Текст книги "Партизанская хроника"

Автор книги: Станислав Ваупшасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– Верно, – согласился я, – мы обязаны использовать каждую возможность. Но жена ваша пусть останется с нами. В лагере ей будет безопаснее.

Мурашко простился с женой и с нами. Вдвоем с Олегом Фолитаром они направились к городу, где бушевало пламя пожара.

7

Кроме боевой деятельности мы проводили большую разведывательную работу. Подпольщики Минска беспрерывно следили за поведением врага.

В ноябре 1943 года Федор Боровик установил, что бургомистр города Слуцка Бахман – уроженец бывшей автономной республики немцев Поволжья. Мы решили установить с ним связь.

Штаб отряда написал письмо:

«Господин бургомистр! Очевидно, вы оказались на стороне гитлеровцев потому, что уверовали в непобедимость «армии фюрера»? Теперь, конечно, вы уже знаете о страшных поражениях германской армии и под Сталинградом и на Орловско-Курской дуге. Недалек тот день, когда германский фашизм, постигнет полный крах. Не только многие старшие офицеры вермахта, но и рядовые солдаты уже понимают это. Многие военнослужащие германской армии решительно рвут с Гитлером и с нацизмом, прекращая борьбу против советского народа и Красной Армии. А вы, господин бургомистр, были советским гражданином, вы знаете нашу идеологию и должны хорошо понимать, что Красная Армия воюет не против германского народа, а против германского фашизма, против Гитлера и его клики.

Господин бургомистр! Вам надо задуматься также и вот о чем. 22 сентября по приговору белорусского народа имперский комиссар Кубе был казнен советскими партизанами. Вспомните: его охраняла огромная свора эсэсовцев и гестаповцев. До вас же, господин бургомистр, нам совсем нетрудно добраться.

Мы предлагаем вам искупить вину перед советским народом и помогать нам, советским партизанам. Вы должны предупреждать нас о готовящихся карательных экспедициях против партизан, о передвижениях войск по Варшавскому шоссе, должны передать нам несколько чистых бланков для паспортов.

Мы ручаемся вам, господин бургомистр, что фашисты не будут знать о вашей помощи нам, партизанам.

Не отказывайтесь от нашего предложения! Помните, что советские партизаны во второй раз вам руки не протянут. Решайтесь, пока не поздно. Иначе вам негде будет укрыться от карающей руки советских патриотов!

Дайте ответ по следующему адресу (мы указали тайник).

Партизанский штаб».

Федор Боровик взял письмо, несколько номеров свежих советских газет и отправился в Слуцк. Через шесть дней он вернулся и рассказал:

– При помощи моей знакомой Екатерины Ивановны Пискун я пробрался в дом, где живет бургомистр, и рано утром опустил в почтовый ящик на дверях его квартиры запечатанный пакет с надписью «Бургомистру Бахману (лично)». В пакете было письмо и свежий номер «Правды».

Затем двое суток мы вели наблюдение за тайником. На третий день нашли там записку:

«Согласен. Приходите завтра в три часа ко мне на прием. Скажете: «От гресского коменданта…»

– И ты был на приеме, Федор Васильевич? – не выдержал я.

– Был, – улыбнулся Боровик. – Оказалось, не так страшно, как ожидал… Мы сидели вдвоем в его кабинете и переговаривались шепотом… Бургомистр – крепкий, здоровый старик. Очень боится партизанской кары, особенно после уничтожения Кубе. Поэтому будет помогать нам… Вот – на первый раз…

И Боровик протянул мне двадцать пять чистых бланков для паспортов, а также план дислокации частей слуцкого гарнизона…

Забегая вперед, скажу, что бургомистр Бахман честно помогал нам вплоть до освобождения Белоруссии летом 1944 года. Когда в город Слуцк вступили наши войска, Бахмана, как бургомистра, арестовали и отправили в лагерь военнопленных. Там он на допросах сообщил о том, что поддерживал связь с партизанами нашего отряда, передавал важные разведданные. После моего подтверждения Бахмана освободили.

