Текст книги "Карта на коже (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 10, в которой первые впечатления сменяются вторыми

Кит отчаянно зевал после беспокойной ночи на жестком матрасе из конского волоса. Из-за стенки доносились приглушенные голоса. Козимо и сэр Генри вели долгий разговор, который начался со слов: «Ты нас извинишь, Кит? Нам с сэром Генри нужно кое-что обсудить наедине. Не уходи. Это займет не больше минуты. Мы тебя позовем». Случилось это довольно давно, и Киту уже надоело сидеть в вестибюле и считать сучки на половицах. Он решил размять ноги.

Рассчитывая вернуться к тому времени, как его хватятся, он на цыпочках прошел по коридору и там отыскал заднюю лестницу. Высунул нос на улицу. День был пасмурным, вот-вот должен был пойти дождь, так что он позаимствовал один из тяжелых шерстяных плащей сэра Генри, висевший на крючке возле двери, собираясь всего лишь глотнуть свежего воздуха и поглазеть на Старый Лондон. Выйдя за воротца на заднем дворе, он пошел мимо конюшен и оказался на Масгрейв-роуд. Здесь его поразило странное чувство: место было совершенно незнакомым и в то же время вполне узнаваемым. Так бывает, когда вы реально встречаете человека, которого изучили вдоль и поперек, но только по записям в дневнике, а в жизни никогда не видели. Или, например, когда ты в раннем детстве встречаешь человека, которого хорошо знал только став взрослым… Нет, что-то здесь не так, подумал Кит, получается какое-то второе первое впечатление. Вокруг лежала вполне узнаваемая и в то же время совершенно незнакомая местность.

Он двинулся дальше по дороге, мимо домишек, не только неотреставрированных, но, в общем-то, и не нуждавшихся в реставрации. Люди здесь жили простые, и дома у них тоже были простые, совершенно не походившие на сокровища архитектуры. Никаких подвесных корзин с цветами, никаких тебе BMW, припаркованных у обочины; да и бордюров нет. Вместо всего этого домишки смотрели на улицу грязными маленькими оконцами, штукатурка на стенах облезла, солома на крышах заплесневела, трубы почернели от копоти. Ряды таких домов придавали сцене любопытный монохромный вид, как будто он попал в черно-белый мир. Некоторые улицы грубо вымощены булыжником, но чаще попадались разбитые грунтовые дороги; и все вокруг, насколько мог видеть Кит, завалено конским и коровьим навозом. Тут и там паслись коровы, свиньи бродили меж домов, люди гнали овец, гусей и кур по городским переулкам на один из городских скотных рынков или с него. Деревьев мало; зелень попадалась разве что на небольших участках, огороженных от скота.

Кое-что стало ясно лишь на ходу: совершенно другой звуковой ландшафт. Кит даже подумал вначале, что у него что-то приключилось со слухом. Нет, он не оглох, издали доносилось конское ржание, скрип железных ворот, голоса уличных торговцев, но город казался подавленным, словно от мира его отделяла защитная пленка.

Прогулка очень скоро утомила Кита. Он невольно подмечал бесчисленные различия здешнего и привычного миров; непривыкшее к умственному труду сознание потребовало повернуть обратно, к особняку сэра Генри.

Уже подходя к дому со стороны дороги, Кит увидел Козимо и сэра Генри, вышедших из главных ворот и тревожно осматривавших улицу в обоих направлениях. Козимо заметил его первым и поспешил навстречу.

– Ты где был?

– Нигде, – ответил Кит. – Просто гулял.

– Ты говорил с кем-нибудь? – прадед явно был обеспокоен.

– Нет, – Кит приготовился оправдываться. – Ни с кем ни слова не сказал. Вряд ли меня даже кто-нибудь заметил.

– Ну, хорошо. Заходи в дом.

– А что такое? Что я не так сделал?

– Потом объясню. Иди.

Чувствуя себя непослушным школьником, Кит последовал за двумя мужчинами в дом; слуга принял у него плащ, и его буквально втолкнули в заставленный книгами кабинет сэра Генри.

