Текст книги "Развод. Пусть горят мосты (СИ)"

Автор книги: Стася Бестужева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

Глава 18

Просыпаюсь от звуков суеты в доме. Голоса, топот, хлопанье дверей. Смотрю на часы – половина седьмого утра. День рождения Ники. Двенадцать лет. Вчера мы планировали скромное семейное торжество – близкие друзья, бабушка, торт из любимой кондитерской. Откуда такая активность с утра пораньше?

Выхожу в коридор в халате и замираю. По лестнице поднимаются двое мужчин с огромными коробками. Флористы. За ними – женщина с планшетом, явно координирующая процесс.

– Простите, – останавливаю одного из рабочих, – что происходит?

– Оформление к празднику, – отвечает он, не останавливаясь. – Заказ на имя Федоркова.

Спускаюсь вниз и не верю своим глазам. Наша гостиная превращается в банкетный зал. Длинные столы, белые скатерти, живые цветы в высоких вазах. У стен – стойки с разноцветными воздушными шарами. На кухне трое поваров что-то готовят, не обращая на меня внимания.

Павел стоит посреди этого хаоса с телефоном у уха, отдавая какие-то указания.

– Павел, – окликаю его, – что это такое?

Он поднимает руку, показывая, что разговаривает, затем быстро заканчивает звонок.

– Доброе утро, – говорит он с улыбкой. – Как видишь, готовимся к празднику.

– К какому празднику? – стараюсь сохранить спокойствие. – Мы же договорились о семейном ужине.

– Лена, – его тон становится снисходительным, – нашей дочери исполняется двенадцать. Это важная дата. Она заслуживает настоящего праздника.

– Без согласования со мной? – спрашиваю, чувствуя, как закипает внутри. – Я даже не знала, что ты что-то планируешь!

– Хотел сделать сюрприз, – пожимает плечами он. – Для Ники. И для тебя тоже.

Сюрприз. Превратить дом в ресторан, пригласить толпу людей, организовать спектакль – и все это без единого слова со мной.

– Сколько гостей ты пригласил? – спрашиваю, оглядывая накрытые столы. Их явно рассчитали не на десять человек.

– Человек тридцать, – отвечает он небрежно. – Весь класс Ники, наши друзья, родственники, несколько коллег...

– Коллег? – перебиваю я. – На день рождения двенадцатилетней девочки?

– Важные люди, Лена. Полезные знакомства для будущего. У Ники должны быть связи с детства.

Связи. Полезные знакомства. День рождения ребенка превращается в корпоративное мероприятие.

– А меня спросить не стоило?

– Зачем? – в его глазах появляется знакомое раздражение. – Ты бы только переживала, искала проблемы. А так все организовано на высшем уровне.

На высшем уровне. Без участия матери именинницы.

Звук шагов на лестнице заставляет нас обоих обернуться. Ника спускается, еще сонная, в пижаме, и замирает, увидев происходящее.

– Что это? – спрашивает она, глядя на столы и декораторов.

– С днем рождения, принцесса! – Павел подходит к ней, обнимает. – Это твой праздник!

Ника смотрит на меня поверх его плеча, в ее глазах удивление и что-то еще – тревога?

– Мам, ты знала?

– Папа хотел сделать сюрприз, – отвечаю, стараясь улыбнуться. – Большой праздник.

– Но мы же планировали семейный ужин, – говорит она неуверенно. – С бабушкой и Максимом Сергеевичем.

– Будет намного лучше! – заверяет ее Павел. – Придут все твои одноклассники, подарков будет гора! А вечером – дискотека с настоящим диджеем!

Ника кивает, но энтузиазма в ее движении нет. Моя чуткая девочка чувствует напряжение между родителями.

– Иди завтракай, – говорю я ей. – Потом нужно будет подготовиться к приему гостей.

Она уходит на кухню, где между поварами едва находится место для обычного семейного завтрака.

– Павел, – говорю я тихо, чтобы не услышала Ника, – в следующий раз предупреждай. Это мой дом тоже.

– Это НАШ дом, – подчеркивает он. – И НАШа дочь. Я имею право организовать ей праздник.

– Имеешь. Но не имеешь права принимать решения за меня.

