Текст книги "История и старина: мировосприятие, социальная практика, мотивация действующих лиц"
Автор книги: Степан Козловский
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
Эпическое отношение к хвастовству показывает, исходя из вышеизложенного, две четко выраженные тенденции:
Во-первых, в русском (эпическом) обществе существует стереотип восприятия «законности» получения личностью того или иного имущества, той или иной должности. Имущество либо должность считаются приобретенными законно в том случае, если они «выслужены» человеком, который их приобрел.
В отношении данного имущества нет никакой социально обоснованной необходимости в его дележе или ритуальной раздаче (потлач[452]452
Имеется в виду то же значение, что и в работе Ю. П. Аверкиевой «Индейцы Северной Америки». – С. 160–161. В отличие от потлача индейцев, дарение в ходе пира не приводило к механической раздаче, она не была целью, напротив, причиной раздачи было поощрение за «труд», то есть, это уже новая ступень развития данного социального института. Вместо принципа: «каждому – по потребности и происхождению», появляется новый принцип – «каждому – по труду».
[Закрыть]), поскольку оно законно в силу священной значимости «труда», приложенного для его приобретения.
В то же время «безделье» (хвастовство семьей, когда ничем другим герой «похвалиться» не в состоянии), а также «кража», «разбой», «ложь» в отношении соплеменников, являются в былинах квалифицированными преступлениями и потому в качестве разновидностей «труда» не рассматриваются. В подобных случаях речь идет уже не о дележе «незаконно» нажитого имущества, но о его конфискации и ссылке преступника, то есть о наказании по образцу «потока и разграбления[453]453
Изображение этой процедуры, по-видимому, есть в былине о Василии Буслаеве. Возможно, он не случайно» ушел в «паломничество» к святым местам. Его сражение с мужиками новгородскими, фактически является осуществлением попытки «потока и разграбления». Возможно, что «паломничество» Васьки Буслаева стало заменой «высылки» (потока).
[Закрыть]» (в том случае, если нет смягчающих вину обстоятельств[454]454
Князь Владимир мог примириться с таким нарушителем в том случае, если он, во первых, возмещал ущерб, а во-вторых, оказал гостеприимство самому князю. (Чурила и князь, Дюк и т. д.)
[Закрыть]).
Во-вторых, в былинном социуме можно выделить определенные воззрения на то, какой должна быть идеальная социально-политическая структура. Она включает в себя верховную (княжескую) власть в тесном контакте с законосовещательным органом (дружиной[455]455
Этому есть аналогии в Повести временных лет:
«Игорь же дошедъ Дуная созва дружину свою и нача думати, и поведа имъ речь цареву. Реша же дружина Игорева… и послуша их Игорь».
[Закрыть]), разделенным на столы (фракции[456]456
Под понятием «фракция» здесь понимается группа людей, объединенная профессиональными (цеховыми) интересами.
[Закрыть]) в соответствии с профессионально ориентированными социальными стратами; в котором проблемы ставятся князем.[457]457
Калугин В. И. Былины. – С. 167:
То Владимир князь-от стольнё-киевской,Он по горенке да и похаживат,Пословечно, государь он выговаривал,– Ай жо вы, мои до князи-бояра,Сильны русские могучие богатыря…Есть ли в нашеём во городи во КиевиТаковы люди, чтобы съездить им во чисто поле…
[Закрыть] Решения важнейших для Киева вопросов вырабатываются гласно перед всем обществом (дружиной).[458]458
Калугин В. И. Былины. – С. 168:
Тут Олешенька Григорьевич по горенке похаживает,Пословечно князю выговаривает:– Ты Владымер князь да стольне-киевской,А й накинь-ко ты служобку великую,На того да на молодаго Добрынюшку,Чтобы съездил он в далече во чисто поле…
[Закрыть] Князем такие решения по большей части лишь утверждаются.
Немаловажно и то, что порядок отношений в дружине основан на постоянной ротации «первых мест» в каждой ее социальной страте в зависимости от «заслуг» (в решении проблем, стоящих перед обществом[459]459
В Повести временных лет под 6500 годом:
«Володимеръ (за победу над печенежским богатырем) же великимъ мужемъ створи того и отца его».
[Закрыть]) тех, кто эти места занимает. Исполнение решений, таким образом, является обязанностью членов дружины, которые предлагают исполнителей, утверждаемых князем. Исполнители несут ответственность и перед князем, и перед дружиной:
Важнейшее для эпоса значение имеет ротация «первых мест» по заслугам перед социумом. В том случае, если она отсутствует, эпос показывает бунт (в сюжете «бунт Ильи против Владимира»).
