Текст книги "Колыбельная для вампиров (СИ)"

Автор книги: Светлана Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

«А после вчерашнего кровопускания, устроенного моим величеством, вряд ли она встала в такую рань и Мика дома нет». Вчера за ужином, к которому меня растолкали недобрые родичи, отец заявил, что уезжает ночью на пару дней по делам.

«Ясно. Значит, это шебуршится феникс – недавнее приобретение моей энергичной матушки».

Я закрыла глаза, и в моей памяти всплыло напуганное полудетское личико.

«Младшая сестра по имени Аннабель. Нежданный подарочек Рени, от которого могут быть проблемы. А они мне нужны?.. Не-а. Палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек… и слава богу, что вышел. Надеюсь, что весь…»

Меня понесло на теплой волне, и я почти уснула, как снова что-то звякнуло.

«Черт, почти уснула. Who is this? Ах, да! У нас же поселился человеческий птенчик, которому предстоит стать фениксом. Очень любопытно. Как же Старейшинам удалось всучить отцу такое чудо чудное? И почему у меня неотвязное ощущение присутствия чьего-то пушистого черного хвоста за их спинами?»

Странно. Мика, насколько я знаю, терпеть не может инициированных чад. Поначалу он и меня принял в штыки, но как-то незаметно мы подружились. Помнится, Рени несколько раз заводила осторожные разговоры о пополнении семейства. Но на все её умильные просьбы отец отвечал категоричным отказом и вот, пожалуйста. Дожили.

С живота я перевернулась на спину и уставилась в потолок – самую изучаемую деталь домашних интерьеров, особенно в спальнях.

«Эх, нет в мире ничего постоянного! Все течет, все изменяется. Вот и еще одна крепость пала после длительной осады. Дались Рени эти чертовы дети! – с некоторой досадой подумала я.

Хотя, если вспомнить многочисленных родственников Ладожского в этом что-то есть, во всяком случае, у них очень весело. Я снова задумалась над тем, как же Рени удалось уломать отца, но ничего путного в голову не приходило.

«Очень забавно. Нужно обязательно попытать ее на этот предмет».

С первого этажа потянуло такими вкусными запахами, что мой рот мгновенно наполнился голодной слюной и я села в кровати.

«Караул! Оккупанты захватили нашу кухню! Банзай!.. Вот ведь нахальный человечек, хозяйничает как у себя дома!.. Ладно, если она так чудесно готовит, пусть живет. Интересно, что такого вкусненького на завтрак? Пора мне появиться на авансцене, и снять пробу…»

Внезапно звякнул ноутбук, говоря о неотложном деле, и на его экране заплясала забавная фигурка, заполошно размахивая руками. «Что такое? – удивилась я. – Вроде бы ничего срочного не планировала на сегодня! Ну, ладно. Посмотрим».

Но сколько я ни ползала по файлам, ничего примечательного не наблюдалось. Только от ноутбука слегка попахивало знакомым мужским одеколоном. «Какого черта Мика рылся в моем ноуте? У него же машина гораздо круче, причем не одна, – снова удивилась я. – Ладно, какие-то непонятки, потом его спрошу». Тщательное рытьё в файлах так ничего и не дало. «Компьютерный глюк», – пришла я к закономерному выводу и включила антивирусную программу на дополнительную проверку.

Приведя себя в порядок, я спустилась на первый этаж и, оказавшись в кухне, с любопытством огляделась. Девчонка стояла ко мне спиной и, судя по чудесному аромату, готовила кофе. Бесшумно подойдя к огромному французскому окну, я распахнула его настежь. Легкий прохладный ветерок развевал легкие занавески, открывая чудесный вид на террасу, заставленную многочисленными горшками с цветами. Вовсю цвели роскошные разноцветные бегонии и над ними жужжали сердитые пчелы в поисках несуществующего мёда. Прелесть!

– Привет. Чего ты не воспользовалась кофеваркой? – спросила я, нежась в лучах утреннего солнца.

