Текст книги "Карта на коже (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Человек-карта

ГЛАВА 28, в которой даются невыполнимые обещания

Путешествие тяжело далось Сяньли, и Артур расстраивался. Он поглаживал ее по спине и бормотал что-то ободряющее, пока ее выворачивало наизнанку. Китаянка только третий раз уходила в другой мир. Ей предстояло еще многому научиться. Со временем неприятные эффекты сойдут на нет, и путешествия между измерениями станут боле комфортными.

Артур вспоминал свой первый прыжок в неизвестность и то, в каком состоянии он оказался в странном незнакомом мире. Помнится, он тоже был дезориентирован и лишен сил. Такая беспомощность в незнакомом месте и времени представляла опасность. Он выжил в этих первых путешествиях исключительно благодаря Провидению, присматривавшему за ним тогда, когда он не мог присматривать за собой. За это он был безмерно благодарен.

– Так, так, любовь моя, – ворковал он. – Дыши глубже. Худшее позади. Это недомогание скоро пройдет.

Ее снова вырвало.

– Теперь точно станет лучше, – успокаивал ее Артур.

– Извини, – выдохнула она, вытирая рот мужниным носовым платком.

– Не за что извиняться, дорогая. – Он поддержал ее за локоть. – Теперь лучше? – Она неуверенно кивнула. – Не бойся, так будет не всегда. Со временем навыки придут. И тогда твой организм будет легко выдерживать переход.

– Я надеюсь. Ради тебя. – Сяньли слабо улыбнулась. – Но даже если мне никогда не станет лучше, я все равно пойду за тобой. И не буду обращать внимания на эти неприятности, лишь бы сопровождать тебя в твоих странствиях.

Артур гордился подобной решимостью жены. Она, несомненно, была воином. Достаточно вспомнить короткую стычку с людьми Берли на том пустыре. Она не просто воин, а умелый хладнокровный боец. Это тоже радовало его. Когда рядом с тобой такое чудо, как-то спокойнее.

– Мы перешли? – спросила она, оглядываясь по сторонам. Похоже, они оказались посреди пустыни, куда ни посмотри, всюду только желтые барханы. Кое-где из песка торчали обломки скал. – Я не вижу никакого храма.

– Старый храм находится в городе, а новый еще не построен, – ответил Артур. – Но это случится и довольно скоро. Время восемнадцатой династии, как мы ее называем, примерно двадцатый год правления Аменхотепа Третьего. Точнее не скажу, пока мы не поговорим с моим другом. Он закинул за спину небольшой рюкзак и спросил: – Ты готова? Город прямо за этими барханами.

– Жрец. Да, я помню, – ответила Сяньли, шагая рядом с мужем.

– Он тебе понравится. Это мудрый и мягкий человек, к тому же, как оказалось, занимает очень высокое положение в королевской семье. Его мать была замужем за Юйей, великим визирем Египта, вторым после фараона, а его сестра – великая царственная жена нынешнего фараона.

«То есть он – брат фараона, – подумала Сяньли. – Звучит неплохо».

– Знаешь, полезно иметь друзей в высших эшелонах власти, – легкомысленно ответил Артур. – Сейчас выше Анена никого нет. Я не удивлюсь, если со временем он станет главным жрецом.

На рассвете шагалось легко. Пустыня сменилась такыром – твердой землей, сожженной солнцем до состояния кости: нигде не было видно даже клочка зелени, по дороге им попался единственный высохший куст акации. В воздухе носились стайки воробьев и скворцов, жаворонки высоко-высоко над головой распевали песни.

– Насекомые, – пояснил Артур в ответ на удивленный взгляд жены. – Птицы на них охотятся. А потом, еще до полудня, они исчезнут, и до вечера ты их не увидишь.

– А откуда здесь насекомые? – спросила Сяньли.

– Посмотри вокруг. Ни за что не догадаешься, – сказал Артур, указывая на окружающий их унылый пейзаж, – что прямо за этой линией холмов протекает одна из величайших рек мира. Между прочим, она орошает одну из самых плодородных долин мира.

– Нил, – с гордостью заявила Сяньли.