Это явление (причинная обусловленность бунта отсутствием перестановки мест на пиру, и, как следствие, невозможностью социального продвижения) требует особого рассмотрения, поскольку первое, ближайшее к князю место, лишь одно. Чтобы его занять, надо иметь одобрение не только со стороны князя, но и всего социума, что отражает восприятие престижности подвига – не каждому предлагают именно «первое» место, но только тому, кто совершал наиболее актуальный подвиг с точки зрения потребностей общества на определенный момент (эпического) времени.
Таким образом, можно выделить основные «подвиги», а затем провести систематизацию по их престижности (актуальности) для общества, и, соответственно, по тому месту, которое они занимают на ленте эпического времени. Поэтому имеется необходимость рассмотрения эпического контекста.
2.1.9 Контекст эпической похвальбыВ данном случае анализируется уже не метатекст (кто-то похвастал на пиру так или иначе, но без рассмотрения последствий, поскольку хвастовство было «заурядным»), а контекст – некто конкретно названный похвастал на пиру с теми или иными последствиями для себя. То есть рассматривается та похвальба, которая выделяется сказителем из общей массы «обычного» хвастовства, не привлекающего внимания.
Основная функция героя – решение самой актуальной для общества проблемы. Именно это действие считается «подвигом». Соответственно возникает вопрос, какими же «подвигами» известны богатыри и как это соотносится с хвастовством?
Вольга, таким образом, княжеский сын, его отличительное качество – способность «хитрить-мудрить», то есть умение оборачиваться рыбой, птицей, зверем, которые выступают как средства достижения цели. Отличительная черта его походов – «не оставляли ни старого, ни малого, оставляли лишь по выбору душечки красны девицы». Хвастает в данном сюжете не Вольга, а вражеский царь. Он является вторым основным героем. В конце былины виден результат, обратный намеченному врагом в похвальбе.
Микула – крестьянин, его основным отличием является способность управиться с «тягой земной», которую он один и может выдержать («его земля любит»). Подвиг – наказание горожан-разбойников. Результат похвальбы – «станут мужички меня похваливать: «Молодой Микула Селянинович».
Святогор выделяется из общего числа благодаря тому, что «его сама земля на себе через силу носит», а потому его местонахождение «на святых горах». Его подвиг как таковой состоит в попытке поднять «земную тягу».
Илья Муромец – крестьянский сын, отмечен сразу несколькими подвигами, даже обретение им особой силы смешивает два пути – от Святогора и от «Калик». Подвиги Ильи имеют различную направленность – «укрощение» Соловья-разбойника и расчистка дорог (от разбоя), с одной стороны, а с другой – расправа над «Неодолищем», «Жидовином» в Царьграде и «бунт» в Киеве против Владимира. Образ «Ильи» очень близок к образу «калики» и пользуется характерными для него атрибутами повседневного быта – «шляпой каличьей» и т. д., кроме того, имеется определенное сходство с образом «голи», по характерному поведению. Образ многослоен, его отличительной особенностью можно считать «святую веру» прежде всего в собственную непобедимость.
Добрыня – «роду хрестианского», но называется, как правило, «сыном гостя» и отличается прежде всего «вежеством». Его подвиг – победа над «Змеем», освобождение полона, успешное сватовство. Обращает на себя внимание двойной характер его «женитьбы» – в одном случае он освобождает княжескую дочь из полона, а в другом – находит себе невесту в поле по типу женитьбы Дуная. Его возвращение после двенадцатилетнего отсутствия подозрительно похоже на возвращение Соловья Будимировича.
Дунай – служил у чужого правителя, что воспринимается как происхождение; имеет эпитет «тихий», но, судя по его похвальбе, отличается умелой стрельбой. Его подвиг – успешное сватовство.
Алеша Попович – сын попа Леонтия Ростовского, имеет обычно наименование «смелого», но его подвиг – уничтожение обманом[461]461
Обман является самой характерной чертой Олеши (Алеши), более того, существует вероятность нарицательного происхождения этого имени от понятия «ЛЪСТЬ», то есть, «ЛОЖЬ». Олеша, таким образом, обольститель, обманщик.
[Закрыть] «Тугарина Змиевича», кроме того, он заслужил прозвище «бабьего насмешника». Побеждает в ряде случаев с помощью паробка.