– А какие решения я за тебя принял? – он начинает раздражаться. – Все, что от тебя требуется – выглядеть красиво и играть роль довольной матери.

Играть роль. Вот что он от меня ждет – не участия, а исполнения роли в его спектакле.

К десяти утра дом неузнаваем. Профессиональные декораторы превратили нашу гостиную в праздничный зал. Все выглядит безупречно – как в глянцевом журнале. Но это больше не наш дом. Это декорация для шоу Павла Федоркова.

Ника готовится в своей комнате. Помогаю ей выбрать платье, делаю прическу. Она тихая, задумчивая.

– Мам, – говорит она, глядя на свое отражение в зеркале, – а обязательно приглашать всех из класса? Некоторые девочки меня не очень любят.

– Папа хотел как лучше, – отвечаю дипломатично. – Пусть будет так, как он задумал.

– А ты не сердишься?

Вопрос застает врасплох. Сержусь ли? Да, конечно. Но не на нее.

– Немного расстроена, что папа не посоветовался, – признаюсь честно. – Но главное – чтобы ты была счастлива в свой день рождения.

Она поворачивается, обнимает меня.

– Я буду счастлива, если ты будешь улыбаться.

Моя умная девочка. Даже в свой день рождения заботится о моих чувствах.

Первые гости приходят ровно в час. Одноклассники Ники с родителями. Павел встречает их у входа – идеальный радушный хозяин. Я стою рядом, улыбаюсь, здороваюсь. Играю роль, как он и просил.

– Елена! – подходит ко мне Татьяна, мать подруги Ники. – Какой шикарный праздник! Вы наверняка месяцами готовились!

– Павел все организовал, – отвечаю я. – Хотел сделать сюрприз.

– Какой заботливый муж! – восхищается она. – А цветы какие роскошные! И накрыто как в ресторане!

Да, как в ресторане. Красиво, дорого, профессионально. Но где здесь семейное тепло? Где личное участие?

Гости прибывают один за другим. Дети шумят, взрослые собираются в группы, обсуждают что-то свое. Ника мечется между всеми, старается уделить внимание каждому. На ее лице вежливая улыбка, но я вижу напряжение в ее позе.

– Где же наша именинница? – раздается громкий голос от входа.

Сергей Петрович и Мария Ивановна. Родители Павла приехали с огромным букетом и коробкой подарков.

– Дедушка! Бабушка! – Ника бежит к ним, и наконец на ее лице появляется искренняя радость.

Они обнимают ее, что-то говорят, смеются. Семейные моменты среди всего этого показного великолепия.

– Лена, – Мария Ивановна подходит ко мне, – прекрасный праздник. Павел превзошел себя.

– Да, – киваю я. – Очень... масштабно получилось.

В ее взгляде мелькает что-то – понимание? сочувствие? Трудно сказать. Наши отношения всегда были натянутыми, но сейчас она выглядит менее враждебно, чем обычно.

К двум часам дом полон. Дети носятся по всем комнатам, взрослые собрались в гостиной с бокалами шампанского. Аниматоры развлекают младшую группу, диджей настраивает аппаратуру для дискотеки.

Я чувствую себя гостьей на собственном празднике. Все организовано без меня, все идет по сценарию, который я не знаю. Павел – в центре внимания, принимает поздравления, как будто именинник он, а не Ника.

– Елена Викторовна? – знакомый голос заставляет меня обернуться.

Сердце пропускает удар. Она здесь. Любовница моего мужа пришла на день рождения моей дочери.

– Вероника, – говорю я, пожимая ее руку. – Не ожидала вас увидеть.

– Павел Андреевич попросил передать подарок от коллектива, – она поднимает красивую коробку с бантом. – Мы все очень любим Нику, она такая умница!

Мы все любим Нику. Как будто она знает мою дочь годами, а не несколько месяцев.

– Это очень мило, – говорю я, принимая коробку. Тяжелая. Дорогая. Очередная попытка купить расположение ребенка.

– А где наша именинница? – Вероника оглядывается по сторонам. – Хочется поздравить лично!

Она ведет себя легко, непринужденно. Как будто имеет полное право быть здесь, на семейном празднике. Как будто она уже часть нашей семьи.

