Текст книги "Развод. Пусть горят мосты (СИ)"
Автор книги: Стася Бестужева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Глава 47
Глава 47
Здание Московского городского суда встречает меня знакомой атмосферой напряжения и ожидания. Прохожу через рамку металлодетектора, показываю документы охране, и каждый шаг отдается в груди тяжелым стуком сердца. Сегодня финальный аккорд той истории, которая началась полтора года назад с найденной переписки в телефоне мужа.
Коридор полон людей – адвокаты в дорогих костюмах, свидетели, журналисты. Дело Павла Федоркова привлекло внимание СМИ: успешный строительный бизнесмен, обвиняемый в мошенничестве и фальсификации документов. История, которая хорошо продается.
– Елена Викторовна, – окликает меня знакомый голос.
Оборачиваюсь и вижу следователя Петрова, который вел дело. Мужчина средних лет с усталыми глазами, за плечами которого десятки подобных дел о коррупции и мошенничестве в строительной отрасли.
– Готовы давать показания? – спрашивает он, проверяя документы в папке.
– Готова, – отвечаю, удивляясь собственному спокойствию. Полтора года назад мысль о встрече с Павлом в суде вызывала панический страх. Сейчас чувствую только усталость и желание окончательно закрыть эту главу.
Входим в зал заседаний. За столом подсудимого сидит Павел, и я едва узнаю в нем того самоуверенного мужчину, с которым прожила тринадцать лет. Похудевший, с седыми прядями в волосах, в дешевом костюме. Рядом с ним адвокат по назначению – молодой парень, явно недовольный тем, что ему досталось это дело.
Наши взгляды встречаются на секунду. В его глазах читается смесь злости и обреченности. Понимает, что дело проиграно, что показания свидетелей, документы, записи разговоров не оставляют ему шансов на оправдание.
– Встать, суд идет! – объявляет секретарь.
Судья – женщина лет пятидесяти с суровым лицом – занимает свое место. Изучает документы, оглядывает присутствующих.
– Продолжается рассмотрение уголовного дела по обвинению Федоркова Павла Андреевича в совершении преступлений, предусмотренных статьями 159 и 327 УК РФ, – объявляет она. – Вызывается свидетель Федоркова Елена Викторовна.
Поднимаюсь, подхожу к месту для дачи показаний. Рука дрожит, когда беру в руки листок с текстом присяги.
– Обязуюсь говорить суду только правду, – произношу слова, которые звучат как освобождение. Только правду. После стольких месяцев лжи, манипуляций, игр это звучит как благословение.
Прокурор встает, открывает папку с материалами дела.
– Елена Викторовна, расскажите суду о ваших семейных отношениях с подсудимым, – начинает он стандартно.
Рассказываю о тринадцати годах брака, о детях, о том, как постепенно замечала изменения в поведении Павла. О его скрытности, о странных телефонных разговорах, о суммах наличных денег, происхождение которых он объяснял расплывчато.
– А что вы знаете о деятельности компании "Федорков-Строй"? – продолжает прокурор.
– Знаю то, что рассказывал муж. Строительство жилых комплексов, коммерческих объектов. Но детали финансовой деятельности он никогда со мной не обсуждал.
– Обращались ли к вам представители налоговой службы с вопросами о доходах семьи?
– Да, несколько раз. Павел всегда просил меня отвечать, что ничего не знаю о его бизнесе, что веду только семейный бюджет.
– И вы так отвечали?
Пауза. Этот вопрос мучает меня больше года. Была ли я соучастницей его махинаций, закрывая глаза на подозрительные моменты?
– Да, отвечала. Потому что действительно не знала подробностей. И потому что доверяла мужу.
Прокурор кивает, делает пометку в блокноте.
– Расскажите о поддельном медицинском заключении, которое было представлено в суд при рассмотрении дела о разводе.
Самая болезненная часть показаний. Рассказываю о том, как Павел использовал липовую справку о моем психическом состоянии, чтобы отобрать детей. О враче Державине, которого не существовало. О записи их разговора с Вероникой, где Павел хвастался покупкой этого документа.
– У вас есть эта запись? – спрашивает судья.
– Да, она приобщена к материалам дела.
Включают аудиозапись. В зале слышится голос Павла: "...психиатр обошелся в пятьдесят тысяч, но оно того стоило. Елена даже не подозревает, что этого Державина вообще не существует..."
Павел сжимается в кресле, избегает смотреть в мою сторону. Его адвокат что-то быстро записывает в блокноте, явно готовясь к перекрестному допросу.
– Свидетель, – обращается ко мне адвокат, когда прокурор заканчивает вопросы, – не кажется ли вам, что вы преувеличиваете проблемы в семье из мести за развод?
Ожидаемый вопрос. Стандартная тактика защиты – представить бывшую жену как мстительную женщину, готовую оклеветать отца своих детей.
– Нет, – отвечаю спокойно. – Я не преувеличиваю. У меня есть документальные доказательства всех фактов, о которых рассказала.
– Но ведь вы подали на развод только после того, как узнали об измене мужа. Не обида ли это заставила вас так тщательно искать компромат?
– Я не искала компромат, – возражаю. – Информация о финансовых нарушениях поступила от третьих лиц. А поддельную справку Павел использовал сам, чтобы отобрать у меня детей.
Адвокат еще несколько минут пытается запутать мои показания, найти противоречия, но безуспешно. Правда не требует украшательства или домыслов.
– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – сдается он наконец.
– Свидетель может быть свободна, – говорит судья.
Встаю, направляюсь к выходу. У двери оборачиваюсь и в последний раз смотрю на Павла. Он сидит, опустив голову, изучает свои руки. Сломленный, уставший мужчина, который потерял все – семью, бизнес, репутацию, будущее.
Жалости не испытываю. Только усталость и желание навсегда забыть эту историю.
***
В коридоре суда меня ждет еще один сюрприз. У окна стоит знакомая фигура – элегантная женщина в дорогом пальто, с безупречной прической. Вероника.
Она выглядит по-прежнему ухоженной, но что-то изменилось в ее облике. Нет той хищной уверенности, которая читалась в каждом жесте полтора года назад. Есть усталость, разочарование.
– Елена, – говорит она, подходя ко мне. – Можно поговорить?
– О чем? – спрашиваю, настораживаясь.
– О том, что произошло. О Павле. О... ошибках, которые мы все совершили.
Идем в кафе напротив здания суда. Заказываем кофе, сидим молча несколько минут. Вероника выглядит так, словно подбирает слова для сложного разговора.
– Я ушла от него три месяца назад, – говорит наконец. – Когда стало ясно, что дело будет передано в суд, что бизнес рушится.
– И? – коротко спрашиваю.
– И поняла, что совершила ужасную ошибку. Не только разрушив вашу семью. Ошибку в оценке самого Павла.
Слушаю ее и пытаюсь понять, зачем она рассказывает мне все это. Что хочет получить – прощение? Понимание? Снисхождение?
– Елена, я... я хочу извиниться перед вами. Перед детьми. За то, что участвовала в этом кошмаре с поддельными документами, с попытками отобрать у вас Нику и Даниила.
– Извинения не вернут полтора года нервотрепки, – отвечаю жестче, чем собиралась.
– Знаю. И не прошу прощения. Просто хочу, чтобы вы знали – я поняла свои ошибки. Поняла, что Павел использовал меня так же, как использовал вас, детей, всех, кто был рядом.
– А дети как? – не могу удержаться от вопроса. – Как они перенесли то время, когда жили с вами?
Вероника опускает глаза, мешает ложечкой кофе.
– Тяжело. Особенно Ника. Она... она никогда меня не принимала. Всегда чувствовала фальшь. А Даниил плакал по ночам, звал маму.
Слова причиняют боль, даже спустя столько времени. Мои дети страдали, пока я боролась за право быть их матерью.
– Зачем вы мне это рассказываете? – спрашиваю.
– Не знаю, – честно отвечает она. – Может быть, чтобы вы знали правду. Чтобы понимали – не все было спектаклем. Я действительно пыталась полюбить ваших детей. Но любовь не приказ.
– А Павел? Как он переносит крах?
– Плохо. Очень плохо. Обвиняет всех вокруг – следователей, адвокатов, бывших партнеров. Всех, кроме себя. До сих пор не понимает, что сам создал эту ситуацию.
Допиваем кофе молча. Странная встреча – бывшая жена и любовница мужчины, который разрушил жизни обеих.
– Елена, – говорит Вероника перед уходом, – я слышала, что вы теперь в Петербурге, что у вас все хорошо складывается.
– Да, все хорошо.
– Я рада. Искренне рада. Вы заслуживаете счастья.
Расстаемся без рукопожатий, без обещаний встретиться еще. Просто две женщины, которые пережили одну и ту же драму с разных сторон.
***
Вечером звонят из Петербурга. Максим интересуется, как прошел день в суде.
– Все позади, – говорю, сидя в номере гостиницы. – Завтра оглашение приговора, но исход предрешен.
– Как ты себя чувствуешь?
– Пусто. Словно закрыла последнюю страницу очень длинной и очень грустной книги.
– А дети как? Переживают?
– Спрашивали, будет ли папа в тюрьме. Объяснила, что скорее всего получит условный срок, но работать по специальности не сможет.
– И как отреагировали?
– Ника сказала, что он сам выбрал такой путь. А Даниил... Даниил спросил, значит ли это, что мы точно не вернемся в Москву.
Разговор с сыном был болезненным. Восьмилетний ребенок еще не до конца понимает серьезность ситуации, еще надеется на чудесное воссоединение семьи.
– Что ты ответила?
– Правду. Что мы строим новую жизнь в Петербурге. Что у нас там дом, работа, друзья. Что иногда нужна смелость начать сначала.
– Мудро. А как ты сама? Готова к новому началу?
Вопрос застает меня врасплох. Готова ли? Или до сих пор оглядываюсь назад, цепляюсь за обломки старой жизни?
– Да, – отвечаю и понимаю, что говорю правду. – Готова. Более чем готова.
Утром следующего дня приговор оглашается в переполненном зале. Павла приговаривают к трем годам условно с запретом занимать руководящие должности в течение пяти лет. Мягкий приговор, учитывая масштабы махинаций, но Павел все равно выглядит сломленным. Понимает, что репутация разрушена навсегда, что в строительном бизнесе ему больше не место.
Когда судья зачитывает приговор, я смотрю на Павла и чувствую странную пустоту. Ни торжества справедливости, ни злорадства. Просто констатацию факта – история закончена, точка поставлена.
– Суд окончен, – объявляет судья, и люди начинают расходиться.
Павел поднимается из-за стола подсудимого, оборачивается. Наши глаза встречаются в последний раз. В его взгляде читается что-то похожее на раскаяние, но слишком поздно. Слишком много боли причинено, слишком много мостов сожжено.
Выхожу из здания суда под вспышками фотокамер журналистов. Несколько репортеров пытаются задать вопросы, но я прохожу мимо молча. Не хочу превращать семейную трагедию в публичное шоу.
На улице достаю телефон, звоню детям в Петербург.
– Мама! – радостно кричит в трубку Даниил. – Ну что там с папой?
– Все закончилось, солнышко. Суд вынес приговор. Папа останется дома, но работать ему будет сложно.
– А мы когда вернемся? – спрашивает сын, и в голосе слышится легкая тревога.
– Завтра вечером буду дома. Скучала по вам.
– Мам, – вмешивается в разговор Ника, – а можно я не буду больше встречаться с папой? Не хочу его видеть.
Вопрос сложный. С одной стороны, понимаю дочь – она пережила много боли от отцовских манипуляций. С другой стороны, не хочу лишать детей права на отца, каким бы он ни был.
– Подумаем вместе, когда приеду, – отвечаю дипломатично. – Это серьезное решение, его не нужно принимать сгоряча.
***
В самолете по дороге домой анализирую прошедшие полтора года. Сколько всего произошло – развод, борьба за детей, переезд, новая работа, новые отношения с Максимом. Целая эпоха, умещающаяся в такой короткий период.
Думаю о Веронике, о нашем странном разговоре в кафе. Она тоже пострадала в этой истории, хотя и была одним из инициаторов. Молодая амбициозная женщина, которая поверила в сказку об успешном бизнесмене и богатой жизни. Получила крах иллюзий и разбитое сердце.
А Павел? Что будет с ним дальше? Условный срок, запрет на руководящие должности, разрушенная репутация. В сорок лет начинать жизнь заново намного сложнее, чем в тридцать шесть. Особенно когда за плечами уголовное дело и клеймо мошенника.
Но это его выбор. Его решения привели к таким последствиям. Я больше не отвечаю за его судьбу, не обязана его спасать или поддерживать.
Самолет заходит на посадку в Пульково, и сердце начинает биться быстрее от предвкушения встречи с детьми. Полтора года назад я боялась, что навсегда потеряю их. Сегодня лечу домой к дочери, которая поет в школьном хоре, и к сыну, который мечтает стать футболистом. К новой жизни, которую мы построили вместе.
Глава 48
Глава 48
Утро субботы начинается необычно. Максим появляется на пороге нашей петербургской квартиры с огромным букетом белых роз и каким-то торжественным выражением лица, которое сразу заставляет меня насторожиться.
– Лена, – говорит он, протягивая цветы, – нам нужно поговорить. Серьезно поговорить.
– Что случилось? – спрашиваю, принимая букет и вдыхая нежный аромат. – Ты выглядишь так, словно собираешься сообщить что-то судьбоносное.
– Именно так, – он проходит в гостиную, где на диване с книжками расположились все наши дети. – Собственно, разговор касается всех нас.
Ника поднимает голову от учебника по музыке, Даниил отрывается от футбольного журнала, а Полина закладывает пальцем страницу в книге о театре. Мария, которая как обычно проводит выходные у нас, тоже внимательно смотрит на Максима.
– Дядя Максим, а что такое судьбоносное? – спрашивает Даниил с детской непосредственностью.
– То, что может изменить жизнь к лучшему, – отвечает Максим, усаживаясь напротив детей. – Ребята, я хочу поговорить с вами о будущем. О нашем общем будущем.
Сажусь рядом с ним, чувствуя, как учащается сердцебиение. За полтора года совместной жизни в Петербурге мы с Максимом стали не просто близкими людьми – мы стали семьей. Но официально ничего не оформляли, жили в соседних квартирах, каждый со своим ребенком.
– Лена, – Максим поворачивается ко мне, берет за руки, – за это время я понял, что не могу представить жизнь без тебя. Без наших детей, которые стали одной большой семьей.
– Максим... – начинаю я, но он мягко прикладывает палец к моим губам.
– Дай мне закончить. Я хочу, чтобы мы стали семьей официально. Хочу, чтобы наши дети носили одну фамилию, чтобы у нас был один дом, общие планы на будущее.
Он встает с дивана, достает из кармана маленькую бархатную коробочку, опускается на одно колено прямо посреди гостиной, на глазах у всех детей.
– Елена Викторовна Федоркова, – говорит торжественно, открывая коробочку с изящным кольцом, – выходи за меня замуж.
В комнате повисает тишина. Дети замерли, глядя на эту сцену с широко открытыми глазами. А я сижу, ошеломленная, глядя на кольцо с небольшим, но очень красивым бриллиантом, и не могу произнести ни слова.
– Мама, – шепчет Ника, – ты что, плачешь?
Действительно плачу. Слезы катятся по щекам, но это слезы счастья, растерянности, благодарности судьбе за то, что после всех испытаний привела меня к этому человеку.
– Максим, – говорю наконец, – а что скажут дети? Это ведь кардинально изменит их жизнь...
– Давайте спросим у самих детей, – предлагает он, поднимаясь с колен, но не убирая кольцо. – Ребята, как вы относитесь к тому, чтобы стать одной большой семьей?
Полина первая нарушает молчание:
– Папа, а это значит, что Ника и Данилка станут моими настоящими братом и сестрой?
– Именно это и значит, – кивает Максим.
– Тогда я за! – радостно объявляет она. – Мне всегда хотелось иметь сестру!
Даниил подскакивает с дивана:
– А я буду дядей Максима сыном? Официально сыном?
– Если захочешь, – отвечает Максим. – Я буду рад стать твоим отчимом. Настоящим отчимом, который будет любить тебя как родного сына.
– Хочу! – без колебаний заявляет мальчик. – У Максима лучше получается быть папой, чем у настоящего папы.
Слова сына попадают точно в сердце. Даниил практически не общается с Павлом с момента суда, а Максим стал для него главной мужской фигурой, примером, опорой.
Остается Ника. Моя старшая, самая осторожная, которая всегда анализирует ситуацию прежде чем принять решение.
– Мам, – говорит она серьезно, – а ты любишь дядю Максима?
Вопрос прямой, честный, требующий такого же ответа.
– Да, – отвечаю без колебаний. – Очень сильно люблю.
– А он нас не бросит, если что-то пойдет не так? – продолжает она. – Как... как бросил папа?
Максим подходит к Нике, присаживается рядом на корточки:
– Ника, я никогда не брошу тебя. Или Данилку. Или маму. Даже если между нами с мамой что-то случится – а я надеюсь, что не случится – ты всегда будешь моей дочкой. Всегда сможешь рассчитывать на мою поддержку.
Ника изучает его лицо внимательно, ищет фальшь или неуверенность. Не находит.
– Тогда и я согласна, – объявляет она. – Но с условием: если поженитесь, то на свадьбе я буду петь. Специальную песню для вас.
– Договорились, – смеется Максим, обнимая ее.
Мария, которая все это время молча наблюдала за происходящим, вдруг всплескивает руками:
– Как романтично! Как в кино! А можно я буду подружкой невесты?
Смеюсь сквозь слезы, глядя на этих детей, которые стали моей новой семьей. Максим снова протягивает мне кольцо:
– Ну что, Лена? Ответ?
– Да, – говорю, протягивая руку. – Конечно, да.
Кольцо надевается идеально, словно было создано специально для моей руки. Дети кричат, хлопают в ладоши, Полина и Мария начинают планировать свадебные наряды.
– А когда свадьба? – спрашивает практичный Даниил. – И где будем жить? В твоей квартире или в маминой?
– Свадьба через два месяца, – отвечает Максим. – А жить будем в новой квартире, которую я присматриваю уже несколько недель. Пятикомнатная, чтобы у каждого была своя комната, но чтобы мы все были вместе.
– Ты уже все спланировал? – удивляюсь я.
– Не все, но многое, – признается он. – Я думал об этом предложении несколько месяцев. Хотел, чтобы все было идеально.
Вечер проходит в планах и обсуждениях. Дети увлеченно обсуждают, как будет выглядеть их новая комната в новой квартире, какие у кого будут обязанности, как они будут представляться друзьям.
Когда дети наконец расходятся по комнатам, мы с Максимом остаемся вдвоем на кухне. Пьем чай, держимся за руки, и я все еще не могу поверить, что это происходит наяву.
– Максим, – говорю тихо, – а ты не боишься? Мы же знаем друг друга полтора года как... как партнеры. А в браке все может оказаться по-другому.
– Лена, – он поднимает мою руку к губам, целует пальцы, – мы прошли через самое сложное время вместе. Твой развод, переезд, адаптацию детей, проблемы на работе. Если мы справились с этим, справимся и с бытовыми мелочами семейной жизни.
Он прав. Мы действительно прошли через огонь, воду и медные трубы. Поддерживали друг друга в самые трудные моменты, делили радости и печали, растили детей как одну семью.
– А что скажет Анна Петровна? – спрашиваю. – Ведь это коснется и клиник...
– Анна Петровна будет в восторге, – смеется Максим. – Она уже полгода намекает, что мы «слишком долго раскачиваемся» и что «детям нужна стабильная семейная обстановка».
Утром воскресенья звоним Анне Петровне, чтобы сообщить новость. Она действительно приходит в восторг, сразу начинает планировать свадебное торжество.
– Дорогие мои, – говорит она по телефону, – это лучшая новость за последний год! Мария будет так счастлива! Она постоянно говорит, что вы созданы друг для друга.
– Анна Петровна, мы планируем скромную церемонию, – объясняю. – В кругу семьи и близких друзей.
– Ничего скромного! – категорично заявляет она. – Вы дали мне новую жизнь, спасли мою внучку, создали прекрасную семью. Свадьба будет достойной, красивой, запоминающейся!
После разговора с ней понимаю, что свадьба действительно будет большим событием, а не простой регистрацией в ЗАГСе.
– Не волнуйся, – успокаивает меня Максим, видя мое растерянное лицо. – Анна Петровна просто хочет нас порадовать. А мы заслуживаем красивый праздник после всех испытаний.
Следующие недели проходят в приятных хлопотах. Выбираем свадебные наряды, обсуждаем меню, составляем список гостей. Дети активно участвуют во всех приготовлениях – Ника действительно готовит специальную песню, Полина и Мария изучают обязанности подружек невесты, Даниил репетирует речь, которую хочет произнести на банкете.
Примерка свадебного платья становится особенным моментом. Стою перед зеркалом в салоне, и в отражении вижу не ту женщину, которая полтора года назад рыдала над разбитой семьей. Вижу счастливую невесту, которая готова начать новую жизнь с мужчиной, который доказал свою преданность не словами, а поступками.
– Мама, ты такая красивая! – восхищается Ника, помогая мне поправить фату. – Дядя Максим просто ахнет, когда увидит тебя в этом платье!
– Мам, а после свадьбы мы будем жить как настоящая семья? – спрашивает Даниил. – Как в фильмах про счастливые семьи?
– Данилка, мы уже живем как настоящая семья, – отвечаю, обнимая сына. – Просто теперь это будет официально.
За день до свадьбы неожиданно звонит мама из Москвы. За год мы несколько раз созванивались, но встречались только раз, когда она приезжала на новогодние каникулы.
– Леночка, – говорит она взволнованно, – я на вокзале. Еду к тебе на свадьбу.
– Мама! – кричу от радости. – Но ты же говорила, что не сможешь приехать!
– Передумала. Не могу пропустить самый важный день в жизни дочери. Тем более, что этот человек действительно достоин тебя.
Слезы наворачиваются на глаза. Мама будет на моей свадьбе. Благословит мой выбор, познакомится с Максимом поближе, увидит, как изменилась наша жизнь.
Вечером, когда все хлопоты закончены, сижу в своей комнате, перебирая фотографии последнего года. Вот мы с детьми в первый день в Петербурге – растерянные, уставшие, но полные надежд. Вот первая совместная операция с Максимом в новой клинике. Вот день рождения Даниила, который мы впервые отмечали большой семьей. Вот выпускной Ники из музыкальной школы, где она получила диплом с отличием.
Год трансформации. Год, когда из обломков старой жизни мы построили новую, крепкую, основанную на правде и взаимном уважении.
Максим заходит в комнату, садится рядом на кровать.
– О чем думаешь? – спрашивает, глядя на разложенные фотографии.
– О том, какой путь мы прошли, – отвечаю, откидываясь на его плечо. – Полтора года назад я думала, что жизнь закончена. Что я никогда не смогу доверять мужчине, что дети пострадают от моих ошибок, что карьера разрушена навсегда.
– А сейчас? – тихо спрашивает он, целуя меня в макушку.
– А сейчас понимаю, что то разрушение было необходимым. Нельзя было построить что-то новое и прекрасное на фундаменте лжи и манипуляций. Мосты в прошлое действительно должны были сгореть.
Максим кивает, перебирает фотографии. Останавливается на снимке, где все наши дети стоят обнявшись на фоне Петропавловской крепости.
– Знаешь, что меня больше всего поражает? – говорит он. – Как быстро они стали настоящими братьями и сестрами. Полина боготворит Нику, Данилка защищает Полину от школьных хулиганов, а Ника стала для него старшей сестрой, которой можно доверить любые секреты.
– Дети умнее взрослых, – размышляю вслух. – Они не анализируют, не сомневаются, не боятся. Просто принимают любовь там, где она есть, и дают свою взамен.
– Мария тоже стала частью нашей семьи, – добавляет Максим. – Анна Петровна говорит, что девочка расцвела с тех пор, как у нее появились старшие брат и сестры.
Думаю о Марии, которая за год превратилась из травмированного ребенка в счастливую школьницу, свободно говорящую по-русски и считающую Петербург своим домом. О том, как странно переплетаются человеческие судьбы – случайная встреча на Крите привела к изменению жизни стольких людей.
– Максим, – говорю, поворачиваясь к нему лицом, – а ты не боишься ответственности? Завтра мы официально станем родителями троих детей. Это серьезное испытание для любых отношений.
– Лена, – он берет мое лицо в ладони, – я уже полтора года несу эту ответственность. И это не тяжесть – это радость. Радость видеть, как Ника превращается в талантливую юную леди, как Данилка становится настоящим мужчиной, как Полина обретает уверенность в себе.
Его слова согревают сердце. Максим действительно стал отцом для моих детей еще до официального оформления отношений. Он водил их к врачам, помогал с уроками, утешал во время детских драм, радовался их успехам.
– А что с клиниками? – спрашиваю. – Как думаешь, не скажется ли наш брак на рабочих отношениях?
– Наоборот, улучшит, – уверенно отвечает он. – Мы и так работаем как одна команда. А теперь эта команда будет еще более слаженной.
За окном начинает светать. До свадьбы остается меньше суток, а у нас столько планов, столько надежд на будущее.
– Знаешь, о чем я думаю? – говорю, вставая и подходя к окну. – О том, что Павел, сам того не желая, сделал нам подарок. Если бы не его предательство, я бы никогда не решилась изменить жизнь так кардинально.
– Странный подарок, – усмехается Максим. – Через столько боли и унижений.
– Но действенный. Иногда нужно потерять все, чтобы найти то, что действительно важно. Я потеряла мужа, дом, стабильность. Но нашла настоящую любовь, призвание, счастливых детей.
Максим подходит, обнимает меня сзади, и мы стоим у окна, глядя на просыпающийся Петербург. Завтра этот город станет свидетелем нашего торжества, нашего официального объединения в семью.
– Лена, – шепчет он мне на ухо, – я обещаю тебе: наша семья будет построена на правде, уважении и любви. Никогда больше тебе не придется сомневаться в искренности чувств или бояться предательства.
– И я обещаю, – отвечаю, прижимаясь к нему спиной, – быть не только женой, но и лучшим другом, партнером, союзником во всех твоих начинаниях.
Рассвет окрашивает небо в нежно-розовые тона, предвещая солнечный день. Идеальная погода для свадьбы, для начала новой жизни, для счастья, которое мы заслужили, пройдя через все испытания.