Наши опытные разведчики Д. А. Меньшиков, Н. Н. Денисевич, Николай Ларченко, немец-антифашист Гейнц Линке и другие брали «языков», подстерегая их на шоссейных дорогах, вблизи гарнизонов и аэродромов противника. Пленные немецкие солдаты и офицеры дополняли и уточняли имевшиеся у нас разведывательные данные и служили постоянным источником ценной информации. Я уже не говорю о других товарищах, действовавших в минском подполье или специально проникавших в гитлеровские гарнизоны, где они устанавливали связи с солдатами и младшими офицерами, в частности, с насильно мобилизованными в немецкую армию чехами, словаками, австрийцами, французами. Во многих гарнизонах, офицерских столовых и общежитиях мы имели свои «глаза и уши», получали нужные нам сведения, а некоторых военнослужащих уводили в отряд, где они становились партизанами и честно сражались против гитлеровцев.

Из французов, ставших советскими партизанами, помню, например, Поля из Версаля и его друга Роберта из Парижа, а также Лео и некоторых других. Немцы их держали в строительном батальоне. Мы дали новым партизанам автоматы, и они участвовали во многих боевых операциях.

Разведчиками становились подчас люди, не имевшие до войны ни малейшего представления о разведывательной работе. В этом отношении поучительна история с Екатериной Мартыновной Дубовской – подпольщицей, а впоследствии нашей разведчицей.

Екатерина Мартыновна в первые дни войны оказалась под Белостоком. Муж, командир стрелкового батальона, наспех поцеловав двух малолетних ребятишек, Алика и Леню, жену, ожидавшую появления через месяц третьего ребенка, побежал в часть, которая уже выходила на исходные рубежи. Дубовская с детьми попыталась эвакуироваться, присоединившись к семьям командиров, советских и партийных работников. Однако, испытав все ужасы бомбежек и пулеметного обстрела, решила пробиваться в Минск, где проживали ее родители.

С невероятными трудностями, на попутных подводах, машинах или в теплушках, а чаще пешком, Екатерина Мартыновна пробиралась к Минску. В одну из ночей в суматохе, вызванной очередным обстрелом немецких самолетов, Дубовская потеряла сына Алика. Он остался в ушедшем эшелоне, куда набилась толпа беженцев.

Представляете себе горе и отчаяние матери! Она металась из стороны в сторону и кричала:

– Алик! Алик!..

Но ее ждал еще более страшный удар. Беженцы присоединились к находившимся в окружении советским пограничникам. Вначале двигались вместе. Потом пограничники решили с боем прорываться к своим. Это было в районе Баранович. Не желая подвергать смертельному риску женщин и детей, пограничники предложили им двигаться отдельной, самостоятельной колонной.

Ночью в лесу Дубовская вместе с другими семьями прилегла отдохнуть, но вскоре проснулась от криков и стрельбы. Их обнаружили фашистские автоматчики и начали хладнокровно расстреливать. Босая, полураздетая, в разорванном платье Екатерина Мартыновна вскочила, но тут же упала с простреленным плечом.

Зажав платьем кровоточащую рану, она кинулась к плачущему сыну, но не успела прикрыть его своим телом. Высоченный эсэсовец в плаще и каске выстрелил из пистолета в упор и убил четырехлетнего Леню.

По лесу разнесся полный отчаяния крик матери. Она свалилась без сознания и уже не видела, как немецкая колонна, прошагав по трупам убитых и раненых – стариков, женщин, детей – скрылась в пыльной дали.

Екатерина Мартыновна Дубовская как-то сразу состарилась, поседела.

По улицам Минска, куда все же добралась, она шла как во сне, с потухшим взглядом и внешним безразличием.

Дома тоже не было радости: родители тяжело болели, сестра, не успевшая эвакуироваться, еле-еле зарабатывала на пропитание. А тут еще Екатерина со своим горем, неузнаваемая, с охрипшим голосом, без детей, без денег, без надежд на чью-либо помощь…

Несколько дней Екатерина Мартыновна пролежала в постели, а ветреной ночью вынуждена была вместе с родными бежать на улицу. В находившемся неподалеку гараже неожиданно вспыхнул пожар, пламя захватило и домишко родителей Дубовской. Они оказались без крыши над головой.

Семью погорельцев приютила старая знакомая, бывшая заведующая детскими яслями Юркян. У нее в квартире Екатерина и родила сына, ставшего теперь ее единственной радостью.

