Текст книги "Избранное"

Автор книги: Станислав Родионов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 42 страниц)

Конечно, хочется красиво, с первого взгляда, ни через кого, потому что человек я нормальный, если рядом нет женщины. А они ведь всегда рядом.

Поэтому, когда я попал под сильный дождь, то быстренько встал под козырек газетного ларька. Тут еще «поэтому» ни при чем. Вот дальше: поэтому я огранител, когда рядом с собой увидел красавицу.

Высокая, а я давно заметил, что маленькая красавица – это только полкрасавицы. Высокая, изящная, легкая – выставил бы руку и поставил бы ее на ладонь. Белое платье сидело так, что моей фантазии делать было нечего. Лаковые глаза, огромные и черные, как полярная ночь, смотрели. Ресницы-махаоны сотнями черных вопросительных знаков повисли над глазами. Носик, да что там носик, когда под ним были губы…

Я смотрел на красавицу, но это был уже не я – это был сумасшедший в моем облике.

– Дождь, – сказала она, будто выдохнула музыку.

– Он, – подтвердил я бабьим голосом.

Она раздавила на щеке каплю. Я вздрогнул, содрал с себя пиджак и отчаянно набросил на ее плечи. Для меня это было равносильно полету в космос.

– Ну что вы! – смутилась она. – Меня зовут Ниной.

– Меня тоже! – еще ничему не веря, представился я.

– Тоже Ниной? – вскинула она ресницы-вопросики.

– Тоже Сашей, – уточнил я.,

– Кажется, перестал… Пойдемте! – робко предложила Нина, возвращая пиджак.

– А как же, – согласился я, смело взял ее под руку и пошлепал по лужам.

Мы шли, и казалось, все смотрят на нас. Так оно и было, потому что пиджак я надел наизнанку. Нина засмеялась, будто зазвенела хрусталем. Я его вывернул и начал говорить, ибо мужчина обязан развлекать женщину беседой. Тем у меня множество, но они все моментально испарились, поэтому я начал подробно рассказывать, как устроена мясорубка и почему из нее вылезают червячки. Моя слушательница, видимо, решила, что я в магазине молочу мясной фарш.

А потом Нина показала на новенький высотный дом, где она жила.

– Ну и домик! – восхитился я и шагнул в открытый люк.

Он оказался полузасыпанным, поэтому я вылез сам.

– Не ушиблись? – спросила Нина голосом, которому позавидовала бы любая медсестра.

– Пустяки, – вправил я вывихнутый палец.

– Вы испачкались…

– Ерунда, – отлепил я из-под носа комок глины.

– Вам надо умыться… Зайдемте ко мне?!

– К вам?! – прошептал я и опять шагнул в тот же люк, но Нина меня вовремя перехватила.

На ее маму, солидную плавную женщину, я произвел впечатление. Она смотрела на меня, будто я вышел из телевизора и пошел прямо в ванную.

У чистого-то у меня вид ничего, так что вымоюсь, буду ничего. Действительно, когда я свеженький вышел из ванной, то мама сказала:

– Садитесь с нами пить чай!

– Спасибо, только что съел два полуфабриката, – вежливо отказался я, но тут же встретился с Нининым взглядом.

Мама заметила мои колебания, взяла меня под руку и ввела в комнату, где весь стол был уставлен чашечками и вазочками.

Я сел на стул, будто на электрический, ибо был уверен, что мой рот рядом с красавицей, да еще с ее мамой, для еды ни за что не откроется.

– Вы пьете чай или кофе? – выжидательно спросила мама.

Мне бы надо было свободно так ответить: «Чашечку кофе, пожалуйста».

– Я пью компот, – признался я.

Мама слегка замешкалась и посмотрела на дальний угол стола, где что-то было накрыто газетой. Видимо, чайник для сохранения тепла.

– У нас сегодня нет компота, – смущенно сказала она.

– Тогда этого… какао, – брякнулось из меня, хотя какао я вообще не терпел.

– Тоже нет, – вежливо ответила мама.

– Ну, можно и чаю, – согласился я.

Нина смотрела на меня сбоку, и моя правая щека наливалась жаром, будто на нее поставили утюг. Мама дала мне чаю и уже с некоторой опаской спросила:

– Какого вам варенья?

– А какое у вас получше? – поинтересовался я.

– Вишневое хорошее, – неуверенно ответила мама.

Я положил в розетку с верхом и тоскливо почувствовал, что оно с косточками. Как буду вытаскивать их изо рта – не руками же. Поэтому первый глоток сделал без варенья и начал придумывать деликатную тему для разговора.

– Сегодня хорошая погода, не правда ли? – радостно сообщил я и добавил: – Мы с Ниной попали под дождь!

– Да?! – вежливо удивилась мама.

Повисла короткая, но выразительная пауза. Была моя очередь говорить, да и вообще они от меня ждали членораздельной мысли.

– А мы с Ниной попали под дождь, – сказал я и отпил чаю без варенья.

– Да?! – еще вежливее удивилась мама.

– Да, – подтвердил я.

Нина молчала. Пауза, которая продолжала висеть, стала ощутимо опускаться на наши плечи. Я еще отхлебнул чаю, шевельнул в ботинках сразу взмокшими носками и бодро сообщил:

– А мы с Ниной попали под дождь!

Мама заметно окостенела. Но тут и я окостенел, потому что газета на углу стола зашевелилась, из-под нее показался лысый мужчина в очках, пододвинул к себе чашку и с интересом уставился на меня.

«Папа», – пронеслось в голове.

– А вы знаете, как устроена мышеловка? – прямо спросил я папу, выдерживая его пристальный взгляд.

– Не-а, – признался папа, не в силах приступить к чаю.

Я подробно рассказал о мышеловках, которых вообще никогда не видел.

– Саша, а кем вы работаете? – заинтригованно спросила Нина, отказавшись от мысли, что я молочу фарш.

– Вероятно, вы отлавливаете мышей? – предположил папа.

– А что – отлавливаю, – согласился я и похолодел.

– Для чего же они нужны? – удивилась мама такой экзотической профессии.

– Как для чего… – обиделся я. – Для народного хозяйства.

Надо было как-то остановиться, и я уткнулся в чай. Чтобы уйти от Нининого взгляда, мне пришлось обратить распаренное лицо к маме.

– Да, – вздохнула мама, – кого сейчас только не отлавливают. Да вы с вареньем!

Я начал с вареньем, чтобы уж покончить с этим делом разом. Мне пришла в голову хорошая мысль – вытаскивать косточки изо рта чайной ложкой: и гигиенично, и красиво.

Ощутив во рту первую косточку, я отпил глоток чаю, взял ложку и начал ею шарить под языком. Не знаю, чего они в этом увидели особенного, но папа остановился на полуглотке, мама прижала руки к груди, а на Нину я уже и не смотрел. Видимо, им показалось, что я налил чаю в рот и стал там его помешивать.

Так я и не вытащил ни одной косточки. Мне пришлось поглощать варенье в абсолютной тишине, рассовывая их по углам: за десны, под язык… Когда косточек скопилось во рту штук десять, то, посмотрев-посмотрев на меня, мама спросила:

– Саша, а какое у вас образование?

– Ышее, – ответил я, придерживая косточки губами, чтобы они не вывалились в вазочку с вареньем.

Махом допив чай, я с ужасом почувствовал, что некоторые из этих самых косточек пошли в горло, но куда надо не дошли. «Подавился, – мелькнуло в голове, – только бы не закашляться…»

Я взялся за край стола и напрягся – стол мелко задрожал, будто его мгновенно схватила малярия. Видимо, от напряжения я позеленел, потому что папа побагровел. И когда все чашечки и вазочки от вибрации тонко запели, а я вздулся, как полиэтиленовый мешок с водой, папа вскочил, железно схватил меня за руки и прижал к стулу. Я еще поднапрягся, проглотил все десять косточек и вздохнул, опадая.

Мама дала мне прохладной воды.

– Давно у вас припадки? – поинтересовался папа.

– С детства, – улыбнулся я, икнул и пошел к двери.