– Он самый, – подтвердил Артур. – Ты хорошо знаешь географию.

У подножия ближайших холмов они обнаружили овечью тропу, вьющуюся вверх по склону.

– Наша лестница к звездам, – шутливо сказал Артур, указывая на тропу. – После тебя, дорогая.

Они стали подниматься и, достигнув вершины, остановились осмотреться. К северу, у широкого устья долины, уходящей в пустыню, им открылась череда низких каменных зданий, некоторые из которых только строились. К югу, в сиянии раннего солнечного света, лежал город, который египтяне называли Нивет-Амон, Город Амона. Расположенный на краю пустыни между безводными барханами и зелеными полями долины Нила, он сиял, как лунный камень. Они долго стояли, разглядывая беспорядочную застройку, уходящую к величественной реке. Отсюда она представлялась широкой голубой лентой на далеком горизонте. Воздух был ярким и чистым, дул легкий ветерок. Из дворов внизу доносился лай собак.

– Наше прибытие заметили, – сказал Артур. – Собаки всегда первыми узнают путников.

– Они просто чувствуют любые изменения в их мире, – заметила Сяньли. – В Китае старики говорят, что собака может услышать и учуять изменения даже до того, как они произойдут.

Они начали спускаться в долину. Хотя собаки продолжали лаять, людей не было видно до тех пор, пока они не добрались до дороги, проложенной на плотно утрамбованной земле. Только здесь они заметили лица, мелькавшие в маленьких темных окнах и дверях выбеленных глинобитных домов.

– За нами наблюдают, – пробормотал Артур. – Не бойся; просто улыбнись и продолжай идти спокойно.

Оглянувшись, Сяньли заметила двух темнокожих мужчин, стоявших на порогах своих домов, скрестив руки на груди. Собаки и дети жались к их босым ногам. Сяньли порадовалась своему льняному халазирису {Подобие сарафана, обычная женская одежда в Древнем Египте.}, который не сильно отличался от того, что она носила в Китае, но больше подходил к местным условиям. Артуру приходилось сложнее; даже в свободной рубашке до колен, он никак не походил на местного жителя: слишком высокий и светлокожий.

Чем дальше они углублялись в город, тем теснее стояли дома вокруг, тем более запутанными казались улицы и дорожки между ними. Они миновали богатые кварталы с каменными домами, с садами, где росли смоковницы и финиковые пальмы. В кварталах победнее дома строили из кирпича-сырца и гипса, куры и свиньи бродили среди рядов капусты и бобов, а дворы использовались для мелкого производства: гончарного дела, столярных мастерских, ткачества и тому подобного.

Сяньли находила очарование во всем, что видела. То и дело ее глазам представала новая картина: вот молодые девушки в небесно-голубых то ли туниках, то ли сарафанах несут тростниковые корзины с мокрым бельем от реки; мальчишки пасут стада гусей, размахивая ивовыми прутьями, от чего гуси шарахаются в разные стороны; женщины пряли лен, ткали на уличных ткацких станках; обнаженные юноши топтались в красильных ямах, их ноги были живописно раскрашены в ярко-синий, зеленый и желтый цвета; каменотесы обрабатывали точильные камни для ручных мельниц; мясник, разделывал тушу коровы и развешивал окровавленные куски плоти на крюках вдоль фасада собственного дома; гончар и его жена несли на головах свои горшки и кувшины на рынок, балансируя досками, уставленными их изделиями. Перед молодой женщиной раскрывалась вся жизнь большого города.

– Чудесно! – то и дело тихонько восклицала она. – Люди такие… красивые.

Люди и впрямь были стройными и гибкими, с черными волосами и темными глазами, кожа у них напоминала цветом некоторых жителей островов в Южно-Китайском море, – и Сяньли быстро пришла к выводу, что они самые симпатичные из всех людей, которых она когда-либо видела.

– Красивая раса, – кивнул Артур. – В основном, довольно миролюбивая. Но вдобавок к этому ужасные сплетники. День длинный, видят они много, и все примечают.

– Как в Китае.

