Текст книги "14-я колония (ЛП)"
Автор книги: Стив Берри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Эти люди были в ярости.
Он расслабился на палке и позволил своему телу осесть на сиденье. С правого борта другой реактивный самолет понизился, коснувшись крыла. Напряжение в его теле ослабло. Управление полетом было возвращено переднему пилоту.
Самолет Зорина пропал.
«Я полагаю, это было необходимо», – спросила Кассиопея. «Я был близок к тому, чтобы бросить свои кишки».
«Мне понравилось», – сказал он ей.
«Ты бы.»
«Я не мог позволить им стрелять».
«И я полагаю, ты объяснишь все это позже?»
«Каждая деталь».
Он услышал еще болтовню между пилотами и землей. Он вообразил, что после приземления может начаться еще более физическая дискуссия по этому поводу, и это было нормально.
«Они недовольны», – сказала она.
«Где мой друг?»
«Через границу. Им приказали не преследовать».
Это заставило его задуматься.
Что знали русские?
Есть только один способ узнать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ.
Люк пытался уговорить Аню Петрову говорить еще, но ее молчание не нарушалось. Она сидела спокойно, руки были связаны за спиной, скотч привязал ее живот к стулу. Иссиня-черный синяк на ее лице, должно быть, болел. Но ее глаза оставались лишенными выражения, они были прижаты к спокойному безличному взгляду, и в них ничего не было видно, как будто кто-то попал в ловушку.
Он остался в другой части комнаты, вне досягаемости, откинувшись на спинку одного из клубных кресел, обращенных к окнам. Ему нравилось это место, возможно, его самое любимое место в мире, место, где он всегда отдыхал. Вся квартира была для него святилищем. Находясь здесь, Петрова фактически нарушила его правило «без женщин». Конечно, он встречался и часто навещал его с ночевкой, но никогда здесь, всегда у них дома, в отеле или за городом. Он не был уверен, почему и как это правило развилось, только то, что оно имело место, и он изо всех сил старался его уважать. Даже его мать не навещала, только Стефани однажды перед Ютой.
Обычно он наслаждался тишиной, но сегодня отсутствие шума казалось нервным. Он не был уверен, что они собирались делать с Петровой, кроме выжимания из нее информации. Она была иностранкой, и их деятельность была отключена от сети, поэтому их правовые возможности были ограничены. Его угроза ей о тюрьме была не чем иным, как этим. Хуже того, она может оказаться крепким орешком. К счастью, все эти решения оставался за Белым домом, но время дяди Дэнни было на исходе.
Тишину нарушил стук.
Он встал и открыл дверь, ожидая увидеть Стефани. Вместо этого на улице стоял шпион СВР из машины Николай Осин вместе с двумя другими мужчинами. Никто из них не выглядел счастливым.
«Я здесь ради Ани Петровой, – сказал Осин.
«А как вы узнали, что она здесь?»
«Ваш босс сказал мне. Я сказал ей, что мы сами разберемся с госпожой Петровой. Она согласилась, поскольку никто не хочет, чтобы это было международным инцидентом».
Осин глянул мимо него, на Петрову. «Что ты сделал, избил ее?»
«Уверяю вас, она дает столько, сколько получает. Ты не против, если я сам проверю твою историю, а?
Он сознательно не пригласил никого из них внутрь.
«Делайте, что хотите, но госпожу Петрову мы берем с собой».
Он оглянулся и заметил, что Аня не была так взволнована. Все-таки зачем смотреть дареному коню в зубы? Она уезжала, что было хорошо по любому определению. Ясно, однако, что она не любила своего спасителя.
Он нашел свой телефон и набрал номер Стефани. Она ответила немедленно, он послушал несколько секунд, закончил разговор, затем жестом пригласил их войти.
«Она вся твоя».
* * *
Стефани никогда раньше не увольняли. На протяжении всей ее государственной карьеры было много угроз со стороны генеральных прокуроров и президентов, но ни одна из них никогда не проявлялась в фактическом увольнении.
До сегодняшнего дня.
Брюс Литчфилд, очевидно, получил благословение новой администрации делать то, что ему заблагорассудится. Без этого он не был бы таким смелым. Она могла слышать, как новый генеральный директор назвал Дэнни Дэниелса человеком, который всего за несколько часов перестанет иметь значение. Это была большая ошибка. Она знала, что Дэнни всегда будет иметь значение, независимо от его политического статуса. Он верил в то, что делал, и стоял за этими убеждениями – и будь проклята политика. Он был человеком, которого она уважала и которым восхищалась, и новая администрация могла извлечь у него уроки.
Она заполнила дверной проем примерно в ста футах от многоквартирного дома Люка Дэниэлса, ветер дул холодными порывами. Четырехэтажное здание из красного кирпича окружено коричневой лужайкой и высокими деревьями, голыми до зимы. Он находился на оживленном бульваре на северо-западе округа Колумбия, и за последние пятнадцать минут никто не навещал его. Кроме одной машины. Черный седан Cadillac. Из которого вышли Николай Осин и двое других мужчин.
Люк только что позвонил, и она сказала ему, что он должен освободить Аню Петрову и позволить Осину забрать ее. Она знала, что Осин будет играть свою роль в совершенстве, поэтому она позвонила ему сразу после выхода из Дома Андерсона, объяснив, что именно она имела в виду. Ее уклончивый коллега похвалил ее за план и сказал, что направится прямо в квартиру и заявит о своей проблеме.
Аня появилась в парадной двери здания, по обе стороны от нее стояли двое мужчин в темных шинелях. Осин последовал за ними на полуденное солнце. Она наблюдала, как свита направилась к «кадиллаку», затем уехала, исчезнув на короткой дороге мимо высокой изгороди. Она представляла Аню Петрову в лучшем случае растерянной.
Люк вышел из здания.
Она сбежала из своего тенистого укрытия и нашла солнце.
Люк прошел через переднюю парковку бодрой походкой спортсмена и сказал ей: «Ты просто позволила этому случиться?»
«Я сделал это возможным».
«Не хочешь объяснить? Потому что, чтобы поймать эту женщину, потребовалось немало усилий».
«Фриц Штробль рассказал мне кое-что интересное. Брэд Харон когда-то был Хранителем Тайн общества».
Она рассказала то, что узнала.
«Мы создали этот пост давно, – сказал Штробл. «Он был официально отменен в середине 20 века, по крайней мере, я так думал. Около десяти лет назад я обнаружил, что эта должность все еще существует как часть обязанностей историка».
«Какое это имеет отношение к нашей женщине?»
«Она знала, что мистер Харон занимал должность Хранителя. Только горстка людей, занимающих высокое положение в обществе, знала бы об этом. Даже я этого не сделал. И все же она это сделала».
Это вызвало целый ряд новых вопросов, самым важным из которых был: «Почему это так важно?»
«Она хотела узнать нынешнего историка и пригрозила убить меня, если я ей не расскажу».
«Штробл назвал ей имя этого человека и где его найти», – сказала она Люку. «Он живет в Мэриленде, недалеко от Аннаполиса».
«А дорогой старый Фриц упоминал, почему Петрова так чертовски интересовалась давно утерянными секретами общества?»
«Он сказал мне, что честно не знает. И я ему верю».
Он указал на нее пальцем. «Я чувствую это. У тебя есть план, не так ли?»
«Я знаю, но сначала я должен тебя предупредить. Час назад меня уволил исполняющий обязанности генерального директора. У меня больше нет работы, поэтому все, что мы делаем с этого момента, не подлежит санкционированию».
Люк улыбнулся. «Именно так, как мне это нравится».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Зорин решил немного отдохнуть, прежде чем приступить к серьезной задаче планирования того, что произойдет, когда он доберется до Канады. Усталость растопила его кости, просочившись в мышцы. Он больше не был молодым человеком. К счастью, у него было несколько часов тихого времени, чтобы восстановить силы.
Как ни странно, он думал о своей матери. Странно, учитывая, что она была мертва так давно. Она проработала всю свою жизнь фермером, и он все еще мог видеть, как она стоит на коленях в богатой черной почве, под палящим солнцем ей на спину обрабатывает ряды огурцов, помидоров и картофеля, которые иногда колышутся и колышутся на ветру, как волны воды. Образцы опрятности и экономичности – вот как их описывала Москва. Его мать просто назвала их своими. Он любил поля, воздух там никогда не был насыщен сажей, углем, химикатами или выхлопными газами. Возможно, это была еще одна причина, по которой он сбежал на восток, в Сибирь, где все еще ощущался запах чистоты.
Его мать была доброй, нежной, наивной женщиной, которая никогда не считала себя советкой. Она была русской. Но она была достаточно умна, чтобы никогда не быть смутьяном или подстрекателем, держать свое мнение при себе и прожить долгую жизнь, умирая просто от старости. Мальчиком он ходил с ней в церковь, потому что ему нравилось петь. Тогда он понял, что он атеист, о чем его мать никогда не знала. Что было хорошо, поскольку Бог занимал большую часть ее жизни. Настойчивый, осторожный, трудолюбивый и верный – вот что было его матерью.
И ее жужжание.
Это ему понравилось.
Одна из ее мелодий осталась в его памяти. Песня из своего детства, словам которой она научила своих сыновей.
Вышел на прогулку заяц.
Вдруг появился охотник
И застрелил зайца.
Взрыв, взрыв, ой, ой, ой,
Мой заяц умрет.
Его привезли домой
И он оказался живым.
Он любил эту рифму и, как заяц, тоже вышел на прогулку, которая длилась более двадцати пяти лет. Его, образно говоря, застрелили и бросили умирать. Но, как и заяц, он тоже возвращался живым.
Он часто задавался вопросом, как он оказался таким жестоким человеком. Конечно, не из-за его матери. А его отец, хотя когда-то был солдатом, в конечном итоге оказался слабым и зависимым, ему не хватало мужества.
И все же насилие было не новостью.
Он убил и не испытывал угрызений совести. Он приказал убить американца на даче, не задумываясь. Если у него когда-либо была совесть, все ее видимости исчезли.
Как и его братья.
Который женился, имел детей и умер молодым.
И его собственная жена и сын.
Тоже мертв.
Ему ничего не оставалось, кроме Ани. Но между ними не было любви. Больше общения, в котором они оба, казалось, нуждались. Как у нее дела в Америке? Возможно, он скоро узнает.
Он съел одно из блюд, предоставленных чартерной компанией, и был доволен, что еда насытила. Самолет определенно находился далеко за пределами российского воздушного пространства, направляясь по западному маршруту через Центральноазиатскую Федерацию, затем в Европу и открытую Атлантику. Ему было приятно снова оказаться на работе, его мысли были сосредоточены на невидимом фронте и главном противнике. Он был хорошим воином, сражался за Родину, защищал Советский Союз. Он никогда не нарушал свою клятву. Он никогда не ставил себя перед своей страной. Он никогда не делал глупых ошибок.
В отличие от своего начальства.
Которые отказывались видеть то, что ясно лежало перед ними.
Он вспомнил свою первую встречу с правдой.
Зимний день в январе 1989 года.
«Товарищ Зорин, это тот человек, о котором я вам говорил».
Он внимательно посмотрел на незнакомца, который, как ни странно, попытался скрыть свой рост легким сутулым видом. Густая линия черных усов окрашивала пространство под выпуклым огненно-красным носом. Обычно он не встречался лицом к лицу с завербованными источниками. Это была работа его подчиненных. Он должен был оценить и доложить то, что они собрали, в Москву. Но то, что сказал этот источник, заинтриговало его до такой степени, что ему пришлось самому судить о достоверности информации.
«Меня зовут…»
Он поднял руку, чтобы прервать представление, и уловил легкое беспокойство на губах собеседника. «Имена не важны. Имеет значение только то, что вы собираетесь сказать».
Его агент пометил этого человека «Аладдином» – невзрачный способ отличить его от бесчисленного множества других источников, которые они собирали в Канаде и Соединенных Штатах. Аладдин работал субподрядчиком по оборонным вопросам со штаб-квартирой в Калифорнии. Он отправился на север, в Квебек, якобы в отпуске, чтобы насладиться зимним карнавалом, но настоящей целью была эта встреча.
Они сидели в номере-люкс в отеле Frontenac, высоко над забитой льдом рекой Святого Лаврентия. Аладдин забронировал номер и оплатил его сам. Люди Зорина потратили два дня, уверяя себя, что этот человек пришел один, а комнату только что проверили электроникой на предмет наличия каких-либо подслушивающих устройств. Зорин рискнул на этом собрании, но решил, что риск того стоил.
«Мне сказали, – сказал он, – что у вас есть информация о Стратегической оборонной инициативе».
«Который я передал, а вы мне заплатили».
«Я снова хочу услышать эту информацию сам».
«Вы мне не верите?»
«Неважно, верю ли я тебе. Я просто хочу услышать это снова».
Аладдин казался встревоженным, так как ему не сказали, зачем ему было необходимо приехать в Квебек. Сначала он получил образование в канадском университете как физик, специализирующийся на продвинутых лазерных исследованиях. Его работа привлекла внимание американцев, которые его наняли. Но Зорин поддерживал связь, собирая больше разведданных, платя Аладдину несколько тысяч долларов за его постоянные усилия. Две недели назад Аладдин передал нечто экстраординарное.
«Как я уже сказал вашему человеку, СОИ – это иллюзия».
Стратегическая оборонная инициатива была объявлена Рейганом шесть лет назад. Американский президент сказал миру, что намерен построить щит, который мог бы отражать ядерные ракеты, уничтожая их в полете, тем самым сводя на нет их эффективность. «Решение вполне доступно», – заявил он. С тех пор миллиарды были потрачены на исследования и разработки, часть из которых касалась Аладдина. Основной целью Зорина и любого другого офицера КГБ было собрать как можно больше разведданных о СОИ. Для Москвы нет важнее.
«И почему вы в это верите?» он спросил.
«Я был на собраниях. Я слышал дискуссии. Просто не существует технологий, чтобы это произошло. Нам осталось несколько десятилетий до того, чтобы даже попытаться сбить ракету. Это изучено до смерти. Это невозможно. Американский налогоплательщик понятия не имеет, сколько денег тратится зря».
Москва настолько боялась СОИ, что ее отмена стала краеугольным камнем всех недавних переговоров с США по ядерному оружию. Любое сокращение наступательных вооружений должно включать также прекращение использования стратегических оборонительных вооружений. Конечно, Америка отказалась от такого условия, что объясняет, почему переговоры о вооружениях зашли в тупик в течение последних нескольких лет. Теперь, чтобы услышать, что все это было мошенничеством?
Но ему было интересно. Так ли это на самом деле или этот источник был мошенничеством?
«Мы разрабатываем, – сказал Аладдин, – ракетные перехватчики, рентгеновские лазеры, пучки частиц, химические лазеры, высокоскоростные пушки, улучшенные системы слежения и наблюдения. Вы когда-нибудь слышали о блестящей гальке?
Он слушал, как Аладдин рассказывал ему о спутниковом перехватчике, который состоял из высокоскоростных вольфрамовых снарядов размером с арбуз, которые действовали как кинетические боеголовки, способные уничтожить спутник или ракету.
«Все это звучит потрясающе, – сказал Аладдин. «И было бы, если бы это сработало. Но это просто шумиха. Эти системы существуют только на бумаге. Нет надежной, работающей технологии, которая могла бы сделать их практичными в реальном мире».
«Расскажите мне об министерстве обороны», – сказал он.
Это было самое шокирующее откровение, о котором сообщил его офицер, главное, что он пришел услышать.
«Они знают, что все это уловка, но они хотят, чтобы мы продолжали действовать, и продолжают вкладывать в это миллиарды долларов. Вы не понимаете? Наша задача – только убедить общественность в том, что это реально».
«Сам Рейган сказал, что задача будет грандиозной, что она не может быть выполнена до конца века».
«Есть большая разница между тем, чтобы сказать что-то жесткое и требует времени, и то, что совершенно недостижимо. SDI – это именно то, что вам нужно. Это невозможно сделать, или, вернее, невозможно в обозримом будущем. И Вашингтон это знает. Вся программа никогда ни к чему не приведет, кроме обогащения карманов оборонных подрядчиков, которым платят за разработку того, что невозможно».
Источники ранжированы по надежности.
«Очень удачное расположение» означало доступ именно к тому, о чем он или она говорил. «Недоказанный» означал либо новичка, либо информацию, которую еще предстоит проверить. «Неподтвержденные» всегда вызывали подозрения, но как только источник устанавливал послужной список, подтвержденный или нет, они становились «надежными».
Вращение мишеней было его специальностью, а правила игры – здравым смыслом. Он или она сначала должны были оправдать свои усилия и иметь доступ к желаемой информации. Если так, то был установлен контакт – обычно неформальный и случайный – тогда дружба развивалась. Однако опасность свисания была велика. Другой оперативник просто притворился готовым к шпионажу. Это было именно то, чем он сначала представлял Аладдина. Такое случалось много раз, и это было самоубийством для любой карьеры в КГБ. В конечном итоге, если цели прошли тщательную проверку биографических данных и по крайней мере семь личных встреч казались подлинными, им присваивалось кодовое имя и они приводились в действие.
Аладдин прошел все испытания и стал «очень надежным».
Ежедневно полевым офицерам приходилось бороться со своими естественными подозрениями и последствиями, которые могли возникнуть из-за веры в то, что им говорили. Его накормили чем-то, что в лучшем случае могло быть фантастикой, а в худшем – ложью.
Но он сообщил информацию.
Только для того, чтобы его отчитало начальство.
Москва рассматривала программу СОИ как попытку США нейтрализовать советскую армию и перехватить инициативу в области контроля над вооружениями. Для Кремля противоракетная оборона космического базирования сделала неизбежной наступательную ядерную войну. Так что их ответ никогда не подвергался сомнению. Аналогичная советская инициатива должна была быть предпринята, и задачей КГБ было сократить этот процесс развития с помощью шпионажа. Однако вместо того, чтобы предоставить какую-либо полезную информацию, Зорин сообщил, что все это может быть мошенничеством. В большинстве случаев информация даже из «высоконадежных» источников была тривиальной. Редко что-либо скомпрометировало нацию. Но время от времени удача оказывалась на их пути.
Он зашевелился на кожаном сиденье самолета и вспомнил официальный ответ на его отчет об Аладдине.
Забудьте такую ерунду и приступайте к работе.
Однако история подтвердила его правоту.
Никакой системы противоракетной обороны нигде в мире не существовало.
В конце концов СССР потратил миллиарды рублей, пытаясь создать его, при этом думая, что Америка активно делает то же самое. Правда, миллиарды долларов США тоже были потрачены, как и сказал Аладдин, но все это было уловкой, которую задумал сам Рональд Рейган. Способ, которым его враги покончили с собой. Что сработало. Советская экономика рухнула из-за гиперинфляции, что привело к полному коммунистическому краху.
Его нутро срывалось каждый раз, когда он думал о том, как всего этого можно было избежать. Если бы только Москва слушала, когда он и другие офицеры КГБ рассказывали о том, что каждый из них узнал, независимо от других. И все же невежество казалось величием и слабостью конформизма. Некоторые избранные принимали все решения, а все остальные следовали им, несмотря на то, что эти решения могли быть неправильными.
Он закрыл глаза и позволил уснуть.
Красная Армия больше не маршировала великолепной фалангой, высоко ступая, сверкающие сапоги выскакивали из булыжника на Красной площади, руки хлопали по груди, а головы склонялись к вершине мавзолея Ленина.
Где стояли дураки.
Те дни тоже прошли.
Вот он, десятилетия спустя. В одиночестве. Но не импотентом. У него была кровь и сила крестьянина с решимостью коммуниста, и, к счастью, его тело не было смертельно повреждено алкоголем, сигаретами или безрассудным образом жизни.
Ему пришла в голову еще одна детская стишок.
Тише, мышей, кот рядом с нами.
Он нас видит, он нас слышит.
Что, если он на диете?
Даже тогда ты должен молчать.
Отличный совет.
Десятилетия размышлений научили его, что вся советская система основана на институциональном недоверии, военные и гражданские разведывательные службы никогда не закрываются. Идея заключалась в том, чтобы не дать обоим стать либо самодовольным, либо слишком сильным, но реальный эффект заключался в том, чтобы сделать их неэффективными. Никто не слушал и не заботился о том, что думают другие. Оба были мастерами сбора информации, но ни один из них не умел ее анализировать. Поэтому, когда перед ними было поставлено очевидное – что они были вовлечены в ожесточенную и отчаянную гонку, которую произвела Америка, – оба отвергли этот вывод и продолжили свой общий курс.
Он не был бы таким глупым.
Это была его война.
Сражаться на его условиях.
Его охватила легкая нервозность. Ничего необычного. Каждый полевой офицер знал страх. Хорошие научились его приручать.
Главный противник, Соединенные Штаты Америки, забрали его прошлое, его репутацию, авторитет, достижения, даже его честность, звание и честь.
Но не его жизнь.
И хотя его мозг по-прежнему ломался от чередующихся приступов оптимизма и сомнений, иногда ослабляемых убеждением, но почти всегда отмеченных чувством вины, на этот раз…
Не было бы ошибок.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Люк управлял Ford Escape, который, как сказала ему Стефани, принадлежал Фрицу Штроблю. Он мог только представить, как ей удалось получить ссуду у совершенно незнакомого человека. Они направлялись на восток, из округа Колумбия, по US 301 в сторону Аннаполиса.
«Вы уже слышали о пропавших без вести ядерных бомбах», – сказала она ему с пассажирского сиденья. «Русские думают, что пятеро все еще на месте. Размер чемодана».
«Как на 24?»
«Я знаю. Звучит фантастически. Но я думаю, что Осин с нами откровенен. Мы всегда думали, что Советы разработали компактное ядерное оружие. Каждая бомба была около шести килотонн. Но ничего нельзя было проверить. Конечно, мы разработали то же самое».
«А они у нас еще есть?»
«Я так не думаю. Они были объявлены вне закона в 1990-е годы. Это решение было отменено после 11 сентября, но я не слышал о том, чтобы в нашем текущем арсенале были что-то подобное».
Затем он слушал, как она рассказывала ему больше об Александре Зорине, который якобы злился на Соединенные Штаты, и архивисте КГБ по имени Вадим Бельченко.
«Коттон смотрел в угол Бельченко».
Маленький двигатель «Эскейпа» произвел на них удивительную мощь, и они быстро ехали по шоссе, на светофоре в пятницу днем.
«Вы что-нибудь слышали от Кассиопеи?» он спросил.
Она покачала головой. «Ни слова.»
Что было нехорошо. «Ты думаешь, с Коттоном все в порядке?»
«Я на это надеюсь».
Он услышал озабоченность, которую повторил.
Ее сотовый телефон зазвонил, и они посмотрели друг на друга. Она изучила дисплей и снова покачала головой. «Это Осин».
Она ответила на звонок, который длился всего несколько секунд. Когда все закончилось, она сказала ему: «Петрова уезжает».
Она уже объяснила, что Осин отвез Петрову в Международный аэропорт Даллеса и вручил ей билет на рейс KLM прямо в Москву. Люди Осина сопроводили ее в терминал, оставив, пока она проходила проверку службы безопасности. Конечно, не было никаких сомнений в том, что она быстро отступит назад и сбежит, найдя такси, которое должно отвезти ее на улицу в двух кварталах от дома Андерсона, где оставалась припаркованная ее помятая арендованная машина.
«Она направилась прямо к машине», – сказала Стефани. «Это ставит ее недалеко от нас. Она приедет в Аннаполис.
«Ты всегда прав насчет людей?»
«Более того, чем нет».
«А как насчет пропавших без вести ядерных боеголовок?»
«Маловероятно, что они все еще существуют, а даже если и существовали, еще более маловероятно, что они работают. И все же Зорин определенно сосредоточен на них».
«Ты в порядке?»
Он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что ее беспокоило то, что случилось с Брюсом Литчфилдом.
«Я никогда не думала, что моя карьера так закончится», – сказала она тише. «Тридцать семь лет».
«Я был всего лишь огоньком в глазах моего папы тридцать семь лет назад».
Она улыбнулась, и он предоставил ее мыслям, пока они ехали в тишине несколько минут.
«Тогда это было захватывающее время», – сказала она больше себе, чем ему. «Рейган планировал изменить мир. Сначала мы все думали, что он чокнутый. Но именно это он и сделал».
Люк мало знал о 1980-х, его жизнь была больше сосредоточена на здесь и сейчас. Он считал себя надежным, жестким и прагматичным. Он принял жизнь такой, какая она есть – мечты, ностальгия и очарование мира мало привлекали его. История была для него именно этим – прошлым – не то чтобы игнорировать, но и не зацикливаться на нем.
«Я была частью этого великого изменения», – сказала она.
Он мог сказать, что она хотела поговорить, что было необычно. Но все в этом дне попадает в эту категорию.
Поэтому он держал рот на замке и слушал.
Стефани последовала за папой во двор во время своего двадцать девятого визита в Рим. Джон Пол специально просил о встрече. Многое происходило в Соединенных Штатах. Два срока Рейгана на посту президента подходили к концу. Вице-президент Буш и губернатор Массачусетса Майкл Дукакис вели ожесточенную битву за Белый дом, исход которой оставался неопределенным. Папа был обеспокоен будущим, поэтому она пришла развеять его страхи. Их окружали мраморная вилла и двухэтажная лоджия, двор усеян статуями, пустыми скамейками и фонтаном. Они находились в глубине Ватикана, в пространстве, предназначенном для жителей, которых было очень мало.
«Президент Рейган скоро уйдет с поста», – сказал он ей. «Это тоже положит конец твоей службе?»
Она решила быть натуральной. «Наверняка. Любая из сторон выберет себе людей для продолжения».
Насколько ей известно, вице-президент Буш никогда не участвовал в программе Forward Pass, и между лагерями Буша и Рейгана царила открытая горечь. На республиканском национальном съезде, принимая кандидатуру партии, Буш сказал делегатам, что он хочет более добрую и мягкую нацию. Который вызвал быстрый упрек со стороны людей Рейгана в том, что мы, черт возьми, такие?
«Новое смывает старое», – сказал Папа. «Здесь то же самое. Так во всем мире. И если вас здесь больше нет, что произойдет с тем, что мы сделали за последние шесть лет? Это тоже конец?»
Справедливый вопрос.
«Не думаю, что начатое можно остановить», – сказала она. «Это слишком далеко. Слишком много движущихся частей находится в движении. Наши люди думают, что до распада СССР осталось самое большее два-три года».
«Это был октябрь 1988 года, когда мы в последний раз разговаривали с Джоном Полом», – сказала она. «Но я был прав. Буш победил, и в State пришла новая команда, в которую не входил я, и другие люди завершили то, что я начал. Именно тогда я перешел в Джастис. Несколько лет спустя мне дали Magellan Billet».
«Как чертовски здорово», – сказал он. «Ты был там? Прямо посреди того, что произошло, когда пала Берлинская стена?»
«В чем Буш получил кредит», – сказала она. «Но к моменту инаугурации советский конец был предрешен».
«Не помогло ему переизбраться», – предложил он, надеясь, что она почувствует себя лучше. Он не совсем игнорировал историю.
Она ухмыльнулась. «Нет. Этого не произошло».
«Как ты сделал это?» он спросил.
«Это сложный вопрос. Но к концу 80-х годов прошлого века на Москву оказывалось давление практически со всех сторон, как изнутри, так и за ее пределами. Давление нарастало уже давно. Рейган, надо отдать ему должное, разработал способ использовать это. Однажды он сказал мне, что все, что нам нужно создать, – это соломинка, которая сломает коммунистов. Что мы и сделали. Операция называлась «Вперед».
Это началось с адмирала Джона Пойндекстера, ключевого члена Совета национальной безопасности Рейгана. Другие постулировали эту концепцию и раньше, но Пойндекстер превратил идею стратегической оборонной инициативы в работоспособную концепцию. Зачем сравнивать советскую бомбу с бомбой, как это делала американская политика на протяжении десятилетий? Это почти ничего не дало, кроме взаимного гарантированного уничтожения.
СУМАСШЕДШИЙ.
Соответствующий ярлык.
Напротив, преимуществом Америки была сильная экономика и инновационные технологии. Так почему бы не перебросить ресурсы – от нападения к защите. Соединенные Штаты располагали десятками тысяч ядерных боеголовок для запуска на восток. Почему бы не разработать способ предотвратить попадание российских боеголовок на запад? Идея Пойндекстера была представлена Белому дому в конце 1982 года, и президент сразу же ее поддержал. Рейган много раз говорил, что считает MAD аморальным, и ему нравится идея перехода к стратегической обороне. Все это замалчивалось до марта 1983 года, когда президент объявил об изменении по телевидению всему миру.
Изначально идея заключалась в разработке SDI. Но технологические проблемы начали подавлять усилия. Одновременно с СОИ произошло массовое наращивание обороны с использованием обычных вооружений и техники. Новые самолеты, корабли и подводные лодки. Миллиарды и миллиарды новых денег хлынули в министерство обороны, что стало крупнейшей эскалацией американской военной готовности в мирное время.
У Советов не было другого выбора, кроме как соответствовать.
И они это сделали.
Советы были искренне шокированы концепцией стратегической оборонной инициативы. Москва назвала этот план попыткой разоружить СССР, заявив, что Соединенные Штаты стремятся к мировому господству. Но для Советов настоящая опасность СОИ исходила больше от самих технологических усилий, которые могут привести к созданию нового наступательного оружия – нововведений, которым они, возможно, не смогут противостоять без собственной стратегической оборонной инициативы.
Так что они вложили в разработку миллиарды.
Что они не могли себе позволить.
Создавая соломинку, которая сломала коммунистическую спину.
«Вы говорите мне, что США обманули коммунистов?»
«Не такой уж большой обман. Более того, мы использовали явную слабость другой стороны, используя свои сильные стороны с максимальной выгодой».
Он усмехнулся. «Как я уже сказал, мошенничество».
«Это было намного сложнее. Ватикан успокаивал сердца и умы Восточного блока, поддерживая мотивацию людей, в то время как мы оказывали экономическое и политическое давление. Это нанесло серьезный ущерб Москве. Затем появляется SDI и бросает им настоящую кривую. Но как только Советы поверили, что стратегическая оборона представляет собой реальную угрозу, у них было только два выбора. Соответствовать нашим усилиям или обойти их. Они попробовали и то, и другое. КГБ было повсюду в СОИ, пытаясь узнать все до мелочей. ЦРУ оставалось на шаг впереди, скармливая им ложную информацию, используя их чрезмерную нетерпимость. Рейган отлично разыграл руку. Москва не могла победить».