Замечаю, как Павел, увидев Веронику, на мгновение напрягается, потом быстро подходит к нам.

– Вероника! – говорит он чуть громче обычного. – Спасибо, что нашла время поздравить Нику от коллектива.

От коллектива. Официальная версия для окружающих.

– Конечно! – она улыбается. – Как я могла пропустить такой важный день!

Появляется Ника, запыхавшаяся от игр с одноклассниками.

– Ника, – говорит Павел, – Вероника принесла тебе подарок от всей компании.

– Спасибо, – вежливо говорит Ника, принимая коробку. Но я замечаю, как она смотрит на Веронику – с любопытством и легкой настороженностью.

– С днем рождения, Ника! – Вероника наклоняется к ней, и на секунду их лица оказываются рядом. – Ты стала такой взрослой! И красивой! Папа должен уже начинать волноваться за тебя!

Папа. Не «Павел Андреевич», а «папа». Слишком интимно для сотрудницы.

Ника смущается, отступает на шаг ближе ко мне.

– Спасибо, – повторяет она. – А что внутри?

– Сюрприз! – смеется Вероника. – Открой, когда будет время.

Ника кивает и убегает к друзьям. Вероника смотрит ей вслед с таким выражением, словно любуется собственным ребенком.

– Прекрасная девочка, – говорит она мне. – Вы должны гордиться.

– Горжусь, – отвечаю коротко.

– И такая умная! Павел рассказывал, что она отлично учится, играет на виолончели... Настоящий талант!

Павел рассказывал. Много рассказывал о моей дочери женщине, с которой мне изменяет.

– Вероника, извини, – вмешивается Павел, – но у тебя наверняка дела. Не хочу задерживать.

– Конечно, – она понимающе кивает. – У меня встреча через час. Но я очень рада, что успела поздравить Нику лично.

Она прощается, легко целует Павла в щеку – как старый друг семьи – и направляется к выходу. Несколько гостей оборачиваются ей вслед. Красивая, уверенная в себе женщина всегда привлекает внимание.

– Симпатичная сотрудница, – замечает Татьяна, проходя мимо. – Молодая.

– Хороший специалист, – отвечает Павел нейтрально. – Компания растет, нужны профессионалы.

Я ухожу на кухню под предлогом проверить, все ли в порядке с угощением. На самом деле просто хочу побыть одна несколько минут. Переварить происходящее.

Она была здесь. В моем доме, на празднике моей дочери. Играла роль доброй знакомой семьи, дарила подарки, делала комплименты. И все это с ведома Павла. Более того – наверняка по его приглашению.

– Мама, – в кухню заглядывает Даниил, – там тётя какая-то спрашивает, где туалет.

– Покажи ей, солнышко, – прошу я.

Он убегает, а я остаюсь стоять у окна, пытаясь собраться с мыслями. Как это происходит? Как любовница мужа становится гостьей на дне рождения его дочери? Как это вообще возможно?

– Лен, ты где? – голос Павла заставляет меня обернуться.

– Здесь. Проверяла угощение.

– Все нормально с поварами?

– Да, все прекрасно.

Он подходит ближе, понижает голос:

– По поводу Вероники... это чисто рабочий визит. Она представляла компанию.

– Понятно, – киваю я. – Очень мило с ее стороны.

– Лена, – он хмурится, – у тебя странный тон.

– Обычный тон. Я просто устала от такого количества гостей.

– Но ведь красиво получилось? Ника довольна?

Довольна ли Ника? Трудно сказать. Она вежливая девочка, не покажет недовольства при гостях. Но я видела ее лицо, когда она смотрела на весь этот масштаб.

– Красиво, – соглашаюсь я. – Очень профессионально.

– Тогда в чем проблема?

Проблема в том, что ты привел сюда свою любовницу. Проблема в том, что организовал праздник, как корпоративное мероприятие. Проблема в том, что я чувствую себя лишней на дне рождения собственной дочери.

– Нет проблем, – говорю я. – Пойдем к гостям.

Остальная часть дня проходит как в тумане. Дети играют, взрослые общаются, аниматоры развлекают. Фотограф делает снимки, диджей включает музыку. Все идет по плану – по плану Павла.