– Даже хуже, – рассмеялся Артур. – Вот посмотри, все давно нас заметили, но сами предпочитают оставаться незамеченными. Им жутко любопытно, но они притворяются, что ничего необычного не происходит. Они вообще не обращают на нас внимания. Ну, пытаются делать вид.

Чем ближе к центру города, тем больше людей заполняли улицы и переулки. Египтяне сохраняли вежливую дистанцию и безразличный вид, но Артур с Сяньли то и дело ловили на себе внимательные любопытные взгляды исподтишка. Весь центр Нивет-Амона занимал Храм Амона, квадратное здание на низкой платформе с тремя широкими ступенями; перед входом стоял странный конический каменный столб. Трое молодых священников в набедренных повязках умащивали поверхность камня, натирая его маслом.

Артур остановился.

– Вот тот, кто нам нужен, – прошептал он, наблюдая, как жрецы медленно обходят колонну, втирая масло в гладкую поверхность.

– Который? – спросила Сяньли.

– Вон тот, с цветами.

Действительно, чуть поодаль стоял четвертый жрец: высокий и элегантный, в бледно-голубом плиссированном одеянии из хрусткого льна, с нагрудником и поясом из золотых дисков, с чисто выбритой головой, если не считать толстой косы, свисавшей на спину. На вытянутых руках он держал гирлянду из желтых цветов, перехваченную множеством золотых браслетов и шнуров. Он что-то сказал своим собратьям. Те разогнули спины, поклонились и попятились с ладонями, опущенными горизонтально к земле. Жрец в золотом поясе выступил вперед и возложил гирлянду на камень, натертый маслом. Он поднял руки на уровень плеч и громко запел. Обошел колонну, поклонился, повернулся и отправился вслед за другими жрецами в храм.

– Анен! – позвал Артур.

Священник остановился и обернулся, всматриваясь в толпу на площади. Наконец он заметил Артура и Сяньли.

– Артус! – воскликнул он и подошел к ним.

– Артус, – сказал он, беря своего знакомца за руки. Двое мужчин потерлись друг о друга щеками, а затем жрец повернулся к Сяньли. Улыбаясь, он взял за руку и ее. – Iaw, – сказал он, –Jjetj! Jjetj! Nefer hemet..

Хотя она не могла понять его речи, голос мужчины звучал мягко и приятно, а глаза светились доброжелательностью. Женщине сразу стало легко в его присутствии.

– Он говорит, что вам здесь рады, прекрасная леди, – объяснил Артур. – И желает вам мира.

– Ты говоришь по-египетски? – спросила Сяньли, округлив глаза.

– Несколько лет назад я провел здесь много месяцев. Молодому жрецу приказали научить меня местному языку. Времени было немного, но мы с ним справились.

Мужчины коротко переговорили друг с другом, после чего Анен позвал жрецов, которые вместе с ним принимали участие в ритуале. Теперь они были одеты в простые желтые одежды. Жрец быстро распорядился о чем-то, повернулся к гостям и объяснил.

– Он приказал подготовить для нас гостевой дом, – перевел Артур. – Пока мы здесь, будем жить на территории храма. Он надеется, что мы задержимся. Ему есть что нам показать.

Повернувшись к Анену, Артур поблагодарил, после чего жрец сложил руки вместе и призвал путешественников следовать за ним. Он провел их мимо входа в храм к воротам в низкой стене, через проем они вошли внутрь и оказались во дворе, окруженном множеством приземистых зданий. Двор был вымощен белым камнем, но тут и там зеленели островки кустов и цветов, росли небольшие деревца, а деревья покрупнее были высажены вдоль стены храма, создавая тенистые места, где жара не так донимала людей. Заодно они служили естественной оградой, разграничивающей людные пыльные улицы и мирный покой храма. Павлины гордо расхаживали на солнце и устраивались подремать на нижних ветвях. Четверо худых юношей с бритыми головами, обнаженных по пояс, в коротких желтых юбках, подметали двор от листвы и павлиньего помета. Струйка воды падала откуда-то сверху в чашу фонтана, создавая умиротворяющую атмосферу.

