Текст книги "Теневая лампа. Книга четвертая (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. Мучительная

ГЛАВА 22, в которой говорится о взрывающихся звездах

– Да что там говорить? – воскликнул Кит. – И так понятно, что случилось: Хейвен украла дневник и смоталась.

– А Джайлз? – вслух подумала Мина. – Как насчет него?

– С собой взяла, – безапелляционно заявил Кит. – Мы же не знаем, что она ему наврала. Для нее главное – прихватить помощника и сохранить это в тайне.

– Да откуда ей знать, где искать?

– Ясно же, она обыскивала комнату. – Он ткнул пальцем в открытый сундук, стоявший в изножье его кровати. Немногочисленные предметы его одежды были выброшены и измяты, как будто сундук перерыли, а потом небрежно запихали все обратно. – Чего тут сложного? Вещей-то здесь – кот наплакал.

Они стояли в дверях комнаты, которую Кит с Джанни делили в «Гранд Империал». Кит вернулся с прогулки по рыночной площади и обнаружил выпотрошенным сундук, в котором хранились его немногочисленные вещи. Он взглянул на Джанни, стоящего в дверях, а затем на Вильгельмину рядом с ним, удивляясь, что они не верят тому, что видят своими глазами.

– Дневник был, а теперь его нет. Хейвен была, а теперь ее нет. Совпадение, скажете? Я так не думаю.

– Может, ты и прав, – признала Мина. – Я просто не хочу делать поспешных выводов. Надо подождать и посмотреть.

– Да как угодно! Главное, что дневника нет. И что делать будем?

– А что тут сделаешь?

– Вы говорите о дневнике, – прервал их Джанни. – Это же та зеленая книга, которую вы нам показывали, да? Вы считаете, что там есть ключ к карте. Но мне хотелось бы знать, откуда у вас эта книга?

– Это личный дневник сэра Генри Фейта, – вздохнул Кит. – Он записывал свои мысли, предположения и открытия, касающиеся лей-линий и лей-путешествий. Мы с Хейвен нашли дневник у него в кабинете после того, как они с Козимо пропали. Я пытался его читать, но, честно говоря, мало что понял. Но теперь думаю, что там должно быть что-то насчет карты. Я надеялся, что если у нас будет дневник и карта, мы сможем… – Кит замолчал. Ему в голову пришла неожиданная мысль. Он повернулся к Вильгельмине. – Эй, но карта, надеюсь, у нас?

– Не волнуйся.

– Надо убедиться, – настаивал Кит. – Хейвен – коварная двуличная интриганка, и если она вцепилась когтями в эту карту…

– Кит, уверяю тебя, тут не о чем волноваться. Расслабься.

– Иди проверь.

– Карта под замком.

– Нет. Хочу посмотреть на нее! Прямо сейчас.

– О, черт! – поморщилась Мина, – ладно, лишь бы ты заткнулся.

– Пойдем вместе. Где она у тебя?

– Так я тебе и сказала! Это тогда уже не секрет, – возразила она. – Подождите, я сейчас вернусь.

Вильгельмина вышла, а Кит вернулся к осмотру того, что он считал местом преступления.

– Я уверен, что это Хейвен взяла зеленую книгу, – упорствовал Кит. – Во-первых, она возмущалась, что она у меня.

– Но зачем ей красть дневник? – спросил Джанни. – Почему бы просто не попросить вас?

– Ее светлость сама себе закон, – ответил Кит с горечью. – Она поступает так, как считает нужным, а на всех остальных ей плевать!

– Да, в мире много таких людей, – Джанни сочувственно кивнул.

Вернулась Мина. И карта, и копия были на месте.

– Все в порядке, – успокоила она Кита. – Мне пора открывать кофейню, вы уж тут найдите, чем занять себя. А потом сядем и все спокойно обсудим. Тогда и решим, что с этим делать.

– Хочешь от нас избавиться? – воинственно спросил Кит.

– Типа того. – Мина уже выходила.