Вечером, когда торжественно выносят торт и все поют "Happy Birthday", я стою рядом с Никой и пытаюсь радоваться. Но в груди – пустота. Это не наш семейный праздник. Это шоу для публики.

Ника задувает свечи, все аплодируют. Она улыбается, но взгляд ищет меня в толпе. Когда наши глаза встречаются, она подмигивает мне – наш маленький секретный знак. Говорящий: "Все это ерунда, главное, что ты рядом."

Моя девочка. Даже в такой ситуации она думает о моих чувствах.

Гости начинают расходиться к десяти вечера. Дети устали, взрослые тоже. Павел прощается с каждым лично, благодарит за приход. Образцовый хозяин до конца.

Когда дверь закрывается за последним гостем, дом погружается в тишину. Повсюду следы праздника – грязная посуда, мятые салфетки, остатки еды. Клининговая служба уберет все завтра утром, но сейчас это выглядит как поле боя.

– Ну как? – спрашивает Павел, снимая пиджак. – Удался день рождения?

Ника сидит в кресле, все еще в праздничном платье, но туфли уже сбросила. Выглядит усталой.

– Спасибо, пап, – говорит она. – Было... много всего.

– Понравилось?

Она молчит секунду, подбирая слова.

– Да. Но в следующий раз можно поменьше гостей? А то я не успевала ни с кем нормально поговорить.

Павел смеется:

– В следующий раз сделаем еще больше! Пригласим весь город!

Ника не смеется в ответ. Смотрит на меня, и в ее глазах вопрос: "Обязательно?"

– Ника, иди переодевайся, – говорю я. – Поздно уже.

Она встает, подходит ко мне, обнимает:

– Спасибо за день рождения, мам.

– Тебе понравились подарки? – спрашиваю, гладя ее по волосам.

– Да. Особенно твой блокнот для композиций. Буду записывать туда все свои идеи.

Мой подарок – простой кожаный блокнот для музыкальных записей. На фоне дорогих игрушек и гаджетов от других гостей он выглядел скромно. Но Нике понравился больше всего.

Она поднимается к себе, а мы остаемся с Павлом в разгромленной гостиной.

– Хороший день получился, – говорит он, наливая себе виски. – Ника была в центре внимания, как и положено имениннице.

– В центре внимания была не только Ника, – замечаю я.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебя тоже многие поздравляли. С успешной компанией, с прекрасной семьей, с умением организовать праздник.

– И что в этом плохого?

– Ничего. Просто интересно наблюдать.

Павел хмурится:

– Лена, если у тебя есть претензии, высказывай прямо.

– У меня нет претензий, – ложь, но я не хочу портить остаток вечера скандалом. – Просто усталость.

– Тогда иди отдыхать. А я еще немного посижу.

Поднимаюсь к себе, но останавливаюсь у двери Ники. Тихонько стучу.

– Войди, – слышу ее голос.

Она сидит на кровати в пижаме, рассматривает подарки.

– Как день рождения, дочка? – спрашиваю, присаживаясь рядом. – Правда понравилось?

Ника молчит, потом вздыхает:

– Мам, а можно честно?

– Конечно.

– Мне больше нравятся наши обычные дни рождения. Когда мы дома, семьей. Когда ты печешь торт, и мы играем в игры, и все просто.

Сердце сжимается. Моя девочка предпочла бы простой семейный праздник всему этому показному великолепию.

– А сегодня было не просто? – спрашиваю осторожно.

– Сегодня было... как спектакль. И я не знала, как себя вести. То ли как обычная Ника, то ли как какая-то принцесса.

Принцесса. Именно так Павел к ней и обращался весь день.

– Мам, а в следующем году можно сделать день рождения по-старому? Дома, с нашими близкими?

– Посмотрим, – обещаю я. – Папе нравится устраивать большие праздники.

– А тебе?

Прямой вопрос. Ника смотрит мне в глаза, ждет честного ответа.

– Мне нравится, когда ты счастлива, – говорю я. – А как это устроить – не так важно.

Она кивает, но вижу – ответ ее не удовлетворил до конца.

– Спокойной ночи, именинница, – говорю, целуя ее в лоб. – Сладких снов.

– Мам, – останавливает она меня у двери, – а ты завтра будешь дома? Или на работе?