– Полагаю, вы не имеете ни малейшего представления о том хаосе, который могли вызвать? – тон сэра Генри был суровее некуда.

– Нет, но… – начал Кит, однако решил резко сменить курс. – Послушайте, почему я вообще здесь? У вас там какие-то дела, вы их без меня обсуждаете. Ну и ладно. Я просто хочу найти Мину и вернуться домой.

– Ты здесь, потому что ты нам нужен. Мне нужен. – Тон прадеда был не менее суров.

– И зачем я вам понадобился? Вы, по-моему, прекрасно и без меня обходитесь. – Кит засунул руки в карманы, постаравшись сохранить как можно более независимый вид. – Мне никто ничего не говорит.

– Прошу прощения, – сказал Козимо, явно смягчаясь. – Наверное, ты прав.

– Нам и в самом деле не следовало держать вас в неведении, – вступил сэр Генри. – Послушайте, юный Кристофер. У вас есть дар – редкая способность. Но любая способность влечет за собой и определенную ответственность. Ваша способность дает вам определенные преимущества, но, прежде чем вы научитесь ей пользоваться, вы должны понимать хотя бы, о чем идет речь. Тогда сможете использовать свой дар наилучшим образом. То есть вас надо учить.

– Звучит неплохо, – ответил Кит. – Я только за.

– Прекрасно. Тогда начнем прямо сейчас. – Прадед подошел к столу, заваленному книгами и свитками пергамента. – Взгляни.

С этими словами он разложил на столе какую-то довольно сложную на вид схему. Она походила на дерево, лежащее на боку, с коротким стволом, с массой тонких, вьющихся, похожих на усики ветвей. Некоторые крупные ветви были подписаны аккуратным почерком. Рядом лежали перо и чернильница, а пальцы сэра Генри запятнали чернильные разводы.

– И что это такое? – удивился Кит. – Карта?

– Вовсе нет, – сказал Козимо. – Это простая попытка наметить возможные маршруты, по которым могла отправиться твоя Вильгельмина. Как видишь, – он провел рукой по схеме, – мы значительно сузили круг поиска.

Кит тупо смотрел на путаницу ветвящихся и пересекающихся линий.

– А попроще нельзя?

– Вряд ли мы сможем упростить эту схему, – покачал головой Козимо. – Нам придется пройти по каждому из этих путей, чтобы найти твою подругу.

– По всем? – недоверчиво переспросил Кит.

– По всем, – решительно сказал Козимо, – и будем идти, пока мы ее не найдем. – Взглянув на вытянутое лицо Кита, он добавил: – Не грусти, старина. А вдруг мы ее найдем вообще с первой попытки. Целое выглядит довольно сложно, но надо помнить, что каждое отдельное направление ведет только в одно конкретное место.

Кит с сомнением посмотрел на схему.

– Не о чем беспокоиться, – вмешался сэр Генри. – Мы все равно собирались исследовать большинство из этих направлений, не говоря уже о нескольких теориях, которые давно нуждаются в проверке.

– Ну, раз так… – протянул Кит. Он все еще рассматривал схему, силясь в ней разобраться. – И с чего мы начнем?

– Вот! – Козимо резко ткнул пальцем в схему: в этом месте от центрального ствола расходились три меньшие ветви; каждая из них дальше снова ветвилась.

– Начнем с Оксфорд Лей, – сообщил ему сэр Генри.

– Она проходит прямо посередине Хай-стрит, – кивнул Козимо. – Это статичная лей-линия, но если знать, как с ней обращаться…

Кит подумал.

– Это все очень здорово, но почему бы нам не вернуться на Стейн-Уэй? Ведь мы с Миной именно там расстались. Почему бы не начать оттуда?

– Я исследовал Стейн-Уэй и не нашел ее.

– Раз ваша подруга не прибыла с вами к месту назначения, – объяснил сэр Генри, – мы предполагаем, что она попала куда-то еще. Вот мы и хотим отыскать это «куда-то».

