Текст книги "Теневая лампа. Книга четвертая (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Шукран, – ответил Чарльз и спросил юношу, как его зовут.

– Он не понимает по-французски. Только арабский и египетский, – сообщил ему староста. – Зови его Шакир.

– Что ж, Шакир, – сказал Чарльз, – едем.

– Хорошо, sekrey! – Шакир хлопнул в ладоши и поторопил рабочих погрузить остатки провизии в ожидающие лодки.

– Что значит «sekrey»? – спросил Чарльз, оценив рвение молодого человека.

– «Начальник», – ответил старейшина деревни. – Лодка, караван или люди – для всего годится. – Он поклонился. – Салам.

Шакир проследил, как последнюю корзину перенесли на борт и сам поднялся на головную лодку. Он бросил сходни для Чарльза, дождался, когда тот устроится на куче веревок в носовой части, и лодка отчалила. Нил в этом месте был широким, вода глубокая, плоскодонные лодки сильно сносило, так что на противоположном берегу они оказались довольно далеко от того места, куда целился Чарльз. Пришлось тянуть лодки бечевой к месту разгрузки. К выходу приготовились далеко за полдень – как раз время отдыха в самую жаркую часть дня.

Чарльза раздражало безделье, но приходилось терпеть вынужденный отдых. Наконец солнце начало ослаблять свою палящую хватку. Караван двинулся в путь, миновав на закате дальнюю кромку возделанных полей. Ночь под звездами в лагере оказалась гораздо лучше той, которую он провел в пустыне один. На рассвете лагерь свернули и отправились в путь, оставив позади зеленую полосу плодородной земли.

На запад, в пустыню вела только одна дорога. Она шла параллельно скалистым холмам и плато, простиравшимся до самой Сахары. Местами дорога огибала известняковые останцы, выступавшие над равниной. Чарльз вел караван, опираясь на грубую карту, составленную им на основе рассказов отца, а также на книгу из Британской библиотеки, в которой подробно описывались геологические изыскания военных инженеров императора Наполеона.

Чарльз крутил головой, высматривая две вещи: высокую треугольную вершину, которая, если смотреть под определенным углом, напоминала пирамиду; и узкую расщелину, ведущую на дно долины и примыкающую к пирамиде. Он искал вади, проход вглубь холмов.

День, и без того жаркий, становился все жарче по мере удаления от орошаемых полей. Чарльз намочил тюрбан и расстегнул рубашку, это принесло мимолетное облегчение. Через несколько минут он почувствовал себя зверем, питающимся собственными соками; теперь он от души сочувствовал свинье, жарящейся на вертеле, не хватало только яблока во рту, тогда сходство стало бы полным.

В этой проклятой пустоши нет ни единой веточки, не говоря уже о деревьях, способных дать хоть какую-то тень. Везде взор встречал один и тот же монохромный пейзаж – мир, лишенный красок, вся палитра состояла из мертвенно-белого цвета. Даже небо над головой выцвело до ужасного оттенка цвета старой кости.

В горячем неподвижном воздухе было тяжело двигаться. Даже дыхание воспринималось как трудная работа, не приносящая никакого вознаграждения за потраченные усилия. По мнению Чарльза, проще было бы перестать дышать и задохнуться. Но высшая цель заставляла его идти дальше.

Возле очередной скалы они остановились передохнуть и подождать, пока жара хоть немного спадет. Пауза затянулась и естественным образом перешла в ночлег, так как ни сил, ни желания продолжать путь ни у кого не было. Установили шатры, начали готовить еду. Чарльза охватил философский настрой. В конце концов, решил он, спешка в пустыне могла привести только к солнечному удару, а то и еще к чему-нибудь похуже.

Этот настрой он сохранял до утра, точнее до тех пор, когда отправился на поиски пирамидальной скалы, означавшей вход в русло вади. Он бодро шагал по пыльной дороге, не замечая, что сильно обогнал своих сопровождающих. Ему кричали. Он оглянулся и увидел, что караван сильно отстал. Пришлось ждать.

Чарльз достал свою импровизированную карту и начал сравнивать ее с окружающим ландшафтом. Его отвлекла тень, упавшая на бумагу. Он поднял глаза. Рядом стоял молодой Шакир, и всматривался в набросок. Чарльз передал ему бумагу и указал на линию высоких обрывов, уходящих вдаль; затем ткнул в набросок.

Черные глаза Шакира сузились, темная бровь сосредоточенно опустилась. Чарльз показал на бумаге пирамиду; затем – склон холма, за которым располагалось скрытое ущелье, ведущее к искомому месту.

Молодой человек повертел карту в руках, а потом вдруг побежал по тропе. Чарльз кричал ему вслед. Шакир остановился, обыскал глазами холмы, а затем побежал в другую сторону, мимо Чарльза, на юг.

– Хорошо, sekrey! – объявил он, вернувшись через несколько минут. Обливаясь потом, Шакир торжествующе потыкал пальцем в бумагу, вытянул руку и указал на скалы, нависавшие над тропой.

Чарльз кивнул и предложил Шакиру вести караван. Примерно через четверть мили они достигли места, найденного Шакиром. Здесь у подножия очередного холма крылась брешь, больше похожая на складку неряшливой занавеси. Она совсем не походила на то, что искал Чарльз, но за ней открывался широкий проход в вади.

Причудливые камни, выточенные водой и ветром, образовывали узкое ущелье. Оно лежало в тени и уже одним этим привлекло Чарльза. Он вздохнул, вытер пот с лица и вошел в ущелье. С каждым шагом становилось прохладнее, поскольку солнце не заглядывало на дно ущелья. Впереди проход расширялся. Чарльз прислонился к скале, выдохнул и соскользнул по камню на землю. Он спасся от палящего солнца, но важнее была убежденность, что он нашел вади Анена.

Карта на Коже была почти у него в руках. Еще день-другой, и тайна, которую Артур Флиндерс-Питри давным-давно унес с собой в могилу, выплывет наружу. И будет принадлежать Чарльзу, и только Чарльзу.

ГЛАВА 24, в которой упускается из виду весьма важное событие

Если бы Кит мог знать, что теневая лампа и Карта на Коже связаны теснейшим образом, он бы мог считать этот день самым значительным в своей жизни. Но человеческое сознание непостоянно, мысли мелькают и исчезают, а на важные факты люди чаще всего не обращают внимание, так что жизненно важная информация остается незамеченной. А детали важны, очень важны. Вот и Кит, подобно многим, не заметил важнейшей вещи, находившейся прямо у него перед глазами. В результате поиски не продвинулись ни на шаг. А могли бы… Но случилось следующее.

День уходил. Солнце скрылось за городскими постройками, окружавшими площадь. Кит, уставший от бесцельных блужданий, вернулся в комнату наверху, где оставил Джанни и Кассандру обсуждать элементы, возникающие во внутренностях звезд перед взрывом. Он постучал и получил в ответ: «Входите, открыто».

– Это опять я, – объявил он, открывая дверь. Джанни уже ушел, а Касс лежала на кровати, глядя в потолок. – Ой, извините, – сказал он. – Я не знал, что вы спите.

– Да не сплю я. Думаю, – сказала она. – Заходите и чувствуйте себя как дома.

Кит взял стул и развернул его лицом к себе, пока она выбиралась из перины.

– Хорошо, так что вы решили? – спросил он. – Я про редкоземельные элементы. Есть идеи?

– Нет. С тем оборудованием, которым мы располагаем, ничего определенного сказать нельзя. Тратить ту малость, которая у нас есть, нельзя, – сказала Касс. – Если хотим получить точный результат, нужно совсем другое оборудование.

– Вот как? И почему это меня не удивляет?

– К счастью, Джанни знает место, где можно провести хороший анализ.

– Здесь?

– Здесь не получится. Он хочет ехать в Рим. – Увидев недоуменно поднятые брови Кита, она рассмеялась и добавила: – В Ватикан.

– У Папы есть микроскоп?

– Сомневаюсь, что у Папы большой опыт работы с экзотическими материалами – если да, то широкой публике об этом неизвестно. Но в Ватикане ультрасовременная лаборатория, и у Джанни есть подходы к ней в двадцать первом веке. Это важно.

– Надо же! Оказывается, иногда полезно быть монахом.

– Он может получить доступ в эту лабораторию быстрее и проще, чем где-либо еще, а главное – там не будут задавать лишних вопросов, – кивнула Касс. – Так что нам пора идти.

– Ну и Джанни! – Кит восхищенно покачал головой. – Пипец, какой крутой!

Касс рассмеялась.

– Вы мне нравитесь, Кит.

– Вы мне тоже нравитесь. – К сожалению, больше он не придумал, что сказать. – Итак, хм… не хотите пойти в кофейню и посмотреть, чем остальные заняты?

Касс спустила ноги с кровати и изящно влезла в туфли.

– Это лучше взять с собой, – сказал Кит, потянувшись за стеклянным флаконом с остатками редкоземельного металла на столе. Видимо, на него произвели слишком сильное впечатление стройные ноги молодой леди, потому что до пузырька он не дотянулся, опрокинув вместо этого корпус теневой лампы, в котором еще оставались остатки сгоревшего материала. Черная пыль рассыпалась по носовому платку, который Касс расстелила на рабочем месте.

– Упс! Извините. Надеюсь, большой беды нет, – он начал сметать зернистый пепел обратно в раскрытый корпус лампы. Собрав сколько смог, он стряхнул остатки порошка с белой ткани.

Вот в этот-то момент Кит и мог увидеть нечто необычное. Если бы он не думал о ногах Касс, то, скорее всего, заметил бы, что серое пятно, оставшееся на платке, образовало весьма характерный узор: спиральный завиток с необъяснимо прямой линией, проходящей прямо через центр, и тремя отдельными точками по внешнему краю.

Рисунок пятна был четким и слишком точным, чтобы оказаться результатом простой случайности. Тем не менее, в угасающем дневном свете, узор, точно повторявший рисунок на стене пещеры, и другой, на стене гробницы Анена, и третий на коже Артура Флиндерса-Питри у Колодца Душ, остался незамеченным и неузнанным.

Кит просто встряхнул носовой платок и протянул его Касс, а она сунула его за манжету блузки. Затем, совершенно не подозревая о явленном им секрете, Кит спрятал в карман испорченную теневую лампу и пузырек с редкоземельными элементами, и оба вышли из аптеки. Увы. Открытия величайшей важности не случилось.

Рыночная площадь быстро пустела. На город спускались сумерки, в окнах зажигались свечи и камины. Серебристый дым шел из труб, во множестве торчавших на крышах. Пахло осенью. На полпути к кофейне они встретили Вильгельмину.

– О, а я как раз вами.

– Ты видела Джанни?

– Да, он сказал, что пока не понял, с чем имеет дело.

– Он хочет отвезти образец в Рим для исследований, – сказал ей Кит.

– Ну что же, неплохая идея. – В это время зазвонили церковные колокола. Мина остановилась послушать.

– Что это за церковь? – спросила Касс, глядя на темный фасад внушительной готической церкви, выходящей на площадь.

– Тынская церковь, – ответила Мина. – Вечерня только начинается. Вообще-то я шла на службу. Хотите со мной?

– Я бы с удовольствием, – сказала Касс.

– Ну так идемте. – Вильгельмина решительно направилась через площадь; Касс пошла рядом с ней, и Киту пришлось последовать за ними. – После напряженного дня я люблю ходить на службу. Этцель тоже старается не пропускать. Думаю, он уже там.

– Вы об Этцеле? Я видел его сегодня. – Кит рассказал, как встретил на площади пекаря с сумкой на плече.

– Наверное, отправился помогать людям. Ходит по задворкам, ищет нуждающихся и помогает. Говорит, так у него Seele arbeitet. {Душа действует (нем.)}

– Что значит «душа действует»? – спросила Касс.

– Вы знаете немецкий?

– Не то, чтобы знаю, но время от времени сталкиваюсь с коллегами-немцами. Приходится.

– Здорово! Ставите химические опыты и читаете по латыни. – Кит слегка приуныл. – А есть что-нибудь такое, чего вы не умеете?

– Готовить. Совсем не умею. – Она улыбнулась Киту.

Тынская церковь встала перед ними из тени, ее двойные башни со шпилями тянулись к небу, каждый шпиль увенчан крестом, сверкающим в последних лучах уходящего дня как звезда. Нижние окна огромного центрального нефа вытянутой готической формы повторяли пламя свечей внутри, а факелы по обе стороны от внушительных черных дверей с железными заклепками рассеивали свет вокруг входа. Кит приоткрыл дверь в этих воротах, и все трое вошли в старую церковь.

На службе оказалось много людей.

– Остались только стоячие места, – пошутил Кит, а затем понял, что люди стоят, потому что скамеек нет – только несколько стульев для пожилых членов общины. Мина бросила на него строгий взгляд.

– Извини, – буркнул он. – Я буду вести себя хорошо.

Они протиснулись через последние ряды. Священники слаженно пели гимн. Служба велась отчасти на латыни, отчасти на немецком языке, и Кит, совсем не разбиравшийся в религиозных обрядах, отметил, что она не только не раздражает его, но даже доставляет удовольствие. Один взгляд на Мину, чье лицо в свете свечей выражало благость, дал Киту понять, что его бывшая подруга полностью погружена в ход литургии и пение. Он вспомнил, что в аббатстве Монсеррат она представлялась монахиней, и решил, что это неспроста.

С Кассандрой же происходило следующее. Псалмы и гимны рождали причудливое эхо в огромном сводчатом помещении, а благовония клубились перед алтарем благоухающими облаками. Касс сначала просто стояла молча, потом задумалась и, наконец, совсем притихла – голова как будто сама собой склонилась и глаза не столько закрылись, сколько зажмурились. Наконец, когда в воздухе прозвучали последние ноты огромного органа, Кит наклонился и прошептал:

– С вами все в порядке?

Касс кивнула, но головы не подняла; ее руки оставались крепко сжатыми на груди. Прихожане начали расходиться, а она не двинулась с места.

Вильгельмина обняла ее за плечи.

– Что случилось, Кассандра?

Она не ответила. Тогда Кит, как всегда немного прямолинейно произнес:

– Уж нам-то можете сказать? Тоска по дому обуяла?

– Нет, – наконец вздохнула Касс. – Ничего подобного. – Она подняла голову, и Кит увидел, что она плакала. – По-моему, я никому не рассказывала, что случилось со мной в Дамаске?

Кит и Мина переглянулись.

– Ну и не обязательно говорить, если не хочешь, – сказала ей Вильгельмина. – Все нормально.

– Со мной приключилось там такое, что у меня просто не осталось выбора. И вот я здесь, – сказала Касс, стирая следы слез со щек. – У меня было видение, и оно меня так напугало, что я побежала в ближайшее убежище, в часовню сестер Феклы.

– А что вы такого увидели? – заинтересованно спросил Кит. Мина бросила на него предостерегающий взгляд, и он быстро добавил: – Ну, то есть если не хотите рассказывать, не надо…

– Нет, нет, все в порядке. Я могу рассказать. – Кассандра глубоко вздохнула. – Мне кажется, я видела конец вселенной. Другими словами не скажешь. – Далее она пересказала подробности того ужасающего видения – ненасытную, всепоглощающую тьму, неизмеримую и бессмысленную ненависть к свету и его многообразным проявлениям, безжалостное уничтожение всех, в ком теплилась искра жизни, опустошительное стремление к забвению – это вырвало ее из сна и бросило в объятия Зететического общества. В конце она сказала: – В часовне я сидела и молилась, пока на улице не стало достаточно светло, а потом вышла и побежала, именно побежала, к дому Общества. А потом стала его членом. – Она подняла глаза и печально посмотрела на них. – Вот с тех пор и бегаю. А сегодня у меня впервые выдалась возможность остановиться и задуматься о том, что произошло. Служба была прекрасной, она вернула мне все это. К сожалению, я ничего в этом не понимаю.

– Неважно. – Мина обняла Касс за плечи. – Происходит много такого, чего никто из нас не понимает, но вот они мы, вместе.

– Один за всех, и все за одного, – бодро добавил Кит. – Мы не допустим, чтобы с вами что-нибудь случилось. – Сказано было смело, но глупо – абсолютно пустое обещание, – и Кит понял это в тот момент, когда слова сорвались с его губ. Козимо был прав: лей-путешествия – весьма опасное дело, сопряженное с огромным личным риском, и ни он, ни кто-либо другой ничего не может здесь поделать.

Касс, казалось, поняла, но все равно услышала в его словах утешение.

– Спасибо, – вздохнула она. – Вы оба очень добрые. – Она смущенно рассмеялась. – Обычно я не такой уж занудный человек, честное слово.

Вместе с последними прихожанами они вышли из церкви и направились к кофейне «Гранд Империал», благо идти было совсем недалеко. Если не считать расходившихся верующих, рыночная площадь почти опустела; последние торговцы увязывали фургоны. Яркие звезды высыпали на небе.

– Как вы себя чувствуете сейчас? – заботливо спросил Кит.

– Немного лучше, – ответила Касс. – Но еще не совсем отошла…

– Наверное, это был кошмар из кошмаров, раз он вас так напугал, – заметил Кит.

– Ну… это было довольно неприятно. – Касс вздрогнула от воспоминаний.

– Наверное, стоило бы поговорить об этом обстоятельно, – предложила Вильгельмина, – я бы послушала. То есть… – Она замолчала, заметив, что Кит застыл, как вкопанный. Обе женщины недоуменно смотрели на него, а он смотрел куда-то вдаль, как будто только что увидел привидение.

– Кит, да что с тобой стряслось? – обеспокоенно спросила Мина. – Ради всего святого, что ты увидел?

– Берли вернулся, – выговорил он низким шепотом. – Мина, я только что видел берлимена.

ГЛАВА 25, в которой сборщики трупов бьют тревогу

Мирная долина превратилась в поле смерти, когда над головами людей понеслись огненные стрелы. Они падали, взрывались, собирая обильную кровавую дань. Лошади, скот, люди – все ослепли от ужаса и обратились в бегство. Джайлз крепко сжал руку Хейвен и потянул ее за собой.

В небесах то и дело звучали пронзительные вопли, огненные залпы прочерчивали сумерки и падали на землю смертоносным дождем. Люди метались в слепой панике, топча тех, кто бежал медленнее других.

С самых первых шагов Джайлз знал, что ставка в этом забеге – жизнь. Им приходилось карабкаться по крутому склону холма, и Джайлз старался держаться на краю толпы, чтобы не попасть под ноги бегущим. Хейвен то и дело падала, но всякий раз Джайлз оказывался рядом, что помочь ей подняться.

Вокруг продолжали падать огненные стрелы. Каждый взрыв взметал в воздух тела и части тел. Те, кому удалось избежать гибели от взрывов, все равно умирали, задохнувшись в тяжелом дыму. Земля содрогалась от взрывов, извергая пламя и накаляя воздух.

Джайлз и Хейвен бежали сквозь клубы горького дыма, дышать было больно, и ничего не видно впереди. Они старались дышать реже, и все равно чувствовали жжение в легких. Кашляя, со слезящимися глазами, они старались выбраться из этого ада.

Впереди один из снарядов угодил в склон холма; взрыв уничтожил множество бегущих смертоносным дождем расплавленных обломков. На месте падения образовался кратер. Джайлз слишком поздно заметил дыру и рухнул в нее, потянув за собой Хейвен. В яме тлели куски раскаленного металла среди горячей грязи. В воздухе пахло палеными волосами и обугленным мясом. Джайлз прокатился по горячей шрапнели, прожигая дыры в рубашке и штанах. Он зашипел от боли и принялся лихорадочно стряхивать с себя угли. Хейвен тяжело приземлилась на бок и почувствовала сквозь одежду жар выжженной земли.

Она с трудом встала на колени и попыталась подняться. Из дыма возник убегающий всадник. Заметив дыру, он приготовился прыгнуть. Встающая Хейвен напугала лошадь, она шарахнулась, попытавшись свернуть. Перепуганное животное запуталось в ногах и рухнуло на землю, сбросив всадника. Видимо при падении оно наткнулось на какой-то острый осколок, вскрикнуло пару раз, перебрало ногами и затихло. Воин дико взглянул на несчастное животное и помчался куда-то в дым.

Хейвен снова попыталась встать, но Джайлз дернул ее за руку.

– Остаемся здесь. Здесь безопаснее. – Тело мертвой лошади, словно большой камень в ручье, заставляло толпу огибать препятствие. Лежа на дне ямы, они по крайней мере могли не опасаться быть затоптанными.

Через некоторое время бомбардировка прекратилась, но отчаянное бегство продолжалось. Люди бежали, возникая из дыма и пропадая в надвигающейся ночи. Джайлз и Хейвен иногда выглядывали, чтобы оценить обстановку, но вскоре усталость одолела их, и они заснули.

Джайлза разбудил рассвет. Однако вместе с первыми лучами солнца появились передовые дозоры нападавших: воины на лошадях быстро проскакали по берегу реки и исчезли в тумане над водой. За ними следовал небольшой отряд падальщиков – стариков и женщин; они искали оружие и ценности на трупах. Некоторые тащили по земле кожаные мешки; другие, по двое и по трое, несли плетеные корзины, а третьи тянули маленькие ручные тележки.

В мешки, корзины и тележки бросали в основном доспехи. Мертвым они были уже без надобности. В результате некоторые трупы обирали догола, другие лишались только шапок или поясов. С некоторых не брали вообще ничего, но внимательно осматривали всех.

Падальщики работали эффективно, без излишней спешки переходя от тела к телу среди трупов, разбросанных по широкой долине на обоих берегах реки. Джайлз и Хейвен наблюдали за их мрачной работой, но поиски методично приближалось к их убежищу.

– Боюсь, нам придется двигаться, миледи, – заметил Джайлз. – Лучше бы нас здесь не нашли.

– Согласна, – хрипло ответила Хейвен. – Но куда идти?

– Надо подняться на холм, они туда не скоро доберутся. А мы осмотримся. – Он бросил взгляд на реку. – Мне не хотелось бы уходить далеко от реки.

– Да, ты прав, – ответила Хейвен. – Веди, Джайлз. Я за тобой.

Падальщики были еще далеко, так что путники без проблемы выбрались из ямы и со всей возможной поспешностью поднялись на вершину холма. Однако их заметили. Сзади послышались крики, несколько стариков кричали и тыкали в их сторону руками.

– Нас заметили, – крикнул Джайлз. – Бежим!

Они преодолели несколько ярдов до вершины, перевалили через гребень и помчались вниз, не опасаясь чужих глаз. Внизу они упали в траву, надеясь, что их не будут преследовать. Немного отдышавшись, Джайлз перевернулся на живот и пополз обратно к вершине.

– Джайлз! Не надо. Тебя увидят!

– Я должен посмотреть, что там происходит. Возможно, опасность еще не миновала.

Он поднялся к верхушке холма и теперь всматривался в долину. Крики падальщиков привлекли внимание всадников, и теперь трое из них скакали по следам беглецов.

Джайлз скатился с холма. Хейвен с нетерпением ждали известий.

– Всадники. – Джайлз смахнул пот со лба. – Нас видели. Идут за нами.

– Сколько?

– Трое. Вооружены.

Хейвен закусила губу.

– Джайлз, мы ведь не сможем убежать от них.

– Вместе – нет. Но я их отвлеку, они погонятся за мной, а вы бегите в другую сторону. Возможно, найдете место, где спрятаться.

– А с тобой что будет?

– Постараюсь убежать.

– Далеко не убежишь, – мрачно сказала она.

– Мне много не нужно. Главное, отвлечь их, чтобы вы могли скрыться.

– Тебя поймают.

– Это неважно.

– А для меня важно! – воскликнула Хейвен. Она схватила его за руки и крепко сжала. – Я не брошу тебя на произвол судьбы.

– Тогда наша общая судьба незавидна. Послушайте меня, миледи. Так лучше.

– Да мне наплевать, лучше или хуже, – ответила она и грустно усмехнулась: – Идем. Нет времени спорить.

Джайлз посмотрел на женщину. Что-то в ее поведении изменилось в последнее время. Увы, слишком поздно. Он поднес ее руку к губам.

– Мне очень жаль, миледи. – Вскочил на ноги и побежал по склону холма. – Бог с вами.

– Джайлз! – Она бросилась было за ним, но тут же остановилась. Его уже не догнать. Джайлз бежал очень быстро.

Первый всадник взобрался на холм, огляделся, увидел Джайлза и помчался за ним, криками подбадривая лошадь. Двое других появились мгновением позже и, увидев, что их товарищ преследует человека, помчались следом. Хейвен подождала еще мгновение, убедилась, что ее не заметили и побежала в противоположном направлении со всей возможной быстротой. Высокая трава хлестала по ногам, затрудняя движение.

На бегу она выискивала хоть какое-то убежище. Однако среди безлесных холмов это оказалось не так-то просто. Она рискнула оглянуться: Джайлз и всадники уже скрылись из вида. Она осталась на склоне холма одна, но, как выяснилось, ненадолго.

Из-за гребня холма вылетел очередной всадник. Хейвен бросилась на землю, молясь, чтобы ее не заметили.

Молитву не услышали. Она поняла это по крику всадника, вскочила и бросилась прочь вниз по склону. Вниз бежать было быстрее.

Однако лошадь опередить не удалось. Она услышала за спиной приближающийся стук копыт и, решив, что момент настал, остановилась и повернулась, встав на пути животного. Чтобы сделать это, понадобились все душевные силы и все знания о лошадях, которыми она обладала. В последний момент она ловко увернулась от налетающего всадника, схватила лошадь за уздечку и попыталась удержать.

Рывок был такой силы, что чуть не оторвал ей руку, но она все-таки удержала узду. Голова лошади начала заворачиваться вниз и в сторону. Тело последовало за головой. Ноги спутались. Лошадь упала. Всадника выбросило из седла.

Хейвен, не выпуская поводьев из рук, ухватилась за луку седла, закинула ногу на спину лошади и рывком заставила зверя подняться на ноги. Животное с неохотой повиновалось, поднимая себя и Хейвен. Она сильно ударила лошадь по бокам, и натянула поводья.

Лошадь встала на дыбы, но сбросить всадницу не смогла, и помчалась вниз по склону холма. Ошеломленный всадник увидел, что лошадь увели буквально у него из-под ног. Он встал на колени и пронзительно свистнул.

Лошадь, услышав свист хозяина, затормозила всеми четырьмя ногами и развернулась. Воин снова свистнул, и хорошо обученное животное поскакало обратно. Возле хозяина она опустила голову и, как ни в чем ни бывало, принялась щипать траву, пока Хейвен вытаскивали из седла.

К тому времени, как женщина снова оказалась на земле, подскакали еще трое всадников. Вновь прибывшие, должно быть, видели трюк, который ей удалось проделать, потому что все трое уставились на нее, как на Богиню Охоты, сошедшую на землю.

Один из конных что-то приказал своему товарищу, сидящему на земле, развернул своего коня и направился той же дорогой, какой появился.

Хейвен ожидала, что ее сейчас потащат по траве, но вместо этого ее усадили на коня. Воин, у которого она ненадолго позаимствовала средство передвижения, сел позади нее и поскакал за своими товарищами.

К тому времени, как они достигли берега реки, первая волна армии вторжения только появлялась из утреннего тумана. Во главе двойной шеренгой шли самые невероятные существа, которых Хейвен никак не ожидала встретить.