Текст книги "…Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов"
Автор книги: Станислав Гагарин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
– Провожу вас, Джордж, – сказал капитан Хансен.
Он был человеком загорающимся, импульсивным, и капитану так не хотелось сейчас расставаться с Джорджем. Поговорить бы с ним еще о планах, которые осуществятся только через долгие педели и месяцы, из которых сложатся эти пять лет.
Но майор Тейлор, пока они шли от дома по улицам ракетной базы, заговорил вовсе о другом, и капитан Хансен не осмелился его перебить.
И вчера, и сегодня, дорогой капитан, я думал о месте человека в этом мире, о системе координат, в которой он существует. Ибо вне пространства и времени само понятие «хомо сапиенс» становится фикцией.
Хорошая мысль, – одобрительно отозвался Виктор Хансен.
Общая особенность людей в том, что они существуют в основном в плоскостном измерении, – продолжал Джордж Тейлор, когда они проходили мимо синтетического храма четырех религий, напоминавшего первую баллистическую ракету ФАУ-2 с непомерно развитой хвостовой частью и укороченным туловищем. – Кстати, здесь командует Стэн Гриффин, главный капеллан базы, закадычный друг нашего Фила. Как они теперь будут общаться на трезвой основе? Бедный отец Стэн! Потерял заправского собутыльника. Да, о чем мы?
– О плоскостном измерении, – напомнил капитан.
– Да-да… Вот и вы, моряки, знаете только две системы координат: широту и долготу. Перемещаетесь и о плоскости океана. У пас, ракетчиков, уже три измерения, мы определяем положение ракеты в пространстве тремя линейными координатами – икс, игрек, зет – и тремя угловыми. У нас есть угол тангажа, который определяет, как наклонена ось ракеты к горизонту. Есть и угол рыскания – он показывает, как отклонилась ось ракеты от той вертикальной плоскости, что проходит через точку старта и цель.
Отклонение от проложенного курса, – уточнил по-своему капитан Хансен.
Именно так, дорогой дядюшка Вик! И наконец, угол крена. Угол поворота ракеты относительно продольной ее оси. И чем больше осей координат, по которым живет человек, тем больше у него прав на это беспримерное звание. И двух, и трех измерений недостаточно! Надо жизнь соизмерять еще с четвертой координатой.
Что же это, по-вашему, Джордж?
Наверно, совесть, – ответил Тейлор. – Это то самое, что даже тогда, когда никто тебя не видит, заставляет не делать все, что противно совести. Или наоборот… Тебя не заставляют, а ты делаешь, хотя поступок, на который ты решился во имя совести, может перечеркнуть всю сетку твоих координат, в системе которых ты, личность, существуешь.
Когда-нибудь у людей появятся и пятое, и шестое, и другие измерения, – задумчиво произнес Виктор Хансен.
Когда-нибудь появятся, – отозвался майор Тейлор.
Навстречу им мчался джип командира крыла МБР. За рулем сидел сержант, выполнявший обязанности адъютанта командира ракетной базы.
Доброе утро, сэр! – заорал «зебра» резко затормозив против Тейлора и капитана. – Наш «цыпленок» послал за вами, он тоже летит на Джекилл и ждет на площадке у вертолета.
Благодарю вас, Бен, – сказал майор Тейлор и полез в машину. – До вечера, Вик! И не забудьте про шестое измерение. Вместе подумаем, в чем же его суть.
Что вы собираетесь делать сегодня, сэр? – спросила Лу у Филипа Тейлора.
Навещу отца Стэна. Надо ему рассказать, как наши духовные боссы затеяли состязаться с русскими в трезвости.
– Это будет для него сюрпризом, – заметила Лу.
– Приятным он его вряд ли назовет, но что сюрприз, то это уж точно. А затем подамся на рыбалку.
– Вместе с дядей Виком и Айвеном?
Нет, я хочу поохотиться на меч-рыбу, а эта рыба не подходит к берегу близко. Отправлюсь к Тому Дженкинсу. И если он все еще служит в Береговой охране, то устроит мне репетицию к фильму «Старик и море».
Мы видели Тома вчера, когда возвращались с морской прогулки на «Золотой рыбе». Дженкинс шел на рейд проверять пришедшее судно. И попался навстречу, как раз перед тем, как увидели акулу.
Акулу? – переспросил, остановившись, Филип Тейлор. – Это меняет дело. Обожаю вылавливать дьяволов моря. Думаю, и богу угодно, чтобы я как можно чаще приканчивал этих тварей. И крупная была хищница?
Большая и страшная, – ответила Лу. – Капитан Хансен стрелял в нее, но, кажется, промахнулся.
Капитан Вик не служил в морской пехоте, – усмехнулся преподобный Фил.
43
– Поторопитесь! – крикнул Эрвин Додж Президенту, вылезавшему из полицейского «форда».
Ствол револьвера в его руке приподнялся.
«Настал и мой черед», – равнодушно и даже с неким облегчением подумал хозяин Белого дома.
Он дьявольски устал от множества смертей, которые случились на его глазах сегодня. Сколько погибло людей! А ведь метили только в него одного, это Президент осознавал теперь достаточно четко.
… Однажды, тогда он был еще сенатором, ему предложили выступить с лекцией в связи с годовщиной со дня смерти Авраама Линкольна, застреленного в вашингтонском театре Форда. Тогда его друг, профессор Ларри Холмс, теперь он стал помощником Президента по национальной безопасности, подготовил для доклада удивительные факты-совпадения.
Будущий президент узнал, что убийца Линкольна актер Бут родился в 1839 году, а ровно через сто лет появился на свет Ли Харви Освальд – убийца президента Кеннеди. Самого Линкольна избрали президентом в 1860 году, а Джона Кеннеди – в 1960-м, и именно секретарь Кеннеди по фамилии Линкольн был против поездки шефа в роковой Даллас. Оба убийцы, и Бут, и Освальд, не дождались суда: их застрелили при таинственных, так и не выясненных до сих пор обстоятельствах.
Кстати, вице-президентами у обоих знаменитых покойников были Джонсоны – Эндрю и Линдон. Первый родился в 1808 году, а второй – сто лет спустя, в девятьсот восьмом…
«В 1881 году застрелили президента Джеймса Хартфилда, а в 1981 году Джон Хинкли стреляет в Рейгана, – успел подумать Президент. – Сегодня какое число?.. Интересно, а что было сто лет назад?»
Чувства страха он, кал ни странно, не испытал. Но Эрвин Додж увидел гримасу на лице Президента, перевел взгляд на револьвер, направленный на главу государства, и нервно рассмеялся.
– Ради бога, извините меня, сэр, – сказал начальник охраны и быстро убрал оружие в кобуру. – Пожалуйста, помогите… Надо убрать этих типов, а самим укрыться в машине. Их наверняка страхует с воздуха тот самый вертолет.
Он обогнул со стороны двигателя полицейский «форд», стоявший на обочине проселочной дороги, и открыл дверцу водителя. Тело человека повалилось, и начальник охраны осторожно, чтоб не испачкаться в крови, придержал убитого за плечо.
– Сейчас проверим, не ошибся ли я, – с застывшей на лице кривой ухмылкой проговорил Эрвин Додж и сунул руку в нагрудный карман полицейской рубахи водителя. – А вы откройте ту дверцу, сэр…
Президент потянул на себя правую переднюю дверцу – она не поддавалась, видимо, была застопорена изнутри. Он просунул руку под откинутую на спинку голову мертвого сержанта и освободил от запора дверь.
В это время начальник охраны воскликнул с облегчением:
– Так и есть! Никакой это не полицейский! Агент ФБР, номер ноль шестьсот двадцать первый. Все ясно, мистер Президент! Я тащу его через дорогу в эту сто pony, а вы своего выволакивайте из машины – и вон в те кусты, чтоб не было видно с воздуха и с дороги.
Тело сержанта Джона Виккерса, или как там его звали на самом деле, оказалось не таким уж и тяжелым. Вот только сноровки управляться с трупами у Президента не было. Он едва дотащил мертвеца до кустов, которые обрамляли начинавшийся подле самой дороги лес, как рядом возник Эрвин Додж. Тот справился со своей частью операции гораздо быстрее.
– Надо спешить, сэр, – сказал начальник охраны. – Вы уже обыскали его?
Президент хотел ответить, но язык плохо слушался его. Тогда он отрицательно покачал головой.
Эдвард Кейси, – прочитал Додж на карточке, которую извлек из нагрудного кармана «сержанта». – Из ЦРУ, мистер Президент. Тут еще пометка: V. I. Р. Особо важное лицо.
Очень интересное открытие, – заметил, усмехнувшись, Президент.
Душевное равновесие возвращалось к нему. Президент больше не сомневался: заговор имел целью не только его устранение, а нечто более жуткое. К дьяволу животные страхи! Ему нельзя умирать не потому, что с этим не хочет смириться природное естество, а потому, что за его смертью глыбится нечто апокалиптическое.
Да, – сказал Эрвин Додж, пряча удостоверение личности агента ЦРУ в карман, – если две эти фирмы объединяются для того, чтобы убрать одного человека, то шансы остаться в живых для него почти равны нулю.
Даже если он – Президент Соединенных Штатов. Вы это хотите сказать, Эрвин?
Увы, сэр… Не буду морочить вам голову: вы попали в самую точку. Но у меня есть еще дюжина патронов к револьверу и пара добрых кулаков. Вы, конечно, не обременяете себя тетушкой Бетси… [пистолет]
Он вспомнил, как Президент забыл оружие в «шевроле», прикусил было язык, по Президент развел руками, и Додж продолжал как ни в чем не бывало:
– Ну, разумеется, зачем таскать с собой оружие самому могущественному человеку на планете… Так… Хорошо… Отсюда этого Эдварда Кейси видно не будет.
Начальник охраны подтащил труп «важной персоны» из ЦРУ к кустам – они надежно закрыли его.
Не родственника ли Билла Кейси, бывшего директора ЦРУ, вы подстрелили, Эрвин? – спросил Президент.
Все может быть, сэр. Но поторопимся, нам ладо удирать. Сейчас появится вертолет. Эти молодцы из «дорожного патруля» слишком долго не были на связи с теми, кто руководит операцией. Идемте в машину, мистер Президент.
Когда садились в «форд», Президент чуть помедлил, прежде чем опуститься на залитое кровью место рядом с водителем.
– Извините, сэр, – сказал Додж, заметив колебания Президента. – Не было времени сделать это аккуратно. Только мы недолго останемся в этой машине.
Он включил двигатель и рванул с места.
Почему? – спросил Президент.
На ней смонтирован датчик, который подает сигналы, а по ним пеленгуют полицейскую машину. Противоугонное средство, сэр.
А рация? Она в самом деле неисправна?
Была в работе, когда они увидели нас. Я заметил, как этот ряженый цэрэушник взял микрофон, поднес ко рту и что-то сказал. Ну, видимо, дал знать, что обнаружил вас. Это, кстати, один из моментов, возбудивших мое подозрение.
Нельзя же по одной, даже такой, причине стрелять в людей.
Номер штата Теннесси на машине. Никак не могли они патрулировать на дороге участок между Эруином и Джонсон-Сити и тут же после сигнала тревоги оказаться неподалеку от места гибели нашего вертолета. Наверно, их готовили на случай, если мы полетим над теннессийской территорией, а потом развернули здесь… Словом, кто-то допустил накладку, они всегда случаются в таких тонких делах, как заговор с целью убийства.
И все? Маловато, Эрвин. Хотя вы и попали в яблочко. Как Вильгельм Телль.
Не надо быть швейцарским стрелком, чтобы с двух футов попасть в башку этого парня из ФБР. Яблочко, прямо скажем, крупного размера… Тут вот что. Манеры у них были не те, мистер Президент. Эти парии нисколько не походили на обычных полицейских из дорожного патруля. И выговор у этого типа из ЦРУ был типично калифорнийский, его ни за что не взяли бы в полицию штата Теннесси. Там не любят пижонов с За пада. А главное – профессиональное чутье. Сначала первое подозрение – где-то что-то не складывается. Потом вспомнился «летающий банан», который погубил наш вертолет, он ведь тоже из дорожного патруля. Тут я все прикинул и понял: эти «полицейские» везут нас полным ходом на убой. А может быть, у них был приказ и живьем вас доставить…
Президента передернуло.
– Но пока меня никто не сместил с должности начальника секретной службы Белого дома, – продолжал Эрвин Додж, – я обязан охранять вас от любых неприятностей. И мне показалось – эти шустрые ребята н те, за кого себя выдают, надо действовать. Остальное ви дели сами, сэр.
Помолчав немного, Додж добавил:
И еще, сэр… Помните, я спросил цэрэушника, переодетого сержантом, со стороны ли туннеля он едет? Впрочем, им просто неоткуда больше было ехать. Так вот, будь это на самом деле патруль, они столкнулись бы с нашим Диком, живым или уже мертвым. И тогда этим «полицейским» было бы что сказать нам. Но только они не проронили ни звука. Хотя наверняка знали о гибели Хиллгарта.
Вы уверены, что Дик…
Конечно же, мертв. Он ведь взялся отвлекать от нас этих подонков. И перекрашенный вертолет первым делом должен был уничтожить автомобиль, рассчитывая, что именно в нем находитесь вы, сэр. А Дик принял огонь на себя. У него осталось двое ребятишек…
Президенту стало вдруг зябко, он снова передернул плечами, хотел произнести слова сочувствия, но сразу понял, что слов никаких произносить сейчас не надо.
Куда мы едем, Эрвин? – спустя несколько минут спросил Президент.
Дорога уходит в лес, а за ним должен быть хайвэй, идущий параллельно тому, где нас взяли в машину. Машину наверняка сейчас пеленгуют, и я хочу бросить ее в лесу. Потом под прикрытием деревьев мы выберемся к бензоколонке, а там есть телефон, который свяжет нас с Белым домом.
«Положение явно незавидное, – с горечью подумал Президент. – Если бы не Эрвин Додж, то самый могущественный человек Земли был бы сейчас мертвее дохлого осла, к партии которого он имеет сомнительную честь принадлежать…»
Как-то его конфиденциально познакомили с дневниками покойного Гарри Трумэна. После того как президентом избрали нелюбимого им Джона Кеннеди – Трумэн называл его «незрелым демократом», – преемник Рузвельта записал: «Мы ныне величайшая республика в истории мира. Мы должны сохранить ее. Я отдаю немногие годы, оставшиеся мне, разъяснению подрастающему поколению, что оно имеет и что должно сохранить. Стоило римлянам начать откупаться от службы республике, ожиреть, облениться и поручать рабам делать то, что надлежит делать гражданину, как пришли Цезарь, Помпей, великий Август, и для Римской республики наступил конец… Мы ее наследники. Что нам сделать, чтобы избежать ее судьбы?.. Избрать достойного правителя, ибо институт нашего президентства величайший в истории мира. Ни один из восточных владык, римские императоры, французские короли, Наполеон, королева Великобритании Виктория, Чингисхан, Тамерлан, императоры Моголы, великий багдадский Халиф не имели половины власти и влияния, какими нынче располагает президент США».
Президент сердито хмыкнул: «А каким могуществом обладаю сейчас я? У меня даже нет завалящего «прутика» [Rod – прут (англ. ) и пистолет на армейском жаргоне] в кармане…»
– Вертолет! – неожиданно вскрикнул Додж.
44
– Что нам делать с вертолетом? – спросил Патрик Холл, председатель Комитета семи.
Этот вопрос он задал сразу после того, как улеглась небольшая суматоха, вызванная погасшим экраном Маккарти.
Джон Галпер немедленно соединился с его резиденцией – узнал о том, что возникла минутная неисправность и скоро лицо босса появится на экране видеофона.
Разговаривал с Галпером личный секретарь Маккарти. Это предусматривала инструкция «Лиги седых тигров» – потянуть время. Чем позже они узнают о смерти Маккарти, тем лучше.
Но руководители лиги не знали одного крайне важного обстоятельства. Именно Маккарти был определен. Комитетом семи на роль предохранительного клапана, который должен выпустить нагнетаемый ими пар в критическую минуту. Заговорщики, поставившие перед собой цель захвата власти в Соединенных Штатах, установление в стране диктатуры, вовсе не были спятившими маньяками, они хорошо понимали: исполни Оскар Перри ядерный приказ реально – тысячи «Громобоев» в два счета уничтожат Америку. Поэтому был предусмотрен канал, по которому босс-координатор Маккарти должен был связаться с русскими, объяснить им внутренний характер экстремальных событий, происходящих в Соединенных Штатах. Именно Маккарти располагал информацией, которая убедила бы русских в том, что подлинной опасности атомной войны не существует…
Этого не знали ни адмирал Редфорд, ни исполнитель лиги, выстреливший Маккарти в затылок. И с этого момента события в мире становились неуправляемыми.
… Теперь секретарю надо было поставить на десятиминутный интервал таймер взрывателя фугаса, заложенного в подземном кабинете шефа, и попытаться выбраться за это время на поверхность. И конечно, обвести вокруг пальца охрану, если той взбредет в голову позвонить Маккарти и спросить, почему его секретарь упорно стремится покинуть их надежное подземное логово.
Да-да, – встрепенулся Питер Розенфельд, – вертолет становится опасным. Ведь тот их летчик успел сообщить, кто именно атаковал президентскую машину.
Мы учли это обстоятельство, Пит, – ответил сообщнику Эдгар Гэйвин и посмотрел на Годфри – в конце концов он отвечал за акцию.
Сейчас мы подняли в воздух второй вертолет, экипажу его не известны предыдущие события, мистер Холл, – доложил Годфри, обращаясь к председателю. Патрик Холл был единственным профессиональным военным среди них, если не считать непродолжительной службы в подразделении «зеленых беретов», которую проходил Энтони Свейн ради сильных ощущений. – Они уже в радиоконтакте с машиной «синих волков».
Нас интересует судьба первого вертолета, – сухо произнес Холл.
Она будет решена… – Уильям Годфри посмотрел на часы, – через тридцать секунд, – сказал оп.
…– Вертолет! – крикнул Эрвин Додж, прибавляя скорости полицейскому «форду». Он стремился войти в ту часть леса, где кроны высоких деревьев смыкались над дорогой. Это позволило бы им с Президентом незаметно покинуть машину и, пробившись через чащобу, выйти к заправочной станции.
Вертолет появился над ними в тот момент, когда Додж успел уже уйти в тень больших деревьев. Он пронесся вдоль дороги, затем сделал правый разворот и, снижаясь, направился в их сторону.
Он держит нас на радиопривязи! – сказал начальник охраны. – Надо бросать жестянку, она становится ловушкой, мы не выберемся из этой «кучи» [Игра слов. Heap – куча, груда, а также «автомобиль» на армейском сленге], сэр.
Вам лучше знать, Эрвин, – ответил Президент. – Для меня теперь вы самый могущественный человек на свете.
«Из этого положения не нашли бы выхода и лучшие стратегические умы Пентагона», – усмехнулся хозяин Белого дома.
… В первые недели пребывания в доме № 1600 оп постигал азы военного искусства. Три раза в неделю спускался в подвал резиденции, где располагался Ларри Холмс, его помощник по национальной безопасности. «Какое счастье, что у Ларри случился приступ аппендицита! Ведь он так хотел полететь со мной к горе Митчелл…»
Рядом с кабинетом Холмса находилась знаменитая «ситуационная комната» – набитое радиоэлектроникой помещение, где Президент выслушивал доклады директора ЦРУ, государственного секретаря и председателя КНШ, изучал секретные карты дислокации американских войск и схемы-варианты возможных операций против потенциального противника. Именно здесь проигрывались кризисные ситуации, прикидывались действия в случае локальных и планетарных конфликтов, которые могут быть развязаны коммунистическим сообществом.
В этой самой комнате, где, без преувеличения сказать, решалась судьба мира, Президент впервые показал зубы, подвергнув критике натовскую концепцию «глубоко эшелонированного удара», именуемую в обиходе «Планом Роджерса», по имени бывшего главнокомандующего вооруженными силами НАТО генерала Бернарда Роджерса.
В основу этого плана легла идея «воздушно-наземной операции», которую стратеги США считали основной формой, способом ведения боевых действий в Западной Европе. Смысл идеи был в том, чтобы не только разгромить противника перед фронтом двух войсковых контингентов, по и одновременно уничтожить людские и технические резервы на большую глубину вражеской территории. При этом апологеты «Плана Роджерса» утверждали, что принятие его повысит ядерный порог, поскольку эта стратегическая концепция предусматривает применение неядерных средств поражения, делает ставку на новое высокоточное и эффективное оружие обычного типа.
Тщательно изучив саму концепцию и сопутствующие ей материалы, Президент увидел слабость и уязвимость «Плана Роджерса».
– Теперь нет смысла, – сказал он, собрав в «ситуационной комнате» своих стратегов, – покрывать нашим ядерным оружием мнимое советское превосходство в Европе. Пора сказать самим себе, о чем мы пытаемся умолчать. О самом главном, что не дает нам покоя, что сделало прежде недоступную для нападения Америку такой беззащитной и уязвимой. Вы понимаете, что я говорю о русских ракетных подлодках, которые держат под прицелом Североамериканский континент. Вот о чем надо думать, а не об играх в солдатики в Европе!
Президент добавил также, что возникновение конфликта в Европе между Североатлантическим союзом и странами Варшавского Договора даже в очень скромных масштабах, если вообще какие-либо вооруженные конфликты можно назвать «скромными», нанесет острейший удар по всей системе мирового равновесия. А если военные действия станут расширяться, то ядерный порог в этом случае не поднимется, а станет предельно низким и может оказаться легкопреодолимым.
– Вот вы толкуете, – сказал Президент, – о том, что планируется нанесение ракетных ударов по вторым эшелонам, тыловым объектам, резервам противника. Но как вы мыслите сообщить той стороне, что ваша ракета, летящая в цель, снабжена обычным ВВ, а не ядерной боеголовкой? Представьте себя на месте русских. Вы, как И они, будете исходить из худшего варианта, неминуемо решите, что подверглись атомному удару, и ответите соответствующим образом.
Но ведь мы теперь тоже собираемся принять обязательство не применять первыми ядерное оружие, – заметил директор ЦРУ.
Вы тут же откажетесь от этого обязательства, если вам вдруг сообщат, что русские запустили ракеты. Или собираются это сделать в ближайшие часы-минуты…
И тогда, в «ситуационной комнате», и сейчас, преследуемый неизвестными заговорщиками, среди которых были и люди Дональда Крузо, Президент никак не мог предположить, что именно эта его фраза натолкнула директора ЦРУ на разработку плана, нужного для Комитета семи.
– Все, – сказал начальник секретной службы, останавливая машину, – приехали, сэр… Следующая остановка – Бруклинский мост. Только нам туда пока не надо.
Он быстро выскочил из «форда», обогнул его сзади и помог оставившему автомобиль Президенту перебраться через полутораметровую изгородь: она проходила между лесом и проселочной дорогой, не позволяя оленям перебираться на другой участок.
Теперь мы еще и за изгородью, – пошутил Президент.
Ничего, – успокоил его Эрвин Додж, – пройдем по этой стороне, потом переберемся на другую.
«Только бы не пустили по следу собак, – подумал оп. – Если у них есть собаки, нам не уйти».
Послушайте, Эрвин, – сказал Президент, когда они углубились в лес ярдов на полтораста, – этот проклятый вертолет тарахтит прямо над нашим «фордом».
Здесь он не сможет сесть, – отозвался начальник охраны, он шел впереди, исследуя дорогу, – деревья помешают. Но может вызвать другую машину. Поторопитесь, мистер Президент. Прибавьте скорости…
Они прошли еще тридцать – сорок шагов, когда наверху вдруг оглушительно треснуло и на кроны деревьев рухнули горящие обломки вертолета.
