Текст книги "Адовы (СИ)"

Автор книги: Степан Мазур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Но Оспа лишь прокашлялся театрально и затянул припев, как песню:

Ещё одна душа? Послушай,

Через плечо не оглянись:

Хватает в Стиксе утонувших

На всём пути не усомнись!

Когда поднимет грех волну,

Река запахнет мёртвой кровью:

Тяжёлый дух пойдёт ко дну,

А чистый взмоет над водою!

Электронная мелодия зазвучала из Ленкиного кармана. Она быстро извлекла мобильник и ответила:

– Да, мама… Ну ещё пять минуточек… Мне тут песню вообще-то поют!.. Конечно перспективный, в клубнике разбирается…. – взгляд её заметно потускнел. – Ну, хорошо. Сейчас буду.

– Что-то случилось? – спросил Даймон, предчувствуя неприятность.

– Домой надо идти. Мне ещё уроки делать, – вздохнула девочка. – Мама напомнила, что рано ещё серенады слушать. А стих хороший… Или это песня?

– Напишем музыку, будет песня, – гордо заявил Оспа. – Хочешь второй куплет? Память у меня хорошая, а бумага была вкусная. Хоть и не сыр.

– Хочу, конечно, – ответила девочка, ощущая сразу две радости: от сладости во роту и от услаждения слуха.

И всем сполна, за веком век

Харон веслом печаль отмерит,

И миллионы человек

Перевезёт на чёрный берег…

Врата Аида кроет мгла…

А там во мраке, так нелепо

Открыв незрячие глаза,

Харон плывёт с другого света!

Оспа посмотрел на притихшего демонёнка, который боролся с двумя ощущениями: придушить наглую крыску за плагиат и похвалить за то, что решилась рассказать то, что он сам не смог.

Даймон, наконец, кивнул и они вместе снова затянули припев:

Ещё одна душа? Послушай,

Через плечо не обернись:

Хватает в Стиксе утонувших

На всём пути не усомнись!

Когда поднимет грех волну,

Река запахнет мёртвой кровью:

Тяжёлый дух пойдёт ко дну,

А чистый взмоет над водою!

Ленка взяла в рот рожок и зааплодировала. На миг даже забыла про мороженное. А когда сказала «браво», рожок выпал. Но грусти от этого девочка не испытывала.

Она пристально посмотрела на Адова младшего и спросила тихо:

– Это вправду ты написал?

– Да, я… – ответил Даймон и хотел добавить «для тебя», но рот отказался произносить эти слова. Лишь выдавил. – А давай я тебе помогу с уроками? И Оспа поможет. Ты же видела, какой он умный… если дело не касается геометрии.

– И не какой-нибудь там искусственный интеллект, а самый что ни есть настоящий! – напомнил крысёныш.

– Мы с Оспой и мороженым вмиг твои уроки сделаем. Вон, считай и парта имеется, – демонёнок кивнул на стол, за которым обычно играли в домино взрослые.

Сейчас стол был пуст из-за хмурой погоды. Но то ли Ленка была настолько поражена силой искусства, то ли уровень шоколада с клубникой в крови повысился, но она даже не спорила.

Только спросила:

– Прямо здесь уроки делать будем?

– Ну а чего? Дождя нет, – заметил демонёнок. – Но, если надо, я попрошу сестру призвать.

– Хорошо, – улыбнулась Ленка. – Только надо за учебниками сбегать. И у мамы отпроситься… Я сейчас!

– А дождь-то вызывать?

– А дождь отменяй! – снова улыбнулась девочка.

Она вдруг коснулась руки Даймона. Будто бы невзначай, но юного демона будто электричеством прошибло. Да так сильно, что он окаменел. Внутри что-то запульсировало, разливаясь теплом.

Но не кислотным, а приятным теплом.

Губы Даймона расползлись в улыбке сами собой. Он сказал, как есть:

– Я буду ждать сколько потребуется. И не позволю небу пролить и капли!

Ленка кивнула и убежала.

– Кажется, мы кое-кого потеряли, – напомнила Оспа, водя хвостиком по лицу подростка.

Это подействовало как заземление. Тело вдруг снова начало двигаться. «Спазм» прошёл.

– А…– демонёнок растерянно раскрыл рот.

Он стал оглядываться по сторонам, но девочка уже успела скрыться в подъезде.