Иван Гостиный сын – сын гостя богатого, известен, прежде всего, по своему хвастовству конем, которое выиграл с помощью Владыки Черниговского. Подвиг – поездка от Киева до Чернигова и обратно до вечерни.
Михайло Потык выделяется тем, что совершает успешное сватовство, но его подвиг в том, что он «побеждает змею» и тем самым возвращает к жизни свою жену.
Иван Годинович – племянник князя, известен, кроме неудачной «женитьбы», победой над «царищем-кощерищем».
В сюжете о Даниле Ловчанине, главным героем (тем, кто вызывается совершить подвиг, (хвастает) является Мишатычка Путятич (Заморянин), который получил известность благодаря способности «у жива мужа жену увести». Подвиг Данило Ловчанина в данном случае – самоубийство во имя братолюбия.
В былине о Ставре Годиновиче (боярине) внимание сказителя обращают сразу два обстоятельства – богатство, которым хвастает герой (оно превосходит княжеское), и способности жены, которая фактически является вторым, главным героем былины. Подвиг, который совершает его жена, – типичное богатырское сватовство.
Чурила Пленкович выделяется своей «щапливостью» – красотой, умением соблазнять женщин и наличием собственной дружины. Его «подвиг», судя по всему, заключается в соблазнении.
Дюк Степанович (гостиный, боярский сын), известен своим богатством, но его подвигом является то, что он сумел «перещапить» своего киевского коллегу.
Василий Буслаев – (гостиный, боярский сын), получил признание благодаря двум подвигам – смог противостоять Новгороду вместе со своей дружиной и совершил паломничество в Иерусалим.
Садко – гусляр, известен прежде всего благодаря своему спору с новгородскими купцами, в котором «выкупил все товары», фактически похвастав своим богатством. Подвиг – поездка дальняя.
Калики – известны благодаря паломничеству, которое и является их основным подвигом. На общем их фоне выделяется подвиг калики Касьяна – мученичество.
В былине о Даниле Игнатьевиче основным героем (который фактически похвастал своим сыном), является богатырь Игнат, основным подвигом которого является уход в монастырь (старчество, спасение) и благословение своего сына на битву с татарами.
Михайла Казаренин (Козарин) – гостиный сын, похвастал тем, что привезет «лебедей» для князя Владимира, но привез ему свою сестру, освобождение которой стало его подвигом.
Сохматий Сохматович – Одихмантьев сын похвастал тем, что привезет «лебедь», но его подвиг – бой с врагами.
Соловей Будимирович – гость, известен своим удачным сватовством к Забаве Путятичне. Его подвиг как таковой малозаметен (соперничество с другим, менее интересным женихом), а хвастовство возможно – «дальняя поездка», в которой он успешно «расторговался».
В былине о Хотене Блудовиче, вторым, главным героем, фактически является Часова вдова, которая хвастает богатством, способностью превратить Хотена в слугу – «продать на боярский двор». Подвиг Хотена – типичное богатырское сватовство.
Братья Петровичи – дети гостиные, похваставшие своей сестрой, в ряде сюжетов продают ее Алеше. Подвиг как таковой, заключался в том, что они сумели уберечь сестру от соблазнов и насмешки, соответственно, путем заточения ее «за семью замками».
Бермята – выделяется в былинах как соперник Чурилы, но его роль несколько обширнее роли обманутого мужа. Его подвиг – убийство неверной жены и женитьба на Чернаве (или ее убийство как пособницы Чурилы, доносчицы и т. д.). Существует несколько вариантов развития сюжета. Наиболее вероятен тот, в котором говорится о «награде», которую обещает Бермята за верную службу Чернаве – «замуж возьму». Чернава здесь фактически является главным героем (она похвастала) и она же получила награду.
Таким образом, нетрудно заметить, что в эпическом обществе было сразу несколько подходов к тому, что считать «подвигом».
Что считается подвигом?
Поход в чужое государство; борьба с разбоем; расчистка дорог; поединок со Змеей, сватовство в чужом государстве, сватовство в своем государстве, успешная торговля, женитьба при живом муже, соблазнение без намерения жениться, паломничество, уход в монастырь, конные состязания, щегольство одеждой, убийство неверной жены. Список не является исчерпывающим и его можно продолжить.
