Текст книги "Президент от мафии"

Автор книги: Стивен Джозеф Кеннел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

Глава 10
Предложение

– Алло, – дрожащим голосом произнес он.

– Кто это?

– Это Райан Боулт.

– Черт, Райан, не признал тебя, старик. Это Мики.

– Мики, – он улыбнулся. – Ты откуда, черт побери? – Ему приходилось притворяться, играть кого-то другого.

– Я в «Бэль-Эйр». В президентском коттедже. Провел тут разведку у бассейна. Куча простеньких мишеней. Кругом на шезлонгах валяются полуголые телки лет двадцати пяти. Можем развлечься.

– Понимаешь, у меня машина сломалась, – неуверенно пробормотал Райан, – отдал в мастерскую. Я тут вроде как застрял.

– Я пришлю за тобой машину. Оставайся, где есть. Мик высылает за тобой танк. – В трубке раздались гудки.

– Твою мать…

Нервы у него были на пределе, и он не мог никуда ехать, но Мики не оставил ему другого выбора. Потом он вдруг подумал, что, может быть, ему это действительно необходимо… побыть в обществе человека, который, подобно Мики, чувствовал вкус к жизни. Может, это поможет ему развеяться. Он знал, что Мики, если задавался целью, непременно достигал ее.

Отель «Бэль-Эйр» был настоящим голливудским аквариумом: в искусственных прудиках лениво плавали лебеди. Крупные рыбины со всевозможных студий жили в отдельных коттеджах, косяки их в ожидании урегулирования бесконечных дел о разводах собирались у бассейна. Рыбешки помельче – случайные агенты – осаждали местный ресторан, они оживленно двигали плавниками и плотоядно улыбались.

Тони Нью-Йорк, доставив Райана на длинном черном лимузине, подвел его к президентскому коттеджу, стоявшему сразу за бассейном.

Тони постучал в дверь.

– Это я, – вполголоса произнес он, и в следующую секунду дверь отворилась, и Райан увидел женщину, красивее которой он в жизни не встречал. На вид ей было около тридцати. Блестящие черные волосы, зеленые изумрудные глаза, оливковая шелковистая кожа. Райан недоумевал: какого черта Мики околачивается у бассейна, когда рядом с ним такая богиня?

– Райан? – спросила она так, словно они были знакомы.

– Да… – сдавленно произнес он, стараясь подавить подступавшую тошноту.

– Ты не узнаешь меня? Я Люсинда, сестра Мики. Только не говори, что совершенно меня не помнишь.

– Люсинда… – пробормотал он; в памяти его замелькали полустершиеся, туманные образы.

– Ну да. Мы встречались, когда я была еще совсем ребенком. Теперь-то я могу тебе признаться… – Она улыбнулась. – Ведь тогда я была просто без ума от тебя.

Райан попытался изобразить улыбку, но не смог.

– Заходи. Мики разговаривает по телефону.

Она провела его в заставленную антикварной мебелью комнату. Тони Нью-Йорк остановился в дверях. Мики, стоя к ним спиной, говорил по телефону. На нем была рубашка в горошек, шорты по колено и мокасины на босу ногу. На руке нагло сверкал золотой «ролекс».

– Ладно, все проверь, потом перезвони. – Он положил трубку, повернулся, и сосредоточенное выражение на его лице уступило место лучезарной улыбке. – Привет, Райан… а сестренка у меня стала ничего, верно?

– Что верно, то верно. – Райан не мог оторвать глаз от Люсинды.

– У нее сейчас каникулы. – Мики обнял сестру за плечи.

– Ты еще учишься? – спросил Райан.

– Я окончила колледж Сары Лоуренс, теперь в аспирантуре Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Специализируюсь по психологии.

– Так и не смог уговорить ее поступить в Гарвард, – сказал Мики.

– Думаю, что с репутацией, которую ты приобрел в Гарварде, за мной установили бы там круглосуточную слежку, – шутливо заметила Люсинда.

– Да брось ты, я был не так уж и плох… Верно, Райан?

– Ты был ужасен. – Райан улыбнулся, вспомнив, как они в студенческие годы проводили выходные в Нью-Йорке.

– Ну ладно, у меня в час теннис. Рада тебя видеть, Райан. – Люсинда протянула руку, глядя ему в глаза… В следующее мгновение она исчезла.

– Пойдем пообедаем, – сказал Мики. – Я заказал столик в ресторане.

Метрдотель проводил их к лучшему столику.

– Райан, – обратился к нему Мики, – не обижайся, но у тебя все в порядке?

– Конечно. Почему ты спрашиваешь?

– Что-то ты паршиво выглядишь. Ты часом не на игле?

– Ты что, спятил?

Райан подумал, что Мики нисколько не изменился: что на уме – то и на языке. В нем сохранилась непосредственность, которая всегда подкупала.

– Люсинда просто красавица, – сказал Райан, чтобы переменить тему.

– Да, милашка. Часами возится с детьми, у которых не все дома.

Мэтр принес меню и приготовился записывать заказ.

– Слушай-ка, Клод, – обратился к нему Мики, – помнишь те vongole,[22]22
  Креветки (итал.).


[Закрыть] которые я пробовал у тебя месяца два назад?

– Да, сэр, отчетливо помню. – Клод улыбнулся. – Мы еще отправили десять галлонов вашей матушке.

– Вот-вот. Принеси-ка нам на двоих. И настоящий сухой шардонне. «Акация».

Клод, почтительно откланявшись, ретировался.

– Ну так как все-таки поживаешь?

– Скриплю потихоньку, – солгал Райан.

– Я тут кое-кого знаю – так вот, мне шепнули, что ты завоевываешь недобрую славу. – Мики нахмурился. – Что ты вроде как встал в позу, и от тебя все отвернулись. Это не похоже на универсального принимающего, поэтому я и подумал, что надо бы встретиться. – На губах его блуждала улыбка, но глаза оставались серьезны. – Так какие проблемы?

– С тех пор, как не стало Мэтта, все как-то расклеилось. Ну да ладно, выкарабкаюсь. – Райан не забыл, как Мики мгновенно примчался к нему, как только узнал о гибели Мэтта. Он остановился в «Бэль-Эйр» и сам занимался организацией похорон – вплоть до того, что выбирал для Мэтта костюм.

Когда принесли заказ, Мики с жадностью принялся за еду, в то время как Райан безучастно ковырял вилкой в тарелке.

– Слушай, я не хочу лезть тебе в душу, так что, если я покажусь тебе навязчивым, ты мне скажи. Но если вдруг тебе необходимо сменить обстановку, я мог бы тебе кое-что предложить… Может, ты бы немного развеялся.

– О чем ты?

– Есть люди – время от времени я веду с ними дела, – которые хотят выставить на пост президента Штатов своего человека… Я тут говорил с одним своим приятелем, и он сказал, что им нужен кто-нибудь, кто мог бы снять документальный фильм. Я понимаю, для тебя – с твоими «Эмми» и всем прочим – это не самое заманчивое предложение, но если тебя достали голливудские хлыщи, я мог бы позвонить.

– Документальный фильм? – переспросил Райан. – Но я никогда не снимал документальное кино. – Сердце у него готово было выскочить из груди. Что-то подсказывало ему, что он должен соглашаться… лишь бы сбежать отсюда к чертям собачьим. Оставить в прошлом все страшные воспоминания, все кошмарные сны. Он замкнул свою жизнь на себе, и это губило его. Он врал самому себе, громоздил одну ложь на другую, чтобы остаться на плаву, надеясь, что другие не заметят его лжи и он выйдет победителем из того хаоса, который творился в его душе. Никогда еще ему не было так тяжело. Он понимал, что медленно травит себя…

– Ты меня слушаешь? – вывел его из задумчивости Мики. – Я, конечно, в этом ни черта не смыслю, но я могу все устроить. Вот что… Я пробуду здесь еще день – отец просил кое-что сделать. Сегодня вечером я могу обо всем договориться, и завтра мы уже улетели бы в Нью-Джерси. Я бы свел тебя с этими ребятами.

На лице Райана застыло выражение растерянности. Мики сокрушенно покачал головой.

– Старина, что с тобой? Что случилось с тем парнем, который выписывал невообразимые зигзаги перед защитниками, доводя их до бешенства? Посмотри, на кого ты стал похож – весь зеленый, как протухшее мясо. Ну ничего, Мики устроит тебе подзарядку.

Райан дрогнул – устоять перед этим сгустком энергии было невозможно.

– Почему бы, собственно, нет? – произнес он. – Валяй, звони.

– Теперь, когда ты согласился, я могу тебе признаться, что ты здорово меня выручил. – Мики широко улыбнулся. – Я же пообещал этим ребятам, что непременно найду человека, который сделает этот фильм. И вот пожалуйста – не кто иной как сам Райан Боулт, неоднократный лауреат премии «Эмми»… Да они же слюной захлебнутся.

Райан почувствовал, что краснеет. Мики озабоченно посмотрел на часы:

– Мне пора. Кстати, ты не сделаешь мне одолжение? Я обещал сегодня поужинать с Люсиндой. Ты не мог бы сходить вместо меня?

– Разумеется.

– Завтра мы втроем: ты, я и Люсинда – летим в Нью-Джерси. На отцовском самолете. Все как в старые добрые времена.

Райан не успел опомниться – так быстро все произошло.

Они сидели на веранде. Солнце клонилось к закату. Теперь на ней были шорты и шелковая блузка. От одного взгляда на нее захватывало дух – она была очаровательна. От нее исходило ощущение первозданной свежести, нежности и простоты, и Райану казалось, что он находится в обществе некоей царственной особы. Он чувствовал, что свет, который излучали ее зеленые глаза, магическим образом возвращает его к жизни.

– Последнее время я чувствую себя отвратительно, – сорвалось с его губ неожиданное признание, свой собственный голос он слушал словно со стороны. – Мои поступки иррациональны… Меня преследует… – Тут он осекся. Зачем этой восхитительной девушке выслушивать его жалобы? Должно быть, он казался ей совершенным «овощем».

– Маниакальное чувство страха? – закончила за него Люсинда.

– Да. Во сне за мной охотятся какие-то темные, злые силы, которые я не в состоянии описать.

– И ты пытаешься бороться с собственной тенью… – Он заглянул ей в глаза – Люсинда не сводила с него пристального взора.

– Что ты имеешь в виду?

– Я дам тебе одну книжку… называется «Встречи с тенью». Там много всего в духе Карла Юнга и Джозефа Кембелла, но тебе это будет небезынтересно. В ней говорится, что человек, который пытается отвергать темную сторону самого себя, может просто задохнуться. В душе каждого человека непременно сидит бес. Дети, с которыми я работаю, настолько озлоблены, что порой готовы едва ли не на убийство. Я пытаюсь извлечь темные силы, сидящие в их подсознании. Чтобы предъявить им. Возможно, в твоем прошлом кроется нечто, что ты подсознательно стремишься подавить. Если ты поймешь, что это, то сможешь освободиться от гнетущего тебя чувства тревоги.

– Подавить? Ты хочешь сказать, что в моем прошлом было нечто такое, о чем я даже не помню?..

Люсинда кивнула.

– И это связано с Мэттом?

– Возможно. Но Мэтт – он живет в твоем сознании. Тени же, которые преследуют тебя – это твое подсознание. С гибелью Мэтта оно дало о себе знать… Это как осадок, который поднимается с самого дна.

Он устремил на нее пристальный взгляд. Они сидели здесь, возле искусственного прудика с цветущими лилиями и белыми лебедями; где-то совсем рядом раскинулся огромный, объятый волнениями город – они вдыхали его смог и рассуждали о психопатических наклонностях Райана.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он словно бы в шутку.

– Спроси ты меня об этом, когда мне было семь лет, я ответила бы да.

С минуту они молчали.

– Ты когда-нибудь вспоминал о Рексе? – спросила Люсинда; лицо ее неожиданно приобрело странно безучастное выражение.

Райан на мгновение смешался: он не понимал, почему она вдруг вспомнила об этом.

– Да, время от времени.

– В тот день я увидела тебя, – задумчиво проронила она.

Глава 11
Бегство

«Лир» уже выгнали из ангара, когда на поле через ворота, у которых стоял охранник, въехал автомобиль Элизабет.

– Я все же думаю, что тебе следует остаться, – выговаривала она ему. – То обстоятельство, что Марти Ланье не любит, когда на него повышают голос, еще не означает, что ты теперь не сможешь получить заказ. Что прикажешь сказать Фредди Фредриксону, когда он позвонит?

Фредриксон был президентом телевизионного подразделения «Юниверсал». Они были союзниками до тех пор, пока карьера Райана не дала трещину. Теперь Фредди зыркал на него как на старую мебель, выбросить которую недосуг.

– Никто не позвонит. Элизабет, я покойник. Они просто еще не успели положить надгробную плиту на моей могиле. Ты это знаешь – я это знаю.

Она поставила машину на самом солнцепеке возле ангара.

– Послушай, Райан, я получила предложение от Мела Томаса. Он снимает новый сериал про Джеда Гирша. Они хотят, чтобы я приступила к работе со следующего месяца. Я сказала, что не могу так просто уйти от тебя, но…

– Лиз, соглашайся, – посоветовал Райан. – Тебе больше не следует светиться со мной.

– Но я чувствую себя дезертиром.

– Дезертир – это я сам. Ты должна заботиться прежде всего о себе.

Она приблизилась к нему и поцеловала его в щеку.

– Ты же знаешь, что ты мне небезразличен.

– И ты мне тоже. Соглашайся, Лиз. Так мне будет легче.

Когда Райан поднялся на борт, Люсинда сидела в задней части салона в кресле, подобрав под себя ноги.

– Привет, – поздоровался он с Мило и прошел в салон.

Люсинда была в джинсах и простой рубашке; на соседнем сиденье лежал синий пиджак. Райан убрал его и сел рядом.

– А где же Мики? – спросил он.

– Он задержится здесь еще на пару дней. – Люсинда стала рыться в своей сумочке. – У меня для тебя кое-что есть, – сказала она и извлекла оттуда книгу.

«Встречи с тенью», – прочитал он на обложке.

– Значит, ты не забыла.

– Нет, конечно.

– Послушай, я хотел сказать тебе по поводу вчерашнего… Боюсь, у тебя сложилось впечатление, что я законченный психопат. Мне очень жаль. Я не хочу, чтобы ты думала, что я совершенно не в состоянии держать себя в руках.

– Человек ранимый это лучше, чем когда перед тобой каменная стена.

– В самом деле?

– По крайней мере, для меня. Тот, кто не боится выказать собственную слабость, кажется мне более интересным, чем какой-нибудь чванливый тип, у которого готов ответ на любой вопрос.

Вскоре самолет поднялся в воздух и взял курс на восток. Под ними был горный массив Сан-Габриел; позади оставался кошмар Лос-Анджелеса.

Райан посмотрел на Люсинду; его поражали ее самообладание и красота. Он пытался увидеть в ней черты Мики, но не нашел решительно никакого сходства. Тишина висела между ними, словно бархатный занавес.

– Значит, ты пишешь докторскую? – нарушил молчание Райан. – О чем?

– Об утратах. Думаю, тебе это знакомо.

– Пожалуй, больше, чем надо.

Внезапно он почувствовал себя смертельно усталым, а присутствие рядом Люсинды странным образом расслабляло. Вскоре он уже спал.

Проснувшись, Райан увидел, что она смотрит на него. Он смущенно отвел взгляд. «Боже, неужели мне наконец-то повезет?» – подумал он.

Ответ ждал его в Нью-Хейвене.

Глава 12
Тень возвращается

Сначала было лишь ощущение абсолютной, всепоглощающей пустоты, а затем в темноте мимо него скользнула тень – она была больше, чем прежде, от нее исходила смертельная злоба, и в хвосте у нее мелькали предметы одежды Мэтта. Тенниска с надписью «Морской мир Флориды», которую они привезли прошлым летом. Рубашка извивалась в тенетах мрака, раздувалась, увлекаемая пустотой. Затем возникли за что-то зацепившиеся теннисные тапочки. Тень промелькнула беззвучно, а затем возник рев – это шумела в висках кровь. Мимо пронесся глаз, похожий на обезьяний, и этот глаз видел его насквозь, видел все его мелкие желания и страсти. Ему казалось, что очередного явления, очередного испепеляющего взгляда он не выдержит, но тень вернулась.

– Папочка, ты готов? Вот и мы.

Райан почти физическим напряжением воли сбросил с себя оковы сна. Сердце его бешено колотилось. Он не сразу сообразил, где находится. Домик с бильярдом. Комната для гостей. Он был в поместье Джозефа Ало в Нью-Джерси. Половина двенадцатого вечера.

Он встал, неверными шагами проследовал в ванную и уставился в зеркало, из которого на него взирала знакомая маска – запавшие глаза, стиснутые зубы, выражение отчаяния во взгляде.

Райан оделся и вышел из дома. Было холодно, но холод давал ему почувствовать себя живым. Полная луна посеребрила окрестный пейзаж. И вдруг он увидел ее – возле сада. Словно что-то подсказало ей, что она встретит его здесь.

– Никак не могу уснуть, – сказал он.

– Я тоже.

Они помолчали.

– Рекс похоронен где-то здесь?

– Да, вот там. – Она указала рукой куда-то направо.

– Тебе не холодно? – спросил он.

– Я никогда не мерзну. Это у нас семейное. Хорошее кровообращение или что-то в этом роде.

– Что ты здесь делаешь?

– Я… я разговаривала с Богом.

Ему и в голову не приходило, что она может быть человеком глубоко верующим. Сам он не исповедовал никакой конкретной религии. Конечно, он верил, что есть нечто, что управляет миром, но церковью для него скорее было поле диких цветов или усеянный звездами ночной небосклон. Формальные церемонии не доставляли ему чувства близости к Божественному.

– Что же ты Ему говорила?

– Не твое дело. – Люсинда улыбнулась. – Пойдем в дом. Ты, похоже, совсем замерз.

Через выходившие во внутренний дворик балконные двери они прошли в гостиную. Люсинда включила лампу, и они сели на диван перед потухшим камином. Она взяла подушку и положила ее себе на колени. Рядом с ней Райан чувствовал себя на удивление спокойно. Не нужно было играть и притворяться. В обществе Линды ему всегда приходилось работать на публику – помогать творить образ идеальной пары. И только изредка они становились сами собой – как в тот день, когда к ним в дом залетела птица.

– Тебе грустно? – спросила она, словно прочитав его мысли.

– Пожалуй.

– О чем ты думаешь?

– Да так, ничего особенного.

И вдруг он почувствовал непреодолимое желание рассказать ей – излить ей душу, – пусть это было глупо, бессмысленно…

– Это может показаться странным…

– Как я могу судить, пока не услышу?

Он чуть заметно улыбнулся и погрузился в молчание, словно ему требовалось время, чтобы внятно сформулировать мысль, которая не давала ему покоя.

– Это было в нашем доме в Бэль-Эйр… – неуверенно начал он. – Мы с Линдой собирались ложиться, как вдруг услышали какое-то щебетание. Я вышел в холл – там на люстре сидел дрозд. Мы чувствовали, что должны выпустить птицу на волю, что должны спасти ее. Это вдруг стало делом всей нашей жизни. Мы открыли двери, окна и попытались выгнать ее… Линда размахивала полотенцем, я орудовал веником. Наконец птица вспорхнула, ударилась в стену и свалилась на пол. Но едва мы хотели взять ее, она перелетела в другую комнату.

– И что было потом?

– Так продолжалось битый час. Наконец Линде удалось схватить ее. К тому времени несчастная птица так измучилась, что даже не сопротивлялась. Линда вынесла ее во двор и посадила на землю. Целый час мы наблюдали за ней, но она так и не взлетела. Мы легли спать, а наутро ее уже не было.

– Это случилось до гибели Мэтта?

– Это было в тот самый день, когда он уехал. На другой день мы отправились в Санта-Барбару. Там мы узнали, что он утонул… А откуда тебе это известно?

– Я поняла это по тому, как ты рассказывал…

– Это было все равно что знамение, – промолвил он. – Он был с нами. Мы выпустили его на волю, и его не стало.

– Все наладится, Райан. Все меняется, становится чем-то другим. Страдание делает нас взрослее.

Люсинда взяла его руку в свою.

– Увидимся утром, – сказал он, поднимаясь вслед за нею. А потом он поцеловал ее. Беглым поцелуем… не в губы.

– Не уходи не попрощавшись, – попросила она, поднимаясь по лестнице.

Вернувшись к себе, Райан долго стоял в тишине, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. Что-то в нем изменилось. Он не сразу понял, что именно. Впервые за последние месяцы он ощутил покой и умиротворенность. Он потушил свет и растянулся на кровати. Он думал о преследовавшей его тени. Он не даст ей сломить себя. Он почувствовал, как к нему возвращается былая уверенность. Как когда-то давным-давно в колледже на футбольной площадке, когда он стоял на третьей линии и слышал, как с трибун выкрикивают его имя. Тогда он точно знал, что, если мяч окажется рядом, он не упустит его. Теперь, впервые с тех пор, как погиб Мэтт, он смело смотрел в завтрашний день.

Глава 13
Поиск пони

Дверь перед ним отворилась, и Райан сразу очутился в гуще событий. Небольшое помещение с бетонными полами без всяких ковров было разделено на несколько офисов. Туда-сюда сновали люди, человек двадцать. Какой-то волонтер извлекал из коробки листовки с последних губернаторских выборов Хейза Ричардса. Предвыборный штаб Хейза Ричардса в Род-Айленде походил на учебный центр по организации массовых беспорядков. Вен и Ван оба сидели на телефонах, пытаясь узнать расписание авиарейсов на Айову.

– Мне нужно сорок билетов, минимум… до Де-Мойна, – говорил Вен. – А как насчет Айова-Сити или Сидар-Рапидс? – Повисла пауза, затем он отрывисто произнес: – Добро, бронируйте, – и швырнул трубку. – Деревенщина, – буркнул он, поднимая взгляд на Райана.

– Мое имя Райан Боулт… Мне нужен Малкольм Рашер. Он меня ждет.

– Мэл! – что было мочи заорал Вен.

Метрах в шести от него открылась дверь, из-за которой выглянул Малкольм Рашер. Это был высокий чернокожий – судя по виду, яппи[23]23
  Англ. yuppie – молодой, добропорядочный карьерист.


[Закрыть] – в дорогом двубортном костюме и очках-стеклышках.

– Что? – крикнул он в ответ.

– Это к тебе. – Кен Венэйбл указал на Райана.

Райан представился, и они обменялись рукопожатием.

– Так вы будете делать документальный фильм? – спросил Малкольм.

– Сказать вам по правде, мистер Рашер, я пока сам толком не знаю, какова моя роль во всем происходящем.

– В данный момент мы стягиваем войска. Операция рассчитана на внезапность. У вас уже есть съемочная группа, оборудование и все прочее?

– Прежде чем встанет вопрос оплаты услуг, я должен уяснить для себя, что от меня требуется. Вы не находите?

– Вероятно, вы правы. Идемте. – Он провел Райана в конференц-зал, в котором стоял одинокий деревянный стол с поцарапанной крышкой.

Вокруг стола сидело человек шесть, которые живо беседовали.

– Присаживайтесь, Райан, и пристегните ремни.

Через несколько минут к ним присоединились остальные члены команды. Всего – вместе с Райаном – собралось десять человек.

– Так, попрошу всех замолчать и включить диктофоны, – произнес Малкольм. – Я не собираюсь повторять что-либо дважды. Я открыт для вопросов, но только по существу. Мы должны сразу добиться перелома в ходе праймериз, иначе грош нам цена.

На столе появилось девять диктофонов. Райан пожалел, что не захватил с собой свой.

– Что ж, для начала представимся друг другу, – продолжал Малкольм. – Сегодня вечером, в шесть, проведем тест – каждый должен знать всех остальных, кто за что отвечает и номера телефонов. Мои данные – круг обязанностей и номера телефонов – лежат на столе в холле. Итак, идем по кругу.

…Справа от меня руководитель избирательной кампании Альберт Джеймс Тигарден, или Эй-Джей.

Эй-Джей поднял руку:

– Я отвечаю за стратегию, идеологическое обеспечение кампании, обработку общественного мнения совместно с Кеном Венэйблом и Ги Вандерготом. Готов выслушать любые предложения, если таковые имеются. Я продолжу через минуту. Мои данные на том же столе в холле.

Затем встала миловидная женщина, сидевшая рядом с Тигарденом. У нее были блестящие светло-каштановые волосы, а подтянутая фигура говорила о том, что она долгое время проводит в тренажерном зале.

– Мое имя Сьюзан Уинтер. Личный эскорт.

Райан никогда прежде не слышал этого термина и понятия не имел, чем занимается этот самый «эскорт».

От внимания Малкольма не укрылось его удивление.

– Личный эскорт – для тех, кто не в курсе, – это лицо, постоянно находящееся при фигуре кандидата. Сьюзан будет отвечать за бронирование номеров в отелях, установку дополнительных телефонов, следить, чтобы в холодильнике всегда имелось все необходимое. Она будет также следить за неукоснительным соблюдением графика. Если губернатору необходимо срочно сорваться с пресс-конференции, чтобы успеть на шестичасовой рейс, именно она должна в нужное время толкнуть его локтем.

Райан прилежно делал заметки в желтой тетради.

– Следующий Видал, – произнес Малкольм.

Поднялся Видал Браун, отличавшийся весьма экзотической внешностью. Этот наполовину француз наполовину индеец-пайют получил образование в Колгейте.[24]24
  Университет Колгейта в г. Гамильтоне, шт. Нью-Йорк, назван в честь основателя Уильяма Колгейта (1783–1857), создателя парфюмерной фирмы.


[Закрыть] Райан узнал его – он вел пресс-конференции Демократической партии во время других избирательных кампаний.

– Я пресс-секретарь, – объявил Браун. – Я своего рода инджен[25]25
  Англ. Injun, букв, индеец.


[Закрыть] типа коммандос, рабочий ресурс двадцать четыре часа в сутки. Не признаю слов «нет времени». Ценю практические идеи. Мои данные найдете на том же столе.

Следующей шла блондинка, на обеих запястьях у которой резинками были стянуты карточки с номерами телефонов.

– Кэрол Вакано – и не утруждайте себя анекдотами про Вако Вакано, я их все слышала. Я отвечаю за финансы. Если вы услышите, что кто-то хочет пожертвовать на кампанию Хейза Ричардса – я должна знать имя. Кстати, все направляемые по почте пожертвования свыше пяти сотен должны регистрироваться для отчетности. На меньшие суммы это ограничение не распространяется.

– Рик и Синди Рушар, – представился следующий, поднявшийся вместе с женой. Эти двое олицетворяли собой «среднюю Америку». – Мы представляем «передовой отряд» в Айове. Наша задача – обеспечение местного финансирования, подготовка локальных телесетей. Мне нет нужды напоминать вам, насколько важны для нас результаты открывающихся во вторник дебатов в конференц-центре «Реджистер-Гард». Надеюсь, кандидат будет готов.

– Когда мы прибудем в Айову, Хейз не поедет в отель «Савой», где будут жить остальные кандидаты, – с места заметил Рашер. – Он остановится где-нибудь на ферме. – Он повернулся к Рушару. – Вам надо подыскать в Айове фермера, который того гляди разорится. Работягу с печальной историей. Хейз остановится у него.

– Превосходная идея, – сказал Рик.

Подошла очередь Райана.

– Я здесь для того, чтобы снять документальный фильм, – сказал он. – У меня пока нет данных, но я сейчас подготовлю. – С этими словами он сел на место, не зная, что еще может сказать.

– Я хочу, чтобы вы со своей съемочной группой засняли пресс-конференцию в Провиденс, на которой Хейз официально объявит о своем намерении баллотироваться, – обратился к Райану Малкольм. – Я хочу привлечь всех местных «воздуходувов» и «эфирников» отсюда и из Провиденс. – Райан понял, что он имеет в виду разъездные бригады тележурналистов, специализировавшихся на интервью и освещении пресс-конференций. – Мне нужен полный отчет о пресс-конференции. Кстати, как вы намерены назвать ваш фильм?

– Пока не знаю… Я как-то еще не думал об этом.

– Нужно броское, эффектное название, вроде… вроде…

– «Вьюга в Айове»? – с места подсказал Вандергот.

– Мысль хорошая, – заметил Эй-Джей. – Но вьюга – это что-то холодное, а наш малый – это огонь. Скажем, «Хейз в огне».

– «Пожар в прериях», – услышал Райан свой собственный голос.

– Превосходно. – Эй-Джей радостно осклабился. – Это что касается фильма. Мы будем единственными, у которых будет стоящий видеоматериал по кандидату. Телестанции будут просто вынуждены использовать его. А если они захотят получить наш фильм, я заставляю их показать его целиком.

Затем поднялись Вен и Ван и объявили, что являются специалистами по проведению опросов и подготовке общественного мнения.

– Ну всем вам известно, чем мы занимаемся, – скупо пояснили они и сели.

Райан не знал, но отметил в своей тетради, что надо бы это выяснить.

Еще двое оказались аппаратчиками по кадрам и связям с прессой. Райан аккуратно занес в тетрадь сведения об их внешнем виде, чтобы быть готовым к шестичасовому опросу.

Малкольм откинулся на спинку стула:

– Итак, наш кандидат – это губернатор Хейз Ричардс. Все вы являетесь профессионалами в области проведения избирательных кампаний, которым платят за услуги. Некоторые из вас имеют лишь смутное представление о том, что представляет собой наш кандидат. Руководитель избирательной кампании Эй-Джей Тигарден расскажет вам о его «программе». Эй-Джей знает Хейза с детства… Эй-Джей…

Тигарден неторопливо поднялся со стула. Большинство из этих людей он знал; кое-кто уже работал с ним раньше, и теперь он снова обратился к ним.

– Когда я был еще ребенком, – начал он, – то каждое Рождество просил родителей подарить мне пони…

Некоторые из присутствующих в зале уже слышали эту историю, и на лицах их появились улыбки.

– И каждое Рождество утром я заглядывал под елку, но никакого пони там не было. Я смотрел на кухне… В конце концов, пони тоже должны что-то есть. Пони не было. Тогда я шел в гараж – ведь всем известно, что для пони требуется много места… И там пони не было. Я все искал и искал. Я хотел прискакать на пони в школу, хотел кормить его и ухаживать за ним. Но единственное, что я получил, были роликовые коньки. И хотите знать, что произошло дальше?..

– Ты натер себе мозоли? – ухмыляясь, спросил Видал.

– Ты прав, Видал, я действительно натер себе мозоли, чтоб я сдох. А знаете, почему? Потому что я был так расстроен, что не смог найти пони, что катался на роликах без конца – мне хотелось забыться… Итак, какое же отношение эта детская история имеет к нашей кампании? – спросите вы меня. – Он провел пятерней по всклокоченным волосам. – А вот какое – я до сих пор ищу пони. В моем понятии пони – это нечто достойное, тогда как мозоль – это всяческая мерзость. Мы не должны натирать себе мозолей.

Десять лет назад я провел опрос. В репрезентативных группах по всей стране я задавал одни и те же вопросы. А год назад представителям аналогичных демографических и социальных срезов я задал те же самые вопросы. Десять лет назад, когда я спрашивал у людей, заботятся ли, по их мнению, политики об их благе, девяносто процентов ответили «да». Даже если они не всегда были согласны с конечными результатами, они верили, что избранные на руководящие посты чиновники действуют в интересах нации. Удивительно, но десять лет спустя результат оказался прямо противоположным – восемьдесят пять процентов опрошенных сказали «нет». Восемьдесят пять процентов жителей этой страны больше не верят политическому истеблишменту. Теперь люди искренне полагают, что политики в гробу их видали вместе с их кровными интересами. Люди не видят решительно никакой разницы между программами обеих партий. Люди сыты по горло пустопорожними обещаниями и – слушайте внимательно – люди раздражены и озлоблены… Они злы, как черти, и при всем этом, перед лицом этого общенационального гнева не слышно ни одного голоса, который бы заявил: «Я знаю, как исправить положение. Я знаю, как заставить систему работать». Пресса ничего не пишет о царящем в обществе раздражении. Здесь нет элемента сенсации, потому что все смирились с таким положением вещей. – Эй-Джей окинул собрание испытующим взглядом. – Этот массовый сдвиг в общественном сознании остался совершенно незамеченным, никто не отреагировал на него. Мы стоим на грани второй Великой Американской революции, и все молчат. Так вот, с этим надо что-то делать. И мы скажем свое слово. В нашем распоряжении самый действенный, самый мощный идеологический лозунг. Мы используем социальный гнев, социальное раздражение. Мы предложим избирателям кандидата, выступающего под лозунгом перемен. Хейз никогда не избирался на высокие федеральные посты, тогда как все остальные кандидаты не один год сосут федеральную соску. Они часть системы, которая сидит в печенках у американского избирателя. Мы собьем всех этих молодчиков в одну кучу и вымажем их дерьмом – они будут олицетворением общественного недовольства. Итак… наш лозунг. Он прост, он должен быть ясен и красив, как восход солнца в Айове. – Он еще раз окинул аудиторию взором, выдержал многозначительную паузу и изрек: – Хейз Ричардс заставит Америку снова работать для вашего блага.