– В Оксфорде, – продолжал Козимо, – я храню свою копию карты. Надо взять ее с собой. А отправиться мы можем и оттуда. – Некоторое время он внимательно изучал схему, затем поднял глаза. – Ты бывал в Оксфорде?

– Бывал. Давно.

– Прекрасное место, – сказал сэр Генри. – Вам понравится.

– Речь о той самой карте, за которой охотятся люди Берли, верно? Что на ней такого важного? Клад?

– Можно и так сказать, – ответил Козимо. – Карту составил Артур Флиндерс-Питри {В истории известен сэр Уильям Мэттью Флиндерс Питри (1853—1942) – видный британский археолог, один из основоположников современной систематической египтологии, профессор Лондонского университета в 1892—1933 годах. Музей египетской археологии Питри назван в его честь.}. И для сохранности нанес ее на собственную кожу. Вытатуировал.

– Прямо на себе? – поразился Кит.

– Именно. Карта Флиндерса-Питри нанесена прямо на его тело. Так она не потеряется. Правда, и отделить ее от него невозможно. Когда он умер, кожу сняли…

– Карта на коже! – присвистнул Кит. – Наверное, она сама по себе клад.

– Вы правы, – вставил сэр Генри. – Ее цена не имеет денежного выражения, сэр! Среди квесторов бытуют разные мнения относительно ее стоимости.

– Подождите, не так быстро, – остановил его Кит. – Квесторы… Вы все время их поминаете. Кто это?

– Квесторы... Скажем, это свободная ассоциация людей, принадлежащих к Зететическому обществу.

– У вас есть общество?

– Это весьма тайная организация, – сказал Козимо. – Совсем небольшая и неформальная.

– И сколько же в ней членов?

– Семь или восемь, может быть, девять. Когда как.

– То есть это не точно?

– Всякое бывает, – ответил Козимо. – Люди ведь умирают. Важно другое: мы едины в наших поисках.

– Что-то я не понял. А что вы ищите?

– Это и есть главная цель нашего предприятия, молодой человек, – сэр Генри говорил с ноткой гордости в голосе, – найти и соединить все части карты Флиндерса-Питри, тогда мы поймем, что же именно он открыл. Для этого мы помогаем друг другу и делимся знаниями.

– Со временем тебя тоже примут в общество, – пообещал Козимо, – тогда и познакомишься с остальными членами.

– Ну, хотя бы в общих чертах, что мог открыть мистер Флиндерс?

– Мы с вашим прадедом считаем, – сэр Генри задумчиво посмотрел в окно, – что он, возможно, открыл главный секрет вселенной, а может, даже и что-нибудь поважнее.

Да что же может быть важнее тайны вселенной, подумал Кит. Однако сказать не успел. Его опередил Козимо:

– Мы не узнаем, пока не найдем все части карты…

– Так ее порвали на куски? – Кит покачал головой. – Становится все интереснее…

– К сожалению, она не целая, – вздохнул сэр Генри, – у нас есть только один фрагмент.

– А тут ты появляешься, – Козимо ткнул в него пальцем. – Найти недостающие части трудно, и я бы сказал – довольно опасно. Это занятие для молодых людей, а я уже не молод. Так что вполне вероятно, мне не дожить до конца этого приключения. Но за долгие годы я кое-что приобрел по части знаний и опыта. Надо передать эти знания кому-нибудь помоложе, кто сможет продолжить работу.

– Вы пропустили пару поколений, – заметил Кит. – Почему бы не передать бразды правления собственному сыну?

– Да, хорошо бы, – странным тоном сказал Козимо, и, к удивлению Кита, глаза старика затуманились. – Я бы очень этого хотел, ты уж мне поверь. Но, видишь ли, когда я впервые совершил переход, это произошло по чистой случайности. Мне понадобились годы, чтобы понять, что со мной произошло, и найти дорогу назад. К моему возвращению мой сын успел вырасти, прожил жизнь и умер стариком. Со временем я связался с твоим отцом…

– С отцом? Вы серьезно? – Кит был поражен.

– Но Джон не унаследовал ни должной ловкости, ни склонности к переходам. После первой нашей встречи он больше не захотел меня видеть. Я даже думаю, что именно поэтому ваша семья переехала из Манчестера.