– Ага. Чуть что, и я уже не нужен, – пробормотал Кит. – Ладно, Джанни. Пойдем выпьем кофе и подумаем о нашей экспедиции в каменный век и о том, что делать с этим деревом, когда мы туда попадем.

– Да я бы с удовольствием, – монах развел руками. – Только мне надо проведать гончара, пока рынок не закрылся.

Кит и так разозленный дальше некуда, закатил глаза.

– Да что, мне больше всех нужно? Похоже, я единственный, кто хочет вернуться к поискам?

– Весьма сожалею, – вздохнул Джанни. – Но сегодня единственный день, когда гончар бывает на рынке. Мы договорились о встрече.

Кит махнул рукой.

– Тогда увидимся позже.

Монах вышел, а Кит принялся заталкивать вещи обратно в сундук. Затем он спустился вниз, в главный обеденный зал кофейни. На скамейках у задней стены сидели несколько бородатых деловых людей в черных плащах; они тихо обсуждали какие-то свои проблемы, попивая кофе из личных кружек, выделенных специально для них Вильгельминой. Три статные дамы с искусно завитыми волосами и в атласных платьях зеленого и синего цвета сидели за столиком под окном, – там было много света, а значит, прохожие могли их подробно рассмотреть.

Дневного наплыва посетителей не предполагалось, а многочисленная вечерняя публика еще не пожаловала, поэтому в кофейне было относительно тихо, если не считать грохота кастрюль и подносов с кухни; там трудились Этцель с помощниками, восполняя запасы выпечки. Кит не хотел кофе. Вместо этого он решил проведать Касс и посмотреть, как продвигаются ее исследования.

Покинув «Гранд Империал», он направился через рыночную площадь. Здесь мельтешили торговцы и покупатели. Вильгельмина устроила Касс в арендованной комнате над Аптекой. Кит вошел и поздоровался с Анной, солидной вдовой, заправлявшей аптекой после смерти мужа.

– Добрый день! – поздоровался он и указал пальцем на потолок. Аптекарша кивнула, и он отправился наверх.

Касс устроила импровизированную лабораторию на большом столе, переставленном поближе к окну. Она работала, что-то напевая себе под нос. Кит остановился в дверном проеме, с удовольствием наблюдая за ловкими движениями рук Касс и вслушиваясь в немудрящую мелодию.

– Привет! – окликнул он с порога. – Как дела?

– О, привет, Кит, – ответила она, быстро оглянувшись через плечо, и вернулась к работе. – Заходите, сами посмотрите.

Чтобы определить загадочный материал, оживлявший теневые лампы, Кассандре пришлось разобрать устройство Кита.

– Можно многое сказать по остаткам, даже если что-то сгорело, – объяснила она. – Пепел – это своеобразная химическая подпись.

Кит значительно покивал.

– Ну и что же здесь написано? – спросил он, заглядывая через плечо Касс в латунную раковину-раскладушку.

– Пока ничего утешительного. Оборудование слабовато.

Касс расстелила на столе белый носовой платок, на нем хорошо был виден неожиданно простой механизм вышедшей из строя лей-лампы. Внутренности устройства, казалось, почти полностью состояли из одной большой камеры, содержащей активирующее вещество, от камеры отходили каналы меньшего размера к отверстиям в корпусе; там возникал свет, когда лампа попадала в область действия активной лей-линии. Были еще два или три отсека, гораздо меньших размеров (они сильно оплавились), а также остатки механизма, содержащего пружину, какие-то перегородки и каналы и что-то вроде крошечной диафрагмы.

– Вы не могли бы еще раз описать обстоятельства, при которых прибор сгорел, – попросила Касс. С помощью большой изогнутой иглы с расплющенным концом она осторожно выгребла из главного отсека каплю застывшего материала и соскребла обугленные черные остатки в аккуратную небольшую кучку.

– Ну, это случилось там, в каменном веке, – начал Кит. – Я хотел показать Мине и брату Лазарю Костяной Дом, но вместо этого…

– Костяной Дом, – пробормотала Касс, пытаясь представить, на что это может быть похоже. – Итак, палеолит. Расскажите подробнее.

– Ну, значит, середина зимы. Молодежь из племени Речного Города позвали меня с ними в лес; там они строили этот чудной дом, – что-то вроде иглу, но полностью из костей бизонов, носорогов, мамонтов, лосей и все такое. Кости лежали навалом под скалой…

– Зона поражения, – пробормотала Касс. – Некоторые племена загоняли животных на обрыв. Довольно эффективный способ охоты.

Кит кивнул.

– Мы вытаскивали из кучи разные кости, рога, черепа и тому подобное и тащили на поляну в лесу. Тогда я этого не знал, но они строили дом прямо на портале. Старик, я рассказывал, ну, вождь племени, его звали Эн-Ул, дождался, когда закончат строительство, залез в дом и впал в какой-то транс, или в глубокую медитацию, или я не знаю, во что. «Время предвидений», он сказал.

– Да, транс… – Касс вспомнила благоговение, с которым Кит говорил об этом моменте. – Я хочу посмотреть на это место. Вы обещали, помните?

– Конечно, но тут есть одна маленькая деталь, – смущенно сказал Кит. – Когда я привел туда Мину и Джанни, никакого Костяного Дома и в помине не было. На его месте вырос огромный тис, ему тысяча лет, а может и больше. Проблема именно в нем.

– Тис, да? – Касс продолжила ковырять иглой черный пепел.

– Да, огромный такой тис, – сказал Кит. – Интересно, почему бы это?

– Знаете, тисовые деревья в древности ассоциировались с бессмертием и вечностью, об этом говорят все исследователи. – Она взглянула на Кита. – Вы не знали? Многие древние культуры считают тис священным деревом – возможно, потому, что он фантастически долговечен. Люди вообще считали, что тисовые деревья живут вечно, поэтому называли их символами вечной жизни. Вот почему их так часто сажают на кладбищах. – Она слегка пожала плечами. – По-моему, интересное совпадение, вот и все.

– Кассандра, моя дорогая, – сказал Кит, пытаясь подражать старомодному, возвышенному тону своего прадеда, – мы все уже усвоили, что никаких совпадений не бывает.

Касс посмотрела на него с недоумением.

– Так всегда говорили Козимо и сэр Генри, – объяснил он. – Ладно. Вернемся к дереву. Итак, мы стоим в лесу, смотрим на него и думаем, что делать, и тут внезапно наши лампы выходят из строя. Мы просто хотели проверить, есть ли тут силовой портал, и вдруг они с ума посходили, ну, теневые лампы, я имею в виду. Эти глупые штуки стали быстро нагреваться.

– Только нагреваться? – спросила Касс, глядя на детали перед собой. – А еще что-нибудь было?

Кит задумался.

– Огоньки… они мигали, нет, не мигали, скорее пульсировали. И такие яркие, как никогда раньше. Корпуса стали горячими, держать невозможно. Мина свою выронила, а потом и я. Эти штуковины издали такой забавный хлопок, а потом из них дым пошел, белый, фззз! И все.

– Хм. – Касс отложила иглу и взяла пинцет, извлекая кусок обугленного материала и отправляя в стеклянную миску, которую одолжила в кофейне. – И что дальше?

– Да все на этом. Мы вернулись сюда, а потом появились вы, Хейвен и Джайлз. Остальное вы знаете.

Взяв еще два образца, Касс добавила к одному воды, к другому немного уксуса, а потом капнула в миску чего-то бледно-желтого, пахнущего тухлыми яйцами.

– Грубый эксперимент, – проворчала она, – но мы могли бы посмотреть на реакцию. – Если там есть чему реагировать. – Она помешала образцы кончиком стеклянной ручки и сосредоточенно нахмурилась.

– Ну и что? – нетерпеливо спросил Кит.

– Пока ничего. – Она выдвинула фитиль настольной лампы и поднесла одну из чашек к огню. – Иногда небольшое нагревание может ускорить реакцию. – Опять помешала содержимое чашки, наклонила ее над пламенем, подождала и перешла к следующей. Ни один из образцов не показал каких-либо заметных изменений. – Возможно, наши старания напрасны. Но мы хотя бы попробовали. Будь у меня настоящее оборудование и побольше химикатов, может, что и получилось бы. – Она вернулась к своим экспериментам. – Я попробую кое-что еще и посмотрю, вдруг что получится. Если нет, использую образцы, которые дал Густав. Но, честно говоря, я не большой специалист в химии.

– Да ладно. Продолжайте, – сказал Кит. – Пойду, поищу Джанни.

– Как найдете, тащите его сюда.

Кит помчался на поиски итальянца, и после долгих блужданий по рынку в конце концов нашел его на дальнем конце площади, где обычно располагались ремесленники. Монах стоял возле гончарного прилавка. Джанни втолковывал гончару, чего он от него хочет. Они оживленно спорили, но Кит не мог уследить за дискуссией. Он понял только, что стороны пришли к какому-то положительному решению, да и то только потому, что гончар и монах пожали друг другу руки.

– На следующей неделе, если Бог даст, я надеюсь приступить к работе в саду, – объявил монах.

– А что вы тут ему изображали? – спросил Кит, тыча в рисунок.

Джанни вздохнул.

– Вы не поверите, но у них тут этого нет.

– Это цветочные горшки? – спросил Кит, просматривая эскизы. – Вы об этом хотели переговорить с гончаром?

– Да, простые терракотовые горшки. Он мне пытался втолковать, что миски лучше. Но мне нужны именно горшки, чтобы выращивать зелень и овощи.

– Вам виднее. – Кит вернул рисунок и сказал: – Мы с Касс хотели спросить, не могли бы вы помочь с ее экспериментами? Она уперлась, сомневается, что может двигаться дальше.

Джанни выдал гончару небольшую предоплату и отправился вместе с Китом в верхнюю комнату над аптекой.

– Никакой реакции ни на один из моих реагентов, – объяснила Касс. – Я проверила то, что осталось от приборов, и то, что дал Густав. Никакой реакции.

– Ничего удивительного. Тут нужны более сложные инструменты и набор химикатов. Только здесь их взять негде. И в ближайшие двести лет они вряд ли появятся. – Джанни пододвинул стул и сел рядом с ней. – Так что придется посмотреть, что можно сделать здесь и сейчас. Только сначала я хотел бы понять, как работают эти маленькие лампочки, какова их функция?

Оба повернулись к Киту.

– Вы ведь видели их в работе?

– Да что я там видел? Мигают, и все. К тому же мигают неправильно, ну перед тем, как сгореть.

– Когда в приборе возникла неисправность, – сама себе сказала Касс.

– Там все просто, – говорил Кит. – Когда лампа оказывается рядом с лей-линией, с активной лей-линией, вот эти маленькие дырочки светятся. Синий свет такой…

– Дело не в этом, – досадливо поморщился монах-физик. – Пожалуйста, опишите, что происходит – с самого начала. Расскажите все, что сможете вспомнить, – даже самые незначительные на ваш взгляд детали могут оказаться важными.

Кит задумчиво кивнул, а затем приступил к обстоятельному рассказу о том, как работает лей-лампа, как ей пользуются, в общем, обо всем, что мог вспомнить, вплоть до цвета огней и запаха, возникающего, когда лампа гаснет. В заключение он сказал:

– Мина, наверное, может больше рассказать. Она эксперт. Кроме того, ее лампа поновее и помощнее, там больше наворотов.

Джанни поблагодарил его, а затем повернулся к коллеге в соседнем кресле.

– Есть идеи, Кассандра?

– Видимо, какие-то редкоземельные элементы, – сказала она. – Я с самого начала о них думала. Может быть, тербий… или гадолиний.

– Да, возможно. – Джанни погладил себя по подбородку. – Гадолиний или один из его изотопов. – Он задумчиво постучал себя по зубам. И тут глаза его загорелись. – О! Я знаю! Это европий!

– Почему европий? – озадаченно спросила Касс. – Я о таком даже не слышала. Впрочем, не удивительно. Это слишком далеко от моей области.

– Обязательно стоит присмотреться к европию, – заявил Джанни. – Но проверить также гадолиний и тербий, а еще неодим.

– Что это за штуки? – с подозрением спросил Кит. – Вы их не выдумали?

– Это редкоземельные элементы, – пояснила Касс. – Вполне реальные, только очень редкие.

– Понятно… – протянул Кит.

– Они родственны семейству лантаноидов – тяжелых элементов, образующихся в результате нуклеосинтеза сверхновых. – Заметив, что глаза Кита начинают тускнеть, она поспешно добавила: – Они образуются в результате термоядерных взрывов звезд.

– Взрывающиеся звезды, – пробормотал Кит. – Ну да, само собой…

– Их можно использовать в самых разных целях, – продолжала Касс. – Палеонтологи пользуются ими для датировки окаменелостей. Они применяются во всех высокотехнологичных устройствах, в лазерах, рентгеновских аппаратах, МРТ-системах, в ядерных батареях…

– Вот слава творения! Даже у взрывающихся звезд есть своя цель, – заявил Джанни. Видимо, он вспомнил, что когда-то был проповедником. – И эта цель может быть использована человечеством.

– Лантаноиды больше других годятся для этих теневых ламп, – говорила Касс, – поскольку многие из них чувствительны ко всем видам электромагнитной энергии – часто возбуждаются и начинают выделять фотоны на более коротких длинах волн. – Увидев озадаченное выражение лица Кита, она добавила: – Они светиться начинают.

– Да, это подходит, – заключил Кит. Он указал на плошку с ничем не примечательными серыми гранулами. – Густав говорил, что Берли принес ему материал, верно? А откуда Берли мог взять эту штуку, если она такая редкая?

– Это мы узнаем, когда определим, с чем имеем дело. – Касс повернулась к Джанни. – Я думаю, из Китая.

– Да, это первое, что приходит в голову, – согласился минах.

– Да почему именно Китай? – чуть не закричал Кит. Он чувствовал себя все более не в своей тарелке среди этих ученых людей.

– Да потому, что большая часть мировых поставок редкоземельных элементов идет из Китая, – объяснила Касс. – Точнее, из Южного Китая. Там богатые месторождения.

Джанни взял стеклянный флакон с небольшим количеством сырья, которое выдал им Густав. – Если бы мы точно определили принадлежность наших элементов, мы построили бы схему эксперимента. Некоторые из этих элементов реагируют с галогенидами – некоторые из них образуют стабильные соединения с халькогенидами.

Дискуссия быстро погрузилась в такие глубины, где Кит совсем не ориентировался. Он решил выйти, подышать воздухом, размять ноги, а технические разговоры предоставить экспертам.

– Вы тут поговорите, а я выйду ненадолго, – сказал он. Выйдя на улицу, он пошел через площадь. Некоторые торговцы уже закрывали свои прилавки и собирались отправляться по домам, но вокруг еще хватало покупателей и продавцов, все что-то продавали, что-то меняли. Завернув за угол, он увидел Энгелберта, тот как раз уходил в переулок с сумкой на плече; он напомнил Киту Санта-Клауса, совершающего обход. Кит окликнул его и даже рукой помахал, но пекарь уже ушел.

Кит лениво рассматривал товары на прилавках и думал о том, каким важным достижением человеческой мысли явилось простое долото. В племени Речного Города даже простая пила была бы чудом техники. Взять пилу, мешок с гвоздями и пару молотков, и смотаться обратно в Речной Город… там его чудотворцем сочтут, волшебником первой категории. А если добавить пачку иголок и ножницы, его вообще королем провозгласят, если не богом.

Мысли о племени повергли Кита в меланхолическое настроение. Он скучал по своим друзьям, своему народу, людям самой примитивной эпохи. А еще ему недоставало того человека, каким он сам там был. Ему не хватало откровенной простоты, врожденного сострадания и безграничной заботы людей племени друг о друге. Он скучал по Дардоку и другим людям, по молодым охотникам, по женщинам и малышам; а больше всего – по вождю Эн-Улу.

Древний таинственным образом мог читать мысли Кита почти так же ясно, как речь. Что ж, заключил Кит, если мысли можно читать сквозь время и пространство, тогда прочти мои, Эн-Ул: я вернусь.

ГЛАВА 23, которая предшествует ограблению гробницы

Жар пустыни обрушился на Чарльза Флиндерса-Питри с такой силой, что, казалось, загорелись подошвы его ботинок, или, что еще хуже, палящие лучи раскаленного добела солнца поджигают волосы и опаляют голову. Случись ему войти в доменную печь, и то подумал бы, где жарче. Остановившись лишь для того, чтобы отдышаться и оглядеть окрестности, он отряхнул одежду от пыли. Над далекими холмами плыло марево, возникали и исчезали миражи, и это было единственное движение на многие мили в любом направлении. Прямо перед ним тянулась к разрушенному храму аллея сфинксов с бараньими головами. Пустынно, жарко… Зато он здесь один, значит можно расслабиться. Он достал из сумки на боку кусок льняной ткани и сделал тюрбан. В рюкзаке, таком же, который использовал его отец во время последнего похода в Египет, было все, что, по его мнению, могло понадобиться в этом авантюрном путешествии. Он помнил, что новым лей-путешествием обязан исключительно лорду Берли. Если бы не настойчивость графа много лет назад, он, вероятно, никогда бы не подумал о карте своего деда.

Забросив рюкзак на плечи, он направился в холмы, оставив позади двойной ряд молчаливых статуй. Никаких других ориентиров кроме рассказов отца у него не было. Вообще-то, Бенедикт мог бы записать несколько приемов из арсенала семейного ремесла. Без указаний точно рассчитать прыжок невозможно. Артуру это удавалось легко, а вот Чарльзу потребовалось больше пяти лет и несколько десятков попыток, прежде чем он нашел грубый метод калибровки. Он давал возможность прыгать с точностью плюс-минус год, а то и вообще поколение. Дальнейшая работа могла бы помочь усовершенствовать технику прыжков, но для этого уже нужна была карта. Она и стала причиной его нынешнего визита.

В Египте он был только в самом раннем детстве, но отец и бабушка часто рассказывали разные истории, связанные с ним, так что место казалось почти знакомым, во всяком случае, он здесь кое-как ориентировался. Нил течет там, за холмами, а где-то на берегу реки должна быть деревня или город. За рекой лежит вади, где, если повезет, он рассчитывал найти могилу Анена, друга его деда и верховного жреца XVIII династии. Теперь ее так называли.

В деревне он хотел найти людей себе в помощь. Он понимал, что для археологии разграбление гробницы – серьезное преступление, но как еще добыть карту, не представлял. Разумеется, после того, как он найдет карту, помощники не оставят от гробницы живого места, начнется грабеж. В официальных документах времен фараона Хеопса говорилось о «расхитителях гробниц» – особой заботе богатых; египтологи считали их представителями организованной преступной группы. Конечно, они такими не были. Просто бедные местные крестьяне, для которых любая ценность – а вон их сколько валяется в погребальных камерах, давно забытых и занесенных песком, – представляла возможность хоть немного скрасить свою жизнь. В гробнице верховного жреца, без сомнения, найдется много интересного, если какие-нибудь средневековые наемники не вычистили ее раньше.

Но сначала нужно добраться до реки и найти деревню. А это оказалось не просто. К тому времени, когда Чарльз вошел в холмы, из него вылилось столько пота, что он и не подозревал, что в теле столько жидкости. В сухом воздухе пустыни пот мгновенно высыхал, оставляя после себя лишь пятна на тонкой льняной рубашке. Он доковылял до скалы, дающей хоть какую-то тень, и уселся спиной к камню. Достал бурдюк и позволил себе приличный глоток. Потом закрыл глаза и, стараясь думать о чем-нибудь прохладном и освежающем, стал ждать заката. Идти дальше по такой жаре было решительно невозможно.

Отдыхая, он старался в мельчайших подробностях вспомнить все разговоры в семье, связанные с Египтом. Он знал, что Артур, его дедушка, прожил там несколько лет, выучил язык, подружился с молодым жрецом по имени Анен. Именно Анен присматривал за отцом Чарльза, за Бенедиктом, когда случилась трагедия и Артура убили во время восстания; знал, что Анен похоронил Артура в своей гробнице по местному обычаю, мумифицировав тело. Он помнил, как бабушка Сяньли с Бенедиктом вернулись через некоторое время, чтобы вернуть Карту на Коже ее истинному владельцу.

Этот жуткий предмет, появившийся на свет благодаря простой лингвистической ошибке, занимал важное место в семейных преданиях. Чарльз не помнил времени, когда бы не слышал о легендарной карте своего деда: кожа Артура, вернее, татуировки на ней, хранили наиболее важные точки, в которых дед побывал, и что где-то там, среди бессмысленных на взгляд Чарльза закорючек, скрывалась великая тайна. Отец отказался от путешествий через миры ради интересов семьи. Ну что же, семья выжила и жила, в общем, неплохо. Клятва отца никогда больше не пользоваться лей-линиями для перемещений не мешала ему рассказывать истории о подвигах и приключениях Артура. Еще до пресловутой клятвы Бенедикту довелось вместе с отцом совершить несколько путешествий во времени и пространстве, изучая секреты лей-линий, так сказать, из первых рук. Вот во время одной из таких поездок и случилось восстание, стоившее жизни Артуру; так что юный Бенедикт видел не одного, а целых двух фараонов. Именно он посетил гробницу Верховного жреца и положил карту в саркофаг отца, тем самым положив конец семейному занятию, которое Чарльз намеревался возродить.

Тень от скалы протянулась по песку. Чарльз встал и пошел дальше к берегу Нила. К тому времени, когда он увидел великую реку, до полной темноты оставалось совсем немного. Неожиданно далеко Чарльз заметил маленькое тусклое пятно на берегу – то самое селение, которое он искал. Из-за жары и отдыха ему потребовалось больше времени, чем он предполагал; теперь он сомневался, сможет ли добраться до места назначения до темноты, и справедливо полагал, что странный путешественник, пришедший ночью, вряд может рассчитывать на радушный прием. Однако он был готов и к этому. В рюкзаке у него было немного еды и легкое одеяло – в предрассветные часы в пустыне становится холодно.

Предстоящая ночь нисколько не беспокоила Чарльза. Во время учебы в университете он привык спать, где придется: просто под забором, на церковных лавках, на рыночных прилавках. По сравнению с этим ночевку под звездами можно считать роскошной. Правда, он стал старше, но не настолько же, чтобы не суметь выспаться под бриллиантовыми звездами Млечного Пути.

Когда солнце над западными холмами растеклось по горизонту расплавленной бронзой, Чарльз нашел на краю кунжутного поля финиковую пальму и разбил лагерь. Выдрав сухие кусты, чтобы обезопасить себя от змей и скорпионов, он сложил несколько сухих пальмовых ветвей, постелил поверх размотанный тюрбан, сел, прислонившись спиной к стволу пальмы, и отдохнул, выпив воды и прислушиваясь к цикадам, сверчкам и крикам ночных птиц. Жара спадала, Чарльз расслабился. Он открыл рюкзак и достал то, чем собирался поужинать – орехи и сухофрукты, немного галет, вяленой говядины и яблоко. После тяжелого дня простая еда удовлетворила бы самый утонченный вкус, и Чарльз наслаждался каждым кусочком пищи.

Ночь накатила с востока, погасив последние проблески дня, залила низины прохладной синей тенью. Чарльз лег, пристроил рюкзак вместо подушки, начал было считать звезды и заснул. Спал крепко, но проснулся незадолго до восхода солнца от лая собак. Идти в деревню на берегу реки слишком рано тоже не стоило. Он не торопился и даже потратил немного драгоценной воды на умывание. Причесался, почистил одежду и как мог привел себя в порядок. В ожидании восхода съел еще горсть орехов и фруктов.

Собрался и пошел в серебристую дымку безоблачного дня. Уже возле деревни он почувствовал влажный запах великой реки. На окраине селения его с энтузиазмом встретила стая собак, сообщивших хозяевам о приходе чужака. К тому времени, как Чарльз достиг центра поселения, его тявкающая свита предупредила всех в пределах слышимости о присутствии среди них незнакомца. Прекрасно понимая, что его давно заметили, он подошел к деревенскому колодцу, напился и наполнил бурдюк водой, ожидая, пока появится местный староста или старейшина.

Они не заставили себя ждать. Любопытные деревенские жители очень хотели прояснить тайну незнакомца. Седовласый мужчина в выцветшем синем кафтане подошел и остановился, опираясь на палку.

– Салам алейкум, – сказал Чарльз, протягивая руку.

– Алейкум салам, – ответил старейшина, но руки не принял, подняв свою в знак приветствия.

Если арабский язык Чарльза был скудным, то его египетский был просто ничтожным. Тем не менее, благодаря многократному повторению и большому количеству жестов, ему удалось объясниться.

– Мне нужны люди, которые помогут мне, – сказал он старику на своем убогом арабском. – Деньги у меня есть. – Он сделал вид, что пересчитывает на ладони воображаемые монеты. – Готов заплатить.

К сожалению, смысл разыгранной им пантомимы не дошел до старика. Тогда Чарльз попробовал свой школьный французский.

– L’argent, – сказал он. – Je paie. {Деньги. Я плачу (франц.)}

– Ага, вы платите, – повторил староста, кивая про себя. Он развернулся и, поманив Чарльза, повел его к своему дому неподалеку. За ними последовала большая часть собравшихся жителей деревни. Чарльза угостили чаем из гибискуса, и после долгих переговоров соглашение было достигнуто: староста выделил пять человек с инструментами, трех ослов для доставки необходимой на шесть дней провизии туда, куда укажет Чарльз, то есть на западный берег реки. Половину денег сейчас, остальную половину после возвращения. Деньги только через старосту, он будет в роли кассира для всех, кто поставляет продовольствие, транспорт или рабочую силу. Была согласована окончательная сумма. Чарльз пообещал премию, если экспедиция пройдет без происшествий.

Сделку скрепили чашкой молодого местного вина, и седовласый старейшина спросил, когда Чарльз желает сесть в лодку.

– Как только люди будут готовы и собраны припасы, – ответил он. – Если возможно, хорошо бы прямо сегодня.

Староста покачал головой.

– Завтра. – Он махнул рукой. – Оставайся здесь. Будешь моим гостем.

Чарльз пожалел, что пропадет целый день, но предложение принял с удовольствием, а время использовал на составление простой карты нужного места на западном берегу. Благодаря рассказам Бенедикта он примерно знал, где искать саркофаг, надо только найти вади. Он понимал, что это самая слабая часть его плана, но решил довериться местным, они сами найдут нужное место.

На следующее утро колеса экспедиции начали вращаться, но очень медленно и с гораздо большим количеством остановок, чем Чарльз мог себе представить. Хотя жители деревни казались очень заинтересованными его проектом, их рвение никак не повлияло на скорость подготовки. Более того, казалось, что никаким способом до них невозможно донести необходимую с точки зрения Чарльза поспешность. Темпы сбора необходимого оборудования и продовольствия казались невероятно медленными.

На четвертый день Чарльз отказался от попыток ускорить процесс и просто сел под финиковой пальмой на берегу, жевал сушеные тыквенные семечки и обреченно смотрел, как мимо неторопливо несет воды широкий зеленый Нил. Это оказалось наиболее разумной политикой, поскольку любое вмешательство с его стороны лишь еще больше замедляло ход событий. На шестой день староста навестил Чарльза под пальмой и объявил, что завтра приготовления будут завершены.

– Прекрасно! – воскликнул Чарльз, вскакивая. – Выступаем утром.

– Нет. На следующий день, – ответил староста, качая головой. – Я должен связаться с племянником.

Наконец, спустя восемь дней после его прибытия в деревню, все было готово, экспедиция начала грузиться в лодки. У кромки воды старейшина деревни положил руку на плечо молодого человека и сказал, что назначает его старшиной экспедиции.

– Мой племянник, – коротко пояснил он. – Твой гид.