Услышав мой голос, девчонка так резко дернулась, что пролила себе на руку кипяток. Я фыркнула. «Ясно, мышонок напуган до чертиков. Вот ненормальная! И чего дёргается? Как будто здесь её съедят» Ладно, страх не такая уж и плохая эмоция. В разумных дозах он полезен, а в данной ситуации это и вполне предсказуемая человеческая реакция. Бесшумно скользнув к девчонке, я взяла её за руку и лизнула обожженное место. Покрасневшая кожа сразу же побледнела, но от моего прикосновения эта дурочка передернулась так, будто её ударило током. Как кролик загипнотизированный удавом, девчонка глядела на меня расширенными темно-зелеными глазами и чуть ли не вибрировала от нервного напряжения. От испуга её загорелое узкое личико побледнело, и на нём проступили ранее незаметные веснушки. Вздохнув, я стала поглаживать девчонку по руке. Она сделала слабую попытку её выдернуть, но я не отпустила.

«Бедный мышонок! Похоже, вчера я здорово тебя запугала. Вот дура! Нашла себе игрушку. Все-таки страшная штука опьянение вампирской кровью. Самый неприятный момент, что все помнишь на следующий день», – сокрушенно подумала я. – Что ж будем возвращать долги, как и обещала».

– Легче? Рука больше не болит? – спросила я участливо. Ноль реакции. Девчонка продолжала стоять молчаливым истуканом. – Кажется, тебя зовут Аннабель, ты француженка?

Посмотрев в пустое личико, я почувствовала себя виноватой и подключила ментальную обработку первого уровня. Это помогло. Хоть и с немалой дозой испуга, но девчонка посмотрела на меня более или менее осмысленно. Я улыбнулась как можно дружелюбней. «Вот чёрт, кажется, забыла убрать клыки!.. – мгновенный экскурс по челюсти. – Нет, всё в порядке».

– А я Мариэль, но откликаюсь и просто на Мари, – представилась я и состроила просящую мину. – Умираю от голода. Послушай, Аннабель, не будь жмотиной, поделись со мной кофе.

– Да, мадмуазель. Подождите минутку, сейчас всё будет готово, – прошептала девчонка и, вылив остатки из кофейника, бросилась к плите.

В ожидании я опустилась на стул, с потаённым любопытством глядя на суетящегося мышонка. Несмотря на испуг, девчонка двигалась на удивление уверенно, как будто готовка – это её родная стихия.

– Вот, пожалуйста, все готово, – прошептала она, когда кофе был готов.

Явно не решаясь подойти, девчонка протянула мне большую чашку. «Потрясающе! Она угадала с моей любимой емкостью», – восхитилась я и как можно ласковее сказала:

– Аннабель, хоть я и вампирка, но честное слово, мои руки на такое расстояние не тянутся. Будь добра, налей себе кофе и садись рядышком. Клянусь, сегодня ты не входишь в мой пищевой рацион.

Вот дура! Тянули меня за язык! У малявки снова испуганно расширились глаза и задрожали губенки, но она повиновалась. Налив себе кофе, какое-то мгновение девчонка еще колебалась, пребывая в нерешительности, но все же двинулась в моем направлении. Она поставила кружки и уселась так, чтобы находиться от меня как можно дальше. Стараясь не засмеяться, я взяла кружку и с удовольствием вдохнула горьковатый аромат. Кофе – это божественный напиток! Когда-нибудь я сочиню ему оду. Клянусь, это будет не заказная музыка, как у господина Баха, а жар восторженной души.

В кухне воцарилась тишина. У девчонки заметно дрожали руки и иногда стучали зубки о край кружки, но она мужественно пыталась сохранить внешнее спокойствие и ни разу не заплакала. Ценю. Молодец.

«Бедный человеческий птенчик! Что ж ты так дрожишь? Не бойся, я вампир, а не удав! Хотя «киношному» Дракуле вполне удается змеиное шипение, да и проглотить он кого-нибудь не прочь. Жуть!»

Немного поболтавшись по дому, я убедилась, что мы одни с новоявленной сестрицей и, удрав от неё подальше, позвонила на работу Рени.

– Привет, ма. Как самочувствие? Всё в порядке? Прости. Я такой поросенок, чуть не досуха тебя выпила, – с раскаянием выпалила я в трубку.

