Текст книги "Карта на коже (ЛП)"

Автор книги: Стивен Лоухед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 24, в которой наконец достигается взаимопонимание

Воздух застыл в неподвижности; по мере того, как солнце смещалось на запад, дневная жара отступала. Зеркальное море полностью оправдывало свое название, поверхность воды напоминала расплавленное стекло, отражая бледное небо с редкими облачками. Артур Флиндерс-Питри рассеянно смотрел на великолепную перспективу гавани и бухту, раскинувшуюся под ним; однако мысли его наполнял отнюдь не покой, царящий в мире, а на сердце было тяжело. На выздоровление ушло несколько недель, но заботы У Чэньху и его энергичной дочери, Сяньли, оживили его во многих отношениях.

Теперь пора было уходить.

Если бы выбор зависел только от него, он мог бы задержаться, и даже надолго. Но торговый сезон подходил к концу, и по указу китайских властей всем иностранцам надлежало покинуть страну – это происходило каждый год; в этом отношении ничего не изменилось. Все корабли выйдут в океан в ближайшие несколько дней. С одной стороны, он хотел вернуться в Англию как можно быстрее; с другой стороны, у него появилась причина остаться.

– Я буду скучать по тебе, Сяньли, – сказал он с тоской в голосе.

– И я буду скучать по тебе, мой друг, – ответила она, застенчиво касаясь его руки. Она улыбнулась. – Но однажды ты же вернешься.

– Обязательно! И постараюсь поскорее, – пообещал он.

– А у меня останутся эти красивые туфли. Они будут напоминать о тебе. – Она улыбнулась, приподняла подол и выставила блестящие шелковые туфли, расшитые жемчугом. – Еще раз спасибо.

– Что ты, Сяньли, мой долг тебе неоплатен, – сказал Артур, любуясь стройной фигурой, переливами ее красного платья и блеском черных волос. – Я не смогу рассчитаться с тобой до конца жизни.

– Не стоит говорить о долгах, – с легким упреком остановила она его. – Я действовала прежде всего во имя чести своей семьи и… – Она остановилась, скромно опустив голову.

– "И?" – спросил Артур, стремясь преодолеть ее нерешительность.

– И ради твоей дружбы с моим отцом.

– Только поэтому? – Разочарование настолько явственно прозвучало в его голосе, что Сяньли еще ниже опустила голову. Времени оставалось все меньше, но Артур не хотел уходить, не получив важного для него ответа. – Только поэтому? Больше ничего?

Сяньли не подняла головы. Длинные черные волосы завесой скрывали черты ее лица.

– Пожалуйста, Артур, – сказала она наконец. – Не надо меня пытать. Ничего больше не может быть. Не спрашивай меня.

– Не могу, Сяньли, – Артур встал. – Я спрашиваю и буду спрашивать, потому что я тебя люблю.

– Ты навсегда останешься для меня самым дорогим другом, Артур, – ответила она, все еще не поднимая взгляд.

– Мне этого мало, – заявил Артур, наплевав на свою обычную нерешительность. – Я прошу тебя выйти за меня замуж. Стань моей женой.

Она быстро подняла растерянное лицо.

– Нет, Артур… пожалуйста, не надо. Это невозможно.

– Но почему? – Теперь после того, как он осмелился сказать главное, Артур решил идти до конца. – Что нам мешает?

На лице Сяньли отразилась мука.

– Тебе обязательно заставлять меня сказать это?

– Я люблю тебя, Сяньли. Выходи за меня. Мы всегда можем быть вместе. – Он коснулся ее руки. – Ты мне нужна, моя любовь. Я не могу представить себе жизнь без тебя.

Она покачала головой.

– Я – китаянка. Ты англичанин. Это запрещено, – сказала она, но руки не убрала.

– Ничто не может нас разлучить, если мы этого хотим, – страстно заверил он ее.

Он видел любовь и надежду в ее больших сияющих глазах, и с трепетом ждал ответа. – Сяньли, ты знаешь, что я говорю правду. Мы можем быть счастливы вместе, ты и я.

Казалось, она готова была согласиться, но почему-то не решалась сделать последний шаг.

– Они никогда этого не допустят, – сказала она, снова опуская голову.

– Тогда найдем другое место, где никто не будет обращать внимание на наши различия.

Она покачала головой, несколько слезинок упали на пол.

– Ты не понимаешь, Артур. Я не смогу уехать из Китая. Они не допустят. Меня арестуют в гавани, я даже не успею подняться на борт. И нас накажут. А меня – очень строго.

– Сяньли, – мягко сказал он. – Все препятствия преодолимы. Главное – захотеть. Ответь: ты выйдешь за меня?

Она все еще смотрела в пол.

– Я не могу, – сказала она, и ее голос сорвался на рыдание. – Это запрещено.

Она в последний раз сжала его руку, повернулась и порывисто вышла. Он смотрел ей вслед, уверенный, как никогда прежде, что больше всего на свете ему нужен их союз. Это будет, подумал он про себя. Я добьюсь.

Он сидел над заливом, смотрел, как садится солнце, и думал. В небе начали загораться ранние звезды. Артур не шевелился. Через некоторое время он встал и решительно направился к улице Белого Лотоса.

Войдя в дом, он первым делом убедился, что Ченьху дремлет в саду за домом. Именно этого он и хотел. Сяньли он нашел на крошечной кухне в задней части дома. Она посмотрела на него со страдальческой улыбкой.

– Любовь моя, я…

– Молчи! – Она подняла руку и приложила пальцы к его губам. – не надо больше об этом говорить.

Взяв ее за руку, он поцеловал кончики тонких пальцев, снял с огня железный котелок и вывел из комнаты.

– Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

В той самой комнате, где Ченьху демонстрировал свое мастерство, он усадил Сяньли на кушетку и присел перед ней.

– Смотри, – сказал он. Снял рубашку и отбросил в сторону. Затем приложил руку к груди и коснулся замысловатых темно-синих узоров. – Эти татуировки сделал твой отец за последние несколько лет. Ты думаешь, это просто бессмысленные изображения – многие так думают. На самом деле эти знаки – суть моего изобретения, каждый из них таит в себе удивительную тайну.

Сяньли сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях, и внимательно рассматривала узоры на груди Артура.

– Любовь моя, – продолжал он со всей возможной искренностью, – я собираюсь рассказать тебе то, чего не слышал ни один человек. Я открою тебе секрет этих символов.

– Зачем, Артур? – запротестовала она. – Подумай. Может, не стоит?

– Нет. Я должен, – возразил он. – Видишь ли, я открыл способ передвигаться по миру без кораблей или любого другого транспорта. Каждая из этих татуировок, – он коснулся одного из символов цвета индиго, – обозначает места, в которых мне удалось побывать. – Он сделал паузу и подождал, внимательно наблюдая, как Сяньли отнесется к его словам. – Сяньли, я не бизнесмен, как ты, наверное, думаешь. Я исследователь.

Сяньли закусила губу, но ничего не сказала.

– Слушай внимательно, – сказал он, еще больше понизив голос. – Места, о которых я говорю, не в этом мире.

– Артур, нет…

– Это так, – твердо сказал он. – Как бы не было трудно в это поверить, но я говорю тебе правду. Вселенная не только намного больше, чем мы себе представляем, она гораздо более странная. В ней есть измерения, неизвестные всему остальному человечеству. Так вот, я нашел способ путешествовать в миры за пределами нашего собственного. Все места, которые я посетил, находятся в иных планах бытия. – Он коснулся одной из татуировок. – Эти знаки обозначают мои странствия. Это записи не только о том, где расположен иной мир, но и о том, как туда попасть. Это карта, написанная на моей коже, чтобы ее никогда нельзя было потерять, никогда нельзя было отнять у меня. Я делал эти записи для того, чтобы, где бы я ни был, как бы далеко не уходил от дома, я всегда мог бы найти обратную дорогу.

Сяньли смотрела на него, широко распахнув глаза.

– Идем со мной, любовь моя. Я покажу тебе чудеса, о которых ты даже не мечтала. Миров для исследования бесконечно много. И мы будем исследовать их вместе, ты и я. Только скажи «да», и мы начнем.

Он протянул к ней руки. Сяньли встала и сделала один неуверенный шаг к нему. Она протянула руку к его обнаженному торсу, дрожащими пальцами деликатно провела по одной из синих отметин, потом по другой.

– Я снова спрошу и буду спрашивать дальше, – воскликнул он, сжимая ее руку в своей, – ты выйдешь за меня замуж?

– Раньше это было невозможно, – нерешительно начала она. – Сейчас стало тем более невозможно. Я же ничего не знаю о той жизни, о которой ты говоришь.

– Это легко. Ты научишься. Я тебя научу. – Он улыбнулся. – Для тебя это будет самое удивительное приключение. Я не прошу верить мне, Сяньли. Все, о чем я прошу сейчас, это чтобы ты мне доверяла. Ты можешь это сделать?

Она долго смотрела на него, потом кивнула.

– Отлично! Выходи за меня замуж, и давай начнем.

Видно, что его настойчивость поколебала ее неуверенность, и все же она отстранилась.

– Я должна подумать, Артур, – сказала она. – Пожалуйста, дай мне немного времени.

– Если бы это было в моей власти, я дал бы тебе столько времени, сколько тебе нужно, – удрученно сказал он. – Но у нас есть время лишь до завтра, а потом я должен уйти.

– Этого достаточно, – прошептала она.

– Тогда до завтра, – кивнул он. Взял рубашку, надел ее, завязал тесемки и заправил в бриджи. Сяньли отправилась на кухню продолжать готовить еду. Артур вышел в сад и подошел к У Ченьху.

Старый китаец улыбнулся при виде своего друга-клиента, налил ему чашечку рисового вина из маленького кувшинчика.

– Я рад видеть тебя снова сильным, – сказал он, протягивая ему чашку.

– Силой и здоровьем я обязан тебе, Чэньху, и твоей дочери. – Он поднял чашку, кивнул хозяину, сделав глоток и поставил чашку обратно. Сел, прислонился к гладкому стволу сливы.

– Вы скоро покидаете нас.

– Да, завтра, иначе ребята из городской администрации бросят меня в тюрьму.

– Они неумолимы, – посочувствовал Чэньху. – Возможно, в следующем сезоне вы вернетесь, и мы сделаем еще одну тату.

– Конечно, вернусь, – пообещал Артур. – Мои путешествия только начинаются. Есть еще много мест, которые я хочу посетить, – он улыбнулся и похлопал себя по груди, – а здесь еще осталось место для новых татуировок. Конечно, я вернусь.

– Это радостная весть. – Пожилой мужчина сделал глоток вина и вернул чашу гостю. – Вы знаете, у меня есть еще одна дочь…

– Нет, я не знал.

– Да. – Чэньху медленно кивнул. – Она живет в Чжаоцине, в двух днях пути отсюда. У нее муж и два маленьких мальчика. Несколько дней назад я получил известие от подруги, которая была в Чжаоцине, что ее мужа отправляют в Макао – он чиновник на Либу и идет туда, куда ему скажут. Он получил повышение по службе, и зарплата у него теперь побольше.

– Это же хорошо для него, – высказал предположение Артур, – и для твоей дочери тоже.

– И для Ченьху хорошо. Рядом будет родная дочь, будет за мной присматривать, Сяньли станет полегче.

– Да, я как-то не подумал об этом, – проговорил Артур, пытаясь сообразить, с чего бы его старый друг завел этот разговор. Неужели догадался о том, какие чувства он испытывает к его дочери?

У Ченьху выглядел слегка опьяневшим от вина. Он неуверенно наклонился вперед.

– Честно говоря, – признался он, – Хана-ли готовит лучше, чем Сяньли. – Он ухмыльнулся. – Простите, друг мой, но это правда. Я думаю, вам следует знать.

– Ну что же, Чэньху, откровенность за откровенность, – сказал Артур. – Похоже для тебя не секрет, что я преклоняюсь перед твоей дочерью. Она для меня свет и жизнь. И мне как-то нет дела до ее кулинарных талантов.

– Я вас предупредил, – усмехнулся старик. – Вы знаете…

Вот и все. Больше ничего не было сказано, но мужчины поняли друг друга. Оставалось только получить согласие Сяньли.

Правда, оставались сложности с тем, как молодой женщине выехать из страны, но, по его мнению, сложности вполне преодолимые. Было бы желание, а способ найдется – Артур верил в это неколебимо, и, надо сказать, основания у него имелись.

Позже они втроем немного погуляли по рынку; Артур присматривал гостинцы для своих племянников в Англии. Вернувшись домой, они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам. Артур сидел на краю своего тюфяка, снимая обувь, когда дверь бесшумно открылась и вошла Сяньли. Артур взглянул на нее, отложил туфли и встал.

– Отец рассказал, что сестра переедет в Макао. А еще он сказал, что я свободна и могу следовать велениям своего сердца.

– И что же велит тебе твое сердце?

– Я была бы счастлива выйти за тебя замуж, Артур, – сказала она.

Он пересек комнату в три шага и заключил ее в объятия.

– Моя дорогая, – вздохнул он. – Я счастлив буду поделиться с тобой всем, что у меня есть. Нас ждет прекрасная жизнь вместе. – Он наклонился и поцеловал ее; она горячо ответила на его поцелуй. Он прижал ее к груди и почувствовал, как сильные руки обхватили его спину. – Мы будем счастливы, любовь моя, – прошептал он, снова целуя ее. – Обещаю. Мы будем счастливы.

ГЛАВА 25, в которой говорится об алхимическом значении кофе

Открытия большой кофейни на Староместской площади ждали с таким нетерпением, что когда это случилось, очередь из посетителей протянулась через всю площадь. Это привлекло еще большее внимание горожан. Энгелберт, Вильгельмина и четыре нанятых помощника в форме с ног сбились еще до полудня. Пирожные кончились. Кофе подавали до самого вечера. Как только они закрыли ставни, появился герр Арностови с бутылкой вина и предложением отметить открытие.

– Вы должны гордиться собой, друзья мои, – сказал он, наполняя чашки. – В этом городе успешное открытие случается нечасто. Теперь слухи дойдут до высших слоев общества. Вот прямо сейчас о вас говорят в самых богатых домах. Это успех. Нетрудно предсказать, что в Праге вы станете знамениты. Да что там! Вы уже знамениты.

– Все благодаря вам, герр Арностови, – просто сказал Этцель. – Мы ничего не смогли бы сделать без вашей помощи.

– Я заботился лишь о своих интересах, – скромно ответил Арностови.

– Вы сделали гораздо больше, – не согласилась Мина. – Этцель прав; мы бы никогда не зашли так далеко и так быстро без вашего руководства, герр Арностови. Ваша помощь сыграла главную роль.

Домовладелец воспринял похвалу с удовольствием. Он торжественно поклонился, поднял свою чашу и провозгласил:

– Дай Бог вам всяческих успехов!

Энгелберт истово закивал.

– Это правильно – вспомнить о Боге по этому случаю. Без Бога ничего невозможно. – Подняв чашу, он сказал: – Все по воле Нашего Мудрого Учителя, Благодетеля и Друга. А наши усилия – хвала и слава Его имени!

Господин Арностови улыбнулся.

– Хоть я и еврей, но с этим все должны согласиться, и я говорю вам: «Аминь!»

За разговорами они допили бутылку белого вина и отправили помощников замешивать тесто и готовить печь к завтрашней выпечке. Арностови угостил Вильгельмину и Энгелберта прекрасным ужином в ресторане, где сам часто бывал. Так приятно закончился день, а на следующее утро кофейня открыла двери для новой толпы любопытных и восторженных посетителей. Было шумно, но Вильгельмину это радовало. Чуть ли не впервые в жизни ее навыки не только получали достойное вознаграждение, но, главное – она занималась своим делом, причем именно так, как считала нужным. В Лондоне ей о таком и мечтать не приходилось.

Мысли о Лондоне и прежней жизни нагоняли тоску – вовсе не потому, что она по ней скучала, а потому, что она о ней почти не вспоминала в последнее время. Сначала она часто задавалась вопросом, как вообще можно пережить такое невероятное перемещение – да еще застрять в чужом времени, в чужом месте, но постепенно до нее стало доходить, что она не только выжила, но и преуспела сверх всяких разумных ожиданий. Конечно, во многом благодаря Энгелберту, но все равно все сложилось на редкость удачно. Теперь жизнь до перемещения воспринималась как сон, и чем дальше, тем больше. Сегодняшняя реальность совершенно затмила предыдущую. То, что происходило здесь и сейчас, нравилось ей настолько, что она совсем не скучала по Лондону двадцать первого века: ни по знакомым, ни по квартире, ни по семье. Даже Кита она вспоминала все реже. С момента прибытия в Прагу образ ее бойфренда-недотепы тускнел, как и многое другое в ее быстро уходящем прошлом, в ее сердце места для него находилось все меньше. Вот от этой мысли ей и взгрустнулось, хотя она и не могла сказать, почему.

Ее прежняя жизнь не очень-то располагала к сантиментам, это и повергало ее в меланхолию. Но приступ самоанализа длился недолго. Как любой практичный человек, Мина не жаловала такие размышления, считая их непродуктивными, а когда они становились ей поперек дороги, и вовсе безжалостно отталкивала их на обочину. У нее было дело – и какое дело! Она, Этцель и их новые помощники оказались в вихре восторженных отзывов. Достойным пражанам просто не хватало кофе. Когда Энгелберт закрывал вечером ставни, очередь еще оставалась у входа. Горожане хотели кофе, и все тут!

Первая неделя перешла во вторую, первый месяц в следующий, а поток людей не ослабевал. Но потихоньку все входило в свое русло: люди начали выстраивать свой день так, чтобы зайти в кофейню в наиболее удобное время. Они назначали здесь встречи, решали свои дела. Вильгельмина отмечала закономерности в наплывах посетителей и была очарована их деловитостью: бизнесмены, многие из которых торговали на площади, обычно появлялись сразу после открытия, но не задерживались – ели и пили, быстро беседовали, а потом расходились по своим делам. К полудню обычно являлись аристократы, потенциальные аристократы и люди, добившиеся определенного положения в обществе; они никуда не торопились, чинно пили кофе, давая всем полюбоваться одеждой, чином и осанкой. За ними приходили обычные любители кофе и любопытные, в основном просто для того, чтобы обменяться сплетнями и поучаствовать в модном мероприятии. Была еще одна группа, облюбовавшая кофейню Этцеля. Эти состояли из интеллектуалов и интеллигентов – профессоров и лекторов Карлова университета {Карлов университет в Праге (часто упоминается как Пражский университет) – главный университет Чехии, старейший университет Центральной и Восточной Европы и один из старейших классических университетов мира. Основан королём Богемии Карлом IV Люксембургом в 1348 году. Преподавание ведется на чешском и английском языках.}, а также некоторых наиболее знатных докторантов и студентов – они приходили назадолго до закрытия и легко смешивались с поэтами, художниками, музыкантами и прочей яркой молодежью, активная жизнь которой начиналась ближе к вечеру. Последними являлись те, кого Мина считала радикалами: темные и скрытные люди, обсуждавшие опасные идеи, рождавшиеся в их фанатичных и воинственных душах.

Конечно, были и другие, но они приходили и уходили, не составляя определенных фракций: как правило, это были профессионалы – врачи и юристы, которые легко объединялись с любой группой. А еще множество мелких придворных чиновников, среди которых Вильгельмина заметила странных людей, которых ей сходу не удалось классифицировать. Они одевались в подобие академической одежды, включающей шляпы причудливой формы из необычных материалов, длинные палантины и отороченные мехом плащи с капюшонами. Мина пригляделась к ним и выяснила, что одежды сильно изношены, меха побиты молью, шляпы требуют чистки, а на палантинах красуются разнообразные пятна. Эти держались особняком, их компанию окутывала атмосфера отнюдь не враждебной скрытности. Приходили они поздно, разговаривая низкими серьезными голосами, часто заглядывая в книги и пергаменты, которые приносили с собой; и хотя они одевались как нищие чудаки, платили неизменно хорошим новым серебром.

Мина решила непременно выяснить, что это за люди. Однажды вечером после того, как схлынул поток основных посетителей, она подошла к одному из мужчин помоложе, задержавшемуся после ухода его товарищей, и предложила:

– Хотите еще чашечку? – спросила она, покачивая оловянным кувшином. Ей нравилось ходить по залу, заговаривать с клиентами и самой наливать кофе. – За счет заведения, – добавила она, улыбаясь.

– Не откажусь, – сказал мужчина. Темная мантия с воротником из беличьего меха явно была на два размера больше, шляпа, тоже слишком большая, сползала на глаза и вообще сидела на голове, как обмякший лист ревеня. – Благодарю, добрая женщина.

– Ваши друзья ушли, – заметила она, наклоняя кувшин. Тут выяснилось, что он почти пуст и в чашку вылились остатки с кофейной гущей – систему фильтрации еще только предстояло разработать. – О, мне очень жаль, – извинилась она. – Не надо это пить. Я сейчас принесу свежего.

– Не стоит, – попытался остановить ее молодой человек, но она уже упорхнула на кухню.

Когда она вернулась с новой порцией, то застала мужчину за столом, внимательно созерцающим разводы кофейной гущи на дне своей чашки.

– Давайте я поменяю чашку. Вот, я принесла чистую, – сказала она и хотела забрать прежнюю.

– Нет, нет, подождите, – остановил он ее, вцепившись в чашку с упорством, удивившим Мину. – Этот осадок, – он указал на разводы, покрывавшие дно чашки. – Как вы его называете?

Вильгельмина задумалась, пытаясь подобрать правильное немецкое слово.

– Ну, как? Просто остатки. Кофейная гуща, – сказала она, пожав плечами.

– Не сочтите меня нескромным, – проговорил он, – но что вы с ними делаете?

– А что с ними можно делать? – Она озадаченно посмотрела на него и присела за стол. – Почему вы спрашиваете?

– Поверьте, – он прижал руки к груди, – я ничего плохого не имел в виду. И мне понятно ваше стремление защитить это уникальное и чудесное, можно даже сказать экзотическое, творение.

Манера выражения выдавала в собеседнике Мины ученого. Она улыбнулась.

– Не будет преувеличением сказать, что я испытываю величайшее уважение, даже почтение, к вашему трудолюбию, – продолжал гость, – и умению довести столь неожиданное предприятие до очевидных результатов…

– Дело не в этом, – перебила Мина. – Я просто не понимаю, почему вы так заинтересовались моей кофейной гущей.

– Позвольте мне просветить вас, добрая леди, – ответил молодой человек. – Я задал вопрос только из желания продвигать дальше науку.

– Понятно, – ответила Мина, с трудом сдерживая смех.

Но молодой человек заметил веселье в ее глазах.

– Я прекрасно понимаю, что вы не вполне убеждены в моей искренности. – Неожиданно он посмотрел на нее с оттенком надменности. – Тем не менее, если вы позволите мне еще немного побаловать себя, я надеюсь развеять ваше недоверие и любые сомнения.

– Продолжайте, – сказала Мина. Ей стало интересно, чем кончится этот странный разговор, – пожалуйста, продолжайте.

– Милостивая госпожа, – сказал он, выпрямляя спину, – вы говорите с членом двора Его Высочества императора Рудольфа. Мое имя Густав Розенкрейц, и я главный помощник лорда-верховного алхимика. – Он отдал придворный поклон. – К вашим услугам, добрая леди.

– Ваши товарищи, те, которые сидели тут с вами сегодня вечером, тоже алхимики? – рискнула задать вопрос Мина.

– Вы совершено правы. Это члены Магического Круга, как говорят жители этого города, – сухо ответил он. – Но не все из них алхимики. В наше братство входят астрологи, врачи, предсказатели, каббалисты, прорицатели и другие ученые.

Вильгельмина кивнула и сказала:

– Вам всем здесь всегда рады.

– Благодарю вас от имени нашего ученого Братства. – Он взболтал осадок в своей чашке. – И спешу вас заверить, что мой интерес к этому веществу чисто научный. Одна из моих обязанностей – определять свойства различных материалов и исследовать их потенциальную полезность для алхимических целей. Это работа, имеющая большое значение для наших целей.

– Да что вы говорите?! Не могли бы вы объяснить поподробнее?

– Извольте. Мне пришло в голову, что этот эликсир, этот Kaffee – весьма сильнодействующая и особенная смесь. Несомненно, мы стоим на пороге открытия его разнообразных применений. Кроме того, сила этого эликсира должна исходить от первичного тела, то есть из тех зерен, которые вы используете для приготовления напитка. Ведь вы используете зерна?

– Это верно, – согласилась Мина. – Вы очень проницательны, mein Herr.

– Рад, что вы согласны с моей основной догадкой, – продолжал Густав, внимательно наблюдая за ней. – Значит, следует более тщательно исследовать эту первичную сущность. Вы согласны? – Мина кивнула. – Поэтому я хотел бы получить некоторое количество этого осадка для проведения опытов. – Собеседник неправильно истолковал ее колебания и быстро добавил: – Разумеется, я готов предложить хорошее вознаграждение.

– Так вы хотите купить мою кофейную гущу?

– Я понимаю ценность такого редкого товара. – Молодой алхимик, стремясь заручиться ее согласием, попытался зайти с другой стороны: – Ваше сотрудничество будет ценнейшим вкладом в развитие науки и знаний.

– Ну, раз так, я не могу отказать вам, – Мина сделала вид, что приняла важное решение. – Фунта или двух хватит для начала?

Молодой человек, не в силах скрыть своего ликования, вскочил со стула, снял шляпу и низко поклонился.

– Дорогая леди, я приветствую выше щедрое решение! Когда вы могли бы собрать материал?

– Подождите минутку, я сейчас же приготовлю для вас все нужное. Сможете забрать с собой.

Алхимик с удовольствием потер руки и вернулся за стол допивать кофе, а Вильгельмина отправилась на кухню. Вернулась она с приличным свертком.

– Это подарок от Grand Kaffeehaus, – заявила она. – Используйте их, как считаете нужным. Для развития науки...

Молодой человек уставился на пакет.

– Ваша щедрость меня ошеломляет, – проговорил он, переводя взгляд со свертка на Вильгельмину, и облизал губы.

– Не думайте об этом, – сказала она и тихонько добавила себе под нос, – я и сама не очень об этом думаю.

– Ваш дар вернется к вам сторицей, можете не сомневаться, – заверил он. – При дворе все узнают о вашей безграничной щедрости.

– И не забудьте рассказать о прекрасных пирожных Этцеля, – напутствовала его Вильгельмина.

– Непременно! – воскликнул Густав. Он бережно принял пакет двумя руками. – Желаю вам доброго вечера! – с этими словами молодой человек почти бегом поспешил к двери.

– Спокойной ночи, – крикнула ему вслед Мина.

Через некоторое время, когда они уже закрывали кофейню, она рассказала Этцелю о разговоре с молодым алхимиком.

– Ты правильно сделала, – одобрил он. – Клиент доволен, а что еще нужно?

– Доволен? Да он в восторг пришел. Видел бы ты его лицо, когда я дала ему пакет с опивками! Не могла же я ему сказать, что обычно мы их просто выбрасываем, – сказала она.

– Вот! – назидательно заявил Энгелберт. – Одно доброе дело порождает другие. Твой поступок обязательно приведет к чему-нибудь хорошему.

Этцель как в воду глядел. Уже на следующий день, незадолго до закрытия, придворный слуга в ливрее вручил Вильгельмине послание от молодого алхимика. С глубоким поклоном слуга сообщил:

– Мне велено ждать вашего ответа.

Вильгельмина приняла пакет – небольшой свиток пергамента, перевязанный красной лентой и запечатанный воском.

– Интересно, что бы это могло быть? – сказала она, внимательно изучая печать.

– Открой и узнаешь! – посоветовал Энгелберт, весело поблескивая глазками.

Она сломала печать и развернула толстый пергамент, с недоумением глядя на текст.

– Я не могу прочитать, – пожаловалась она, передавая сообщение Этцелю. – Читай ты.

Пекарь взял пергамент и, поднеся его близко к лицу, начал читать вслух, воскликнув вначале:

– Это от лорда-распорядителя королевских аудиенций! – Он быстро просмотрел текст до конца и его глаза стали величиной с блюдце. – Ты не поверишь! Завтра нас вызывают во дворец, чтобы получить благодарность от Верховного Алхимика Императора. Мы удостоены высокой чести.

Мина с удивлением спросила:

– А в чем честь-то?

Этцель еще раз внимательно просмотрел лист.

– Тут не сказано. – Он посмотрел на ожидающего посыльного, затем на Мину. – Как ты полагаешь, что мы должны ответить?

– Скажи, что мы обязательно будем.

Этцель передал ответ гонцу, тот с поклоном сообщил, что карета заедет за ними завтра в это же время и что им следует одеться подобающим образом, поскольку они могут рассчитывать на обед со свитой императора.

– Вот к чему привел твой подарок! – сказал Этцель, когда посланец вышел. – У нас завелись друзья при дворе – в самых высших кругах.

– Ты и правда так думаешь? – Вильгельмина была польщена.

– Ну а что еще это может означать? – торжествуя, ответил Этцель.