– Эй-эй! – крыска щёлкнула его по носу. – Приём! Оспа вызывает Даймона. Есть кто внутри?

Даймон моргал, не совсем понимая, что происходит.

Крысёныш махал крошечными лапками перед его носом:

– Мы кое-кого потеряли, говорю.

– Да тут я! Тут! – пришел в себя Даймон. – Кого потеряли?

– Как кого? Пса! Ты Пукса давно видел?

Даймон вновь огляделся. Пудель и впрямь больше не бегал вокруг него. Пуделя поблизости не было видно.

– Пукс! – выкрикнул демонёнок. – Ко мне!

Но никто не отозвался.

– Заметил, когда он пропал? – включил сыщика Оспа. – Что-нибудь подозрительное видел?

– Да ничего я не видел, – отмахнулся Даймон. – Может, он сам домой вернулся?

– Значит, надо домой идти, проверить, – важно заключила крыска. – Он всё-таки Адов.

– А, давай ты сбегаешь, а я тут постою, твоими глазами гляну, –предложил Даймон, когда они подошли к подъезду… Только… – демонёнок слегка замялся. – Ты на первый этаж тоже загляни… Скоро там Ленка выйдет?

Оспа хмыкнул. Но всё же спрыгнул с плеча и скрылся в подъездной темноте.

Демонёнок принялся ждать, неловко переминаясь с ноги на ногу от нетерпения.

Даже вздохнул. По его расчетам крысёныш уже должен был добраться до пятого этажа. Всё-таки ручной зверёк был очень шустрым, да и потайные ходы, опять же, знал где срезать.

Даймон уже готовился войти в контакт с его зрением, когда заметил, как кто-то идёт вниз по лестнице.

– Ленка! – крикнул он, не успев толком разглядеть фигуру.

– Сам ты Ленка! – из подъезда почему-то вышел Сашка Сидоров, а никакая не Ленка. – А ну с дороги, очкарик, а то про череп и не вспомню.

Долговязый сосед толкнул его плечом.

– Да ты чего? – возмутился Даймон. – Мы же всё в школе решили!

Сашка, который явно куда-то торопился, замер на месте и медленно развернулся. Так оборачивались герои голливудского боевика в замедленной съемке, оттягивая угрозу.

У Сидорова, правда, получилось не слишком угрожающе. Даймон даже не понял, что ему следовало испугаться.

– Думаешь, я тебя просто так оставлю? – заявил Сидоров и почесал нос. Уже не такой опухший, но всё еще синий. – Да я тебя… в порошок сотру. А затем гусиными перьями посыплю. Директор тебе больше не поможет. Гусь тем более. Он ведь в школе остался на балансе живого уголка. А знаешь, что это значит?

– Что?

– Что я тебя сейчас… – он не договорил.

На плечо Даймона сиганул Оспа, свалившись с козырька.

– Крыса! – если до этого Сашка старался говорить басом, то теперь завизжал. – Крыса! – повторил он и отступил на шаг назад.

Сашка Сидоров не был трусом. Он не боялся ни драк, ни опасностей, ни высоты, даже математички почти не боялся, хотя та умела нагнать страху.

Но один страх мальчик имел – крыс. Больших серых крыс, обитающих в подвалах, он терпеть не мог. А лабораторных белых недолюбливал.

Конечно, свою слабость он тщательно скрывал. Но стоило ему увидеть на плече у Даймона представителя грызунов, как горе-хулиган едва сознание от ужаса не потерял.

– Хочешь познакомиться с Оспой? – демонёнок снял крыску с плеча и протянул Сидорову.

Тот сделал шаг назад, но не рассчитал, что наткнётся на лавочку у подъезда. Отступление оказалось роковым. Сосед неловко перекувыркнулся через скамейку и шлёпнулся на спину.

Поднялся он довольно скоро. И потирая одно ушибленное место, заявил:

– Я тебе ещё покажу!

– Чего покажешь?

– Всё покажу! И сразу! – крикнул Сидоров, убегая так, что только пятки сверкали.

– Когда премьера? – спросил Даймон, но ему не ответили. Тогда он перевел внимание на крыску. – Ну, как там?

– Нет его дома, – развела лапками крыска. – Надо искать.

– А Ленка? Скоро она там?