– Солнышко, не неси ерунду! Со мной всё в порядке, – весело отозвалась Рени и немного помедлила. – Вы поладили с Аннабель? Мари, пожалуйста, будь к ней внимательна и больше не пугай девочку. Хорошо?..

– Договорились! Вот только без слёз! – нетерпеливо перебила я свою вампирскую матушку, услышав в ее голосе просящие интонации. – Поверишь на слово, что я не съела твоё сокровище, а только местами надкусала?.. Ладно, шучу! Обещала же, что не трону. Нечего обиженно дышать в трубку. Цело и здорово твоё приобретение и опять что-то варганит на кухне. Из какой сказки Гауфа ты украла это женское воплощение карлика Носа?

– Не поверишь, но по великому блату, – оживилась Рени. – Еле выцарапала девочку из загребущих лап семейки Ладожских. Представляешь, матушка твоего приятеля имела наглость жаловаться на меня в Совет! Она даже пыталась взять меня на абордаж. Видите ли, Верочке давно хотелось такого маленького феникса, чтобы птичка не так быстро вылетела из родительского гнезда, но я не поддалась на провокацию.

– Понятно. Сперла феникса у Ладожских. Ну, ты даешь! А как отца уломала?

Рени хихикнула в трубку.

– Как женщина женщине, вечерком шепну по секрету.

– Можешь не продолжать. Надеюсь, ты била его аккуратно, чтобы не осталось следов после твоей спецназовской обработки.

– Нахалка! Совсем распустилась в Академии! Вот пожалуюсь Мику, что за гадости ты мне говоришь, и он пропишет тебе ижицу…

– К чему стараться? Благодаря распределению в СБ, я и так уже кругом в полной ижице, – уныло ответила я возмущённой родительнице, та сразу же сменила гнев на милость.

– Не беспокойся, детка, Мика что-нибудь обязательно придумает.

– Очень сомневаюсь. Он терпеть не может протекционизма и все об этом знают. И ты думаешь, что после этого он обратится в Совет с просьбой?

– Мари, ты в своём уме? Палевский и просить? – неподдельно удивилась Рени. – Он просто прикажет вот и всё.

– Что-то слабо верится, что он пойдет на такое ради меня. И не вздумай на него давить, поняла? А то я тебя знаю.

Мы еще немного поболтали пока Рени не вызвали на совещание.

Чувствуя себя не в своей тарелке, я попыталась чем-нибудь заняться, но всё валилось из рук. «Ладно. Трус не играет в хоккей. Раньше начнём, раньше закончим». Тяжко вздохнув, я позвонила своей любимой подруге. Как и следовало ожидать, Беккер не ответила ни по мобильнику, ни на ментальный вызов. Что ж, если гора не идет к Магомету…

– Сонь, можешь, хоть целыми днями отсиживаться за дверью, я столько же буду дневать, и ночевать под ней! Поняла? Посмотрим, кто кого переупрямит. Учти, мне без проблем заночевать на коврике, – крикнула я и, переждав несколько минут, снова нажала на кнопку звонка. Спустя час заплаканная Соня, чуть не прибив меня восседающую на коврике, распахнула двери.

– Заходи, и будь ты проклята. Знай, ты мне больше не подруга.

«Н-да. Наезд по-полной. А-а, ерунда! Главное прорвалась, а там разберёмся».

Политика мужчин в кулуарах – это выяснение, кто из них главный, немного протекционизма, философии, ну, и как всегда о женщинах, их даже библия не спасает

На стоянке у штаб-квартиры клана Волка остановился серебристый «мерседес». Из роскошного салона выбрался русоволосый изящный мужчина лет тридцати, в дорогом светлом костюме и черной рубашке. Остановившись у машины, он вытащил сигареты и неспешно закурил. Выражение узкого красивого лица с огромными светло-зелеными глазами, в которых переливались золотые искорки, было откровенно скучающим. Его длинные слегка вьющиеся шелковистые волосы, связанные узкой черной лентой, трепал свежий речной ветер с Невы. Лениво оглядываясь по сторонам, он заметил, что продавщица мороженного, девушка лет двадцати пяти глядит на него с неприкрытым восхищением. Мужчина слабо усмехнулся и с сожалением подумал, что одаренная девочка старовата для феникса, а затем послал ментальный импульс на стирание своего образа в ее памяти. Докурив, он плавной походкой двинулся к дверям офиса, которые при его приближении автоматически распахнулись, и исчез в недрах огромного мраморного холла.