– Дома, – отвечаю. – Весь день дома. Только мы с вами.

Она улыбается – первая искренняя улыбка за весь день.

– Хорошо. Тогда это будет настоящее продолжение дня рождения.

Выхожу из ее комнаты с тяжелым сердцем. Сегодняшний день стал еще одним доказательством того, как Павел постепенно переформатирует нашу семейную жизнь под свои стандарты. Грандиозные жесты вместо простого тепла. Показуха вместо искренности.

И самое страшное – он начинает вытеснять меня даже из важных моментов в жизни детей. Сегодня я была лишь статисткой на празднике, который он организовал. А его любовница получила роль "доброй знакомой семьи".

Если так будет продолжаться, скоро дети привыкнут, что все праздники, все важные события в их жизни создает папа. А мама просто присутствует рядом.

Ложусь в кровать, но сон не идет. За стеной слышу, как Павел разговаривает по телефону. Голос тихий, интимный. Наверняка звонит Веронике, рассказывает, как прошел день, благодарит за участие в спектакле.

Завтра начну действовать. Найду способы вернуть контроль над воспитанием детей, над семейными традициями, над своей ролью матери. Павел может устраивать грандиозные шоу, но настоящую близость с детьми не купишь никакими деньгами.

И моя Ника это понимает. Сегодня она это ясно показала.

Глава 19

Глава 19

Больничный коридор расплывается перед глазами. Три часа сна за последние двое суток – не лучший рецепт для сохранения концентрации. Прислоняюсь к стене, на секунду прикрывая глаза. Только на секунду. Усталость накатывает волнами, каждая сильнее предыдущей.

– Доктор Федоркова? – голос медсестры возвращает меня в реальность. – У нас анализы пациента из седьмой палаты.

Беру протянутую папку, пытаюсь сфокусироваться на цифрах. Они пляшут перед глазами, словно насмехаясь над моей слабостью. Когда-то я могла с первого взгляда оценить состояние пациента по этим колонкам данных. Сейчас приходится перечитывать одну строку дважды, трижды.

– Спасибо, Света, – киваю, пряча зевок за папкой. – Готовьте пациента к операции. Начнем через час.

– Вы уверены? – в её голосе звучит нотка сомнения. – Может, стоит дождаться дополнительных тестов?

– Каких ещё тестов? – раздражение прорывается помимо воли. – У него классический перитонит, ждать нельзя.

– Но лейкоцитоз низкий, а СОЭ в пределах нормы, – осторожно замечает она. – Не похоже на острый воспалительный процесс.

Ещё раз смотрю на цифры. Действительно, показатели воспаления не соответствуют моему диагнозу. Как я могла пропустить это? Такую элементарную вещь, которую замечают даже студенты-медики.

– Вы правы, – говорю, пытаясь скрыть замешательство. – Давайте проведем дополнительную диагностику. Назначьте УЗИ и повторные анализы через шесть часов.

Светлана кивает, забирает папку. В её глазах читается беспокойство, но она достаточно тактична, чтобы промолчать. Когда она уходит, я опускаюсь на стул возле поста медсестёр и закрываю лицо руками.

Что со мной происходит? Я – врач с пятнадцатилетним стажем, хирург высшей категории. И вот уже третий раз за неделю допускаю ошибки, которые не простительны даже ординаторам.

В воскресенье перепутала дозировку антибиотика. Во вторник забыла проверить аллергические реакции перед назначением препарата. Сегодня чуть не отправила пациента на ненужную операцию. Если бы не внимательность медсестры, последствия могли быть непоправимыми.

Телефон вибрирует в кармане халата. Сообщение от Павла: "Даниил сегодня со мной. Заберу из школы в 14:00. Верну к 20:00."

Не спрашивает, не предупреждает заранее – просто ставит перед фактом. Впрочем, за последние недели я привыкла к такому формату общения. Павел забирает детей, когда ему удобно, возвращает, когда считает нужным. Моё мнение его не интересует.

Пишу короткий ответ: "ОК". Что ещё сказать? Что у Даниила сегодня дополнительные занятия по математике? Что мы с ним договорились вместе приготовить ужин? Павлу плевать на такие мелочи. Его интересует только собственный график.

