Текст книги "История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц"
Автор книги: Степан Козловский
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Взаимоотношения между боярами и богатырями («старшими» и «младшими» членами дружины) очень подвержены конфронтации. Единственное, что не дает эпическим богатырям перебить друг друга, это отношения «названного братства». Цель эпического героя – встать в один ряд со старшими членами дружины и, если возможно, занять в этом ряду первое (ближайшее к князю) место.[482]482
Это можно сравнить с представлениями германских племен. См. также: Тацит П. Германия. // Цитируется по: Древние Германцы. Сборник документов. (Составлен Б. Н. Граковым, С. П. Моравским, А. И. Неусыхиным). – М.: Соцэкгиз, 1937. – С. 63.:
«Большая знатность и выдающиеся заслуги отцов доставляют звание вождя даже юношам; прочие присоединяются к более сильным и уже давно испытанным (в боях), и нет никакого стыда состоять в (чьей-нибудь) дружине. Впрочем, и в самой дружине есть степени по решению того, за кем она следует. Велико бывает соревнование и среди дружинников, кому из них занять у своего вождя первое место, и среди (самих) вождей, у кого более многочисленная и удалая дружина».
[Закрыть] При этом каждый «младший брат», по-видимому, входил в состав дружины «старшего брата». Это можно наблюдать в изображении обязанностей богатырей на заставе, которое имеет аналогии в типическом месте взросления богатыря, в ходе которого его отдают учиться «пером писать», «обертываться» и т. д..[483]483
Калугин В. И. Былины. – С. 3.:
Э да было их двенадцать всех богатырей,Да за старшего был Илья Муромечь,Под им был Самсон да КолыбановичьАй Добрыня да был у его во писарях,А Олеша жил во конюхах,Кабы Мишка-Торопанишка чашки-ложки мыл…
[Закрыть]
Подобное изображение отношений старшинства на богатырской заставе перекликается с эпическим изображением «учебы» (Волха, Василия Буслаева), где напрямую говорится о том, что мать отдавала сына: «в ученье книжное», а затем – учиться «оборачиваться» (волком, птицей, рыбой, гнедым туром), причем обучение шло определенный период вплоть до набора им собственной дружины. По всей видимости, «оборотничество» – не что иное, как часть обучения охоте[484]484
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. – Т. 1. – С. 10. Княжеский сын – Вольга (оборотень) пользуется своим «чародейством» для охоты и войны, при этом дружина его «носили они шубы соболиные, переменные шубы-то барсовые». «Оборотничество» в данном случае – способ маскировки – подобраться к добыче на расстояние удара прикрываясь (оборачиваясь) шкурой животного (скрывая тем самым человеческий облик и запах).
[Закрыть] и воинскому искусству, которое происходило, по-видимому, в младшей дружине. В отношении германцев осталось описание подобного ритуала: «У них один вид зрелищ, и на всех собраниях тот же самый: нагие юноши в виде забавы прыгают между (воткнутыми в землю острием вверх) мечами и страшными копьями».[485]485
См. также: Тацит П. Германия. // Цитируется по: Древние Германцы. Сборник документов. (составлен Б. Н. Граковым, С. П. Моравским, А. И. Неусыхиным). – М.: Соцэкгиз, 1937. – С. 68.
[Закрыть]
«Оборотничество» в материалах этнографии (не в былинах) связывается с превращением в зверя (волка и т. д. – «оборот»), перепрыгиванием через ножи, воткнутые в землю лезвием вверх.[486]486
См. также: Власова М. Н. Русские суеверия. Энциклопедический словарь. – СПб.: Азбука, 1998. – С. 368–369.:
«Оборотни – особая порода людей. Мужики часто оборачиваются в медведя, а женщины – в свинью».
«Чтобы сделаться оборотнем, надобно перекинуться через двенадцать ножей, поставленных вверх острыми концами».
[Закрыть] Со временем «оборотничество» – подкрадывание к «добыче» не потеряло свою актуальность. Кроме термина «обернуться» (зверем, птицей, рыбой и т. п.) в былинах по отношению к богатырям имеется еще близкое по смыслу понятие «сокрутиться» (каликой перехожей, скоморошинкой), то есть, фактически, замаскироваться, чтобы приблизиться к цели незамеченным.[487]487
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. Т. 1. – С. 189.: «Сокрутился он каликою перехожею».
[Закрыть]
Переход в старшую дружину, судя по всему, был связан с выходом из-под опеки «старших братьев», с признанием героя равным по социальной роли с теми, кто его обучал, то есть совершеннолетним. Каждый последующий герой, получивший место в старшей дружине, оттеснял предыдущего, что порождало атмосферу соперничества и в старшей дружине, желание раз и навсегда закрепить за собой полученное место.