И вот эта женщина, перенесшая столько горя, едва оправившись после родов и тяжелой болезни, стала искать подпольщиков, чтобы вместе с ними бороться против оккупантов. Узнав о ее неукротимом стремлении включиться в борьбу, мы помогли ей: познакомили со связной Галиной Киричек и через нее стали передавать задания. Каждое поручение Екатерина Мартыновна выполняла аккуратно и точно.

Начала с небольшого – наладила связь с работниками одной из аптек и добывала там различные медикаменты, перевязочный материал и даже наркотики для раненых, которых наши врачи готовили к операциям. А затем, уклоняясь от встречи с патрулями и обходя контрольные посты, посещала наш лагерь и уносила в Минск листовки и сводки Совинформбюро, затем распространяла их среди населения: подбрасывала во дворы, просовывала в дверные щели и даже ухитрялась опускать в почтовые ящики гитлеровских офицеров и местных начальников.

Дубовская познакомилась с соседом по квартире Сергеем Котовым, работником железнодорожного узла, и с его помощью наша литература начала распространяться среди железнодорожников. Екатерина Дубовская вместе, с Сергеем Котовым и заведующей детдомом Юркян создали подпольную диверсионно-разведывательную группу. Они выполнили немало наших ответственных заданий.

Однажды мы вручили Дубовской мину с просьбой передать ее Котову. Улучив удобный момент, тот прикрепил мину к эшелону с горючим, предназначенным для немецких танков. Весь эшелон, стоявший на товарной станции Минск, сгорел.

Когда нам понадобилось выяснить наличие вражеских войск в Барановичах, Дубовская добралась до города и при помощи своей подруги Яди, переводчицы в немецкой столовой, собрала нужные сведения. Оказалось, что каждую ночь на станции Барановичи скапливается много воинских эшелонов и до рассвета никуда не двигаются, опасаясь взрывов на железной дороге. Лишь с наступлением рассвета эшелоны уходят по своим маршрутам. В депо находится большое количество запасных паровозов.

Эти разведывательные данные мы немедленно передали в Центр. Советская авиация вскоре произвела несколько успешных налетов на Барановичи, уничтожила скопившиеся там эшелоны и разбомбила депо.

Ни одного раза Екатерина Мартыновна не напомнила нам о том, какой тяжелый груз лежит у нее на сердце: нет никаких вестей о муже, один сын потерян, другой застрелен эсэсовцем и только недавно родившийся тянется ручонками к матери, требует молока, а его негде достать.

Передав собранные сведения и получив очередное задание, Дубовская обычно говорила:

– Ну что ж, разведчик из меня не блестящий, но задание выполню.

На самом деле Екатерина Мартыновна была настоящим разведчиком, она чаще других снабжала нас важной информацией: какие эшелоны с грузами и живой силой идут через Минск и в каком направлении, какие части дислоцируются в городе и пригородах. Она аккуратно и в срок передавала инструкции горкома партии и штаба отряда подпольщикам.

Так Дубовская сумела преодолеть личное горе и включиться в активную борьбу против немецко-фашистских оккупантов.

После войны в ее дом пришла огромная радость: живым и невредимым вернулся с фронта муж. Затем нашелся потерявшийся на дорогах войны сын, родилась дочь. Так что теперь в семье Дубовских двое женатых сыновей, дочь, внучата.

Недавно я встретился с Екатериной Мартыновной в Минске. На вопрос, как живется, она с усмешкой ответила:

– Живем хорошо и только по росту наших детей и внуков замечаем, как бегут годы. Здоровье? Сами понимаете, что пережитое оставило следы. Но ничего, креплюсь, не сдаюсь и не сдамся!..

В этом ответе – вся Дубовская, подпольщица, разведчица, мать, каких много было во время Великой Отечественной войны.

Секретарь подпольного горкома партии Лещеня читал националистические газеты, когда мы вошли в землянку.

– Интересно… фашисты задумали новый трюк. Придется нам поработать, – хлопнул он ладонью по газете.

Я взял газету. Она многое объяснила мне.

Красная Армия наступала на всех фронтах. Уже были изгнаны немцы из Гомеля, приближался день полного освобождения Белоруссии. Этого не могли не учитывать оккупанты. И вот новый генеральный комиссар фон Готтберг пускается на очередной трюк, чтобы ослабить силу народной ненависти, парализовать стремление белорусов бить оккупантов.

22 декабря 1943 года «Белорусская рада доверия» при изъявлениях лакейского восторга белорусских националистов реорганизовалась в «Белорусскую центральную раду». Теперь она объявлена «Конституционным белорусским правительством».

В этот день на заседании, посвященном церемониалу провозглашения «независимого белорусского буржуазного правительства», выступил с речью фон Готтберг, огласивший утвержденный им устав «БЦР». Он объявил о назначении президентом «рады» белорусского квислинга Островского, привезенного в 1941 году в Минск из Германии.

Островский – слуцкий помещик, провокатор царской охранки, платный агент немецкой, польской буржуазной и английской разведок, член первой «Белорусской рады» в период немецкой оккупации Белоруссии в 1918 году, был в белой армии Деникина и в банде Булак-Булаховича, организатор кулацкого восстания в Слуцке в 1920 году, руководитель многих заговоров против трудящихся Белоруссии, вдохновлявшихся и финансировавшихся английскими, польскими буржуазными и немецкими правительственными кругами, – такова беглая характеристика нового президента фашистской марионетки «БЦР».

Выступая с ответной речью, Островский еще раз раскрыл лицо и чаяния белорусских националистов как кучки предателей белорусского народа. Он открыто поддерживал интервенцию гитлеровской Германии против Советского Союза и оправдывал ограбление нацистами оккупированной территории Белоруссии.

Вместе с Островским в состав «БЦР» Готтберг назначил ненавистного белорусскому народу штатного агента гитлеровской разведки националиста Шкеленка.

С разрешения Готтберга Островский составил «кабинет министров». Военным «министром» назначил Езовитова, отъявленного врага белорусского народа. Езовитов был членом «Белорусского центрального военного совета», двадцать шесть лет назад предпринявшего попытку сформировать националистическую армию для расправы с рабочими и крестьянами Белоруссии, провозгласившими Советскую власть.

В декабре 1917 года Езовитов участвовал в качестве «делегата» на 1-м контрреволюционном всебелорусском конгрессе. В январе 1918 года он был арестован народной властью Белоруссии, однако ему удалось бежать, и под защитой штыков Вильгельма Второго он занял пост военного министра предательской «Белорусской рады». В начале 1919 года, после бегства членов «рады» за границу, Езовитов был назначен шефом военно-дипломатической миссии «Белорусской рады» в Прибалтике с задачей выклянчить признание прибалтийскими буржуазными правительствами «Белорусской рады» и с их помощью сформировать армию для военных действий против белорусского народа.

Тогда же он установил связь с генералом Булак-Булаховичем, организовал переход его потрепанной дивизии из армии Юденича в лагерь белорусских националистов и толкнул ее на грабежи и бандитские налеты против населения Белоруссии. И вот при поддержке гитлеровских оккупантов он снова вынырнул…

Нужно было быстрее раскрыть сущность «БЦР» и показать народу подлинную подоплеку этого очередного трюка белорусских националистов.

Собрались все члены Минского подпольного горкома партии. Машков предложил немедленно выпустить специальный номер газеты «Минский большевик» с воззванием к народу.

– Это вопрос серьезный, касается всей республики. Я думаю, что Центральный Комитет даст нужные указания всем подпольным организациям. Необходимо связаться с обкомом, они уже, наверно, знают, – уточнил Лещеня.

Мы тотчас же послали радиограмму в обком партии. Подпольный обком ответил, что все уже известно не только им, но и Москве. Вскоре ЦК Коммунистической партии Белоруссии дал нам указания, как вести работу. Горком партии написал воззвание к минчанам, разъясняя им сущность новой выходки буржуазных националистов.

Все коммунисты отряда вышли по деревням рассказать населению правду о «БЦР».

Я выехал в деревню Ямное. Деревня сильно пострадала от фашистской бомбежки, и крестьянам едва удалось собраться вместе в одном уцелевшем доме. Они внимательно слушали, и, когда я начал говорить о националистах, один пожилой крестьянин крикнул:

– Мы их знаем!

– Откуда сами будете? – поинтересовался я.

– Местный. Здесь родился, здесь вырос, и здесь в восемнадцатом году банда Езовитова меня «угостила», – говорил старик, продвигаясь к столу.

Он снял кожух, бросил его на пол, поднял рубашку и повернулся ко мне спиной.

– Вот, смотри! И только за то, что был батраком.

На смуглой худой спине старика виднелись белые следы рубцов.

– Ты у нас не найдешь человека, который бы не проклинал Езовитова и Островского. Агитировать нас не нужно, – старик опустил рубашку и надел кожух.

– Мне тебя, отец, нечего агитировать, тебя сам Езовитов давно «сагитировал». Расскажи молодежи все, что помнишь, – попросил я старика.

– Да, видать, прошлое вновь вылезло. – И старик стал рассказывать про кровавые дела, творимые белорусскими националистами в первые годы Советской власти.

Вернувшись в лагерь, я застал там возвратившихся из окружающих деревень Жардецкого, Каледу, Коско и Мацкевича.

– Как провели собрания, Юлиан? – спросил я Жардецкого.

– Хорошо. Люди не слепые, сами понимают, за кем идти. Как бы Островский ни перекрашивался, народ ему не верит. Один крестьянин сказал: «Значит, они организовали центральную здраду» (здрада – по-белорусски измена). Подходящее название, – закончил Юлиан.

Мы засмеялись. Название действительно было очень удачно.

Из Минска пришла Василиса Васильевна и рассказала, что новый фортель фашистов не обманул минчан.

Подпольные группы широко распространили «Минский большевик». Его экземпляры передаются горожанами из рук в руки.

Организовывая партийное подполье, горком партии прежде всего постарался выполнить главные задачи, поставленные перед ним ЦК партии Белоруссии: вывод в партизанскую зону городского населения, сохранение оборудования предприятий, организация и проведение в городе диверсий и политической работы среди населения.

Вечером провели заседание горкома; обсудили дальнейший план действий и подытожили результаты работы подпольных групп.

26 октября 1943 года Минский подпольный горком партии постановил:

«Организовать на всех предприятиях и учреждениях города диверсионные и повстанческие боевые группы с задачей проведения диверсий и сохранения предприятий и учреждений города при отступлении немцев. Имеющимся в городе диверсионным и повстанческим группам, наряду с проведением диверсий, уничтожением складов и техники противника, в связи с приближением фронта, поставить новые задачи по вопросу захвата и сохранения техники врага, сохранения оборудования заводов, зданий предприятий и учреждений города»[6]6
  Партархив ЦК КПБ, протоколы заседаний Минского подпольного ГК КП(б)Б, лл. 1—2.


[Закрыть].

Выполняя это решение, горком послал в город своих связных, уполномоченных и организаторов, установил связи с группами, уже действовавшими в городе, и привлек к подпольной работе новых советских патриотов – жителей Минска.

Горком КП(б)Б привлек к этой работе партизанские отряды и бригады. Так, 13 декабря 1943 года партизанской бригаде «Беларусь» было поручено создать на восемнадцати промышленных объектах Минска подпольные группы.

К концу 1943 года сеть коммунистического подполья расширилась и территориально охватила весь город. Только за последние три месяца 1943 года в Минске на заводах «Большевик», имени Ворошилова, имени Кирова, имени Мясникова, на радиозаводе, на железнодорожном узле, на фабриках «Октябрь», имени Крупской, табачной, на ТЭЦ-1, ТЭЦ-2 и других местах было организовано 79 боевых групп, в которые входило 326 советских патриотов[7]7
  Там же, ф. 4, оп. 33-А, д. 659, лл. 14—15.


[Закрыть].

На заседании городского комитета было решено созвать совещание командиров партизанских отрядов и бригад, дислоцировавшихся в районе Минска. Написали приглашения, и конные связные развезли их по отрядам.

27 ноября 1943 года все члены горкома прибыли в деревню Дубовое. Скоро в просторной избе начали собираться и командиры бригад: «Буревестника» – Мармулев, 2-й Минской – Андреев, 3-й Минской – Мысник, имени Суворова – Каледа, имени Фрунзе – Арестович.

Командир отряда имени Калинина Сорока вместе с начальником штаба Дубининым и комиссаром Сачком также явились на совещание. Прибыл и секретарь Минского сельского подпольного райкома партии Николай Миронович Альхимович.

Совещание началось. Поднялся Лещеня:

– О положении на фронтах много говорить не будем. Теперь у всех есть рации и все знают, что приближается полный разгром фашистской армии. Но гитлеровцы, отступая, уничтожают все на своем пути, а людей угоняют в фашистское рабство. Сейчас в Минске и других городах фашисты усилили облавы на молодежь, они грабят и вывозят культурные ценности.

Уничтожением Ивановского и Козловского минские подпольщики сильно ударили грабителей по рукам. После этого националисты уже не столь рьяно пособничают гитлеровцам.

Коммунистическая партия дала нам указание сохранить советских людей, не дать оккупантам возможности их вывезти.

С сегодняшнего дня в каждом отряде необходимо иметь семейный лагерь. Из Минска, Слуцка и других городов нужно привлекать в отряды молодежь; стариков, женщин и детей определять в семейные лагеря.

Ясно, мы не должны ослаблять боевых действий подполья. Товарищи, уже выбравшиеся из города, находясь в отряде, должны усиленно помогать оставшимся подпольщикам.

В ближайшие месяцы фашисты вынуждены будут оставить Минск и постараются еще больше его разрушить. Теперь все подпольщики должны быть в курсе замыслов противника, следить за минированием заводов и учреждений, препятствовать вывозу оборудования…

– Выходит, взрывы в городе вообще необходимо прекратить? – спросил комиссар Сачек.

– Именно не вообще! Будет очень хорошо, если, например, ваш подпольщик выведет из строя котел на электростанции, а здание и остальное оборудование останется. Оккупанты теперь так заняты выравниванием линии фронта, – улыбнулся Лещеня, – что им некогда исправлять эти повреждения. Важно не дать оккупантам окончательно разрушить оборудование. В данное время электростанция не дает промышленным предприятиям электроэнергию, а это значит, что на месте останется немало сырья и оккупанты не получат тех или других видов продукции.

– Ясно! Взрывать надо там, где не нанесем ущерба себе, а только противнику, – отозвался Мармулев.

Посыпались вопросы.

– А как организовать семейные лагеря? Не получится ли табора? – спросил один командир.

– Об этом доложит Градов, – Лещеня кивнул в мою сторону.

Я рассказал собравшимся, как у нас в отряде был организован семейный лагерь, как обеспечивается он охраной и продовольствием, как женщины помогают партизанам стиркой и починкой одежды. В это время в нашем семейном лагере было сто десять семей. Среди женщин были портнихи, вязальщицы, повара; среди стариков нашлись кузнецы, сапожники, даже специалисты, которые умели обрабатывать сырые кожи. Так, Николай Корзун наладил выделку кож, а сапожники Ефим Здрок и Иосиф Смольский из этой кожи пошили свыше 500 пар сапог для партизан отряда.

– Партия правильно указала, – сказал Мармулев. – Мы не только спасем наших людей, но и усилим партизанское движение. Ведь почему сейчас еще некоторые не идут в партизанские отряды? Потому, что боятся, как бы не пострадала семья…

Тут же выяснили, какие связи с Минском имеет каждая бригада, и составили конкретный план вывода населения из города в лес.

Совещание обязало всех командиров и комиссаров партизанских отрядов, дислоцировавшихся вблизи Минска, встречать прибывающее население и обеспечивать его питанием. С помощью местного населения партизаны должны создать продовольственные фонды.

Дороги, по которым наметили вывод городского населения в партизанскую зону, должны находиться под постоянным наблюдением разведчиков и партизанских патрулей, которые обязаны встречать и направлять трудящихся в приемные пункты.

Лещеня предложил членам горкома партии периодически контролировать исполнение указаний ЦК партии.

По указанию городского комитета подпольные группы усилили диверсии в городе, на железнодорожном транспорте.

Опираясь на поддержку и помощь населения, они в октябре – декабре 1943 года обрушили на врага ряд сильных ударов.

Еще больший размах приняла массово-политическая работа партийного подполья. В нее включились многие подпольные райкомы КП(б)Б, партизанские отряды и бригады. В Минск усилился приток газет и листовок, издававшихся в тылу врага. В город засылались подпольные газеты «Звязда» (орган ЦК и Минского подпольного обкома КП(б)Б), «Чырвоная змена» (орган ЦК и Минского подпольного обкома ЛКСМБ) и многие другие.

Особенно крупные масштабы и небывалый размах приобрела диверсионно-подрывная деятельность. Возросло количество диверсий, сила и эффективность ударов по врагу. Накопив большой опыт нелегальной работы, подпольщики умножили свои силы и действовали в тесном контакте с партизанами. Важнейшим фактором, способствовавшим всенародному развертыванию этой борьбы, явились блестящие победы Красной Армии.

Наибольшее количество диверсий произведено на Минском железнодорожном узле, где только за вторую половину 1943 года было совершено, по далеко не полным данным, свыше пятидесяти крупных диверсий. При этом было взорвано и выведено из строя много паровозов, вагонов, цистерн и другого подвижного состава, уничтожено большое количество горючего, военной техники, боеприпасов, а также живой силы противника.

Подпольщики пробрались в помещение немецкого штаба, заложили сильный заряд и произвели взрыв, от которого погибло 32 фашистских чиновника.

Подпольной группой офицеров «корпуса самааховы» было взорвано здание третьего отдела жандармерии по улице Опанского.

В октябре 1943 года были выведены из строя генераторы городской электростанции ТЭЦ-1. К сожалению, исполнителям диверсии – инженеру К. Р. Волчек и комсомольцу Анатолию Тарлецкому – не удалось спастись. Они были схвачены и повешены оккупантами.

Много боевых дел совершили подпольщики-комсомольцы молодежной организации «Андрюша», которой руководил рабочий Минского хлебозавода «Автомат» Н. А. Кедышко. Во главе организации стоял штаб, в который входили Н. А. Кедышко (руководитель), Л. Володько, А. А. Головацкий, Л. А. Домбровский, В. В. Михневич, П. Сиротин, А. Л. Тарлецкий, Л. Ярош.

Штаб объединял до тридцати подпольных групп. Подпольная организация «Андрюша» за два года деятельности (1942—1943) совершила в Минске ряд крупных диверсий.

На хлебозаводе «Автомат» группа подпольщиков вывела из строя четыре электромотора, конвейер для подачи теста, тестомешалку, тестовыбрасыватели. Выпечка хлеба прекратилась более чем на три месяца.

В ночь на 7 ноября 1943 года гитлеровцам удалось выследить и окружить штаб организации «Андрюша», находившийся в доме № 56а по Могилевской улице. В неравном бою погибло несколько членов штаба и в их числе Н. А. Кедышко.

С таким же мужеством действовали в Минске и другие подпольные комсомольские организации.

В отряд вернулись Лещеня и Машков. Они посетили партизанские бригады, дали указания командирам, чтобы они координировали свой действия в Минске с городским комитетом партии. Горком партии постановил увеличить выпуск листовок, воззваний и усилить агитационно-пропагандистскую работу. По указанию горкома бригады усилили организационную работу в Минске.

В лагерь пришли Феня Серпакова, Василиса Гуринович, Галина Киричек и Воронин. Феня сообщила, что арестована Раиса Радкевич.

С каждым товарищем в отдельности мы поговорили, расспросили о его возможностях и потом составили план доставки подпольной литературы. Воронин проживал в деревне Сеница, и он взялся в базарные дни доставлять литературу в мешках с картошкой и в сене.

– Только вот беда, у меня нет ни картошки, ни сена, – сказал он.

– Достанем, – успокоил его Лещеня.

Василиса Васильевна сказала, что она может ездить из Руденска в Минск пригородным поездом, пассажиров проверяют редко. Серпакова и Киричек также подтвердили, что смогут проносить газеты в город. У всех связных документы были в порядке, и они, взяв газеты, ушли.

Мурашко, Красницкому и инструктору горкома Осадчему дали группу партизан для охраны, и они вышли из лагеря для установления связи с новыми подпольщиками.

Через неделю они вернулись. В Минске была установлена связь с большинством подпольных групп и создано несколько новых. Одной из них – на дрожжевом заводе – руководил технорук Борис Чирко. Красницкий доложил, что Сумарева отказалась уходить в лес, считая, что ей ничто не угрожает.

Нам доставили пачку националистических газет. Развернув одну, мы увидели некролог:

«Генеральный комиссар Вильгельм фон Кубе был нашим лучшим и сердечным другом. Он думал так, как думает каждый белорусский националист».

Это писали фашистские прихвостни в так называемой «Белорусской газете».

– Прекрасный материал для нашей газеты, – прочитав это, сказал Лещеня. – Нужно выпустить специальный номер газеты, разоблачающий белорусских националистов и зверства фашистов.

Машков собрал большой материал о националистах Островском, Рябушко, Козловском и бургомистре Ивановском и начал готовить специальный номер.

– Написать, что националисты должны быть казнены, так же как и фашисты, мы написали, а теперь нужно приводить приговор в исполнение, – сказал Машков.

Из Минска прибыли братья Сенько и принесли пачку немецких документов, несколько пистолетов и собранные сведения об оккупантах.

– Ганько с Абрамовой выдумали новый трюк, – сказал Константин, – в Минске открылась гимназия, и туда принимают только членов «Союза белорусской молодежи». И ведь находятся молодчики, которые поступают в эту гимназию. – Он с возмущением рубанул рукой. – Нужно что-то предпринимать…

– Обязательно нужно, – подтвердил Машков. – Прежде всего напишем воззвание.

– Вы скоро соберетесь обратно? – спросил я Владимира.

– Хоть сейчас, – бодро ответил он.

– Сегодня отдохните, а завтра пойдете, – предложил Машков.

Вдвоем с Родиным они написали воззвание к молодежи Минска:

«Учащаяся молодежь Минска!

Немецкие варвары, разрушив и ограбив наши школы, средние и высшие учебные заведения и библиотеки, открыли в Минске несколько своих «школ» и «гимназий».

Боясь репрессий и преследований, часть молодежи Минска пошла «учиться» в эти «школы». Но немцам не нужны культурные и образованные белорусы. Им не нужны белорусские врачи, инженеры и техники, им нужны белорусские рабы. Поэтому они забивают вам голову «прелестями» фашизма, заставляют изучать биографии палача Гитлера и его подручных по разбою.

Всех учащихся гитлеровцы «добровольно» записывают в фашистскую организацию «СБМ». Не желающие вступать в «СБМ» исключаются из школы.

Фашистская цепная собака, этот ублюдок из «СБМ» Ганько, стараясь выслужиться у своих господ немцев, заигрывает с нашей молодежью. Путем организации различных вечеров, спортивных праздников «руководители» из «СБМ» проводят свою гнусную пропаганду с тем, чтобы побольше втянуть нашей молодежи в фашистскую организацию. Гитлеровские холуи из «СБМ» хотят этим самым облегчить немцам вывоз нашей молодежи на каторгу в Германию и заставить наших юношей и девушек выступить на защиту истекающего кровью немецкого зверя…

Юноши и девушки! Срывайте работу школ и гимназий, не вступайте в фашистскую организацию «СБМ», разоблачайте гитлеровских ставленников из «СБМ». Не являйтесь на весенние испытания в школу.

Знайте, что после окончания «занятий» в школах вас, как членов «СБМ», погонят в немецкое рабство или на строительство укреплений, заставят защищать палача Гитлера и его армию.

Немецко-фашистский зверь смертельно ранен. Гитлеровские захватчики не мечтают теперь о всемирном господстве. Они лихорадочно укрепляются, пытаясь отстоять свое разбойничье логово – Германию.

Но не выйдет!

Молодежь Минска! Близок час, когда Красная Армия совместно с армиями наших союзников нанесет решающий удар, который будет последним ударом по разгрому немецких захватчиков.

Поднимайтесь все на борьбу с немецкими захватчиками! Всеми средствами активнее помогайте родной Красной Армии!

Не поддавайтесь на провокации предателей из «СБМ»!

Отдадим все свои силы, всю волю, все стремления на освобождение нашей Родины от гитлеровских извергов!

Минский горком ЛКСМБ».

Утром это воззвание было отпечатано в большом количестве экземпляров.