– Елена Викторовна, – новый голос заставляет меня поднять голову.

Максим стоит в нескольких шагах, в хирургическом костюме, со странным выражением лица. Сколько он так стоит? Сколько наблюдает за мной?

– Привет, – выдавливаю улыбку. – Ты на операцию?

– Уже после, – отвечает он, подходя ближе. – А ты... ты в порядке?

– Конечно, – вру я, выпрямляя спину. – Просто небольшая усталость.

Максим молча присаживается рядом, изучает моё лицо. Под его внимательным взглядом чувствую себя пациентом на осмотре.

– Сколько ты весишь? – спрашивает он неожиданно.

– Прости?

– Ты потеряла килограмм восемь за последний месяц, – продолжает он тоном профессионала. – Глаза запавшие, кожа сухая. Когда последний раз нормально ела?

– Сегодня завтракала, – отвечаю автоматически.

– Что именно?

Задумываюсь. Что я ела на завтрак? Кажется, выпила чашку кофе, стоя у кухонного окна. Или это было вчера?

– Не помню, – признаюсь наконец. – Кофе точно был.

Максим качает головой:

– И сколько часов ты спала за последнюю неделю? Суммарно.

Этот вопрос вызывает нервный смешок.

– Не знаю. Двадцать? Может, меньше.

– Елена, – его голос становится серьёзным, – ты сейчас на грани. Ещё немного, и попадёшь в собственную больницу, но уже как пациент.

– Преувеличиваешь, – отмахиваюсь я, хотя знаю – он прав.

– Я говорю как врач, – настаивает он. – У тебя все признаки нервного истощения. Бессонница, потеря веса, снижение концентрации. Ты опасна для себя и для пациентов.

Его последние слова бьют наотмашь. Я – опасна для пациентов? Я, которая дала клятву Гиппократа? Которая всегда ставила благополучие больных выше собственного?

– Я справлюсь, – говорю, но голос предательски дрожит.

– Нет, – Максим качает головой. – Не в этот раз. Тебе нужен отпуск. Хотя бы две недели.

– Какой отпуск? – невесело усмехаюсь я. – У меня дети, развод на носу. Мне нельзя терять доход.

– Тебе нельзя терять здоровье, – парирует он. – Особенно сейчас, когда тебе нужны все силы для борьбы с Павлом.

При упоминании имени мужа я вздрагиваю. Вот уже несколько недель он ведёт против меня необъявленную войну. Блокирует счета, распускает слухи о моей неуравновешенности, манипулирует детьми. Каждый день приносит новый "сюрприз" от человека, с которым я прожила тринадцать лет.

– Я разговаривал с Клочковым, – продолжает Максим. – Он согласен оформить тебе отпуск со следующей недели. Две недели, с сохранением зарплаты.

– Ты... что? – непонимающе смотрю на него. – Ты говорил с заведующим обо мне?

– Мне пришлось, – в его глазах искреннее беспокойство. – Лена, сегодня в операционной ты перепутала инструменты. Дважды. Если бы я не заметил...

Воспоминание обрушивается внезапно. Утренняя операция, мы вместе с Максимом. Я – второй хирург, он – ведущий. В какой-то момент он просит зажим, а я подаю ему скальпель. Потом он просит расширитель, а я тянусь не к тому лотку.

– Господи, – выдыхаю я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – Я могла... я могла навредить пациенту.

– Но не навредила, – быстро говорит он. – Ничего не случилось. Но это был звоночек, Лена. Громкий такой. И мы оба его услышали.

Смотрю на свои руки – руки хирурга, привыкшие к точности и аккуратности. Сейчас они дрожат, как у начинающего ординатора перед первой операцией.

– Что со мной происходит, Максим? – спрашиваю тихо. – Я не узнаю себя.

– Ты истощена, – отвечает он мягко. – Эмоционально и физически. Твой организм включил режим выживания, и в этом режиме нет места для сложных когнитивных функций. Ты спасаешь себя от полного краха.

Он говорит как врач – точно, профессионально, без лишних эмоций. И именно поэтому его слова проникают глубже, чем все попытки утешения от друзей и коллег.

– Ты права насчёт войны с Павлом, – продолжает он. – Она действительно идёт. Но на войне нужна стратегия, а не просто реакция на действия противника. Сейчас ты просто реагируешь, и это изматывает тебя.