Оспа вздохнул, махнул хвостом:

– Не жди. Двойка у неё там по географии. Говорят, дело серьезное. Карту с отцом перерисовывают. Крестики какие-то ставят и линейкой меряют. Наверное, клад найти не могут. А это, сам понимаешь, дело не быстрое.

– Эх… – вздохнул Даймон. – И куда теперь мне это мороженое девать?

– Ну, с этим-то я как-нибудь справлюсь.

Оспа погладил лапками толстый животик. А потом прыгнул в пакет. Выбирать мороженое повкуснее.

– Что ж…наслаждайся, – скис Даймон, стараясь не обращать внимание на шелест упаковки.

Но затем демонёнок вспомнил, что сегодня Ленка услышала его стихотворение, которое в принципе можно было продлить до целой песни. Оставалось только найти музыкальные инструменты.

Если подумать, они дома даже нужнее, чем холодильник. И тогда демонёнок снова улыбнулся.

Песне быть!

– Кажется, я снова люблю сладкое! – раздалось довольное из пакета.

Глава 33

Маленькие, да удаленькие

Никогда Блоди не думала, что станет завидовать шестирукому Шиве. Но чем дольше она гуляла по магазинам, тем сильнее ощущался недостаток верхних конечностей.

«Наверняка удобнее удерживать пакеты тремя парами рук, а не двумя. А ещё бы слуг в придачу. Людей что ли очаровать по старинке?», – прикидывала вампирэсса, которая давно не использовала гипноз.

Теперь её охота происходила исключительно на одежду и прочие полезности, что в хозяйстве обязательно пригодятся. Однако, количество покупок всё росло и росло, а покупательная способность трофейных карточек не иссякала. Всё-таки золотая кредитная линия «только для своих».

Признаться, вампирэсса даже слегка экономила. Пакеты её стараниями пополнялись только самыми необходимыми покупками: тостер с искусственным интеллектом, красные сапоги со светоотражателями, махровый халат с вшитым градусником, бигуди с подсветкой, торт со сгущёнкой из молекулярной кухни, мягкий медведь с видеокамерой, угги, расшитые бисером, набор хрустальных бокалов с Мадагаскара, книга «тьма, темнота и немного мрака», мячик с автографом хоккеиста, клюшка с автографом футболиста, носки с подогревом, подогревающий коврик с эффектом гриля и многое другое, что охотно пряталось в красивых коробках, обмотавшись многослойной упаковкой.

Как без этого обойтись?

А сколько ещё хотелось купить всего приятно-бесполезного. Глаза разбегались! Блоди уже сбилась со счету, сколько они магазинов обошли. А впереди маячили всё новые и новые вывески.

Люди словно издевались над монстрами, создавая столько поразительных вещей. Ими можно было огородить забор в лесу, чтобы к нему с любопытством подходили звери и тут же охотиться. Отличная приманка вместо капканов.

«У сорок от всего этого блестящего припадки случаются. Поэтому люди и сделали крышу торговому центру», – прикинула вампирэсса и с трудом подавила очередное желание перекинуться в летучую мышку, чтобы летать быстрее среди всего этого изобилия и радоваться свободе от него же.

Останавливало её одно – мышке пакеты точно не удержать. Да и Мару без бдительного присмотра средь бела дня лучше не оставлять. Ладно бы ночью, ещё куда ни шло, а днём она могла разогнать любое сборище людей на «раз-два-три-люди-умерли».

О, как не хватало такой дочери для вампирэссы в Средневековье, когда горели её подруги на площадях, приманенные людскими ярмарками. Чудные рыжие женщины, презираемые инквизиторами исключительно за эту расцветку, страдали почём зря. А теперь, напротив, рыжих делали их всех желающих. Можно даже мгновенно, если парик купить. Но в моде на этой неделе были парики для блондинок. Все как на подбор.

«Проклятые рыжефобы», – с тоской вспоминала вампирэсса: «Нормальные же вампирки были. Что людям, крови жалко, что ли?».

– Мам, там маленькие человечки на развес продаются, – Мара дёрнула Блоди за рукав и потянула в сторону. – Я хочу посмотреть поближе.

– К сожалению, в человеческих магазинах не продают людей.

– Даже по килограммам? – уточнила дочурка.

– Яволь, невольничьи рынки давно не актуальны, – ответила вампирэсса и приложила к себе маленькое чёрное платье, изрядно растянув красивую, но не по размеру ткань. – Подожди минутку, я хочу примерить ещё один наряд.

– Но я вижу их прямо сейчас! – настаивала дочка. – Их же заточили. И это была не я!

– Тогда позови. Если нужно, сами подойдут поближе. Так и посмотришь.

Блоди была слишком занята проверкой эластичности ткани. Стоило ей отвлечься, как платье сжалось бы до своего нормального размера. Пришлось ты снова растягивать.

– Эй, человеки, идите ко мне!.. Эй, я кому говорю?.. Ма, они почему-то не двигаются, – негодовала Мара. – Может, мёртвые? Можно я их немного подвигаю?

– Мара, мёртвые человечки точно не будут продаваться в человеческом магазине, – улыбнулась Блоди. – Здесь совершенно не распространена культура некромантии. Даже гомункулусов не достать. Я спрашивала в аптеке. Мне только дали успокоительного и слабительного. А что принимать сначала, так и не сказали. Людей подобные мелочи не интересуют. Человек современный делает свой выбор сам. Может и тебе поучиться делать что-то самой?

Мара кивнула. Такой подход ей нравился. Она ведь чётки видела, что совсем рядом в картонные коробки были упакованы миниатюрные тела.

Они выглядели совсем свежими и не походили ни на мертвецов, ни на мумии. Их кожа совсем не посинела, не ссохлась, обтягивая кости. Не проявлялись даже трупные пятна. Никакого признака разложения. Напротив, они были красочными и весёлыми как на вид.

– Замороженные, что ли? – тихо произнесла Мара. – Эй, вы меня слышите? Человеки! А ну подчиняться мне, кому говорю⁈

Пока Блоди издевалась над очередным платьем, желая, чтобы оно потолстело, пока она худеет от переноса покупок, девочка незаметно прошмыгнула к витрине.

С открытым от удивления ртом маленькое проклятье рассматривала необычных человечков, прислушиваясь к сердцебиению безмолвных существ.

Может, они и отвечали. Но в магазине было слишком шумно, чтобы Мара могла что-нибудь услышать.

– Ты хочешь куклу, девочка? – ласково поинтересовалась продавщица из отдела игрушек.

Она сама походила на куклу, которой выдали к фирменной одежде магазина ещё и очки.

– Хочу. Но мне нужны живые. Мёртвых пусть Пукс грызёт. Почему они не двигаются? – строго спросила Мара.

– Есть такие, которые и двигаются, и разговаривают, – улыбнулась продавщица. – Показать?

Какие только запросы не задавали дети на её веку.

– А эти что, обленились? Уже не могут и ногой пошевелить? – девочка указала на резиновых пупсов. – Чего им жалко, что ли?

– Этим и не надо двигаться. Их самих надо двигать, – добавила продавщица, привыкшая к детской неожиданности.

Но Мара не понимала. Вздохнув, продавщица добавила вполголоса:

– Они как взрослые дети, что сами не могут поступить в институт, найти работу и жениться. Прямо как мой сын, который будет жить со мной, вероятно, до самой пенсии. Я пытаюсь его двигать, но сам она давно не хочет. Так же и с куклами.

– Понятно, – вздохнула девочка. – Дохлые, значит. Перебили всех украдкой и скрываете. Но это ведь даже лучше, правда?

– Почему?

– В них можно вселить духов, – заливисто рассмеялась Мара не своим голосом. – Много разных духов! Они-то как раз любят шевелиться, когда им дают такую возможность.

Продавщица удивленно хлопнула ресницами и открыла рот. Только больше не знала, что ответить. Этого в методичке не было. А на примере собственного отпрыска привести аналогию не получалось. Девочка сломала все шаблоны и инструкции работодателей.

Мара неожиданно встала на четвереньки и принялась прямо ногтем чертить что-то на кафельном полу. На плитке оставались чёрные следы, будто закопченные.

– Эй, зачем на грязном полу разлеглась? Вставай! – забеспокоилась продавщица, выискивая взглядом мать ребёнка.

Мара не ответила на привычном языке. Зато произнесла несколько слов на древнем мёртвом наречии утробным голосом, закончив вполне понятным словом:

– Вставайте!

Продавщица замерла, не понимая, что за припадок случился с ребёнком. Она уже хотела звонить в «скорую», но тут внутри витрины послышалось шуршание. Маленькие резиновые ручки принялись раздирать картонную упаковку изнутри. И силы им отныне было не занимать.

С тем продавщица заученно улыбнулась, посчитала себе пульс на руке, и кивнув со словами «всё в порядке», упала в обморок.

Пупсы выбирались из витрины, спрыгивали на пол. Один сиганул прямо на продавщицу. Отчего та пришла в себя и завизжала, а потом запричитала. Но не привычное уху Мары «спасите-помогите», а:

– Куда они разбегаются? Их же по кассе не пробили!

Ответственный человек перед смертью прежде всего думает о работе. А смерть уже где-то близко, судя по пульсу. Теперь «скорую» впору вызывать продавщице.

Она сползла под стол, пытаясь рукой нашарить тревожную кнопку, пока неоплаченный товар разбегался по торговому центру, растворяясь также явно, как её квартальная премия.

– Теперь живые! – радостно произнесла Мара, наблюдая за этой бегающей оравой.

Люди, что проходили рядом, реагировали с большим интересом. Как за рекламной акцией.

Подвижное промо всегда в цене.

– Мама! Мамочка! – закричала проходившая рядом девочка. – Я хочу такую же куколку! Купи! Купи немедленно!

Но покупать оказалось не нужно. Босоногий пупс сам подбежал к её маме и повис на ноге. Женщина подняла его на руки, рассмотрела, а когда тот схватил её за щёки и сказал:

– Кто тут такой милый пупсик? – завизжала и попыталась отбросить назойливую игрушку.

Но резиновые ручки оказались слишком цепкими. Теперь пупсы сами выбирали с кем дружить.

А вот девочку не напугали ни ожившие игрушки, ни реакция мамы. Она улыбнулась и спросила:

– Мы возьмем его домой? Давай возьмем! Его даже на ручках носить не надо! Сам держаться будет. Удобно, правда?

Мама кивнула и грохнулась в обморок.

Маленькое чёрное платье, наконец, эффектно обтянуло объёмные бока Блоди. При этом произошло небольшое чудо, и оно не порвалось.

Вампирэсса, устав колдовать, ещё не успела переодеться в своё, когда услышала подозрительный шум на этаже. Мать с тёмным прошлым, в чрезмерно обтягивающем платье, сразу же выбежала из примерочной, но тут же выдохнула спокойно.

Никакого пожара, землетрясения или наводнения. Причиной переполоха была всего лишь Мара. А с ней можно иметь дело.

– Ничего страшного. Сами виноваты, – произнесла вампирэсса. – Понастроили столько всего интересного для ребёнка.

На пожарную тревогу всегда дают с десяток минут. Успеет пакеты забрать.

Однако, ожившие игрушки обступили и её. Блоди одёрнула чересчур облегающую ткань, заодно отцепив от неё парочку кукол.

– Мара! Кошмар моей ночи! – пришлось подойти к дочери и строго спросить. – Что ты наделала?

– Создала себе армию порабощения из мёртвых человеков, – спокойно ответила дочь. – Будут жить на балконе, пока не захватим мир и немного расширимся.

– У нас маленький балкон, – напомнила мама.

Она и так не знала куда теперь пакеты с покупками девать. Не на чердак же складывать.

– И что?

– Мы не можем взять их всех к себе. Их слишком много, – пожурила Блоди. – Зачем столько? Ты не могла оживить одну большую куклу? Это гораздо продуктивнее. Могла бы брать пример с доктора Франкенштейна. Он не разменивался на мелочи.

– Но одной жить скучно! – пожала плечами девочка. – А вместе им так весело! Сама посмотри, как задвигались.

Блоди вздохнула.

Ребёнок улыбнулся и хищно добавил:

– Теперь это моя банда! Вместе они столько всего полезного для меня натворят!

Глава 34

Это сенсация!

Некогда тихая улица Садовая превратилась в проходной двор. Если раньше баба Нюра знала каждую собаку и могла по звуку шагов определить идущего по лестнице, то теперь пришлось завести специальный блокнот, чтоб ничего не напутать.

Зарубок на трости уже не хватало. Пришлось бы сточить как карандаш. В объёмный блокнот смотрящая записывала приметы посторонних лиц, посещавших подъезд.

Старушка отмечала, кто вышел благополучно, а кто бежал, сломя голову. Бывали и такие, кого на «скорой» увезли. Коэффициент – один к десяти, словно силы тёмные любят ровные числа.

Наблюдения показали, что на каждый десяток тех, кто выходил спокойно, приходилось по одному выбегающему. А на каждую сотню выходящих и десяток выбегающих приходилось по одним носилкам с одним выносимым санитарами.

Суровая статистика подогревалась тем, что прошёл слух – по улицам медведи ходят. Его разносили не прочие бабки, а сам участковый.

Конечно, сам Петрович говорил лишь про рынок. Но, как прекрасно знала Анна Николаевна, с рынка-то всё и начинается.

Поэтому баба Нюра решила устроить охоту на первого попавшегося хищника прямо со своего балкона. Сверху и обзор лучше. И швабры кидать удобнее. А если начнёт лезть как на дерево, то она молчать не будет и быстро подмогу призовёт. Должен же быть в городе какой-никакой спецназ от медведей и прочих напастей.

Когда на улице припарковался незнакомый автомобиль, Нюра записала в блокнот номер и цвет. В марках автомобилей она плохо разбиралась, потому сделала зарисовку. Правда, рисунок мало походил на автопром. Скорее вышел жук на роликах. Но сама карикатуристка осталась довольна творчеством. Для дела старалась, а не для выставки.

«Не всем быть художниками, чтобы им пусто было», – считала бабка.

Понавырастали с умением, а ей, обычному человеку, мучиться с рисунками уровня «человечек-огуречик».

Облокотившись на перила, Нюра пристально смотрела в бинокль. Кто же выйдет из автомобиля? Медведи вряд ли ездят на машинах, но ведь и не такое уже случалось в стране, где колбасу делали из травы, а траву могли выращивать в форме колбасы.

Бинокль у неё имелся не какой-нибудь маленький театральный, а настоящий армейский. С таким хоть в разведку ходить.

Но тяжёлый прибор едва не выскочил из старушечьих пальцев, когда она увидела, как из автомобиля выходит сам Побрей Врунов! А рядом с ним оператор с настоящей телекамерой.

Нюркино сердце затрепетало, как при аритмии. Дыхание перехватило.

– Батюшки-и-и!

Засмотревшись на звезду «тук-тук-кто-там»-шоу, она и забыла, что в её возрасте с данными симптомами следует принимать таблетки, а не томно вздыхать.

Но есть от чего. Ведь попасть в телевизор – это давняя мечта бабы Нюры. А уж о том, чтобы попасть в передачу самого Врунова, она даже и мечтать боялась. А тут такой шанс выпал! Хоть самой с балкона падай.

Позабыв о клюке и медведях, бабка поспешила покинуть жилище. Стоило взять себя в руки и спуститься самой, а не просто выпасть. Впечатлений много. Однако, хватило разума вспомнить, что она всё-таки не десантник. Одного армейского бинокля для десантирования мало. А парашют в военном магазине не продавали.

С этими волнениями бабка проморгала, как у дома остановилась и машина СанЭпидемНадзора. Потому столкновение в подъезде с его представителями стало для старушки большой неожиданностью.

– Где ваша маска, перчатки и пропуск? – раздалось в подъезде от нахальных морд в этом самом облачении.

Никого не слушая, массивная фигура бабы Нюры спускалась с лестницы с такой скоростью, что разметала идущих вверх, как кегли.

От столкновения сама бабуля осталась на ногах, а вот двое тощих людей в белых халатах повалились на лестничной клетке без ответов.

– Ох… – потер затылок человек в медицинской маске. – Куда же вы, бабушка, так спешите? Так ведь и убиться можно!

– Или убить, – произнес второй. – Кругом вирус. А хлеб с макаронами и на дом могут доставить.

Баба Нюра не растерялась, повернулась, упёрла руки в бока и выбрала тактику: «лучшая защита – это нападение».

– Если к цене хлеба ещё и его доставку прибавить, то совсем без хлеба останемся. А вы чего тут шастаете? Без хлеба и булочек! – гаркнула старушка. – Опять, что ли, в нехорошей квартире кого-то замучили? Так вы их потыкайте там уколами успокаивающими! – бабка погрозила кулаком к потолку. – Спуску супостатам не давайте.

– Квартира, говорите, нехорошая? – поинтересовался доктор с ушибленным затылком. – И много там заболевших?

– Да все! Все-е болеют! А все через одного – не здоровы! – уверенно заявила баба Нюра. – Ох, такое я там видела. Девочку по кусочкам разобрали.

Тут она понизила голос до шёпота и призналась:

– А потом гляжу, а она живёхонька бегает. Разобрали. И бегает. Чуете? И так несколько раз.

– Несколько раз? – на всякий случай переспросил первый санитар.

– Вот те крест, – бабка перекрестилась, и показала три, а потом четыре пальца. – Или лучше честное пионерское?

– Думаешь, профессор был прав?– спросил второй санитар коллегу. И люди в масках переглянулись. – Вирусная природа?

– Очевидно, – вторил ему напарник. – Перед нами ещё один случай синдрома улицы Садовой. Вирус Пипеткина ширится. Думаю, что объявление карантина необходимо также, как организовать доставку хлеба населению. А то сами за кордон прорвутся.

– Свежего! – поправила бабка и добавила, прищурившись. – Какой ещё карантин? Вы чего несете? Там сам Врунов приехал! Интервью у меня брать сейчас будет. А вы тут развалились, дорогу перегородили. А ну, посторонись, голытьба!

Санитары снова переглянулись.

– Очевидно, мы имеем дело с инфекционным делирием, – сказал второй и участливо спросил у бабки. – Хотите быть нулевым пациентом?

– Это зачем ещё? – не поняла та. – Хотите сказать, я ноль без палочки?

– Во имя научных целей! – добавил первый в халате.

– Святые делирии, клумбы и катакомбы, да вас самих лечить надо! – возмутилась баба Нюра. – Шастают тут всякие делирии, инфекцию разносят.

Она снова оттолкнула плечом едва вставшего на ноги человека в повязке и поспешила вниз.

– Стойте! – крикнул ей вслед санитар. – Объявлен карантин. Вы заражены.

– Сам зараза! – выкрикнула в ответ старушка, не сбавляя шагу. – Я молоко не по госту давно пью. Я видела, как Спёрбанк работал в воскресенье. Меня никакая зараза не возьмёт!

Медицинская карточка бабы Нюры показывала, что у неё удивительный организм. Он мог впечатлять медицину и без всяких зараз. А если какая-то идея появлялась у неё в голове, то всем хроническим болезням старушки и вовсе приходилось отступать.

Вот и сейчас летела она по лестнице так, будто никогда ни хромотой не страдала, ни одышкой. Поохать и поохотится на медведей со шваброй она всегда успеет. А в телевизор не каждый день попадёшь.

Бабка выскочила из подъезда и замерла, боясь спугнуть шумным дыханием телевизионщиков. Прямо на скамейке, на которой обыкновенно находился её наблюдательный пост, стоял оператор. Перед ним в микрофон вещал сам Врунов.

Старушка схватилась за сердце, запоздало вспомнив об аритмии.

– А с вами, как всегда в это время, ещё и программа «скандальная жиза» и её бессменный ведущий – Побрей Врунов! Слышите? Побрей Врунов снова сегодня с вами, дорогие телезрители. Кто же кроме меня? Только я. Незаменимый, понимающий, всё время кивающий, я всегда несу вам истину.

Он всегда повторял своё имя дважды, чтоб точно запомнили. Хотя такого попробуй забудь. А паузу между предложениями занимал набором дополнительных слов, чтобы не дай бог, не перебили.

– Если вы только что переключились на меня или моргнули и успели соскучиться, то напоминаю – мы находимся на улице Садовой, – продолжил ведущий. – Пока я не заметил ничего странного. Хотя мне сказали, что здесь случилось массовое помешательство. Люди тут ку-ку. А некоторые даже ку-ка-ре-ку. И что может быть важнее, чем взять у них интервью? Клянусь шкуркой скорняка, тут даже карантин обещали дать. Так где же? Где эти местные безумцы и безумихи? О, как я взволнован! Не переключайтесь, не переключайтесь. Сейчас будет жарко. А теперь реклама на Первом Подпольном.

Баба Нюра, слышавшая весь монолог, почувствовала внутренний толчок. Он был такой силы, что она аж подпрыгнула на месте.

Вот он, шанс!

Твёрдым шагом бабка двинулась на Врунова, не отрывая от него убийственного взгляда.

– Я! – воскликнула бабка Нюрка. – Я без ума от вас!

– А вот и местная ку-ку жительница, – голос ведущего дрогнул. – И сейчас мы узнаем, что же произошло на улице Садовой. Эпидемия? Выброс вредных веществ? Аномальная зона? Нашествие инопланетян? Или может тут просто раздают кур перед выборами? Какова цена куры? Сколько стоит голос в наше время обычного ку-ку человека? Узнаем прямо сейчас!

– Нехорошая квартира у нас! – баба Нюра едва не вырвала у него микрофон. – Вы там всем-всем расскажите. Жильцы у нас странные поселились. Все, кто у них в квартире побывал, потом умом тронулись. Я и сама видела тронутых, а до некоторых даже дотрагивалась.

– Да что вы говорите? – наиграно схватил себя за щёку ведущий.

– Да то и говорю, что девочка там на кусочки рассыпалась! А потом бегала. Рассыпалась-бегала… Чуешь, паря? – она зыркнула на оператора, отчего тот побледнел. – Мертвецы там! Но живые! Ох и жуткие они все, что не говори. А мне вот порой и поговорить не с кем.

– Да что вы говорите? – посочувствовал ещё ровно секунду Побрей, а затем набрал в лёгкие воздуха, и повернулся к камере, чтобы разразиться сенсацией.

Но его опередили буквально на мгновение.

– Не приближайтесь к ней! – из подъезда выскочили доктора.

– Это инфекция. Бабка заразная! – кричали они на пару.

– Тьфу ты! – выругалась Нюрка. – Говорила я жильцам, что домофон надо новый поставить. А то шляются всякие, заразу разносят.

Врунов выпустил струю воздуха в микрофон и инстинктивно отшатнулся от бабы Нюры. Но та вновь приблизилась и потребовала:

– А когда меня по телевизору покажут? Мне надо всех родственников оповестить. Вы мне точно скажите. Я вам ещё чего, может, расскажу? Я всё тут знаю. Про всех соседей доложу, как есть. Под расписку. Вы мне верьте! Я всё знаю!

И толи из порыва откровения, то ли просто из вредности, бабка Нюрка вдруг сблизилась с Вруновым и изо всех чувств обняла его, добавив горячо:

– Родненький. Они меня нулём без палочки зовут. Только ты мне один каждый день улыбаешься. Хочешь, я квартиру на тебя перепишу?

Врунов взвыл и завертелся на месте, отплевываясь и стараясь не дышать, чтобы вирус не подхватить.

Но от цепких объятий и так было не продохнуть.

– О, а вот и ещё сумасшедшие, – тут же добавил доктор, оглядывая всю съёмочную бригаду. – Как быстро распространяется! – добавил он коллеге.

– Вы чем слушаете? – повернулась к доктору бабка. – Тут все ку-ку! Говорю же, квартира нехорошая, жильцы там странные, на голову больные, на кусочки рассыпаются, а потом бегают. Я сама видела… Да вон же они идут.

И тут она указала рукой в сторону дороги.

Но бабку уже не слушали. Санитары быстро и успешно вязали Врунова.

Тот плевался и кричал:

– Мы же в эфире! А вязнем, как в зефире. Дорогие телезрители! Похоже, следующая трансляция будет из дурдома… Ой, так нельзя говорить. Наругают, премии лишат… Из дома для умственно усталых! Я внедряюсь в самое логово безумия, чтобы передать вам полный спектр информации! Не переключайтесь! Прервёмся на рекламу! Я попадаю в карету скорой помощи. В карету! В 21 веке! Только на нашем Первом Подпольном канале, дорогие телезрители! Помните наш лозунг: «мы вещаем свысока, хотя место нам под землей!»

Санитары начали вязать оператора. Тот, не опуская камеры, сел в автомобиль скорой помощи. Прямой эфир прервался, когда оборвался провод.

Совсем немногие свидетели происшествия повернулись в указанном бабкой Нюркой направлении. Там по дороге двигалась странная процессия. Это были не люди. Это были пакеты, из-под которых виднелись маленькие босые ножки. А следом за странной процессией шла эффектная дама с девочкой.

Компания пакетов, мамы и девочки, стремительно приближалась к подъезду.