ужина.

«Интересно, в каком настроении он пребывает сегодня? С ходу меня пошлет с идеей пятничного ужина, попутно живописав, какая я бессердечная поганка, или только одарит мрачным взглядом, а об остальной тираде можно будет догадаться и самой. Черт, и куда только подевался наш сдержанный и спокойный глава семейства?! Ну, нельзя же, чтобы у тебя так штормило настроение! Совесть надо иметь, не один же живешь!» – с досадой подумала я, а вслух сказала:

– Привет, Мика! Есть будешь?

Он не ответил, а я не удивилась. В последнее время такое частенько происходит. Эдакий новый стиль общения, кажется, он называется «разговор со стенкой». Отец сел на диван и нахохлился, как больной сокол. Правда, спустя некоторое время он спросил бесцветным голосом:

– Где Рени?

– Сказала, что хочет отдохнуть, и даже не стала ужинать, – немедленно наябедничала я. Он нахмурился, но ничего не сказал.

– Что, совсем все плохо? – не выдержала я, впрочем, не ожидая ответа.

– После инициации феникса, лечение уже бесполезно, – вдруг произнес Мика и печально глянул на меня тоскливыми, словно неживыми ледышками глаз, а потом добавил: – Процесс разрушения пошел просто вскачь, ничем не могу его остановить.

Присев рядышком я обняла его и чмокнула в щеку.

– Понимаю, каково тебе сейчас, и мне тоже очень больно, причем вдвойне. Пойми, у меня душа болит за вас обоих, я очень вас люблю, родители. Вот потому хочу сказать, давай-ка ты прекращай киснуть. Мика, как тебе не совестно? Ведь ты cтарейшина, а ведешь себя как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку и теперь он куксится на всех. Хочешь своим идиотским настроением выставить ее раньше времени из дома?

– А ты откуда знаешь о поиске?

Я не стала изворачиваться и созналась как на духу.

– Конечно, подслушала. Как будто вы мне что-нибудь говорите. Всю информацию приходится добывать самой. Живу как партизанка в собственном доме.

Удивительное дело, но отец впервые слабо улыбнулся и потрепал меня по щеке.

– Спасибо, детка. Боюсь, что ты права, и я слишком захандрил в последнее время, – он пристально посмотрел. – Ты хочешь о чем-то со мной поговорить?

Черт, терпеть не могу фокусы старших! Все время такое чувство, что ты прозрачная, и они видят твои мысли насквозь. Я пересела с дивана на стул и немного помедлила в нерешительности. Все-таки мне казалось, что сейчас не время для дурацких визитов. Вот только есть такое гадкое чувство, что Ник не даст мне отвертеться от задуманного им ужина.

– Даже не знаю, как сказать… в общем, один знакомый парень напросился к нам на семейный ужин, и я сдуру пообещала.

– Звучит интригующе. Собираешься представить нам своего жениха? – слабо улыбнулся Мика.

– Нет-нет! Боже упаси, только не это! Честное слово, он сам напросился! Я его почти не знаю, но Ник, фигурально выражаясь, вывернул мне руки, требуя этот семейный ужин, – я глянула на отца не зная говорить или нет, но затем решилась. – Очень странный парень. Говорит, что учился вместе с нами, но что-то я не встречала его в Академии, хотя Соня с Иваном утверждают, что они с ним знакомы. Представляешь, это совсем уж странное дело, я же знаю всех их знакомых, – я заметила, как в глазах Мика вспыхнул интерес. Внимательно слушая, он даже слегка подался вперёд. Воодушевленная его вниманием, я немедленно выпалила: – Более того, создалось четкое ощущение, что Ник элементарно врет. Честное слово, Мика, он не тот за кого себя выдает! Есть в нем что-то странное… – я замялась. – Даже не знаю как объяснить… в общем, какой-то он не адекватный. Я же своих сверстников знаю, а его поведение не вписывается ни в какие рамки. Вот ещё одно! Кажется, он скрывает свое истинное ментальное поле. Знаешь, мне показалось, что Ник может читать мысли, как это делаешь ты или другие Старшие лорды, но в нашем-то возрасте такое невозможно! – наконец-то, озвучила я свои подозрения и облегченно перевела дух.

«Фу, сразу же полегчало! Пусть Мика, как глава семьи, теперь ломает голову над загадкой Ника, а я – пас!»

– Знаешь, ты заинтриговала меня личностью этого парня, – не сразу отозвался призадумавшийся Мика. Он спросил: – Так, когда он к нам пожалует с визитом?

– Просился в эту пятницу на девять вечера, точнее приказал.

– А сегодня у нас вторник, значит впереди полно времени. Хорошо, мы организуем ему ужин. Можешь смело тащить своего потенциального женишка к нам в гости. Посмотрю, что он за зверь.

– И никакой он не жених!

– Ну, милая, а драка в автобусе? Тоже скажешь, что была не из-за тебя?

– Елы-палы! Ну, надо же, уже обо всем донесли! Это не клан Волка, а сборище престарелых сплетников, языки у которых как помело! Или у тебя так оперативно службы работают?

– Если у кого язык, как помело, так это у тебя, милая. Меньше изводила бы парней, тогда и драк между ними было бы меньше. Тебе их что, в Академии не хватило?

– Черт, ты и там следил за мной?

– Только присматривал, милая, по просьбе сама знаешь кого.

– Ладно-ладно, все ясно, можешь не оправдываться. Э, нет! Куда это ты собрался? Мой руки, и садись за стол! Я с тебя с живого не слезу, пока ты у меня как следует не поешь, – сердито сказала я и, отловив отца почти на выходе, потащила его к мойке. – Никуда не пойдешь! Мой руки здесь, в кухне, чтобы я тебя все время видела. Нечего улыбаться! Вышел из доверия, после вчерашнего фокуса…

Диалог высоким стилем, где Бог – это любовь

В спальне царят тьма и тишина. В открытое настежь окно врывается порывистый ветер, который скручивает легкие светлые шторы в причудливые фигуры-призраки. Лунный свет, пробиваясь сквозь темные тучи, придает им некое подобие жуткой жизни и они в полумраке пляшут и кривляются в своем безумном танце. К огромной кровати бесшумно движется легкий силуэт. А затем тишину спальни нарушает слабый шорох одежды.

Низкий мурлычущий голос насмешливо произнес:

– Я не сплю милый, можешь не красться. Ложись рядышком, я согрела тебе местечко.

– Не имею такой привычки, милая. Это ты у меня своевольная Кошка, которая гуляет сама по себе. Надеюсь, без загулов на сторону? Не смей лукаво смотреть на меня, а то я не посмотрю, что ты на грани и устрою тебе хорошую трепку. Вовек не забудешь!

– Как ты мог такое подумать? Фи, кто бы еще рвался в загулы!

– Правильно, девочка! Даже не мечтай об этом…

– Бедный мой ангел! Зря ты ревнуешь. Ведь ты же для меня – Ми-Ка-Эль (кто как бог). Для меня есть только ты, любимый… Я никогда не покину тебя!

– Лживая Кошка, думаешь успокоить меня своей сладкой ложью?

– Так прими мою любовь и сладкую ложь в придачу. Зачем тебе, мое сердце, горькая правда?

– Из твоих рук, милая, я приму хоть яд. Только прикажи! Зачем мне жить без тебя?

– Глупости говоришь, мой ангел! Я знаю, ты хочешь жить и это правильно. Я тоже хочу, но не могу.

– Неправда! Я готов уйти вслед за тобой!

– Дурачок, ты ничего не перепутал? Мы же не ацтеки, и даже не индусы, чтобы приносить себя в жертву умершим, и насколько я припоминаю, даже мужчины-индусы не совершают самосожжения, чтобы уйти вслед за умершей женой. Обряд сати предусмотрен только для женщин. К тому же мой милый, у тебя полно обязательств перед другими людьми и обществом в целом, и сбежать от них за грань – это уже граничит с трусостью. Мика, дай мне слово, что не натворишь глупостей!

– Хорошо, милая, не нужно беспокоиться. Хотя на самом деле мне нужна только ты, моя любимая Кошка!

– Я знаю, мой ангел, и до последнего мгновения мое сердце пребудет с тобой.

– Кошка, поклянись всем святым, что ты не бросишь меня, поклянись девочками!

– Клянусь! Верь мне, Мика, я никуда не уйду. Я буду с тобой до последнего мгновения, до последнего дыхания!

– И почему я не верю твоим словам?

– Наверно потому, что ты старый зловредный вампир, совсем в духе мрачных голливудских персонажей, – никому не веришь, даже себе, но я клянусь, прародительницей Бастет, любимый! Где бы я ни была за гранью, но однажды в вечности я найду тебя. Устав от одиночества, и усмирив гордость, я встану на колени у врат рая, на страже которых ты стоишь. Я буду просить тебя, как нищие, умирая от голода, просят кусок хлеба на паперти. Нет! Я буду униженно умолять о величайшей милости! Я возоплю, падая ниц: «Подари мне крупицу своей любви! О, Михаэль, Страж Бога у ворот рая! Пусти меня к себе в душу, это ворота и моего рая! Без тебя, душа моя, я буду вечно скитаться неприкаянной тенью в мире теней! О, Михаэль, Страж Бога у ворот рая!»

– Рени, Кошка моя любимая! Плохой из меня архангел Михаил… По Ветхому завету, я должен быть всесильным целителем, а на деле…

– Всесилен только бог, любимый! А нас пусть хранит любовь, она никогда не померкнет в моем сердце… Милый ангел! Не надо плакать, а то я сейчас заплачу вместе с тобой… Не нужно слез, боль от потери со временем утихнет…

– Не хочу скрывать своих слез, родная! Я хочу, чтобы ты знала, как я тебя люблю!

– Спасибо, любимый! Слезы твои сияют алмазами в сердце моем! Они дороже всех сокровищ мира!

В спальне, после яростной вспышки жизни, опять воцарились тьма и тишина.

Огонь истинной любви, так долго тлевший в их душах, в преддверии вечности, вспыхнул ярким всепоглощающим огнем. Взметнувшись до небес, он сжег в своем яростном пламени все мелкое и ничтожное, что так долго разъединяло их души: недоверие с непониманием, недомолвки с боязнью неприятия. Разгоревшееся яростное пламя уничтожило все преграды, что мешали полному слиянию сердец.

Аллилуйя! Возрадуйтесь, боги! Вам опять удалась ваша непростая работа. Мир, созданный вами, в этот миг стал лучше. Ведь Бог – это любовь!

 
Я бесценного подарка, слизываю соль,
Твои слезы на губах, что уносят боль.
Я не знаю, что оставлю в этом мире,
Сделав в вечность шаг.
Знаю только, что с собою унесу я
В беспросветный мрак.
Из груди я вырву сердце,
Если что не так,
Вспыхнет свет его кровавый на моих руках
И в душе твоей печальной,
Он рассеет мрак.
Я бесценного подарка, слизываю соль,
Твои слезы на губах, что уносят боль.