– А что мне делать? – спрашиваю, чувствуя, как подступают слёзы. – Он контролирует всё – деньги, информацию, даже время детей! Я как в клетке!

– Именно поэтому тебе нужно вырваться, – Максим наклоняется ближе. – Уехать на две недели. С детьми. Туда, где он не достанет вас.

– И куда же? – горько усмехаюсь я. – На необитаемый остров?

– На море, – просто отвечает он. – Сейчас как раз сезон. Тепло, но не жарко. Мало туристов. Идеальное время для отдыха.

– Максим, у меня нет денег на море, – напоминаю я. – Павел заблокировал все счета, кроме личного, а там только на еду и коммуналку.

– Я оплачу, – говорит он, и в его голосе такая уверенность, что я не сразу нахожусь с ответом.

– Нет, – качаю головой. – Это слишком. Ты и так постоянно помогаешь мне.

– Это не благотворительность, – возражает он. – Считай это инвестицией в твоё здоровье. В твою способность защитить детей и себя от Павла.

– Всё равно не могу принять такое.

– Можешь, – он упрямо смотрит мне в глаза. – И примешь. Потому что альтернатива – твоё полное выгорание. А оно не за горами, Лена.

Что-то в его словах, в его тоне заставляет меня задуматься. Может быть, он прав? Может, мне действительно нужен этот перерыв – не только ради себя, но и ради детей?

Последние недели Ника и Даниил видят меня либо изможденной после работы, либо нервной из-за очередных манипуляций Павла. Вместо любящей матери они получают издерганную, вечно уставшую женщину.

– А как быть с Павлом? – спрашиваю я. – Он не позволит мне увезти детей.

– У него нет формального права запретить, – отвечает Максим. – Решение суда о порядке общения с детьми ещё не вынесено. Ты их мать и имеешь полное право на совместный отдых.

– Он будет в ярости.

– Пусть, – пожимает плечами Максим. – Это даже хорошо. Когда люди в ярости, они совершают ошибки. А тебе сейчас нужны его ошибки для суда.

В его рассуждениях есть логика. Холодная, расчётливая логика человека, способного мыслить стратегически. Того, чего мне сейчас так не хватает.

– Я не могу принять от тебя такие деньги, – повторяю я, но уже без прежней уверенности.

– Можешь, – настаивает он. – И знаешь, не только ради себя. Подумай о Нике и Даниле. Когда они последний раз видели тебя спокойной? Счастливой? Когда вы последний раз просто веселились вместе?

Пытаюсь вспомнить. Месяц назад? Два? С того момента, как я обнаружила измену Павла, наша жизнь превратилась в бесконечную череду стрессов, слёз и скандалов.

– Давно, – признаю я. – Слишком давно.

– Вот именно, – кивает он. – Дети нуждаются в нормальной матери. Не в замученной женщине на грани нервного срыва.

Его слова болезненны, но справедливы. Я действительно на грани срыва. И дети это видят, как бы я ни пыталась скрыть.

– Хорошо, – говорю наконец. – Допустим, я соглашусь. Куда ты предлагаешь поехать?

– Греция, – отвечает он без колебаний. – Остров Крит. Небольшой семейный отель на берегу моря, вдали от туристических маршрутов. Хозяева – друзья моего университетского приятеля, отличные люди.

– Звучит как план, – улыбаюсь я впервые за день. – Но это слишком щедро, Максим.

– Я еду с Полиной, – говорит он, и я чувствую, как моё сердце пропускает удар. – У неё тоже каникулы, и я давно обещал ей море. Мы забронировали два номера – для нас и для вас. Детям будет веселее вместе.

Вот как. Не просто оплаченный отпуск, а совместное путешествие. Я и дети, Максим и Полина. Почти как... семья.

– Что скажешь? – спрашивает он, и в его глазах читается надежда.

– Я... я не знаю, – честно отвечаю я. – Это очень неожиданно.

– Подумай, – он встаёт. – До вылета ещё пять дней. Но не затягивай с решением – нужно успеть оформить документы.