Навстречу важному посетителю бросилась молоденькая девушка в форме службы безопасности.

– Добрый день, господин Палевский! Я рада Вас приветствовать. Куда прикажете проводить? – учтиво поклонившись, выпалила она на одном дыхании.

– Даже не знаю, милая. Давай начнем экскурсию с твоего начальства, проводи меня к Штейну.

– Прошу Вас, следуйте за мной, господин Палевский! – вежливо произнесла девушка и повела высокого гостя к лифтам. Его появление вызвало оживление в холле.

Дежурный охранник, веселый рыжеволосый парень с карими глазами, повернулся к девушке, сидящей за комплексом следящих мониторов, и с любопытством спросил:

– Ванесса, не знаешь, кто этот за господин, к которому рванула Маринка из СБ?

Та сделала большие глаза и прошипела:

– Тихо ты, не ори на всю ивановскую! Не слышал что ли, как она его назвала? Это Палевский, Глава Совета Старейшин!

– Вот это да! Я ни разу его не видел!

– Это неудивительно, ты же у нас новенький. Тем более Палевский в новом офисе сегодня появился впервые после переезда в Россию. Архангел вообще скрытный человек и никогда не афиширует свое присутствие.

– Архангел? – удивился охранник.

– Даже его прозвища не слышал? Ну, ты даёшь! Впрочем, Палевского многие не знают в лицо. Он чаще отсиживается в институте генетики ОК, будучи Главой этой службы. К тому же служащие из старого офиса Объединённых кланов пошли на повышение в связи с переездом, и у нас появилось много свободных вакансий, – девушка кокетливо глянула на парня. – Вот на освободившиеся должности и набрали много новеньких из других кланов. Кстати, тебе очень повезло. Ведь в основном брали выпускников Академии, закончивших ее экстерном, и хотя они сплошной детский сад, им предоставили очень приличные места, – с досадой добавила она, заправляя выбившуюся прядь перед небольшим зеркальцем, припрятанным в укромном уголке.

– А что про него говорят, что он за человек?

– Разное говорят, мой любопытный друг. Кто-то говорит, что он нормальный мужик, а кто-то боится его до потери пульсации и говорит, что он хуже Главы СБ, типа мягко стелет, да жестко спать. Короче, лучше не попадать под горячую руку ни тому, ни другому: целее будешь.

Охранник склонился к девушке.

– Послушай, говорят, что недавно он уничтожил марсельскую группировку. Вроде бы те решили отколоться и собирались заявить об этом на Совете Старейшин. Кое-кто из Старейшин их даже поддержал, а в один прекрасный день все её члены исчезли. Как будто корова языком слизнула. Представляешь? – он подмигнул и, понизив голос, заговорщицки произнёс: – Говорят, Архангел однажды появился в СС и высыпал им на стол жетоны сепаратистов.

– Тс-с, молчи, дурак! – прошипела побледневшая девушка.

– Говорят, недавно у нас была его дочка выпускница Академии. Ты не знаешь, куда ее распределили? Вдруг к нам? Вот бы познакомиться! – мечтательно произнёс охранник.

– Понятия не имею! Начальство мне не докладывается, но уж точно не к нам в обслугу!

Рассерженная девушка отвернулась от веселого охранника к мониторам и спустя некоторое время мстительно добавила:

– И, вообще, мечтать о дочках высокопоставленных папочек хоть и не вредно, но здоровью не полезно!

– Ванесса, сама-то поняла, что сказала?

Женщина в форме капитана СБ ОК, услышав краем уха, о ком говорят сотрудники охраны, замерла и, дослушав разговор до конца, стремительно двинулась в их сторону. Подойдя ближе, она яростно уставилась на вскочившую испуганную парочку, её карие глаза горели недобрым зеленоватым светом.

– Вы что это себе позволяете? – прошипела капитан и коротко приказала: – Сдать жетоны!