2.2 Анализ эпического восприятия личности в оппозиции «свой-чужой»
2.2.1 Общая характеристика определения «своих» и «чужих» в эпической социальной практикеПроблема детерминации отдельных личностей и социальных страт в качестве «своих» или «чужих» в повседневной жизни является одной из самых сложных. Работ, посвященных ее изучению, достаточно много, но большинство из них рассматривают эпическую социальную практику сквозь призму возникновения конфликтов. Для решения вопросов, непосредственно связанных с этой проблемой мало просто показать однозначно «своих», то есть друзей и родственников, абсолютных «чужих», то есть врагов.
Указаний на «бесспорно чужих» в русском героическом эпосе крайне мало, во всяком случае, подавляющее большинство противников эпической Руси имеют обезличенный характер – «поганые» и «идолища», «змеища» и т. п. Тем самым былины стараются свести к минимуму их сходство с людьми, нарочито подчеркнуто показывая при этом «нормальность» богатырей – они, в отличие от разного рода «идолищ» едят и пьют, как обыкновенные люди, имеют обыкновенный рост и т. д. Характерный пример изображения идолища: «Голова – что люто лохалищо, Глаза – как пивны чаши».
Оно ест по целому быку за один присест, мечет за щеку по ковриге хлеба за один раз, выпивает бочку вина, обладает высоким ростом и т. п. (в зависимости от варианта).
В противовес ему выступает обычно герой, который «ест по одному калачику крупищату, пьет по одному стаканчику», «росту он среднего». Такое изображение героя перекликается с описанием богатырей в Повести временных лет (в «сказании о Кожемяке»): «Выпустиша печенъзи мужъ свой, бъ бо превелик зъло и страшенъ. И выступи мужъ Володимеръ, и узръ и печенъзинъ и посмъяся – бъ бо середний теломъ».[462]462
Повесть временных лет. Ч. 1. – М.; Л.: 1950. – С. 84.
[Закрыть]
Враг русского богатыря – чудовище, оно воспринимается не столько как зверь, а скорее как противоположность «настоящего» человека. Даже язык противника русского богатыря имеет отдельные «звериные», нечеловеческие черты, подчеркивающие мнимый характер его человеческого облика:
По всей вероятности, имеет смысл вести речь о том, что изображение врага в виде лютого зверя-чудовища (противоположности «настоящего» человека) является неким начальным этапом в эпическом мировосприятии.
В былинах о «звериной» сущности врага иногда говорится напрямую, как о действительности: «Гой еси ты, государь мой батюшко, Илья Муромец сын Иванович, идет великая сила на святую Русь; наперед идет страшен лютый зверь, изо рту у него огонь и полымя пышет, и из ноздрей у зверя аки дым столбом». … Гой еси ты, слуга мой верной Тороп, силы у тебя есть против меня, а скоро пужаешься: ведь идет тута в поле Тухман-царь со своею силою босурманскою, а не стадо звериное».[464]464
Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Былины. – Т. 1. 1958. – С. 238.
[Закрыть]
Вряд ли в данном случае можно вести речь о «зверином» войске врага, как о преувеличении или иносказании. Достаточно вспомнить средневековые шлемы и доспехи, зачастую имитировавшие звериные черты («рога» у некоторых скандинавских шлемов, «медвежьи куртки» берсерков и т. д., вариантов много). Налицо, по всей видимости, не только и не столько «страх» Торопа и мужество Ильи Муромца, сколько разные типы восприятия реальности новичка Торопа, впервые увидевшего чужое войско, и опытного богатыря Ильи.
В этой связи можно привести замечание В. В. Колесова, сделанное, правда, не на основании эпических материалов: «Чужой и не может предстать в облике человека, поскольку по смыслу древнего слова «чужое» – масса, толпа, нелюди, некое чудовище, чудо».[465]465
Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. – Л.: 1986. – С. 63.
[Закрыть]
Любая необычная внешность, одежда из мехов и т. п., является поводом к тому, чтобы подозревать в человеке «нелюдь». Восприятие «чужих» людей аналогично восприятию говорящих животных другого вида, обладающих способностью к оборотничеству, но не обязательно однозначно враждебных.
Исходя из этого, можно предположить, что «умычки» невест, по всей видимости, неслучайно происходили у воды – нет одежды – нет чуждого (обычному, то есть «своему») человеку обличья. Цель героя в такой ситуации, как правило, заключается в том, чтобы оставить «нелюдь» в облике «настоящего» человека, помешать человеку-«оборотню» превратиться обратно в «животное».
Брак в былинах приемлем для женщины в том случае, если жених имеет черты «человека», то есть «своего» – прежде всего по внешнему виду (внешность, одежда, отражающая обычаи, род занятий и т. п.). Если же он в глазах невесты по различным причинам – «чужой», «нелюдь», то браку она предпочитает смерть. Так, например, в «старине» (балладе) «про Домну» ее жених обладает весьма уродливой (нечеловеческой) внешностью:
Голова-то у Митрея,
Как котел пивоваренной,
Да глаза-то у Митрея,
Как две собаки…
Да и брови-то у Митрея,
Как две кошки…
Домна Фалалеевна не пожелала стать женой «князя» – «врага» и предпочла смерть.[466]466
Астахова А. М. Былины Севера. 1938. – Т. 2. – С. 632:
Вынимала тут Домнушка …Два ножика булатные,Она тут накололасе.
[Закрыть]
Узнавание (не человека) происходит также по аномальным чертам поведения – (это можно предполагать уже следующим этапом развития эпического восприятия):
Какой это болван зашел нетесаной,
Нашим богам богу не молится,[467]467
Возможно, это оговорка сказителя, поскольку чаще встречается другая формулировка. Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины:
Образам он нашим, Змей, не молится,Со князьями, Боярами не здравствуется.
[Закрыть]
Князю с княгиней поклон не даст![468]468
Свод Русского фольклора. № 204.
[Закрыть]
Это условие (отсутствие характерных черт, характеризующих противника как «человека» и наличие характерных черт «животного») позволяет богатырю, убивая, оставаться в рамках традиционной нормы, обходя, таким образом, по традиции, ритуальный запрет на немотивируемое[469]469
Пропп В. Я., Путилов Б. Н., Былины Т. 1. – 1958. – С. 127:
Я на добрые дела тее благословенье дам,А на худые дела благословенья нет.Поедешь ты путем и дорогою,Не помысли злом на татарина,Не убей в чистом поле крестьянина.
[Закрыть] убийство человека.[470]470
Древние российские стихотворения собранные Киршею Даниловым, 1958 – С. 92:
То коли ты пойдешь на добрые дела,Тебе дам благословение великое;То коли ты, дитя, на разбой пойдешь,И не дам благословения великого,А и не носи Василья сыра земля!.
[Закрыть] Соответственно, именно поведение имело ключевое значение для признания «своим» и «чужим» в эпических представлениях о древнерусском обществе.
По-видимому, можно вести речь и о «третьем» этапе эпического восприятия «нелюди», который находит свое развитие в социальных предубеждениях. Так, в частности, богатырь, имеющий низкое происхождение (холоп – приложение к орудию труда, способное говорить), вызывает у своей невесты резкое отторжение, поскольку ее (в качестве жены богатыря) не будут считать за человека (члена ее прежней «касты») – будут называть холопкой,[471]471
Пропп В. Я., Путилов Б. Н. Былины. 1958. – Т. 2. – С. 51.:
«За тебя, Иван, отдать – холопкой слыть».
[Закрыть]портомойницей[472]472
Астахова А. М. Былины Севера. – Т. 1. – С. 27. угроза богатыря:
«Так я возьму тебя в портомойницы».
[Закрыть] (грязные работы, понижение социального статуса).[473]473
Григорьев А. А. Архангельские былины и исторические песни. – Т. 2. – С. 461.:
«И за им станешь жить ты портомойницей».
[Закрыть] То есть ей не будут кланяться – приветствовать и т. п., как приветствуют «обычных» (то есть для нее единственно «настоящих») людей ее круга общения.
Четвертый этап формирования эпического восприятия, который собственно и показывает переход термина «русский» из политической принадлежности к определенному союзу, к сформировавшемуся этническому осмыслению этого понятия в узком смысле «национальности», по всей вероятности, произошел уже в период начала бытования так называемых «исторических песен».
Характерным примером такого (нового) мировоззрения может служить историческая песня («старина») о девушке, бегущей из татарского плена:
Девушка, за которую сватались «князья да бояре», предпочитает смерть браку с «Мордовичем», который был всего лишь «перевозчиком».
В данном случае мы ясно можем увидеть переходный этап – двойную мотивацию поступка. Первая мотивация заключается в социальном неравенстве между знатной и богатой девушкой и «перевозчиком», вторая мотивация связана с этническим неравенством, поскольку перевозчик детерминируется как «мордович». Бегство происходит фактически «из огня да в полымя» – от неприемлемых по этнорелигиозным соображениям «татар» (девушка бежит в землю «святорусскую», то есть, православную) к неприемлемому по этнорелигиозным и социальным соображениям «мордовичу».
Вместе с тем, в былинах героического цикла можно встретить упоминания о том, кто считается для русского богатыря безусловно «своими»:
«Не бейся со Святогором-богатырем, у этого сама земля-мать через силу носит (вариант – «А Иванищу-Святогору была сила дана господом самим»[475]475
Соколов Ю. М. Онежские былины. – № 269. – С. 859.
[Закрыть]). Не бейся с Самсоном Самсоновичем, его дела наблюдают; не бейся с Вольгой Святославичем – этот не силой, а хитростью-мудростью тебя возьмет; не бейся с Микулушкой Селяниновичем – этого земля-мати любит, а остальны богатыри и воины, и враги тебе будут под силу».[476]476
Свод русского фольклора. – С. 345–346.
[Закрыть] «Своими» они являются потому, что их сила идет «от Бога», она священна, а потому посягать на них – разбой и святотатство.
Наиболее полную картину «своих» можно увидеть, ознакомившись с типическим местом «почестного пира» при дворе князя Владимира. Как отмечает И. Я. Фроянов в книге «Былинная история», «Пир в былине, как и в исторической действительности – это общенародный форум, призванный решать важнейшие вопросы общественной жизни».[477]477
Фроянов И. Я., Юдин Ю. И. Былинная история. – С. 116.
[Закрыть]
По выводам П. Д. Ухова, наименование гостей крайне неустойчиво и многообразно, но при этом из 135 взятых им для анализа вариантов, образовалась всего лишь 41 комбинация, а наименований гостей, приглашенных на пир, только 29.[478]478
Ухов П. Д. Атрибуции русских былин. – С. 18.
[Закрыть] Это вельможи, богатыри, бояре, бурлаки, вдовы, вера крещеная, всякое звание, генералы, гости званые, гости торговые, девицы, жены, казаки, калики, князья, короли, крестьяне, купцы, люди торговые, люди посадские, мещане, мир (православный), мужики, наездники, предводители, поляницы, татары, татаровье-улановье, цари.
Следует учесть, что для анализа были взяты не все варианты былин, а потому наименований гостей может быть и больше.
По большому счету, исходя из эпических представлений, следует говорить о полиэтничности русского общества. Более того, мы не можем говорить даже о противопоставлении «крестьянин (землепашец) – скотовод (кочевник)», так как и в эпической,[479]479
Это можно сравнить с наказом, данным отцом Илье Муромцу: «Не помысли злом на татарина, не убей в чистом поле крестьянина» – в данном случае, по всей видимости, имеет место намек на возможность совпадения в одном лице татарина (то есть, кочевника) и крестьянина (христианина).
[Закрыть] и в летописной истории Древней Руси имеются указания на вполне мирное (союзническое) сосуществование «своих поганых» (ковуев) и населения русских княжеств.
Мирные скотоводы, находившиеся в союзе с русскими князьями, отказаться от перекочевок (за пастбищами) в принципе не могли. В таких этнических условиях оценка поведения героев эпоса по принципу «свой-чужой» ни в коем случае не будет тождественной этнической оценке «русский – нерусский».
В Древней Руси, судя по известиям Повести временных лет и по археологическим данным, было, по меньшей мере, четыре основных этнических компонента: Финно-угорский (Весь), Славянский, Варяго-германский и Тюркский (свои поганые). При этом собственно Славяне представляли собой довольно рыхлый конгломерат союзов племен,[480]480
См. также: Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. Москва 1982.
[Закрыть] которых Киевскому князю приходилось периодически подчинять. Так, например, уже в XII веке Владимиру Мономаху пришлось дважды ходить на Вятичей (на Ходоту и сына его[481]481
Повесть временных лет. Ч. 1. – М.; Л., 1950. – С. 159.
[Закрыть]).
Таким образом, можно говорить о том, что «русские» время от времени осознавали друг друга «чужими». Возникает закономерный вопрос, с чем это связано и каким образом им удавалось, несмотря на вражду, тем не менее, осознавать себя частью «русского» народа?
При всем этом в повседневной социальной практике участвует огромное количество людей и социальных страт, которые теоретически ни врагами, ни друзьями не являются, но практически могут ими стать в любой момент. Исходя из этого, существует необходимость рассмотрения в эпических материалах механизма возникновения конфликтных ситуаций и толерантности в общественных отношениях.
