Текст книги "Разрывной прилив (ЛП)"

Автор книги: Стелла Римингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

  Пегги подумала, что теперь у нее есть довольно четкое представление о том, что за человек Дэвид Блейки, но она не сразу поняла, какое отношение это может иметь отношение к тому, что происходит в офисе UCSO в Афинах. В любом случае, он мог измениться; прошло более пяти лет с тех пор, как была добавлена последняя страница в его деле – ссылка, которую Служба написала в поддержку его заявления на должность, которую он теперь занимал в UCSO. Но Пегги пошла по следу, как ищейка, и решила поближе взглянуть на мистера Блейки.

  Дэвид Блейки жил в квартире к северу от Бейкер-стрит. Это был район, который когда-то был смесью жилья рабочего класса и тихих особняков среднего класса, район, который никогда не был шиком – до последних десяти лет, когда цены даже на квартиру-студию превысили 400 000 фунтов стерлингов, а многие объекты недвижимости владельцы оказались, по крайней мере на бумаге, миллионерами. Когда закрывался газетный киоск или местный скобяной магазин, в наши дни его заменяли агент по недвижимости или шикарный цветочный магазин. Как и все лондонцы, Пегги посмотрела на богатый район и пожалела, что не купила там что-нибудь, когда впервые приехала в Лондон шесть или семь лет назад; хотя, как и у большинства лондонцев ее возраста, у нее тогда не было денег на покупку какой-либо собственности.

  Она остановилась на углу, ближайшем к квартире Блейки, и достала из портфеля блокнот; к нему было прикреплено несколько бланков официального вида, которые она запустила в типографии. Она поправила очки повыше на носу, застегнула куртку и целеустремленно подошла к двери особняка. Она позвонила в дверь 2С, которая, как показали ее исследования, находилась на той же лестничной площадке, что и квартира Блейки, 3С. Через мгновение женский голос сказал: «Да?»

  – Миссис Гудхарт? Я из списков избирателей, – сказала Пегги, поднося к камере на входе вполне реалистичное удостоверение личности, также изготовленное типографией. «Я подтверждаю текущую занятость в этом блоке. Могу я поговорить, пожалуйста?

  – Хорошо, – покорно сказала женщина и втолкнула ее внутрь.

  Внутри вестибюль был пуст. Пегги проигнорировала медный лифт и поднялась по лестнице, добравшись до лестничной площадки второго этажа, слегка запыхавшись. Дверь 2С была на цепочке, приоткрыта чуть-чуть, но вид Пегги, очевидно, успокоил миссис Гудхарт, она сняла цепочку и открыла дверь.

  В глазах Пегги миссис Гудхарт выглядела так, как будто она нарядилась для свадьбы – шикарный шелковый костюм, золотистые волосы, собранные в узел на затылке. 'Это займет много времени? Я иду обедать, и мне нужно уйти через пять минут.

  'Нет. У меня всего несколько вопросов, – сказала Пегги, одарив ее очаровательной улыбкой. – Видишь ли, только с одной стороны, – добавила она, подняв блокнот.

  Женщина рассмеялась. – Тогда заходи. Здесь, на лестничной площадке, немного уныло.

  Пегги последовала за ней в гостиную, которая, казалось, была заставлена мебелью. Приставные столики в георгианском стиле, покрытые фарфоровыми украшениями, столпились с обитыми шелком стульями и диванами. Пегги обнаружила, что смотрит на большой портрет кавалерийского офицера на лошади, который возвышался над дальней стеной. – Мой прадедушка, – просто сказала женщина и жестом пригласила ее сесть.

  Примостившись на одном из чистых стульев, Пегги держала блокнот вертикально на коленях. – Если бы я могла проверить некоторые детали, миссис Гудхарт, – начала она.

  Пегги задала ряд вопросов в своей версии мягкого чиновничьего тона: как ее зовут, ее адрес (со смехом), не старше ли ей семидесяти, имена и данные других жильцов квартиры – «Я жила в одна здесь после смерти моего мужа, – сухо ответила миссис Гудхарт.

  Закончив вопросы, Пегги провела карандашом по металлической перекладине блокнота и встала. – Большое спасибо, – сказала она и направилась к двери. Затем остановилась, словно думала о чем-то другом.

  'Да?' – спросила миссис Гудхарт.

  «Извините, мне просто интересно… Я пытался проверить нынешних обитателей квартиры 3С». Она неопределенно помахала через лестничную площадку. – Но, похоже, никого нет дома.

  – А, это Дэвид Блейки. Днем он работает, а вечером обычно дома».

  – О, да, у меня такое имя – а миссис Блейки?

  Миссис Гудхарт посмотрела на нее понимающим взглядом. – Миссис Блейки нет. Но там есть дама, которая... ну, можно сказать, составляет ему компанию. Она посмотрела вниз, стыдясь своей откровенности.

  Пегги позволила своим глазам расшириться, чтобы показать легкое удивление. – Эта дама… э-э… проживает с мистером Блейки?

  – Мне кажется, сейчас говорят «сожитель», моя дорогая. Я не думаю, что она въехала. Это строго ночной договор, если вы понимаете, что я имею в виду. Миссис Гудхарт фыркнула, как бы говоря: «Мужики! «Она привлекательна. Не молода, знаете ли, сорок на день, и я не думаю, что светлые волосы совсем не пострадали от бутылки. Но, по словам Хоусона, мистер Блейки совершенно поражен.

  – Хоусон? – вежливо спросила Пегги, просматривая свой список. – Она тоже здесь живет?

  'О нет. Она мой ежедневник и для Дэвида Блейки тоже. Милая женщина, хотя и немного склонна к сплетням, – фыркнула миссис Гудхарт. Затем, возможно, поняв лицемерие этого, живо добавил: – Это все, потому что мне пора идти?

  – О, мне так жаль. Надеюсь, я не заставил вас опоздать. Но Пегги ничуть не сожалела. Она узнала гораздо больше, чем ожидала.

  Глава 46

  Никто не рассказывал Дэйву Армстронгу о том, как скучна жизнь на борту контейнеровоза. На самом деле, никто особо не информировал его об этой операции, в ходе которой он выдавал себя за фельдшера корабельного врача на борту «Аристида». На корабле такого размера обычно не было бы фельдшера, но ни один из офицеров не осведомился о его присутствии. Капитан был полностью в курсе, а корабельному врачу, старому шотландцу по имени Макинтайр, сказали только, что он должен лечить Дейва, он же Тони Саймс, как настоящего фельдшера. Доктор Макинтайр был здесь слишком долго, чтобы чему-либо удивляться, и находил присутствие Тони Саймса весьма приятным, поскольку это позволяло ему проводить больше времени за игрой в бридж с другими офицерами.

  Королевские ВВС за неделю доставили Дэйва в Афины, и у него было как раз достаточно времени, чтобы освежить курс первой помощи, который он прошел несколько лет назад. Он был тесно связан с бирмингемскими делами, эвакуацией Лодочника и вербовкой Тахиры, он знал предысторию операции, но был далек от уверенности в том, чего от него ожидали, находясь на борту корабля. «Познакомьтесь с экипажем, – сказала Лиз, – особенно с пакистанцами. Выясните, есть ли среди них британцы, и узнайте как можно больше о том, куда они направляются и почему».

  Что ж, это было легче сказать, чем сделать. Четверо пакистанских членов экипажа образовали тесную группу и почти не разговаривали с другими моряками, не говоря уже об офицерах. Но что больше всего беспокоило Дейва, так это то, что он должен был делать, если, как все, казалось, ожидали, корабль будет захвачен. Он просто надеялся, что Джеффри Фейн тщательно разобрался с прикрытием из американцев и французов и не станет целью «дружественного огня».

  Он не слишком успокоился, когда ненадолго задержался в Афинах и пообедал с Бруно Маккеем в маленьком ресторанчике рядом с посольством. Хотя он никогда не встречал его раньше, он слышал о Маккее от Лиз и не ожидал найти родственную душу. Маккей оказался именно таким, каким его описывала Лиз: идеальный загар, элегантно подстриженные волосы, элегантный костюм и манжеты рубашки с выставленными напоказ золотыми запонками. Маккей проделал профессиональную работу, проинформировав Дэйва об окончании операции в Афинах. Дэйва не удивило, что он лишь вскользь упомянул об убийстве своего агента Марии Галанос; несмотря на его самоуверенный вид, Бруно Маккей должно быть очень смущен этим. Затем они обсудили аренду, погрузку и отправку судов помощи UCSO судоходной компанией. Маккей получил копию списка экипажа, в котором были филиппинцы, киприот, корейцы и четыре пакистанца. – Это ваши цели, – без надобности сказал Бруно, указывая на имена пакистанцев.

  «Кто-нибудь в UCSO знает, что я буду на борту?»

  'Точно нет. Даже их староста в Лондоне понятия не имеет, что мы кого-то посадили на Аристидов. И мы не хотели, чтобы об этом узнал этот парень Бергер, поскольку похоже, что утечки происходят из его офиса.

  Для связи Технический Тед передал ноутбук, содержащий устройства, которые, как он заверил Дэйва, будут полностью невидимы для всех, кто смотрит на его машину, кроме самого искушенного техника. Они позволят отправлять зашифрованные сообщения напрямую в Thames House и обратно. Офис Бруно в посольстве в Афинах должен был служить запасным средством связи на случай отказа системы.

  Уладив все это, Бруно заказал еще одну бутылку вина и, к удивлению Дэйва, сказал: «Ты много работал с Лиз Карлайл – расскажи мне о ней». И до конца ужина Дэйв избегал своих наводящих вопросов о Лиз, как мог, не говоря ничего откровенного и безуспешно пытаясь сменить тему. К концу вечера у него осталось отчетливое впечатление, что Бруно проявляет интерес к Лиз не из-за него самого; он пытался выяснить, была ли она связана с его боссом Джеффри Фейном.

  Корабль уже достиг Красного моря, и Дэйв еще не очень хорошо познакомился с пакистанскими членами экипажа. В Средиземном море разразились два небольших шторма, и «Аристид» без стабилизаторов мотало, как йо-йо. Все пакистанские члены экипажа страдали морской болезнью почти два дня, и самому Дэйву однажды пришлось лечь спать. Даже когда они были здоровы, четверо мужчин не смешивались с остальной командой и во время еды занимали свой собственный стол. Когда он встретил их на палубе и попытался завязать разговор – о крикете или о наводнении в Пакистане, о котором рассказывали в новостях, – они только кивнули и удалились.

  Но затем один из них, матрос по имени Фазал, поранил себе руку, привязывая контейнеры на палубе. Дейв заметил Фазала в начале путешествия и подумал, что он выглядит намного моложе и уязвимее, чем другие пакистанцы. И, что интересно, когда он впервые пришел в операционную, чтобы обработать руку после аварии, он ответил на вопросы доктора Макинтайра на беглом английском языке с явным оттенком бирмингемского акцента.

  Теперь Фазал должен был прийти и переодеться, и Дейв надеялся, что он сможет использовать эту возможность, чтобы заставить его говорить. Когда он предположил, что доктор Макинтайр мог бы пойти поиграть в карты, оставив Дэйва одному присматривать за ним на тот час, когда операционная открыта, шотландец сразу все понял и удалился.

  Фазал появился вовремя и сел, пока Дэйв переодевался. – Скажи мне, как ты себя чувствуешь, – сказал Дэйв, приняв врачебную манеру. – Болеть перестало?

  – Да, все в порядке.

  – Надеюсь, вы не оказываете на него никакого давления?

  'Нет. У меня легкие обязанности.

  – Ты не похож на пакистанца. Дэйв оторвался от своей повязки и улыбнулся. «Мне кажется, что это акцент Брамми. Моя мама приехала из Бирмингема; вырос недалеко от Спрингфилд-парка.

  Глаза Фазала расширились. «Вот откуда я родом».

  'Действительно?' – сказал Дэйв. – Тогда все было по-ирландски.

  – Больше нет, – сказал Фазал с намеком на ухмылку.

  – Что же привело вас сюда? Мы далеко от дома.

  Фазал поколебался, затем сказал: – Я хотел увидеть мир. У моей мамы была семья в Пакистане; один из них подтолкнул меня к этому».

  Дэйв указал в иллюминатор, откуда все еще виднелся песчаный берег Саудовской Аравии. 'Ты не хотел пойти туда? В Саудовскую, я имею в виду. Мекка и все такое.

  Фазал задумался. – Когда-нибудь, – сказал он наконец. – Но они не истинные последователи веры. Правящая семья коррумпирована.

  Дэйв пожал плечами. «Не может быть хуже Африки. Подожди, пока не увидишь Момбасу. Нам придется подкупить начальника порта, прежде чем мы сможем опустить трап. Он закончил перевязку и рассмеялся. – Я думаю, там не так много последователей истинной веры.

  Фазал покачал головой. 'Ты не прав.'

  Дэйв поднял брови. 'Действительно?' Он уже собирался спросить Фазала, встретится ли тот с кем-нибудь из этих «истинно верующих», когда увидел, как лицо мальчика застыло. Кто-то стоял в дверях консультационной комнаты, и когда Дэйв огляделся, он увидел, что это был еще один из пакистанской группы – пожилой мужчина по имени Пержев, который, казалось, отвечал за остальных. Он что-то пролаял на урду, и Фазал мельком взглянул на Дейва, затем встал и быстро ушел.

  Это было разочаровывающим, но, по крайней мере, он связался с мальчиком и подтвердил, что он не только из Бирмингема, но и из района Спаркхилл. Наконец-то ему было что сообщить. А Фазал казался уязвимым – это может пригодиться, если дела пойдут плохо.

  В конце часа Дэйв запер операционную и вернулся в свою каюту. Он проверял несколько примитивные меры безопасности, которые устанавливал каждый раз, когда покидал свою комнату: единственная прядь волос балансировала на ручке верхнего ящика стола; и предметы в его наборе для бритья, казалось бы, беспорядочная смесь зубной пасты, бритв и крема для бритья, которые на самом деле были тщательно разложены.

  Волос не было, и он нашел их только тогда, когда опустился на четвереньки и осмотрел линолеумный пол. Это не обязательно что-то значило – сквозняк, когда он открывал дверь, легко мог ее сдуть. Содержимое ящика казалось в порядке; его ноутбук был там, где он его оставил, по-видимому, нетронутым. Он подошел к умывальнику, чтобы посмотреть на свою сумку для бритья. Все было на месте, к своему облегчению он увидел, но потом понял, что что-то не так. Тюбик зубной пасты был перевернут.

  Кто-то был в его комнате.

  Глава 47

  Они ставили сцену в конце Спрингфилд-парка. Со скамьи, на которой сидела Тахира, она могла видеть леса и двух рабочих, устанавливающих лестницу на одном конце платформы. Рядом с фургоном, припаркованным на траве, электрик разбирал путаницу проводов, похожую на спагетти.

  Тахира ждала Малика. Он позвонил ей на мобильный на следующий день после их первого разговора в кафе, и она согласилась встретиться с ним здесь. Другие уши слушали, когда он звонил – коллеги Лиз отслеживали все звонки, входящие и исходящие на мобильный телефон Малика.

  Он предложил им встретиться в парке, указав на эту скамейку на холме, где большие каштаны давали тень и уединение. Тахира чувствовала, что он разрывается между желанием увидеть ее и нежеланием быть замеченным разговаривающим с незамужней молодой женщиной, которая была известна больше своим прямолинейным характером, чем своей исламской набожностью.

  Обернувшись, она заметила его, идущего через задний вход в парк. Он был одет в джинсы и темную футболку, в руке у него был мобильный телефон. Сев рядом с ней на скамейку, он с тревогой огляделся, хотя в сотне ярдов от них никого не было.

  «Здравствуй, Малик, рад снова тебя видеть».

  'Так же. Ты прекрасно выглядишь сегодня.

  – Ты видишь, что там происходит? – весело спросила Тахира, указывая на сцену у подножия холма. – В субботу здесь будет поп-концерт.

  'Я знаю.' Малик казался не впечатленным.

  – У меня есть билеты. Мой кузен и я идем.

  – Зачем ты это делаешь?

  «Это нут. Я люблю их музыку». Что было правдой. Азиатская группа, состоящая исключительно из девушек, недавно прославилась своим синглом «Biryani for Two». Их солист, Banditti Kahab, был на Celebrity Big Brother, с большим количеством макияжа и все более скудной чередой мини-юбок. Тахира знала, что девушки вульгарны, но их песни были запоминающимися, и в любом случае она восхищалась их смелостью. Ей нравилось, как они бросали вызов условностям, на которых выросли, и при этом умудрялись оставаться такими же азиатами, как и англичанами.

  Малик застонал. – О, Тахира, тебе так многому предстоит научиться. То, как ты говоришь, звучит так, будто тебе промыли мозги.

  «Промыты мозги. Кем?

  «Так называемая культура Запада, что еще? Разве ты не видишь? Девушки в этой группе олицетворяют самые худшие вещи в этой стране – сексуальную одежду, броские украшения, много косметики. Выставляя напоказ свои тела. Все вещи, которые они соблазнили думать, гламурны. И что их соблазнило? Телевидение, таблоиды и реклама – особенно реклама. Вы видите их повсюду. За короткие юбки, обнаженную кожу и все то, что осуждает наша собственная религия.

  – Это просто девичья группа, Малик.

  «Это еще хуже – их единственная цель – прославиться. Они распроданы самым худшим из возможных способов.

  Теперь он звучал рассерженно, и Тахира не стала спорить. Лиз сказала ей подыгрывать ему, что бы она ни думала о том, что он сказал. Он продолжал: «Когда же мы когда-нибудь научимся? Путь вперед лежит не через подражание Западу. Мы должны заставить Запад принять наши стандарты, а не наоборот».

  – Но возможно ли это? – нерешительно спросила Тахира.

  – Это может занять время, – признал Малик. – Но это когда-нибудь произойдет. Ты смотришь. Я своими глазами видел жителей Запада, принявших ислам».

  'Действительно?'

  'Да.' Он покровительственно рассмеялся. «Одна из них была даже женщиной. Голубоглазый дьявол, – добавил он, смеясь над клише.

  – Где вы с ней познакомились? спросила она.

  Малик колебался. – Это было связано с миссией, о которой я тебе говорил. Надеюсь, вы сохранили этот секрет.

  'Конечно.' Она сделала паузу, а затем рискнула: «Мне жаль, что ты уезжаешь». Она надеялась, что эти слова не прозвучали для него так нелепо, как для нее, но она делала ставку на то, что его эго было достаточно большим, чтобы он мог принять их без вопросов.

  К ее удивлению, он сказал: «В конце концов, я не поеду в Пакистан».

  'Вы не?'

  'Нет. Планы изменились.

  'А что насчет остальных?'

  – Они уже ушли.

  – Ушел без тебя? Она была удивлена, но не осмелилась спросить, почему он остался. Поэтому она просто сказала: «Ну, это хорошо для меня».

  Но Малик выглядел смущенным. Она задавалась вопросом, почему – если он увлечен ею, он должен быть рад, что не уезжает. Она посмотрела на него. – В чем дело, Малик? Ты расстроен, что не поедешь?

  Он пожал плечами и ничего не сказал, но Тахира знала, что что-то не так.

  «Возможно, тебя больше интересует этот светловолосый голубоглазый дьявол, чем я», – поддразнила она.

  – Я не говорил, что она блондинка, – отрезал Малик. Он огляделся, внезапно снова напрягшись. – Мне пора.

  – Хорошо, – сказала она, как будто ее чувства были задеты. – Хочешь встретиться снова, Малик?

  Он колебался, и она видела отражение его конфликта на его лице. Она явно привлекала его, но была в нем и другая сторона – сторона, которая заставляла его напряженно оглядываться, сторона, в которой не было места ни для нее, ни для какой-либо другой женщины.

  В конце концов Малик улыбнулся ей. «Конечно, мы еще встретимся. Это единственное, что хорошо в моем изменении планов. Он протянул руку и положил руку ей на руку. «Давай увидимся в субботу, прежде чем ты пойдешь на концерт. Мы могли бы встретиться в кафе. Он не смотрел на нее, когда говорил; его мысли были заняты чем-то другим, а она понятия не имела, что именно.

  Глава 48

  Они пришли под покровом темноты и тумана незадолго до восхода солнца. Капитан Гатри послал за Дэйвом Армстронгом, и когда тот прибыл в рубку пилота на верхней палубе жилого блока, капитан молча указал на недавно установленный экран радара. Он показал четыре крошечных точки, направляющихся прямо к Аристидесу.

  Как и экипаж и офицеры, Дэйв был безоружен. На борту не было оружия: владельцы кораблей, плывущих по кишащим пиратами водам у мыса Рог, давно решили, что сопротивление пиратам приведет только к насилию. Это оказалось правильным решением – во время череды угонов за последние годы не был убит ни один заложник. Но именно в этот момент Дейву хотелось бы иметь в руках оружие, чтобы защитить себя.

  Он наблюдал, как точки приближались к центру экрана, а затем начали исчезать. Он вопросительно посмотрел на Гатри, который сказал: – Радар начинает растворяться на расстоянии пятисот ярдов. Это означает, что они очень близки. Смотреть.' Он указал на монитор, где в верхнем углу появилась большая точка. – Должно быть, это французский корвет. Наши парни должны появиться в любой момент.

  Камеры видеонаблюдения были установлены на корме и носу «Аристида» и наклонены вниз, чтобы показать ватерлинию. Наступил рассвет, но туман еще не рассеялся. Дэйв уставился на верхний монитор, когда на корме смутно показался скиф. Он мог разглядеть в нем только троих мужчин, один из которых держал нижнюю часть лестницы, удерживая ее вертикально, пока ее верхние перекладины не уперлись в борт «Аристида». Человек начал толкать нижние перекладины второй секции, которые скользили вверх к поручню кормовой палубы.

  Дэйв почувствовал, как его похлопали по плечу, и Гатри указал на другой монитор, на котором был виден ялик, прижавшийся к носу корабля. В этой лодке также было трое мужчин, и один из них, голый по грудь и арабской внешности, стоял, держа гарпунное ружье. Он тщательно прицелился и выстрелил. В воздух взлетел стальной крюк, за которым тянулся распутывающийся отрезок веревки. Дэйв не видел, куда приземлился крючок, но леска резко натянулась, чуть не вытащив гарпуниста из лодки. Один из его помощников быстро отрезал веревку от гарпунного ружья и привязал ее к низкому планширу. Араб, выстреливший из гарпунного ружья, взобрался на веревку и начал взбираться, перебирая руками, к носу «Аристида», который маячил над ним. Было бы легко пройти по палубе к носу и перерезать веревку, подумал Дэйв, но оба человека, все еще находившиеся в лодке, держали АК-47, направленные вверх, чтобы прикрыть карабкающегося человека.

  – Пора идти, – сказал Гатри. другой монитор показывал одного из пиратов на полпути по трапу на корме. Гатри наклонился и щелкнул выключателем. Звук клаксона наполнил воздух, и через несколько секунд члены экипажа побежали по палубе к жилому блоку.

  Дейв последовал за капитаном к трапу, где они быстро спустились по двум стальным лестницам вниз, в штабную комнату корабля, которая находилась на уровне основной загруженной палубы танкера. Члены экипажа, около двадцати человек, собрались там, выглядя обеспокоенными. Они образовали грубый полукруг, когда Гатри выступил вперед, чтобы обратиться к ним. Дэйв заметил, что пакистанцев там не было.

  Гатри хлопнул в ладоши, и в комнате воцарилась тишина. Он не был крупным мужчиной, но выглядел крепким, с квадратными плечами и видом седеющей властности. Как раз то, что нужно в кризис, подумал Дэйв. Гатри сказал: «Послушайте, ребята. Пираты скоро будут на борту этого судна. Мы ожидаем, что они направятся сюда без особого промедления. Вы могли заметить, что некоторые из ваших товарищей по команде пропали без вести… мы думаем, что они могут помогать пиратам. Мужчины начали переговариваться между собой, и Гатри поднял руку, призывая к тишине. – Вот что мы собираемся сделать. Мы заперли там стальные двери, хотя со временем пираты смогут открыть их и войти внутрь. Но к тому времени мы все будем в безопасности на нижней палубе.

  Послышался ропот, и один из членов экипажа поднял руку – киприот, очень хорошо говоривший по-английски. – Если они контролируют корабль, они могут просто подождать, пока мы выйдем.

  Гатри покачал головой. «Помощь уже в пути. Если повезет, мы не задержимся внизу надолго. А теперь иди!

  Мужчины двинулись к задней двери комнаты, которая вела к внутреннему трапу, идущему вверх и вниз по жилому блоку. Дэйв задержался, ожидая Гатри, который проверял засовы на двери, ведущей на террасу. Закончив, он сказал: «Это должно задержать их на некоторое время. И как только мы закроем стальную дверь на второй уровень, мы будем в безопасности, пока кавалерия не приедет на помощь.

  Они вдвоем направились к сходному трапу, откуда было слышно, как команда с лязгом спускалась вниз. Внезапно в дверном проеме появилась фигура. Это был Фазал, который, должно быть, ждал на лестнице. В руке он держал 9-миллиметровый пистолет – тот самый, который недавно перевязывал Дэйв.

  «Брось оружие!» – рявкнул Гатри. – Это приказ, матрос.

  Фазал покачал головой и крепче сжал пистолет, входя в комнату. Он выглядел таким взволнованным, что Дэйв боялся выстрелить по ошибке. – Фазал, послушай меня, – сказал он, делая небольшой шаг вперед. – Если ты отдашь пистолет, обещаю, с тобой ничего плохого не случится. Но если вы задержите нас здесь с этим, я не могу дать никаких гарантий.

  Снаружи жилого блока они услышали громкий рупор, хотя слова были неразборчивы. Это кавалерия, подумал Дэйв, и как раз вовремя. Он указал на запертую дверь, ведущую на главную палубу. – Там стоит французский патрульный катер, полный коммандос. Они хорошо вооружены и без колебаний застрелят вас, если увидят пистолет. Сделай умный ход, Фазал, и дай мне пистолет.

  Мальчик колебался, и на мгновение Дэйву показалось, что он вот-вот уступит. Но вдруг из-за его спины в дверной проем вбежал Пержев с АК-47 в руках. Увидев Фазала, он закричал на него на урду, и мальчик взмахнул пистолетом, чтобы прикрыть Дэйва. При этом Пержев подошел к двери, ведущей на палубу, и открутил засовы. Обеими руками он повернул стальную ручку вертикально и распахнул тяжелую дверь.

  С палубы вышел мужчина, высокий араб с жесткими глазами. Он выглядел взволнованным. Размахивая пистолетом, он жестом пригласил Дейва и капитана Гатри выйти из открытой двери. 'Идти!' – крикнул он, следуя за ними, когда они вышли на палубу. Пержев тоже подошел, затем остановился и жестом показал внутрь. – Двое наших товарищей внизу. Мы их достанем.

  Араб помедлил, затем резко сказал: «Быстрее! Французы здесь.

  Повернувшись к Дэйву и Гатри, он указал на длинный центральный коридор на палубе, по обеим сторонам которого выстроились двадцатифутовые контейнеры. Он простирался до носа корабля почти в двухстах футах от него. – Двигайтесь – к носу – быстро, – сказал араб, размахивая ружьем.

  Гатри заколебался, и араб направил АК-47 прямо на него. – Идите, или я убью вас обоих. Его английский был превосходным и с легким акцентом; Дэйв предположил, что он жил в Штатах.

  Тогда они побежали, побежали так быстро, как только могли, а араб следовал за ними. Дэйв не мог понять, что задумал этот человек. Французы должны быть уже на борту на корме. На что же он надеялся?

  Когда они достигли носа, из тумана появилась фигура другого человека, стоящего у поручня. Он также держал в руках АК-47, словно барьер, заставив Дэйва и капитана остановиться. За ним Дейв мог видеть море, все еще окутанное низким туманом. Он мог разглядеть далеко внизу лодку, приютившуюся у левого борта носа «Аристида». В нем сидел один вооруженный пират; он был закреплен длинной веревкой, которую Дэйв видел выпущенной из гарпунного ружья всего несколько минут назад. Высокий араб подошел к ним сзади, и охранник с АК-47 спросил его: «Где остальные?»

  – Они идут, – коротко сказал он. Но тут с кормы корабля раздался треск автоматного огня. Французы поднялись на абордаж, подумал Дэйв.

  Высокий араб выругался. 'Мы должны идти.' Он повернулся к Дэйву. 'Вниз!' – приказал он, указывая на веревку.

  'Что?' – недоверчиво спросил Дэйв.

  «Вниз по веревке». Он угрожающе взмахнул пистолетом. 'Торопиться.'

  Дэйв ненавидел высоту; он не мог спуститься вниз по этой веревке; он упадет в море. Он сглотнул, подошел к перилам и посмотрел вниз. Он повернулся, но пират угрожал ему пистолетом. Выбора не было. Стиснув зубы, он перекинул через перила одну ногу, затем другую и медленно присел, ухватившись за веревку чуть ниже ее густо завязанного конца. Он закрыл глаза и начал спускаться вниз по веревке, а Гатри наблюдал сверху, ожидая своей очереди.

  Дэйв медленно спускался, пытаясь сохранить контроль над своей скоростью, его руки обжигали грубую толстую коноплю. То, что сделал высокий араб, было умно. Французы отправили бы абордаж на швертботах на корму «Аристида», зная, что экипаж заперся на нижних этажах жилого блока. Корвет будет стоять на якоре в сотне ярдов, и в этом тумане французы никогда не увидят ялик на другом конце корабля. Они освободят экипаж, захватят некоторых арабских угонщиков и, что особенно важно, четырех пакистанцев, но у них не будет ни малейшего подозрения, что другие убегают. К тому времени, как остальные члены экипажа скажут им, что капитан и Дейв пропали, будет слишком поздно.

  А два часа спустя, когда французский моряк показывал своему командиру веревку, свисающую с носового поручня «Аристида», Дейва Армстронга и капитана Гатри вели через пляж под дулом пистолета в десяти милях к югу от Могадишо.

  Глава 49

  Лиз крепко спала в своей квартире, когда в 5 часов утра зазвонил телефон. – Здесь дежурный кабинета министров, – сказал голос в ответ на ее сонное приветствие. Звонивший сообщил Лиз, что пираты штурмовали «Аристид». – Вмешался французский корвет, входящий в состав Международных сил защиты, – продолжал голос, – и корабль и большая часть его команды в безопасности. К сожалению, некоторым пиратам удалось сбежать, захватив с собой капитана Гатри и вашего коллегу Дейва Армстронга. Ей сказали, что COBRA открывается, и она должна присутствовать как можно скорее.

  Когда Лиз прибыла в комнату для брифингов кабинета министров, известную как COBRA, расположенную глубоко под кабинетом министров в Уайтхолле, все вокруг гудело. Пегги была там с некоторыми другими из Thames House, сидящими за экранами компьютеров вместе с коллегами из МИ-6 и GCHQ. Зона SAS была укомплектована людьми; Бокус уже был на виду с небольшой группой с Гросвенор-сквер со своими средствами связи, а в углу сидела группа из французского посольства.

  Джеффри Фейн вошел в комнату сразу за ней, выглядя как всегда элегантно в костюме-тройке, с шелковым галстуком и носовым платком, как будто он никогда не ложился спать. – Доброе утро, Элизабет, – весело сказал он. – Какой-то огурец, в который вляпался ваш парень.

  Лиз начала было говорить что-то резкое, вроде «Чья это была идея взять его на борт?», но передумала. Поскольку Дейв в серьезной опасности, сейчас не время для спарринга с Джеффри Фейном, поэтому она просто ответила: «Доброе утро, Джеффри. Ты выглядишь очень щеголевато.

  Учитывая количество присутствующих, в комнате было на удивление мало шума, только тихие голоса и гул компьютеров и телевизионных мониторов с пониженной громкостью. Информация поступала, собиралась и оценивалась командой кабинета министров в задней части комнаты в рамках подготовки к встрече под председательством министра иностранных дел.