– Этот двор напомнил мне сады принца в Нефритовом дворце в Макао, – сказала Сяньли, – здесь очень красиво.

Пока мужчины разговаривали, Сяньли прогуливалась по двору, переходя из света в тень и ощущая кожей чередование жаркого солнца и тенистой прохлады. После холодной и дождливой зимы в Англии солнце казалось ей чудом, и она нежилась в тепле. Но местные красоты не могли отвлечь ее от мыслей, насколько невообразимой стала ее жизнь. Когда Артур раскрыл ей секрет своих татуировок, она поверила ему – так же, как ребенок, ничего не понимающий в мире, верит своим родителям, когда они говорят ему, что деньги – ценная вещь; но, в точности как ребенок, Сяньли даже не думала, какие невероятные перспективы открывает ей рассказ мужа.

Чтобы начать хоть что-то понимать, ей пришлось совершить несколько коротких путешествий с помощью лей-линий, хотя надо признать, что этот опыт принес ей гораздо больше вопросов, чем ответов. Переход в Древний Египет стал третьей вылазкой – первые две проходили в пределах Англии и служили тренировкой перед этой поездкой. Эти первые два перехода настолько потрясли ее, что она, наконец, стала воспринимать слова мужа всерьез. И вот они здесь. Невероятно! Ничто в ее предыдущей жизни не могло подготовить ее к тому, что она узнавала по мере того, как Артур объяснял ей все больше. Никаких слов недоставало, чтобы описать все эти чудеса. Зачарованная, потрясенная, она все сильнее любила человека, открывшего ей эту фантастическую вселенную.

Артур позвал ее.

– Гостевой дом для нас готов, – сказал он. – Можем отдохнуть, если хочешь. Еда будет позже. Обычно здесь едят в полдень, но Анен распорядился приготовить для нас легкие закуски.

– Я не устала, – ответила Сяньли. – И есть совсем не хочу. А вот город посмотрела бы с удовольствием.

– Ну что ж, давай прогуляемся, – рассмеялся Артур. – Кое-что покажу. Анен хочет отвести нас во дворец, познакомить с семьей фараона. Может быть, завтра. Сейчас фараон путешествует вверх по реке, но скоро должен вернуться. Подожди минутку, я скажу Анену, что мы собираемся выйти в город.

Жрец настоял, чтобы гости переоделись сообразно их положению и погоде. Потом он поручил одному из служителей храма сопровождать их в качестве проводника и переводчика, и все трое вышли за ворота. Артур хотел, чтобы жена немного освоилась и узнала кое-что о здешних краях и людях. А потом они отправятся на берег Нила. Там попрохладнее.

Обогнув площадь, они шли по единственной главной улице.

– Здесь живут самые богатые торговцы, – объяснял Артур, показывая на большие каменные дома по обеим сторонам обсаженной пальмами улицы.

– А эти маленькие хижины? – спросила Сяньли. В тени дорогих домов с благоустроенными садами притаились простые лачуги из сырцового кирпича, крытые пальмовыми листьями.

– Это для рабов, – ответил Артур. – Все египтяне из высших каст держат рабов – нубийцев, эфиопов и других. В общем, живут они не так уж плохо. В Египте вообще жить удобно.

– Aha! – неожиданно воскликнул их проводник.

Артур придержал Сяньли.

– Постой, переждем, – сказал он. Они остановились, пропуская длинную вереницу груженых ослов, рядом шли погонщики с кнутами. В узлах, навьюченных на сильные спины зверей, везли свежесрезанный тростник, сырой лен и разную еду – дыни, лук-порей, мешки с редиской, бобы. Замыкали колонну ослы с мешками, из которых торчали пучки мангольда {Мангольд – вид свёклы обыкновенной. Родственен сахарной и кормовой свёкле. Характерен длинными стеблями и листьями (до 30 см), походит на шпинат.}.

– На рынок везут, – пояснил Артур жене. – Наверное, завтра базарный день. Хочешь посмотреть?

– О, да! Я все хочу посмотреть!

– Утром сходим, – пообещал Артур.

Они продолжили прогулку, но она оказалась недолгой – Сяньли, ослепленная разнообразием этой странной и экзотической культуры и подавленная увиденным, устала.

– Прости, муж мой, – призналась она. – Думаю, мне нужно немного отдохнуть.

– Конечно, дорогая. Понимаю тебя – все сразу и так много! Сейчас мы вернемся, отдохнем и перекусим. Завтра будет лучше, вот увидишь. Привыкнешь.

Но обещания завтрашнего дня, какими бы искренними они ни были, – это хрупкие бумажные кораблики, спущенные на воду в бескрайнем и изменчивом море: достаточно легкой ряби или океанского бриза, чтобы они пошли ко дну.

ГЛАВА 29, в которой драконы оказываются не только статуями

Карета прогрохотала по мосту, и Вильгельмина впервые увидела Императорский дворец вблизи. Массивное здание, скорее напоминавшее бункер, чем замок, заставило ее вспомнить Букингемский дворец в Лондоне. Замок императора Рудольфа, начисто лишенный очарования и элегантности, напоминал огромный каменный ящик, без башен, зубчатых стен или каких-либо внешних украшений. Этакое никакое место.

Прямо напротив дворца вздымались шпили собора святого Вита. Жемчужина европейской готики сияла в лучах раннего утра и смотрелась разительным контрастом по сравнению со своим неуклюжим соседом. Избрав для себя самую высокую точку города собор, казалось, готов был взлететь в небеса.

Пока ехали по мосту, дворец ненадолго скрылся из виду. Мина повернулась к своему спутнику.

– Ты улыбаешься, Этцель, – заметила она. – О чем думаешь?

– Думаю о том, что сегодня предстану перед императором и преподнесу ему свою выпечку. – Этцель широко улыбнулся. – Я, я преподнесу, не отец и не брат, а именно я. Этого уже не отнимешь.

За то время, что они работали вместе, Вильгельмина успела понять, каково жилось Энгелберту до того, как они встретились.

– Тяжко тебе там, дома, приходилось, – сочувственно произнесла она.

– Наверное, им тоже было тяжело, – он слегка пожал плечами. – Но я бы очень хотел, чтобы сейчас они оказались здесь и посмотрели на меня. – Он сдержанно посмеялся. – У них бы глаза на лоб вылезли, если бы они увидели, как их Энгелберт преподносит свою выпечку императору.

Мина взглянула на сундучок, в котором Этцель вез свои пирожные, и подумала, все ли они взяли. Ничего не забыли?

Этцель перехватил ее взгляд.

– Это все, дорогая, – успокоил он. – Ты же помнишь, мы составляли список и все складывали в сундук по списку. Ничего мы не забыли.

И все-таки они еще раз проверили все необходимое для приготовления кофе императору и членам его двора.

– Знаешь, Этцель, – сказала Мина, поглядывая на напарника, – сегодня один из самых важных дней в моей жизни. Я хочу сделать все хорошо. От этого зависит наше будущее.

– Нет, – возразил Этцель, – наше будущее в руках Господа Бога. Этого ничто не может изменить. Так что давай просто радоваться сегодняшнему дню и ни о чем не печалиться.

– Пожалуй, я счастлива, Этцель, – сказала она, нагнувшись вперед и пожимая его руку. – Я хочу, чтобы ты знал это. Я счастлива быть с тобой здесь сегодня. Лучше, чем сейчас, уже не будет.

Он хотел было ответить, но не сумел подобрать слов, в замешательстве провел рукой по своим светлым волосам и согласно кивнул круглой головой.

Карета с вензелями пересекла еще один мост – на этот раз отделяющий верхний город от нижнего – и продолжала путь по крутым улицам, поднимаясь к дворцу. Наконец карета подъехала к дворцовым стенам и большой сторожке у входа. Ворота были открыты, и охранники только махнули руками. Мина почувствовала, как бабочки у нее в животе взлетели, когда лошади въехали во двор и остановились. Солдаты с длинными пиками, серебряными шлемами с гребнями и нагрудниками стояли по обе стороны от красных лакированных дверей между толстыми колоннами. Колонны поддерживали фронтон со статуей святого Георгия, у ног которого свернулся потрясающе реалистично изображенный дракон. Святой попирал шею чудища и готовился нанести своим немножко ненастоящим мечом смертельный удар. Дракон – весь в зубах, чешуе и когтях – корчился в предсмертной ярости, а святой Георгий сурово и целеустремленно смотрел на него.

Мина только глянула на статую и вздрогнула от предчувствия. Но стоило отвести взгляд, и ощущение пропало. Лакеи выскочили навстречу, открыли дверцы и откинули ступеньки, чтобы пассажирам легче было выйти. Тем временем из дверей появился человек в богатой королевской ливрее. Несмотря на толстые ноги в красных чулках, двигался он очень шустро.

– Добро пожаловать, подданные, – произнес он голосом, не лишенным оттенка пренебрежения. – Император ждет вас в Большом зале. – Он сделал намек на поклон. – Мне поручено встретить вас и проводить. Следуйте за мной.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился обратно во дворец.

– Господин! – крикнул ему вслед Энгелберт. – У нас багаж.

Не останавливаясь, распорядитель что-то приказал лакеям. Энгелберт показал на сундук, и первый лакей легко достал его; второй лакей потянулся к коробке в руках Энгелберта, но пекарь покачал головой.

– Этот я сам понесу.

Все вместе они миновали просторный вестибюль, выкрашенный в красный и белый цвета и заполненный мраморными бюстами предков королевской семьи. Возле следующих дверей стояли на страже два бравых солдата. Королевский швейцар (именно он их встретил) не обратил на них внимания и быстро провел гостей через главный зал: огромное помещение со сводчатыми потолками и восемью четырехъярусными люстрами. Через высокие застекленные окна лился поток солнечного света. За ними видна была вся Прага, крыши домов составляли разноцветное лоскутное одеяло. Здесь их встретил другой придворный: лорд-распорядитель аудиенций, угрюмый импозантный мужчина в длинной мантии из темно-зеленого бархата. Не говоря ни слова, он повел их через зал, цокая каблуками по полированному мозаичному полу; в дальнем конце комнаты толпились люди, ожидая, пока их позовут. Энгелберта и Вильгельмину провели под завистливыми взглядами в кажущийся бесконечным коридор, уставленный зеркалами. Они проходили дверь за дверью, пока не достигли одной, больше других, чья рама была украшена лавровыми листьями и плющом. Здесь распорядитель остановился и, достав из кармана нечто подобное короткой дубинке, постучал и открыл дверь.

Послышались приглушенные голоса. Лорд-распорядитель подвел их прямо к императору Священной Римской империи Рудольфу, сидевшему со скучающим видом на величественном троне из черного дерева, обитого красным атласом. Рядом со свитком пергамента в руках стоял человек в длинной синей мантии и странной конической шляпе. В нескольких шагах в стороне стоял большой мольберт и холст, из-за которого на секунду выглянул художник, и снова скрылся за подрамником.

Император с улыбкой встретил владельцев городской кофейни и хлопнул в ладоши.

– Отлично! – воскликнул он, отмахиваясь от человека со свитком, только собравшегося что-то сказать. – Проходите! Мы рады наконец встретиться с вами.

– Мой король, – провозгласил лорд-распорядитель, – представляю вам Энгелберта Баварского и Вильгельмину Английскую.

При этих словах мужчину в синей мантии повернулся и внимательно посмотрел на молодую женщину. Мина в этот момент как раз делала низкий и изысканный реверанс. Мужчина скомкал в кулаке свою седую бороду.

Рудольф протянул руку подданным, позволив им поцеловать имперское кольцо, и сказал:

– Мы очень надеемся, что вы принесли с собой этот самый кофе, о котором мы столько слышали. Нам не терпится попробовать.

Энгелберт вопросительно взглянул на лорда-распорядителя. Тот прошептал:

– Если император обращается к вам, можете отвечать.

Пекарь сглотнул и откашлялся.

– Ваше Императорское Величество, – произнес он дрожащим голосом. – У нас с собой все, что нужно. Мы готовы сварить для вас кофе.

– Сварить? – недоуменно переспросил император.

– Да, Ваше Величество. Мы приготовим его для вас.

Вильгельмина поняла, в чем смысл недоразумения и попыталась спасти положение:

– Это горячий напиток, Ваше Величество. Его нужно пить свежеприготовленным, и лучше из специальных чашек, пока он не остыл.

– Следи за языком! – прошипел лорд-распорядитель. – Говорить будешь только тогда, когда к тебе обратятся!

– Мы разрешаем, – махнул рукой Рудольф, прощая нарушение протокола. – Можешь идти, Рупрехт. – Человек в синем халате и странной шляпе тоже начал пятиться. – Нет, ты останься, Базальгетт, останься. Мы все вместе попробуем этот напиток.

– Благодарю вас, сир, – ответил мужчина.

– Это герр доктор Базальгетт, – представил император, указывая на придворного. – Он лорд-верховный алхимик королевского двора.

– К вашим услугам, друзья мои, – ответил ученый, снимая шляпу.

– У вас хватит на нас двоих? – спросил Рудольф.

– Даже для десяти хватит, ваше величество, – ответил Этцель, обрадованный перспективой служить столь уважаемым придворным.

– Что вам требуется для приготовления? – спросил придворный алхимик. – Возможно, я смогу помочь вам.

– Только небольшой огонь, – ответила Вильгельмина. – Все прочее у нас есть. Вот в этом сундучке.

– Прикажете, ваше величество? – осведомился Базальгетт.

– Да, и скажи Рупрехту, чтобы разожгли огонь в камине. Пусть немедленно известит гофмейстера. – Император повернулся к посетителям: – Этого довольно?

– Конечно, ваше величество, – отважилась Вильгельмина. – Но, может быть, мне было бы проще и быстрее просто пойти на кухню и приготовить кофе там. Это недолго. Как только будет готово, я принесу.

– Прекрасно! – воскликнул Рудольф. Но, поразмыслив, он изменил решение. – Но нам интересно увидеть, как ты его готовишь.

– В таком случае, – сказала Вильгельмина, – не соблаговолите ли проследовать на королевскую кухню и понаблюдать за процессом?

Король всего христианского мира недоуменно уставился на женщину, потрясенный этой неожиданной идеей. «По-моему, нам еще не доводилось бывать на кухне», – подумал он.

Лорд-алхимик Базальгетт спас императорское достоинство.

– А не отправиться ли нам в мою лабораторию, Ваше Величество? – деликатно предложил он. – Там у меня всегда горит огонь, и это совсем недалеко.

– Да, – с некоторым облегчением согласился Рудольф, – пожалуй, так будет лучше всего. И нам не придется долго ждать, чтобы попробовать этот ваш Kaffee.

После того, как порядок действий был согласован, император поднялся с трона и в сопровождении главного алхимика и гостей направился к двери.

– Ваше Величество? – послышался жалобный голос из дальнего конца зала.

– Ах, да, синьор Арчимбольдо, – Рудольф вспомнил о художнике. – На сегодня мы закончили. Присоединяйтесь к нам, если хотите. Мы собираемся отведать новое зелье. Возможно, оно вдохновит вас на продолжение работы.

– Нижайше благодарю, ваше величество. – Художник отложил палитру и кисти, быстро скинул халат и присоединился к компании, следуя к лестнице, ведущей на другой этаж.

– Вот мы и пришли, ваше величество, – сказал Базальгетт, толкая массивную резную дверь. – Входите, располагайтесь. Я сейчас отдам необходимые распоряжения.

Лаборатория алхимика размером не уступала бальному залу, но каждый квадратный фут пространства был заставлен всевозможным оборудованием: на столах – банки, горшки и кувшины с этикетками, множество пузатых колб, наполненных мутной жидкостью; ступки и пестики разных размеров из фарфора, стекла, мрамора и гранита; тигли, мензурки и плошки из свинца, меди, цинка и бронзы; связки сушеных трав и лапы животных; инструменты самого разного вида. Некоторые ступки и пестики оказались бы впору великану, молотки и щипчики, наоборот, предназначались для самых мелких волшебных работ. По периметру комнаты с трех сторон стояли громадные книжные шкафы, заполненные томами в кожаных переплетах и свитками пергамента.

Вильгельмине казалось, что она попала в пещеру Аладдина, где воры, забыв о золоте и сокровищах, специализировались на алхимических опытах. Взгляд выхватывал то одно, то другое: чучела кошек, птиц, крошечные поросята в рассоле, скелеты ящериц и доисторических насекомых в сверкающих кусках балтийского янтаря.

В дальнем конце лаборатории горел камин. Рядом стояла большая печь с несколькими отдушинами наверху, поодаль располагались горны с мехами. Возле печки стояли двое мужчин, разглядывая при свете огня какую-то сложную схему на пергаменте. Вильгельмина только сейчас заметила их. Один из мужчин был высоким, мускулистым, весьма красивым, и поражал важной осанкой; другим был старший помощник алхимика, с которым она познакомилась в кофейне.

– Господа! – воззвал Базальгетт, – мы имеем честь принимать императора.

Мужчины оторвались от пергамента. Молодой человек низко поклонился; статный незнакомец просто стоял и ждал, пока император приблизится. Базальгетт поспешил представить его.

– Ваше Величество, позвольте представить моего уважаемого гостя, лорда Архелеуса Берли, графа Сазерленда. Он только что прибыл из Англии.

Лорд Берли прищелкнул каблуками и отвесил элегантный поклон.

– Ваш преданный слуга, Ваше Величество, – сказал он полнозвучным голосом.

– Приветствуем вас, милорд, – сказал Рудольф. – Это ваш первый визит в Прагу?

– Да, ваше величество, – ответил Берли на немножко корявом немецком языке. – Но, уверяю вас, отнюдь не последний.

Мина пропустила мимо ушей дальнейшие представления. Она глаз не могла оторвать от красивого лорда. Надо же, какая удача! – думала она. – Соотечественник.

Главный алхимик повернулся к своему помощнику.

– Розенкрейц, расчистите место для наших друзей, – приказал он. – Они собираются прямо сейчас готовить кофе для императора. Принесите стулья.

– Сию секунду, герр доктор, – ответил молодой алхимик, возвращая пергамент со схемой лорду Берли. Молодой человек с улыбкой кивнул Этцелю и Мине и взялся споро передвигать мензурки и другие емкости, освобождая место для простецкого оборудования Энгелберта и Мины. Распаковали коробку. Работая быстро вместе, партнеры поставили воду на огонь, смололи зерна и приготовили котелок и чашки. Каждый этап Энгелберт сопровождал подробными объяснениями.

Пока закипала вода, главный алхимик провел небольшую экскурсию по своей лаборатории, а Вильгельмина присела рядом с лордом Берли. Она привлекла его внимание.

– Guten Tag, mein Herr, – тихо сказала она. – Ich bin Wilhelmina. Но, может быть, мы можем говорить по-английски?

– Рад познакомиться с вами, дорогая, – спокойно ответил лорд, и Вельгельмина заметила, что манера его поведения резко изменилась. Он уже не казался старомодным.

– Когда герр Базальгетт представил вас, я удивилась. В Праге редко встретишь англичан.

– Но вы же здесь, – с улыбкой ответил он. – Хотел бы поинтересоваться, как вас сюда занесло?

– Сюда, во Дворец? Или вообще в Прагу?

– И сюда и туда, – лорд вежливо посмеялся.

Мина не успела ответить, поскольку в этот момент Базальгетт громко воскликнул:

– А вот и наше последнее открытие! – Он поднял большой кувшин из зеленого стекла, наполовину наполненный мутной беловатой жидкостью. – Прошу всех подойти поближе.

– В другой раз договорим, – сказал лорд Берли, направляясь к остальным, собравшимся вокруг стола, заваленного книгами и стеклянными пузырьками.

– Приходите завтра в мою кофейню, – пригласила Вильгельмина, шагая рядом с ним. – Получите чашку кофе за счет заведения, тогда сможем спокойно поговорить.

– Непременно, – ответил дворянин, склонив голову. – Но скажи мне, какой сорт кофе у вас?

– У нас только один и есть.