Текст книги "Адовы (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Какой спрос? – пробурчала Эльвира Гавриловна, вновь и вновь переживая прошлое в голове. – Давали бы тюремный срок и дело с концом. Не детям, так родителям. А если бы посадили бы за решётку десяток-другой детишек, то остальные бы тише себя вели. А то и домашнее задание не забывали делать. А если с них не спрашивать, то какой толк?

Со времён преподавания Эльвира невзлюбила детей. Взрослые ей тоже не особо нравились. Что значит, «вы школа, вы и воспитывайте»? А как же жизнь после школы? За каждым не уследишь. За домашнюю работу не усадишь.

И директор с коллегами Эльвире не нравились. Каждый говорил что-то от себя, жаловался на жизнь. Нет, чтобы собраться всем вместе и придумать уже сборник наказаний для школьников и всех причастных. Звания ввести с отличительными погонами для учителей, чтобы всем легче понимать, кто главнее. Даже с расстояния видно будет. Дело? Дело!

Эльвира вообще не любила людей в целом. Особенно тех, кто не выказывал ей свое уважение. А раз погонов не выдавали, то уважение могло прийти только из-за высокого чина.

Статус – вот что важно по жизни. Так считала несостоявшаяся учительница. Потому новая работа Эльвире нравилась. Она могла войти в любой дом, найти нарушения и пожурить виноватых. А может даже разыскать и наказать виновных.

«Годзилла», как её тонко прозвали дети, была передовиком по выписанным предписаниям об устранении нарушений. В отделе ювенальной юстиции её ценили за высокие показатели. Быть инспектором опеки ей нравилось. Иногда даже хвалили и грамоты давали с пометкой «как точно замечает детали!»

Предписаний не может не быть. Найдёт. Больше деталей – больше грамот. Ну а то, что разваливались семьи – не так уж и важно. Кто им был виноват?

«Инспектор» – вот что звучало серьёзно для Эльвиры. Это слово, вызывающее много уважения и страха. И погоны, конечно. Куда ж без погон?

Свою напарницу Эльвира Гавриловна по обыкновению дожидаться не стала. Пули не летают, прикрывать не нужно.

Проверку, конечно, всегда проводили одновременно два инспектора, но напарница часто припаздывала. И наличие на объекте ей часто приписывали по умолчанию. Придёт – уже хорошо. Не придёт – папа попросит простить.

Не даром вышестоящий начальник.

У Эльвиры вышестоящего папы не было. Но ни пули, ни отсутствие напарницы, ни тем более неблагополучные семьи её не пугали. Она спокойно заходила в любые квартиры без страха. После школьных классов коррекции ей всё казалось детской забавой: кнопок не подкладывают, хлопушки под ноги не бросают, даже самолётик в спину не прилетает. Так чего бояться?

Вот и в этот день в очередной раз «Годзилла» решила первой всё проверить, а блондинку-коллегу вписать в часы посещений позже при отчёте. А опоздавшая пусть протокол потом составляет. Эта бумажная работа никогда Эльвире не нравилась. Что в школе, что на новом месте.

Вот власть – это серьезно. А бумаги – второстепенно. Жаль, что бумажки и власть часто сильно зависели друг от друга, если папы подходящего не было в начальниках.

Поправив выкрашенные в чёрный цвет пряди, инспектор решительно постучала. Замерла в ожидании, готовясь по поводу и без разразиться гневной тирадой. Вроде «а чего это вы не открываете? Что скрываете? Есть что скрывать? А если найду?»

Скрипнув, дверь приоткрылась, но на пороге так никто и не появился.

– Эй, так вы гостей встречаете? – превентивно начала кричать Эльвира. – Что за неблагополучная семейка!

В ответ кричать не стали. Это разозлило ещё больше.

Помявшись немного у двери, инспектор прошла в неприветливо-мрачный коридор. Здесь почти отсутствовало освещение, лишь под потолком неярко светились красноватые лампочки. На полке стоял цветочный горшок с давно иссохшим растением, опутанным паутиной.

– Ну и мра-а-ак, – инспектор осуждающе покачала головой.

Растения ей нравились гораздо больше, чем люди, потому что вели себя тихо. Польёшь раз в неделю – и стоит себе, радует. Почему с людьми так не выходило? У стены стоять не желают.

Пройдя в комнату, Эльвира увидела маленькую девочку. Худую и бледную. Та что-то напевала и рисовала мелом прямо на полу. Эльвира пригляделась внимательнее и поняла, что рисует ребёнок совершенно непонятные каракули и перевёрнутые звёзды.

– Совсем запущенный случай, – тихо пробормотала она. – Ребёнок в этом возрасте должен рисовать круги. А у тебя червяки какие-то. Мелкая моторика не развита. Это «минус».

Бросив взор на незнакомку, Мара быстро очертила круг так, что древние символы-каракули оказались внутри него.

– Всё равно, – процедила Эльвира. – Ребёнок тощий и голодный. Тебя хоть кормят, девочка? Мясо ешь? Сладкое дают?

– Не дают, – ответила Мара и улыбнулась как хищник перед броском. – Забираю!

– Много дают – плохо. Мало дают – всё равно плохо, – продолжила бормотать Эльвира, даже не слушая ответа.

Она всегда знала, что написать в отчёте. А что говорят дети – да какая разница? Кто их будет слушать? Они и так дети. Взрослым не до них. Вот вырастут – поймут.

– Один человек отправился в лес… – пробормотала Мара, даже не думая слушать тёткины нотации. У неё самой неплохое колдовство получалось. Будут ещё всякие тёти ритуал нарушать. – … его там с костями чудище съест.

– С кем ты разговариваешь? – раздался из кухни голос Блоди.

Она как раз учила тараканов выстраиваться в фигуры Эйфелевой башни и петь Марсельезу. С выражением, чтобы не фальшивили.

Сегодня у Адовых был день Франции в честь изобретения гильотины. И вот саму гильотину рыжие усачи никак не могли изобразить достоверно. Тренировала для достоверности. Всё лучше, чем за кухонным гарнитуром прятаться.

Когда озадаченная мать и сама появилась в гостиной, окинув быстрым взглядом инспектора из опеки по факту, но непонятную тётку по существу, она сложила руки на груди и решительно заявила:

– Мара, ну и кого ты опять призвала?

– Тётю. Вредную, – ответил ребёнок.

Эльвира озадаченно открыла рот.

– Зачем тебе ещё одна тётя? – удивилась вампирэсса. – У тебя уже есть няня. Отправь этого существо обратно во тьму… Или откуда ты его взяла?

Эльвира подавилась воздухом от возмущения. Её лицо покрылось красными пятнами. Те проступили сквозь толстый слой косметической штукатурки.

Сама Эльвира рада была бы использовать и камуфляж, но на работе почему-то были против, а на полевые испытания в лес её никто не отправлял.

– Да знаете, кто я? – выдохнула Эльвира, сжав кулаки.

Даже приготовилась дать бой. Но в драку никто не полез.

Это зацепило.

– Знаю, дух самого высокого чина… главный демон… почётный чёрт… и прочая дьявольщина… бла-бла-бла… самый почётный…самый страшный… самый… бла-бла-бла… ужасающий… бойтесь меня и всё такое. Знаем, слыхали, – спокойно отреагировала Блоди, передразнив тётку и снова повернулась к Маре. – О, мой гот! Слышишь меня, чудинка? Отправляй это существо обратно. Шнеля давай! Нам ещё тараканов тренировать. Приобщать к великому. Кто им ещё про Францию расскажет, если не мы?

– Ну ма-а-ам! Я не хочу тараканов, – возмутилось маленькое проклятье. – Можно я тётю пытать буду?

– Где же ты собралась её пытать? – спросила Блоди чисто для себя, так как запрещать что-то ребёнку было не в её духе.

– На балконе!

– Как? – уточнила мать.

– По-французски, – заверила дочь.

– Мыслишь верно, но никаких демонов-вредителей перед обедом. И так тощая, как скелет, – строго произнесла мать. – С призывами играйся перед сном. Днём только теория. Разве ты не знаешь, что всё мрачное твориться только после заката солнца?

– Но ма-а-м! – протянула Мара. – Ты же тараканов днём тренируешь!

– Нихт, я сказала. Дорасти до моего возраста и тоже делай, что хочешь. Спорь со своими детьми, мучай как следует первых встречных и давай противоречивые указания всем, кто попросит, – заявила вампирэсса и победно подбоченилась. – А пока мы не можем оставлять всех сущностей, которые тебе приглянулись. У нас и так полная квартира собак, чердачных, крыс и духов по воспитательной работе. Ты же знаешь, нам надо жить налегке. Никто не знает, когда придётся уехать.

– Но Пукс и крыса принадлежат Даймону, – заканючила Мара. – Моя только няня. А чердачный чей? Общий? Можно я его порабощу для себя?

– Мара, ты меня слышала! Никаких порабощений, пока не вырастешь.

Девочка тяжело вдохнула, отложила мел, приблизилась к инспектору и пробасила озадаченной Эльвира:

– Ну вот что теперь с тобой делать? Пытать ещё рано, а наставлять уже поздно. Бестолковое ты чудовище!

От такого заявления представитель опеки опешила. И только рот открыла.

– Не знаю, сама разбирайся, – добавила мать вместо инспектора и вернулась на кухню.

К своим тараканам.

– Тогда я отправлю её во тьму! – рассмеялась дочка, оставшись с тёткой наедине. – Готовься, чудище.

И маленькое проклятье загоготало так, что демоны бы разбежались. А люстра закачалась от таких впечатлений. Отчего немного дёрнулся глаз и затряслись поджилки самой Эльвиры. Её дух как будто на мгновение покинул тело. Но в астральные путешествия она не верила.

А вот в маленьких вредных девочек – верила.

В нарисованном Марой круге началось странное движение. Эльвира ощутила, как краска отливает от лица. Символы вдруг завращались, не став дожидаться ночи. Да так быстро, что и не различить больше их уродливости.

Пол протестующе задрожал. Из центра круга появилась нога. Тонкая, длинная, волосатая, тёмная, похожая на паучью лапку. Затем ещё одна. И ещё для верности. Три конечности дергались и пинали друг друга, конкурирую за пространство.

Глаза Эльвиры покраснели от натуги. Голова закружилась от свалившихся переживаний. Но упасть в обморок не получалось. Даже вываливаться зенки не собирались.

Маре её выражение лица понравилось. Она передразнила её и выпучила глаза по-настоящему, до полной – вытащила из глазниц. Затем взяла их в ладошки и протянула со словами:

– Видишь, чудовище? Без них тьма!

– Как… тьма… какая… тьма, – забормотала Эльвира, не смея оторвать взгляда от глаз на ладонях.

– Кто ходит в гости без приглашения… – добавила девочка и оскалилась, глядя пустыми черными глазницами на инспектора. – … тот часто остаётся на обед. В гости захотелось? Так оставайся гостевать! Тобой и пообедаем, чудище ты бестолковое!

Эльвира ощутила мурашки по телу. Она даже моргнула, силясь отогнать наваждение, но глазные яблоки на ладошках девочки никуда не делись.

Тогда незваная гостья замотала головой:

– Нет, нет, нет. Этого просто не может быть. Какая тьма? Что ты… кх-м… деточка. Я просто делаю свою работу.

– Не видишь тьму? Так-то потому, что сама ты – тьма! Я вижу, как вокруг тебя сгущается тьма! Её будет много… Мне не жалко, – засмеялась девочка голосом, который никак не мог принадлежать ребёнку. От басов дрожали стены. – Много тьмы! Чернота одна! Вся в душе твоей, чудище!

– Чудище? – повторила инспектор, хотя так и не успела представиться.

Никто не мог знать, что прозвище её – Годзилла. А тут – знали.

«А что ещё они про меня знают?», – промелькнуло в голове.

Эльвира задумалась, не отрывая взгляда от портала под ногами. Чертей по её душу уже призвали. Что дальше?

Но Мара не довершила начатое, от чего портал закрылся, а конечности просто остались валяться ошмётками на полу. Девочка же просто ушла на кухню, притащила табуретку, взгромоздилась на неё и лишь кашлянув, проникновенно продолжила:

– Изыди же, мрачный приспешник! Сама избрала ты свой путь. Самой и во тьме плутать! Дверь… там!

«Дверь? Какая дверь? А ад?» – тут же промелькнуло в голове инспектора.

Сердце и без того стучало так быстро, как никогда на физкультуре ранее. Волосы Эльвиры, ещё недавно выкрашенные в чёрный цвет, приобрели стойкий седой оттенок.

– Дверь, глупое чудовище! Та-а-ам! – повторила девочка и указала рукой позади инспектора.

Пошатываясь, Эльвира вышла из квартиры. Спустившись на один лестничный пролёт, она прислонилась спиной к стене и сползла на корточки. Ноги дрожали.

Обхватив колени руками, инспектор закрыла глаза и больше не открывала. Только постоянно повторяла:

– Не хочу тьмы. Не хочу тьмы.

Мельком взглянув на неё из-за двери, Блоди вздохнула и поняла, что тренировки с тараканами придётся отложить.

Люди по одному не приходят. Или как говорят монстры: «пришла беда – снова жди человека».

* * *

Напарница Эльвиры – жизнерадостная блондинка Светлана вбежала на пятый этаж, даже не сбив дыхание. Она была по жизни легкой на подъём. Ей легко всё удавалось. Потому что от большинства жизненных трудностей всегда защищала крепкая спина папы, а дома ждала мама. Тоже не последний человек в городе.

Старательно не замечая старую седую бабку у стены, и не слушая её бормотания из-за потока бодрящей музыки в беспроводных наушниках, инспектор Светлана, прошла до квартиры Адовых.

Приплясывая на месте, блондинка закружилась, дослушала песню и выключила мелодию на смартфоне. Затем убрала наушники в сумочку, и достала оттуда документы на владельцев.

– Так-так-так. Новички, значит. Что ж, новая квартира – новая жизнь.

Ещё до того, как постучать, дверь распахнула хозяйка. Приветливо улыбаясь, и уже закрыв портал Мары, Блоди запустила инспектора внутрь со словами:

– Проходите. Мы не ждали гостей. Просим прощение, что нет беспорядка.

Инспектор улыбнулась «шутке». И вошла в коридор. Там маленькая девочка в белом сарафанчике играла с не менее белым и милым пуделем.

Тот подпрыгивал и пританцовывал на задних лапках, а передними просил вкусняшку.

– О-о-о, – тут же растаяла Светлана. – Какая прелесть. Дети и животные – моя слабость.

Мара, перестав показывать пуделю пальчиками лакомство, посмотрела куда-то на стену и кивнула, сказав тихо-тихо «да, Дарья Сергеевна». А затем повернулась к гостье и добавила:

– Здравствуйте. Вы… очень светлая. Моя воспитательница говорит, что белоголовые люди очень симпатичные.

– Да? Спасибо! – улыбнулась инспектор. – Воспитательницы вообще мудрые люди. Работа у них такая.

– И я у них учуся мудрости, – кивнула Мара. – И уже знаю, что такого слова нет. А ещё Дарья Сергеевна говорит, что учиться никогда не поздно.

– Вот уж точно! – Светлана снова улыбнулась и потрепала кроху по пшеничным локонам. – Какая ты у нас смышлёная для своего возраста.

Инспектор отметила воспитанность и опрятный внешний вид ребёнка и собаки до кучи. Чистота членов семьи существовала при том, что в коридоре стояли пустые ведра, к стене были прислонены рулоны обоев, а на потолке висела красная лампочка. Ремонт вносил свои коррективы в облик домочадцев, но не в этом случае. Если удавалось удерживать надлежащий вид, это определённо был новый «плюс» в анкете.

– Обновляетесь? – спросила блондинка.

– Собираемся, – ответила Блоди. – Только въехали.

– «Переезд как два пожара», говорят, – улыбнулась инспектор. – У вас есть ещё дети?

– Ещё один. Зато какой! Даймон. Он сейчас готовится к школе, – ответила Блоди и проводила гостью в зал, где за старым пианино сидел мальчик в тёмных очках.

Он сразу же опустил пальцы на клавиши и наиграл ненавязчивую, красивую мелодию. Звуки, извлекаемые клавишами, потекли по помещению и зачаровали гостью.

– Как романтично… Даймон? «Бриллиант», значит? – переспросила инспектор, оценив внешний вид опрятно одетого молодого человека и тягу к искусству не иначе, как на высший балл.

– Творческий псевдоним, – улыбнулся демонёнок. – Пианистом буду.

– А-а, – протянула инспектор и поставила новый плюсик. – Это хорошо. Музыку я люблю.

– Он сам так себя назвал, – пожала плечами Блоди. – Созвучно.

– С кем? А-а, не говорите. Сама угадаю. Дима, то есть? – «сразу всё поняла» Светлана, отмечая новые данные в блокноте. – Димка, волнуешься перед первым днём в новой школе?

Даймон кивнул и сменил музыку на драматическую. Из коридора раздался звук открываемой двери.

– Мрак моего сердца! – из коридора раздался голос Михаэля. – Я принес тебе свежей… – влетев в комнату, глава семейства замер.

Взгляд наткнулся на Светлану. Из рук едва не выпала банка с алой жидкостью.

– … свежего! – не дала договорить ему супруга. – Ты хотел сказать свежего томатного сока? Просто обожаю томатный сок! Поставь, пожалуйста, в холодильник охладится.

– Соки на разлив? Это в нашем супермаркете отдел открыли? – заинтересовалась инспектор. – Я бы тоже купила.

– Уже нет, – виновато улыбнулся Михаэль. – Последний забрал. Ажиотаж. В нашем мире так мало…помидоров.

Голос Михаэля дрогнул едва заметно.

– Всё новое и свежее быстро разбирают, – легко согласилась блондинка и призналась. – Да я и не запоминаю адресов. А по карте ещё хуже ориентируюсь. Я до сих пор даже в своём дворе по навигатору хожу.

– Прелестно, – ответил озадаченный проверкой Михаэль, за столетия опыта научившись подбирать нейтральные слова при людях, чтобы всегда выкрутиться из неловкой ситуации.

– А вы знаете, что мы сделаем? – Светлана взяла ручку с блокнотом и посмотрела на отца семейства. – Очень хорошо, что вы пришли. Это важно, когда папа рядом. У нас осталась сущая формальность – заполнить данные. Кем вы работаете?

– В основном вожу грузовик и занимаюсь переездами, – прикинул честный оборотень и пожал широкими плечами. – А ещё пчёл люблю. Но пока не нашёл подходящую пасеку. Пчёлы – дело личное. Времени требуют. В городе их на каждом углу не разводят, сами понимаете.

– Конечно, понимаю. Не всё сразу, конечно… То есть временно безработный? – уточнила инспектор. – Надо бы трудоустроиться со временем.

– Мы же только вещи внесли, – заметил отец семейства. – Дайте хоть немного времени! Хотя бы пару веков для разбега.

– Понимаю. В первый день всё сложно, – кивнула блондинка, улыбаясь очередной «шутке». – Но без трудоустройства я не смогу дать всецело положительную характеристику Вашей семье. Можно ваш паспорт? Или… прописываетесь?

– Да, – поспешно кивнул оборотень и посмотрел на жену за подсказкой. – Да?

– Оставили там, где прописывают, – добавила Блоди и уточнила. – Людей. Буквами.

– Хорошо, позже данные довнесём. А супруга, значит… по хозяйству? – инспектор повернулась к Блоди. – Ваше место работы могу узнать?

– А я дома работаю, – быстро сообразила Блоди, так как слышала, что у людей есть такая профессия. Жена.

Но только она хотела это сказать, как блондинка снова подсказала:

– Фрилансер?

– Натюрлих, фрилансер, – кивнула Блоди.

Даймон перестал играть на пианино и подойдя к матери, протянул листик с пометкой «прочитай меня вслух перед этим человеком».

– Вот, жду, когда… «интернет проведут», – огласила данные на бумажке мать.

Объявление, которое сын сорвал в подъезде, оказалось весьма кстати. Был бы ещё телефон, чтобы по объявлению позвонить. Блоди знала, что люди в последнее время оторвали телефоны от проводов и носили с собой. Но пока не понимала, как это работает.

– Это, хорошо, что техника дома будет. Доступ к информации важен, – закивала блондинка, снова что-то старательно отмечая в бланке. – Но к концу месяца хотя бы один из супругов должен быть официально трудоустроен.

– Или что? – спросил Михаэль, стараясь не выдавать волнения. – Детей заберут? Или сразу на костёр за бродяжничество?

Блондинка улыбнулась:

– Да вы не переживайте. У вас чудесная семья. А пока опустим эти формальности. Не стану я писать, что с доходами у вас неважно. Это не честно сразу всё требовать. Так даже приставы не работают.

– Почему не важно с доходами? Нужно золото? Бархат? Может, возьмете золотыми дублонами? Или быть может… – Михаэль приблизился. – … мёдом расплатимся?

Блондинка заливисто рассмеялась:

– Ой, вы такой шутник… Ладно. Вижу, что зря на вас наговаривают. Я зайду в конце месяца. Документики подправим. Рада была познакомиться! – прощебетала Светлана, и выскочила в коридор. – Всего вам доброго!

С этими словами инспектор покинула обитель Адовых.

И Мара ответила за всех:

– За что она так с нами?

Глава 12

Гиперопека

Оборотень прикрыл дверь за блондинкой и повернулся к супруге:

– Что это было? – поинтересовался Михаэль, с сомнением поглядывая в глазок на новую старуху на лестничной площадке.

Вроде бы соседка выглядела иначе.

– Проверяли, хорошо ли нам тут живётся, – ответила вампирэсса. – Люди всегда беспокоятся на предмет того, плохо ли окружающим?

– Но как же естественный отбор? – не понял оборотень. – Среди них что, перестали умирать все некрасивые?

– Ты не понял. Они пытаются создавать невыносимые условия сразу всем, чтобы сами со скалы сбрасывались. Никаких снисхождений даже к вожакам, – заметила Блоди. – Но Даймону лучше пойти в школу и ощутить всё на своей шкуре. А нам завести эти… как их там. «Карточки смерти» с указанием адресов проживания?

– Паспорта! – подсказал Даймон. – А ещё людским детям нужны свидетельства о рождении, чтобы в очередь на край скалы успели поставить.

– Откуда ты знаешь? – повернулись к нему родители, обронив в унисон.

– Я посдлу… в смысле в книжке вычитал, – Даймон кивнул наверх. – На чердаке валялась. Энциклопедия «всё о людишках и не только».

– То есть «молот ведьм» тебе больше читать не интересно? – вздохнула мать. – Или «топор упырей» под редакцией Фомы Вальяжного. Ты забросил даже рассказики «потешного инквизитора», а помнишь какие весёленькие окровавленные топорики ты рисовал в детских раскрасках?

– Что мне рисовать топоры? Пора заводить свой! – заявил Даймон и добавил тихо. – Ма, я уже вырос. Смиритесь. Если не планируете дарить мне полноценное оружие на следующее день проклятия, то это повод задуматься над тем, правильно ли вы меня содержите. Или скажете, инструкцию по обращению с демонятами вам тоже никто не давал?

Блоди помассировала виски и тяжело вздохнула.

– Так, мне нужно выпить человека.

– Зачем же посредник? – муж тут же принёс высокий графин с алой жидкостью из холодильника и высокий стакан.

Блоди принюхалась. Отпила. Кивнула. И заявила:

– Проглядела, выходит. Книги он уже другие читает. А дальше что? Проникнется их искусством и гу…гу… гуманизмом? А что дальше – демократия?

Михаэль округлил глаза, но слов подходящих не нашёл.

– Образование – это важно, – снова заспорил Даймон и протянул, как бывало в детстве. – Ну ма-а-ам. Там детей можно пытать! Их в школе много. Я на улице столько не найду. А школе всех компактно содержат. Они туда сами приходят. Никаких ловушек не надо. Над ними даже главного ставят, чтобы не разбегались. И помощников. Вроде церберов, только с указками. Как Дарья Сергеевна совсем. Только живые.

– Совершенно верно, указки в школе ещё встречаются, – тут же появилась дух в очках и поправив хвостик-прическу, добавила. – Выдали нам одно время лазерные, да на тех быстро батарейки сдохли. А новые выдавать никто не спешил. Вот и приходится детям грызть гранит науки по старинке, а нам по старинке преподавать. А указки мы еще полгода вместо брелоков носили. Красивые же!

Демонёнок тут же оседлал волну и поплыл на ней по течению беседы:

– Ма, я даже узнаю, как тебе с интернетом работать!

– Хорошо… можешь идти в свою школу, но только… – Блоди вздохнула и обняла сына, как будто прощалась с ним. – Будь осторожен. Люди такие непредсказуемые. Сегодня учат тебя гуманизму, завра проникаешься демократией, а по итогу – анархия, пожары, все куда-то бегут и чего-то требуют, а на костре оказываешься ты.

– То ли дело старая-добрая тоталитарная власть, – добавил с пониманием Михаэль.

– Но люди универсальный, – Даймон даже улыбнулся. – Мучаются в школах мучаются, потом в институтах. А потом продолжают мучиться на работах. Некоторые даже для себя… У них есть чему поучиться.

– Где бы ещё ту работу найти, – добавил оборотень задумчиво. – В семьях они тоже умудряются страдать. Честно говоря, и в одиночестве мучаются и в толпе. Им что на луну выть, что в группах тесно. Человеку не угодить! А ты говоришь – универсальны.

– Зачем угождать одному человеку, если можно мучать много людей сразу? – переспросил озадаченный демонёнок. – Говорю же, школа – лучшая пытка из всех возможных. Люди живут не больше века и четверть этого времени учатся.

Оборотень приобнял вампирэссу и вздохнул:

– Чую, у малого начинаются отваливаться «молочные чувства». Говорят, демоны теряют их лет в 12.

– В 14! – поправила жена, продолжая отпивать из стакана алую жидкость. – Надо было инструкцию к яйцу читать!

– Жаль, то с Пуксом никаких инструкций не давали, – добавил муж. – Самим постигать тренировку пришлось. – Пукс! Ко мне!

Услышав своё имя, пудель тут же примчался с балкона с перьями голубя во рту. Облизнулся, удаляя улики.

– Даймон прав, дорогой, – Блоди осушила стакан и вытащив последнее перо из пасти собаки, начала писать им на обоях. – Мы немного пропустили развитие человечества. Придётся навёрстывать со всеми этими технологиями. Да и пером уже никто не пишет!

– Эх, где это старое-доброе время, когда людей монстрам можно было красть в лесу и списывать всё на волков? – протянул оборотень. – А теперь что? Ни крови, ни мяса. Бумажки заставляют заполнять. Я столько закорючек понаставил, пока квартиру оформлял, что чуть с ума не сошёл. А они ещё и про какие-то деньги говорили. Гарантии, обязательства. Я едва в медведя не перекинулся, пока заполнял!

– О, мои тёмные души, нелегко нам придётся в городе, – кивнула Блоди. – Но сегодня, кажется, всё прошло удачно. Мы отбили очередную людскую атаку.

– Да, но на этаже завелась какая-то подозрительная седая леди. Вдруг её поставили, чтобы следить за нами? – усмехнулся оборотень и добавил. – Седина идёт людям в любом возрасте. Но стоит за ней присматривать. А то переловит всех наших крыс, а чем потом кормить мелкую?

Оспа вытащила нос из кармана Даймона и пристально посмотрела на всех:

– Я конечно понимаю, что там меньше конкуренции. Но давайте вы не будете это при мне обсуждать. Договорились?

Блоди сделала новый глоток, томно прикрыв глаза:

– Мрак мой, где ты это раздобыл? Ты опять развлекался без меня? Охотился?

– Как ты могла такое подумать, тьма моей души? – возмутился Михаэль. – Ты не поверишь, но здесь есть место, где люди добровольно расстаются с собственной кровью. Мне и когтем никого трогать не пришлось.

– Поклянись!

– Клянусь горшочком с мёдом! – тут же ответил оборотень-медведь и добавил проникновенно. – Двумя!

– О, это твоя самая сильная клятва, – кивнула вампирэсса. – Верю, мрак души моей.

Тогда оборотень посвятил всех в свои приключения:

– Я просто забрёл в это странное место с красным крестиком. На меня накинули какой-то халат. Я отпросился выйти. Зашёл в один из кабинетов и позаимствовал немного для тебя. Проще говоря, сначала они хотели взять мою, а пока отвлекались на бумаги, я взял их… Из холодильника.

– А мне кровяки? – Мара подбежала к отцу и радостно запрыгала. – Мне ты что-нибудь принёс? Хоть кусочек плоти! Как мне иначе расти?

– Конечно, мой маленький кошмарик, – ответил отец и с улыбкой протянул ей серый сюрприз на палочке. – Вот. Прямо под подъездом лежало.

Блоди нахмурилась, уперев руки в бока:

– Мы же договорились переводить ребёнка на взрослую пищу!

– Судя по виду, её уже кто-то обработал, – заметил демонёнок рядом. – Воняет жутко! А мои предки всё-таки живут среди сероводорода.

– Обработанную, а не протухшую, – поправилась вампирэсса. – В детском аду её никто не станет кормить отдельно.

– Детский ад? – улыбнулся Михаэль. – А люди мне всё больше нравятся. Хочу в детский ад!

– Кто ей там крыс ловить будет? – не унималась вампирэсса. – Или тухлятину добывать? Об этом ты подумал?

Оспа снова моментально показала нос из кармана:

– Эй, даже не думайте насчёт «брать с собой»! Договорились? Пукса пусть берёт.

Михаэль покачал головой:

– Ничего страшного не случится, если я её немного побалую мелкую лакомствами со своего двора. Но крысёныш прав. Надо поставить пару мышеловок в подъезде. Надеюсь, туда не только седые леди будут попадать.

– Я не это имел ввиду! – заявил Оспа, но его уже никто не слушал.

Мара в один миг проглотила лакомый кусок из руки отца, выплюнув палочку. Её кожа тут же порозовела, а губки стали красными. Но эффект этот был кратковременным. Уже через несколько минут к ней вернулась привычная бледность.

Из стены выплыла Дарья Сергеевна, поправила очки и добавила:

– Во-первых, не детский ад, а детский сад. Во-вторых, зачем Маре детсад, когда есть я? Я же лучше собаки!

Михаэль с Блоди переглянулись.

Вампирэсса добавила:

– Обе пойдёте. Там за ней и приглядишь. А в качестве бонуса можешь воспитывать любых детей, каких увидишь.

Дарья Сергеевна совсем не расстроилась, обрадовалась даже.

– Правда? Ой… это так неожиданно и приятно-о-о.

– Судя по нашим сегодняшним гостям, детей им точно не жалко, – озадаченно добавил глава семейства. – Но если после каждых гостей старушки в подъезде будут появляться, то хорошего мало. Срок годности у них уже не тот, всё-таки.

– У людей никакой жалости к выводку, – кивнул демонёнок и добавил. – Может, нам действительно есть чему у них поучиться?

* * *

В то же время по ту сторону двери Адовых в подъезде события разворачивались иначе. До ушей бабы Нюры донеслось странное причитание:

– Не хочу тьмы, не хочу…

Тихое, но разносившееся эхом на весь подъезд, оно периодически повторялось. А ещё стук был. Как будто долбили молотком по стене. Но каким-то слишком мягким. Словно прорезиненным.

Смотрящей за двором стало не по себе от этого голоса. Но она уверенно топала вверх по лестнице с хлебом и кефиром в авоське. Только клюку перехватила поудобнее. На всякий пожарный случай. Чтобы магазинное не отобрали. Мало ли лихих людей по округе? А так треснешь палкой для профилактики по хребту и сразу все вокруг добрее становятся.

Очередное столкновение с непознанным было ожидаемым. Всё утро баба Нюра провела во дворе, наблюдая за всеми входящими в подъезд. Никто не ускользнул от её дальнозоркого глаза. И тем более подозрительные соседи.

Ничего-ничего, и этих из квартиры выживет.

– Не на ту нарвались! – грозилась Нюра. – Всех переживу!

Однако никаких странностей замечено не было, пока после покупок пересиживала часы на лавочке. Разве что две незнакомые женщины проходили в подъезд. Они тут точно не жили. И среди гостей ранее замечены не были. Одна вскоре вышла обратно, а вот вторая затерялась где-то в недрах пятиэтажки и покидать её не спешила.

Сердце бабы Нюры кольнуло неприятное предчувствие. Едва раздалось причитание, она сдавила клюку посильнее и приготовилась бить вредителей в подъезде наповал.

– Не хочу, не хочу во тьму, – монотонно повторял голос.

Между четвертым и пятым этажом Нюра, наконец, увидала обладательницу голоса. Абсолютно седая старуха прислонилась спиной к стене и раскачивалась на коленках так, что стукалась о стену головой в откате. Именно она бесконечно повторяла одни и те же слова. При этом глаза её были закрыты, так что спорить с тьмой вокруг было бесполезно.

– Вот дурная, – пробормотала смотрящая. – Глаза-то открой. Светлее будет. А то тьмы она боится. Зенки разуй!