Кит попытался осмыслить все, что услышал. Сразу это не удалось.

– Так на что похожа эта карта?

Ответить ему не успели. Вошел слуга в ливрее и сообщил, что карета готова и ждет.

Козимо начал аккуратно сворачивать схему.

– Давай по дороге договорим, – предложил он.

ГЛАВА 11. Некоторые усилия, повлекшие за собой некоторые последствия

Ехать в карете сэра Генри было, по мнению Кита, приятно, хотя и не совсем удобно. Осенний солнечный свет струился в окна медовым потоком, заливая благородный английский пейзаж янтарным сиянием. Поля и маленькие городки медленно проплывали мимо, разворачиваясь один за другим в размеренном ровном ритме двух гнедых кобыл. Сам сэр Генри в элегантной черной шляпе с серебряной пряжкой, черных кожаных перчатках, с тростью из черного дерева с серебряным набалдашником выглядел воплощением стиля и изящества. Время от времени они обгоняли или встречали другие повозки: фермеров с телегами, запряженными ослами, торговцев с вьючными мулами, телегу с огромным стогом сена, запряженную тяжеловозами; чаще попадались пешие: крестьяне несли корзины с продуктами или толкали нагруженные ручные тележки; реже встречались всадники.

Единственным серьезным недостатком путешествия оставалась дорога; она больше походила на бесконечную череду выбоин, соединенных колеями, чем на ровное покрытие. Время от времени попадались броды или опасные скалистые участки. Тогда пассажиры выходили, а молодой кучер сэра Генри умело проводил карету через препятствия. К тряске, подпрыгиванию и раскачиванию кареты нужно было привыкнуть, но однажды освоившись, Кит перестал обращать внимание на эти неприятности.

Немалую роль в том, что дорожные трудности отходили на второй план, было и то, что говорили Киту спутники. Кит очень старался их понять, но давалось это ему с трудом. Большую часть он просто не понимал, а то, что удавалось понять, звучало настолько фантастично, что верилось плохо. Ему казалось, что сэр Генри и Козимо давным-давно оторвались от реальности и парят где-то в эмпиреях.

Ну и зачем тогда стараться? Помнится, отец говорил: что толку сердиться на комара, если уже съел верблюда вместе с копытами, рогами и хвостом? {Аллюзия на слова Евангелия: «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие» (Мф. 23;24).}

– Гляди сюда, Кит, – говорил его прадед. – Когда бродишь по мирам, не теряй сосредоточения. Лучшая политика при этом – как можно меньше вмешиваться в дела местных жителей, исключение только для случаев крайней необходимости. Ты спросишь, почему? Потому что каждое взаимодействие способно поменять порядок вещей самым неожиданным образом. Небольшие, незначительные изменения еще кое-как допустимы, а серьезные приводят к глобальным изменениям во Вселенной, лучше этого не допускать.

– Это понятно, – ответил Кит. – Подождите, а как же насчет той ночи? Ну, когда вы разбудили булочника и предотвратили пожар? Разве это не такое вмешательство, о котором вы говорите?

– Вот-вот! – воскликнул сэр Генри. – От такого рода вещей лучше воздерживаться.

– Но как же? – запротестовал Кит. – Если нельзя вмешиваться, то как вы объясните предотвращение Великого лондонского пожара?

– Мы решили вмешаться, – назидательно отвечал прадед, – только после долгих и серьезных совещаний. Мы обсуждали это в течение нескольких лет и пришли к выводу, что никому не выгодно допускать страдания и потрясения такой катастрофы, если ее можно избежать.

– Но ведь после этого город стали застраивать в основном каменными зданиями? – удивился Кит. – Об этом все историки говорят: новый город мирового уровня, восставший из пепла, как феникс.

– Конечно, мы и это учитывали, – кивнул Козимо. – Но в сколько жизней обошлось такое новшество? Как, по-твоему, сколько жизней стоит каменный дом? Ничего такого особенного не возникло из огня, чего нельзя было бы добиться менее разрушительными средствами. Огонь всего лишь ускорил процесс, который и так уже шел. Короче говоря, тысячи невинных горожан могли бы и не страдать. При любом бедствии больше всего проигрывают те, кто меньше всего к нему готов.

– И не забывайте о просвещении, – добавил лорд Каслмейн.

– Сэр? – не понял Кит.

– Я имею в виду Собор Святого Павла, разумеется, – ответил сэр Генри, как будто это было очевидно.

– В соборе располагалось огромное книгохранилище, – объяснил Козимо. – Там были книги по медицине, по естественным наукам, математике, истории – и все это пропало в огне. Наука оказалась бы отброшена на сто лет назад, и это как раз в то время, когда люди приобретали привычку читать.

Кит вынужден был признать, что аргумент звучит вполне разумно.

– Значит, пока не просчитаешь всех последствий вмешательства, лучше не вмешиваться, – понял он.

– Какие-то изменения все равно неизбежны, – признал Козимо. – Одним своим присутствием ты меняешь реальность мира, в котором оказываешься. Просто запомни, что каждое изменение, каким бы незначительным оно тебе не казалось, имеет последствия. Если вселенная получит ощутимый толчок, последствия будут распространяться как волны.

– Что вы имеете в виду под вселенной? – спросил Кит.

– Это все существующее, – ответил прадед. – Здесь и сейчас. Но кто знает, сколько их вообще?

– Множественность вселенных еще предстоит доказать, – сказал сэр Генри. – Но пока достаточно и такого объяснения.

– Думай об этом как о совокупности всего, что есть, было или будет, – посоветовал Козимо. – Вполне может оказаться, что Великая Вселенная содержит неисчислимое количество меньших вселенных, как зерна в гранате.

– Зачем нам так много? – удивился Кит.

– Не знаю, – признался Козимо. – Пока мне кажется, что они все смахивают друг на друга, просто каждое отделено от другого тонкой пленкой.

Кит на мгновение задумался, а затем проговорил:

– Я понимаю, что разные миры могут не находиться в одном часовом поясе, так сказать. Но вы же знаете, где и как проходят силовые линии, и куда они ведут? Тогда зачем вам карта?

– Ты узко мыслишь, – упрекнул Козимо. – Как бы тебе получше объяснить? – Он оперся подбородком на кулак и уставился в окно. – О, знаю! Ты же помнишь схему лондонского метро, да?

– Ну, мне приходится каждый день ездить довольно далеко, – признал Кит.

– Сколько линий в метро?

– Не знаю, может быть, дюжина.

– А сколько остановок? – спросил Козимо. – Сколько станций всего в метро?

– Полагаю, несколько сотен, – Кит пожал плечами.

– Именно, – кивнул Козимо. – Линии метро проходят на разных уровнях. Некоторые выше, некоторые ниже, а некоторые совсем глубоко; они пересекаются в земле в трех измерениях, соединяясь в разных точках.

– Станции пересадок, – догадался Кит. – Значит, можно переходить с одной линии на другую.

– Да, но не каждая линия соединяется с каждой другой – они просто пересекаются в некоторых местах, и трудно угадать, где это происходит. Это гениальная система, но очень сложная. Люди ведь путаются в метро, не так ли?

– Бывает, – согласился Кит; он часто пользовался метро и хорошо знал о таких случаях.

– Лучший способ избежать путаницы – использовать карту – такой схематический рисунок с разными цветами и пересекающимися линиями. – Взгляд Козимо сделался пронзительным. – А что, если тебе нужно добраться из Уайтчепела в Аксбридж без карты? Если бы над каждой дверью не висела схема, если бы на платформах не было никаких знаков, ничего из того, что указывало бы на то, где ты находишься и куда тебе надо? Ты бы заблудился, верно? Ты бы не мог сказать, куда ведет эта линия, или сколько станций тебе надо ехать, ты бы не знал, где линии пересекаются с другими, и сколько линий существует вообще. И вот ты едешь в поезде, понятия не имея, куда он едет. И как ты будешь добираться?

– Ладно, ладно, я понял, – признал Кит. – Карта нужна, чтобы ориентироваться в очень сложной системе.

– Вот именно, – покивал Козимо. – А теперь представь, что перед тобой система линий в миллион раз сложнее, чем метро, а еще есть множество отдельных линий, соединяющих тысячи станций, и просто невообразимое количество поездов…

– Это какая-то очень большая система, – признал Кит.

– А теперь, чтобы было еще интереснее, представь, что нужно учитывать время, иначе ты никогда не будешь знать, когда ты прибыл на ту или иную станцию, какой там год или даже век!

– Не могу, – сознался Кит.

– Между тем, ситуация очень близка к нашей, сынок, – сказал Козимо, откидываясь на спинку скамьи. – Мы с сэром Генри посетили и запомнили несколько линий и несколько станций в нашем районе, так сказать. Но гораздо большая часть этой гигантской системы остается абсолютной загадкой…

– Мы даже пока не знаем, сколько таких систем может быть, – добавил сэр Генри. – Я считаю, что их больше, чем звезд на небе.

– Я тебе скажу, что даже попытка удаляться без карты на несколько линий – довольно опасное занятие. – Козимо потер лоб, что-то припомнив.

– Хорошо, а что делать, если заблудишься?

– Это пусть тебя не беспокоит, все равно ничего нельзя знать заранее, – заявил прадед. – Сам подумай, если ты прыгаешь вслепую, ты же можешь попасть на край действующего вулкана, или оказаться посреди жестокой битвы, а то еще на льдине в бушующем море. – Козимо развел руками и покачал головой. – В общем, все может случиться. Поэтому карта жизненно важна.

– Он верно говорит! – сказал сэр Генри, постукивая палкой. – Мы в большом долгу перед Артуром Флиндерсом-Питри.

Кит почувствовал, что в мозгу все смешалось. Но одно продолжало его беспокоить.

– Хорошо. Вернемся к Вильгельмине, – сказал он. – Мы действительно можем ее найти? Только честно. Или с ней могла случиться какая-то беда?

– Кто может знать? – пожал плечами Козимо. – Она могла стать жертвой нападения, а то еще она могла стать источником огромных неприятностей, причиной множества катастроф, и масштаб их мы представить не можем.

– Невольно, конечно, – поспешил вставить сэр Генри.

– В лучшем случае, она может просто начать новую жизнь в чужой стране, выйти замуж, завести семью и не причинить никакого вреда. Зависит от местных обстоятельств. Ее ведь могли и на костре сжечь, как ведьму. – Козимо неопределенно помахал в воздухе рукой. – Результат представить невозможно.

– Главная проблема в том, что, оказавшись в новом для себя окружении, юная леди может сообщить какие-нибудь сведения, чуждые естественному ходу развития того мира, в который она попала. – Сэр Генри сложил руки на трости и отвернулся к окну кареты. – Это, знаете ли, все очень сложно.

– Но ведь если бы она что-то там изменила, – теперь Кит начал догадываться о последствиях катастрофы, – то изменения могли бы распространиться по всей вселенной.

– Брось камень в пруд и посмотри, как волны расходятся по всему пруду, – предложил Козимо, а потом вдруг продекламировал: – «Нельзя цветка коснуться без того, чтобы звезду не потревожить».

Сэр Генри заинтересованно повернулся к нему.

– Кто это? Никогда не слышал.

– Это из стихотворения Фрэнсиса Томпсона {Фрэнсис Томпсон (Francis Thompson, 1859–1907): английский поэт.} – боюсь, он жил позже вашего времени. Но сказано здорово. А вот еще: «Невинная луна не только светит, но движет всеми волнами в морях». – Он опять повернулся к Киту. – Дело в том, что каким-то невинным на первый взгляд поступком твоя подружка может, как Пандора в старину, открыть шкатулку с такими бедами, что мало не покажется.

– Тогда нам лучше побыстрее ее найти, – сказал Кит. – Я знаю Вильгельмину. Наверняка она уже взбудоражила целое поле цветов.