На первый взгляд вопрос о взаимодействии социальных страт в былинах сводится к конфронтации между героем-богатырем и боярами («подмолвчивыми да подговорчивыми»). Но, судя по всему, «в чистом виде» противостояние между «гостями», «боярами», «детьми боярскими» и «богатырями», «поповичами», «гостиными детьми» «крестьянскими сыновьями», «голями (кабацкими)» – это относительно позднее явление в былинах, поскольку относится оно к тем сюжетам, где герой пьянствует в «кабаках», а не на пиру у князя Владимира.
Вместе с тем нужно отметить, что данная конфронтация является лишь развитием той тенденции, которая зародилась задолго до появления «кабаков» и неоднократно показывала себя в ходе восстаний (усиление роли социального расслоения, появления в обществе ярко выраженных «низов», численного увеличения «голытьбы» в социальной практике Древней Руси). По всей видимости, по мере усиления значения некоторых социальных групп в обществе возникали представления о том, кто по происхождению (выходец из какой социальной страты) и каким путем может добиться наивысшего возможного (боярского) социального статуса.
Образ «боярина» в русском героическом эпосе далеко не всегда является негативным. Так, например, Дюк Степанович – зачастую боярин (боярской сын), (в некоторых случаях он назван гостиным сыном) одерживает победу над киевским богатырем Чурилой. Боярин (иногда – гость) Ставр выигрывает с помощью жены спор у князя Владимира и т. д.
В эпосе, таким образом, существует не только негативный, но и позитивный образ боярина (гостя). Все это показывает, что отношение к боярам как антиподам богатырей сформировалось в относительно поздний период бытования былин. Исходя из того, что «гость» в эпосе очень мало отличается по статусу от «боярина», следует вести речь о том, что термин «гость» сводится не к занятию торговлей, а скорее к летописной «гостьбе» княжеских дружин, то есть к походам для сбора дани (который происходил на «погостах» в ходе полюдья).
Таким образом, термины «гость» и «боярин», «гостиный сын» и «боярский сын» в былинах очень близки. Они часто выступают как взаимозаменяемые понятия. Они не всегда имеют отношение к труду «гостиному» (то есть торговому), и к труду «боярскому» (то есть управлению вотчиной), но практически всегда упоминаются на пиру у Владимира, то есть при дворе. Судя по всему, эпос «сближает их» по внешнему виду (одежда[488]488
Этому имеется аналогия в типическом месте хвастовства одеждой между Чурилой и Дюком.
[Закрыть]), а также по силе влияния на внутреннюю политику.[489]489
Это эпическое восприятие можно сравнить с тем, как формировалось сословие «всадников» Древнего Рима – тот, кто «богат» и, соответственно, может себе позволить тяжелое (дорогостоящее) вооружение и коня – тот и богатырь (боярин) сравните это с термином «мужики прожиточны», упоминаемым в описании пира (основное значение термина «прожиток» – достаток, зажиточность). Этому есть некоторые аналогии в былине об Илье Муромце Онежские былины. Соколов Ю. М., Чичеров В.И. – М.: 1948.:
А живи ка ты во городи родителем,А как станем тебя да мы послушати……«Ай-ко да й выбирай топерьА из ваших-то богатого,…Ай как лучше скажите-ко,А где есть дорога ко Киеву?»
[Закрыть]
Кроме того, в ряде сюжетов богатыри сами проявляют некоторые черты бояр. Чаще всего советуют князю назначить трудное задание тому или иному герою его же собратья по оружию – другие богатыри (исполняя роль «подмолвчивых да подговорчивых» бояр). Боярин в первую очередь – советник князя, его фаворит (Алеша Попович и др. богатыри). Основной характеристикой (постоянными эпитетами) «боярина» в былинах является его склонность к интригам (подмолвчивость и подговорчивость) против «богатыря» с целью избежать «назначения» на совершение очередного подвига, но при этом остаться в составе дружины.
Таким образом, «боярин» начального периода создания героического эпоса это, скорее всего, богатырь, располагающий собственной дружиной: «У себя бери другое сто[490]490
Сборник Кирши Данилова. № 16.:
Возьми ты у меня, князя, сто человек,Сильных могучих богатырей,У княгини ты бери другое сто,У себя, Иван, третье сто.
[Закрыть]», а также определенным уровнем достатка (дружину имеет жена боярина Ставра, гостиный сын Васька Буслаев, гостиный сын Чурило, Иван Годинович) и благодаря этому занимающий относительно прочное место в дружине (Князя Владимира).
Вместе с тем, одной дружины и соответствующего уровня достатка для достижения «боярского» статуса мало. «Боярин» – это статус личный (более напоминающий понятие «звание»), который по наследству (кроме прямых потомков служилых князей и наиболее значимых бояр) не передается – «дети боярские» еще не бояре.
Для получения боярского статуса надо «явить» некую «службу».[491]491
См. также: Ончуков. Печорские былины. № 65.:
Кабы воры-ти бояра как подмолвщыки,Они злы-летолстобрюхи подговорщыки,А подмолвили князя они Владимера:У нас всем ноньце боярам служба явлена,У нас всем богатырям служба надмечена.
[Закрыть]
Исходя из этого, можно предполагать отличие «бояр» от «богатырей» в том, что «бояре» уже «явили» службу, то есть уже совершили престижный поступок (подвиг), а «богатыри» только должны его совершить, и лишь по итогам совершенного «подвига» могут стать «боярами». Таким образом, различия между боярами и богатырями (в былинах) невелики и сводятся к выслуге.
Фактически, богатырь, приглашенный в дружину князя, уже обладает основной чертой боярина – может влиять на внутреннюю политику – то есть участвовать в выработке решений по делам, касающимся всего государства. Протест богатырей обращен против князя и бояр:
Но на самом деле он направлен против целевой установки «боярства» на консервацию социально-политической ситуации, которая им необходима для повышения устойчивости их социального положения.[493]493
См. также: Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года. – 3-е изд. – № 75
[Закрыть] Протест направлен против бояр по праву наследства (князей = бояр). Тем самым подчеркивается невозможность получить «боярство» и прилагающиеся к нему «кормления» по праву выслуги («Ничего нам нет от Князя от Владимера»[494]494
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. – Т. 1. – С. 157.
[Закрыть]). В летописях есть мотивировка действий дружины, подозрительно похожая на данное типическое место: «Молодого Ярослава Владимировича галицкие бояре однажды не допустили к битве, решив: «Ты еси молод, а поеди прочь и нас позоруй (т. е. смотри за ходом битвы), как оны будеть, ОТЕЦ ТВОЙ КОРМИЛ И ЛЮБИЛ, А ХОЧЕМ ЗА ОТЦА ТВОЕГО ЧЕСТЬ И ЗА ТВОЮ ГОЛОВЫ СВОЯ СЛОЖИТИ».[495]495
Цитируется по: Древнерусское государство и его международное значение. – М.: Наука, 1965. – С. 68.
[Закрыть] Фактически в данном случае получается, что в «современной» нам былине об Илье Муромце имеет место перефразировка типического места, своего рода «ссылка на более раннюю (древнюю) старину», цитату из некой «старины-былины», но с обратным значением.
Вместе с тем, в былинах есть и прямая аналогия летописному высказыванию:
Когда какая-то социальная страта (бояре) или отдельный субъект общественных отношений (нахвальщик) обособляются в социальной практике от остального населения, то они обрекают себя на непонимание, подозрения и, как следствие, на враждебное отношение со стороны окружающих.
В этой связи обращают на себя внимание особенности эпического взгляда на взаимоотношения между горожанами и жителями деревень. Они требуют отдельного рассмотрения хотя бы по той причине, что в русском героическом эпосе, пусть и в зачаточном состоянии, существует противостояние города и деревни:
Обособление горожан, их «неадекватное», с точки зрения жителей сельской округи, поведение, вызывает военный поход крестьян (Микулы) совместно с феодалом (Вольгой) против «преступников».
Судя по всему, это обособление имеет характер в большей мере политический, чем экономический, поскольку в эпических материалах нет изображения ремесленников как таковых в качестве лиц с особым социальным статусом, непосредственно связанным с профессией.
Следует отметить, что нельзя сводить отсутствие в былинах ремесленников к тому, что их не было в местах бытования и сбора самих былин – в эпических сюжетах обычно нет изображения даже кузнецов, которые, несомненно, имелись в каждой деревне. Если ремесло в период создания былин еще не отделилось полностью от земледелия, то вполне вероятно, что те «черные пахари», которых видно на пиру у князя Владимира, совмещали земледелие либо торговлю с ремесленной деятельностью. Вместе с тем, существует возможность того, что ремесленники имели низкий социальный статус и работали в боярских вотчинах (иногда боярин Ставр утверждает, что у него в усадьбе работают сапожники, кафтанщики и т. д.[498]498
Астахова А. М. Былины Севера. – Т. 2. – С 369–370:
У меня сидят триста портных мастера…Также сидят триста чоботных мастера…
[Закрыть]). В этом случае обособление горожан (от крестьян и феодала) являлось попыткой повысить свой социальный статус и его можно рассматривать в качестве «бунта» против «владельцев».
Противостояние между городом и деревней в былинах далеко не единственное. Кроме него имеют место противоречия между «голью» – городскими низами и «боярством» (патрициатом), связанные с влиянием на князя.
Эпос категорически неприемлет застоя политической элиты, ее чванства, оторванности князя от широких слоев общества,[499]499
Онежские былины. Соколов Ю. М., Чичеров В. И. – М.:1948.:
А старой казак да Илья Муромец.Уж как он да приказывал по всим,По всим по дальним по ордам,По тем тем дальним по всим городам пригородушкамВсех собрать на почестен пирА как всех сильных славныех богатырейИ купцей да богатыихА если ты (Владимер-князь) не соберешь богатырей топерьДа не сделаешь поцестной пир —Процарствуешь до завтрова.
[Закрыть] показывая в таком случае бунт:
Сделал князь Владимер почестен пир
На князей, на бояр, на русских богатырей
И на всю поленицу удалую,
А забыл позвать старого казака Илью Муромца…
…Тут-то пьяницы, голь кабацкая,
Бежат, прискакивают, радуются:
«Ах ты отец наш, родный батюшка!»[500]500
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. Т. 1. – С. 141.
[Закрыть]
Таким образом, преодоление замкнутости и обособления отдельных социальных групп неминуемо. Процесс интеграции в эпосе обычно совершается насильственным путем.
В том случае, когда теряется возможность вхождения богатыря соответственно его заслугам в дружину князя Владимира, то происходит бунт, причем, что особенно характерно, в ходе этого бунта (для прекращения восстания) героя зовут на пир (фактически – приглашают в дружину Князя Владимира) его побратимы (обычно Добрыня Никитич), богатыри, оказавшиеся в «боярской» среде «дружины». Голями «кабацкими» здесь фактически обозначены те же богатыри, которым «ничего нет от князя от Владимира» – поскольку другие, в отличие от них, цитируя ПВЛ: «изоделися суть оружьем и порты, а мы нази».[501]501
Ипатьевская летопись. Т. 2. Вып. 1, издание 3. – Петроград: 1923. л. 44. 6453 г.
[Закрыть] Все это показывает, сколь тонка грань между эпическими богатырями и боярами.
Эпитет голи – «кабацкая» обычно относят к временам Ивана Грозного, но, судя по всему, это всего лишь перевод более раннего эпитета, означавшего, по всей видимости, питейное заведение и постоялый двор. Об этом можно говорить на основании текста уставных грамот князя Ростислава Смоленского (1150 год). Кроме прочего в ней есть и такие строки: «… полюдья 4 гривны, а перевоза 4 гривны, а торгового 4 гривны, а корчмити неведомо, но что ся соидеть, из того десятина святей Богородици … на Прупои 10 гривен, а из того епископу гривна, а в корчмитех не ведати, но что ся соидеть, из того десятина святей Богородици;… в Лучине полюдья (…) гривны, а мыта и корчмити не ведомо, но что ся соидеть, из того епископу десятина».[502]502
Памятники русского права. Вып. 2. – М.: 1953. – С. 40.
[Закрыть]
Эпическое отражение взаимодействия различных социальных групп не может быть определено однозначно. Кроме прочего в эпосе нашли свое отражение сильные разногласия между местными и приезжими элементами социума. Подобные ситуации возникали, по-видимому, между приезжими ортодоксально – «христианскими», патриотически настроенными богатырями и их степными «коллегами» (в сюжетах: «Алеша Попович и Тугарин», «Дунай и Добрыня» и т. д.), желавшими занять место в княжеской дружине. Поскольку зачастую богатыри – соперники были для Киева в равной степени «приезжими», становится актуальной проблема восприятия референтной группой (киевским социумом) представителей различных этнических групп.
Вопрос о межэтническом взаимодействии является одним из наиболее актуальных в современной историографии. Вместе с тем, как правило, он рассматривается сквозь призму военного противостояния и конфликтных ситуаций. Для эпоса этот вопрос особенно важен, поскольку он связан непосредственно с тем, кого же считали в русском обществе «своим», с представлениями о его составе.
Подобный подход, как правило, в большинстве работ посвященных данной тематике, грешит односторонностью, поскольку рассмотрение взаимодействия этносов только на основании случаев негативного характера, где показывается отрицательный образ героев, исключительно «не русских» по своей национально-культурной принадлежности, будет изначально неправильным.
Есть некоторые нюансы эпических сюжетов, показывающих недопустимость подобного, чрезмерно ограниченного в своей прямолинейности, подхода. В достаточно большом количестве вариантов самых разных былинных сюжетов наблюдается настолько же негативный образ русских по национально-культурной принадлежности богатырей, насколько позитивный – у не русских.
Так, например, существует много вариантов былины об Алеше Поповиче, где его образ воспринимается негативно. Алеша может убить сонного врага.[503]503
Астахова А. М. Былины Севера. Т.2. – М.; Л.: 1951. – С. 142, 143, 144:
А если спит-то он богатырским сном,То попробую-ка я ко шатру крадучи,И отрублю ему буйну голову,Да никто про тое не ведает,Тут Алешенька с коня опускается…И от удара Алешина отвалилась голова Идолища
[Закрыть] Необходимо учитывать при этом, что по пословицам, распространенным в эпосе, «сонного убить – что мертвого[504]504
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. 1958. Т. 1. – С. 290. «И сонного мне убить – все равно как мертвого» (в сюжете «Бой Дуная с Добрыней»).
[Закрыть]» (то есть бесчестно). Он способен ударить исподтишка, убить неизготовившегося к бою противника, в то время как последний вел себя, как подобает богатырю, честно выходя на поединок, и не ожидал подлого удара.
Сохматий Сохматович (Одихмантьев сын) выглядит в былине гораздо более почетным персонажем, чем князь Владимир Красное Солнышко, престиж Сохматия Одихмантьевича выше, несмотря на его явно не русское происхождение. Очевидно, что взаимоотношения между богатырями в былинах не сводятся только к этническим противоречиям, эти противоречия вообще крайне редко играют здесь сколько-нибудь значимую роль.
Однако, несмотря на то, что этнический фактор в чистом виде играл не ключевую роль, игнорировать его полностью нельзя, так как почти всегда этнические различия связаны с особенностями культуры, а соответственно, и ее составляющих – языка, вероисповедания, поведения. Этому есть аналогия в ПВЛ.: «Суть бо греци льстивы и до сего дни».[505]505
Повесть временных лет. Ч. 1. – М.; Л., 1950. – С. 50. под 6479 годом.
[Закрыть]
В ряде случаев видна парадоксальная, с точки зрения эпического восприятия образа врага, картина – герою противостоит «поганый (неверный) татарин», но он не только умеет говорить по-русски, но еще и является русским по крови (Подсокольник, у которого отец-русский, брат, увезенный татарами в детстве в сюжете «о братьях-ливиках», и т. д.). Среди «чужих» в любой момент можно обнаружить своего родственника, враждебно настроенного и стремящегося разорить родную землю. Так, например, русский богатырь Дунай долгое время служил враждебному «Королю Ляховитскому»; часто врагом оказывается родственник богатыря. В случае Ильи Муромца – это сын (иногда, реже – дочь), в былине о Подсокольнике.
В сюжете былины «королевичи из Крякова», врагом – поединщиком оказался увезенный в детстве татарами брат «русского» богатыря. Молодой Петрой Петрович, королевский сын. … Ко своей родной пришел матушке: «Как то был я в раздольице во чистом поли, да и наехал я в чистом поле татарина, а кормил его ествушкой сахарной…». Говорит тут ему родна матушка: «как наехал ты в чистом поле татарина … Да и колол бы ты его копьем вострыим. Увезли у тебя они братца родного, увезли они малыим ребеночком…». Говорил Петрой Петрович таковы слова: «ай ты, свет моя да родна матушка! Не татарина наехал я в чистом поле, ай наехал братца себе родного».[506]506
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины: 1958, Т. 1. – С. 426.
[Закрыть]
Таким образом, как минимум часть эпической дружины имела «татарско-русское» происхождение и в силу родственных связей воспринималась как «свои».
В случае же, когда «татары» находились на службе у князя, их, скорее всего, называли для отличия от русских богатырей «удалыми поляницами». На это указывает, прежде всего, тот факт, что в составе традиционной формулы приветствия прибывшего ко двору князя Владимира есть вопрос: «ты с какой орды?» (который в отношении «чистокровных» русских богатырей обычно применяется в формулировке: «коего города, коея страны?»). Исходя из этого, трудно не сделать вывода о полиэтничности русской (эпической) дружины.
Не менее интересное явление представляют собой поединки между русскими богатырями. Объяснить его крайне сложно: «свой», русский во всех возможных смыслах человек вдруг становится «чужим» для точно такого же русского человека в тех же обстоятельствах, что и не русский воин-поединщик, пришедший, например, из степи. Так, в частности, Добрыня бьется с Дунаем не менее ожесточенно, чем со Змеищем-Горынищем, а Илья Муромец – с Добрыней Никитичем.
Сюжеты о поединках между русскими героями имеются в русском эпосе в столь значительном количестве, что нельзя не сказать о недопустимости упрощения этих отношений в социальной практике, отраженной былинами, до принципа «свой – чужой», где под словом «чужой» понимается человек другого, не русского, национально-культурного происхождения.
2.2.4 Соотношение влияния этнического и религиозного факторов на (эпическую) социальную практикуВ наиболее полном виде определение «своих» «по вере» демонстрируется богатырями по приезде ко двору князя Владимира.
А молилися они да Восподу Богу,
А ле кресты они кладут да по писаному,
А поклоны ведут, да по ученому,
А молитву творят полну Сусову,
Кланяются на все четыре стороны,
Князю с княгиней наособицу.
Аналогично этому при отсутствии подобной демонстрации «русского» вероисповедания (комплекса общепринятых норм поведения) неизбежно проявляется конфронтация:
Судя по всему, образ врага появляется при несоблюдении гостем общепринятого этикета, в состав которого неотъемлемой частью входит символ «русской» веры, включающий в себя помимо прочего обязательное почитание русского князя и княгини, то есть, фактически, проявление уважения (лояльность) и признание их власти (на русской земле). Следовательно, эпический образ «Веры» по своему смысловому наполнению (соблюдение установленных правил поведения) приближается к понятиям «Закон», «Правда» и, что особенно важно, «Истина». «Своя» вера является единственно «истинной», то есть настоящей.
Следует отметить еще и тот факт, что этноним «русский» по всей видимости, означает еще и принадлежность к «Русской земле». Понятие «Русской земли» в былинах довольно объемно. Оно сильно отличается от современного тем, что, по всей видимости, включает одинаковое вероисповедание, опять же в значении следования установленным нормам поведения.
«Земля Русская» и «Язык Русский», как правило, не совпадают по своей этнической осмысленности. В частности, в былине о Михайло Потыке[508]508
Калугин В. И. Былины. С. 57:
Поеду я во далече во чисто поле,Корить-то я языки там неверные,Прибавлять земельки святорусские.
[Закрыть] Илья Муромец отправляется «Корить языки неверные, прибавлять земельки да святорусские». Это показывает, что понятие «язык[509]509
Сравните в Повести временных лет:
«А се суть иные языцы, иже дань дают Руси: Чудь, Меря, Весь, Мурома, Черемись, Печера, Ямь, Литва, Зимигола, Корсь, Нерома, Либь».
[Закрыть]» в эпосе приближается по своему смыслу к понятию «народ» (что может являться косвенным датирующим признаком), но эпитет «верный» (истинный) в отношении языка в ряде случаев означает: «настоящий». Языки «неверные» в данном контексте оцениваются соответственно как мнимые, то есть, не принадлежащие к числу «человеческих», понятных, «верных», «русских».
Земля «Святорусская» в данном контексте – та территория, на которой живут «верные» (Киеву) народы, но отнюдь не обязательно русскоязычные. Эпитет «верные» является многозначным понятием и его смысловое наполнение не сводится к подтверждению «истинности».
Как правило, прежде чем напасть на кого-либо, эпические герои пытаются выяснить этническую принадлежность и происхождение встреченных ими на поле всадников: «Уж ты гой еси добрый молодец, каково ты отца да есть матери?», «Какого ты роду-племени?», «коего города, коея страны?»
Аналогично поведению русских богатырей на заставе, пытающихся сначала выяснить происхождение путников (нахвальщиков), примерно так же ведет себя и Соловей-разбойник. Прежде чем напасть на богатыря, он пытается выяснить, не «свой» ли это, проверяя, понимает ли незнакомец «родную» речь:
Если учесть, что язык другой племенной группы может осмысливаться как «телячий»,[511]511
Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым. – М.: 1977. – С. 80.:
А приехали мурзы – улановья,Телячьим языком россказывают
[Закрыть] то конфликт в данном случае можно предполагать произошедшим на «языковой» почве.
В былинах такой важный признак русскости, как умение говорить по-русски, подчеркивается особо, например:
Тут выскочил бурза-мурза, татарович,
Умею я говорить русским языком, человеческим.[512]512
Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т. 1. 1958. – С. 166.
[Закрыть]
Судя по всему, распознавание «свой-чужой» является возможным, только если противник понимает русский язык. Нежелание отвечать на родном (понятном для богатыря) языке – первый признак враждебности, поскольку такой ответ будет воспринят как проявление «звериной», нечеловеческой сущности незнакомца, и, следовательно, опознан как бесспорно «чужой»:
Умение «говорить» – первое отличие от обычных животных. Герой не убивает даже ворона, если тот «опровещится».[514]514
Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т. 1. 1958. – С. 445.:
Провещится ему черный ворон……И за то слово Казарин спохватается,Не стрелял на дубу черна ворона.
[Закрыть]
Эта способность особенно важна при встрече богатырей в поле для их идентификации, поскольку всех находящихся в поле богатырей часто называют просто «поляницами» из-за их «одежды опальной».
В этой связи фраза при первом знакомстве: «Коей ты земли, коей ты орды?» фактически может иметь дополнительную смысловую нагрузку – какой ты земли (земля в былинных сюжетах может быть «верной» и «неверной») – (какой веры?[515]515
Астахова А. М. Былины Севера. Т. 1. – С. 482. Аналогичное мировосприятие: «а не от нашей земли они, от неверные, а доспеют изменушку великую», то есть, земля могла осознаваться как «неверная».
[Закрыть]) и коего города – (как веруешь?) – ортодоксально или еретически.
Подобное отношение к восприятию земли «христианской» как «своей» можно сравнить с воззрениями создателей Повести временных лет:
«Мы же хрестиане елико земль, иже веруют въ святую Троицю, и въ едино крещенье, в едину веру, законъ имамы единъ, елико во Христа крестихомся и во Христа облекохомся».[516]516
Повесть временных лет. Ч. 1. – М.; Л., 1950. – С. 16.
[Закрыть] Вероисповедание в былинах характеризуется обрядовой стороной (ритуалом) и, прежде всего его атрибутами. Илья Муромец, к примеру, считает «Русией» Царьград.[517]517
Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т 1. 1958, – С. 188.:
Как тут было еще в Цари-граде,Наехало погано тут идолище,Одолели как поганы все татарева;Как скоро тут святые образа были поколоты,Да в черны грязи были потоптаны,В божьих церквах он начал тут коней кормить…
[Закрыть]
Илья Муромец укоряет Иванище, принесшего эту весть:
«Зачем же ты не выручил Констянтина Боголюбова?»… «Прощай-ка ныне ты, сильное могучее Иванище! Впредь ты так да больше не делай-ка, А выручай-ка ты Русию от поганыих».
По сути дела, в данном случае совпадают основные признаки и элементы обрядности (атрибуты вероисповедания) Святой Руси, которую призваны защищать богатыри:
Понятие «Вера» в эпосе имеет сразу несколько значений. Как правило, оно может означать вероисповедание, но, вместе с тем, не сводится к нему полностью. Иная «вера», прежде всего, иной «закон», мнимый, воспринимаемый в качестве противоположного единственно верному. Это фактор ожидания враждебных (противозаконных) действий.
Определяющим фактором признания «своим» или «чужим» героя былины является вера, но, вместе с тем, далеко не каждый «неверный» признается врагом. Противник «верного» – русского богатыря всегда должен иметь враждебные намерения в отношении «Русской земли» и всего, что понимается как ее неотъемлемые и характерные черты-символы. Так, например:
А стоит собака Калин-царь,
а стоит со войсками великима,
Разорить хотит он стольный Киев-град,
Чернедь-мужиков всех повырубить,
Божьи церквы все на дым спустить,
Князю-то Владимиру да со Опраксой-королевичной
Он рубить хочет буйны головы.
Вы постойте-ка за веру, за отечество.[519]519
Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Т. 1. 1958. – С. 157.
[Закрыть]
Важным раздражающим фактором является посягательство на «мирную» жизнь родной земли-Святой Руси: «Я служу службу дальнюю, Службу дальнюю заочную, Съезжу я в орды «немирные», Очищу дороги прямоезжие».[520]520
Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым, 1958. – С. 106.
[Закрыть] Успокаивая девушку-полонянку, татарин говорит ей: «Не скорби девица душа красная! Отдам за сына Любимова, За «мирнова» сына в Золотой Орде!».[521]521
Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым, 1958. – С. 113.
[Закрыть]
Все это свидетельствует о том, что с «татаровьями погаными» был возможен мир, а отношение к «мирным» нехристям отличалось от отношения к «немирным». Так, например, в ряде вариантов былины «Добрыня и Змей» русский богатырь братается со змеем (змеей), а уничтожает эту «тварь проклятую» только из-за нарушения условий договора с ее стороны.
Аналоги подобного рода поведения и их более подробное описание можно найти и в Повести временных лет:
Таким образом, под понятием «верных» в русском эпосе предположительно обозначены «свои», те, кому можно доверять, то есть «мирные». Действует принцип: «Если верной силы – побратаемся, а неверной силы – переведаемся».[523]523
Былины и исторические песни из южной Сибири записи С. И. Гуляева. 1939. – С. 126.
[Закрыть]
Вместе с тем, имеется упоминание «братов долгополых» на заставе (чаще всего устойчивое обозначение «долгополой» имеет «сорочина долгополая»). Об этих «братьях» иногда говорится прямым текстом:
Основная роль в судьбе представителя той или иной этнической группы отдается поведению, которое считается характерным для нее и, в свою очередь, зависит от вероисповедания: «у поганого сердце-то заплывчато».[525]525
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. 1958, Т. 1. – С. 214.
[Закрыть]
Социальный статус, судя по всему, был способен повысить любой дружинник, независимо от своего происхождения. Для эпоса не столь важно происхождение героя-победителя, он может быть хоть «Сухманом – Одихмантьевым сыном», но если выступил в бою за Русскую землю, то оценка действий этого героя ничуть не отличается от оценки русского по происхождению человека, сражавшегося за Русь. В то же самое время «Мишатычке Путятичу», или в другом варианте «Таракашке Заморянину» (в сюжете о Даниле Ловчанине), князь Владимир пожаловал «смолы котел».[526]526
Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Былины. Т. 1. – С. 469.
[Закрыть]
Представленный здесь случай отнюдь не единичен. Так, например, боярин Дюк Степанович, который происходил, судя по былинам, из «Волыни», «Индеи», «Корелы» («богатой» или «проклятой»), побеждает в споре киевского богатыря Чурилу. Немаловажен и тот факт, что:
За (иноземца) Дюка обычно вступается лишь его «крестовый отец», либо киевские «голи».[528]528
Наряду с обычным эпитетом «кабацкая», понятие «голь» в некоторых случаях упоминается вместе с эпитетом «русская». Сравните: Астахова А. М. Былины Севера. Т. 2. – С. 398.:
…Заревел татарин, што лев-зверь:Ах ты голь русская…
[Закрыть] Все это показывает, что для социума, отраженного в эпосе, отношение «свой – чужой» далеко не является равнозначным отношению «свой – вражеский».
Вместе с тем, Соловей Будимирович воспринимается, несмотря на его «иноземное» происхождение из «той-то земли Веденецкие», как «руський» богатырь в противовес «неверному» царю, идущему свататься за дочь Владимира (более частый вариант – племянницу). Иногда Соловей Будимирович противопоставляется и местному русскому «щапу» – молодому Давыду Попову.
По всей видимости, былины зафиксировали то время, когда каждый союзник Руси против ее языческого окружения рассматривался в качестве христианина. В сюжете «о Скопине» в сборнике Кирши Данилова прослеживается преемственность такой точки зрения. Русь здесь показана в окружении нехристианских народов и только «Король Свицкий и Саксонский» присылает «силу ратную» на помощь.
В данном случае весьма показательно, что поход Скопина и его рати представлен как крестовый против окружения Руси, состоящего из «языческих» или «иноверных» народов: «Они вырубили… Чудь Белоглазую, Сорочину долгополую, Калмык с Башкирцами, Черкас Петигорскиех, прирубили Чукши с Олюторами, причем поход был на северную, восточную, полуденную, западную стороны и на ночь».[529]529
Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым, 1958. – С. 149.
[Закрыть]
В былинах раннего (Киевского) времени (цикла) трудно найти упоминания о вражде с христианскими народами. Существуют лишь не вполне ясные свидетельства эпоса о поединках с иноземными богатырями. Так, например, Илья Муромец победил «богатыря Лотаринского»,[530]530
Астахова А. М. Былины Севера. – С. 349.
[Закрыть] но о вражде с народом «Лотаринского царства» или с другими европейскими (западными) народами замечаний нет. Где бы и с кем бы ни сражались русские богатыри, они воюют против «поганых», «проклятых», «еретиков», «басурман», «безбожников», «кумирников».
Так, в частности, при обращении былин к сюжетам, повествующим о насильственном увозе девушек богатырями, можно отметить два основных обстоятельства: первое – всегда в таких случаях имеет место борьба с иноземными богатырями либо «татарами», и второе – даже в тех случаях, когда девушку увозят из заведомо русской территории, эта территория осознается как «неверная». Характерный пример относится к сюжету об Иване Годиновиче, в котором Князь Федор Черниговский (чью дочь увозят), осознается исполнителем былины (в «типическом месте» приезда ко двору и приветствия богатырей) как иноверец «молиться у них право, некому[531]531
Свод Русского фольклора. № 187.
[Закрыть]».
Таким образом, выражаясь языком героического эпоса древней Руси, основной враг для нее – «силы неверные». Былина здесь далеко не случайно употребляет обезличенное понятие «силы»:
«Сила Киевская» и «Сила Неверная» представляют собой скорее различные категории культуры, но ни в коем случае не этнические и, зачастую, даже не связанные с религией (в современном ее понимании). Так, например, в былине об Илье Муромце говорится:
