Текст книги "Разрывной прилив (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

  Этот взгляд на Марию несколько отличался от той картины, которая возникла из тонкой папки, которую Афинская резидентура скопировала Джеффри Фейну. Это производило впечатление серьезной профессиональной молодой женщины, которой скоро исполнится тридцать. Кто-то, кто вряд ли пойдет в клуб – если только это не будет при исполнении служебных обязанностей. Но, возможно, файл устарел. Когда Бруно Маккей выбрал Марию для этой работы, он, похоже, не удосужился ее обновить. У большинства людей было какое-то скрытое «я» – почему Мария Галанос должна быть другой? У нее могла быть целая паутина эмоциональных запутанностей, одна из которых могла закончиться катастрофически неправильно. По голым фактам, которые были у Лиз, сказать было невозможно.

  Ей хотелось еще поговорить обо всем этом с Блейки, но не в присутствии Кэтрин. Но женщина продолжала сидеть, словно ожидая, что ее включат в остальную часть разговора. Затем Лиз заметила, что Блейки посмотрел на нее, и Кэтрин встала. – Мне лучше вернуться в свой кабинет. Митчелл должен звонить мне из Афин. Вы хотите, чтобы я что-нибудь спросил у него?

  – Нет, спасибо, – сказала Лиз, и Кэтрин Болл вышла из кабинета, плотно закрыв за собой дверь.

  Когда она ушла, Лиз и Блейки с минуту сидели молча; Лиз почувствовала, что ему неловко. – Надеюсь, это было полезно, – сказал он наконец.

  – Спасибо, – сказала она. – Кэтрин давно здесь работает?

  'Два года.'

  – А до этого?

  «До этого у нее был небольшой перерыв». Он слегка улыбнулся. – Изначально она выучилась на юриста и несколько лет работала в одной из крупных городских фирм. Я тоже очень хорош в этом, я полагаю. Потом она вышла замуж за бизнесмена, довольно богатого; у него были деловые интересы на Ближнем Востоке, и они жили там в разных местах более десяти лет. И вот однажды ни с того ни с сего бедняга упал замертво – сердечный приступ. У них не было детей, и Кэтрин не хотела оставаться там одна, поэтому она вернулась в Лондон и начала искать работу. Кто-то предложил ей зайти поболтать, мы поладили, и я взял ее своим заместителем. Через шесть месяцев она стала незаменимой».

  – Тебе явно повезло, что она у тебя есть, – сказала Лиз.

  Они поговорили еще несколько минут, и Блейки организовал для Лиз копии резюме сотрудников обоих офисов UCSO. Уходя, она снова задумалась, как много он рассказал Кэтрин Болл о расследовании. Сообщил ли он ей о подозрениях по поводу утечки информации и о том, почему Марию взяли на работу в афинском офисе? Насколько нескромным он был?

  Глава 25

  – Надеюсь, вы знаете дорогу, – сказала Лиз Канаану Шаху, когда они вышли со станции Бирмингем-Нью-Стрит. – Я никогда не был в этом месте.

  – Да, я хорошо это знаю. Лучше всего сесть на автобус.

  Офис МИ-5 в Бирмингеме был сравнительно новой разработкой, созданной после того, как вторжение в Ирак вызвало всплеск экстремистской активности в этом районе. Вместо того, чтобы посылать группы людей из Лондона только для того, чтобы кормить, поить и обеспечивать их жильем, было решено открыть региональный офис и разместить там сотрудников или набрать их на месте.

  Автобус остановился перед обветшалым кинотеатром «Одеон» на ухоженной улице в пригороде города. Здание, казалось, подвергалось реставрации; его внешний вид 1920-х годов был покрыт строительными лесами, а двое сплошных металлических ворот, защищающих территорию, были покрыты колючей проволокой. Сквозь ворота безопасности можно было увидеть немного больше здания.

  Вход в само здание был через боковую дверь, которая, очевидно, когда-то была одним из выходов из кинотеатра. Канаан набрал номер на панели на стене рядом с левыми воротами, и маленькая дверь со щелчком открылась. Лиз последовала за Шахом, и они вместе вошли на обширную автостоянку, где стояло множество автомобилей и фургонов.

  Несмотря на неряшливый внешний вид, внутри здание было чистым и ярко окрашенным. Там, где когда-то был вестибюль кинотеатра, было устроено несколько небольших офисов. Большинство дверей были открыты, но лишь несколько комнат были заняты. Когда они проходили мимо одной двери, знакомый веселый голос крикнул: «Привет, незнакомец».

  Лиз остановилась, сделала несколько шагов назад и увидела Дейва Армстронга, своего давнего коллегу и друга, встающего из-за стола. 'Что ты здесь делаешь?' – удивленно спросила она. – Я не слышал, чтобы ты покинул Северную Ирландию.

  – Твои шпионы снова подвели тебя, – сказал Дэйв с широкой ухмылкой. «Меня перевезли после того, как я вышла из больницы. Не могу сказать, что мне было жаль покидать прекрасный Белфаст.

  – Не думаю, что ты был.

  В последний раз Лиз и Дэйв работали вместе над расследованием группы ренегатов-республиканских террористов, пытавшихся убить полицейских и сотрудников разведки в Северной Ирландии. Во время операции у них были ужасные опыты, и в итоге Дэйв сильно пострадал.

  Он посмотрел на свои часы. – Я иду на брифинг для вашей встречи, – сказал он, выходя вслед за Лиз в коридор и кивнув Канаан Шаху, которая ее ждала.

  Комната для совещаний когда-то была зрительным залом кинотеатра, и мало что изменилось. Несколько рядов красных плюшевых сидений были убраны, но большая часть осталась на месте. Теперь их занимали человек двадцать или около того небрежно одетых мужчин и женщин, некоторые белые, некоторые азиаты, некоторые молодые, некоторые среднего возраста. Большинство из них были для Лиз новыми лицами, но она узнала нескольких из Thames House и помахала им, прежде чем сесть в конце ряда рядом с задней стеной с Дейвом и Канааном Шахом.

  Брифинг предназначался для операции по наблюдению А4, которая должна была освещать их вечернюю встречу с агентом Канаан Шаха, Лодочником. Лиз хотела сама встретиться с Лодочником; было крайне важно выяснить, знает ли он что-нибудь об Амир-Шахе и о том, как он оказался причастным к угону корабля UCSO у берегов Сомали.

  В зале воцарилась тишина, когда на сцену поднялся Ларри Линкольн, контролер A4. Позади него был экран, на котором когда-то появлялись лица Эррола Флинна и Кларка Гейбла, к радости бирмингемской публики. Теперь он показывал коллаж из фотографий молодого, худощавого, слегка бородатого азиатского мужчины. На одних он был в тюбетейке и мантии, на других – в костюме или джинсах. Лиз с интересом посмотрела на изображения Лодочника.

  Линкольн, известный своим командам как «Агнец», начал с приветствия Лиз, а затем обратился к командам А4. «Сегодня это обычный распорядок для собраний лодочников. С той лишь разницей, что с нами будет Лиз Карлайл. Встреча состоится в «Пирожковой корке». На экране появилось изображение викторианской виллы из красного кирпича. У него были выкрашенные в зеленый цвет деревянные ворота, которые вели в небольшой заросший сад; входная дверь виллы была закрыта высокой неопрятной живой изгородью из бирючины.

  «Большинство из вас знает, что вдоль дороги от Пай Краст есть начальная школа, и с полутора тысяч она очень сильно запаркована. Затем, когда мамы уезжают, пассажиры начинают возвращаться в этот район. Так что нам нужно поставить все машины на место значительно раньше. Это включает в себя связи и фотографов. Связь будет проверена, как только команды будут на месте. После того, как по звуковому сигналу все будет очищено, Лиз Карлайл и К. отправятся, но по отдельности, в Pie Crust. К войти в тысячу шестьсот; Лиз в шестнадцать тридцать.

  «Две пешие бригады с водителями на автомобилях будут на улице Лодочника с 17:00 для осуществления антинаблюдения. Пешие команды последуют за Лодочником, когда он выйдет из дома в семнадцать тридцать. Вы можете подтвердить, К., что Лодочник знает, что делать?

  Канаан кивнул. Линкольн продолжал: «Лодочник пойдет под защитой от слежки по указанному ему маршруту, – он скосил глаза на Шаха, который снова кивнул, – в Пай Корст, где он постучит и войдет примерно в тысяча восемьсот часов. . Мы свяжемся с вами в Пирожной Корочке, когда он будет в паре минут от вас. Если будет обнаружено какое-либо наблюдение, к нему подойдет офицер, стоящий у входа в начальную школу, и спросит время. Затем он прервет встречу. С тобой все в порядке, Кей?

  'Да. У него есть инструкции.

  «Во время собрания Дэйв Армстронг будет оценивать любые неблагоприятные действия на близлежащих улицах в Диспетчерской, который примет решение о дальнейших действиях. Хорошо, Дэйв? Кивок от Дэйва Армстронга.

  «Когда встреча закончится, Лиз или Кей позвонят, чтобы предупредить Хозяина, который проверит и подтвердит, что все чисто. Анти-наблюдение проследит за ним до дома. Все A4, пожалуйста, оставайтесь позади, чтобы занять свои позиции. Есть вопросы?

  Поднялось несколько рук, обдумывались некоторые детали, после чего Лиз, Дэйв и Канаан Шах покинули зал.

  – Довольно подробно, – сказала Лиз Дэйву. – Я вижу, Бирмингем теперь враждебная территория.

  – Достаточно враждебно, – ответил он. «Я бы не дал многого за шансы Лодочника, если бы его приятели в мечети Нью-Спрингфилд знали, что он разговаривает с МИ-5».

  В тот же день, в 4.30, Лиз позвонила в дверь ресторана Pie Crust; ее тут же открыла Канаан, которая, должно быть, стояла за дверью и ждала ее.

  За свою карьеру Лиз побывала во многих убежищах. Этот был больше обычного – отдельный дом, непохожий на большинство из них, особенно в Лондоне, которые обычно представляли собой квартиры разного типа. Но во всех остальных отношениях это было знакомо. За квадратным холлом находилась гостиная с двумя давно использованными диванами, покрытыми знакомой цветочной тканью, которую Лиз уже видела раньше. Он появился во многих конспиративных квартирах МИ5 и был известен агентам, которые использовали эти места, как «ситец Министерства труда». Пара стульев с деревянными подлокотниками восьмидесятых годов и кофейный столик из светлого шпона, отмеченный белыми кольцами на месте, где стояли горячие кружки, дополняли обстановку гостиной. Выглянув из-за двери столовой по соседству, Лиз обнаружила, что она такая же спартанская. Убежища были одним из тупиков цивилизации. Строго утилитарные, они были снабжены всем необходимым для приготовления кофе и чая, но в их кухонных холодильниках никогда не было еды, в которой не было ничего, кроме молока.

  Однажды Лиз пришлось почти неделю жить на конспиративной квартире, чтобы поддерживать легенду для прикрытия. Это были одни из самых мрачных и неудобных дней в ее жизни.

  На стол в столовой К. положил небольшую стопку фотографий; в гостиной также стояла новая тетрадь, а на журнальном столике стояли бутылка минеральной воды и три стакана. – Лодочник возьмет только воду, – сказал он, увидев, что Лиз смотрит на его приготовления. – Он не пьет ни чай, ни кофе.

  Лиз провела некоторое время, просматривая фотографии в столовой, прежде чем присоединиться к Канаану в гостиной. Он сидел на одном из цветочных диванов и просматривал «Гардиан». Она села против него на другой диван, и они завели бессвязный разговор. Но когда время встречи приблизилось, они замолчали. Даже спустя годы такой работы Лиз все еще чувствовала напряжение в животе, учащенное сердцебиение, ожидая телефонного звонка. Канаан, должно быть, нервничает гораздо больше, подумала она, хотя, надо отдать ему должное, он не подавал виду.

  Зазвонил телефон, нарушив тишину; одно кольцо и ничего. Канаан подошел к входной двери и посмотрел в глазок; затем, когда Лодочник шел по дорожке, он открыл дверь и снова закрыл ее, как только молодой человек оказался внутри.

  Лиз слышала, как они в холле обменивались приветствиями. «Салам алейкум», – сказал Лодочник Канаану.

  «Уа алейкум ас-Салам», – ответил Канаан. – Я привел кое-кого для встречи с вами, как и говорил, – сказал он, когда они вошли в гостиную. «Это Джейн. Я работаю с ней. Ей можно доверять.

  Лодочник посмотрел на Лиз, затем кивнул. Она улыбнулась и кивнула в ответ. На молодом азиате была белая вышитая тюбетейка и традиционный белый шальвар-камиз; ноги его были в сандалиях. Лицо у него было молодое, но выражение очень серьезное. У него был такой вид, подумала Лиз, как будто он обдумал глупости большинства молодых людей и отверг их. Если тяжесть мира еще не легла на его плечи, казалось, говорило его выражение лица, то это лишь вопрос времени. Лиз привыкла к тому, что агенты напуганы, и даже иногда отпускала шутки, чтобы успокоить нервы. Но Лодочник казался полностью собранным и серьезным – почти запретным. От него исходил довольно холодный воздух религиозной честности.

  Канаан радостно спросил: – Как тебе жизнь в браке?

  – Очень хорошо, спасибо, – серьезно ответил Лодочник, словно властелин, принимающий наилучшие пожелания подданного.

  'Как долго вы были женаты?' – спросила Лиз, хотя из брифинга знала, что его свадьба состоялась четыре месяца назад.

  – Ненадолго, – сказал он, и его голос стал ярче. «Но я обнаружил, что люблю свою жену с каждым днем все больше и больше. Она очень добрая и умнее, чем я ожидал.

  Лиз была поражена, но потом поняла, что это был брак по расчету. Она не одобряла такой обычай, но, по крайней мере, Лодочник был доволен тем, что обнаружил в своей невесте неожиданные достоинства.

  – Как дела в мечети? – спросил Канаан, приступая к делу.

  Лодочник пожал плечами. «Они перестали давить на меня, чтобы я поехал в Пакистан – они принимают это с новой невестой, я не хочу уезжать. Особенно… – сказал он, и Лиз сразу все поняла – тем более, что тогда он может никогда больше не увидеть свою жену.

  Лодочник продолжал: – Остальные идут. Мы по-прежнему встречаемся вместе раз в неделю, но бывают встречи, на которые меня не приглашают».

  – В мечети? – спросила Лиз.

  – Да, но и в другом месте. Малик говорит, что они были в Лондоне.

  – Он сказал, где? – спросил Канаан.

  – Только то, что это было в Северном Лондоне. Они пошли на брифинг о том, чего им следует ожидать, когда они прибудут в Пакистан».

  – И что это было? – спросила Лиз.

  «Он не сказал, и я не чувствовал, что могу на него надавить».

  – Нет, совершенно верно. Пусть он скажет вам, что он хочет. Вы не должны слишком сильно давить на него, чтобы получить информацию.

  – Однако он что-то сказал о встрече. Он сказал, что однажды к ним обратился представитель Запада. Не азиат.

  – вмешался Канаан возбужденно. – Разве Малик не был удивлен?

  Бурлаки задумчиво положили руку ему на подбородок, поглаживая тонкую бороду. «У меня не было чувства, что он не одобряет. Я думаю, он даже гордился тем, что обращенный в ислам помогает ему и другим».

  – Он описал этого жителя Запада? – спросила Лиз.

  Лодочник покачал головой. 'Нет. Но завтра я увижусь с Маликом.

  – Тогда спроси его, – сказал Канаан.

  – Продолжай, – сказала Лиз немного резко. – Иди осторожно. Она посмотрела на Лодочника, но была встревожена, увидев, что все его внимание сосредоточено на Канаане. Он ясно видел, что мужская фигура естественно ответственна, и посмотрел на своего куратора, чтобы сказать ему, что он должен делать. В этом не было ничего удивительного, и Канаан был его контролером, но она была встревожена тем, что энтузиазм ее юного коллеги взял верх над его суждениями. Она твердо сказала Лодочнику: «Узнай, что сможешь, но не нажимай слишком сильно на Малика. Если он хочет поговорить, поощряйте его. Но я не хочу, чтобы вы подали хоть какой-то сигнал о том, что вы проявляете не более чем небрежное любопытство – особенно в отношении этого жителя Запада.

  Она не могла сказать, слушает ли ее Лодочник, так как он все еще смотрел на Канаана, но, если не считать того, что он схватил его за уши и закричал, больше она ничего не могла сказать. И последнее, что ей хотелось сделать, это подорвать Канаана на глазах у его агента.

  Канаан встал. – У меня есть для тебя несколько фотографий, Салим. Они в другой комнате. Я только возьму их.

  За то короткое время, что они были вдвоем, Лодочник даже не взглянул на Лиз. Он налил себе стакан воды и медленно выпил, не спрашивая ее, не хочет ли она тоже.

  Канаан вернулся и положил стопку фотографий на журнальный столик. – Не могли бы вы просмотреть их, чтобы узнать, не узнаете ли вы кого-нибудь?

  Следующие несколько минут Лодочник просматривал фотографии. В основном это были молодые азиатские мужчины в разнообразной западной и традиционной одежде, несколько пожилых мужчин и еще меньше молодых женщин. Он серьезно отнесся к задаче, внимательно рассматривая каждую фотографию, только чтобы покачать головой. Посреди кучи он остановился и пристально посмотрел на фотографию молодого человека в национальном костюме. – Я видел этого человека раньше. Я не знаю его имени, но он ходил в мечеть. Впрочем, я давно его не видел, и уж точно он теперь не ходит в мечеть».

  Он толкнул фотографию через стол, и Лиз подняла ее. Нет, конечно, нет, подумала она. Это была фотография Амира Хана, находящегося сейчас в тюрьме Санте. – Вы можете вспомнить, когда вы видели его в последний раз? спросила она.

  Лодочник задумчиво сощурил глаза. – Должно быть, это было больше года назад. Я хожу в эту мечеть уже чуть более двух лет и видела его только в начале».

  – Вы знаете что-нибудь о его друзьях?

  'Нет. Я никогда не знал его. Я даже не знаю его имени. Я просто узнаю его лицо.

  Он продолжал просматривать фотографии. Затем, когда он приблизился к концу стопки, он внезапно сделал двойной снимок. – Это Малик.

  Он толкнул фотографию через стол, и Лиз протянула руку и перевернула ее. Оно было снято через улицу, и на нем был изображен молодой человек, выходящий из газетного киоска. Он был в джинсах и футболке, невысокого роста, коренастый, с флегматичным каменным лицом.

  Лодочник поджал губы и впервые казался взволнованным. – Он неплохой парень, я думаю, не в глубине души. Я бы сказал, что он просто заблуждается. Он никогда не призывал меня к насилию».

  'Да неужели?' – мягко спросила Лиз, и если в ее голосе и был скептицизм, то Лодочник, похоже, этого не заметил. Но она помнила коротенькую руку, которая так сильно сжала ее запястье, заломив руку за спину. Он принадлежал мужчине, изображенному на фотографии. Значит, одним из нападавших на нее был Малик.

  Глава 26

  В другом пригороде Бирмингема Пегги Кинсолвинг припарковала машину возле совсем другого дома. Черные кованые ворота выходили в аккуратный палисадник; дорожка из йоркского камня вела через низкие кусты к входной двери из цельного дуба с двумя витражами.

  Искусство и ремесла, сказала себе Пегги. Она и ее бойфренд Тим недавно посещали вечерние курсы по английской домашней архитектуре, и она была рада, что кое-что из этого прижилось.

  Дверь открыла миловидная женщина средних лет. Она улыбнулась Пегги и сказала: – Вы, должно быть, мисс Донован, пришли навестить моего мужа. Я Фелисити Лакхерст.

  Миссис Лакхерст провела Пегги в квадратный холл с ярким кафельным полом. Пегги заинтересовались дубовыми панелями высотой до плеч на стенах холла. Так и должно быть, подумала она. Она последовала за миссис Лакхерст через современную, с иголочки кухню и в зимний сад, откуда ей был виден свежескошенный газон, аккуратно подстриженные кусты, горшки с цветами и небольшой пруд с фонтаном. В глубине сада, казалось, строилась оранжерея.

  – Добрый день, мисс Донован, – раздался громкий мужской голос, и Пегги обернулась и увидела высокого, стройного мужчину средних лет с дружелюбными глазами. Он был одет небрежно – светло-коричневые брюки, рубашка с открытым воротом и пуловер. – Я только что немного привел себя в порядок. Я работал в этой теплице все утро.

  – Да, – сказала Фелисити Лакхерст. – Я сказал ему, что он должен закончить ее, прежде чем вернется к работе.

  'Когда это случится?' – спросила Пегги.

  'Я еще не уверен. Надеюсь, через месяц, но мне нужно, чтобы медик меня выписал. Много чепухи.

  – Ну-ну, – сказала его жена. – Мисс Донован не хочет слышать, как вы ворчите. Иди и садись, а я принесу тебе чаю.

  Они уселись в плетеные кресла в оранжерее и поговорили о саде и планировке дома, пока миссис Лакхерст не принесла чайный поднос и не оставила их.

  – Итак, – сказал Лакхерст, – скажите мне, чем я могу помочь Министерству внутренних дел? Он скептически поднял бровь.

  – Я пришел проследить ваш разговор с инспектором Фонтаной. Вы дали ему некоторую информацию о том, где вас держали в Сомали. Пегги старалась не вести его ни в каком направлении.

  Лакхерст кивнул. – Я так понимаю, вы в общих чертах знаете, что с нами случилось?

  – Я так думаю – ваш корабль был захвачен, а вы и ваша команда находились в плену до тех пор, пока не был выплачен выкуп. Инспектор Фонтана сказал, что вы хотели что-то рассказать нам о лагере.

  – Ну, не столько о самом лагере, сколько о том, что мне сказал один из охранявших нас людей. Лакхерст рассказал Пегги о маленьком мальчике Табане, который каждый вечер приносил им ужин. Он объяснил, что в последний раз, когда он его видел, Табан казался очень нервным. «Совершенно отличается от своего обычного «я». Мне удалось установить с ним довольно близкие отношения – подумал, что это может как-то пригодиться. Мы говорили на каком-то пиджин-инглише. В тот вечер он сказал – ну, он не совсем это сказал, но я думаю, что он имел в виду это, – что в лагерь пришел англичанин. Не англичанин, как я, а как Табан; Я думаю, он пытался сказать, что он темнокожий. По словам Табана, он не был заложником; этот «англичанин» пришел в лагерь с кучей арабов».

  – Арабы? – спросила Пегги. – Не сомалийцы?

  – Нет, именно поэтому мне это запомнилось – это и тот факт, что он был темным англичанином, что бы это ни значило.

  Пегги очень ясно понимала, что это значит. – Он сказал, что там делали эти арабы?

  Лакхерст покачал головой. – Нет, и я никогда не видел их сам. Видите ли, мы никогда не видели весь лагерь. Нас привезли туда в темноте, и нас держали в загоне. Каждый день нас выпускали на прогулку в какой-то пыльный открытый двор, но я мог видеть только дюны с одной стороны и стену с другой».

  – Вы сказали «дюны» – вы были прямо у моря?

  – Я так полагаю. Хотя, по правде говоря, я точно не знаю, где мы были.

  Пегги потянулась за сумкой, в которой был ее ноутбук. – Почему бы нам не попытаться выяснить это?

  Через пять минут Пегги уже сидела за обеденным столом, а рядом с ней был внимательный капитан Лакхерст. Благодаря пристрастию миссис Лакхерст к онлайн-покупкам домохозяйство имело быстрый широкополосный доступ в Интернет, и на экране ноутбука Пегги внезапно появилось изображение Соединенного Королевства, которое можно было увидеть с высоты в сотни миль.

  – Google Earth, – со знанием дела сказал Лакхерст. «Мой сын показывал мне его на днях».

  – Что-то в этом роде, – загадочно сказала Пегги. На самом деле, они смотрели фотографии со спутника Министерства обороны – в отличие от Google Earth, эти снимки постоянно обновлялись, так что вместо клочков облаков, скрывающих заданное место в день работы спутника Google, все они были четкими как бритва. .

  – Вы сказали, что ваш корабль был взят на абордаж почти к востоку от Могадишо.

  'Верно. Мы были примерно в тридцати милях от берега.

  – У вас было ощущение, куда вы пошли дальше?

  'Не совсем. Это было к югу от Могадишо, хотя города я не видел. Честно говоря, я был слишком занят выполнением приказов пиратов, чтобы проверить окончательные координаты.

  Это значит, что ему приставили пистолет к голове, подумала Пегги, восхищаясь сдержанностью Лакхерста.

  Он приложил палец к губам, напряженно размышляя. Наконец он сказал: «В прежние времена у нас было бы бревно – оно, вероятно, до сих пор лежало бы там, в лоцманской рубке. Но сейчас все электронное. Это означает, что штаб имеет постоянную информацию о местонахождении корабля. Он посмотрел на Пегги. – Позвольте мне пойти и позвонить.

  Вернувшись, он держал лист бумаги. – Надеюсь, это что-то значит для тебя.

  И когда Пегги посмотрела на последовательность чисел, она так и сделала. Открыв небольшое поле в углу экрана, она ввела точные координаты широты и долготы, которые он ей дал. Через несколько секунд экран прояснился, и они смотрели на топографический вид океана с наложенным крестиком посередине дисплея ноутбука.

  'Что это?' – спросил Лакхерст.

  – Место, где вы последний раз стояли на якоре. Она нажала последовательность клавиш, и внезапно фокус отодвинулся, обнажив близлежащую береговую линию. – Итак, вы стояли на якоре всего в миле или около того от берега. Вы думаете, вы вошли прямо внутрь?

  Лакхерст без колебаний ответил: «Нет. Прошло минут двадцать, прежде чем мы добрались до пляжа. По общему признанию, лодки, на которых они нас взяли, были довольно маленькими, но на них были приличные подвесные моторы. Мы, должно быть, поехали на юг, иначе я увидел бы Могадишо. Это довольно большой город.

  Пегги сосредоточилась на береговой линии, начав с южной окраины столицы, которая представляла собой видимые прямоугольники, затем медленно двинулась на юг, мимо длинной полосы международного аэропорта и дальше вдоль побережья. Здесь можно было различить белые вершины бурунов, плоский песок пляжа и дюны, испещренные редкими деревьями, достаточно живучими, чтобы там расти. Казалось, что признаков жилья мало или совсем нет, и никаких явных жилищ; там, где заканчивался город, наступала пустыня.

  «Не могу сказать, что-то выглядит знакомым…»

  Пегги понимала, поскольку даже с близкого расстояния, с высоты меньше мили, было трудно понять местность из воды, песка и еще раз песка. – Вы можете вспомнить какую-нибудь особенность лагеря?

  – Как я уже сказал, я не могу дать вам отчет обо всем лагере. Но за стеной двора стоял большой блочный дом, который я как-то мельком увидел – там жил Халид. Он был лидером пиратов. И загон, в котором нас держали, был очень длинным – пятьдесят, может быть, шестьдесят футов и семь или восемь футов в ширину. Должно быть, когда-то его использовали для содержания животных – может быть, кур.

  – Будет ли он виден при съемке с воздуха?

  'Абсолютно. Если бы была какая-нибудь тень – хоть баобаб или что-то в этом роде – мы были бы в восторге. Но ничего не было – только солнце наверху».

  Затем Пегги щелкнула еще одно всплывающее окно, в котором перечислялись категории объектов поиска: приподнятые контуры, приподнятые сооружения, водоемы, движущаяся вода, растительность, жилища, транспортные средства, люди, жизнь животных. Она отметила жилища и нажала «возврат».

  'Что это?'

  «Он привязывает интеллектуальный поиск к спутниковым фотографиям», – сказала она и на этом остановилась. Не то чтобы я могла объяснить что-то еще, подумала она, поскольку она просто повторяла объяснение Технического Теда из A2, который за день до этого загрузил специальное программное обеспечение на ее ноутбук и рассказал ей, как им пользоваться.

  Изображение на экране снова было с более высокой точки обзора, но на этот раз на экране также появилась серия выделенных точек, обозначенных буквами A, B, C и т. д., разбросанных вдоль береговой линии на расстоянии примерно двадцати миль.

  Они тщательно прокладывали себе путь через точки. Некоторые из них оказались ложноположительными – большие валуны были обнаружены как здания или же заброшенные места, включая крошечную деревню, расположенную прямо на берегу, теперь полную заброшенных полуразрушенных лачуг.

  Затем, всего в полумиле от бывшей деревни, они осмотрели несколько тесно сгруппированных фигур. Они сидели под высокой холмистой дюной, которая наполовину скрывала их от обычных аэрофотокамер Министерства обороны США. Но при увеличении и внимательном рассмотрении они обнаружили подозрительно упорядоченное расположение с пятном в центре, которое могло быть блочным домом, о котором упоминал Лакхерст, окруженным тонкой линией, которая могла быть стеной. Рядом с ним находился пыльный квадрат, а в его дальнем конце находился длинный темный прямоугольник.

  – Загон, в котором вас держали, – спросила Пегги, – был под крышей?

  – Отчасти это было. С фанерой, покрытой толем – чтобы согреться, – иронически сказал Лакхерст.

  Пегги рассмеялась и увеличила масштаб на ступеньку выше. Клякса слегка обострилась, и она увидела, что да, это была структура – природа не любит прямых линий. 'Что насчет этого? Мы нашли его?

  Лакхерст внимательно вгляделся в происходящее. Наконец он кивнул. 'Это должно быть. Там и стена, и территория, и загон рядом с участком земли, где нас выпускали гулять и где готовили еду. Внутри составной стены есть что-то еще…

  – Они похожи на хижины, – сказала Пегги.

  – Возможно – там, я полагаю, и остановились бы люди Халида. Но что это?

  Он указал на несколько маленьких треугольных фигур, которые находились в нижней части квадрата. «Можем ли мы взглянуть на них под другим углом?» – с надеждой спросил он.

  «Вы имеете в виду, например, Google View?» – сказала Пегги, имея в виду перспективу, показывающую сцены на уровне улицы. «Маловероятно», – сказала она и рассмеялась при мысли о представителе Google, отправившемся в лагерь с видеокамерой. Она снова посмотрела на экран и вдруг сказала: «Я знаю, это палатки. Много палаток. Их должно быть дюжина.

  – Табан сказал, что были посетители.

  – И теперь мы точно знаем, где они остановились. Следующим шагом, подумала Пегги, будет выяснить, кто они такие.

  Глава 27

  Тахире потребовалось шесть месяцев, чтобы убедить отца, что магазину нужна не одна касса. Всегда осторожный, всегда подозрительный даже к собственной семье, мистер Хан сопротивлялся всем ее попыткам установить еще один кассовый аппарат, не обращая внимания на образовавшиеся в результате очереди, иногда на полпути к входным дверям магазина. И только когда он собственными глазами увидел, как однажды вечером два клиента ушли с отвращением, не готовые ждать десять минут, чтобы заплатить за пакет чипсов и бутылку спрайта, он уступил.

  Точно так же Тахире удалось изменить ассортимент – постепенно добавляя больше основных продуктов для людей, у которых закончились продукты и которые не хотели идти в большие супермаркеты; и более дорогие продукты, такие как готовые карри и соусы, для растущего числа одиноких молодых людей, живущих в этом районе. Казалось, это работает. Не то чтобы ее отец отдавал ей должное за то, что продажи и прибыль держались на высоком уровне даже в разгар рецессии.

  Она вздохнула, снова услышав в своей голове постоянные отцовские напоминания о том, что она не будет работать в магазине долго, что замужество будет для нее следующим шагом в жизни – для нее женитьба будет последним мрачным шаг, конец всему, что ей нравилось. Ей нравился бизнес и работа; женитьба может подождать… и еще немного подождать. Но она предвидела впереди проблемы, так как знала, что ее отец связался с большой семьей в Пакистане, чтобы найти ей подходящего мужа. План, которому она была полна решимости сопротивляться.