Она считала идентификационный код и занесла в журнал каждому по трое суток ареста. Уничижительно глядя на понурую парочку, она снова прошипела:

– Считайте, что вам еще повезло! Если в ваших тупых головах еще до сих пор не отложилось, что персона и приказы Главы СС не обсуждаются, то я вам быстро мозги прочищу! Все ясно? После вахты доложитесь дежурному психологу!

– Да, мэм! – четко ответили провинившиеся, вытянувшись в струнку. Капитан еще немного попилила их взглядом и, резко повернувшись, ушла. Охранник покосился на девушку, бледную как смерть.

– Ванесса, ну что ты испугалась? Никто же нас за дурацкую болтовню не расстреляет.

– Идиот! Ты меня своими разговорами под монастырь подведешь! Кирим, ты же подписывал «Декларацию прав», верно? Тебе зачитать её текст?

– Не нужно. Я помню, что из неё проистекает. Глава СС и Господь суть одно и то же.

– Заткнись!.. А помнишь, чем грозит нарушение Декларации?

Девушка смерила охранника сердитым взглядом, и тот виновато опустил голову.

– Я выйду на минутку, посмотри за моим пультом, хорошо? – смущенно произнесла она, вскакивая с места.

Увидев, что Ванесса бежит в направлении туалетов, Кирим слабо усмехнулся.

Тем временем Палевский не ведавший, что вызвал массу пересудов своим появлением, добрался до нужного кабинета. Его провожатая, вежливо поклонившись, бесшумно исчезла, а секретарша в приёмной, бывшая уже в курсе, кто на подходе, мгновенно распахнула двери.

Навстречу посетителю, сияя радостной улыбкой, поднялся Глава Службы безопасности Объединенных кланов Томас Штейн.

– О, какие люди наконец-то добрались до нашей берлоги! – с энтузиазмом воскликнул он, с энтузиазмом тряся руку Палевского. – Здравствуй, пропащая душа! Не поверишь, Мика, жду тебя как манну небесную. Организационных вопросов накопилось тьма-тьмущая, и офисный народ терзает меня просто по-черному. Слава богу! Теперь хотя бы избавлюсь от твоих дел, – добавил он с неподдельной радостью.

Михаил Палевский, он же бессменный Глава Совета Старейшин сухо проговорил:

– Прости, дорогой друг, но рано радуешься. Боюсь, еще немного тебе придется поработать за двоих, – отвечая на невысказанный вопрос, он неохотно добавил: – Решается вопрос жизни и смерти одного очень близкого мне человека. Поэтому я не могу пока вырваться из института генетики.

В зелёных глазах Палевского появился лёд. Штейн смерил его быстрым внимательным взглядом, и радушно показал на кресла, стоящие у камина.

– Если не затруднит, подбрось дрова в камин, и располагайся, а я пока достану коньяк и организую закуску. Может, хочешь кофе? Нет? Ну, и ладно.

Бесшумно передвигаясь по кабинету, Штейн достал из небольшого шкафчика дорогой коньяк и коробку кубинских сигар.

– Вот твои любимые сигары. Держи.

– Не суетись, Томас, – холодно улыбнулся Палевский. Подкинув пару поленьев в камин, он расположился в удобном кресле около уютно потрескивающего пламени одомашненного костра. – От коньяка и сигар не откажусь. Спасибо.

– В нарушение введенных тобой же запретов?! Или начальству законы не писаны? – как ни в чём не бывало, шутливо произнес Штейн, разливая коньяк по пузатым бокалам. Палевский холодно прищурился, сопровождая его передвижения недобрым взглядом. Но Глава СБ никак не реагировал на его явное недовольство. Скрывшись в приемной секретарши, вскоре он вернулся, неся поднос с закусками. Без особого труда он сохранял на лице искренне-радостную мину, и ледяное выражение прозрачных зеленых глаз постепенно стало таять, уступая место одобрению.

«Растет Томас, чего и следовало ожидать при его задатках и тяжелом детстве. Если бы не вспыльчивый прямой характер, то со временем из него получился бы прожженный политикан, этакий второй Никколо Макиавелли. Но и сейчас он немногим уступает итальянскому прощелыге. Очень надеюсь, что он унаследовал только его положительные качества, а не склонность к интригам и предательству…»

Палевский взял бокал со столика и, уходя на нейтральную территорию, назидательно произнес:

– Генетика, мой юный друг, штука тонкая. Временами кажется, вроде бы пустяк, ерунда не стоящая внимания, а дает такие отклонения в геноме, что потом замучаешься исправлять последствия. Короче, проще предупредить, чем исправить. А курение с алкоголем и на коренной человеческий геном плохо влияют, что уж говорить о нас, молодой расе.

– Как специалисту тебе и карты в руки! Слушая твои проповеди, того и гляди, что сам брошу пить и курить! – добродушно улыбнулся Штейн, затягиваясь сигарой. Он несколько расслабился, почувствовав, более миролюбивый настрой непосредственного начальства.

– Ну, зачем такие жертвы? Тем более нарушение запретов всегда придает особую прелесть удовольствию. Ты же знаешь, греховный плод особо сладок и притягателен. Это нам досталось в наследство от Праматери Евы, – с иронией ответил Палевский, доливая коньяк в свой бокал.

– Что ж, почтим ее светлую память. Наша библейская авантюристка – самая отважная женщина, не побоявшаяся взять на себя ответственность за судьбы всего человечества. Эта святая грешница подарила нам не только жизнь и любовь, но и тягу к постижению всего нового и необычного в мире. Только последний ханжа может её осуждать. Если она провинилась перед Вседержителем, перед ним она и будет держать ответ. Не нам, ее детям, обязанным ей жизнью, осуждать Еву за грехи. Аминь!

Мужчины выпили, почтив молчанием подвиг Праматери.

– Эх, а вот Адам был трусоват, не сумел защитить свою женщину! Только и делал, что ныл, лишившись своего безделья в Раю. Не повезло нам с пращуром! – с насмешкой произнес Палевский.

– Ах, ты, иблис! Аллах покарает тебя за гордыню! Как ты опять посмел усомниться в его творении?

Дружно рассмеявшись, они принялись не спеша сибаритствовать. Тем более коньяк и сигары – это такое дело, которое не терпит суеты. Поэтому друзья некоторое время молчали и наслаждались их вкусом, глядя на пляшущее в камине яркое пламя.

В воздухе уже ощутимо витал запах дорогого коньяка, а в комнате повисла синеватая пелена из замысловатых завитушек сигарного дыма, когда Штейн нарушил молчание.

– Мика, ты ко мне по делу, или просто с рабочим визитом? – осторожно спросил он и посмотрел на старшего друга испытующим взглядом. Тот вздохнул и с сожалением отставил свой бокал.

– Право, даже не знаю… ладно, начну с личного. Что за катавасия у вас приключилась с Мари? Какого черта ее направили в безопасность? Да еще так уделали при распределении, что Рени, увидав, в каком она состоянии закатила мне вечером жуткую истерику. Не хочешь объясниться?

Посерьезневший Штейн встал и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Палевский с непроницаемым выражением на лице наблюдал за его хождениями, но в зеленых глазах вспыхнули золотые искорки, предвестницы грядущего раздражения. Чувствовалось, что недавнее хорошее настроение у обоих разом кануло в лету. Снова сев в кресло Штейн с тяжким вздохом произнес:

– Сложившаяся ситуация вынудила пойти на крайние меры. Ведь ты не отзываешься на звонки, и я очень надеялся, что ты придешь ко мне по поводу Мари, и у нас появится возможность приватно переговорить, – после небольшой паузы, он виновато произнес: – Извини за умолчание, недавно на связь со мной вышел Старейший. Доклад я специально не посылал.

Штейн быстро глянул на Палевского, оценивая его реакцию. Тот в изумлении уставился на него.

– Что ему нужно? – резко спросил он. – Ведь Старейший уже давно не вмешивается в наши дела, как и обещал…О, черт! Только его мне не хватало для полного счастья!

– Не скажи. Например, он совсем недавно выступал на торжественном построении в Академии, – Штейн снова виновато посмотрел на Палевского.

– Ты ничего не путаешь? Мы же планировали его выступление как инсценировку!

– Планировать-то планировали, но выступил сам Старейший; появился буквально в последнюю минуту и сорвал наше блестящее мероприятие. Жаль, что ни ты, ни я не смогли появиться в Академии, но кто же знал, что так выйдет!

– Просто замечательно, – процедил сквозь зубы Палевский. – Прав народ, нельзя черта поминать, такое легкомыслие чревато последствиями. Почему ты скрыл от меня информацию? Может, я уже выведен из состава Совета Старейшин, но до сих пор пребываю в счастливом неведении? Судя по всему, Главой СС я уже не являюсь, если мои подчиненные не считают нужным уведомлять меня о подобных делах.

– Прошу, не заводись, тебя же никогда не бывает на месте! – быстро проговорил Штейн, видя признаки его нарастающего гнева. – Вспомни, я неоднократно просил тебя оставить науку! Ведь наше сообщество настолько разрослось, что даже тебе не усидеть на двух стульях. Я не перетягиваю на себя одеяло, просто пытаюсь взять часть твоей нагрузки. Если тебя раздражает мое вмешательство, сам занимайся делами в Совете.

– Отговорки! Слабо, Томас! – вспыхнул Палевский и, вскочив на ноги, заметался по кабинету. – В чем проблема? Могу полностью уйти в науку! Действительно, на кой черт я нужен как Глава Совета?! Как, по-твоему, я должен принимать решения, если от меня скрывают важнейшую информацию!

– Мика, прекрати! Я прекрасно осознаю, кто у нас мотор, а кто – передаточное звено! Поэтому не комплексуй, я не рвусь на твое место! Мне и на своем с избытком хватает головной боли. Времени не хватает ни на что, а про личную жизнь и вовсе скоро придется позабыть при таком расписании, – сердито произнес Штейн. Помолчав, он примирительно добавил: – Я же знаю, как ты неоднозначно относишься к Старейшему. Решил, что сам справлюсь со сложившейся ситуацией. А еще я надеялся, что он просто исчезнет с нашего горизонта, и тогда его визиты не будут иметь никакого значения.

В комнате повисло тяжелое молчание. Наконец, Палевский немного успокоился, но все еще холодным тоном произнес:

– Прости, Томас. Постараюсь в ближайшие несколько месяцев определиться и снять с тебя чрезмерную нагрузку, а сейчас несмотря ни на что я не могу бросить институт генетики. Рени умирает из-за генетического сбоя и мне наплевать и на дела Совета, и на Старейшего.

– Ну, вот! И ты же еще ругаешь меня за скрытность! – сердито воскликнул Штейн. – Ведь мы с Рени старые боевые товарищи. С ней приключилось несчастье, а ты молчишь как рыба. Я понимаю, что ничем не могу помочь но, по крайней мере, я мог бы поддержать вас морально. Ты уже что-нибудь нащупал, чем вызвана болезнь?

– Нет, хотя бьюсь дни и ночи в поисках дефекта, но пока все тщетно. Думаю, всему виной лучевая болезнь. Во время разведки в США Рени попала под взрыв экспериментальной атомной бомбы, – ответил бесцветным голосом Палевский и, помассировав изящными длинными пальцами усталые веки, снова взялся за бокал с коньяком.

Штейн тревожно глянул на него, ожидая продолжения, но тот неожиданно сменил тему.

– Так, а что у нас с Мари? Мы как-то отвлеклись на другие темы. Что приключилось с её назначением? – спросил Палевский, вопросительно посмотрев на собеседника.

– Я понимаю, ты недоволен назначением дочери в СБ. Это слишком опасно, а она у вас единственный ребенок, – нейтрально начал Штейн. – Конечно, вы не хотите рисковать ее жизнью, но думаю, беспокоиться не о чем. Я лично за ней присмотрю.

– Что-то ты темнишь, мой юный друг, Хватит вилять, Томас, не зли меня больше необходимого. Что значит, «лично присмотришь»? Не ты ли только что распинался, что у тебя дел выше крыши и нет никакой личной жизни? А тут вдруг личный присмотр за какой-то стажеркой, пусть она и моя дочь…

Палевский откинулся в кресле и насмешливо воззрился на собеседника.

– Неужели положил глаз на Мари и решил совместить приятное с полезным? Я не возражаю, – вкрадчиво произнес он и, слегка подавшись вперёд, уже серьёзней добавил: – Поверь, Томас, принять такого зятя в нашу семью для меня большая честь, – с растущим изумлением он заметил, что скулы друга запылали румянцем.

– Teufel! Не хотел говорить, но придётся. Опять ты будешь вопить, что я скрываю информацию, но учти, это для твоего же блага! – поспешно воскликнул Штейн. – В общем, первоначально Мари распределили в аспирантуру на кафедру физико-математических наук в Академии. Что неудивительно при ее математическом таланте, но тут вмешалась эта древняя сволочь, Старейший. По его приказу Мари зачислили стажером в безопасность, причём не куда-нибудь в административные отделы, а оперативником на выезды.

– Что ещё? – бесцветным тоном спросил Палевский.

– Иногда он сам будет определять ей задания.

– Это всё?

– Да.

– Я надеюсь, – с тихой яростью прошипел Палевский, явно выбитый из колеи услышанной новостью. – Дьявол! Вроде ж на этот раз я нигде не переходил ему дорогу, – пробормотал он и, достав сигареты, нервно закурил. – Выходит, Старейший сих пор не простил мне восстания! Подозреваю, что и в живых я остался только из-за работ в генетике, – сделав несколько затяжек, он смял сигарету в руке. – Вот злопамятный мерзавец! Всё никак не может успокоиться! Вот и мстит, постепенно убивая дорогих мне людей, сначала Эльжбету, а теперь взялся за Мари.

– Послушай, Мика, может не так всё плохо? Давай, как и обещал, я лично присмотрю за Мари. Клянусь, с ней ничего не случится.

Не слушая Штейна, Палевский вскочил на ноги и нервно заметался по кабинету. По его напряженному лицу чувствовалось, что выхода из сложившейся ситуации он не видит: слишком уж силен противник. «Матка боска! Спасения нет. В любое время Старейший может ударить через ноосферу и мгновенно убить и девочку и Рени».

– А знаешь, Томас, мне в голову пришла занятная мысль, – подавив панику, произнес Палевский с нервным смешком. – Человечество молится о чуде богоявления. Причём денно и нощно, прося, чтобы Он обратил на них своё внимание. Безмозглые идиоты! Радовались бы, что Богу нет до них дела, а то ведь можно и получить желаемое. То-то будет радости! Так ли благ и всепрощающ окажется Вседержитель в миру? А вдруг он будет гневен и нетерпим, как многие религиозные фанатики? И как тогда жить? – после небольшой паузы он сердито добавил: – Черт побери! Почему бы этому ублюдку не оставить нас в покое! Казалось бы, сделал своё дело и скройся с глаз долой! Так нет, все ему неймётся.

В кабинете повисла тягостная тишина. Завершив свой гневный монолог, Палевский надолго умолк. Мужчины тщетно искали пути выхода из безвыходной ситуации. Особенно их угнетало осознание собственного бессилия, – ведь властные натуры с трудом переносят, когда что-то довлеет над ними, будь то люди или обстоятельства.

– Пожалуй, я пойду. Время не ждет, – мрачно произнес Палевский. – В следующий раз поговорим об остальных делах.

«Teufel! Так хорошо начали, а кончили за упокой!» – расстроено подумал Штейн, провожая Палевского и, пожав ему руку на прощание, внезапно повеселел и дружески хлопнул по плечу.

– Знаешь, Мика, хватит дергаться! Иногда и нам нужно расслабляться, – произнёс он, ободряюще глядя на старшего товарища. – В болото все треволнения, ведь жизнь продолжается, несмотря ни на что! Бросай свои дела и прилетай ко мне на Алтай к Телецкому озеру. Честное слово, не пожалеешь! У нас небо такое синее, какое питерским аборигенам и не снилось, а восходящая луна просто огромна до неприличия! Вот такая! Хочешь, приезжай со всем семейством. Организуем охоту или рыбалку. Отдохнем на природе, поедим шашлыков, в картишки перебросимся.

– Спасибо за приглашение, я подумаю, – вынырнув из своих дум, не сразу отозвался Палевский и искренне улыбнулся. – Томас, ты как был в душе сентиментальным романтиком немецкого склада, так им и остался, несмотря на свои спецназовские выверты.