Он уходит, оставляя меня в смятении чувств. С одной стороны, идея побега кажется заманчивой. Две недели вдали от Павла, от его манипуляций, от постоянного стресса. Возможность восстановить силы, побыть с детьми, вернуть себе хотя бы частичку прежней себя.

С другой стороны – совместный отдых с Максимом. Это уже не просто дружеская помощь, это что-то большее. И готова ли я к этому "большему", когда ещё не поставлена точка в моём браке?

Телефон снова вибрирует. На этот раз звонок. Мама.

После разговора с мамой чувствую себя немного лучше. По крайней мере, достаточно, чтобы вернуться к работе. Проверяю анализы, обхожу палаты, консультирую коллег. Всё на автопилоте, но хотя бы без явных ошибок.

К концу смены головная боль, преследующая меня последние дни, усиливается до пульсирующей. В висках стучит, перед глазами временами плывут тёмные пятна. Классические симптомы переутомления, которые я легко диагностировала бы у любого пациента.

Собираясь домой, нахожу в кармане халата листок бумаги, которого раньше не было. Аккуратным почерком Максима выписаны детали – дата вылета, название отеля, что взять с собой. И приписка внизу: "Просто подумай об этом. Ради детей. Ради себя."

Дома меня ждёт тишина. Даниил ещё с Павлом, Ника в музыкальной школе. Час одиночества, который обычно я трачу на бытовые дела – готовку, уборку, стирку. Но сегодня у меня нет сил даже на это.

Падаю на диван, прикрываю глаза. Перед внутренним взором снова возникает картина – белый песок, лазурное море, смех детей. Свобода от ежедневного стресса, от постоянной борьбы.

И Максим рядом. Спокойный, надёжный, понимающий. Человек, который за последние месяцы стал для меня опорой. Кем-то большим, чем просто друг.

Эта мысль пугает и одновременно согревает. Я ещё замужем, формально. Мы с Павлом не развелись, хотя наш брак фактически мёртв. Имею ли я право на новые чувства? На новые отношения?

Звонок в дверь прерывает мои размышления. Открываю и вижу Даниила – раскрасневшегося, счастливого.

– Мама! – он бросается мне на шею. – А мы с папой были в игровом центре! И я победил его в гонках! Три раза!

– Здорово, солнышко, – улыбаюсь я, обнимая сына. – А где папа?

– Уехал, – Даниил скидывает куртку. – Сказал, что у него важная встреча.

Конечно. Важная встреча. Небось с Вероникой, в той самой квартире, которую он купил для неё на наши семейные деньги.

– Ты голодный? – спрашиваю, проглатывая горечь. – Приготовить что-нибудь?

– Не-а, мы с папой пиццу ели, – отвечает Даниил, вытаскивая из рюкзака новую игрушку – робота-трансформера. – Смотри, что папа купил! Он превращается в самолёт!

Ещё один подарок. Очередная попытка Павла купить любовь сына. И что самое страшное – это работает. Даниил в восторге, он не видит манипуляции за этими жестами.

– Красивая игрушка, – киваю я. – Иди мой руки, потом поиграешь.

Когда Даниил убегает в ванную, я сажусь на стул, чувствуя, как меня снова накрывает волна усталости. Эта бесконечная война изматывает не только меня, но и детей. Они оказались между двух огней, вынужденные лавировать между родителями.

Ника возвращается из музыкальной школы через полчаса – тихая, задумчивая. В последнее время она всё больше замыкается в себе, словно пытаясь создать защитный кокон от семейных бурь.

– Как занятия? – спрашиваю, пытаясь вовлечь её в разговор.

– Нормально, – пожимает плечами она. – Разучиваем новую пьесу к конкурсу. Сложная.

– Я уверена, ты справишься, – говорю, гладя её по волосам.

Она смотрит на меня внимательно, и в её глазах – слишком взрослое понимание:

– Мам, ты плохо выглядишь. Ты заболела?

– Нет, солнышко, – качаю головой. – Просто устала немного.

– Ты всегда так говоришь, – замечает она с легким упрёком. – Но я же вижу, что это не просто усталость.

Моя проницательная девочка. От неё ничего не скроешь.

– Ника, – говорю я, решаясь. – А что ты думаешь о поездке на море? На две недели, во время каникул?

Её глаза широко раскрываются: